3. Понятие и исследований специального предупреждения

Специальное предупреждение как цель уголовного наказания заключается в предупреждении соверше­ния новых преступлений со стороны тех лиц, которые уже совершили преступления. Эта цель известна уго­ловному законодательству ряда стран (ст. 36 УК НРБ, ст. 33 Уголовного закона СФРЮ 1976 г., § 1 ст. 50 УК ПНР, п. 3 § 39 УК ГДР и др.).

В литературе нет единого мнения о содержании цели специального предупреждения и средствах ее достижения. По мнению В. С. Устинова, сущность специального предупреждения, которое он рассмат­ривает как самостоятельный метод борьбы с преступ­ностью, заключается «в устрашающем и воспитатель­ном воздействии деятельности, реализующей уголов­ную ответственность и наказание»83. А. И. Марцев полагает, что суть специального предупреждения «со­стоит в том, чтобы не допустить совершения нового преступления (или новых преступлений) со стороны лица, привлеченного к уголовной ответственности» и достигается эта цель посредством применения кары и воспитания84.

По мнению одних авторов, средствами достижения цели специальной превенции являются исправление и перевоспитание осужденного85, а также другие спо­собы, лишающие преступника возможности совершать новые преступления86.

Другие авторы хотя и указывают на связь спе­циальной превенции с исправлением и перевоспита­нием, все же отстаивают самостоятельность этих це­лей, полагая, что рассмотрение их в качестве средств достижения цели специального предупреждения пре­ступлений принижает их значение87.

И. И. Карпец выделяет следующие способы обес-

** Устинов В. С. Указ. соч. С. 60.

84            См.: Марцев А. И. Указ. соч. С. 24—25.

85            См.,  напр.:   Ефимов   М.  А.   Проблемы  лишения  свободы  как

вида  наказания в законодательстве, судебной  и  исправитель­

ной   практике:   Автореф.   дне.   ...  д-ра   юрид.   наук.   Л.,   1966.

С. 9.

88 См.: Устинов В. С. Указ. соч. С. 60.

87 См.: Татов Н. И. Соотношение воспитательной цели наказа­ния и частного предупреждения//Проблемы борьбы с пре­ступностью. Иркутск, 1970. С. 71—72.

69

Печения цели специального предупреждения при на­значении наказания конкретному лицу: лишение пре­ступника физической возможности совершать пре­ступления; психическое воздействие на преступника; устрашение88. Психическое и физическое воздействие на осужденных как средства достижения целей нака­зания выделяются и М. Д. Шаргородским. При этом он отмечает, что «психическое воздействие имеется во всех видах наказания, физическое же воздействие характерно лишь для отдельных его видов»89. Дейст­вительно, физическое воздействие лишает преступни­ка возможности совершать новые преступления и ха­рактерно прежде всего для лишения свободы; уволь­нения от должности; лишения права занимать опре­деленные должности и заниматься определенной дея­тельностью; смертной казни. Психическое воздейст­вие осуществляется в двух видах: в виде устрашения ^специальное устрашение) и в виде воспитания.

Устрашение достигается причинением осужденно­му определенных лишений, характерных для конкрет­ного вида наказания. При этом предполагается, что роль устрашения особенно важна в тех случаях, ког­да цели исправления и перевоспитания представля­ются труднодостижимыми90, т. е. прежде всего в от­ношении тех лиц, которые неоднократно совершают преступления. Считается, что страх перед наказанием будет для них контрмотивом к совершению новых преступлений. И практика действительно идет по пу­ти назначения рецидивистам суровых наказаний, уже­сточения режима его отбывания91. I Однако результаты исследований свидетельствуют |0 том, что ужесточение наказания не всегда являет­ся достаточным для оказания мотивационного воздей­ствия в плане воздержания от новых преступлений. По данным Ф. Р. Сундурова, свыше 20% рецидиви­стов не видят различий в условиях лишения свобо­ды в колониях общего и усиленного режима, с одной стороны, а в колониях строгого режима, с другой92.

