3. Обстоятельства, влияющие на специальное предупрехсдение

Дифференциация ответственности и индивидуализа­ция наказания, всесторонний учет степени обществен­ной опасности совершенного преступления и особен­ностей личности при условии неотвратимости уголов­ной ответственности служат прежде всего средствами специального предупреждения преступления. Уголов­но-правовые нормы, обеспечивающие эти положения, встречаются уже в первых декретах Советской влас­ти. Так, декрет ВЦИК. от 7 апреля 1918 г. «О суде» предоставлял право всем лицам, осужденным по при­говорам народных судов, просить местный народный суд об условном или досрочном освобождении, а так­же о помиловании или восстановлении в правах. Если суд придет к заключению, что ходатайство не лишено серьезных оснований, он передает дело на рассмотре­ние суда по первоначальной подсудности78. Таким об­разом, судам предоставлялось право, «руководствуясь декретами Рабочего и Крестьянского Правительства и социалистической совестью»79, освобождать лиц от

77            Основания   уголовно-правового   запрета.   С.   115   См.   также:

Бюл.  Верхов   Суда  СССР.   1987.  №   1.  С.   11;   Бюл,   Верхов.

Суда РСФСР. 1985 № 7. С. 5.

78            См.: СУ РСФСР. 1918  № 26. Ст. 420.

78 Там же. № 52. Ст. 589.

108

отбывания наказания или восстанавливать в правах, т. е. дифференцировать уголовную ответственность, вплоть до полного освобождения от нее.

Показателен в плане исследования возможностей дифференциации ответственности и индивидуализации наказания анализ законодательного регулирования лишения свободы. По данным Ш. С. Грингауз, в уго­ловных законах 1917—1918 гг. содержалось 14 раз­личных указаний на срок лишения свободы: от 7 дней и выше, до лишения свободы без указания низшего и высшего пределов. Внутри этих границ располага­лись в достаточной мере дробные сроки — с указа­нием на высший предел — «до» — или с указанием на низший предел — «не ниже»80. Тем самым первые законы Советской власти предоставляли судам широ­кие возможности индивидуализации наказания. При этом указание на высший предел возможного срока характерно для норм, предусматривающих ответствен­ность за менее опасные преступления (например, за невыполнение требования закрыть все частные кон­торы, бюро по найму и другие посреднические учреж­дения по найму; за нарушение постановлений «О ко­митете цен», «О лесозаготовках», закона «О восьми­часовом рабочем дне» и т. п.). На низший предел ли­шения свободы указывалось при установлении от­ветственности за спекуляцию, взяточничество, сокры­тие излишков хлеба, т. е. за более общественно опас­ные в тот период преступления.

Достаточно широко использовались в уголовном законе наказания, не связанные с лишением свободы. Разнообразие их видов в сочетании с широким ус­мотрением судов при их назначении также создавало реальные предпосылки для дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации наказания.

Значительное место в системе наказания указан­ного периода было отведено принудительным работам как мере трудового воздействия на преступников. При подведении итогов уголовной политики в 1917— 1918 гг., было отмечено, что народные суды широко пользуются этим видом наказания, «успешно приме­няя его во всех тех случаях, где трудовое воспитание является более действенным видом исправления, чем условное осуждение»81.

80            См.: История советского уголовного права. С. 122.

81            Еженедельник Советской  юстиции  РСФСР.  1922. №  1. С. 9.

109

Принудительные работы использовались и как до­полнительное к лишению свободы наказание. Декрет СНК. от 8 мая 1918 г. «О взяточничестве» устанавли­вал, что к наиболее тяжелым и неприятным принуди­тельным работам должны приговариваться лица, при­надлежащие к имущему классу и пользующиеся взят­кой для сохранения или приобретения привилегий, связанных с правом собственности82.

