ГЛАВА V ПРИКОСНОВЕННОСТЬ К ПРЕСТУПЛЕНИЮ

 1. Понятие прикосновенности к преступлению и его

отличие от соучастия

В советской юридической литературе институту при-

косновенности за последние годы уделяется значитель-

ное внимание. Правильное разрешение данной пробле-

мы способствует обеспечению социалистической закон-

ности в деятельности органов правосудия. В советском

уголовном праве под прикосновенностью понимается та-

кая деятельность лица, не участвующего в совершении

преступления, которая связана в определенной степени с

совершенным преступлением, но при этом не является

содействием совершению преступления. Большинство

советских криминалистов относит к прикосновенности

укрывательство, недоносительство и попустительство.

Так, А. А. Герцензон пишет: <Укрывательство, недоно-

сительство и попустительство являются видами прико-

сновенности к преступлению> ^ Такую же позицию по

данному вопросу занимают авторы учебника по Об-

шей части советского уголовного права, которые пи-

шут, что <прикосновенность может выражаться в фор-

ме укрывательства, недоносительства и попуститель-

ства> ".

Нам представляется такое определение прикосновен-

' А. А. Герцензон, Уголовное право. Часть Общая, М., 1948,

стр. 377.

' <Советское уголовное право, Часть Общая>, М" 1952, стр. 310.

ности правильным '. Вместе с тем необходимо отметить,

что к прикосновенности может относиться только зара-

нее не обещанное укрывательство. Что же касается

укрывательства, которое было исполнителю обещано за-

ранее, то оно является содействием преступлению и рас-

сматривается как соучастие.

Несмотря на кажущееся различие между заранее не

обещанным укрывательством, недоносительством и по-

пустительством, эти формы преступной деятельности

имеют некоторые общие черты, которые и позволяют

объединить их единым понятием - прикосновенности к

преступлению. Общим является, в частности то, что зара-

нее не обещанное укрывательство, попустительство и

недоносительство всегда связаны в определенной мере с

преступной деятельностью третьих лиц. Вопрос об ответ-

ственности прикосновенных лиц возникает только тогда,

когда имела место преступная деятельность третьих лиц.

Например, недоноситель привлекается к уголовной

ответственности только в том случае, если имела место

преступная деятельность третьих лиц, о которой он не

сообщил соответствующим органам власти. Деятель-

ность прикосновенных лиц является общественно опас-

ной лишь постольку, поскольку она связана с преступной

деятельностью третьих лиц. В этом отношении следует

согласиться с М. Д. Шаргородским, когда он пишет, что

<... прикосновенность - это деяние, общественная опас-

ность которого определяется тем, что оно совершается в

связи с преступной деятельностью другого лица...>^. По-

скольку деяние прикосновенных лиц находится в зави-

симости от преступной деятельности третьих лиц и

приобретает общественную опасность только в резуль-

тате указанной деятельности, то вполне естественно, что

степень общественной опасности прикосновенности к

преступлению является менее значительной по сравне-

' А. Н. Трайнин к прикосновенности относит только укрыва-

тельство и недоносительство (см. А. Н. Т раин и н, Учение о соу-

частия, М., 1941, стр. 130). По .нашему мнению, такое понятие

прикосновенности является нецравяльным. Попустительство всегда

сопровождается тем, что другое лицо пользуется им для более лег-

кого совершения преступления. Следовательно, оно связано с со-

вершением преступления третьими яйцами. Поэтому попуститель-

ство нельзя исключить из института прикосновенности.

' М. Д. Ш а ргородски и, Вопросы Общей части уголовного

права, Л., 1965, ст]р. 155.

^

нию со степенью общественной опасности соучастия. Это

обстоятельство находит свое выражение в советском уго-

ловном законодательстве. Так, если соучастие по совет-

скому уголовному законодательству является наказуе-

мым во всех случаях совершения преступлений, то при-

косновенность карается только в особых, указанных в

законе случаях. <Недонесение о достоверно известном

готовящемся или совершенном преступлении, - гласит

ст. 19 Основ уголовного законодательства, - влечет уго-

ловную ответственность лишь в случаях, специально

предусмотренных уголовным законом>. Согласно ст. 18

Основ заранее не обещанное укрывательство также вле-

чет ответственность лишь в случаях, специально пред-

усмотренных уголовным законом '. Попустительство По

действующему советскому уголовному законодательству

карается только в тех случаях, .когда на лице лежала

обязанность воспрепятствовать совершению преступле-

ния, но оно этой обязанности не выполнило. Заранее не

обещанное укрывательство согласно ст. 18 Основ уголов-

ного законодательства также карается только в отдель-

ных случаях, специально предусмотренных уголовным

законом.

