§ 36. Развитие французского права в X — XVII вв.

Формирование феодальных кутюмов

К концу X в. — времени начала фран­цузской феодальной государственно­сти — на территории королевства ут­ратили практическое значение и Салический закон, и в подавляю­щем большинстве законы Каролингов. Юридический быт основы­вался на местных обычаях, разных в различных областях страны, и на формирующейся практике феодальных судов. В областях Южной Франции, особенно Провансе, сохранилась традиция римского пра­ва. В становлении новых правоотношений и юридических правил для них основное значение приобрело феодальное право — уста­новленная в том или другом феодальном вла­дении форма взаимоотношений между госпо­дином и подвластными людьми, поддерживае­мая вотчинной юстицией и охраняемая прин­ципом иммунитета. Историческая слабость королевской власти и централизованной юстиции во Франции (до XIV в. по крайней мере) сделала феодальное право доминирующим видом права.

В отдельных областях феодальное право стало приобретать вид стабильной системы. В конце X — XI вв. появились первые собра­ния феодальных обычаев и правил юридического значения: «Прави­ла обычаев и прав монастырских», составленные в вотчине древнего Рельского монастыря (977), свод обычаев Барселоны (1064), «Зако­ны и обычаи герцога Вильгельма», правителя Нормандии (1066). Содержание этих сводов было тесно связано с особенностями фео­дальной, сеньориальной юстиции на месте, и значение этих правил не выходило за пределы своих сеньорий. (В других местах их могли не применять, но руководствуясь только аналогией, а не властным распоряжением.) Практика сеньориальной юстиции стала превращаться в областные, местные обычаи (coutumes), и новое право получило название кутюмного, или к у т ю м очв . По­скольку социальное, этническое, культурное и даже языковое един­ство Франции было весьма относительным (до XVII — XVIII вв.), кутюмы разных областей существенно отличались друг от друга.

Практика кутюмов отпиралась на особую форму судопроизводст­ва — повальный обыск (par tubes). Это был суд, проводи­мый своеобразным жюри «знающих», или «старейших», в количест­ве 10 человек. Они предлагали судье сеньора или короля свои за­ключения о факте правонарушения или преступления и о личности тяжущихся. В середине XIII в. было установлено, что согласное за­ключение двух tube обязательно для судей, а юридические оценки таких присяжных и есть право.

С возникновением постоянной королевской администрации и юс­тиции на местах — бальи, сенешалов (см. § 28.2) — мест­ные обычаи получили как бы государственную санкцию. Развитие

ученой юриспруденции способствовало тому, что с середины XIII в. возникли собрания кутюмов разных областей Франции.

Одним из древнейших считается (1) частное собрание под назва­нием «Советы .другу»,   составленное в 1254 — 1259 гг. П. де Фонтеном, бальи округа Вермандуа. В нем, однако, большее место, чем  кутюмы,   заняли  правила,   почерпнутые  из  римского  права. Большое распространение приобрела (2)  Книга   Правосудия и   Жалоб,   написанная неизвестным автором в XIII в. по обыча­ям Орлеана, с приложением правил римского и канонического пра­ва. Кутюмам Орлеана были посвящены и (3)  Установления св.    Людовика,    написанные в 1272 — 1273 гг. неизвестным автором, но благодаря имени почитаемого короля и выдержкам из его указов широко распространившиеся. Одним из самых известных стало  собрание   (4)    Кутюмов    Бовези,    обнародованное  в 1285 г. сенешалом небольшого северо-западного графства Филип­пом де Бомануаром (XIII в.). «Кутюмы Бовези» впервые вобрали в себя все сферы права, подчинив систематизацию (в 70 главах) нуж­дам практического разбора дел. Несмотря на провозглашение коро­левской  власти  единственным сувереном,  Бомануар закреплял в правилах кутюмов обязанность властей соблюдать традиции права («Король сам должен хранить обычаи и заставлять других соблю­дать это»).  Особенное значение и распространение приобрел  (5) Большой   кутюм   Фран цТд и   короля Карла VI, составлен­ный в конце XIV в. бальи Жаком Аблежем. В этом собрании были изложены в качестве образца феодальные права и обычаи королев­ского домена (Иль-де-Франс). В конце XIV — начале XV в. сборни­ки кутюмов продолжали появляться в разных областях королевства.