В законодательстве и судебной практике достаточ­но часто встречался штраф и как основное, и как до­полнительное наказание. В первой половине 1918 г. к штрафу было приговорено 54% всех осужденных народными судами г. Москвы. Во второй половине года эта цифра увеличилась до 56,9%. Почти 30% осужденных тридцатью трибуналами з 1918 г. соста­вили осужденные к штрафу83.

Эти цифры свидетельствуют как об относительной мягкости уголовной репрессии, так и об определенном направлении уголовной политики, обусловленном, прежде всего, политическими задачами — «экспропри­ацией экспроприаторов», лишением имущих классов важнейшего орудия борьбы с Советской властью — капитала. Применение штрафа в дальнейшем вызы­валось и экономическими обстоятельствами, которые также влияли на применение конфискации имущест­ва, которая могла быть и основным, и дополнитель­ным наказанием.

Как дополнительное наказание за должностные преступления применялось лишение права занимать общественные должности (бессрочно или на опреде­ленный срок). В практике народных судов применя­лись также выговор и общественное порицание. На­родными судами г. Москвы к этим мерам в первой половине 1918 г. было приговорено 4% осужденных, во второй —4,2%84.

Кроме того, суды использовали меры наказания, не предусмотренные законами, например, «выговор в присутствии суда», «запрещение выступать на соб­рании», «прохождение курса политграмоты» и неко­торые другие. По общему правилу эти меры применя-

42 См.: СУ РСФСР. 1918. № 35. Ст. 467.

13            См.:    История   советского   уголовного   права.    С.   132;    Кур­

ский Д. И. Избранные статьи и речи. М., 1948. С. 54.

14            См.:    История   советского   уголовного   права.    С.   133;    Кур­

ский Д. И, Указ. соч. С. 54.

ПО

лись тогда, когда преступление было результатом не­достаточной политической сознательности, а винов­ный принадлежал к трудящимся классам.

Отмеченная судебная практика вызывалась к жиз­ни тем весьма существенным обстоятельством, что перед уголовным правом в целом (и наказанием как его институтом) в исследуемый период стояла специ­фическая воспитательная задача — «посредством на­казания должны были разрушаться предрассудки буржуазного общества, вырабатываться новые пра­вовые убеждения, должно было оформляться классо­вое самосознание победившего пролетариата»85. Соци­ально-психологические обстоятельства, существовав­шие в первые годы Советской власти, определили как идеологическую задачу наказания, так и судебную практику, направленную на защиту интересов тру­дящихся. Судам надо было проявить себя как проле­тарские, народные по сути, а не по названию, завое­вать доверие широких масс трудящихся. Этому во многом способствовало установление в законе разно­образных видов наказаний, а также то, что «в своей основной деятельности — уголовной репрессии — на­родный суд абсолютно свободен и руководствуется прежде всего своим правосознанием»86.

Что касается обстоятельств, подлежащих учету при назначении наказания, можно отметить, что в ис­следуемый период принцип учета личности виновного и степени его вины, а также принцип соответствия наказания тяжести совершенного преступления были одними из основных. Так, за некоторые преступления ответственность повышалась в зависимости от степе­ни вины («злонамеренное неисполнение»), должност­ного положения виновного («особые полномочия слу­жащего») или принадлежности к имущим классам. При назначении наказания суды могли по собственно­му убеждению уменьшать наказание, установленное в законе, «вплоть до условного и полного освобожде­ния обвиняемого от всякого наказания»87. Условное осуждение применялось московскими судами в пер­вом полугодии 1918 г. в отношении осужденных к ли-

85 Упдревич   В.    О   наказании   в   переходный   периодУ/Право

Суд. Саратов, 1924. № 2. С. 49. 66 Курский Д. И. Указ. соч. С. 47. 87 5м.: История советского уголовного права. С, 140.

111

шению свободы в 14,1% случаев, во втором полуго­дии— 10% случаев. По делам о кражах условных приговоров было более 50%88. Последнюю цифру можно объяснить распространенным учетом судами тяжелых материальных условий жизни людей, при которых кража нередко совершалась из-за нужды и голода.