Будучи связанными с преступной деятельностью.

третьих лиц, действия попустителей и других прикосно-

венных лиц не могут являться причиной преступного

последствия, наступившего в результате деятельности

третьих лиц. Это является вторым моментом, объединяю-

щим заранее не обещанное укрывательство, попусти-

тельство и недоносительство в особый институт прикос-

новенности к преступлению.

Следует четко различать понятия соучастия и при-

косновенности как две формы преступной деятельности.

Основным признаком, по которому соучастие следует

отличать от прикосновенности, является то, что связь

' Статья 26 Закона об уголовной отаетственности за государ-

ственные йреступления устамавливает отаетственность за недонесе-

ние об .известных готовящихся или совершенных государственных

поеступлениях, предусмотренных ст. ст. 1-6, 9, 14 и 24 этого Зако-

на. Что Касается зараяее не обещанного укрывательства государ-

ственных преступлений, то ответственность за него данным Законом

не установлена. Мы считаем это пробелом Закона. Если Закон

считает общественно опа'аным'-недонесение 'о государственных пре-

ступлениях, то тем более следует считать опасным заранее 'не обе-

щанное укрывательство этих преступлений.

между действиями соучастников и поведением прикосно-

венных к совершению преступления лиц носит различ-

ный характер.

Как указывалось, обязательным объективным при-

знаком соучастия является наличие причинной свя-

з и между действиями соучастника и наступившим пре-

ступным результатом или между действиями соучастни-

ков и совершением преступления. Иными словами, при

совершении так называемых материальных преступле-

ний действия соучастников должны предшествовать пре-

ступному результату, являться одним из необходимых

условий его наступления, а при совершении так назы-

ваемых формальных преступлений действия соучастника

должны предшествовать или сопутствовать совершению

преступления и быть одним из необходимых условий его

совершения.

Что же касается лиц, прикосновенных к преступле-

нию, то их поведение причинно не связано с преступ-

ным результатом или с совершением преступления. Де-

ятельность указанных лиц не обязательно должна пред-

шествовать или сопутствовать совершению преступле-

ния. Она может начаться иногда даже после соверше-

ния преступления, например, при заранее не обещанном

укрывательстве. Такая деятельность не является в кон-

кретной обстановке данного преступления одним из

необходимых условий его совершения или наступления

преступного результата. Например, деятельность недо-

носителя о готовящемся или совершенном бандитизме

не является одним из необходимых условий наступления

преступного результата или совершения бандитизма. Та-

ким образом, связь деятельности прикосновенных лиц

с совершением преступления имеет менее прочный ха-

рактер, чем деятельность соучастников. Вместе с тем их

деятельность нельзя рассматривать изолированно от

совершения преступления другими лицами, поскольку

она с совершением данного преступления в определен-

ной мере связана. Совершенно правы авторы учебника

по советскому уголовному пр^ву, когда они пишут:

<Прикосновенность к преступлению предполагает такое

деяние лица, которое хотя и связано в определенной

степени с совершенным преступлением, но не является

содействием совершению преступления. Деяние лиц,

прикосновенных к преступлению, в отличие от деяний

при соучастии, не является причиной преступного ре-

зультата> '.

Связь между действиями прикосновенных лиц и со-

вершением преступления может выразиться в следую-

щем: 1) лицо, не участвуя в совершении преступления,

уже после того как оно совершилось, включается в пре-

ступную деятельность третьих лиц и помогает скрыться

им самим или скрыть с-леды совершенного ими преступ-

ления, 2) лицо, располагающее достоверными сведения-

ми о готовящемся или совершенном преступлении, не

сообщает об этом органам власти и тем самым не помо-

гает им предотвратить или раскрыть его, и, наконец,

3) лицо, имевшее возможность воспрепятствовать или

предотвратить преступление, не сделало этого.

Таким образом, прикосновенные лица не содейству-

ют совершению преступления, так как они:

а) либо начинают действовать тогда, когда пре-

ступление уже совершилось, и, следовательно, оказать

содействие совершению преступления уже не могут

(укрыватель, не давший заранее обещания);

б) либо бездействуют после совершения пре-

ступления (недоноситель о совершенном преступлении) и

в) либо бездействуют до начала или в момент

совершения преступления (недоноситель о готовящемся

преступлении и попуститель) и поэтому своим поведе-

нием не создают необходимых условий для совер-

шения преступления или для достижения преступного

результата исполнителем.

Наряду с изложенным объективным различием меж-

ду соучастием и прикосновенностью имеется довольно

существенная разница в характере субъективной связи

соучастников и прикосновенных лиц с деянием испол-

нителя. Соучастие, как указывалось, с субъективной сто-

роны характеризуется прямым или косвенным умыслом.

