2. Эмпирические исследования общего предупреждения

Различные теории, объясняющие причины преступного поведения и иных видов социальных отклонений (на­пример, правонарушений несовершеннолетних), до конца 60-х годов практически не обращались к эмпи­рическим исследованиям устрашающего воздействия наказания. Ключевым моментом преступного поведе­ния считалось формирование и поддержание ближай­шим окружением (малыми группами) антисоциаль­ных установок. В этих теориях содержались серьез­ные криминологические наблюдения, но ни одна из них не была доказана эмпирически52. Поэтому в ли­тературе был сделан вывод, что основным недостат­ком криминологических теорий, разработанных в 50— 60-е годы, было то, что они не могли бы стать на­дежной основой для проведения и социальной, и уго­ловной политики, направленной на борьбу с преступ­ностью53.

Программы уголовной политики, строящиеся на объяснении преступности как результата несовпаде­ния общественных требований и личных желаний, объясняющие ее неудовлетворительной социализацией индивида, больше внимания уделяли различным мето­дам коррекции поведения через коррекцию личност­ных представлений и установок. Как результат тако­го подхода к преступности появились и получили распространение различные реабилитационные прог­раммы, исходившие из предположения, что коррекция ошибок социализации (ресоциализация) возможна посредством применения специальных воспитательных и т. п. мер.

Теория искусственного изменения поведения осно­вывается на идеях Б. Скиннера, развивавшего мысль о том, что «поведение людей (как и животных) мож­но изменять в соответствии с заранее разработанной моделью путем использования методов так называе­мого ,,позитивного" и ,,негативного" подкрепления»51. В реабилитационных программах в этой связи пре-

62            См.  подробнее:  Фокс  В.  Введение  в криминологию.  М,   1980.

С. 105—171.

63            У/йвоп I. <?. ТНшКшд аЬои! Спте. N   V.,  1975. Р. 48.

64            См.:   Чавкин  С.   Похитители  раз>ма'   Психохирургия  и  конт­

роль над деятельностью мозга. М. 1981. С. 80.

4*            51

дусматривалось награждение за поведение, которое руководитель программы перевоспитания считал же­лательным, и наказание за нежелательное поведение. По мнению авторов и руководителей реабилитаци­онных программ, именно ресоциализация индивида являлась способом предупреждения совершения но­вых преступлений с его стороны в будущем. Однако исправительные методы становились все более реп­рессивными по существу, а положительные результа­ты были незначительны. Увлечение реабилитационны­ми программами не принесло ожидаемого резуль­тата55.

Распространение «исправительных» методов есте­ственным образом оттеснило на второй план исследо­вания эффективности уголовно-правовых санкций.  Те немногие исследователи, которые все-таки занимались изучением   удерживающего   (устрашающего)   воздей-* ствия наказания, утверждали, что наказание не пре- , дотвращает преступность, хотя существовала и пози- | ция, согласно которой санкции «при некоторых обсто- ' ятельствах   оказывают   определенный   устрашающий ' эффект»56.

С конца 60-х годов интерес к теории общего пре­дупреждения57 и к эмпирическим исследованиям в этой области усилился. Во многом этот интерес был инициирован неудачами реабилитационных программ и общим ростом преступности в капиталистических странах. В настоящее время, по данным Б. Шамоты, существует более 500 исследований удерживающего (устрашающего) воздействия наказания58. Правда, не все из них являются оригинальными, поскольку ряд авторов проверяют полученные ранее результаты, ис­пользуя методики, разработанные другими.

По нашему мнению, распространению эмпиричес­ких исследований общего предупреждения во многом способствовало усложнение представлений о факто­рах, определяющих человеческое поведение, желание

55            См.: Кристи Н. Пределы наказания. М., 1985.

56            Й71/50П I. д. Ор. сН. Р. 55.

57            В  зарубежной  литературе употребляется термин йетеггепсе —

удержание  устрашением.   Иногда  говорят  об  общем  удержа-,

нии   (депега!    йе^еггепсе)    или    о    предупреждении — ргеуеп-!

Поп — общем и специальном.       1

58            8гапю1а  В.   Ргешепс]а о^о1па   \у 5\у1е1е  Ьайап етр!гусгпусЬ//

РапзЪуо 1 рга\уо. 1986. 2. 5. 5. 47. 52

«измерить» эффективность именно уголовно-правовых'

средств регуляции поведения и широкое внедрение в    Дд^-%

юридические    исследования    результатов  и  методов   4    ^

других наук (социологии, экономики, математического

моделирования и т. д.).      '

Существуют различные классификации эмпиричес­ких исследований общего предупреждения. В зависи­мости от исследовательских целей и применяемых ме­тодов выделяются контрольные эксперименты, ква­зиэксперименты и исследования естественных измене­ний59. Наиболее сложными технически являются контрольные эксперименты, где выделяются сравни­ваемые группы (контрольная и экспериментальная), которые должны быть изолированы от постороннего изменяющегося влияния в течение некоторого време­ни. Если группам не будет гарантировано сохранение условий начала исследования, то вряд ли будет воз­можным различить, что есть результат удерживающе­го влияния наказания, а что—результат изменения условий, в которых находилась группа.