Кутюмное право

Распространенность кутюмов сделала их к XV в. основным источни­ком права Франции. Хаотичность собраний вместе с тем вызывала немалые трудности в применении кутюмов. Королевская власть, к которой нередко апеллировали на решения местных судов, оказыва­лась бессильной в оценке кутюмов из-за отсутствия их систематич­ного изложения. В рамках общей реформы судопроизводства король Карл VII предписал «собрать, записать и согласовать кутюмы и ма­неры» всего королевства (1453). Однако практическая работа в этом направлении началась лишь в конце века. Для систематизации ку­тюмов в бальяжи направлялись королевские комиссары, которые вместе с бальи и местными собраниями знати (нотаблей) дол­жны были установить местные обычаи. Королевские посланцы зна­чительно повлияли на романизацию (в духе римского права, кото­рое считалось «общим правом королевства») кутюмов. На протяже­нии 1498 — 1530 гг. в большинстве провинций, Городов и округов Франции были составлены новые полуофициальные собрания кутю­мов (Орлеана — 1509 г., Парижа — 1511 г. и др.). В работе над ни­ми немалую роль сыграли ученые правоведы, которые привнесли в

380

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

РАЗДЕЛ III

381

кутюмы новые правила систематизации и логики. Всего было со­ставлено до 60 общего и до 200 местного значения кутюмов. В сере­дине XVI в. по распоряжению короля многим были даны новые ре­дакции. Кутюмное право получило официальное признание.

По своему содержанию кутюмы отражали феодаль-s ное право, причем в некоторых важных вопросах они как бвй противостояли и королевской правовой политике, и церковному; праву. Преображенные принципы феодальной иерархии более всег|х проявлялись в поземельном праве. Статус недвижимости опредеИ лялся не только физической природой владения, но и предназначен нием предметов: даже люди могли считаться в ее составе. Вместе С; тем в полном смысле собственнических прав кутюмы не признавай; ли. Большое распространение имел особый институт с е з и н ы (ofr saisine — схваченная). Она была близка к владению римского права и давала владельцу (при условии ненасильственного держания в те1* чение 1 года и 1 дня) безусловные наследственные права, а также' права сбора в свою пользу повинностей с этой сезины.

Обладание землями особого статуса определяло сословность вла­

дельца. Получив в особое держание землю со статусом феода, мож^

но было с полным правом считаться дворянином (такая практика

была пресечена только Большим кутюмом Франции). До 1210 г. лю­

бой дворянин мог расчленить свой фьеф и сам сделаться сеньором

других вассалов; позднее сеньориальные права сохранялись толькф

за первоначальным господином. Бывшие крепостные, сохранившие

за собой держание земель при условии уплаты повинностей (цен*

з и в а) считались разночинцами. Особую категорию владельцев

составляли мэнмортабли (подверженные праву «мертвой

ки»): их владения обязательно переходили древним сеньорам;

этой категории главным образом относились недвижимости духов**!,

ных корпораций, разных товариществ и др.                Ч„

Верховные права сеньора проявлялись в самых разных отноше«й! ниях. Так, он имел право возражать против замужества (недостоин ного, с его точки зрения) дочери-наследницы его вассала. Феодальм ная традиция определила строгое соблюдение принципа   май*! о р а т а   (старшинства) в наследовании дворянских имений. ВообщЦ возможность наследования имений иначе как по традиции была очень ограничена. Право   завещания   признавалось только в отношении небольшой доли того, чему наследодатель был владель­цем при жизни (не более 1/3). Охрана интересов феодального рода проявлялась и в отношении судьбы подаренной или унаследованной посторонним части имуществ: на нее сохранялось право родового выкупа и даже возврата.

Феодальные традиции оказали своеобразное воздействие и на се-мейно-имущественные отношения. Кутюмное право не признавало общности имущества супругов (в 1229 г. это было даже подтвержде­но законодательно). Каждый сохранял в своем владении свои фа-

мильные и даже приобретенные земли (но управлял имуществами глава семьи). Это до некоторой степени способствовало менее под­чиненному положению женщины в семье, нежели по традиции рим­ского права. Однако раздельность имуществ была правилом только для дворянских фамилий, между разночинцами действовали другие нормы.