88 См.: Карпец И. И. Указ. соч. С. 156—158. 88 Шаргородский М. Д. Указ. соч. С. 44.

90            См.: Титов Н   И  Указ  соч. С. 74.

91            См.:   Бюл.   Верхов   Суда   СССР.    1983.    №   1.    С.   11;    Бюл

Верхов.  Суда  СССР    1987.  №   1.  С.   11;   Бюл.   Верхов   Суда

РСФСР. 1985 К? 7. С  5.

92            См.:   Сундуров   Ф.   Р.   Лишение  свободы   и   социально-психо-

70

Если  среди  впервые отбывающих  лишение свободы'

лица, наиболее тяжело переживающие режим, соста­

вили примерно 59%, то среди дважды и трижды су­

димых  их число уменьшается  до  54%,  а  среди тех,

кто осуждался  к  лишению  свободы  четыре  и  более

раз — до  49%93. Среди осужденных,  считающих, что

особый режим  легче других, значительное  большин­

ство опрошенных  провели  в  местах  лишения  свобо­

ды в среднем по 15 лет, в то время как средний по­

казатель  для   всех  особо  опасных  рецидивистов  со­

ставляет 9,6  года94.  Приведенные данные  свидетель-!

ствуют  о том,   что  ужесточение  режима  далеко  не!  А/"\.

самый   эффективный   способ   специально предупреди-! »     '

тельного воздействия.       *

В настоящее время не существует достаточно на­дежных, эмпирически обоснованных данных, доказы­вающих, что опыт пережитого наказания усиливает у преступника страх перед будущим наказанием. Нао­борот, как отмечает И. Анденес, «он может произво­дить и обратное действие. Можно предположить, что раньше преступник имел преувеличенное представ­ление о том, что может последовать за его поимкой, а теперь убедился, что все не так страшно, как ка-„ залось»''5.

Вообще вопрос о роли суровых наказаний в спе­циальном предупреждении преступлений не так прост. Суровое наказание, установленное за тяжкое преступ­ление в законе, есть прежде всего средство общего предупреждения преступлений. Если же оно приме­няется к конкретному лицу, то становится средством специального предупреждения преступлений. Возни­кают ситуации, в которых лицо по обстоятельствам дела и характеристике личности не нуждается в на­значении суровой меры наказания, однако суд ее на­значает, исходя из цели общей превенции. На вопрос, можно ли использовать наказание конкретного чело­века в качестве средства предупреждения соверше­ния преступлений со стороны неопределенного круга* лиц, следует ответить отрицательно. Судебная дея­тельность может рассматриваться как средство обще­го предупреждения, прежде всего как показатель ре-

логичсскне   предпосылки   его   эффективности.    Казань,    1980. С. 31—32.

93 См.:   Елеонский   В.   А.   Воздействие   наказания   на   осужден­ных. Рязань, 1980. С. 15.

* См.: Там же. С. 15.

85   Анденес И. Указ. соч. С. 151.

71

альности  законодательной  угрозы   наказания.  Да   и для специального предупреждения вряд ли верно об­ращаться  к  строгим  наказаниям.  Правильно  пишет /И. И. Карпец: «Для достижения цели частного пре-/дупреждения большее значение имеет... вопрос о том, / что наказание есть неизбежное следствие преступле-| ния»96. Эту же мысль подчеркивает и М. Д. Шарго-родский, отмечая, что «эффективность репрессии оп­ределяется не ее суровостью, а ее неминуемостью и быстротой применения наказания. Самые суровые на­казания, постигающие лишь небольшое число винов­ных и через длительный промежуток времени после совершения   преступления,   оказываются   малоэффек­тивными»97.

Если обратиться к зарубежным исследованиям изолирующего воздействия тюремного заключения в смысле его влияния на общий уровень преступности, то практически все их авторы используют при пост­роении моделей такого влияния уже известные «риск задержания», «риск осуждения» и «риск тюремного заключения» за совершение конкретного преступле­ния, т. е. различные характеристики деятельности си­стемы уголовной юстиции98.