В квазиэкспериментах обычно исследуется эффект определенного вмешательства со стороны государства^ Как вмешательство расцениваются законодательные изменения в санкциях (так, известны исследования изменений наказуемости вождения автомобиля в не­трезвом виде, употребления наркотиков, подделки че­ков и др.), а также изменения в деятельности поли­ции. Удерживающий эффект изменений полицейской службы или практики патрулирования изучался, на­пример, по отношению к преступлениям в нью-йорк­ском метро, а также по отношению к преступности в целом60.

В квазиэкспериментах население, испытавшее на себе вмешательство со стороны государства, рассмат­ривается как контрольная группа перед изменениями в законе или в деятельности полиции и как экспери­ментальная после таких изменений. Выделенные ис­следователями определенные параметры также срав­ниваются до и после изменений.

Третьим видом исследований является анализ ее-

69 Ое4еггепсе апе! ТпсарасЙаНоп: ЕаНтаИпд 1Ье ЕГ[ес15 оГ Сптта! Запсиопз оп Спте Ка(ез. Ша$Е. (О. С.), 1978. Р. 20—21.

60 1Ы(1. Р. 54.

53

тественных изменений в коэффициенте преступности в зависимости от уровня суровости санкций. Подоб­ные исследования осуществляются или по регионам, или за продолжительный период времени. Изучается, насколько изменения в уровне санкций связаны с изменениями в коэффициенте преступности (под ко эффициентом преступности здесь понимается коэффи­циент преступлений, ставших известными полиции, взятый из официальной уголовной статистики). Обратная зависимость (по терминологии исследовате-'' лей — негативная ассоциация), т. е. случай, когда коэффициент преступности низкий, а уровень жест­кости санкций высокий или наоборот, рассматривается как показатель возможного удерживающего (устра­шающего) эффекта санкций. В исследованиях треть- ' его вида широко используются статистические методы и разнообразные технические приемы.

По характеру используемых данных и связанных с ними исследовательских методик Б. Шамота выде­ляет исследования «на уровне общества» (макросо-циальные) и «исследования на уровне индивида»61. Отдельную группу составляют так называемые эко-нометрические исследования, поскольку они отлича­ются и по исходным посылкам, и по получаемым результатам.

В макросоциальных исследованиях используются данные официальной статистики по всем преступле­ниям или по отдельным видам, которые сравниваются по регионам и за разные периоды времени. Кроме того, в них используются различные показатели, су­щественные, по мнению исследователей, для общепре­дупредительного воздействия (например, общая чис­ленность населения, половозрастная и расовая струк­тура населения, коэффициент безработных и т. п.).

В исследованиях на уровне индивида, к которым 1 относятся все доступные нам работы, проведенные в нашей стране, используются анкетные методы, по­средством которых выявляются субъективные оцен­ки принятых исследователями параметров устра­шающего воздействия наказания.

Гипотезы об устрашающем (удерживающем) воз­действии наказания исходят из теоретической посыл­ки, что человек всегда действует под влиянием опре-

61 8гато(а В. Ор. с!1. 5. 47. 54

деленных побуждений. Предполагается, что «все люди способны к логическому рассуждению и осознают свои интересы. И если, следовательно, человек совершает преступление, то происходит это потому, что он стре­мится получить таким путем то, что... соответствует его желаниям»62. Такова известная концепция рацио­нального человеческого поведения, лежащая в основе М всего  уголовного  права  и  служащая  субъективным 1 основанием   уголовной ответственности. Как заметил'' А. М.  Яковлев, «в центре уголовно-правового пред­ставления о личности преступника лежит определение противоправного акта как результата решения, при- | пятого после взвешивания выгоды,    которая    может быть получена в результате противоправного вариан­та поведения,  и ее сравнения с  риском  невыгодных последствий   в случае   изобличения   и  наказания»63. Наиболее полно концепция «рационального преступ­ника» проявляется в эконометрических исследованиях общего предупреждения.

Для исследований удерживающего (устрашающе­го) воздействия наказания характерно и то исходное положение, что возрастание суровости санкций или субъективной уверенности в их применении может уменьшить уровень преступности за счет воздействия на тех лиц, которые не подвергались воздействию уголовно-правовых норм (устрашающее воздействие санкций на тех, кто подвергался уголовному пресле­дованию, изучается в рамках «специального устра­шения» при помощи показателей рецидива). Санкции, таким образом, рассматриваются как негативные сти­мулы.

