4.4. Нормативно-прикладное воплощение концепции

  "Четыре системы права:

  - английская: можно все, кроме того, что нельзя;         

  - немецкая: нельзя ничего, кроме того, что можно;

  - французская: можно все, даже то, что нельзя;

  - русская: нельзя ничего, даже того, что можно".         

  Автор "теории" не известен

Среди "стартовых" лозунгов демократических перемен в стране (тогда еще советской) была формула: "В рамках настоящей демократии преступным элементам должно быть гораздо хуже, а гражданам гораздо лучше". Формулой, как известно, в последующем стало прямо противоположное состояние. Однако вспомнил автор об этом лозунге вовсе не для того, чтобы присоединиться к и без него многочисленной армии критиков времен перестройки и ускорения. Лозунг понадобился для акцентуации мысли, что всякая концепция только тогда чего-нибудь стоит, если находит пути своей реализации.

Концепция уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД требует своего нормативно-прикладного воплощения. Автор не случайно объединил нормативную (правовую) и прикладную составляющие в рамках одного термина. Указанные направления "метериализации" концепции тесным образом связаны; их реализация возможна только в совокупности, ибо "оживление" описанных выше положений авторской концепции требует не только изменения и дополнения уголовно-процессуального и оперативно-розыскного законодательства (одно оно, как выяснилось, не в состоянии существенно изменить ситуацию), но и субъективного изменения отношения к своим функциональным обязанностям конкретных правоприменителей, освоения ими (на уровне внутренней потребности) творческого подхода к порученному делу. Автор вообще полагает, что для изготовления информационно добротных результатов ОРД уже сегодня сложились все необходимые, в том числе, и нормативно-правовые предпосылки.

Значительно сложнее обстоит дело с собственно уголовно-процессуальной интерпретацией названных результатов. Уголовный процесс старается жить по принципу - разрешено то, что предписано законом. Поэтому для реализации уголовно-процессуального блока концепции требуется в первую очередь перестройка действующего законодательства.

Казалось бы, что на нормативном уровне этот вопрос в настоящее время представляет собой состояние - tabula rasa. Однако применительно к уголовно-процессуальному использованию результатов ОРД данная латинская формула едва ли может быть прочитана буквально как "чистая доска, на которой можно писать что угодно". Несмотря на то, что "нормативная доска" пока действительно почти чиста, на ней вряд ли будет начертано что-нибудь невероятное1. Свобода современных предложений de lege ferenda как и прежде скована идеологическими и теоретическими стереотипами, причем не всегда осознаваемыми. Автор опасается, что и ему едва ли удалось далеко оторваться от оков отживших традиций. А ведь, как известно, почти любой значительный прорыв в области науки (да и практики) начинается с разрыва со старым мышлением, старыми парадигмами2.

Первое, что автор предлагает сделать в нормативном плане, это - вернуть в оперативно-розыскное законодательство точную формулировку - "результаты ОРД могут быть использованы в качестве доказательств"3. Если говорить о действующем уголовно-процессуальном законодательстве, то оно содержит именно такую формулу: имеются в виду положения ч. 2 ст. 29 Основ уголовного судопроизводства СССР и СР (на наш взгляд, этот нормативный акт пока рано сдавать в архив).

Правда, применение указанного положения сегодня затруднительно. На его пути стоит небезызвестное постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. Автор уже высказал свое критическое отношение к отдельным разделам этого документа. Дополнительно лишь заметим, что оппонентов у названного документа со временем становится все больше.

Так, заместитель прокурора Тульской области В. Маевский тоже не видит оснований для "зауженного" толкования ч. 3. ст. 69 и ст. 50 Конституции РФ. Законность в контексте указанных норм, по его мнению, не означает именно уголовно-процессуальной законности. "Нет никаких законных оснований, - пишет он, - требовать от различных правоохранительных органов, чтобы до возбуждения уголовного дела, при осуществлении оперативно-розыскных, административных и иных полномочий они выполняли требования уголовно-процессуального закона, определяющего порядок ведения дознания и предварительного следствия. При проведении оперативно-розыскных мероприятий они обязаны выполнять Федеральный закон "Об оперативно-розыскной деятельности" ... Оперативно-розыскные и другие меры органов дознания по выявлению и пресечению преступлений признаны законными самим УПК, и потому их результаты не могут быть отвергнуты"4. Заметим, что это позиция должностного лица, призванного наблюдать за законностью.