Для признания соучастия необходимо установить, что

соучастник был осведомлен о целях или намерениях

исполнителя, сознавал, что его общественно опасные

действия направлены на достижение общего с исполни-

телем преступного результата, желал или сознательно

допускал наступление этого общего результата. При-

косновенное же к преступлению лицо в отдельных слу-

чаях может даже не знать о совершении преступления

до его окончания. Так, при заранее не обещанном укры-

вательстве при недонесении о совершенном преступле-

нии прикосновенное лицо узнает о преступлении уже

после того, как это преступление совершено исполни-

телем. Следовательно, в данном случае между соверше-

нием преступления исполнителем и поведением прикос-

новенного лица отсутствует не только причинная, но и

виновная связь.

Однако такой вид прикосновенности как недонесение

о готовящемся преступлении предполагает наличие

виновной связи между совершением преступления и по-

ведением недоносителя. Эта связь может выступать да-

же в форме умышленной вины. Однако и в этом случае

содержание 'умысла прикосновенного лица будет отли-

чаться от содержания умысла соучастника. Например,

существенная разница имеется в содержании умысла

недоносителя и пособника, ибо .пособник сознает, что он

действует совместно с исполнителем, содействует совер-

шению преступления, в то время как у недоносителя та-

кое сознание отсутствует

Таким образом, прикосновенность, тесно примыкая

к соучастию, однако не сливается с ним и отличается от

соучастия как с объективной, так и с субъективной сто-

роны.

В советской юридической литературе высказывались

взгляды о необходимости ликвидации института прикос-

новенности в советском уголовном праве. В 1952 году

Р. А. Хрулинский-Бурбо выступил со специальной стать-

ей <Против института прикосновенности в теории совет-

ского уголовного права>, в которой пытался доказать

посредством ссылки на действующее законодательство,

отсутствие какой-либо общности между укрывательст-

вом, недоносительством и попустительством. Он писал,

что в действующем законодательстве укрывательство

рассматривается как соучастие, попустительство вообще

не предусматривается, а недоносительство карается

только в предусмотренных законом случаях '. Аналогич-

' В. Д. Меиыпагии, 3. А. Вышинская,

ловное право, М., 1950, стр. 156-157.

Советское уго-

' См. Р. А. Хрулинский-Бурбо, Против института при-

косновенности в теории советского уголовного права, <Ученые за-

писки Саратовского юридического института им. Д. Н. Курского>,

вып. 3, 1952, стр. 169.

ную позицию занял в этом вопросе П. Г. Мишунин, кото-

рый в 1956 году отмечал, что <надо отказаться от поня-

тия института прикосновенности к преступлению в совет-

ском уголовном кодексе. Этот институт не вызы-

вается потребностями судебной и прокурорской прак-

тики> ^

С такими предложениями согласиться нельзя, ибо

они не учитывают тел общих черт, которые свойственны

заранее не обещанному укрывательству, недоноситель-

ству и попустительству. Подобные предложения являют-

ся неправильными еще и потому, что их авторы рас-

сматривают заранее не обещанное укрывательство как

соучастие в преступлении. А это ведет к необоснованно-

му расширению соучастия и 'противоречит стремлению

советского уголовного законодательства ограничить по-

нятие соучастия строгими объективными и субъективны-

ми рамками, нашедшему свое выражение в ст. 18 Основ

уголовного законодательства. Мнение о том, что попу-

стительство вообще не предусматривается советским

уголовным законодательством, является неверным. Оно

опровергается ст. 111-аУК, предусматривающей ответ-

ственность за попустительство должностными лицами

деятельности лжекооперативов. Утверждение о том, что

институт прикосновенности не вызывается потребностя-

ми судебной и прокурорской практики, является также

бездоказательным. По нашему убеждению, сохранение

института прикосновенности позволит советским су-

дебным и прокурорским органам избежать неце-

лесообразного и не определяемого потребностями борь-

бы с преступностью расширения круга соучастни-

ков.