Распространение условного осуждения в судебной практике, понимание этой меры как более воспита­тельной, нежели принудительной получило поддерж­ку в программе РКП (б), принятой в 1919 г. В осно­ву «судебной программы» партии были положены прямые указания В. И. Ленина, высказанные им в «Конспекте раздела о наказаниях пункта программы о суде»89.

Программа партии констатировала гуманистичес­кие и демократические новации советского уголовно­го права, а именно: применение в широких размерах условного осуждения, замену лишения свободы обя­зательным трудом с сохранением свободы, замену тюрем воспитательными учреждениями, возможность передачи дел на рассмотрение товарищеских судов. На будущее ставилась задача замены системы нака­зания системой мер воспитательного характера90.

Эти положения свидетельствовали о том, что в уголовной политике молодого государства акцент был сделан на воспитание, а не на кару. Программные | положения выдвигали на первый план специальное ! предупреждение преступлений. Именно эта цель и на­личие в уголовном законодательстве норм, способст­вующих ее достижению, рассматривались как «заро­дыш будущей системы мер воспитательного характе­ра»91. Идея исправления преступника завоевывала себе место в уголовном законодательстве, хотя по этому вопросу в литературе того периода велись дис­куссии92.

м См.: Там же. С. 141.

88 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 38. С. 408. 90 См.:   КПСС  в  резолюциях  и  решениях  съездов,  конференций и пленумов ЦК. М., 1983. Т. 2. С. 81.

81            Ундревич В. Указ. соч. С. 50.

82            См.:   Криминология.   Исправительно-трудовое   право.   История

юридической науки.  М.,   1977.  С.  71—75;  Шишов  О.  Ф. Ста­

новление  и   развитие  науки   уголовного   права  в  СССР.  М,

1981. С. 64—69.

112

Отказ от принципа возмездия за совершенное преступление нашел свое отражение в ст. 10 Руково­дящих начал по уголовному праву РСФСР93. В ст. 25 были перечислены примерные виды наказаний, из ко­торых более половины носили воспитательный харак­тер (внушение, объявление под бойкотом и т. п.), а в ст. 12 закреплялись обстоятельства, влиявшие на вы­бор меры наказания (принадлежность к имущему классу, совершение преступления неимущим в состо­янии голода и нужды, совершение преступления по невежеству и несознательности и др.). Как цели (за­дачи) наказания в ст. 8 Руководящих начал называ­лись и общее, и специальное предупреждение прес­туплений.

В целом, Руководящие начала, сохраняя классо­вый подход к преступлениям и лицам, их совершив­шим (например, ст. 12), ориентировали суды на диф­ференциацию ответственности и индивидуализацию на­казания, применение наказаний, не связанных с ли­шением свободы, и условного осуждения. Созданные в тяжелых условиях гражданской войны они закрепи­ли важнейшие понятия и принципы уголовного права, воспринятые и получившие развитие в последующем уголовном законодательстве. Например, в УК РСФСР 1922 г. среди обстоятельств, подлежащих учету при назначении наказания, называлось совершение прес­тупления по невежеству и несознательности (ст. 25), а установленная в ст. 32 система наказаний включа­ла в себя практически все ранее известные законода­тельству меры.

Создание УК РСФСР 1922 г. относится к периоду окончания гражданской войны и переходу к восста­новлению народного хозяйства. В это же время была введена новая экономическая политика, рассчитан­ная на создание прочной базы социалистической эко­номики и развитие промышленности и заключающая­ся в разрешении частного капитала, развертывании торговли и кооперации, использовании материальных стимулов в хозяйственном механизме. Помимо вос­становления народного хозяйства, серьезной задачей этого периода было укрепление союза рабочего клас­са и крестьянства, недовольного политикой военного коммунизма. Названные политические и экономичес-

93 См.: СУ РСФСР. 1919. № 66. Ст. 590,

В С. В. ГМУбинская

гие обстоятельства в сочетании с работой по ликви­дации неграмотности и ростом правосознания масс обусловили первую кодификацию уголовного законо­дательства, проведенную на основе программных по­ложений VIII съезда РКП (б) с сохранением классо­вого подхода к содержанию уголовно-правовых норм и принципам их применения.