Учитывая специфичное отношение к Основам, автор предлагает формулировку "результаты ОРД - доказательства" поместить в текст действующего УПК РСФСР и, уж во всяком случае, в новый уголовно-процессуальный кодекс. В юридической литературе, как было замечено выше, прозвучало предложение ввести в проект УПК РФ целую главу "Использование при производстве предварительного следствия по уголовным делам о неочевидных преступлениях результатов оперативно-розыскной деятельности" (В.И. Зажицкий).

Автор уже критиковал предлагаемое наименование за наличие в нем ненужных, на его взгляд, ограничений. Кроме того, нам представляется, что локализация нормативной информации об уголовно-процессуальном использовании результатов ОРД в рамках одной главы нецелесообразна. Применение подобного приема законодательной техники, как это не парадоксально, не укрепит процессуального "авторитета" оперативно-розыскной информации, поскольку результаты ОРД в этом случае окажутся как бы в резервации.

Думается, что результаты ОРД должны быть непосредственно вписаны в ткань уголовно-процессуального закона. Другими словами, нормативные предписания об их уголовно-процессуальном использовании должны помещаться в разделы, регламентирующие соответствующие институты: возбуждения уголовного дела, производства следственных и судебных действий, доказательства и доказывание.

Несмотря на неудачный опыт суверенного Казахстана, автор предлагает дополнить перечень источников уголовно-процессуальных доказательств формулировкой - "результаты оперативно-розыскной деятельности". Следует заметить, что разговоры о том, какая формула точнее - использование результатов ОРД в качестве доказательств или же только использование их в доказывании - идут от науки, а не от практики. Проведенный автором опрос показал, что предлагаемая нами формулировка ничуть не смущает следователей и оперативных работников: за нее, как было отмечено выше, высказалось - 96 % опрошенных5. Эти результаты вполне соизмеримы с данными, полученными В.А. Азаровым: напомним, что по его данным за "проголосовало" - 93 % (144 из 156 опрошенных).

Кроме того, в главу о доказательствах необходимо включить развернутую статью "Результаты оперативно-розыскной деятельности" следующего содержания:

"Результаты оперативно-розыскной деятельности являются доказательствами, если они получены и проверены в порядке, предусмотренном Федеральным законом "Об оперативно-розыскной деятельности, и содержат информацию, имеющую значение для установления обстоятельств, указанных в ст. 68 Настоящего Кодекса6.

Результаты оперативно-розыскной деятельности представляются органу дознания, следователю, прокурору или суду органом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, в виде подлинных оперативно-служебных материалов или в копиях.

Результаты оперативно-розыскной деятельности должны быть осмотрены и приобщены к уголовному делу постановлением органа дознания, следователя, прокурора, судьи или определением суда. К результатам ОРД, обладающим признаками, указанными в статье 83 настоящего Кодекса, применяются правила, предусмотренные статьями 84-86.

Проверка и оценка результатов оперативно-розыскной деятельности проводится с соблюдением правил, предусмотренных настоящим Кодексом. В случаях, связанных с необходимостью обеспечения безопасности лиц, предоставивших информацию органу, осуществляющему оперативно-розыскную деятельность, допускается допрос должностного лица, которому достоверно известно происхождение проверяемых данных, и которое может засвидетельствовать их подлинность и обстоятельства получения.

Результаты оперативно-розыскной деятельности, не отвечающие требованиям, изложенным в части первой настоящей статьи, к делу не приобщаются, а возвращаются в орган, осуществляющий оперативно-розыскную деятельность, о чем составляется мотивированное постановление. В постановлении должны быть указаны причины, по которым результатам ОРД отказано в приобщении к делу.

В случае необходимости орган дознания, следователь, прокурор и суд направляют органу, осуществляющему оперативно-розыскную деятельность, поручение, в котором указываются недостатки, подлежащие устранению".