Обращение к суровым наказаниям представляется малоэффективным еще и в связи с произошедшими в последние десятилетия серьезными социальными из­менениями в условиях и стандартах жизни людей, неизбежно оказывающими влияние на восприятие на­казаний.

Социальные изменения оказывают влияние на цен­ностные ориентации людей, на повышение их обще­образовательного и культурного уровня. Эти явле­ния наблюдаются и среди осужденных. Лица, попа­дающие в места отбывания наказания, в среднем имеют более высокий уровень образования, чем рань­ше. Так, по данным А. С. Михлина и В. Ф. Пирож-кова, среди осужденных к лишению свободы, имею­щих специальность, на 5,1% больше ценящих инте­ресную работу, на 5,4% больше ценящих получение образования".

96            Карпец И. И. Указ. соч. С. 156.

97            Шаргородский М. Д. Указ. соч. С. 46.

98            Ое(еггепсе агк) 1псарасйаиоп .Р. 190.

89 См : Гальперин И   М. Наказание: Социальные функции, прак­тика применения. М., 1983. С 50—51.

По данным В. А. Елеонского, обстойтельства, На­иболее тяжело переживаемые осужденными к лише­нию свободы, расположились следующим образом: утрата свободы; наступление последствий судимости (соответственно по 80% опрошенных); отрыв от се­мьи и родственников; режим отбывания наказания (55% опрошенных; среди лиц среднего возраста эта доля увеличивается до 70%; среди тех, кто имеет высшее и незаконченное высшее образование — до 95%); упреки совести и чувство стыда; отрыв от кол­лектива; распад семьи; пребывание в среде преступ­ников; невозможность иметь нормальные половые отношения; отсутствие работы по специальности; ма­териально-бытовые ограничения (23% опрошенных; среди осужденных за должностные преступления и хищения социалистического имущества путем растра­ты, присвоения или злоупотребления служебным по­ложением эта доля повышается до 32% опрошен­ных) 10°.

Существует зависимость восприятия элементов на­казания от сроков лишения свободы. Так, доля лиц, переживающих материально-бытовые ограничения на­иболее тяжело, возрастает до 45% осужденных на длительные сроки (более 5 лет); доля лиц, наиболее тяжело переносящих утрату свободы, уменьшается среди осужденных на срок свыше 7 лет, а среди лиц, осужденных на срок свыше 10 лет, а также на срок до одного года, наблюдается одинаковое количество лиц, наиболее тяжело переживающих утрату свобо­ды101.

По данным Ф. Р. Сундурова, среди фактов, вызы­вающих наибольшие страдания, утрату свободы на­звали 53,6% опрошенных, отбывающих лишение сво­боды второй раз (25% отбывающих лишение свободы шестой и более раз); отрыв от семьи и родственни­ков— 51,4% отбывающих второй раз (50% отбыва­ющих шестой и более раз); принудительную регла­ментацию образа жизни 30,7% отбывающих второй раз. Далее расположились — надзор (20%), ограни­чение свиданий (20,7), ограничение отправления пи­сем (22,9), пребывание в среде преступников (14,1), ограничение приобретения продуктов и товаров

'°° См.- Елеонгкий В. А. Указ. соч. С. 6—27. 101 См.: Там же. С. 9.

73

Г(7>9%). Автором проведены аналогичные исследова> ния и в отношении осужденных, отбывающих нака­зание третий, четвертый и пятый раз. Полученные данные о доле лиц, наиболее тяжело переживающих те или иные элементы лишения свободы за редким исключением незначительно отличаются от приведен­ных. Так, надзор наиболее тяжело переживают 50% осужденных, отбывающих наказание в пятый раз. В этой же группе и наибольший, после тех, кто отбы­вает наказание во второй раз, процент лиц, тяжело переживающих отрыв от семьи и родственников

/СП 0/  \ 102 Vе"-1 /0 /

На вопрос о том, что они больше всего ценят в жизни на свободе, рецидивисты ответили следующим образом: семью (49,6%), материальную обеспечен­ность (34,6), возможность свободно определять свой образ жизни (34,6), работу в трудовом коллективе (32,5), посещение кино и иных культурных заведе­ний, просмотр программ телевидения (28,2), обще­ние с друзьями (20,1), употребление спиртных напит­ков (6,8% )103.