Первая кодификация стала важным элементом построения системы советской юстиции. Для этого тоже сложились благоприятные обстоятельства: лик­видация внешнего фронта и возможность в связи с этим «сузить и ограничить область внесудебных реп­рессий — первое условие, необходимое для того, чтобы приступить к построению советской юстиции»94. Это­го требовали интересы Советского государства, уже окрепшего в борьбе с внешними и внутренними вра­гами и имеющего определенный опыт создания и при­менения социалистического права.

В формулировке целей наказания в УК РСФСР 1922 г. (ст. 8) на первое место было поставлено пре­дупреждение преступлений «как со стороны наруши­теля, так и со стороны других неустойчивых элемен­тов общества». Кроме того, назывались цели приспо­собления нарушителя к условиям общежития путем исправительно-трудового воздействия и лишения преступника возможности совершения дальнейших преступлений. По мысли законодателя из них в сово­купности складывалась цель наказания («наказание и другие меры социальной защиты применяются с целью...»). По сути же вторую и третью цели можно рассматривать как способы для достижения первой.

В ст. 25 УК РСФСР 1922 г. закреплялись уже известные советскому уголовному праву обстоятель­ства, подлежащие учету при назначении наказания (как и раньше, они не разделялись на отягчающие и смягчающие ответственность). В ст. 32 давался исчер­пывающий перечень наказаний, однако судам предос­тавлялось право назначать наказание ниже низшего предела или другое, менее тяжкое, с изложением в приговоре мотивов такого решения (ст. 28).

В ст. 24 кодекса были закреплены, используя сов­ременную терминологию, общие начала назначения наказания, среди которых на первое место были по-

64 Курский Д. И. Указ. соч. С. 7},

Ставлены характер и степень общественной опасности самого преступника (личность, образ жизни и прош­лое, мотивы совершения преступления). Это согласо­вывалось с формулировкой целей наказания и слу­жило их достижению в соответствии с задачами Уго­ловного кодекса, которыми объявлялась правовая за­щита «государства трудящихся от преступлений и от общественно опасных элементов» (ст. 5). Нетрудно заметить влияние на нормы кодекса идей социологи­ческой школы уголовного права, согласно которым наказывается не преступление, а преступник. Идеи социологической школы сочетались с проводившимся в советском уголовном законодательстве классовым! подходом к определению преступлений и применению • наказаний.

Существенными в плане специальной превенции представляются нормы, касающиеся уголовной ответ­ственности несовершеннолетних: исключение приме­нения смертной казни к лицам, не достигшим в мо­мент совершения преступления 18-летнего возраста; возможность применения условного осуждения в от­ношении несовершеннолетних без ограничений, суще­ствовавших для взрослых преступников: установление обязательного смягчения налагаемого на несовер­шеннолетних наказания наполовину или на одну треть и другие95.

Весьма серьезным для достижения цели специаль­ного предупреждения преступлений являлось и до­полнение уголовно-процессуального законодательства нормами, позволяющими прокуратуре и суду не воз­буждать уголовное дело или прекратить его производ­ством, если деяние, хотя и содержит признаки прес­тупления, но не является общественно опасным в силу малозначительности, а равно в случае явной нецеле­сообразности производства по делу. Эти нормы раз­вивали программные положения партии, позволяя бо­роться с малозначительными преступлениями не ме­рами уголовной репрессии, а иными. Такая практика, как отметила Г. Л. Кригер, стала возможной потому, что для нее были созданы социально-политические условия (усиление мер культурно-воспитательного ха-

65 См.:   Основания  уголовно-правового  запрета.  С. 82—83.