Предполагая обратную (негативную) связь между коэффициентом преступности и уровнем санкций, ис­следователи определяют последний показатель через риск применения санкции и ее суровость. Суровость или мера жесткости наказания складывается из ка­чественного— вид наказания — и количественного — срок наказания — элементов.

В исследованиях общего предупреждения приме­няются и другие показатели, характеризующие дея­тельность уголовной юстиции и возможные последст-

62            Яковлев  А.   М   Теория  криминологии  и  социальная   практи­

ка. М, 1985  С. 78.

63            Там же. С. 85.

55

вия совершения преступления. Прежде всего это риск задержания, который определяется как отношение ко­личества арестов к числу всех зарегистрированных преступлений. Иногда к этому отношению присоеди­няется и параметр быстроты задержания, вычисляе­мый как отношение раскрытых преступлений ко всем, о которых заявлено. Следующим видом риска явля­ется риск осуждения, вычисляемый как отношение числа осужденных к числу зарегистрированных прес­туплений.

Отношение числа заключенных к числу зарегист­рированных преступлений есть мера риска тюремного заключения или показатель определенности заключе­ния в тюрьму. В сочетании с показателями жесткости санкций (срок тюремного заключения) он использу­ется для исследований зависимости коэффициента преступности и санкций.

В исследованиях удерживающего (устрашающе­го) воздействия смертной казни используется пока­затель риска казни, который определяется как отно­шение числа осужденных к смертной казни к общему числу осужденных.

Поскольку устрашающее (удерживающее воздей­ствие санкций изучается в двух аспектах — в отноше­нии лиц, подвергавшихся уголовно-правовому воздей­ствию (специальное устрашение) и символическое влияние на потенциальных преступников (учитыва­ется, как правило, все население по социально-де­мографическим группам), постольку важным стано­вится выяснение субъективных оценок всех видов наз­ванных рисков. Конечно, авторы исследований общего предупреждения учитывают влияние и иных, не свя­занных с уголовным законом или деятельностью уго­ловной юстиции факторов, таких, как безработица, уровень занятости, принадлежность к определенной расовой или этнической группе. Для учета этих фак­торов в окончательный расчет корреляции между санкциями и коэффициентом преступности вводятся соответствующие показатели. При окончательном вы­воде отмечается также влияние латентной преступ­ности и разброс в назначаемых наказаниях, харак­терный для судебной практики. Все данные, за иск- • лючением субъективных оценок, берутся из офици­альной уголовной, судебной и пенитенциарной ста­тистики.

56

Анализ используемых методик показывает сходст­

во исходных теоретических посылок в зарубежных

эмпирических исследованиях и в аналогичных совет­

ских исследованиях. Общее предупреждение понима­

ется чаще всего как социально-психологический фе­

номен, складывающийся из устрашения и морально-

воспитательного воздействия. Признается, что для эф­

фективности общего предупреждения весьма сущест­

венно реальное применение наказания и деятельность

уголовной юстиции в целом.          ч

Впервые эмпирические исследования общего пре­дупреждения касались устрашающего (удерживающе­го) воздействия смертной казни. Мы сравним наибо­лее известные из них, проведенные Т. Селлином и И. Эрлихом — представителем эконометристов.

Т. Селлин сравнивал статистику убийств по коэф­фициентам убийств в расчете на 100 тыс. населения, т. е. по распространенности этого преступления. Для сравнения он использовал четыре способа. Изучался коэффициент убийств в соседних штатах (исследова­ние проводилось на основе статистики и законодатель­ства США), при этом сравнивались штаты, имеющие в законодательстве такое наказание, как смертная казнь, и не имеющие его. В этих штатах показатели распространенности убийств были одинаковы и из­менялись независимо от наличия в уголовных законах смертной казни.

Далее, автор сравнивал эти же показатели в шта­тах перед и после того, как они отменили или вос­становили в законодательстве смертную казнь. Полу-| ченные  данные  показали,  что  коэффициент  убийств! значительно не изменялся после изменений в законо-| дательстве.

Т. Селлин сравнивал также коэффициенты убийств

во всех  городах, где смертная  казнь  приводилась в

исполнение,  о  чем  становилось  итвестно  населению.

Он  также  не   обнаружил   существенных   изменений I

в   распространенности    убийств    перед   приведением |

смертной казни в исполнение и после этого.              I

И наконец, Т. Селлин исследовал, насколько луч­ше защищены работники правоохранительных орга­нов от покушений на убийство в штатах со смертной казнью по сравнению со штатами без нее. Он обна­ружил, что уровень убийств полицейских в штатах,

57

отменивших смертную казнь, тот же самый, что и в штатах, сохранивших это наказание.