Отрицательное отношение к понятию прикосновенно-

сти занимал и Б. С. Утевский, который в 1939 году пи-

сал:  <Понятие прикосновенности к преступлению -

крайне неясное, неопределенное, ничего по существу не

разрешающее понятие, ибо деятельность, связанная с

преступлением, или деятельность по поводу преступле-

ния - это деятельность также и суда, и прокуратуры,

и органов расследования, и адвокатуры. Это и деятель-

ность судебного репортера в газете, т. е. разнообразная

деятельность по поводу преступления, ничего общего с

совершением преступления не имеющая> '. Как видно,

в приведенных рассуждениях есть известное преувеличе-

ние неопределенности понятия прикосновенности к пре-

ступлению. Совершенно очевидно, что, говоря о прикос-

новенности как о деятельности, в известной мере связан-

ной с совершением преступления третьими лицами, мы

имеем в виду не всякую деятельность, а только деятель-

ность общественно опасную. Поэтому ссылка на дея-

тельность суда, репортера и т. д. сделана Б. С. Утевским

без достаточных на то оснований. Стремясь дать более

четкое понятие прикосновенности и определить его отли-

чие от соучастия, Б. С. Утевский предлагал проводить

грань между соучастием и прикосновенностью в зависи-

мости от времени участия в преступлении. Совмесгную

деятельность нескольких лиц до совершения преступле-

ния он относил к соучастию, а совместную деятельность

после совершения преступления - к прикосновенности.

Б. С. Утевский утверждал, что <-.существуют два вида

соучастий: первый вид - соучастие в совершении пре-

ступления и второй вид - соучастие в сокрытии пре-

ступления. Соучастие в сокрытий преступления это и

есть то, что называют прикосновенностью... Общее меж-

ду соучастием в совершении преступления и соучастием

в сокрытии преступления то, что в обоих случаях мы

имеем объединение, организацию и тем самым усиление

опасности>^. Указывая на различие между этими двумя

понятиями, Б. С. Утевский писал, что <при соучастии в

совершении преступления мы имеем соучастие в пре-

ступном деянии. Соучастие же в сокрытии преступле-

ния - это участие в деятельности преступника, которая

сама по себе не является преступной, ибо наш закон не

наказывает преступника за то, что тот укрывается от

правосудия. Отсюда вытекает, что соучастие в соверше-

нии преступления всегда, как правило, наказуемо; со-

участие же в сокрытии преступления, как правило, не

наказуемо, а наказуемо лишь в специальных случаях,

' П. Г.Мишунин, Институт прикосновенности к преступле-

нию в советском уголовном праве, <Социалистическая закоиность>

1956 г. №11, стр. 16.

' Б. С. Утевскпй, Соучастие по проекту УК СССР, <Труды

пеовой научной сессии Всесоюзного института юридических наук>,

М" 1940, стр. 161.

^ Т а м ж е.

когда закон находит необходимым установить такую от-

ветственность> '.

Подобной точки зрения, правда с некоторыми ого-

ворками, придерживается и В. Г. Смирнов, который так-

же различает общественно опасные действия, направ-

ленные на совершение преступления и общественно опас-

ные действия, направленные на сокрытие преступления.

Исходя из этого, он определяет прикосновенность как

особую форму преступного сотрудничества, характери-

зующуюся умышленной деятельностью не участвовав-

ших в совершении преступления лиц, направленной на

способствование сокрытию преступника, следов, орудий

и предметов преступления или реализацию плодов пре-

ступления ". С подобными взглядами согласиться нельзя,

ибо в них прикосновенность отождествляется по суще-

ству с укрывательством, что является неправильным, так

как прикосновенность это более сложное и широкое по-

нятие. Как уже отмечалось, помимо укрывательства,

прикосновенность включает в себя еще недоносительст-

во и попустительство. М. А. Шнейдер справедливо отме-

чает, что взгляд на недоносительство о готовящемся или

совершенном преступлении и на попустительство как на

соучастие не отвечает сущности этих понятий ^ Положе-

ние В. Г. Смирнова о том, что <бездействие недоносите-

ля находится в причинной связи с результатом деятель-

ности других лиц>^ противоречит действительности. Нет

никаких оснований полагать, что поведение недоносите-

ля является необходимым условием достижения

преступного результата исполнителем. Преступление в

данном случае совершается помимо недоносителя. Ска-

занное в полной мере относится и к попустительству.

Таким образом, прикосновенность к преступлению

может выражаться в заранее необещанном укрыватель-

стве, недоносительстве и попустительстве.

' Б. С. Утевский, Соучастие по проекту УК СССР, <Труды

первой 'научной сессии Всесоюзного института юридических наук>,

М., 1940, стр. 161.

' См. В. Г. Смирнов, Понятие прикоснованности по совет-

скому уголовному праву, Д., 1957, стр. 20, 44.

^ См. М. А. Шнейдер, Соучастие в преступлении по советско-

му уголовному праву, М., 1958, стр. 89, 90.