В настоящее время применение лишения свободы ,и длительных его сроков основывается на необходи-'мости защиты общественных отношений от наиболее •опасных посягательств на них. Однако это наказание •содержит много правоограничений, затрагивающих [^различные сферы жизни, которые становятся все бо-!лее и более значимыми для осужденных. Можно ука­зать на такие ограничения, как невозможность тру­диться в свободно избранном коллективе, определять место жительства, характер труда, общаться с семьей, родственниками и друзьями и т. д. Кроме того, ли­шение свободы оборачивается отрицательной сторо­ной и для общества, так как требует значительных расходов на его осуществление, ведет к утрате осуж­денными трудовой квалификации, профессиональных навыков, разрыву полезных социальных связей, рас­паду семьи и т. д.104.

В этой связи более предпочтительным представ­ляется использование наказаний, не связанных с ли­шением свободы. Однако их содержание (например,

102          См.: Сундуров Ф. Р. Указ. соч. С. 99—100.

103          См.: Там же. С.  19.

104          См.: Гальперин И. М. Указ. соч. С. 94—98.

14

размеры штрафа, сроки исправительных работ и т. д.) следует сделать таким, чтобы эти меры могли быть реальными альтернативами лишению свободы. В ча­стности, это необходимо для того, чтобы не умаля­лась цель общего предупреждения при применении таких наказаний. Они должны обладать существен­ным карательным потенциалом и для того, чтобы их шире применяли суды, а общественное мнение оце­нивало как достаточные наказания. Сейчас, хотя 53% законопослушных граждан весьма пессимистично оце­нивают исправительное воздействие лишения свобо­ды, все же представления о лучшем исполнении за­кона связываются в общественном мнении с суровы­ми наказаниями105. Определенные шаги в направле­нии повышения доверия правоприменительных орга­нов и населения к наказаниям, не связанным с ли­шением свободы, были предприняты в 1982 г. (под­робнее см. главу III).

Полагаем, что наказания без лишения свободы мо­гут рассматриваться как наиболее предпочтительные в современных условиях для оказания специально-предупредительного воздействия. Исследователи про­блем наказания отмечают определенную конкуренцию целей общего и специального предупреждения в за-конодательстве и на практике. Цель общего преду­преждения преобладает и реализуется главным об­разом при криминализации общественно опасных дея­ний и установлении наказаний за них. Цель специ­ального предупреждения осуществляется благодаря, прежде всего неотвратимости ответственности и на­казания, а также возможности в каждом конкретном случае дифференцировать ответственность и индиви­дуализировать наказание. И. Анденес отмечает, что нет особого противоречия между общим и специаль­ным предупреждением тогда, «когда меры, предна­значенные для индивидуального предупреждения, идут дальше, чем наказание, имеющее задачей об­щее предупреждение»106. Он имеет в виду меры по ин­дивидуализации уголовно-правового воздействия с учетом особенностей конкретного деяния и личности виновного.

В ст. 32 действующих Основ (ст. 37 УК РСФСР)

105          См.: Общественное мнение и преступление. С. 206, 234.

106          Анденес И. Указ. соч. С. 50,

установлены общие начала назначения наказания, среди которых названы характер и степень общест­венной опасности совершенного преступления, лич­ность виновного и обстоятельства дела, смягчающие и отягчающие ответственность. Названные обстоятель­ства представляются весьма существенными для до­стижения цели специальной превенции.

Наиболее действенными способами достижения цели специальной превенции являются дифференциа­ция ответственности и индивидуализация наказа­ния107. На необходимость строго индивидуального подхода при назначении наказания неоднократно об­ращал внимание судов Верховный суд СССР108.

