§ 2. ПРЕСТУПНОЕ ДЕЯНИЕ

I.              Советское уголовное право понимает под деянием

общественно  опасное   и   противоправное   действие   или

бездействие человека (ст. 7 Основ уголовного законода­

тельства). Деяние — необходимый признак каждого со­

става  преступления. Ст. 3 Основ уголовного законода­

тельства устанавливает, что уголовной ответственности

и наказанию подлежит только лицо, виновное в соверше­

нии преступления, т. е. умышленно или по неосторожно­

сти совершившее  предусмотренное уголовным  законом

общественно опасное деяние.

Деяние всегда конкретно, т. е. совершается опреде­ленным лицом в определенных условиях, месте и времени н воплощено в определенной форме. Индивидуальные признаки деяний определенного рода изучаются Особен­ной частью уголовного права, а все общее для всех пре­ступных деяний — в учении о составе преступления.

Деяние человека — сложное явление и поэтому может рассматриваться в разных аспектах. Уголовное право интересуют главным образом два из них: психофизиоло­гический и социальный, причем первый лишь постольку, поскольку это нужно для понимания деяния как акта человеческого поведения — необходимой предпосылки для оценки его социальных свойств. Поэтому определе­ние преступного деяния в теории советского уголовного права строится с использованием психофизиологических и социальных признаков. Преступное деяние — это обще­ственно опасное, противоправное, сознательное, активное (действие) или пассивное (бездействие) проявление по­ведения человека во внешнем мире, наносящее вред со­циалистическим  общественным  отношениям.

II.            Каждое .преступное  деяние  объективно   общест­

венно опасно. Его опасность заключается в том, что оно

причиняет вред социалистическим  общественным  отно­

шениям,   противодействуя   их   нормальному   развитию.

317

Степень общественной опасности деяния как такового определяется величиной причиненного вреда и ценностью поражаемого им общественного отношения. Обществен­ная опасность деяния объективна и в том смысле, что она не зависит от его противоправности и наказуемости. Деяния объявляются наказуемыми потому, что они об­щественно опасны, а не становятся общественно опас­ными тогда, когда объявляются наказуемыми.

Однако это не значит, что объективно присущее дея­нию свойство — общественная опасность — равнозначно общественной опасности преступления в целом. Общест­венная опасность внешнего проявления деяния человека служит лишь исходным моментом понятия общественной опасности в области уголовного права.9 Общественная опасность преступления — свойство совокупности всех его объективных и субъективных признаков: субъекта и субъективной стороны, объекта и объективной стороны. Все эти составные части преступления влияют на его общественную опасность либо непосредственно, либо воздействуя на неразрывно связанные с ними другие элементы преступления. Так, субъективная сторона пре­ступления, например, определяет содержание действия и, таким образом, воздействует на общественную опасность преступления. Кроме того, она оказывает самостоятель­ное непосредственное воздействие на характер и степень общественной опасности: тождественные по своим объ­ективным признакам действия, посягающие на один и тот же объект, обладают разной опасностью исключитель­но в силу субъективных различий. Достаточно указать на роль мотива в определении общественной опасности убийства. То же следует сказать и по поводу субъекта преступления. Разумеется, личность человека прежде всего и главным образом проявляется в его действиях — в рассматриваемом плане в объективно общественно опасных действиях. То, что деяния совершаются виновно, как справедливо отмечает В. Г. Макашвили, «дает воз­можность связать совершенный поступок с внутренним миром лица и рассматривать деяние как проявление всей его личности». 10 Общественная опасность субъекта аре-

9              См.:   Советское  уголовное   право.   Часть   Общая.   Изд.   ЛГУ,

1960  (автор главы — В.  Г. Смирнов);  В.  Н.  Кудрявцев.  Объек­

тивная сторона преступления, стр. 100.

