§ 2. Преступность в переходный от капитализма к социализму период

В период перехода от капитализма к социализму экономи­ческое и политическое положение советского общества сущест­венным образом изменялось по пути создания социалистиче­ского базиса и ликвидации классово-антагонистических про­тиворечий. Соответственно претерпела изменения и преступ­ность.

В периоды Великой Октябрьской социалистической рево­люции, гражданской войны и иностранной интервенции, как отмечалось, борьба с преступностью носила характер острой классовой борьбы. В 1917—1921 гг. решающее место в струк­туре преступности занимала наиболее опасная контрреволю­ционная преступность.

В период иностранной интервенции и гражданской войны политические преступники от заговоров переходят к открытым военным выступлениям, белогвардейским мятежам и кулац­ким восстаниям на большей части территории Советской Рос­сии. Распространение в тот период получают такие особо опасные преступления, как бандитизм и массовые беспорядки, которые нередко перерастали из общеуголовных в политиче­ские преступления (например, преступная деятельность банды «батьки Махно»).

Из иных преступлений    наиболее    распространены    были

184

спекуляция и торговля нормированными товарами, а также кражи, грабежи и разбои25.

Число дел о грабежах, разбоях, тяжких преступлениях против личности выросло в тот период в 10—15 раз26.

Для преступности периода Октябрьской революции, ино­странной интервенции и гражданской войны характерны та­кие черты: а) высокий уровень преступности, б) преобладание в ее структуре особо тяжких преступлений, в) политический, контрреволюционный характер большинства тяжких преступ­лений, г) значительный удельный вес профессиональной и ре­цидивной преступности, д) общий рост преступности.

С переходом к новой экономической политике и в период восстановления народного хозяйства (1921—1925 гг.) состоя­ние, структура и динамика преступности изменяются в соот­ветствии с серьезными социально-экономическими преобразо­ваниями этого периода. Контрреволюционная преступность от белогвардейско-кулацких мятежей и восстаний, направленных на захват власти, переходит к экономической контрреволю­ции — вредительству, диверсии, саботажу, крупным хищениям социалистической собственности, подрыву торговли и государ­ственного аппарата. Бандитизм и массовые беспорядки посте­пенно уступают место иным опасным преступлениям против порядка управления также в основном экономического харак­тера, например, контрабанде27, фальшивомонетничеству.

Хищение, спекуляция, взятка — весьма распространенные преступления. В 1921 —1922 гг. не было ни одной частной кон­торы, которая не участвовала бы в хищениях, не скупала бы краденого, не спекулировала бы государственным имущест­вом. Высокий уровень растрат был в кооперации. На 1 авгу­ста 1925 г. только по 52 губерниям РСФСР привлечено за растраты 13 403 работников кооперации28.

В 1923 г. в СССР было осуждено 575 761 чел., в 1924 — 1 021 032. Из них за государственные преступления — 2 071, за преступления против порядка управления — 739 884, за пре­ступления против личности — 91 078, за государственные пре-

25    О   степени   распространенности   спекуляции   говорят   такие   цифры:

в  1918—1919 гг.  из  136,6  млн. пудов доставленного  потребителям  хлеба

40% было доставлено государством, а 60% дал нелегальный вольный ры­

нок. В 1919—1920 гг. тот же «вольный рынок» доставил городскому насе­

лению от 2/3 до 4/s всего  питания   (см. А. А.  Пионтковский.  Совет­

ское уголовное право, т. II, часть особенная. М.,  Госиздат,   1928, стр.91).

26    См.  А.  А.   Г е р ц е н з о н.   Борьба  с  преступностью  в   РСФСР.   М.,

Госиздат,  1928, стр.  14;  см. также М. Н.  Г е р н ё т. Преступность за гра­

ницей и в СССР. М., Госиздат, 1931, стр. 74.

27    За  один  только  год — с  1924 по   1925 — контрабанда    выросла   в

2 раза. (См. И. С. Кондурушкин. Частный капитал   перед советским

судом. Л., Госиздат, 1929, стр. 132—133).

28    Там же, стр. 200.

