4.2.1. Интерпретация

"Интерпретация" имеет большой диапазон значений. "Толковый словарь русского языка" разъясняет его смысл через глагол "интерпретировать", означающий - истолковать (истолковывать), раскрыть (раскрывать) смысл чего-нибудь, объясняя4. Аналогично - как "толкование и объяснение" - "интерпретацию" толкуют и ранние энциклопедические словари5. Однако со временем, объяснение анализируемого слова все более усложняется. Так, в Советском энциклопедическом словаре 1984 г. к указанным выше значениям добавляются: перевод на более понятный язык; в специальном смысле - построение моделей для абстрактных систем (исчислений) логики и математики; способ изучения литературы, сводящийся к разъяснению содержания, стиля, принципов, художественной структуры текста6.

В толковых словарях иностранных слов, наряду с приведенными, имеются несколько дополнительных вариаций: "творческое исполнение какого-либо художественного произведения, основанного на самостоятельном толковании; творческое освоение художественного произведения, связанное с его особым прочтением в обработках, в художественном чтении, режиссерском сценарии, актерской роли, музыкальном исполнении и т.д.; метод литературоведения: истолкование смысла произведения в определенной культурно-исторической ситуации его прочтения"7.

Своеобразно трактуют "интерпретацию" философские словари: как - совокупность значений (смыслов), придаваемых каким-либо элементам определенной теории8; каждое такое значение также называется интерпретацией данного выражения, формулы или символа"9.

Из приведенных трактовок "интерпретации" для нужд нашего исследования представляются значимыми: а) раскрытие смысла (истолкование); б) разъяснение смысла путем объяснения; в) перевод на более понятный язык; г) особое творческого исполнение; д) особое творческое освоение; е) совокупность значений (смыслов).

Указанные значения, на наш взгляд, можно разделить на две неравные группы. Первая будет охватывать значения, характеризующие "интерпретацию" как процесс (значения: а-д). Ее условно обозначим, как "динамическую интерпретацию". Вторая группа (е) вместит в себя понимание "интерпретации" - как результата истолкования. Для названия этой группы вполне подойдет термин - "статическая интерпретация".

В ходе освоения окружающей действительности динамическая и статистическая интерпретация тесно переплетаются. При широком подходе к осмыслению информационных процессов практически невозможно определить, что первично - динамическая или статическая интерпретация. Для того чтобы истолковывать и объяснять, необходимо действовать, то есть осуществлять динамическую интерпретацию, но, с другой стороны, приращение информации невозможно без исходной базы данных, следовательно, интерпретатор должен опираться на определенные сгустки материализованной информации (информационный продукт), являющиеся, по сути, статической интерпретацией.

В предыдущих своих работах автор пытался объяснить в понятиях динамической и статической интерпретации информационно добывающую деятельность оперативного сотрудника. Однако впоследствии он пришел к выводу, что с телеологических позиций деление анализируемого понятия на динамическую и статическую составляющие представляется не очень строгим, поскольку нет интерпретации ради интерпретации. Интерпретатором всегда движет цель; он истолковывает окружающий мир не столько ради процесса интерпретации, сколько ради изменения этого мира, т.е. ради получения результата.

Интерпретация - это деятельность человека, которая укладывается в схему процесс-результат. Она всегда имеет место там, где речь идет об информационных процессах, протекающих на идеальном уровне. Процесс интерпретации может представлять собой два рода деятельности:

а) интерпретация как деятельность, связанная с манипуляцией языковыми знаками: замена непонятных терминов доступными для понимания и тождественными по значению формулировками; подбор эквивалентов слов с приближенными значениями и т.д. В этом значении "интерпретация" представляет умственную и языковую практику с использованием общедоступных средств. Результаты этой интерпретации могут быть поняты рациональными средствами, то есть - разумом.

б) интерпретация как деятельность, направленная на преобразование внешнего восприятия интерпретируемого объекта при помощи неязыковых знаков, например, особое исполнение музыкального или художественного произведения. Указанное преобразование происходит при помощи творческого инструментария, присущего той сфере деятельности, в которой функционирует субъект-интерпретатор. Цель интерпретации в данном случае - вложение нового смысла в старую форму, либо, напротив, донесение имевшегося смысла посредством изменения внешней формы. Возможны здесь и иные цели, например, - донесение глубинного смысла, который либо вообще не может быть выражен в словесной форме, либо выражение его словами ущербно для сути. Понимание результатов этой интерпретации происходит преимущественно иррационально - на уровне эмоций ("понимание сердцем").

