ГЕГЕЛЕВСКАЯ ТИПОЛОГИЯ МОТИВАЦИОННЫХ КОНФЛИКТОВ

Для мотивационных противоречий характерна содержательная многомерность, что позволяет группировать и типологизи-ровать их по самым разным основаниям и критериям. Одним из наиболее серьезных опытов такой типологизации можно считать ретроспективный обзор кризисных форм познания, предпринятый Гегелем в «Феноменологии духа».

Для Гегеля, опирающегося на принцип историзма как исходную методологическую посылку, становление социума, цивили-

1 Кант И. Сочинения в 6-ти т. Т. 4, ч. 1. М., 1965, с. 230—231.

зации связано в первую очередь с генезисом и развитием самосознания, научившегося отвлекаться от «красочной видимости чувственного посюстороннего» и ценить свободу мышления и миро-отношения. Движимое сложными мотивационными конфликтами, оно способно не только определенным образом относиться к миропорядку, но и превращать собственное отношение в предмет рефлексии.

Не претендуя на исчерпывающую полноту исторического охвата всех форм самосознания, Гегель остановился прежде всего на тех, что отличаются не случайной, а необходимой, «субстанциальной» противоречивостью, чьи мотивационные конфликты являются этическими рефлексами эпохальных социально-исторических коллизий. Таковыми для него выступили типы стоического, скептического, несчастного и разорванного сознания.

Стоическое сознание характерно для эпох деспотизма, всеобщего страха и рабства. Индивид, жаждущий свободы, но не имеющий возможности удовлетворить свою потребность в ней, удаляется в «простую существенность мысли». Это позволяет ему сохранить невозмутимость духа или, по крайней мере, поддерживать видимость спокойствия и невозмутимости.

Скептическое сознание делает новую попытку шагнуть навстречу свободе. Оно выходит из замкнутого состояния и пытается доказать себе и другим суверенность собственной мысли. Но на деле эта мысль оказывается не чем иным, как «бессознательной болтовней», бросающейся в крайности и постоянно противоречащей самой себе. Носители скептического сознания постоянно оказываются в ситуациях, когда «удовольствие противоречить друг другу приобретается ценой противоречия с самим собой» '.

Несчастное сознание. Его внутренние конфликты носят принципиально иной характер. Раздвоенное внутри себя между тяготением к бесконечному и собственной единичностью, между стремлением слиться с вечной божественной сущностью и невозможностью осуществить это, «несчастное сознание» представляет собой воплощенную «скорбь духа». Его носитель, сосредоточившийся на абстрактном принципе, отстранившийся от содержательного разнообразия ценностей жизни и культуры, может являть собой «себя самое высиживающую, столь же несчастную, сколь скудную личность».

Разорванное сознание. Главной его чертой является утрата веры в устойчивость социоморального законопорядка.

Постфеодальный социум с его сместившимися ценностными координатами обнаруживает неустойчивость ценностных иерархий и предстает в образе «бездонной глубины, в которой исчезла всякая опора и субстанция». Сознание, отстранившееся от «устойчивых сущностей» и ценностных констант, становится «сознанием извращения», готовым распространять действие принципа нега-ции сколь угодно далеко, способным к самоосмеянию и даже самоистреблению и потому глухим к моральным увещеваниям здравого смысла. По сравнению с стереотипными суждениями и оценками обывателей речи обладателя «разорванного сознания» — бред и безумие. Остроумие парадоксально-саркастических суждений — это своего рода музыкальная автохарактеристика «разорванного сознания», где резкие, неблагозвучные диссонансы свидетельствуют о том, что инструмент безнадежно расстроен.