Существенным в этой связи представляется во­прос о границах учета личности виновного. И. И. Кар­пец полагает, что личность должна изучаться «в не­разрывной связи с совершенным преступным дея­нием»109. Другие авторы обосновывают позицию, что «личность виновного —объект применения наказания, а не его критерий»110.

Иногда личность виновного рассматривается при назначении наказания не только в связи с совершен­ным преступлением, но и в связи с фактами прош­лой противоправной деятельности, являющимися, по мнению В. Н. Бурлакова, «объективным критерием общественной опасности личности»111. Повышенной общественной опасностью личности рецидивистов объясняется усиление уголовной ответственности в от­ношении этой категории преступников112.

Следует согласиться с А. М. Яковлевым в том, что «отбросив в сторону характеристику совершенного противоправного деяния или низведя ее до уровня одного из возможных «симптомов» оценки личности виновного, право, по существу, лишается своего глав-

107          См.: Карпец И. И. Указ. соч. С. 159.

108          См.: Бюл. Верхов. Суда СССР. 1984. № 4.

109          Карпец И. И. Указ  гоч  С. 191.

110          Новоселов Г.  П.  Критерии определения  судом  меры уголов­

ного  наказания:   Автореф.  дне.  ...  канд.  юрид.   наук.  Сверд­

ловск, 1981   С. 10.

111          Бурлаков   В.   Н.  Типология  личности   виновного  и   проблема

назначения   наказания:   Автореф.   дне.   ...   канд.   юрид.   наук.

Л., 1981. С. 6—7.

112          См.:   Гришанин   П.   Ф.   Ответственность   рецидивистов   по   со­

ветскому   уголовному   праву.   Автореф.   дис.   ...   д-ра   юрид.

наук. М., 1975. С. 7.

76

ного признака — служить рапной меркой для оценки различных фактических обстоятельств»113. А.М.Яков­лев в этой связи полагает, что в теоретическом пла­не проблема разработки критериев учета свойств лич­ности виновного — «это выработка критериев, форм и пределов сочетания законодателем указанных мо­ментов как при решении вопросов оснований уголов­ной ответственности, так и при индивидуализации на­казания»"4.

Среди теоретических проблем специального пре­дупреждения существенной является проблема выбо­ра показателей степени достижения этой цели. Она непосредственно зависит от решения вопроса, о пре­дупреждении каких преступлений речь идет, когда говорят о специальной превенции.

Одни авторы полагают, что цель специального предупреждения достигается при несовершении пре­ступлений лицами, отбывающими наказание, в период его отбывания115. По мнению других авторов, цель специальной превенции достигается тогда, когда ли­цо и после отбытия наказания не будет совершать новых преступлений"6. Эта точка зрения представ­ляется более обоснованной.

Сторонники первой позиции считают, в свою оче­редь, что несовершение новых преступлений после отбытия наказания есть результат достижения цели исправления и перевоспитания117.

От понимания достижения цели специальной пре­венции зависят показатели аепени ее достижения. И для первого, и для второго мнения таким показате­лем может служить рецидив преступлений, только в первом случае это будет число новых преступлений, совершенных во время отбывания наказания, а во втором — фактический рецидив, т. е. вся совокупность повторно совершенных преступлений.

113 Яковлев А.  М.  Принцип  социальной справедливости  и осно­вания уголовной ответственности. С. 91. 1и Там же. С. 92.

115          См.:   Шмаров   И.   В.   Критерии   и   показатели   эффективности

наказания.  С.  60;   Леленталь  С.,  Вежбицкий  П.   Исполнение

наказания  в  виде лишения  свободы  в европейских  социали­

стических государствах. М., 1978   С. 34.

116          См.:   Наташсв  А.  Е.,   Стручков   Н.  А.  Основы   теории   испра­

вительно-трудового   права.   М.,   1967.   С.   174;   Карпец   И.   И.

Указ. соч. С. 157—158.

117          См.: Шмаров И. В. Указ. соч. С. 6.0—61.