185

ступлений — 145 518, за служебные преступления — 32 336, за воинские преступления — 10 14529.

Из общеуголовных преступлений наибольшее распростра­нение имели имущественные преступления и преступления против личности. Причем, в отличие от предыдущего периода, в структуре преступлений против личности стали преобладать мелкие посягательства на личность, дела частного обвине­ния — побои, клевета, оскорбления.

Наибольший удельный вес среди всех преступлений в тот период имели хулиганство, относимое УК РСФСР 1922 г. к преступлениям против личности, и (до 1925 г., пока впервые совершенное самогоноварение не стало признаваться адми­нистративным проступком) —самогоноварение.

Судимость за преступления несовершеннолетних составля­ла 6,6% к общему числу осужденных за все преступления. Чаще всего несовершеннолетние совершали кражи. Основной контингент несовершеннолетних воров составляли беспризор­ные, оставшиеся без родителей во время мировой или граж­данской войны.

В структуре преступности тяжкие и менее тяжкие преступ­ления поменялись местами: стали преобладать менее тяжкие и даже малозначительные преступления. Так, в преступлениях против порядка управления 10% приходилось на осужденных за лесопорубки, 12% за налоговые преступления, 10% за со­противление и оскорбление представителей власти. Таким: образом, более '/з преступлений против порядка управления составляли малозначительные преступления. В преступлениях против личности более 50% уголовных дел приходится на дела частного обвинения 30.

Вместе с тем уровень преступности все еще оставался вы­соким. В 1924 г. в народные и губернские суды Союза посту­пило 2 519 400 уголовных дел. Из них в народные и губерн­ские суды РСФСР — 2 129 81931. Но уже в 1925 г. число их: сократилось до 1 379 876 дел 32.

Динамика преступности в 1922—1926 гг. характеризуется общим снижением числа преступлений. Количество осужден­ных за этот период сократилось более чем втрое33. Однака снижение преступности не было равномерным и плавным по всем    категориям преступлений.   Так, в имущественных пре-

29    «Статистика осужденных в СССР 1923—1924 гг.». М., Изд-во ЦСУ

СССР, 1927, стр. 8—9, 88—89.

30    См. А.  А.  Г е р ц е н з о н.    Борьба    с  преступностью    в    РСФСР,

стр. 56.

31    «Итоги десятилетия Советской власти в цифрах 1917—1927 гг.». М.,

Изд-во ЦСУ СССР, 1928, стр. 109.

32    «Два года работы правительства РСФСР». М., Изд-во ЦСУ и СНК

РСФСР, 1927, стр. 218.

33    См.  А.  А.   Г е р ц е н з о н.    Борьба    с  преступностью    в   РСФСР,

стр. 27.

186

ступлениях, 3/4 которых составляли кражи, вследствие стаби­лизации экономического положения страны происходит зна­чительное, до 30% сокращение. К 1926 г. удельный вес хозяй­ственных преступлений уменьшился в 6 раз, что, однако, в немалой степени объяснялось указанным ранее изменением законодательной конструкции состава самогоноварения, ре­альному сокращению которого способствовала свободная, начиная с 1925 г., продажа водки и вина повышенной крепо­сти. Рост почти в 7 раз судимости за хулиганство объясняется во многом начавшейся в 1925—1926 гг. ударной кампанией по борьбе с хулиганством, развернувшейся по всей стране. Ска­залось также весьма нечеткое понимание теорией и практикой состава хулиганства 34.

Анализу хулиганства и его причин уделила специальное внимание XV партконференция (1926 г.)35.

В период борьбы за социалистическую индустриализацию и подготовку сплошной коллективизации (1926—1929 гг.) го­сударство диктатуры пролетариата переходит в экономической сфере к созданию условий построения социалистического ба­зиса, в политической — к подготовке полной ликвидации по­следнего эксплуататорского класса — кулачества.