10            В.  Г. Макашвили. Уголовная ответственность за  неосто­

рожность, М., Госюриздат, 1957г стр, 5,

318

ступления не воплощена исключительно в совершенном им деянии. При ином взгляде вопрос об общественной опасности преступника становится беспредметным: дея­ние и личность сливаются. Личность субъекта преступле­ния наряду с деянием, в котором она проявляется, оказывает самостоятельное влияние на характер и степень его общественной опасности. Так, повторное преступле­ние или преступление, совершенное рецидивистом, обла­дает повышенной общественной опасностью не потому, что изменились объективные признаки деяния, а потому, что возросла общественная опасность субъекта. п

Сказанное дает основание еще раз подчеркнуть, что общественная опасность преступления не может быть сведена к опасности лишь его объективных признаков, а является свойством всего преступления в целом, в рам­ках которого каждый элемент в сложной взаимосвязи с другими участвует в определении его природы.

III. Деяние всегда есть проявление поведения чело­века во внешнем мире. Намерения и убеждения чело­века — как бы предосудительны они ни были, — если они не воплощены в деянии, не влекут уголовной ответст­венности. «Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, — писал К. Маркс, — поскольку я вступаю в об­ласть действительности, — я вступаю в сферу, подвласт­ную законодателю. Помимо своих действий я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом».12 Принцип «cogitationis poenam nemo patilur» («никто не подлежит наказанию за свои мыс­ли») лежит в основе социалистического уголовного пра­ва, устанавливающего, что основание уголовной ответ­ственности заключено в общественно опасном деянии субъекта, а не в антиобщественных свойствах ег,о лич­ности. 13

11            Иной позиции в этом вопросе придерживается В. Н. Кудряв­

цев. Он полагает, что «субъект и субъективная сторона преступления

влияют на наличие, характер и степень его общественной опасности

не непосредственно, а через объективные внешние признаки, форми­

руя содержание действий преступника» (В. Н. Кудрявцев. Объек­

тивная сторона преступления, стр. 100).

12            К. М а р к с   и   Ф.  Энгельс. Соч., т.  1, стр.  14.

13            Еще в директивном письме Верховного суда РСФСР по при­

менению УК РСФСР 1926 г. указывалось: «Один лишь голый умысел,

голое  намерение  совершить  преступление,  не  выразившееся  в  кон

кретных   действиях,   не   является   преступлением...»   («Еженедельник

советской юстиции», 1927, № 2, стр, 44).

319

Деяние всегда является актом сознательной деятель­ности человека. Внешняя (физическая) сторона деяния я внутренняя (психическая) сторона образуют нераз­рывное единство. Сознательность деяния означает его целенаправленность (волимость). Поэтому не может рас­сматриваться как уголовно-правовое деяние такое-тело­движение человека, которое либо вообще не контроли­руется его сознанием, либо хотя и осознается, но не управляется сознанием. Лицо не подлежит уголовной ответственности, если оно «действует» под влиянием непреодолимой силы или физического принуждения. Нет, таким образом, уголовно-правового деяния в случае, если лицо не выполняет лежащей на нем обязанности, будучи лишено физической возможности действовать (связано, лишено свободы и т. п.).

Иное значение имеет психическое принуждение. Ка­ким бы интенсивным оно ни было, его воздействие не лишает принуждаемого способности сознавать свои дей­ствия и управлять ими. Мнение А. Н. Трайнина, что «лицо, действующее под непосредственной и явной угро­зой смерти, может в некоторых случаях рассматриваться как механический исполнитель чужой воли» и (курсив наш. — Авт.), нельзя признать правильным, так как и в этих случаях воля лица не парализуется и, следова­тельно, нет основания ставить такие случаи в один ряд, например, с физическим принуждением. Непреодолимое физическое принуждение «разрушает» действие, лишая его целенаправленности, психическое принуждение лишь детерминирует поведение принуждаемого. Психическое принуждение (так же как и физическое, если оно не ис­ключает возможности действовать по своей воле) при определенных условиях может вызвать состояние край­ней необходимости.15 В этом случае деяние утрачивает свой уголовно-правовой характер, так как перестает быть общественно опасным и противоправным, но это, разу­меется, не значит, что действующее лицо превращается в «механического исполнителя», а действие утрачивает свою психофизиологическую основу.1б

14            А.   Н.   Т р а й нин.   Общее   учение    о   составе    преступления,

стр. 135.