Приведенные группы, таким образом, могут быть обозначены как рациональная и иррациональная (соответственно). При поверхностном осмыслении этих видов интерпретации может показаться, что уголовно-процессуальные процедуры связаны только с ее рациональными формами. Однако представляется, что для иррациональной интерпретации в уголовном процессе также отыщется место. Она, на наш взгляд, неизбежно присутствует при восприятии гражданином внешней ритуально-обрядовой стороны уголовного судопроизводства10.

Все сказанное выше, выведено из общих толкований "интерпретации". Согласимся, что интерпретация и на этом уровне уже показала себя как приличный эвристический инструмент. Однако автор полагает, что немалая потенция искомого понятия скрывается в сфере его специфического применения.

В этой связи обратимся к понятию интерпретации в контексте гуманитарных наук. Указанные науки выбраны нами не случайно. Дело в том, что интерпретация здесь появилась, как специфический способ познания, который должен был послужить альтернативой естественно-научным методам в обществознании. Против последних особенно возражали представители антипозитивистского направления в методологии гуманитарных и социальных наук. Именно они и предложили использовать для понимания гуманитарных и социально-исторических процессов герменевтических способов познания.

Следует заметить, что слово "герменевтика" древнегреческого происхождения первоначально означало искусство толкования, перевода и понимания. Аналогичное значение имеет латинское слово "интерпретация", которое впоследствии получило настолько широкое распространение, что почти вытеснило древнегреческий термин "герменевтика"11.

В настоящее время оба названных метода нашли способ мирного существования. Герменевтикой обозначается подход (концепция) и даже целая наука; интерпретации же отводится роль метода (процедуры). Процесс герменевтического понимания может включать в себя несколько интерпретаций, например, грамматическую и психологическую (Шлейермахер). "Герменевтика, - указывает П. Рикер, - означает ничто иное, как последовательное осуществление интерпретаций"12.

Немецкий философ Вильгельм Дильтей предложил рассматривать герменевтику как методологическую основу для гуманитарных наук. Это предложение сегодня активно воспринято гуманитариями: герменевтический подход13 активно проводится в жизнь представителями психологических14, педагогических15, политических16 и прочих наук. Не стоят в стороне и юристы. Некоторые энтузиасты пытаются применить указанный подход даже к конкретным следственным действиям17. И это несмотря на то, что, один из активных созидателей современной герменевтики Ханс- Георг Гадамер был против того, чтобы его философскую герменевтику рассматривали в качестве метода, поскольку не хотел, чтобы приписывались правила тому, что является творчеством, соответствующим сущности18.

Последователи герменевтического подхода, естественно, никак не могут пройти мимо понятия интерпретации, под которой понимается "работа мышления, которая состоит в расшифровке смысла, стоящего за очевидным смыслом, в раскрытии уровней значения, заключенных в буквальном значении"19. П. Рикер (автор приведенного определения) отстаивает также тезис о допустимости плюрализма интерпретаций. "Множественность интерпретаций и даже конфликт интерпретаций являются не недостатком или пороком, а достоинством понимания, образующего суть интерпретации"20. Классическим примером указанной множественности является принцип дополнительности. "Две точки зрения на природу света, - указывает Н. Бор, - являются скорее двумя различными попытками интерпретации экспериментального материала, в которых ограниченность классических понятий находит взаимно дополняющее выражение"21.

Проф. Г.И. Рузавин предложил толковать интерпретацию предельно широко. "Интерпретация, - пишет он, - не ограничивается только областью языка, а охватывает широкие сферы коммуникации и деятельности людей в целом. Можно даже сказать, что в принципе интерпретация возможна и без языка, но язык не возможен без интерпретации. Вот почему интерпретация составляет фундаментальную основу не только нашего мышления, но и любой коммуникативной деятельности и взаимопонимания между людьми"22.