Столь серьезные политико-экономические изменения в го­сударстве не могли не повлиять и на преступность. Прежде всего преступность показала определенную тенденцию к сни­жению как в целом, так и по конкретным видам преступлений. В 1927—1929 гг. число возбужденных следствием дел сокра­тилось на 15,5% 36. Отдельные колебания в динамике преступ­ности объяснялись не реальным ростом преступных проявле­ний, а рядом таких обстоятельств, как амнистия 1927 г., в результате которой были освобождены из заключения неко­торые не исправившиеся преступники, более интенсивная борьба с преступностью, улучшение работы следствия и до­знания, повышение активности общественности в борьбе с преступлениями, возросшая частота обращений населения в суды по мелким преступлениям (дела частного обвинения стали достигать 2/з всех дел о преступлениях против лично­сти).

За 1928 г. в народные суды Российской Федерации посту­пило 1 623 432 уголовных дела. По ним было осуждено 955 629 лиц. Таким образом, на 100 000 населения приходилось 1607 уголовных дела и 952 осужденных.

34    «Хулиганство и преступление». М., «Рабочий суд»,  1927;  «Хулиган­

ство и поножовщина». «Мосздравотдел»,  1927;  «Хулиганство и хулиган»,

«Ленинградская правда», 1929.

35    «КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций  и  плену­

мов ЦК», ч. II. М., Госполитиздат, 1954, стр. 324.

36    «Преступность и  репрессии  в  РСФСР».  М.,  Изд-во  ЦСУ  РСФСР,

1930.

187

Структура преступности с точки зрения соотношения тяж­ких и менее тяжких преступлений в РСФСР представлялась в следующем виде: число осужденных за особо опасные пре­ступления— 5,6% (5101 человек), за опасные преступления — 24,3% (223 355 человек), за мелкие преступления — 70,1% (690 793 человека) 37.

Удельный вес осужденных за контрреволюционные пре­ступления был невелик. В 1928 г. за контрреволюционную преступность было осуждено 1027 человек, или 0,12% к общей массе осужденных. Среди них первое место занимали контр­революционная агитация и пропаганда — 62,1%, второе и третье место — террористические акты — 17,6% и вредитель­ство — 8,9 %.

В связи с проведением политики ликвидации кулачества, как класса, частнокапиталистические элементы города и де­ревни стали переходить к крайним формам классового сопро­тивления—террористическим актам. В 1928 г. число осужден­ных за террористические акты из числа всех контрреволюци­онных преступлений составило 29,9%, в 1929 — 52,4%, в 1930 — 35%, в 1931 г.— 22,5%. По данным Верховного суда РСФСР за 1928 г. в числе всех участников террористических актов выступали 95% кулаков и 5% середняков 38.

Из других видов преступлений наибольшее распростране­ние имели преступления против порядка управления, куда УК РСФСР 1926 г. отнес хулиганство и самогоноварение, за­тем преступления против личности, где основную массу (70%) составляли оскорбление, клевета и побои39. Третье ме­сто занимали имущественные преступления — 22% к общей массе осужденных. Из них 58,98% падало на простую кражу.

Наиболее опасный контингент преступников после классо­вых врагов, подрывавших «тихой сапой» и открытым терро­ром политические и экономические основы Советского госу­дарства, составляла деклассированная нетрудовая прослойка, из которой формировалась профессиональная и рецидивная преступность40.

Все еще немалый процент преступников приходился на безработных. Так, в числе воров более 12% приходилось на безработных. За 1926 г. число безработных, осужденных в городах, составило 27 656 человек41.

В период наступления социализма по всему фронту и со-

37    «Преступность и репрессии в РСФСР», стр. 27.

38    См.  Г.  И.  Волков.  Классовая природа  преступлений  и  советское

уголовное право. М, ОГИЗ, 1935.

39    «Преступность и репрессии в РСФСР», стр. 15.

40    См.  Б.  С.  У т е в с к и й.  Сколько  у  нас  преступников-профессиона­

лов  и  что   с  ними  делать?   «Административный   вестник»,   1929,  №  6—7,

стр. 68.

41    См. М  Н. Г е р н е т. Преступность за границей и в СССР. М., 1931,

стр. 167.