15            См. главу десятую, § 4.

16            «...Психическое принуждение, — правильно отмечает Т. В. Це­

ретели,— не уничтожает самого действия, а лишь создает сильней­

ший мотив в пользу действия» (Т. В   Церетели, Причинная связь

в уголовном праве. М, Госюриздат, 1963, стр. 14).

320

Некоторые авторы предлагают и другие ограничи­вающие понятие деяния моменты: рефлекторные движе­ния, 17 состояние невменяемости,18 недостижение уста­новленного в уголовном законе возраста. 19 Следует со­гласиться с тем, что рефлекторные движения, если они причинили вред, не могут рассматриваться в качестве уголовно-правового деяния, так как они нецеленаправ­ленны. Более сложен вопрос о природе действий лиц, не достигших возраста уголовной ответственности, и нев­меняемых.

Лица, не достигшие установленного в уголовном за­коне Ьозраста, не несут уголовной ответственности, од­нако неверно считать, что «не может быть признано действующим в смысле уголовного права лицо», которое не достигло соответствующего возраста, потому что «за­конодатель при привлечении к уголовной ответствен­ности считает, что общественное осознание тех или иных действий наступает после определенного периода разви­тия ребенка».20 Способность сознавать свои действия — необходимое свойство субъекта преступления, однако, устанавливая уголовную бтветственность за ряд пре­ступлений с четырнадцати лет, а за остальные — с шест­надцати; законодатель руководствуется не только этим обстоятельством, а общей задачей целесообразно орга­низовать уголовно-правовую борьбу с преступностью не­совершеннолетних. Иначе говоря, необходимость учиты­вать способность субъекта сознавать общественное зна­чение своих действий очерчивает лишь границу, ниже которой не может опускаться возраст субъекта преступ­ления, а сами возрастные ступени определяются с уче­том общественной опасности отдельных видов преступ­лений, их распространенности и т. д. Следовательно, исключение уголовной ответственности в рассматривае­мом случае основывается не на произвольном допуще­нии: нет соответствующего возраста, нет осознанности поступка,  нет уголовно-правового  деяния, — а   на  том,

17            См.: А. А. Пионтковский. Учение о преступлении по со­

ветскому уголовному праву, стр.  171;  Ф. Полячек. Состав пре­

ступления по чехословацкому уголовному праву, стр.   102.

18            См.: А. Н. Т р а й н и н. Общее учение о составе преступления,

стр. 135; Я. М. Б р а й н и н. Уголовная ответственность и ее основа­

ние в советском уголовном праве, стр. 179.

19            См.:   Советское   уголовное   право. Часть Общая. Изд. ЛГУ,

1960, стр. 256 (автор главы — В. Г. Смирнов),

20            Там же.

11     Зак.  1452      321

что отсутствует другой необходимый признак состава преступления — его субъект.

Общественно опасные действия невменяемых лишены необходимого признака преступного деяния—-его управ­ляемости сознанием. Поэтому прав А. Н, Трайнин, утверждая: «Что бы ни предпринимал шизофреник — хранил оружие, уничтожал имущество, наносил ране­ния— он не «действует» в смысле уголовно-правовом».21 Вместе с тем невменяемость — это прежде всего свой­ство субъекта, и именно оно определяет характер его действий. Поэтому значительное большинство советских криминалистов совершенно правильно, на наш взгляд, связывают отпадение уголовной ответственности в рас­сматриваемом случае не с пороком деяния, а с отсутст­вием необходимого признака состава преступления, ха­рактеризующего субъект преступления, — его вменяе­мости. п