* В. Г. Смирнов, Понятие прикосновенности по советскому

уголовному праву, Л., 1957, стр. 12, 88. -

 2. Виды прикосновенности к преступлению

Укрывательство. Вопрос о сущности укрывательства

по советскому уголовному праву долгое время являлся

спорным и решался по-разному как в уголовном законо-

дательстве, так и в теории. Уголовный кодекс РСФСР

1926 года и большинство уголовных кодексов других

республик рассматривали укрывательство, выражаю-

щееся в сокрытии преступника или следов преступления

(независимо от того, было укрывательство обещано за-

ранее или не было) как пособничество.

Иную позицию в этом вопросе занимали уголовные

кодексы Украинской и Грузинской союзных республик.

Заразнее обещанное укрывательство, носящее характер

содействия исполнителю в совершении преступления,

эти кодексы относили к соучастию (пособничеству).

Укрывательство, которое не являлось содействием совер-

шению преступления, т. е. укрывательство, заранее не

обещанное, рассматривалось уголовными  кодексами

этих республик в качестве одной из форм прикосновен-

ности к преступлению, а не как соучастие в нем. В со-

ответствии с этим ответственность за заранее не обе-

щанное укрывательство определялась не по правилам о

соучастии, а в случаях, специально указанных в законе,

как за самостоятельное преступление, препятствующее

осуществлению социалистического правосудия в отно-

шении данного преступника. В советской юридической

литературе нет единой точки зрения по данному вопро-

су. Большинство советских криминалистов считают, что

укрывательство, которое не было заранее обещано, тео-

ретически правильней рассматривать не как соучастие,

а как прикосновенность к преступлению '.

' См. <Уголовное право. Общая часть>, М" 1939. Заранее не

обещанное укрывательство относят к прикосновенности и все

последующие издания учебника Общей части советского уголовно-

го права. Такой же позиции придерживается Н. Д. Дурманов (см.

<Вопросы соучастия в судебной практике Верховного Суда СССР>,

<Социалистическая законность> 1947 г. № 8, стр. 19). Изложенную

точку зрения разделяет М. Д. Шаргородский (см. <Вопросы Общей

части уголовного права>, Л" 1955, стр. 155) ' и ряд других авто-

ров. Противоречивую   позицию в данном вопросе занимал

А Н. Трайнин, который в статье <Ответственность за укрыватель-

ство> (<Социалистическая заковность> 1938 г. № 12) утверждал,

что соучастие должно включать в себя укрывательство, а в моно-

графии, изданной в 1941 году, уже относил укрывательство к при-

косновенности (см. <Учение о соучастии>, М., 1941, стр. 130-141).

14 п.

Гришаев, Г. А. Кригер

В противоположность этому некоторая часть совет-

ских авторов полагают, что любое укрывательство, неза-

висимо от того, обещано оно было заранее или нет,

должно относиться к соучастию ', Сторонники этой точ-

ки зрения считают, что деление укрывательства на за-

ранее обещанное и заранее не обещанное в теоретиче-

ском отношении несостоятельно и практически непри-

годно. Аргументы, которые обычно приводятся для обо-

снования этого положения, сводятся к следующему.

Во-первых, утверждается, что выделение особого по-

нятия заранее не обещанного укрывательства будто не

сможет обеспечить эффективной борьбы с укрывателя-

ми наиболее тяжких преступлений.

Во-вторых, предпринимается попытка доказать, что

деление укрывательства на заранее обещанное и на за-

ранее не обещанное сильно затруднит работу органов

следствия по расследованию наиболее опасных пре-

ступлений.

В-третьих говорится, что от признаков времени, ког-

да выражено желание совершить укрывательство, сущ-

ность укрывательства не меняется, а поэтому принципи-

альная оценка его сущности и должна быть единой ".

Разнобой в уголовном законодательстве союзных

республик и в теории советского уголовного права по

этому вопросу отрицательно отражается на практиче-

ской деятельности органов социалистического правосу-

дия и свидетельствует о необходимости установления

единого для всех уголовных кодексов союзных респуб-

лик принципа ответственности за укрывательство. Этот

единый принцип установлен Основами уголовного зако-

нодательства Союза ССР и союзных республик, приня-

1 См. М. Меркуше в, Ответственность за укрывательство,

<Социалистическая заксиность> 1955 г. № 1; П. Павлиашвили,

Ответственность за укрывательство по делам о хищениях социали-

стической собственности, <Социалистическая законность> 1951 г,

№ 5; П. Мишунин, Институт прикосновенности к преступлению

в советском уголовиом праве, <Социалистическая законность>

1956 г. № II; П. К, Евдокимов, Ответственность за укрыва-

тельство по советскому уголов'ному праву, автореферат кандидат-

ской диссертации, Л., 1953, стр. 8; М. И. Ковалев, Уголовная

ответственность за укрывательство  преступлений по .советскому

уголовно1му праву, автореферат кандидатской диссертации, М.,

1952, стр. 12 и др.