Королевская юстиция. Парламенты

До середины XIII в. юстиция остава­лась во Франции почти полностью в пределах местных кутюмов. И суд вер­шили главным образом на уровне вассал ов.ЧБоману ар в своем сбор­нике «Кутюмы Бовези» даже особо оговорил, что «сеньор не судит в своем суде, судят только его люди»). Высшей инстанцией был коро-' левский двор, однако для того, чтобы получить право защищать там : свое дело, надо было или принадлежать к высшим вассалам короны, или получить особую привилегию на это. Формирование единой об-, щегосударственной юстиции началось с реформ Людовика IX в сере-•• дине XIII в. (см. § 28.1). Самым важным средством укрепления цен­трализованной юстиции, подчиненной единой государственной воле короны, стал парламент.

Обособление судебных функций королевского двора (курии) стало заметным с усилением централизаторских тенденций в поли­тике королей в 1250-е годы. С 1254 г. в королевской курии стали ве­сти регулярную запись состоявшихся решений королевского суда, оформилось собственное делопроизводство. Наконец, с 1260 г. засе­дания королевской курии, посвященные судебным делам, стали про­ходить отдельно от тех, где рассматривались финансовые вопросы; со временем среди членов курии и королевских советников сложи­лась специализация. Так произошло образование особого королев­ского суда — парламента (от франц. parler — говорить). Его офи­циальным местопребыванием стал Париж. Первоначально значение парламента было неотделимо от значения королевского двора (во второй половине XIII в. он и назывался Cour de parlement). Как часть курии, парламент сохранял свой феодальный характер: в его составе доминировали светские и духовные вассалы короля, глав­ным образом постоянно пребывавшие при дворе. На протяжении

в. феодальный элемент в составе и делах парламента значи­

тельно сократился, членами его стали особые советники,   ко­

торых избирал король. В 1319 г. было запрещено участвовать в ра­

боте  парламента прелатам.  По королевскому ордонансу   (указу)

1345 г. установилась стабильная организация парламента: его стали

составлять только советники из духовных или светских лиц, назна­

чавшиеся королем. Появилась особая должность выборного прези­

дента парламента (1366). По ордонансам 1389 и 1401 гг. выборный

порядок был распространен на всех советников. Право окончатель­

ного  одобрения  кандидатур  оставалось  за  канцлером.   В  начале

в. на место выборности в организацию парламента пришел по-

382

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

РАЗДЕЛ III

383

рядок кооптации (самопополнения). Члены парламента сами определяли 2 — 3 кандидатов на вакантную должность, а оконча­тельное утверждение принадлежало королю.

Такой принцип организации парламентского суда до известной степени обособил его от королевской власти, а парламентские совет­ники превратились чуть ли не в особое сословие. Король перестал лично присутствовать на заседаниях парламента. Его интересы при рассмотрении правовых вопросов или судебных дел представляли королевские прокурор и адвокат. Но возможность личного присутствия короля по-прежнему признавалась, а в случае обвинений против пэров Франции оно считалось парламентом необ­ходимым.

Возрастание роли парламента как центрального органа королев­ской юстиции усложнило его внутреннюю организацию. С XV в. парламент стабильно подразделялся на несколько палат: 1) Вели­кая, где разбирались только жалобы на решения местных и ни­зших судов (ее составляли до 40 советников во главе с президен­том) ; 2) Следственная, где расследовались и решались особо крупные или по тем или иным соображениям важные дела королев­ской юрисдикции (в ней было до 30 членов); следственных палат могло быть и несколько — до5;3) Кассационная, где пере­сматривались решения низших королевских судов; их также позд­нее могло быть несколько, и в каждой было по 10 — 15 советников. В 1453 г. окончательно оформилась еще одна, особая 4) Палата башенки (Tournelle) — в ней расследовались и решались особые уголовные и уголовно-политические дела. Исключительного значе­ния дела или политико-юридические вопросы рассматривались в общем собрании парламента.

Парижский парламент рассматривался как основной суд королев­ства. Наряду с ним уже в XIII в. было признано сходное значение и за аналогичными учреждениями, традиционно существовавшими в провинциях. Каждое из таких носило свое традиционное наименова­ние (в Нормандии — Палата Шахматной доски, в Лангедоке*— пар­ламент, и др.). На протяжении XV в. провинциальные учреждения преобразовались в местные парламенты. Второй (после Парижского) сложился в Тулузе (1443), затем в Гренобле (1451), Бордо (1462), Руане (1515) и т. д. — всего до 20-ти. По своей организации они по­ходили на Парижский. Но только первый располагал Великой пала­той с особыми полномочиями высшего королевского суда и даже" до некоторой степени судебно-политическими полномочиями.