77

Исследования специальной превенции в основном касаются оценки удерживающего воздействия лише­ния свободы. Зарубежные исследователи используют для этого понятие шсарааШюп, в которое включает­ся обезвреживание преступника путем устранения его из общества и, следовательно, уменьшение преступ­ности предотвращением физической возможности для него совершать новые преступления. В изолирующее воздействие санкции включается только ее превен­тивное влияние без каких-либо дополнительных воз­действий, свойственных устрашению (удержа­нию)118.

Исследования изолирующего воздействия тюрем­ного заключения не единодушны в своих выводах. В некоторых из них делается вывод о том, что воз­можное увеличение преступности, связанное с умень­шением количества тюрем, минимально. В других указывается, что возможное уменьшение преступно­сти из-за расширения использования тюрем значи­тельно.

По мнению некоторых авторов, столь разные оцен­ки изолирующего влияния тюремного заключения свя­заны с различной оценкой исследователями индиви­дуального коэффициента преступности, который рас­считывается как отношение числа совершенных пре­ступлений ко времени, проведенному преступником на свободе или как годовой коэффициент совер­шенных индексных (наиболее тяжких или распро­страненных) преступлений для всех лиц, ранее аре­стовывавшихся за индексные и некоторые другие пре­ступления.

Кроме этого показателя, в исследованиях изоли­рующего воздействия тюремного заключения исполь­зуются и такие, как возможность ареста за индексное преступление, число всех индексных преступлений, совершенных за год (с учетом латентных), годовое число первых арестов за индексные и некоторые дру­гие распространенные преступления, общее число аре­стов за индексные преступления за год, число аре­стов лиц, ранее арестовывавшихся за индексные и некоторые другие преступления. Используются и по­казатели риска задержания и осуждения за конкрет-

118 Ое1еггепсе апс! 1псарас1Ыюп. Р. 64, 78

ное преступление, риска тюремного заключения пос­ле осуждения, средний срок приговора к тюремному заключению, средний срок «преступной карьеры» и ряд других119.

С помощью этих показателей исследователи стро­ят модели изолирующего воздействия тюрьмы и де­лают выводы о влиянии использования тюрем в уго­ловной политике на преступность. Большинство авто­ров, занимавшиеся проблемой, единодушны в том, что изолирующий эффект существующей уголовной политики не очень велик и предотвращенные с его помощью преступления составляют незначительное число среди всех совершенных. Авторы расходятся только в точной величине этого воздействия, что це­ликом обусловлено расхождениями в оценках инди­видуального коэффициента преступности.

При оценках возможного изменения в динамике преступности после изменений в политике использо­вания тюрем, кроме индивидуального коэффициента преступности, используются показатели вероятностей риска ареста и осуждения за данное преступление и риска заключения в тюрьму, а также средний срок тюремного приговора. Для преодоления расхождения в получаемых результатах предлагается шире исполь­зовать анкетирование преступников, чтобы уточнить на основе обработки анкет показатели, рассчитанные на основе официальной статистики120.

Наиболее интересной считается модель, построен­ная Шиннаром и др. в 1975 г. В ней были использо­ваны статистические данные по штату Нью-Йорк за ' 1940, 1960 и 1970 гг. Было установлено, что к 70-му году изолирующее влияние тюремного заключения на преступность было минимальным. В основе модели лежит расчет уголовной карьеры в зависимости от разницы между индивидуальным коэффициентом пре­ступности и средним коэффициентом преступности121.

По мнению Ж. Коэн, эта модель представляет со­бой пока наилучший подход к оценке изолирующего влияния тюремного заключения на уровень преступ­ности, однако в ней недостаточно учтены неоднород­ность вероятности ареста, осуждения и заключения

119          1ЬМ. Р. 187—243.

120          1Ый. Р   228—231.