" Перечисленные аргументы наиболее полно изложены 'в статье

М. Меркушева <Ответственность за укрывательство>, <Социали-

стическая законность> 1955 г. № 7.

1'ыми в декабре 1958 года, которые к соучастию относят

только заранее обещанное укрывательство. Установле-

ние такого принципа позволяет четко ограничить рамки

соучастия и включить в число соучастников только тех

лиц, которые своими действиями создали необходимые

условия для наступления преступного результата.

Один из противников деления укрывательства на

заранее обещанное и заранее не обещанное-М. Мер-

кушев утверждает, что деление укрывательства на два

вида якобы противоречит известному ленинскому поло-

жению о том, что о реальных <помыслах и чувствах>

реальных личностей нужно судить по действиям этих

личностей'.

Однако такое утверждение лишено всяких основа-

ний.

Известно, что В. И. Ленин в статье <Экономическое

содержание народничества> критиковал Михайловского

и других народников за то, что они отрывали мысли и

чувства людей от объективной реальности, от конкрет-

ной обстановки, видели в сознании людей решающую

причину развития человеческого общества. Отстаивая

марксистское положение о первичности общественного

бытия и вторичности общественного сознания, В. И.

Ленин вместе с тем подчеркивал ту огромную роль,

которую играет общественное сознание в развитии че-

ловеческого общества. Следовательно, комментировать

приведенный ленинский критерий оценки реальных

<помыслов и чувств> в том смысле, что В. И. Ленин буд-

то бы не придавал никакого значения <помыслам и чув-

ствам>, является по меньшей мере неправильным. Да-

лее М. Меркушев утверждает, что деление укрыватель-

ства на заранее обещанное и заранее не обещанное яко-

бы приводит к тому, что о человеке предлагается судить

по его словам, а не по его делам ^ Нельзя не согласить-

ся с тем, что в Советском государстве за основу сужде-

ния о человеке берутся не его слова, а дела. Именно

этим объясняется то, что по советскому уголовному за-

конодательству в подавляющем большинстве случаев

преступлениями объявляются реальные действия,

представляющие опасность для нашего общества. Одна-

' См. В. И. Ленин, Соч., т. 1, стр. 385.

2 См. М. Меркушев, Ответственность за укрывательство,

<Социалистическая законность> 1955 г. № 1, стр. 19.

ко отсюда вовсе не вытекает, что в Советском государ-

стве принято игнорировать значение слов, отрывать сло-

ва людей от их дел. В советском уголовном законода-

тельстве имеется ряд примеров, когда словесное выра-

жение <помыслов и чувств> объявляется общественно

опасным деянием. Например, устное согласие на вступ-

ление в банду уже образует состав оконченного банди-

тизма; словесная угроза убийством, истреблением иму-

щества или совершением насилия по отношению к долж-

ностным лицам или общественным работникам, приме-

ненная в целях прекращения их служебной деятельно-

сти или изменения ее характера в интересах угрожаю-

щего, также рассматривается в качестве преступления.

Если придерживаться точки зрения М. Меркушева,

то указанные случаи нельзя рассматривать в качестве

преступлений, поскольку в них лицо, кроме произнесения

слов угрожающего характера или слов, выражающих

согласие вступить в банду, ничего не совершает. Однако

советский закон объявляет такие случаи уголовно-нака-

зуемыми деяниями независимо от дальнейшего поведе-

ния виновных лиц. Законодатель, объявляя подобные

случаи уголовно-наказуемыми, исходит из предположе-

ния, что в словесной угрозе убийством или согласии на

вступление в банду содержится реальная возможность

того, что лицо перейдет от слов к делу и приведет свою

угрозу в исполнение или начнет совершать бандитские

нападения. Приведенные доводы, по нашему мнению,

дают основание считать неправильной попытку М. Мер-

кушева отрицать принципиальную разницу между зара-

нее обещанным и заранее не обещанным укрыватель-

ством на том основании, что предварительно данное обе-

щание укрыть преступника или следы преступления

якобы не имеет существенного значения, поскольку лицо

может его и не выполнить. Если укрывательство было

обещано заранее, то независимо от того, будет выпол-

нено это обещание или нет, оно уже содействует совер-

шению преступления, способствует укреплению преступ-

ного замысла у исполнителя преступления. Заручившись

предварительным согласием укрывателя, исполнитель

смелее и увереннее доводит преступный замысел до кон-

ца, зная о том, что после совершения преступления он

найдет помощь и поддержку. Исполнитель рассматри-

вает такого укрывателя как своего сообщника. Само же

лицо, давшее предварительное обещание укрыть испол-

нителя или следы совершенного им преступления, также

смотрит на него как на своего сообщника, сознавая, что

исполнитель без его помощи и содействия возможно не

совершил бы преступления. Ясно, что такое сознание

отсутствует у лица, совершившего укрывательство уже

после совершения преступления. Поэтому признак вре-

мени, т. е. когда именно выражено стремление совер-

шить укрывательство, имеет настолько важное значение,

что принципиально меняет содержание субъективной

стороны укрывательства, а следовательно, и сущность

укрывательства.