8*            113

рактера, Ликвидация общей и политической негра­мотности и т. п.)96.

Карательная практика исследуемого периода ха­рактеризовалась смягчением уголовного наказания лицам «пролетарского происхождения», а также со­вершившим преступления в результате бедности, эко­номической нужды. Эта линия прослеживается и в УК РСФСР 1926 г. в таких направлениях, как сокра­щение применения смертной казни, ограничение при­менения лишения свободы, декриминализация по сравнению с УК РСФСР 1922 г. 12 составов преступ­лений, а также в положении о малозначительности деяния, подпадающего под признаки какой-либо ста­тьи Особенной части97.

Анализ содержания УК РСФСР 1922 г. и УК РСФСР 1926 г., их изменений и дополнений позволя­ет увидеть, что гуманизация и смягчение ответствен­ности в них происходили в основном за счет норм Общей части. В этой связи можно указать на расши­рение в сторону смягчения условий применения ин­ститутов Общей части (освобождения от уголовной ответственности и наказания; назначения наказания ниже низшего предела или более мягкого, чем пре­дусмотрено в санкции статьи Особенной части и т. п.); установление определенных пределов применения су­ровых наказаний (смертной казни, лишения свободы) и довольно широких возможностей применения нака­заний без лишения свободы или условного осужде­ния; специальные правила, применяемые к несовер­шеннолетним. Так, по данным Г. Л. Кригер, за время ^действия УК РСФСР 1922 г. в него было внесено 26 изменений, направленных на смягчение условий при-'менения отдельных институтов Общей части, и 3 из­менения, касающихся смягчения уголовной ответст­венности несовершеннолетних98.

Однако в Особенной части шла криминализация новых общественно опасных деяний и ужесточение •санкций. В УК РСФСР 1922 г. было внесено 68 изме­рений и дополнений, криминализирующих новые дея-•'ния и расширяющих уже имеющиеся составы преступ­лений, и 6 изменений и дополнений, направленных на

96            См.: Там же. С. 81.

97            См.: Там же. С. 87—92.

98            См.: Там же. С. 88.

116

ужесточение санкций. В УК РСФСР 1926 г. было вне­сено соответственно 130 и 32 изменения и дополнения Особенной части по указанным направлениям".

При этом в Общей части тоже содержались нор­мы, серьезно влиявшие на общую гуманную направ­ленность институтов уголовного права. Прежде всего это институт аналогии (ст. 10 УК РСФСР 1922 г., ст. 16 УК РСФСР 1926 г.) и нормы об опасности лица независимо от совершения деяния, позволяющие при­менять к таким лицам меры уголовно-правового воз­действия (ст. 7 и 49 УК РСФСР 1922г., ст. 7 УК РСФСР 1926 г.).

Анализ уголовного законодательства 30—40-х го--§ дов свидетельствует, что в нем содержалось незначи­тельное число норм, направленных на достижение цели специального предупреждения преступлений. В эти годы проводилась чрезмерная криминализация и ужесточение уголовной политики.

Одной из немногочисленных норм, обеспечиваю­щих специальное предупреждение, было примечание 2 кет. 28 УК РСФСР 1926 г., согласно которому при­говор, вынесенный военнослужащему в военное вре­мя, в котором он приговаривается к лишению свобо­ды без поражения в правах, может быть по определе­нию суда, вынесшего приговор, отсрочен исполнением до окончания военных действий, с тем что осужден­ный направляется в действующую армию. Если он проявлял себя как стойкий защитник Родины, то по ходатайству командования можно было освободить его от наказания вовсе или назначенное наказание заменить более мягким. Примечание 2 к ст. 28 УК РСФСР распространялось на работников железнодо­рожного и водного транспорта, осужденных к лише­нию свободы без поражения избирательного права100, В этой связи Пленум Верховного суда СССР 22 ию­ля 1943 г. разъяснил, что осуждение лиц, совершив­ших преступления, к лишению свободы без пораже­ния в правах не является препятствием к призыву или мобилизации этих лиц в Красную Армию или Во­енно-Морской Флот101. Тем самым прим. 2 к ст. 28 УК

89 См.: Там же. С. 88, 100.

