АНТИУТОПИИ XX ВЕКА О «БЛАГОДЕТЕЛЬНОМ ИГЕ ГОСУДАРСТВА»

Цивилизационная система способна не только обеспечивать развитие культуры, но и, при определенном раскладе социально-исторических обстоятельств, ограничивать его, воздвигать различные преграды на его пути. Ее основополагающий принцип, то есть принцип порядка, двойствен по своему характеру. Он может выступать и как культуросозидающее начало, открывающее простор для творческих проявлений человеческих способностей, то есть как «разрешительная» система социально-правовых норм,

Кафка Ф Роман, новеллы, притчи М , 1965, с. 113.

согласно которой разрешено все, что не запрещено. Но он же может проявлять себя и как губительный для культуры «запретительный» принцип, закрепощающий человека, накладывающий избыточные ограничения на его творческую свободу, препятствующий суверенным проявлениям его духовности, поддерживающий неправовой режим, при котором запрещено все, что не разрешено.

Во втором случае регулятивно-управленческая функция государства превращается в ограничительно-репрессивную, сила авторитета — в авторитет силы, требование порядка — в ликвидацию естественных прав и свобод. Надличная мощь государственной власти подчиняет себе все элементы системы, требуя от них беспрекословного повиновения. Ее девиз: «Сила вместо человечности». Цель ее усилий — автоматизация социальной жизни и разрушение тех духовно-нравственных связей между людьми, которые способны препятствовать созданию такой механистической, ма-шинообразной модели.

В подобных условиях идея сверхпорядка оказывается не менее губительна для культуры, чем беспорядок и хаос.

Философско-эстетическое сознание XX в. неоднократно предпринимало попытки художественного моделирования таких социальных отношений, мера упорядоченности которых была бы максимальной, предельной. В романах Е. Замятина «Мы», О. Хаксли «О, дивный, новый мир», Дж. Оруэлла «1984» их создатели не только изобразили картины такой тотальной сверхорганизованности, но и показали, какую опасность она несет для человеческой личности.

Антиутопии XX века явились своеобразными художественно-эстетическими и нравственно-правовыми манифестами, в которых был заявлен протест против тоталитарного механицизма, отнимающего у личности ее естественные права, унифицирующего и нивелирующего ее и в итоге ввергающего в состояние духовного рабства. Они изображали мир всеобщей сверхжесткой регламентации, где многомерность живой жизни оказалась втиснута в рамки идеологического монизма, где действительность представала либо в «математически совершенном» виде, как у Е. Замятина, либо же чудовищно жестокой и скудной, как у Дж. Оруэлла. Но в том и другом вариантах свобода личности рассматривалась как вопиющая аномалия, как то, от чего не должно остаться и следа в человеческой жизни.

«Единое государство» Е. Замятина, уничтожив свободу, избавилось от пороков и преступлений. В нем жизнь каждого движется по заданной, заранее вычисленной орбите. И невозможно ни отклониться от заданного пути, ни сойти с предписанной траектории. Любое проявление своеобразия и самостоятельности расценивается как угроза беспорядка и хаоса для стабильного мира социальных констант.

Государство здесь — это стерильный мир гигиеничной неволи, где не осталось ни единого уголка социального пространства, ни единой ниши, которые могли бы послужить убежищем для человеческого духа, жаждущего суверенности. Это мир сверхорганизованности, где люди превращены в постоянно занятые делом механизмы, в послушных, бездумных, морально индифферентных роботов, покладистых и вместе с тем достаточно гибких, чтобы исполнять множество социально-производственных функций и обязанностей. Они ни в чем не сомневаются, не знают раздирающих нравственно-психологических диссонансов, то есть не имеют того, что принято называть внутренней, духовной жизнью.

«Благодетельное иго государства», диктатура «разумной механистичности» имеет своей целью полную и окончательную кристаллизацию всех форм социального бытия. Государству необходимо, чтобы индивидуальное «Я» каждого полностью растворялось в коллективном «Мы» и не было бы возможностей для появления уникальных индивидуальностей, способных вносить элементы неожиданности и непредсказуемости в существующий порядок.