Компетенция парламента была неопределенной и, по сути, всеобщей, -распространявшейся на все королевство. Создание провинциальных парламентов ограничило территориально компе­тенцию Парижского, однако исключительные права последнего ос­тались несомненными. В качестве суда первой инстанции парламент судил королевских вассалов, а затем знать, обладавшую судебными

привилегиями. Он был апелляционной инстанцией на решения су­дов бальи и сенешальств. Парламент располагал и собственным пра­вом возбудить дело. В период сословной монархии это полномочие никак не ограничивалось, в период абсолютной — королевский двор (правительство) мог отозвать любое дело на «собственный суд» ко­роля (как правило, это происходило в случае нежелательных для короны процессов). Со временем парламент стал играть и поли­тическую роль. Реализуя особое право издания приказов во испол­нение королевских повелений о возбуждении дел, парламент столк­нулся с необходимостью контролировать ход издания королевских ордонансов (указов общего значения). Из этой стороны деятельно­сти парламента к XV в. сложилось его право-обязанность регистри­ровать новоиздающиеся королевские ордонансы, а в случае выяв­ленных несоответствий предыдущим и ранним — представлять ко­ролю возражения —  ремонстрации   на ордонансы. Со време­нем эта сторона деятельности парламента приобрела активно поли­тическое значение, сделав парламент орудием оппозиции короне, а не только собственно правового контроля.

Парламенты, помимо прочего, осуществляли постоянный судеб­ный контроль за низовыми судами — прево, байлями, вигье, и за окружными — бальи и сенешалами. Сеньориальная юстиция до XVI в. оставалась вне такого контроля. Однако наиболее важные де­ла, т. н. королевские случаи (касавшиеся личности коро­ля, прав короны, преступлений на больших дорогах, специально от­меченные ордонансами тяжкие преступления), перешедшие в свое время в компетенцию бальи, объективно попали под юрисдикцию

парламентов.

В XVI в. парламенты расследовали основную массу преступле­ний по стране. Они далеко не были чистым орудием централизован­ной репрессии: обвинительные приговоры составляли всего до 22% выдвинутых обвинений.  Правда,  значительное число обвиненных отпускалось «оставленными в подозрении». Самыми массовыми ви­дами преступлений в парламентской практике были кражи (до 28 % приговоров) и убийства (до 32%). В Париже уровень убийств был выше других городов Франции. Самыми типичными наказаниями были смертная казнь (до 30% приговоров) и битье кнутом (47%). К середине XVI в. жестокость репрессии несколько сократилась, и на более видное место вышли осуждение на каторжные работы (гале­ры), штрафы. Наказания древнего права (протыкание богохульни­кам языка раскаленным шилом или казнь проституток путем заши­вания в мешок, который затем бросали в воду) почти вышли из применения, хотя единичные примеры в практике остались.

Королевское        Создание   централизованной  Королев-

законодательство                ской юстиции исторически было нераз-

делимо  с  ростом  правового  значения королевского законодательства — ордонансов.

384

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

РАЗДЕЛ III

385

В период ленной монархии за французскими королями не при­знавалось право законодательствовать для всей страны. В этом бы­ла важная особенность всего правового строя Франции той поры. Короли имели полномочие издавать распорядительные указы — эдикты, которые по сути мало разнились от общеадминистра­тивных распоряжений. Только с усилением централизаторской политики французских королей, к концу XIII в. королевские уста­новления обретают общее значение, за ними закрепляется наиме­нование ордонансов (от ordonner — приказывать). Парла­ментская практика и королевская юстиция стали реальными про­водниками, по которым королевское законодательство постепенно преобразовывало правовую систему королевства. С течением вре­мени менялось и внутреннее содержание ордонансов в отношении традиционных правовых институтов. В XIII в. ордонансы по пре­имуществу санкционировали правила феодального права в качестве общезначимых обычаев для королевства. С XIV в. королевское за­конодательство, опираясь на учение и практику королевских леги-стов, активно стало внедрять опыт римского права, а затем и фор­мировать совершенно самостоятельные предписания.