100          См.: Ведомости Верхов. Совета СССР. 1942. № 8.

101          См.: Исаев М. М., Утевскчй Б.  С., Гродзинский М   М. Указ,

соч. С. 2—3.

117

РСФСР распространилось и на лиц призывного воЗ-раста.

Нормы о возможности применения наказания ни­же низшего предела или другого, более мягкого, а также об условном осуждении (ст. 51, 53 УК РСФСР) сохраняли свою силу, однако Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 15 августа 1940 г. указал на их неприменение к растратчикам, расхити­телям социалистической собственности и хулиганам, чем существенно ограничил их действие102.

После окончания Великой Отечественной войны были отменены законы военного времени и смертная казнь, проведена амнистия в связи с победой над гит­леровской Германией103. Однако амнистия не распро­странялась на лиц, осужденных за контрреволюцион­ные преступления, хищения социалистической собст­венности (по закону от 7 августа 1932 г.), бандитизм, фальшивомонетничество, умышленное убийство и раз­бой, если им было назначено наказание более 3 лет лишения свободы, а также на лиц, неоднократно осужденных за растраты, кражи, грабежи и хулиган­ство.

В первой половине 50-х годов наблюдаются изме­нения в уголовной политике в сторону ее гуманиза­ции (например, были декриминализированы некото­рые преступления, дифференцирована ответственность за хищения и т. д.). Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г. было признано не­обходимым пересмотреть советское уголовное зако­нодательство в направлении замены уголовной ответ­ственности за некоторые преступления мерами адми­нистративного и дисциплинарного воздействия и смяг­чения уголовной ответственности за отдельные прес­тупления104.

Изменение политических и социально-психологи­ческих обстоятельств, обусловленное победой советс­кого народа в Великой Отечественной войне и сменой руководства страны, с неизбежностью вызывало об­новление всего уголовного законодательства. Содер­жащиеся в нем репрессивные положения не отвечали

102          См : Там же. С. 2.

103          См.:   Ведомости   Верхов.   Совета   СССР.   1947.  №   17;   Ведо­

мости Верхов. Совета СССР. 1945. № 39.

104          См.: Там же. 1953. № 4.

118

складывающимся в 50-х годах условиям жизни Со­ветского государства и общества. И в 1958 г. были приняты Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, а в 1960 г.— новый Уго­ловный кодекс РСФСР, действующие по настоящее время.

В уголовном законодательстве были закреплены серьезные гуманистические и демократические нор­мы. Среди важнейших можно отметить отмену инсти­тута аналогии; закрепление принципа ответственное- | ти за вину (ст. 3 Основ), что исключало применение *< мер уголовно-правового воздействия на основании «социальной опасности» лица; сокращение макси­мального срока лишения свободы (с 25 лет до 10, а в исключительных случаях — до 15 лет); повышение возраста уголовной ответственности; закрепление в законе новых видов освобождения от уголовной от­ветственности (передача виновного на поруки; нап­равление материалов в товарищеский суд). Одновре­менно в уголовных кодексах союзных республик бы­ло сокращено число преступных деяний и было про­ведено общее смягчение санкций с включением в них наказаний, не связанных с лишением свободы. Так, в первоначальной редакции УК РСФСР 1960 г. уволь­нение от должности было предусмотрено в 10 статьях против 3 в УК РСФСР 1926 г., общественное порица­ние— соответственно в 19 статьях против 5105.