Наличие предварительного обещания характеризует

не только исполнителя, но, прежде всего, и самого укры-

вателя, который, давая обещание укрыть преступление

или преступника, сознает, что он способствует соверше-

нию преступлений. Такое сознание свидетельствует о е^о

повышенной общественной опасности.

В силу указанных причин заранее обещанное укры-

вательство по 'своей сущности является иным, чем укры-

вательство заранее не обещанное, и в отличие от послед-

него оно должно рассматриваться как пособничество.

Заранее данное укрывателем обещание является одним

из необходимых условий совершения исполнителем пре-

ступления и причинно связано с совершаемым преступ-

лением.

Противники деления укрывательства на заранее обе-

щанное и заранее не обещанное указывают, что данное

деление затрудняет работу судебных и следственных

органов по борьбе с наиболее опасными преступления-

ми, так как вынуждает их устанавливать время, когда

было выражено согласие на укрывательство, что, по их

мнению, в ряде случаев установить невозможно. Однако

приведенный довод нельзя признать обоснованным. Су-

дебные и следственные органы не могут руководство-

ваться только тем, что легко установить. Известно, что

в ряде случаев практически весьма трудно установить

содержание умысла виновного, однако работники судя

и следствия в каждом конкретном случае обязаны его

устанавливать. Высший принцип, который всегда должен

лежать в основе деятельности органов суда и следст-

вия, - это принцип социалистической законности. Уп-

разднение различия между заранее обещанным и зара-

нее не обещанным укрывательством не соответствует

этому принципу, поскольку оно стирает грань между

преступными деяниями, существенно различающимися

между собой по степени общественной опасности.

Не выдерживает критики и тот довод, согласно кото-

рому деление укрывательства на заранее обещанное и

заранее не обещанное будто бы не сможет обеспечить

успешной борьбы с укрывателями наиболее тяжких пре-

ступлений, в частности государственных преступлений.

М. Меркушев, стремясь показать несостоятельность де-

ления укрывательства на два вида, пишет, что такое де-

ление привело бы к незаслуженно мягкому наказанию

укрывателей контрреволюционных преступлений и в ка-

честве иллюстрации описывает следующий возможный

в практике случай: <...переход через границу на сторону

СССР с целью собирания и передачи иностранному го-

сударству сведений, составляющих государственную

тайну, уже является шпионажем, хотя перешедший гра-

ницу еще никаких сведений собрать не успел. Предпо-

ложим, что такого субъекта, перешедшего границу, кто-

то укрыл. Так как самый факт перехода через границу

со шпионскими целями является оконченным составом

преступления - шпионажа, то подобное укрыватель-

ство, видимо, пришлось бы считать укрывательством за-

ранее не обещанным, а сам укрыватель в этом случае

нес бы уголовную ответственность не наравне со шпио-

ном, а за самостоятельное преступление против право-

судия> '. Достаточно ознакомиться с текстом статьи

58^ УК, чтобы убедиться в том, что М. Меркушев со-

вершенно неправильно определил момент окончания

шпионажа. В указанной статье шпионаж определяется

как передача, похищение или собирание с целью пере-

дачи сведений, являющихся по своему содержанию спе-

циально охраняемой государственной тайной, иностран-

ным государствам, контрреволюционным организациям

или частным лицам. В приведенном примере виновное

лицо ни одного из указанных в ст. 58 ^ УК действий не

совершило. Следовательно, осуществленный им переход

государственной границы СССР с целью сбора шпион-

ских сведений нельзя рассматривать как оконченный

шпионаж. В рассматриваемом случае имеется заранее

* М. Меркушев, Ответственность за укрывательство, <Со-

циалистическая законность> 1955 г. № 1, стр. 20,

обещанное укрывательство, т. е, укрывательство до пе-

редачи, похищения или собирания с целью передачи

шпионских сведений. Такое укрывательство необходимо

рассматривать как соучастие в шпионаже, а виновное

лицо привлекать к уголовной ответственности по прави-

лам о соучастии. Поэтому опасения относительно того,

что укрыватель шпиона в этом случае отделается, по

выражению М. Меркушева, <легким испугом>, являются

напрасными.