Расширение рамок понимания, а за ним и сферы применения анализируемого понятия, происходит и в юридических науках. Одной из первых отраслей, которая откликнулась на эту тенденцию, является теория права. К слову "интерпретация" здесь прибегают давно, как к эквиваленту термина "толкование". Среди активных проводников широкого подхода к правовой интерпретации следует выделить В.Н. Карташова23 и некоторых его учеников24. Владимир Николаевич предлагает рассматривать интерпретацию как особый вид юридической практики с соответствующими исходными понятиями, конструкциями, выводами и направлениями поиска. Вместе с тем, он не отрицает, что юридическая интерпретация присуща и научной деятельности, и учебному процессу, и вообще любому осмыслению правовой действительности.

В.Н. Карташов вводит в научный оборот понятие интерпретационная практика. Указанное понятие, по его мнению, означает "деятельность по установлению содержания, формы правового явления (акта-документа, действия, понятия и т.п.), взятая в единстве с накопленным интерпретационным опытом (социально-правовой памятью). Интерпретационная практика представляет собой разновидность социальной практики вообще и юридической практики в частности".

Под интерпретационным опытом им понимается "результат накопления, систематизации, хранения и передачи умений, навыков, мастерства, информации и т.п. Данный опыт аккумулирует наиболее ценные, полезные и стабильные фрагменты интерпретационной деятельности и представляет собой социально-правовую память для современников и будущих интерпретантов"25.

Кроме того, В.Н. Карташов поддерживает идею о прецедентах толкования, чем наводит нас на мысль об интерпретационных прецедентах в сфере уголовно-процессуального использования результатов ОРД. К этой идее автор вернется чуть позже. А сейчас снова обратимся к интерпретации как научному методу.

По мнению Г.И. Рузавина, специфические особенности при интерпретации гуманитарного и естественнонаучного знания, несомненно, существуют, тем не менее, этот процесс в целом происходит по общей схеме, которая в естествознании известна под именем гипотетико-дедуктивного метода. В самом деле, чтобы понять, например, факты, полученные в ходе наблюдения или эксперимента, их необходимо соответствующим образом интерпретировать. В этих целях выдвигаются некоторые идеи, предположения и гипотезы, с помощью которых им придается определенный смысл, и поэтому они становятся понятными. Таким образом, естественнонаучные факты становятся осмысленными потому, что они включаются в некоторую систему теоретических представлений, которые в свою очередь представляют результат духовной, познавательной деятельности26.

Приведенная позиция, на наш взгляд, может быть преломлена применительно к концепции уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД следующим образом. Во-первых, интерпретация предполагает теоретическое переосмысление результата ОРД, т.е. включение указанного понятия в систему понятий уголовно-процессуальной теории. Такая попытка была предпринята нами в предыдущей главе. В прикладном смысле уголовно-процессуальная интерпретация означает, что оперативно-розыскная информация должна быть вписана в систему доказательств и оцениваться наравне с другими фактическими данными. В противном случае, когда информация оценивается "статусно", исходя из априорной иерархии познавательных средств, о полноценном истолковании указанной информации не может быть и речи. И страдать от этого будет вся система познания по уголовному делу.

Следующий аспект понятия интерпретации связывается гуманитариями с субъектом познания. Косвенно на него выходят и общие (словарные) толкования интерпретации. "Никакая интерпретация, - указывает они, - даже в естественных науках, а тем более в гуманитарных, не может подходить к своему объекту без каких-либо идей, теоретических представлений, ценностных ориентиров, т.е. без того, что связано с деятельностью познающего субъекта ... Никакая интерпретация не может сводиться к анализу объекта самого по себе. Она всегда связана с деятельностью субъекта, его идеями, знаниями и целями ... с приданием смысла"27.

Из приведенной посылки без особого труда можно вывести тезис о необходимости и незаменимости генезисного подхода к оценке информации, что и делают большинство исследователей. Так, В.В. Суслов, оценивая с точки зрения герменевтического прочтения такое следственное действие, как допрос, выводит следующую технологическую схему получения процессуального доказательства: 1) увидел (истолковал); 2) рассказал (истолковал); 3) записал (истолковал); 4) оценил (истолковал). Причем п. 1 и 2 схемы исполняются первичным интерпретатором (свидетелем), а дальнейшие интерпретации исходят от других, чаще профессиональных участников процесса: следователя, прокурора адвоката, судьи. Интерпретации играют роль переходных областей с переменным значением истинности-ложности. Схематически технологическая цепочка выглядит следующим образом: память - язык - текст - окончательная интерпретация. На основе последней формируется внутреннее убеждение судьи и выносится приговор. Понимая каждое из звеньев в изложенной цепочке как систему значений, необходимо, как полагает В.С. Суслов, иметь в виду, что точность значений становится все более фрагментарной по отношению к предыдущей, все более субъективной28.