В Основах уголовного законодательства получила закрепление важная тенденция советской уголовной политики, сохраняющаяся до настоящего времени. Это использование более мягких мер уголовной от­ветственности в отношении лиц, совершивших впер­вые преступления, не представляющие большой об­щественной опасности, и применение строгих наказа­ний к виновным в тяжких преступлениях и рециди­вистам, упорно не желающим встать на путь исправ­ления. Таким образом, происходит дифференциация уголовно-правового воздействия, что служит цели спе­циального предупреждения преступлений. Отмечен­ная тенденция развивалась последующими законода­тельными новеллами, самые серьезные из которых были приняты в 1977 и 1982 гг.

В 70-е годы советское уголовное законодательст-

06 См.: Основания уюловмо-мраиииою запрета, С. 107,

во пополнилось такими важными институтами, как условное осуждение к лишению свободы с обязатель­ным привлечением осужденного к труду (ст. 232 Ос­нов, ст. 242 УК РСФСР) и отсрочка исполнения при­говора (ст. 391 Основ, ст. 46' УК РСФСР)106. Введен­ная в 1977 г. в отношении несовершеннолетних, с 1982 г. отсрочка исполнения приговора была распро­странена и на взрослых преступников.

В 1982 г. был принят Указ Президиума Верховно­го Совета СССР «О дальнейшем совершенствовании уголовного и исправительно-трудового законодатель­ства»107, в котором содержались важные нормы, ка­сающиеся законодательного регулирования исправи­тельных работ без лишения свободы (ст. 25 Основ, ст. 27 УК РСФСР) и штрафа (ст. 27 Основ, ст. 30 УК РСФСР). Этим Указом был повышен до двух лет максимальный срок исправительных работ без лише­ния свободы и увеличен размер штрафа, который сей­час может быть назначен с учетом имущественного положения лица в пределах от 50 до 300 руб., а за корыстные преступления — до 1 тысячи руб. В иск­лючительных случаях, предусмотренных законода­тельством СССР, могут быть установлены и более высокие размеры штрафа.

Были внесены соответствующие изменения как в Общую, так и в санкции Особенной части уголовных кодексов союзных республик. Так, в ряд санкций, предусматривающих лишение свободы, в качестве альтернативного наказания были введены исправи­тельные работы (например, ч. 2 ст. 89 УК РСФСР), в некоторых санкциях срок исправительных работ был увеличен с одного года до двух лет (например, ч. 1 ст. 89 УК РСФСР). Аналогичные изменения были внесены и в отношении новых размеров штрафа. В настоящее время он предусмотрен в качестве основ­ного и дополнительного наказания в 32% санкций Особенной части УК РСФСР108. Всего же изменениям и дополнениям были подвергнуты около 90 санкций статей Особенной части УК РСФСР.

106          См.:   Ведомости  Верхов.  Совета  СССР.   1977. № 7. Ст.  116;

Ведомости   Верхов.  Совета   РСФСР.   1977.  №   12.  Ст   255.

107          См.:  Ведомости  Верхов. Совета  СССР.  1982. № 30. Ст. 572.

108          См.:   Квашис  В.  А.   Преступная   неосторожность:   Социально-

правовые и криминологические проблемы.  Владивосток.  1986.

С. 166.

т

Целями законодательных изменений 1982 г. было обеспечение более дифференцированного подхода к правонарушителям в зависимости от их личности и степени общественной опасности совершенного прес­тупления, а также создание реальных альтернатив наказанию в виде лишения свободы.