Параллельно с подготовкой нормативной (уголовно-процессуальной) базы, необходимо совершенствовать технологию производства результатов ОРД. Причем совершенствованию должна быть подвергнута не номинальная (провозглашенная), а реальная (прикладная) технология. К сожалению, качество материалов ОРД, предоставляемых органам расследования, оставляет желать лучшего: зачастую предоставляемые материалы носят разрозненный, хаотичный характер; в них трудно найти признаки какого-либо преступления; материалы ни следователю, ни начальнику следственной части для ознакомления не предоставляются и т.д.7

Естественно, что такой подход к делу должен преодолеваться. Любая информация требует тщательной подготовки для последующего использования. Даже научная информация может быть загублена, если не будет правильно обработана и подготовлена для практического использования.

При производстве результатов ОРД оперативному сотруднику необходимо помнить об их возможном уголовно-процессуальном использовании (ст. 11 ФЗ об ОРД весьма подходит на роль памятки). В связи с этим, оперативные аппараты должны, кроме прочего, заботиться и о привлекательности информации (принцип фасцинации). Результат ОРД - это информационный продукт, предназначенный для конкретного потребителя: следователя, прокурора, органа дознания, суда. Информация должна привлекать указанные органы не только содержательно (это несомненно, важно), но и обладать формой, располагающей к её эффективному использованию. Информация должна быть понятной, интересной и непременно пригодной в т.ч. и по форме для реализации задач, поставленных законом и ситуацией перед потребителем, в частности, задач уголовного процесса.

Способы обеспечения привлекательности информации различны. Не последнее место занимают уровень и характер взаимосвязей между оперативными и следственными аппаратами. Информация привлекает тогда, когда она исходит от людей, симпатичных адресату. Обоюдная задача оперативных и следственных аппаратов - дружба на основе профессиональных интересов. Это то, что в предыдущем разделе автор назвал принципом корпоративности.

Один из руководителей УВД Орловской области, доводя положительный опыт взаимодействия следователей и сотрудников ОБЭП Мценского ГРОВД, подчеркнул, что при выделении следователей на расследование преступлений в сфере экономики им учитывался кроме прочих, и фактор их психологической совместимости с сотрудниками ОБЭП8.

В ходе интервьюирования следователей и оперативных работников выяснилось, что уровень личных отношений между ними является одним из основных факторов, определяющих эффективность информационного взаимодействия. Один из интервьюируемых (сотрудник уголовного розыска) даже заметил, что ему не раз приходилось слышать от следователя нечто вроде угрозы: "мы вас завалим отдельными поручениями". Подобного рода намерения, по его мнению, смягчаются преимущественно неформальными способами9.

По поводу поручений следователей органам дознания сломано немало копий. Названные поручения составляются порой "без души". Примерно такие же на них приходят и ответы. Но случается и другая крайность. Так, в одной книге автор наткнулся на творческий продукт, названный "Признание районного опера" (записал В. Куземко). Анонимный оперативный работник вспоминает, что однажды следователь вручил ему поручение "аж из 14-ти пунктов, среди которых значились подлежащие исполнению мероприятия в Казахстане и Молдове, а также проверка "французского следа", причем все это - в две недели!"10.

Сближению сотрудников оперативно-розыскных и следственных аппаратов будет способствовать и максимальное сближение задач и отчетности этих органов11.

Наряду с принципом привлекательности (фасцинации) информации необходимо заботится о претворении в жизнь такой основополагающей идеи информационного взаимодействия, как принцип маевтики. Напомним, что указанная идея, переводимая буквально как родовспоможение, связана с обогащением информации. В прикладном смысле она заключается в том, что наряду с официальной профессиональной интерпретацией (информационно-ителлектуальным продуктом) органам, ведущим уголовное судопроизводство, по возможности следует предоставлять сопутствующую информацию, выходящую за рамки нормативного предмета доказывания. В качестве таковой может быть, например, видеозапись, запечатлевшая состояние информационной среды в момент отобрания объяснений, либо в ходе первого допроса потенциального преступника. В судебной практике сегодня нередки случаи, когда подсудимые отказываются от показаний, данных ими в ходе предварительного расследования. В этом случае ощутимую пользу для объективной оценки измененных показаний оказывают видеоматериалы, запечатлевшие первое общение подозреваемого и оперативных сотрудников. При этом некоторые судьи оценивают не только словесную информацию, но и информационный фон: выражение лица, мимику, тембр речи, т.е. то, что принято называть уликами поведения. Некоторые (по нашим оценкам, наиболее творческие) представители судейской профессии помечают эти обстоятельства (например, спокойное лицо, ровный голос, улыбки и т.д.) в приговоре, как дополнительную мотивацию критической оценки измененных показаний подсудимого.

