СОВЕТСКОЕ НЕПРАВО КАК ИДЕЯ И РЕАЛЬНОСТЬ

Возникновение большевизма, как российского ответвления марксизма, связано с именами его крупнейшего идеолога В. И. Ленина и его единомышленников Л. Д. Троцкого, Н. И. Бухарина, И. В. Сталина и др. Свою главную задачу они видели в том, чтобы развенчать идею правового (в их терминологии «буржуазного») государства и теоретически обосновать идею государства, подчиняющегося диктатуре пролетариата и его авангарду -партии большевиков-коммунистов. Принципы естественного права, также именуемые «буржуазными», представали в их трактовке как фальшивые и лицемерные, предназначенные эксплуататорами для обмана трудящихся.

Поскольку любая диктатура предполагает принуждение и насилие, то теоретики большевизма приложили значительные усилия, чтобы обосновать право большевиков на подавление и террор в отношении тех, кто способен на физическое или идеологическое сопротивление. Согласно их доктрине, новое имеет право на «революционное» насилие по отношению к старому, стоящему у него на пути. Если это старая государственная машина, или старые религиозные пережитки, или старая буржуазная философия, или юриспруденция, то их заслуженный удел — быть сброшенными с «корабля современности» энергичными усилиями революционеров.

Большевистская философия неправа совершенно изгнала из своего лексикона концепт гражданского общества, поскольку, согласно ее постулатам, полная, безраздельная власть в стране должна принадлежать партийно-государственным институтам. Не случайно правоведение советского периода обрело исключительно «государствоцентристскую» ориентацию, ставящую на первое место не права и свободы личности (чья социальная роль была сведена к роли «винтика» в государственном механизме), не интересы гражданского общества (ростки которого оказались почти полностью уничтожены), а интересы государства как такового.

Большевики, по существу, возродили гегелевскую идею государства как «земного бога», имеющего право относиться к индивидам как средствам достижения своих целей, использовать их силы, энергию, жизни по своему усмотрению.

Большевистское правоведение обосновывало право государства вмешиваться в любую область практической и духовной жизни, контролировать их, навязывать субъектам этатистские ценности и нормы. Вместе с марксистско-ленинской философией оно стремилось подчинить сознание и волю масс политической воле правящей партии, превратить народ в «человеческий материал», с которым можно было бы совершать самые невообразимые политические и экономические эксперименты.

Утверждению тоталитарной психологии способствовала марксистская концепция человека как главной производительной силы. Восходящая к эллинистической теории человека как одушевленного орудия труда, она была модернизирована в XIX в. Но даже К. Маркс, утверждавший, что главный принцип рабовладельческого хозяйства состоит в том, чтобы выжать из человеческого скота максимально возможную массу труда в возможно меньший промежуток времени, вряд ли мог предположить, что этот принцип с наибольшим эффектом будет применен в XX в. в созданном большевиками тоталитарном государстве эпохи сталинизма.

Тотальность предполагает диктат всеобщности, пренебрежение единичностью, погашение и поглощение всего особенного и уникального. Не случайно насаждение постулатов большевистской идеологии обернулось практикой нанесений бесчисленных унижений и оскорблений в адрес свободной личности и ее бессмертной души, практикой неверия в ее разумность и порядочность. Целенаправленно формировалось «царство усредненнос-ти», где действовал закон «выживания среднейшего». Целям обезличивания служила вся система воспитания и образования. Теоретически обосновывалась практика формирования индиви-да-адаптанта, насаждавшая этику послушания, тиражирующая приспособленцев, привыкших к постоянной опеке извне и не имеющих развитых навыков действий в ситуациях свободного выбора.

Репрессивно-нивелирующая социальная педагогика с достаточной степенью хитроумия использовала принцип коллективизма как благообразную формулу, заслоняющую процессы тотального усреднения личности, логику растворения ее индивидуального «Я» в общем «Мы». Государственно-партийные чиновники и стоящие у них на службе идеологи, социологи, педагоги, правоведы прекрасно понимали, что обезличенным «коллективистом», утратившим представление об истинной ценности своего «Я», можно легко манипулировать при помощи морально-идеологических рычагов, в качестве которых выступали теории «ответственности перед коллективом», борьбы за «честь коллектива» и т. п.

Главный признак созданной большевиками тоталитарной государственности — гипертрофированное и универсализованное

насилие над всем человеческим в человеке, его телом и духом, внутренней и внешней жизнью, его верой, надеждой и любовью. В этих условиях философия превращается в бездуховную идеологию, педагогика — в жесткую дрессуру, правосудие — в несправедливое и коварное неправо.

Теоретики и практики тоталитаризма пошли по пути последовательного изъятия у человека его естественных прав — права на собственность, на свободное волеизъявление и личное достоинство и, наконец, права на жизнь, развернув невиданные по масштабам репрессии. В итоге совершился исторический откат общества в доправовое состояние, при котором государство, призванное по своей природе оберегать основы цивилизованности, охранять собственность, свободу и жизнь граждан, большей частью отнимало их.