Полученные результаты привели Т. Селлина к вы­воду, что смертная казнь не оказывает никакого вли­яния на предупреждение убийств. Он писал: «Пос­кольку в пределах каждой группы штатов сущест­вуют сходные социальные и экономические условия и похожее население, постольку невозможно проводить различия между штатами, отменившими смертную казнь и другими... Неизбежным заключением есть то, что казни не имеют заметного эффекта на коэффици­ент убийств»64.

В докладе ООН, посвященном смертной    казни, путем последовательного анализа статистических дан­ных тремя стандартными методами, предложенными Т.    Селлином, а также    сравнения    коэффициентов убийств полицейских, делается вывод об отсутствии зависимости между уровнем убийств и наличием или отсутствием в законодательстве смертной казни. ПриЧ ведение смертной казни в исполнение, по мнению ав-1 торов доклада, также не влияет    на    коэффициент! убийств.  При  подготовке этого  доклада  использова­лись, кроме данных США, статистические данные и других  стран   (Мексики,  Цейлона,   Великобритании, .Канады, Франции и др.)65. В более поздних исследо-Iваниях  были  получены  противоречивые данные,  что I говорит о необходимости продолжения исследований Дпроблемы66.

' К противоположным результатам пришел И. Эр-лих, установивший, что «зависимость между казнью преступника и жизнями потенциальных жертв, кото­рые могли быть спасены этой казнью, колеблется в пределах от 1 до 8 в период 1933—1967 гг. в Соеди­ненных Штатах»67.

И. Эрлих критиковал Т. Селлина за то, что в его работе не учитывалась оценка каждым потенциаль­ным преступником возможности быть осужденным и наказанным. Поэтому исследование свелось к показу простой корреляции между законодательными уста-

64            Ое1еггепсе апс! 1псарасНаНоп. Р. 337.

65            Сар1*а1   РитзЬтеп!:   Оеуе1ортеп1   1961   1о   1965.   11шЫ   N3-

1юпз. N. V., 1967. Р. 38—40.

66            АгсЪег  О.,   Саг1пег  К.   УЫепсе  апс!  Спте т  Сгозз-МаИопа!

Рег5рес1|\-е.//5ос1а1 Рогсез. 1986  Уо1. 65, N 1. Р. 280..

67            Ое1еггепсе апё 1псарасИаНоп. Р. 339.

Новлениями относительно смертной казни и коэффи­циентом убийств в различных штатах. И. Эрлих ука­зывал также, что в исследовании Т. Селлина в доста-1 точной мере не рассматривалось воздействие практич ческого применения смертной казни.

В собственном исследовании И. Эрлих исходил из концепции «рационального убийцы», для которого характерны два момента: во-первых, преступление совершается против конкретного человека и, во-вто­рых, ожидаемые от убийства выгоды превышают возможный ущерб. Кроме того, он полагал, что прос­той корреляции между законодательством и коэффи­циентом убийств недостаточно и поэтому ввел четы­ре индивидуальные оценки риска осуждения и нака­зания. Потенциальный убийца считает, что: 1) его не поймают, так как преступление не будет раскрыто; 2) его поймают, но не смогут доказать его вины в преступлении; 3) он будет осужден и наказан, но на­казание будет в виде лишения свободы; 4) он будет осужден, приговорен к смертной казни и его казнят.

По мнению И. Эрлиха, возможные оценки риска влияют на поведение людей самостоятельно и инди­видуальны по своему характеру (для каждого своя оценка риска), а простая корреляция, как это сделано у Т. Селлина, этого не учитывает. Исследования устрашающего воздействия смертной казни должны проводиться не только на основе статистических дан­ных, но и с учетом возможностей каждого потенци­ального преступника принять решение совершить преступление, а также в границах реальности санкций. Реальность санкций, в свою очередь, должна описы^ ваться не только через вид наказания и его размер, но прежде всего через расчет вероятности быть осу­жденным и подвергнуться определенному наказанию^.

Эти предположения легли в основу предложенной И. Эрлихом формулы расчета устрашающего (удер­живающего) эффекта смертной казни. В его уравне­нии использовались такие показатели, как вероятность задержания, вероятность осуждения после задержа­ния, вероятность применения казни после осуждения, коэффициент безработицы в общественном произ­водстве, коэффициент занятого гражданского населе­ния в общественном производстве, уровень доходов на душу населения, доля лиц в возрасте от 14 до 24 лет в постоянном населении страны. Вводились также

59

уточняющие коэффициенты, а все параметры рассчи­

тывались по  материалам    официальной    статистики,

США68. Проведенный расчет привел И. Эрлиха к вы-||

воду о серьезном    устрашающем    (удерживающем)!

воздействии смертной казни.          V

В течение пяти лет после выхода работы И. Эрли­ха (она была опубликована в 1975 г.) появилось 20 работ, посвященных этому же вопросу. Их авторы пытались проверить полученный вывод, используя те же данные и ту же методику. К сожалению, подтвер­дить вывод И. Эрлиха не удалось, что породило об­ширную литературу по критике как использованных данных, так и примененной методики.