Вместе с тем, в приведенном выше положении, помимо идеи генезиса, достаточно легко просматривается и другая мысль - о необходимости учета специфики субъекта интерпретации: информация, исходящая от профессиональных интерпретаторов, должна оцениваться в особом режиме.

Говоря о понятии интерпретации, нельзя не обратить внимания на активное его внедрение в сферу юридических наук антикриминального блока. К указанному понятию сегодня, кроме процессуалистов (в лице нижегородской школы), активно начинают присматриваться и криминалисты. Так, слово "интерпретация" не раз проникало в труды Р.С. Белкина. Чтобы убедиться в этом достаточно взять его "Курс криминалистики". "В информационном аспекте, - пишет указанный автор, - процесс уничтожения отражений представляет собой процесс рассеивания информации либо такую ее перекодировку, которая при данном уровне развития средств познания информации еще не доступна смысловой интерпретации - (выделено мной - М.П.)". И далее: " ... могут быть обнаружены только те доказательства, которые содержат поддающуюся смысловой интерпретации информацию..."29. Вместе с тем, Р.С. Белкин никогда не рассматривал интерпретацию в качестве специального криминалистического понятия.

Совершенно иное отношение к "интерпретации" проявил Г.А. Зорин. Он не только ввел в научный оборот понятие криминалистической интерпретации, но и вывел его на инструментальный уровень. Криминалистическая интерпретация, по Г.А. Зорину, представляет собой метод: а) оценки исходной информации; б) истолкования формы, содержания, структуры, связей элементов анализируемой информации; в) адаптации получаемой информации30.

Метод криминалистической интерпретации строится на постоянном перекодировании информации до тех пор, пока скрытые, латентные объемы информации не станут доступными для восприятия. Интерпретации подлежит вся информация, необходимая для установления истины по делу. Интерпретации как методу свойственна объяснительная функция, состоящая в раскрытии сущности анализируемого явления, факта. Кроме того, Г.А. Зорин выделяет "объективацию интерпретации исходных данных и субъективацию интерпретации исходных данных".

В ходе изучения трудов Г.А. Зорина автор пришел к выводу, что термин "интерпретация" вдохновлял не его одного. Между "зоринских" строк также читается вера в магическую силу метода интерпретации31. "Глубокий анализ, сопоставление, преобразование уже известных блоков информации, - по мнению Г.А. Зорина, - могут дать новую, ранее не обнаруженную информацию уголовно-значимого характера... Значительный объем субъективно интерпретируемой информации, как подводная часть айсберга, остается всегда невидимым, но несущим в себе очень важную часть доказательств, может быть, даже более значительную, чем ту, которая попала в процессуальные документы уголовного дела... Метод интерпретации может стать аккумулятором информации. Он может стать генератором идей... Метод интерпретации, включающий в себя отдельные приемы эвристического мышления, рефлексии, внутреннего диалога и т.д. позволяет проникнуть внутрь исследуемой личности, того или иного явления".

Из приведенной цитаты следует, что Г.А. Зорин видит сущность интерпретации в персональной интеллектуальной деятельности. "Оценка следователем ценности информации, значения ее для дела, - пишет он, - носит глубоко субъективный характер, что вызывает необходимость у надзирающего прокурора и начальника следственного отдела переосмысливать процесс и результаты контролируемых и поднадзорных действий и заново интерпретировать их содержание и доказательственное значение. Таким образом, решающую роль в раскрытии преступления играет не столько процесс обнаружения доказательств, сколько процесс оценки, интерпретации обнаруженной информации. Поэтому следователь должен владеть методами интеллектуальной обработки информации... Простую, но важную информацию следователь может усложнять, углублять, чтобы острее ощутить варианты решения и их последствия... Следователь приспосабливается к исходной информации, ищет ее место в системе известных ему фактов (аналогий), преобразует ее так, чтобы ее можно было пользоваться".