Одной из важнейших политических линий королевского законо­дательства, особенно в период сословной монархии, стало утвер­ждение приоритета королевской юстиции и не­разрывная с этим борьба с феодальным сепаратизмом. Рядом ордо­нансов 1303 — 1306 гг. был введен запрет на практику судебных по­единков при разборе уголовных дел (хотя реально искоренены они были только в XVI в.). Запрещались частные войны в порядке уста­новления «кулачного права». В 1413 г. за попытку развязать мест­ную войну установлено наказание тюрьмой. В XIV — XV вв. ордо­нансы особенно направлялись на отмену привилегий разным катего­риям феодалов в судебной и процессуальной области, на ограниче­ние места и роли церковной юстиции.

Организация новой юстиции и новых по­рядков судопроизводства стала другим важным мотивом королевского законодательства начиная с XVI в. Принципиальное значение здесь имели ордонансы 1498 и 1539 гг. В соответствии с ними в практику вошли единообразные правила розыскного (экстра­ординарного, по терминологии, взятой из римского права) процесса. Отменялась духовная юстиция в гражданских и общеуголовных де­лах. Приходских священников обязывали вести регистрацию в хра­мах совершаемых там актов гражданского состояния (рождений, свадеб, смерти и т. п.). В уголовных делах суд получил право сам определять, какой процедуры придерживаться в ходе дознания и выяснения юридической стороны дела. Если обвиняемый сознавался добровольно, процесс шел так называемым ординарным порядком, который заканчивался публичным заседанием суда, с выступлением истца и ответчика, заключением прокурора. Если обвиняемый не

выражал желания «сотрудничать с правосудием», процесс получал экстраординарную форму. При ней главное место в дознании зани­мал допрос под пыткой. Ордонансы 1536 и 1539 гг. специально рас­писали порядок дознания и роли участников в них (судья спрашива­ет, палач пытает, greffier записывает показанное, судья-хирург дает заключение о возможности продолжать пытку). Специальные пра­вила касались порядка самой пытки. При отсутствии и в случае пытки доказательств обвиняемого следовало освобождать. Однако в общем приговор выносился судьей единолично, без выслушивания возражений обвиняемого и заключений прокурора. Мотивировать и делать отсылки к нормам права (большей частью кутюмного) не считалось обязательным. Зато детально следовало расписать проце­дуру и вид наказания обвиненному, не забыв указать, в какой одежде вести на казнь и какого веса свечу при том ему держать.

Ордонансом 1563 г. в королевстве была создана особая коммерче­ская юстиция, которой прежде всего вменялось в обязанность ре­шать споры по морской торговле и международным торговым делам. Обширнейший ордонанс 1579 г. (в 363 статьях) закрепил организа­цию в королевстве регулярной полиции, которой поручалось не только обеспечивать охрану общественного порядка, но и решать некоторые социальные вопросы, контролировать порядок найма ра­бочей силы, прислуги в городах.

С началом абсолютной монархии значение королевских ордонан­сов стало не просто исключительным. Они сыграли роль первых кодификационных актов, хотя в соответствии с тради­цией французского права направленных более в сферу процедуры и процессуальных порядков, чем в сферу материального права. Одним из первых таких стал Ордона.нс 1629 г., прозванный так­же Кодексом Мишо. Более чем в 300 статьях его фиксировались принципы правосудия, даже полномочия короны, основные правила судопроизводства и государственных финансов. Разработан он был с учетом мнения специального собрания нотаблей.

Широкое обновление и систематизация королевского законода­тельства были предприняты в правление Людовика XIV в 1667 — 1695 гг. изданием серии обширных ордонансов. Каждый из них охва­тил особую правовую сферу, многие были принципиально новыми. Подготовка их была поручена специальной комиссии правоведов, со­зданной в 1664 г. под председательством самого короля. К работе ко­миссии (в ее составе были юристы и администраторы канцлер П. Сегье, Ламуаньон, Д. Талон, и др.) привлекли одного из видней­ших французских правоведов того времени Ж. Дома, автора система­тических трактатов по теории законов и гражданскому праву. Гражданским ордонансом (1667) был введен единообраз­ный порядок рассмотрения частноправовых споров. К нему непосред­ственно примыкали Ордонанс 1672 г., установивший собст­венную коммерческую юрисдикцию для лиц купеческого сословия, и

13. Зак. 2930

386

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

РАЗДЕЛ III

387

политикой короны. Длительное сохранение различной юрисдикции, отсутствие полной систематизации и кодификации права явилось другим изъяном наследия французского права феодальной эпохи.