В результате в 1983—1984 гг. значительно сокра­тилось применение лишения свободы, в первую оче­редь за счет более широкого применения исправитель­ных работ, предусмотренных на более длительный срок, чем раньше. Шире стал назначаться штраф, а также условное осуждение к лишению свободы с обя­зательным привлечением осужденного к труду и от­срочка исполнения приговора. Такая практика, как отмечалось при обсуждении этих вопросов в Верхов­ном суде РСФСР, оправдала себя, поскольку за два года применения нового законодательства не имелось случаев отмены приговоров за мягкостью назначен­ного наказания109. Хорошие результаты дало и приме­нение исправительных работ без лишения свободы. В 1983—1984 гг. они применялись в отношении каж­дого четвертого-пятого осужденного, при этом 36,2% из них — на срок от 1 года до двух лет. По данным Ю. Б. Мельниковой и Т. Д. Устиновой рецидив пол­ностью отсутствовал после применения исправитель­ных работ за нарушение правил безопасности движе­ния и эксплуатации транспорта, не причинившее тяж­ких последствий (ч. 1 ст. 211 УК РСФСР), и за хищение государственного или общественного иму­щества, совершенное путем присвоения или растраты либо путем злоупотребления служебным положением, не причинившее крупного ущерба (ч. 1, 2 ст. 92 УК РСФСР)110.

Анализ судебной практики позволяет и в дальней­шем ориентировать суды на применение дифферен­цированного подхода к назначению наказания лицам, впервые совершившим преступления, не представля­ющие большой общественной опасности, и лицам, виновным в тяжких преступлениях. Так, Пленум Вер­ховного суда РСФСР в постановлении от 23 апреля

109          См.: Бюл. Верхов. Суда РСФСР. 1985. № 7. С. 2.

110          См.:   Мельникова  Ю.,   Устинова  Т.   Эффективность   примене­

ния  исправительных    работ//Сов.   юстиция.    1986.    №  21.  С.

19-20.

121

1985 г. «О применении судами РСФСР законодатель* ства, регламентирующего назначение мер уголовно­го наказания» обратил внимание судов на правильное применение законодательных новелл 1982 г., которые позволяют широко использовать меры наказания, не связанные с лишением свободы, в отношении лиц, совершивших преступления, не представляющие боль­шой общественной опасности, способных встать на путь исправления и перевоспитания без изоляции от общества111. Пленум Верховного суда СССР указал, что в отношении указанной категории лиц всякий раз должен обсуждаться вопрос о возможности наз­начения мер наказания, не связанных с лишением свободы112.

Такое направление советской уголовной политики во многом обусловлено социальными изменениями, происходящими в нашем обществе. Поскольку под влиянием научно-технической революции, усложнения экономических процессов и социальных взаимосвязей происходят быстрые изменения в образе жизни лю­дей, ценностных ориентациях, в отношении к нака­занию и в восприятии его, постольку стало необходи­мым создание такой уголовной политики, способы и I методы которой были бы адекватны происходящим I социальным изменениям. Отмеченные обстоятельства 1 приводят к дифференцированному подходу к назна­чению мер наказания в зависимости от характеристик личности виновных и тяжести совершенных ими прес­туплений, что служит достижению цели специального предупреждения преступлений.

На предупреждение рецидива направлены также разнообразные формы освобождения от уголовной от­ветственности и реального отбывания наказания (на­пример, условное осуждение, отсрочка исполнения приговора, условно-досрочное освобождение от нака­зания и замена наказания более мягким). В поста­новлении Пленума Верховного суда СССР от 3 де­кабря 1986 г. обращалось внимание судов на более полное использование права освобождения от уго­ловной ответственности с привлечением к админист­ративной ответственности или с применением мер об­щественного воздействия, если будет признано, что

111          См.: Бюл  Верхов  Суда РСФСР. 1985 № 7  С  5

112          См.: Бюл. Верхоз. Суда СССР. 1987. № 1. С. 11.

12(2

исправление и перевоспитание освобождаемых от уголовной ответственности лиц возможно без приме­нения уголовного наказания113.

Таким образом, в Основах уголовного законода­тельства 1958 г. было определено, а в последующем законодательстве развито важнейшее направление уголовной политики, состоящее в сокращении и смяг­чении уголовной ответственности за преступления, не представляющие большой общественной опасности, для лиц, впервые совершивших преступления и могу­щих исправиться без применения уголовного наказа­ния, а также в расширении участия общественности в борьбе с преступностью и ее предупреждении.