Обобщая сказанное, можно резюмировать, что термин "интерпретация" выводит Г.А. Зорина к тем же истинам, что и нас когда-то. По сути, здесь также звучит идея создания информационного продукта, пригодного для использования по назначению - адаптация. Есть выход и на подготовку интерпретаторов.

Таким образом, можно констатировать, что теория криминалистической интерпретации это перспективное научное направление. Вполне вероятно, что в будущем возможно создание общей теории юридической интерпретации, в которую криминалистическая интерпретация, уголовно-процессуальная интерпретация и оперативно-розыскная интерпретация войдут в качестве разделов.

Однако сами криминалисты пока относятся к концепции криминалистической интерпретации с большим скепсисом. Р.С. Белкин целый блок методологических предложений Г.А. Зорина, среди которых была и криминалистическая интерпретация, назвал "иллюзорными криминалистическими концепциями и теориями". Отдавая должное таланту Г.А. Зорина, Р.С. Белкин тем не менее заключил, что "фантазия увлекает его (Г.А. Зорина - М.П.) в мир "чистой" науки - и он забывает, что такое криминалистика и для чего она существует" 32.

Однако критика никак не отразилась на дальнейшем творчестве Г.А. Зорина. Идея криминалистической интерпретации получила развитие в других его работах. Частично была уточнена и методика интерпретации. В одной из последних своих книг Г.А. Зорин, в частности, указывает: "криминалистическая интерпретация осуществляется методами, которые характерны для теории и практики расследования преступления, в частности, наблюдением беседой, анализом, синтезом, моделированием и др. ... Интерпретация строится с использованием криминалистического прогнозирования...". Применительно к допросу Г.А. Зорин вводит такие понятия, как предконтактная интерпретация и интерпретация во время допроса. Нельзя пройти и мимо такого предложенного им термина, как "увертюра тактическая"33.

Все сказанное характеризует Г.А. Зорина, как человека с богатой творческой фантазией. Эти свойства личности, вероятно, и обусловили его симпатии к термину "интерпретация", также пронизанному духом творчества. Думается, что подобный (творческий) подход ничуть не убавляет научности результатов, получаемых благодаря его применению. "Право, - как точно заметил П. Рикер, - должно позволять нам мечтать"34.

Вместе с тем, следует заметить, что мощный методологический пафос криминалистической интерпретации, пока не проявил себя адекватным набором соответствующих методик. Однако отсутствие собственно технологии указанной интерпретации едва ли можно поставить в упрек Г.А. Зорину: слишком уж неуловима интерпретация для алгоритмизации35. Процесс интерпретации не может быть загнан в рамки строгой последовательности шагов.

Сказанное, вместе с тем, не означает, что метод интерпретации вообще не может быть схематизирован. Полагаем, что создание интерпретационных схем, позволяющих включать оперативно-розыскные данные в контекст уголовно-процессуального познания и обоснования возможно. Отчасти эти схемы могут напоминать и алгоритмы, но на общем уровне. В этой связи, нам представляется, что если и говорить об интерпретации как о методе (как это делает Г.А. Зорин), то лишь в смысле определенного подхода к работе с информацией, т.е. понимать метод предельно широко, как методологическую концепцию.

Информация и ее интерпретация - два наиболее существенных компонента познания криминальных событий, и между ними существует прочная закономерная взаимосвязь, такая же, как, например, между научными фактами и их истолкованием: "его величество" факт не существует сам по себе, очищенный от смыслового содержания, привносимого теорией, в связи с чем интерпретация является эвристическим действием, связывающим теорию и практику воедино 36.

Уголовно-процессуальная интерпретация, как нам представляется, должна связывать в один узел теорию, право и практику (их уголовно-процессуальное и оперативно-розыскное проявление). Автор полагает, что уголовно-процессуальная интерпретация вполне может быть представлена как методологический принцип информационного взаимодействия, что собственно вполне отвечает и духу слова "концепция": напомним, одно из значений указанного слова - "конструктивный принцип различных видов деятельности". Таким образом, уголовно-процессуальная интерпретация, помимо руководящей идеи будет обозначать и определенную схему производства и использования информации в рамках информационного взаимодействия.

Для уточнения методологических предпосылок интерпретационной схемы нам необходимо обратиться к понятию информационного взаимодействия.