В теории советского уголовного права подчерки­вается, что «само признание преступлением только соз­нательного волевого акта человеческого поведения ни в коей мере не предрешает вопроса о виновности, как и о форме вины».23 Осознанный и целенаправленный по­ступок человека, как правило, влечет наступление не одного, а ряда последствий. Соответственно и психиче­ское отношение субъекта к последствиям своей деятель­ности может быть различным: одно или одни из них желаемы, другие хотя и осознаются, но нежелаемы, третьи вообще не осознаются. Если желаемое последст­вие общественно опасно, цель действия субъекта состав­ляет содержание прямого умысла, и, таким образом, понятия «целенаправленный поступок» и «преступное деяние» сливаются. Если же действие направлено на до­стижение безразличного с точки зрения уголовного права результата или иного (по отношению к рассматривае­мому) общественно опасного последствия, то цель дей­ствия лежит за пределами вины. Это позволяет конста­тировать существование  осознанного  и  целенаправлен-

21            А. Н. Трайнин.   Общее   учение    о   составе   преступления,

стр. 135.

22            См., например:  А. А. П и о н т к о в с к и й. Учение о преступ­

лении по советскому уголовному праву, стр.  119.

я Н.   Д.   Дурманов,   Понятие   преступления.   М. — Л.,   Изд. АН СССР, 1948, стр. 39.

322

ного поступка как в случаях совершения преступления умышленно, так и по неосторожности.

Внешне деяние может выражаться в двух формах: действии и бездействии.

IV. Действие — активное проявление поведения че­ловека. В основе каждого действия лежит телодвижение, сознательно направляемое человеком на определенную цель. В уголовном праве понятие действия рассматри­вается зачастую как сложное понятие, объединяющее ряд элементарных, последовательно совершаемых дейст­вий. Так, например, одно уголовно-правовое действие — украл — включает в себя ряд более элементарных дей­ствий: взял, спрятал, вынес и т. п.24 Еще более сложный характер имеет действие в его уголовно-правовом смыс­ле, когда оно определяется законодателем как «промы­сел», «деятельность» или когда законодатель указывает на «систематичность», «неоднократность» действий и т. п.25

В теории советского уголовного права нет единства мнений о границах преступного деяния. Н. Д. Дурманов полагает, что действие «охватывает собой не только те­лодвижение человека, но и те силы, которыми он поль­зуется, и те закономерности, которые он использует».26

24            Однако излишне категорично утверждение, что «понятие дей­

ствия в социалистической науке уголовного права рассматривается

не как отдельное, изолированное телодвижение, а как совокупность

движений»   (Я.   М.   Б р а й н и н.   Уголовная   ответственность   и    ее

основание в советском уголовном праве, стр. 179). Совокупность дви­

жений ■— наиболее   распространенный,   но   не   исключительный   вид

внешнего проявления  действия:   взмах  руки — призыв  к  расправе,

нажатие   кнопки,   приводящей   в   действие   взрывной   механизм,   и

т.  п. — эти  отдельные  телодвижения  полностью  соответствуют  по­

нятию действия в уголовном праве.

25            Н. Д. Дурманов   правильно  отмечает, что   «действие (как и

бездействие)   может  быть  очень  сложным   и  продолжительным  во

времени, оно может распадаться на отдельные звенья, представляю­

щие собой не самостоятельные действия,   а его составные   части»

(Н. Д. Дурманов. Понятие преступления, стр. 63—64). Однако

неверно,  что  «это  атомизирование  действия  возможно  только  при

исключении из него элементов сознания»  (там же, стр. 63). Несамо­

стоятельность действия, о которой говорит Н. Д. Дурманов, имеет

лишь уголовно-правовую, а не психофизиологическую природу. За­

бивание  гвоздя — сознательное  действие  человека,   но  в  уголовно-

правовом  аспекте не оно,  а  самовольное строительство дома  рас­

сматривается в качестве деяния.