В основном критика касалась неполноты и несо­поставимости использованных данных об арестах, о судимости, о зарегистрированных убийствах. Отмеча­лись различия в уголовной политике в разных шта­тах США как в плане законодательных предписаний, так и в реальном применении смертной казни. Из­вестно, что больше случаев применения смертной каз­ни отмечается в южных штатах, поэтому вряд ли корректно распространять выводы, полученные, на­пример, на материалах Техаса, на страну в целом.

При критике методики, примененной И. Эрлихом, справедливо отмечалась и возможность влияния на коэффициент убийств других факторов, не связанных с уголовным правом (например, не учитывалась кор­реляция между числом убийств на 100 тыс. населения и числом огнестрельного оружия на 100 тыс. населе­ния, что может быть независимым от всех остальных обстоятельством, влияющим на число убийств)69.

Высказанные  в  ходе    обсуждения    исследования И. Эрлиха аргументы приводят к выводу об осторож-,ности в оценках имеющихся результатов. Поскольку ошибки  в  измерениях  могут существенно  влиять  на выводы, некоторые авторы, пытающиеся использовать аналогичные статистические данные и ту же методи-, ку, отмечали, что сделать вывод    об устрашающемЬ воздействии смертной казни пока не представляется!5 возможным70.

Проблема    влияния    смертной    казни на    число

68            1Ыс1. Р. 339.

69            КдЬегег Ш. Ьазз(       з!сЬ     Оепега1рга'уепиоп    теззеп?//МзсЬг-

Кпт. 1982. 3%. 65, Н  4. 5. 207—210.

70            К1ет  I.  К.,   РогЩ  В.,   Р11а(оу   V.   ТЬе  Ое1еггепсе  ЕНес1  о!

60

убийств действительно очень сложна. В зависимости от статистического материала может получаться раз­ная картина, однако нельзя забывать и о влиянии на саму уголовную статистику изменений в уголовном законе, в деятельности органов уголовной юстиции, в статистической программе и т. п. Возможно и об­ратное влияние числа убийств на смертную казнь, в частности, на ее законодательное регулирование. Смертная казнь может быть введена в законодатель­ство или ее применение может быть расширено в за­висимости от конкретных обстоятельств, например, от роста опасных преступлений.

Сложность исследований устрашающего (удержи­вающего)   воздействия   смертной   казни   не  снимает проблему изучения общего предупреждения как ре­зультата действия уголовного наказания. Эту пробле­му можно разделить на две: есть ли вообще обще­предупредительное   воздействие   уголовного   наказа­ния, и если есть, то каким образом оно осуществляет­ся. Для установления самого факта влияния уголов­ного наказания на преступность можно пользоваться. методиками,  применяемыми  в  макросоциальных ис- \ следованиях. Установление же механизма такого вли- ! яния неизбежно требует применения анкетных мето- | дов, т. е. исследований на уровне индивида.

Когда исследователи общего предупреждения об­ратились после смертной казни к иным санкциям и после убийств к иным преступлениям, то показателя­ми суровости наказания стали его вид и срок (для | лишения свободы). В этих исследованиях появился еще один показатель — определенность наказания, из­меряемая цифрой раскрываемости преступлений. Бы­строта же наступления ответственности практически не учитывалась. Хотя обратная (негативная) связь между суровостью наказания и коэффициентом прес­тупности была установлена71, все же и здесь досто­верность этого вывода представляется не совсем очевидной.

Этим исследованиям присущи те же недостатки, которые отмечались при критике методик Т. Селлина и И. Эрлиха. Их авторы также пользовались мате-

Ап   Аззеззтеп!

гепсе апс! 1псарасЙа4юп. Р. 336—360. 71 5гато1а В. Ор. сН. 5. 48.

61

риалами   официальной   уголовной   статистики,   недо­статки которой известны, и не всегда учитывали ла­тентную  преступность.   Зачастую  они   не  принимали во внимание влияние на преступность других факто­ров — экономических,   демографических,   социально-психологических— и   не   вычленяли   из   всей   массы факторов механизмы действия уголовного права. От­крытым оставался вопрос о направлении причинной связи — влияет  ли   наказание   на   преступность  или, наоборот,   преступность   влияет   на   законодательное \ \     регулирование и практику применения наказания. Не \ \     выяснялась в этой связи и роль уголовной юстиции, \ \   в частности, не проверялась гипотеза о том, что пере-• грузка системы уголовной юстиции может влечь сни­жение раскрываемости преступлений, числа осужден­ных и наказанных.