Следует отметить, что тема взаимодействия оперативного работника и судьи не очень глубоко изучена в современной литературе. В этой части, как правило, априори констатируется низкий уровень сотрудничества. По большей части подобная оценка действительно соответствует действительности. И объясняется она тем, что общение судьи и представителя оперативного аппарата (особенно закулисное) чревато обвинительным уклоном и другими отрицательными последствиями. Вместе с тем, допросу оперативного работника в суде об обстоятельствах проведения оперативно-розыскных мероприятий, результаты которых представлены в суд в качестве доказательств, в суде уделяется достаточно серьезное внимание. По оценкам экспертов одного из судей, допрос оперативника (даже об обстоятельствах, не противоречащих принципу конспирации) в большинстве случаев дает информацию, которая не содержится в других материалах уголовного дела12. Правда, есть по этому поводу и другое мнение. Так, один из экспертов заметил, что к моменту проведения следствия многие сотрудники, принимавшие участие в ОРМ, забывают не только нюансы, но и основные моменты проведенной операции.

Кроме того, судьи иногда отказываются от исследования этого источника информации в силу одной лишь предубежденности. Элементарный пример: подсудимый отрекается от данных ранее показаний по причине якобы оказанного на него физического давления (подобные ситуации в судах стали общим местом). Говоря проще, подсудимый заявляет, что его били. Так вот далеко не все судьи вызывают предполагаемых рукоприкладчиков для допроса в суде. Причина банальная: "кто же признается?". А между тем, далеко не всякий подсудимый выдерживает очных ставок с теми, кто якобы давил на него физически.

Есть у этой проблемы и другая сторона. Многие оперативные работники склонны и в дело и не в дело играть в повышенную конспиративность. Ощущая себя "секретными физиками", не все они склонны к тесному сотрудничеству с судьями. А общение это полезно и в плане косвенного использования оперативно-розыскной информации. Выше автор не смог определить ни одного судебного действия, которое бы проводилось на основании оперативно-розыскных материалов. Однако если ставить вопрос широко, то можно такие ситуации спрогнозировать. По мнению отдельных судей, информация, полученная ими от оперативников за рамками судебного следствия может быть с пользой использована в ходе разбирательства дела13. Речь идет о специфическом направлении воплощения принципа маевтики - в информационном взаимодействии судьи и подсудимого. Поскольку подсудимый тоже интерпретирует информацию (в. т.ч. и неречевую), исходящую от судьи, то последний может через слова и иные символы довести до подсудимого, что ему известно гораздо больше, чем того хотелось бы названному участнику процесса. Здесь вполне может быть включен и другой принцип - тезауруса, заключающийся в вовлечении судьей в прямой и косвенный диалог слов, которые могут оказывать влияние на информационное поведение подсудимого.

Одним словом, если судья в ходе судебного разбирательства занимается поиском объективной истины, не гнушаясь при этом непосредственного общения с оперативным аппаратом, то истина в большинстве случаев торжествует. С другой стороны, и оперативник, заинтересованный в истине, не должен сторониться суда14.

Помимо нормативного закрепления доказательственного статуса результатов ОРД следует законодательно оформить статус оперативно-розыскной информации как повода к возбуждению уголовного дела. Включая указанный источник в перечень информационных сигналов о признаках преступления, необходимо помнить, что повод это все-таки форма сигнала. Поэтому следует учитывать и стилистику соответствующей нормы. Представляется, что формулировка должна быть следующая: "сообщения органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность". В главе о возбуждении уголовного дела должна появиться и соответствующая статья, раскрывающая специфику получения и проверки информации, содержащейся в указанном поводе.