26            Н. Д. Дурманов. Понятие преступления, стр. 54.

11*          323

Аналогичное мнение высказывает А. А. Пионтков-ский.27

Иную позицию занимают Н. Ф. Кузнецова, В. Н. Кудрявцев и Т. В. Церетели. По мнению Н. Ф. Кузнецовой, человеческое действие ограничивается сознательным телодвижением или воздержанием от определенного телодвижения (при бездействии), и по­этому «неправильно включать в понятие действия силы, которые использует лицо в своей деятельности, а тем более закономерности объективного мира».28 В. Н. Куд­рявцев также полагает, что преступное деяние заканчи­вается теми движениями, посредством которых человек воздействует на используемые им силы и средства, сами же они лежат за пределами действия и охватываются понятием причинной связи между действием и вредным результатом.29

Одно и то же телодвижение в разных условиях при­водит в действие самые разнообразные закономерности и вызывает столь же разнообразные последствия,30 од­нако это обстоятельство еще не содержит ответа на во­прос: входят jfk указанные силы и закономерности в само действие или лежат за его пределами и должны учиты­ваться для того, чтобы правильно понять характер со­вершенного действия?

Сложность рассматриваемых явлений исключает, на наш взгляд, возможность однозначного ответа на этот вопрос. Как уже отмечалось, уголовно-правовое понятие деяния имеет в своей основе выработанное пси­хологией понятие человеческого действия — сознательно­го, целенаправленного телодвижения, хотя, как правило, уголовно-правовое действие носит более сложный харак­тер. Это обстоятельство игнорируют те авторы, которые сводят каждое уголовно-правовое деяние к его элемен­тарной основе.

Уголовно-правовое деяние может быть элементарным, т. е. заключаться в отдельном сознательном телодвиже­нии или ряде таких движений, вслед за которыми всту-

27            См.:   А.   А.   П и о н тк о в с к и й.   Учение   о   преступлении   по

советскому уголовному праву, стр. 173.

28            Н. Ф.  Кузнецова. Значение преступных последствий для

уголовной ответственности. М., Госюриздат, 1958, стр. 11.

29            См.: В. Н. К у Д р я в ц е в. Объективная сторона преступления,

стр. 78.

30            См.: А. А. Пионтковский. Учение о преступлении по со­

ветскому уголовному праву, стр. 173.

324

пают в действие приведенные ими в движение силы и закономерности внешнего мира. Толчок под поезд, на­жатие спускового крючка пистолета и т. п. примеры иллюстрируют действительно существующее соотноше­ние между действием человека и «действием» сил и закономерностей: последние лежат за пределами дейст­вия человека, которое заканчивается с окончанием тело­движения. Однако это не значит, что понятие действия в уголовном праве всегда может быть сведено лишь к телодвижению, а используемые человеком силы и об­щественные закономерности всегда находятся за пре­делами деяния.

Сложные формы поведения человека характерны тем, что входящие в него элементарные действия неразрывно связаны с действием внешних сил и закономерностей, которые не только приводятся в движение, но и созна­тельно направляются, изменяются и заменяются субъек­том преступления в процессе его деятельности. В этом случае использованные человеком внешние силы и зако­номерности являются органической составной частью его действия. Разумеется^ и в этом случае момент окончания телодвижения есть окончание действия, но лишь послед­него телодвижения из общей их цепи. Можно, таким образом, определить грань, отделяющую действие чело­века, столкнувшего свою жертву под движущийся авто­мобиль, от действия объективных закономерностей: па­дение тела, движение автомобиля и т. п., так как здесь действие (телодвижение.) хотя и связано с последующим развитием событий, но тем не менее существует авто­номно. Однако эта грань исчезает, если действие услож­няется. В действиях человека, задавившего свою жертву автомобилем, телодвижения не могут быть вырваны из связи с объективными процессами, которыми он руко­водил, так же как невозможно выделить в качестве деяния телодвижения или комплекс телодвижений лица, занимающегося частнопредпринимательской деятель­ностью, самовольно построившего дом, и т. п.