Серьезными   представляются   соображения   о   су­ществовании определенных «порогов» суровости и оп­ределенности наказания, выше или ниже которых эти .     И параметры уже не имеют значения. Так, по данным |1к УТиттла,  угроза  арестом   влияет  только тогда,  когда / \| раскрываемость преступлений превышает 30%72. Это IЯ создает   для   исследователя   дополнительные  трудно-сти,  заключающиеся   в   необходимости  установления этих порогов.

Практически не исследовалось взаимодействие пра­вовых и неправовых факторов социального контроля, хотя, по некоторым данным, страх осуждения со сто­роны друзей, ровесников и других лиц, чье мнение значимо для человека, действует сильнее угрозы на­казания. К такому выводу пришел Ф. Вильяме, ис­следовавший влияние правовых и неправовых факто­ров на употребление марихуаны среди взрослого по­стоянного населения штата Техас73. Возможно, что не­правовые механизмы социального контроля допол­няют или затрудняют действие угрозы уголовного на­казания.

Все же большинство исследователей общего пре­дупреждения исходят из того, что существует линей­ная зависимость между суровостью и определенно­стью уголовного наказания и преступностью: рост

72            1Ы(3.

73            \У1Шата   Р.   Р.    Ое1еггепсе   агк!   5ос1а1   Соп(го1:   .чи^,,.,5   чц;

Ке1а1!оп8(11р//Лоигпа1   о!   Сг1т1па1  Лизисе.   1985.  Уо1.   3,   N   2.

Р. 141—151.

62

значения этих параметров общепредупредительного воздействия ведет к снижению преступности.

Определенная осторожность в оценке достоверно­сти результатов исследований общего предупрежде­ния «на уровне общества» вызывается тем, что от­сутствие связи между уголовными санкциями и ко­эффициентом преступности констатировалось в ряде других исследований, не посвященных специально проблеме общего предупреждения. К такому выводу, в частности, пришел Е. Ясиньский после анализа ди­намики преступлений против жизни и здоровья в ПНР за 15 лет — с 1970 по 1984 г. На основе статистиче­ских данных о преступности и судимости он устано­вил, что если преступления против жизни и здоровья за указанный период снижались как в абсолютных цифрах, так и по коэффициентам на 100 тыс. населе­ния, то средняя продолжительность лишения свободы, наоборот, увеличивалась. Так, если в 1970 г. было совершено 23 348 преступлений против жизни и здо­ровья (коэффициент составил 71,8), то в 1984 г. та­ких преступлений было 17 365 (коэффициент — 47,0). В это же время средний срок лишения свободы вы­рос с 20,23 до 36,71 месяца. Такое положение дел Е. Ясиньский объясняет «рецидивом» старого спосо­ба мышления в области уголовного права, сформи­ровавшегося в условиях военного времени, когда при­менялись суровые и чрезвычайные меры74.

С 70-х годов получили распространение исследо­вания общего предупреждения «на уровне индиви­да», в которых делались попытки измерить субъек­тивные оценки устрашающего воздействия наказа­ния с помощью анкетирования или интервьюирова­ния. Исходной гипотезой в таких исследованиях была следующая: если угроза наказания устрашает, то ли­ца, выше оценивающие возможность наступления и суровость наказания, будут совершать меньше пре­ступлений. Вопросы, задаваемые респондентам, в ос­новном сводились к двум: совершали ли они раньше преступления и как оценивали возможность наступ­ления наказания.

Среди исследований «на уровне индивида» обра­щают на себя внимание два их вида. Особенности

1.   0}пат11<а рг2ей1дрь1\у   рггесЫчо   гусш   \

а   ггшапу  v   роШусе  Кагпе] «оЬес 1сН ргаш>. 1986. 2. 9. 5. 50—51.

II

применяемых в них методов позволяют предложить их обозначение как ретроспективно-синхронических (в зарубежной литературе они называются ,,опе-\уа-уе") и перспективно-диахронических „{дуо-шауе".

Исследования первого вида заключаются в одно­моментном опросе респондентов о их прошлом пове­дении и об оценке ими этого поведения сейчас, т. е. в один и тот же момент времени исследуются сегод­няшние оценки и прошлое поведение. В перспектив­но-диахронических исследованиях в настоящий мо­мент времени выявляется оценка определенных типов поведения, а через определенный промежуток време­ни исследуется поведение респондентов, т. е. оценка выявляется сейчас, а само поведение будет изучать­ся в будущем.

Примером исследований второго типа могут по­служить исследования Зальцмана и др., касающиеся оценки подделки чеков, и Майнора и Харри, изучав­ших с разницей в три месяца оценку нарушений об­щественного порядка на почве употребления алкого­ля и количество таких нарушений, совершенных рес­пондентами. Эти авторы пришли к выводу об измене­нии индивидуальных оценок с течением времени и установили, что в большинстве случаев подделки че­ков и нарушений общественного порядка, изменение в оценках этих типов поведения не связано с совер­шением противозаконных действий. Большинство из опрошенных, не совершивших подделку чеков или на­рушений общественного порядка (соответственно 58% и 69%) изменили свои оценки этих типов поведения в период времени, прошедший с момента первого оп­роса75.