Что касается использования результатов ОРД в качестве оснований для производства следственных действий, то нам представляется, что в этой части можно обойтись и без особого упоминания об оперативно-розыскной информации. В УПК должны быть указаны самые общие информационные критерии, например: достаточные данные, достаточные основания полагать и т.п. Там, где для формулирования оснований производства процессуальных действий законодатель обходится без слова "доказательства", там, по нашему мнению, включен "зеленый свет" результатам ОРД и их уголовно-процессуальной интерпретации.

Нормативно-прикладное воплощение концепции требует времени, в том числе и на освобождение теоретиков и практиков от устойчивых стереотипов. В этой связи, автор хотел бы предложить некоторые рекомендации по уголовно-процессуальному использованию результатов ОРД в этот переходный период. Приводимые ниже рекомендации обсуждались на координационном совещании правоохранительных органов нижегородского региона. Часть рекомендаций практики встретили с пониманием; некоторые предложения вызвали у них задумчивую улыбку. Однако автор не станет сопровождать рекомендации критикой и похвалами (имевшими место при обсуждении), дабы не создать у читателя соответствующей интерпретационной установки.

При использовании результатов ОРД в УСП автор рекомендует обращать внимание на следующие моменты.

1. Результаты ОРД, представленные для использования в качестве доказательств должны проверяться при помощи всей системы следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных УПК РСФСР. Следователь (прокурор, орган дознания) не обязан во что бы то ни стало допросить лицо, получившее (представившее) информацию, и (или) этим ограничиться. Допрос - лишь одно из многих процессуальных средств. Невозможность допроса информатора-первоисточника не означает, что возможности уголовно-процессуальной проверки результатов ОРД на предмет их достоверности исчерпаны. Допрос первоисточника может быть с успехом заменен допросом оперативного работника, который может подтвердить происхождение и достоверность информации15.

2. Заботиться о проверке и последующем обосновании достоверности оперативно-розыскной информации должны в первую очередь оперативно-розыскные подразделения. Перед представлением органам расследования результаты ОРД должны быть тщательно проверены оперативно-розыскными средствами. В ходе проверки следует продумать и всевозможные (альтернативные) уголовно-процессуальные способы констатации достоверности, установленной оперативно-розыскным путем.

3. Оперативно-розыскной информации, как правило, свойственно быстро утрачивать свои полезные свойства. В связи с этим процесс оперативной проверки не должен чрезмерно затягиваться. При наличии информации, достаточной для возбуждения уголовного дела, следует ставить вопрос о принятии этого процессуального решения. Вопрос о возбуждении уголовного дела на основании оперативных материалов предпочтительно решать совместно со следователем. (Приказ МВД РФ № 334 - 96 г.).

Следует изжить стереотип, согласно которому последующее прекращение уголовного дела (явление, не относимое законодателем к исключительным) должно означать непременную ответственность лиц, возбудивших уголовное дело. Необходимо помнить о разнице информационных оснований для принятия этих решений: дело может быть возбуждено на основании вероятных данных, а основания для прекращения дела должны быть доказаны.

4. Задачи уголовного процесса в определенных ситуациях могут достигаться оперативно-розыскными средствами, равно как и уголовно-процессуальные средства иногда годятся для достижения задач ОРД. Поскольку реализация результатов ОРД в большинстве случаев возможна лишь через уголовное судопроизводство, оперативный работник, при прочих равных условиях, должен отдавать предпочтение уголовно-процессуальным средствам. Например, если вещь может быть изъята путем следственного действия - выемки, то следует ее именно этим способом и изымать. Если уголовно-процессуальные методы применить невозможно или нецелесообразно, используется оперативно-розыскной инструментарий.