V. Бездействие—-пассивная форма проявления пове­дения человека, выражающаяся в несовершении кон­кретного действия, которое он был обязан и мог совер­шить. Бездействие тождественно действию по своим социальным и юридическим свойствам и отличается от него лишь внешней, физической стороной — отсутствием телодвижения субъекта преступления.

325

Социальная и правовая природа бездействия может быть правильно понята только тогда, когда верно опре­делены роль и значение связей личности в системе об­щественных отношений. Бездействие — ничто, если оно рассматривается изолированно, бездействие — конкрет­ный акт человеческого поведения, если в соответствии с объективным положением вещей рассматривать его как звено в системе общественных процессов. Конкрет­ность бездействия определяется тем, что оно осуществ­ляется в конкретной общественной среде, а бездействую­щее лицо является участником определенных общест­венных отношений. Поэтому не бездействие всех, кто не вмешался в ход определенных событий, а лишь бездей­ствие тех, кто объективно связан с происходящими про­цессами, выступает в качестве уголовно-правового дея­ния. Преступное бездействие, таким образом, заклю­чается в несовершении общественно необходимых действий.

В теории советского уголовного права в большинстве случаев принято выделять три основания обязанности действовать: требование закона или иного нормативного акта, выполнение лицом служебных или профессиональ­ных функций и предшествующие бездействию действия.31 В. Г. Смирнов добавляет к этому перечню указание на личные отношения между людьми,32 а П. И. Гри-шаев — обязательства, не закрепленные в нормативных актах (ч. 2 ст. 127 УК РСФСР), и, при определенных условиях,  правила  социалистического  общежития.33

Приведенная классификация, тем более с ее добав­лениями, не может не вызвать возражения. Прежде всего она не имеет в своей основе единого классифика­ционного признака,34 так как объединяет разные по своей природе обстоятельства. Указание на требование уголовного закона или иного нормативного акта не мо­жет стоять в одном ряду с чисто фактическими обстоя-

31            См., например: А. А. Гер цен зон, Уголовное право. Часть

Обшая. М.,  1948, стр. 293; А. А.  П и о к т к о в с к и и.  Учение о пре­

ступлении по советскому уголовному праву, стр.  178-179.

32            См.:   Советское   уголовное   право.  Часть  Обшая    Изд   ЛГУ

1960. стр. 259.

33            См.:   Советское  уголовное   право.   Часть  Обшая.   И.,   1964,

стр. 95.

84 Это обстоятельство отмечал А, С. Горелик (см.: А. С. Горе-л и к. Уголовная ответственность за оставление в опасности. Авто-реф. канд. дисс. Л., 1У64, стр. 7).

326

тельствамн. Правовой обязанности действовать пред­шествует объективно существующая необходимость действовать (фактическое основание обязанности). Тре­бование закона не произвольно, а, напротив, исходит из этой необходимости и образует второе нормативное основание обязанности действовать.35

В общем виде фактическое основание обязанности действовать может быть определено как объективная необходимость, обусловленная положением субъекта в системе общественных отношений. Это положение, в свою очередь, обусловлено либо выполняемой субъек­том функцией в общественном механизме, либо пред­шествовавшим бездействию действием, создавшим угрозу наступления  вреда  конкретному общественному благу.

Конкретные фактические основания обязанности дей­ствовать разнообразны. Далеко не каждое из них под­крепляется нормативным велением действовать, тем более угрозой применения уголовно-правовой санкции. Законодатель руководствуется социальной значимостью невыполненной обязанности, устанавливая уголовную ответственность за особо общественно опасные виды бездействия.

