4. ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ГОСУДАРСТВА ЗА ПРЕСТУПНОЕ ПОВЕДЕНИЕ ЕГО ОРГАНОВ

Общепризнанно, что государство действует на международной арене не само по себе, а через посредство своих органов и должностных лиц. Действия соответствующих должностных лиц — органов носят государственный характер. Наиболее ярко это видно на примере международных преступлений, являющихся государственно организованными деяниями, осуществляемыми в то же время конкретными физическими лицами, занимающими соответствующее положение в иерархии государства. Это было подтверждено совершенно ясно на Нюрнбергском процессе. Отклонение на нем доктрины «государственного акта» имело целью не снятие ответственности с гитлеровского государства, а совершенно определенное возложение ее наряду с самим государством именно на индивиды-органы.

В случае любого международного правонарушения или преступления возникает проблема установления того, выполнялся ли состав правонарушения именно органом или официальным лицом государства. Если на этот вопрос дается положительный ответ, противоправное действие орга* на или официального лица в юридическом плане считается уже поведением самого государства и с этого момента возникает его международно-правовая ответственность.

При этом можно указать на две особенности международных преступлений, отличающих их от обычных международных правонарушений. Во-первых, как уже отмечалось выше, их характер таков, что связь конкретного противоправного с точки зрения международных обязательств этого государства деяния органа или официального лица с политикой самого государства, как правило^, очевидна. Ни агрессия, ни геноцид или апартеид, ни действия по поддержанию колониального господства или отрицанию права народов на самоопределение не могут быть, как общее правило, проявлением каких-то случайных обстоятельств или являться эксцессами, а сами конкретные лица, их организующие или выполняющие, занимают руководящее или по крайней мере ответственное положение в механизме государственной власти. Поэтому установление их фактической связи с этим государством не представляет труда. С другой же стороны, в случае международных преступлений возложение ответственности на само государство не осво-

48

бождает официальные лица от их собственной ответственности за совершенные ими преступления.

Как известно, по вопросу об установлении связи между официальным лицом, совершающим правонарушение, и государством с целью рассматривать данное правонарушение в качестве деликта самого государства существует обширная литература. В связи с этим хотелось бы высказать лишь несколько замечаний_.

Очевидно, правы те авторы, которые подчеркивают, что установление такой фактической связи не имеет ничего общего ни с причинной связью между противоправным поведением и вредным результатом, которая является составным элементом самого правонарушения, ни с виной, которую следует рассматривать как субъективную предпосылку признания того или иного деяния именно противоправным 75. Установление этой фактической связи представляет собой не более как уяснение роли официального лица в государственном механизме, после чего его собственные действия уже рассматриваются в качестве действий государства, на которое и возлагается ответственность за них. Именно после этой операции могут быть рассмотрены вопросы о причинной связи между вредными последствиями и противоправным поведением государства и виновным характером такого поведения.

Что же касается применяемого в данном случае термина, то традиционный для внутреннего права термин «вменение», хотя и проясненный в некоторой степени применительно к международному праву, тем не менее продолжает ассоциироваться с категорией вины, а поэтому вряд ли является удачным. Что же касается термина «приписывание», то он не имеет ничего общего с виной государства. Однако его недостатком является то, что первоначальное значение этого слова как бы порождает сомнения в правомерности операции по идентификации противоправных деяний органов-лиц с противоправным поведением самого государства. По нашему мнению, более правильным было бы использование терминов «возложение», который является более юридическим и менее субъективным, или «присвоение», который уже применяется Комиссией международного права.

5. УЩЕРБ ОТ ПРЕСТУПНОГО ПОВЕДЕНИЯ ГОСУДАРСТВА

В международно-правовой доктрине общепризнанно, что все международные правонарушения наносят ущерб международному правопорядку. Признак противоправности, общественной опасности деяния предполагает нанесение такого ущерба. Поэтому, считает, например, П. М. Курис, включение признака вреда в понятие международного правонарушения необязательно, поскольку он уже покрывается признаком противоправности76.

В то же время ущерб — обязательный элемент состава правонарушения и одно из условий международно-правовой ответственности государства. Формами ущерба, проистекающего от международного правонарушения, являются ущерб материальный и нематериальный.

В принципе эти положения применимы и к международным преступлениям. Так, их следствием являются всякого рода имущественные потери, включая территориальные, разрушение имущества, а также такие проявления нематериального ущерба, как различные формы ограничения государственного суверенитета, урон достоинства и престижа государства.

Надо, однако, подчеркнуть чрезвычайный характер ущерба, являющегося следствием международных преступлений. Можно, очевидно, сказать, что принцип социальной или общественной опасности особенно ясно находит свое отражение именно применительно к материальным и нематериальным последствиям международных преступлений. Так, результатом политики агрессии, проводимой гитлеровской Германией, явились гибель десятков миллионов людей, уничтожение или разграбление захватчиками экономики целых стран. Был растоптан суверенитет многих европейских государств, а многие правительства стали фактически вассалами третьего рейха.

Политика апартеида наносит тяжелый ущерб материальному и культурному развитию африканцев, подрывает их хозяйство, ведет к физическому уничтожению многих из них. Одновременно эта политика является оскорблением достоинства всех африканских наций, всего человечества.

Следует также подчеркнуть, что если при обычных правонарушениях часто наносится или только материальный, или только нематериальный ущерб, то в случае международных преступлений такая ситуация вряд ли мыслима.

50

Для последствий таких преступлений характерно сочетание обеих форм ущерба.

Выражающийся в ущербе от международных преступлений принцип их повышенной общественной опасности должен, несомненно, иметь нормативное значение и для установления за них более тяжкого режима ответственности.

Доктрина международного права признает также обязательным элементом объективной стороны всякого международного правонарушения причинную связь между противоправным поведением государства, заключающимся в действии или бездействии, и проистекающим от этого противоправного поведения ущербом. Представляется, что это положение совершенно верно и в отношении международных преступлений.