5. При всей чрезвычайной важности использования результатов ОРД в уголовном процессе, не следует рассматривать это использование как самоцель. Во всяком случае в жертву названному использованию не должны приноситься жизнь и здоровье граждан, задействованных в решении задач ОРД и УСП. Если орган расследования (оперативный и следственный аппарат) не располагает реальными (именно реальными) средствами защиты лица, в случае его рассекречивания, то он (орган) не должен склонять конфидента к открытому участию в уголовном процессе. Возможно, что орган расследования должен даже отговорить информатора от подобного участия (когда угроза реальна), даже в случае согласия последнего. В конце концов, свидетельские показания - не единственный способ установления истины.

6. Современное уголовно-процессуальное законодательство весьма взыскательно к личным источникам информации: исследоваться должен, как правило, первоисточник. К информации, доставляемой в орган расследования в форме вещей и документов, закон менее требователен. В связи с этим, оперативному аппарату уже на стадии оперативной разработки следует по возможности позаботиться о трансформации личностной информации, источник которой не может быть предъявлен по соображениям конспирации, в предметно-документальную форму. Документирование (овеществление) информации желательно производить с применением технических средств. Представляемые материалы (фотографии, звукозапись, видеозапись и т.п.) по возможности должны быть самодостаточными в информационном плане (в том числе быть и надлежащего технического качества), т.е. позволять сделать вывод о достоверности содержания без обязательного исследования всего пути происхождения информации.

Если видеозапись или фотография дают полную картину преступного события, то вопрос должен заключаться не в том, как они попали в уголовное дело (здесь годиться формальный ответ - получены в ходе проведения ОРМ), а в подлинности фотоснимка или видеозаписи и в отсутствии монтажа. Если установление происхождения информации ничего не добавляет в копилку достоверности, то нет нужды затрачивать на это силы.

Для усиления достоверности аудио-, видео материалов необходимо проводить их изучение при помощи экспертов, специализирующихся в соответствующих областях. Подобные экспертизы позволят объективно оценивать информацию как на стадии предварительного расследования, так и в суде.

7. При формировании результатов ОРД оперативным аппаратам следует опираться на оптимум конспиративности. Иными словами, если есть возможность получить результат ОРД в ходе гласного оперативно-розыскного мероприятия, то такую возможность следует предпочесть секретной операции (при условии одинаковости результатов). Это значительно облегчит последующее уголовно-процессуальное использование результатов ОРД.

8. Представление следователю оперативно-розыскных материалов для возбуждения уголовного дела не должно рассматриваться как конечный пункт работы оперативного работника. Это лишь очередной этап. Возбуждение дела по материалам ОРД подчеркивает целесообразность последующего участия представивших их подразделений в оперативном обеспечении расследования. Оперативный аппарат должен всячески демонстрировать решимость участия в указанном обеспечении. Свои соображения по этому поводу оперативный работник должен изложить следователю, принявшему дело к производству. Следователь в свою очередь должен максимально использовать "положительную инерцию" оперативного аппарата и не откладывать решение вопроса о необходимости оперативного сопровождения расследования до лучших времен.

9. По смыслу ст. 70 УПК РСФСР представление информации органу расследования - право, а не обязанность. Однако оперативные органы должны рассматривать данную норму не как уполномочивающую, а как обязывающую. В проекте УПК РФ эта мысль сформулирована предельно четко: "орган дознания, дознаватель, следователь, прокурор, а также суд ... вправе по находящимся в их производстве делам требовать от ... органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, представления документов и предметов, имеющих значение для дела, которые они обязаны представить в установленном порядке".

Можно было бы на этом и закончить повествование, добавив лишь, что внушительная часть информации о нормативно-прокладном воплощении концепции уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД содержится также в предшествующих разделах настоящей работы, в частности, в главе второй.

Однако в ходе написания книги у автора появились вопросы, ответы на которые предстоит отыскать в будущем. Их было много, и разных. В порядке иллюстрации автор приведет лишь несколько.

Первый. Необходимо задуматься над иными (нежели уголовный процесс) способами реализации оперативной информации. Недоступность уголовно-процессуальных средств реализации результатов ОРД не должна препятствовать осуществлению принципа неотвратимости ответственности: вор должен сидеть в тюрьме. Однако здесь содержится неразрешимое на сегодняшний день противоречие, поскольку уголовный процесс пока единственный законный способ реализации названного принципа.