Описание методики и некоторых результатов рет­роспективно-синхронических и перспективно-диахро­нических исследований представляется важным с це­лью возможного использования подобных методов советскими учеными. И те и другие исследования имеют свои положительные и отрицательные стороны. Так, в ретроспективно-синхронических исследованиях не учитывается изменение в оценках респондентов, прошедшее с момента поведения, о котором их спра-

75 1ипс1тап К. 1. Опе-\Уа\-е Регсер1иа1 Ое1еггепсе КезеагсЬ: 5оте Огоипйз !ог {Не Кепехуес! ЬхаттаНоп оп Сгозз-5есио-па! Ме11юс15//Лоигпа1 о\ КезеагсЬ т Спте апс! ОеПпаиепсу. 1986. Уо1. 23, N 4. Р. 372-375.

64

шивают. Перспективно-диахронические исследования более трудны для осуществления, поскольку надо иметь одну и ту же группу респондентов, чтобы по­лучаемые ответы об оценках были сопоставимы с поведением тех же лиц.

В исследованиях общего предупреждения, как пра­вило, исходной является так называемая «теория контроля», в основе которой лежит представление о существовании внешних или внутренних импульсов, побуждающих к преступному или законопослушному поведению76. Внешние факторы действуют в непо­средственном окружении индивида, в условиях его жизни в обществе. Используя эту теорию с добавле­нием некоторых переменных, Г.-Й. Альбрехт опросил по специально разработанному вопроснику включаю­щему 50 ситуаций, 846 граждан ФРГ (только муж­чин, только немцев, родившихся в период с 1900 по 1960 г.) и пришел к выводу, что вклад устрашающе­го воздействия наказания слишком ничтожен для объяснения преступного или законопослушного пове­дения77.

В анкетных исследованиях общего предупрежде­ния выделяются следующие показатели, значимые для устрашающего (удерживающего) влияния на по­ведение людей: 1) касающиеся типа нормы (ее со­ответствия или несоответствия морально-ценностным представлениям); 2) касающиеся типа преступного поведения («инструментальные» или «экспрессивные» нарушения); 3) касающиеся социально-демографиче­ских характеристик правонарушителей или законопо­слушных граждан; 4) касающиеся характеристик санкции или правоприменительной практики. Так, бы­ло установлено, что в случае совпадения правовых и социальных норм право поддерживает моральные ценности, и наоборот, тогда устрашение практически не значимо, а в оставшихся случаях соблюдение нор­мы достигается или посредством угрозы, или посред­ством применения санкций. Исследования инструмен­тальных и экспрессивных преступлений показали, на какие виды преступлений можно влиять посредством устрашения. Было установлено, что женщины отлича-

" См.: Фокс В. Указ. соч. С. 155—159.

А1ЬгесМ Н.-1. Спгшпа!  Ьа\у  апс! Оепега! Ргеуеп1юп.//1?езеагс11 т  Сптта!  ЛизНсе.  Рге1Ьиг§,   1982. Уо1. 2. Р. 297—302.

^ С. 8. Полубинская            2§-

ются от мужчин в оценках «цены» преступного пове­дения, а также зафиксирована связь между возра­стом и субъективной оценкой вероятности ответствен­ности для дорожно-транспортных преступлений и пра­вонарушений. Что касается оценок санкций или прак­тики их применения, то выяснилось, что чем больше вероятность наступления ответственности, тем мень­ше вероятность преступного поведения, при этом от­меченная корреляция не зависит от объективной или субъективной оценки жесткости санкций78. Таким об­разом, исследователи стали использовать сложные модели влияния устрашения на поведение людей, включая в них неправовые факторы.

К исследованиям «на уровне личности» относятся все доступные нам работы, сделанные в нашей стра­не. Первое из них было проведено М. М. Исаевым в 1925 г. Он установил, что 19,6% мужчин и 20% жен­щин, опрошенных по специальной анкете, удержива­ются от преступления в ситуации, когда оно им было выгодно, из-за страха наказания. В 1965 г. по анкете М. М. Исаева проводилось исследование в ЧССР, где было опрошено свыше 300 работников физического труда, из которых 47% также воздержались от со­вершения преступления по мотивам страха79.

Эмпирическое исследование общепредупредитель-ной роли наказания было проведено в ВНР. 919 че­ловек на вопрос, почему они не совершали преступ­ления, указали на (данные в процентах): страх перед наказанием (10,6); страх потерять работу, положе­ние (0,9); моральное осуждение по месту работы (2,7); возможность потерять семью и возникновения конфликтов (2,1); неприятности, которые возникают в связи с ответственностью (1,8); сознательность (71,7); другие причины (10,2).