Конкретное фактическое основание обязанности дей­ствовать, имеющее уголовно-правовое значение, может вытекать из положения лица в производственном (в ши­роком смысле слова) процессе (например, бездействие врача, не оказавшего помощь больному, электромонтера, не выключившего электрический ток в связи с производ­ством ремонтных работ, неоказание капитаном судна помощи гибнущим людям), из его положения в качестве члена семьи (например, уклонение от уплаты средств на содержание детей), из его положения как члена со­циалистического общества вообще (например, недоне­сение об известных готовящихся или совершенных пре­ступлениях, уклонение от очередного призыва на военную

35 А. Н, Трайнвн правильно отмечал, что «нести уголовную от­ветственность за бездействие может лишь определенный круг лиц, на которых законом возложена обязанность совершать определен­ные действия» (А. Н. Т р а й н и н. Общее учение о составе преступ­ления, стр. 138). К такому же выводу приходит И. Реннеберг (см.: И. Реннеберг. Объективная сторона преступления, стр. 25). Ина­че решает этот вопрос Ф. Полячек: «Обязанность граждан действо­вать может, но не обязательно должна быть предусмотрена право­выми предписаниями» (Ф. Полячек. Состав преступления пп че­хословацкому уголовному праву, стр. 114).

327

службу или от призыва по мобилизации, неоказание помощи в случае, предусмотренном ч. 1 ст. 127 УК РСФСР) и т. п. (основание, обусловленное функцией, выполняемой лицом в общественном механизме) и из предшествовавших действий (например, неоказание шофером   помощи   лицу,   пострадавшему   при   наезде).

Бездействие приобретает уголовно-правовое значение лишь в случае, если оно уголовно противоправно, т. е. обязанность действовать основана на требовании уго­ловно-правовой нормы. Утверждение, что, «если проти­воправность бездействия не вытекает из закона или подзаконного акта, ответственность за бездействие мо­жет наступить только в том случае, если данное лицо само создало опасное состояние (курсив наш. — Авт.) для охраняемого законом объекта»,36 неверно, во-пер­вых, потому, что оно неосновательно отрицает безуслов­ную необходимость противоправности деяния для уго­ловной ответственности за него, а во-вторых, потому, что не подзаконные акты, а лишь уголовный закон преду­сматривает ответственность за преступные деяния.37

Противоправность преступного бездействия опреде­ляется в уголовно-правовых нормах двояким путем: либо указанием на необходимость выполнения конкретного действия (донести, явиться на призывной пункт, оказать помощь больному и т. п.), либо путем умолчания о при­знаках деяния, которое означает, что любое возможное действие или бездействие, приведшее к наступлению указанного в законе общественно опасного последствия (например, смерть человека, уничтожение имущества), противоправно. Первый способ используется законода­телем при определении формальных, второй — мате­риальных преступлений.

Ответственность за бездействие предполагает, что лицо не только было обязано, но и могло действовать. Возможность действовать определяется, исходя из субъ­ективного критерия, т. е. учитывается возможность дан­ного лица, находящегося в данной конкретной обста­новке. Если лицо обязано действовать, но возможность

36            В.   Н.   Кудрявцев.   Объективная   сторона   преступления,

стр. 129.

37            Подзаконные акты, содержащие признаки деяния, предусмот­

ренного бланкетной нормой, не выступают в качестве альтернативы

уголовного закона, так как образуют содержание уголовно-правовой

нормы.

328

действовать ограничена необходимостью выполнить дру­гие обязанности, коллизия обязанностей разрешается по правилам о крайней необходимости. В некоторых слу­чаях в законе специально установлены ограничивающие обязанность действовать обстоятельства. Так, обязан­ность капитана судна оказать помощь терпящим бедст­вие (ст. 129 УК РСФСР) связана с возможностью ее оказания без серьезной опасности для своего судна, его экипажа и пассажиров.