121          1ЬМ. Р. 196-198,

79

по различным категориям преступников и видам пре­ступлений. Кроме того, нуждаются в эмпирической проверке и выбранные авторами распределения пе­ременных, т. е. зависимость изменений вероятности задержания, осуждения и заключения от изменений коэффициентов преступности и длительности приго­воров в связи с предыдущими осуждениями. При уче­те этих факторов, а также изменений в коэффициен­тах преступности и «преступном населении», эта мо­дель может стать значительно лучше122.

Аналогичные исследования в нашей стране прово­дятся с использованием анкетных методов, направ­ленных на выяснение того, как воспринимается осуж­денными назначенное им наказание, какие элементы режима для них более значимы, какие мотивы ле­жат в основе трудовой деятельности во время отбы­вания наказания, какие качества более всего ценят­ся осужденными в людях и т. п. Последние исследо­вания важны для определения направлений полити­ко-воспитательной работы в исправительно-трудовых учреждениях123. Так, по данным Ф. Р. Сундурова, (более половины преступников-рецидивистов считают (назначенное им наказание несправедливым, чрезмер­но суровым124. По данным В. А. Елеонского, 87% осужденных отрицательно относятся к необходимо­сти пребывания в исправительно-трудовых учрежде­ниях; 16% считают, что их надо было исправлять и перевоспитывать, 38% полагают, что они уже испра­вились, а 48% вообще полагают, что в этом не было необходимости125. Эти данные представляют значи­тельный интерес для исследований специальной пре­венции, поскольку никакое воздействие не будет эф­фективным, если лицо полагает, что назначенное ему наказание несправедливо.

Надо заметить, что оценка осужденными справед­ливости назначенного им наказания не всегда может быть связана только с их субъективным восприятием назначенных мер. По данным ряда исследователей, 42% осужденных наказание было завышено или за­вышено чрезмерно, в то время как смягчение либо

122          1ЫЙ. Р. 230—231.

123          См :  Елеонский  В.  А. Указ. соч. С. 68—82;  Сундуров Ф.  Р.

Указ. соч. С. 149—155.

124          См.: Сундуров Ф. Р. Указ. соч. С. 16.

125          См.: Елеонский В. А. Указ. соч. С. 54—55,

60

чрезмерное   смягчение   наказания    составило   всего I

13,4% случаев126.               I

Представляется,  что  в  плане  повышения  эффек­тивности специально-предупредительного воздействия наказания весьма значимыми могут быть: более глу­бокая    дифференциация   ответственности,    проведен­ная  на уровне уголовного закона   (например, вклю- | чение  в  санкции  статей  Особенной   части  альтерна- I тивных лишению  свободы  видов  наказания  без  ли- | шения  свободы);  поиск  новых  видов  наказания,  не! связанных с лишением свободы, обладающих доста­точным  карательным  потенциалом;  как направление' этой   работы   может   рассматриваться   и   повышение карательного   содержания   уже   имеющихся   мер  без лишения    свободы,    например,   увеличение    размера штрафа;   организация   исполнения   наказаний   как   с учетом требований исправительно-трудовой политики, так и с учетом субъективных представлений и оце­нок осужденных; создание специальной постпенитен­циарной службы, осуществляющей  не только надзор и контроль за освободившимися, но в большей сте­пени   социальную   помощь,   направленную   на   более быструю и  прочную  их реадаптацию  в обществе127.

Как направления исследований специальной пре­венции можно указать на использование в них ста­тистических данных о рецидиве по отдельным видам наказания, по годам, регионам и колониям, включая другие статистические показатели, значимые для ха­рактеристики деятельности органов уголовной юсти­ции. Кроме того, следует продолжать изучение субъ­ективных оценок и представлений как законопослуш­ных лиц (для ориентации общественного мнения), так и преступников (для лучшей организации испол­нения наказания).

126          См.:   Чубарев  В.  Л.  Индивидуализация   наказания.              Автореф.

дис. ... канд. юрид. наук. М., 1977. С. 15—16.

127          См.:  Леленталь  С.,   Вежбицкий  П.   Указ.  соч.  С.  127—142;

Карпец И. И. Указ. соч. С. 282—284.

в С, В. Полубинская