Как видно, одна пятая опрошенных указала на страх или иные факторы, связанные с уголовной от­ветственностью, что, по мнению Э. Бухгольца, У. Дэ­на и X. Вебера, подтверждает значение общепревен­тивной роли уголовного наказания80.

По данным И. В. Шмарова, среди впервые осуж­денных 8% опрошенных безразлично относились к

78            1ЬМ. Р. 288—292.

79            См.: Шаргородский М. Д. Указ  соч С. 41—42.

80            В«сййо/2   Е.,   ОапН   и.,   УРеЬег   И.   51га{гес11ШсЬе

НсНЬеН ипс! 51гаГе. В., 1982. 8. 115,

§6

угрозе наказания, а более 90% ответили, что боялись быть пойманными, боялись суда и тюрьмы. Среди не­однократно судимых лиц 23% безразлично относи­лись к угрозе наказания, а 68% боялись тюрьмы и суда. Автор делает вывод, что с ростом судимостей у лиц «психологическое влияние угрозы наказания на них все более ослабевает»81.

Методика измерения эффективности уголовно-пра­вовой пропаганды в плане ее влияния на общее пре­дупреждение была предложена С. В. Максимовым.

п\ Расчет по предложенной им формуле /С=~ЕГ~ '100%,

где К — условный коэффициент эффективности обще­го предупреждения преступлений, п\ — число лиц, удерживавшихся от совершения преступления под воздействием общего предупреждения и Р — числен­ность аудитории (п1 и Р должны быть пересчитаны на 1000 или 10 тыс. населения), должен дополнять­ся ответами на вопросы анкеты.

Показатель п\ есть число положительно ответив­ших на вопрос: «В жизни человека бывает немало трудных ситуаций. Был ли с Вами в прошедшем го­ду случай, когда Вы могли совершить преступление, но не совершили его, потому что не хотели оказаться на скамье подсудимых?»82 Нетрудно заметить, что включение такого прямого вопроса в анкету дает толь­ко грубую оценку числа лиц, испытывающих влияние страха перед наказанием как контрмогива соверше­нию преступления. Таким способом может быть уста­новлена только нижняя граница распространенности мотивирующего влияния страха, поскольку вряд ли все ответят на этот вопрос правдиво. А если учесть, что кто-то может и воздержаться от ответа на вопрос, который поставлен так, что никаких ответов, кроме «да» и «нет» быть не может, то становится очевид­ным, что истинное число лиц, боящихся наказания, может быть больше.

Обзор существующих исследований, примененных к ним методик и полученных результатов позволяет

81            Шмаров  И.   В.   Эффективность   общепредупредительного   воз­

действия наказания. С. 100—101.

82            Актуальные  вопросы   совершенствования   организации   и   пла­

нирования   лекционной   пропаганды   правовых   знаний   в   све­

те  решений  XXVII  съезда   КПСС:   (Методические  рекоменда­

ции). Омск, 1986. С. 14—16.

;>

67

сделать некоторые выводы. По нашему мнению, в них в основном правильно определены показатели, суще-I ственные для измерения устрашающего  (удерживаю-; щего)   влияния уголовного закона и наказания. Они , относятся  к  уголовному  закону,  к деятельности  си­стемы уголовной юстиции, а также к населению, что позволяет  в  достаточной   степени  полно  охватывать все элементы механизма общей превенции. Получен­ные результаты  могут быть  использованы для  фор­мулирования   исследовательских  гипотез   в   будущих разработках.

Правда, нельзя не отметить некоторый субъекти­визм получаемых выводов, поскольку выбор методи­ки, подбор показателей и их комбинация зависят от исследовательских установок. Для преодоления это­го недостатка представляется важным сочетать ис­следования «на уровне общества» и исследования «на уровне личности», что позволит также полнее учесть и измерить всю совокупность элементов механизма общепредупредительного воздействия уголовного за­кона и наказания.

С сожалением приходится констатировать слабую развитость исследований общего предупреждения в советской юридической науке, проявляющуюся преж­де всего в ограниченности применяемых методик (ис­пользуются только анкетные методы). Развитию этих исследований во многом препятствовало отсутствие открытой публикации уголовной и судебной стати­стики, что делало практически невозможным прове­дение исследований «на уровне общества».

По нашему мнению, перспективами развития эм­пирических исследований в нашей стране являются: разработка теоретической концепции, которую можно было бы положить в основу исследования; выбор па­раметров устрашающего (удерживающего) воздейст­вия уголовного закона и наказания, пригодных для измерения; разработка методик исследований «на уровне общества» и «на уровне личности» с учетом необходимости использования данных о преступности и судимости, о деятельности органов уголовной юсти­ции; построение многофакторной модели общего пре­дупреждения; сравнение полученных результатов с данными уже имеющихся работ.