Второй вопрос гораздо ближе к реалиям. Оперативный работник, потративший на разработку преступника (какого-нибудь "белого воротничка") немало сил и средств, бывает, мягко говоря, раздосадован, если дело, направленное в следственный аппарат, прекращается. Логика подсказывает, что было бы не лишним предоставить оперативному органу, инициировавшему расследование, право оспаривать решение о прекращении уголовного дела, возбужденного на основании оперативно-розыскных материалов. В свою очередь, орган расследования должен уведомлять инициатора о судьбе дела, в т.ч. и о его прекращении.

Третий вопрос поставили практики. Так, заместитель Нижегородского областного суда В.Ф. Попов, имеющий непосредственное отношение к выдаче разрешений на производство оперативно-розыскных мероприятий, затрагивающих конституционные права граждан, высказал пожелание, что неплохо было бы судье, занимающемуся разрешительной деятельностью, знать о результативности разрешенных им мероприятий. В настоящее время никакой обратной связи не существует. А судить о результативности по количеству результатов ОРД, попадающих в суд не приходится: разрешения выдаются систематически, а результаты доходят до суда эпизодически16.

Заканчивая книгу не ответами, а вопросами, автор дает понять и себе и читателю, что проблема поднятая в настоящей работе, еще далеко не исчерпана. Она по-прежнему жаждет повышенного научного внимания и с нетерпением ожидает оригинальных решений, которые наконец поставят точку в ее многовековой истории.

1 Под невероятностью автор подразумевает смелый прорыв в сторону более свободного использования результатов ОРД в уголовном процессе.

2 Подробнее см.: Кун Т. Структура научных революций. - М., 1977.

3 За это высказываются и другие исследователи. См. главу 2.

4 Маевский В. Допустимость доказательств, полученных органами дознания до возбуждения уголовного дела // Российская юстиция. - 2000. - № 6. - С. 38.

5 Формулировка вопроса была следующей: "Как вы относитесь к включению в перечень источников доказательств данных, добытых оперативно-розыскным путем".

6 Автор исходит из того, что его предложения будут помещены в текст действующего УПК.

7 Информационный бюллетень СК МВД РФ. - 1999. - № 4. - С. 61. См. также: Информационный бюллетень СК МВД РФ. - 2000. - № 2. - С. 33.

8 Информационный бюллетень СК МВД РФ. - 1999. - № 2. - С. 67.

9 Один оперативный работник сообщил автору (на правах слуха, граничащего с анекдотом), что кое-где имели место случаи, когда информационное взаимодействие оперативников и следователей осуществлялось на возмездной основе. Проще говоря, за уголовно-процессуальную реализацию оперативных материалов оперативный работник выплачивал следователю вознаграждение.

10 Цит. по: Линкевич А.А. Выживание в зоне / Под ред. А.Е. Тараса. - Минск, 1999. - С. 422. Указанное "произведение" вошло и в другой сборник. См.: Гликин М.А. Милиция и беспредел. - М., 2000. - С. 351-371.

11 За реформу отчетности высказался и министр внутренних дел Б. Грызлов.

12 Большинство судей, которым автор предложил выступить в качестве экспертов, предпочли сохранить анонимность.

13 Заметим, что подобной позиции придерживаются единицы. Подавляющее большинство судей не разделяют подобное сближение.

14 В.Т. Томин вспоминает такую историю. Один из выпускников высшей школы милиции в первый год своей оперативной работы написал ему письмо, в котором просил убедить судей не вызывать оперативных работников для допросов в суде. Профессор разъяснил, что подобное общение не только не вредит оперативному работнику, а, напротив, помогает реализовать полученную информацию. Через год В.Т. Томин получил письмо, в котором оперативник благодарил за подсказанную линию поведения: "работать - писал, оперативник, - стало намного проще".

15 Международная практика, например уголовный процесс Германии и США, идут именно по такому пути.

16 Причин тому множество, в том числе и чисто бытовых. Так, например, очередь на производство фоноскопической экспертизы может длиться несколько месяцев (!).