188

здания колхозного строя (1929—1932 гг.), завершения социа­листической реконструкции народного хозяйства и победы социализма в СССР (1933—1937 гг.) в стране происходят кар­динальные политические и социально-экономические преобра­зования. Ими завершается в основном первый этап развития советского общества — переход от капитализма к социализму. Значительный рост уголовных дел в этот период о хищениях социалистической собственности, должностных и хозяйствен­ных преступлениях — прямой показатель наступательной по­литики Советского государства на всех фронтах. В эти годы издается целая серия уголовных законов, направленных на охрану социалистического хозяйства и социалистической соб­ственности (например, Закон от 7 августа 1932 г., постанов­ление ЦИК и СНК СССР от 22 августа 1932 г. «О борьбе со спекуляцией» и многие другие).

-В структуре и динамике преступности рассматриваемого периода обращает на себя внимание резкое возрастание удельного веса дел о должностных преступлениях и посяга­тельствах на социалистическую собственность^ Во многом это объяснялось весьма значительным усилением борьбы с пося­гательствами на социалистическую собственность и народное хозяйство, заметным ростом самого государственного аппара­та, а также серьезными перегибами в репрессивной политике в связи с ошибочной установкой об усилении классовой борь­бы по мере движения советского общества к социализму./Так? в одной только Московской области в 1933 г. было осуждена, за должностные преступления 8847 рядовых колхозников^.' В стране были районы, где от !Д Д° V2 председателей колхо^ зов и сельсоветов осуждались за должностные преступления, главным образом за халатность, где в большинстве случаев; следовало обходиться мерами дисциплинарного порядка.

Абсолютный и относительный рост судимости за имущест­венные преступления в 1932—1934 гг. произошел за счет осужденных за хищения общественного имущества. При этом от 50 до 60% составляли осужденные за незначительные хи­щения.

Обращает на себя внимание стойкое и значительное сокра­щение судимости за преступления против личности. Общее число осужденных за эти преступления в 1934 г. было в 3 ра­за меньше, чем в 1929 г. При этом за убийство судимость упала на Vs. за половые преступления в 4 раза. Помимо ре­ального падения преступных посягательств на личность сни­жение удельного веса преступлений этого рода с 26% в 1925— 1928 гг. до 3% в 1932 г. объясняется передачей большинства дел частного обвинения    в    товарищеские    суды,   которые в

42 См.  А   Шляпочников.  Преступность    и    репрессия    в   СССР. «Проблемы уголовной политики», кн. I. M., ОГИЗ, стр. 87.

189

1930 г.  стали создаваться   при   жилищно-эксплуатационных конторах.

Хулиганство и самогоноварение оставались и в 30-х годах наиболее распространенными категориями преступлений. По­этому первое место в таблице преступности по-прежнему за­нимали преступления против порядка управления. Так, только в РСФСР, не учитывая автономных республик, в первом полугодии 1984 г. за хулиганство было осуждено 46 226 чело­век 43.

Удельный вес судимости несовершеннолетних в 30-х годах, как и прежде, составлял 6—7%.

--'Таким образом, если характеризовать преступность перио­да перехода от капитализма к социализму в Советском госу­дарстве, то ее основными чертами будут следующие: 1) пре­ступность — необходимое для этого периода массовое социаль­ное явление во всех ее формах носила характер классовой борьбы эксплуататорских классов с рабоче-крестьянской вла­стью; 2) преступность отличалась довольно высоким уровнем; 3) в структуре преступности все более начинают преобладать менее тяжкие преступления; 4) динамика преступности с сере­дины 20-х годов характеризуется общим неуклонным сниже­нием при одновременном, иногда резком колебании кривой преступности ввиду частого изменения законодательства и элементов кампанейщины в борьбе с преступностью; 5) сохра­нился высокий удельный вес профессиональной и рецидивной преступности, доставшейся в наследство от царской России, основной контингент которой составляли деклассированные элементы и безработные; 6) были распространены организо­ванные формы преступности в виде банд и шаек, особенно в период гражданской войны и восстановления народного хо­зяйства с последующим постепенным сокращением этого вида опасной преступности; 7) судимость несовершеннолетних вна­чале за счет беспризорных детей высокая, а затем, с экономи­ческим и политическим упрочением Советской власти, сравни­тельно небольшая (6%  судимости).