Попытки поколебать правильность деления укрыва-

тельства на заранее обещанное и заранее не обещанное

являются теоретически несостоятельными и практически

вредными, ибо они необоснованно расширяют рамки со-

участия. С теоретической точки зрения деление укрыва-

тельства на два вида является вполне обоснованным.

Это деление находит все более широкое признание в

уголовном законодательстве зарубежных социалистиче-

ских стран. Так,  7 УК Чехословацкой Республики от-

носит к пособничеству укрепление у преступника реши-

мости совершить преступление и обещание содействия

после совершения преступного деяния. УГОЛОВНЫЙ ко-

декс Народной Республики Болгарии (ст. 18) также

считает обещание оказать содействие после совершения

преступления, т. е. заранее обещанное укрывательство,

одним из видов пособничества. Аналогичную позицию в

данном вопросе занимает и Уголовный кодекс Народной

Республики Албании.

Принцип деления укрывательства на заранее обе-

щанное и заранее не обещанное, как уже отмечалось,

нашел закрепление в уголовном законодательстве Укра-

инской и Грузинской союзных республик. Уголовные ко-

дексы Узбекской и Белорусской союзных республик по

существу также приравнивали к пособничеству лишь

заранее обещанное укрывательство. Это видно из текста

соответствующих статей данных уголовных кодексов.

Так, ст. 14 УК Узбекской ССР считает пособниками лиц,

которые содействуют <выполнению преступления

советами, указаниями, устранением препятствий, с о-

крытием преступника или следов преступления>

(разрядка моя.- /7. Г.). Статья 24 УК Белорус-

ской ССР также считает пособниками лиц, содействую-

щих выполнению преступления сокрытием пре-

ступника или следов преступления. Совершенно очевид-

215

но, что содействовать сокрытием выполнению преступ-

ления можно только в том случае, если такое сокрытие

обещано до начала преступления.

Основы уголовного законодательства СССР и союз-

ных республик 1958 года также выделяют из соучастия

укрывательство, которое не было обещано заранее. Сле-

довательно, с принятием Основ уголовного законода-

тельства 1958 года изложенный принцип стал единым

для всего советского уголовного законодательства.

Заранее не обещанное укрывательство, как и всякое

преступное деяние, характеризуется рядом объективных

и субъективных признаков.

С объективной стороны для заранее не обещанного

укрывательства необходимо установить, что виновное

лицо своими действиями укрыло преступника, а равно

орудия и средства совершения преступления, следы пре-

ступления либо предметы, добытые преступным путем.

Деятельность укрывателя происходит уже после того,

как исполнитель совершил преступление, и может выра-

жаться в сокрытии самого исполнителя преступления

или соучастников преступления. Способы такого укры-

вательства возможны самые различные. Например,

укрыватель предоставляет преступнику помещение, где

он собирается на определенное время скрыться от пре-

следования со стороны представителей органов власти.

Как укрывательство следует рассматривать .и предо-

ставление преступнику соответствующей одежды или

каки.х-либо маскировочных средств, затрудняющих

опознание преступника. К укрывательству личности

преступника необходимо отнести и случаи выдачи ему

подложных документов. Сокрытие личности преступника

может быть осуществлено непосредственно после совер-

шения преступления или через некоторое время, когда

над исполнителем нависла угроза разоблачения.

Укрывательство орудий и средств совершения пре-

ступления может быть выражено в сокрытии оружия,

орудий взлома, приспособлений для изготовления фаль-

шивых монет или перевозки контрабандных товаров

и т. д. Наряду с укрывательством преступника, орудий

и средств совершения преступления Основы уголовно-

го законодательства 1958 года предусматривают ответ-

ственность и за сокрытие следов преступления Понятие

<следы преступления> является недостаточно ясным и

216

нуждается в разъяснении. К следам преступления сле-

дует относить предметы, на которых сохранились следы

совершенного преступления (например, одежда со сле-

дами крови убитого). Заранее не обещанное укрыва-

тельство в форме сокрытия следпв преступления с объ-

ективной стороны должно выражаться в активных дей-

ствиях, направленных к устранению или затруднению

возможности выявления преступления. Поэтому нельзя

рассматривать в качестве укрывательства такие дейст-

вия, которые по обстоятельствам конкретного дела не

могли устранить или затруднить возможность выявле-

ния преступления.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного

Суда СССР совершенно справедливо не нашла призна-

ков укрывательства в действиях 3., который пригласил

к себе в дом своего товарища Г., нанесшего в драке

удар ножом А., дал Г. возможность умыться и передал

ему свою рубашку, которую тот надел вместо своей ок-

ровавленной рубашки. Коллегия указала, что при нали-

чии очевидцев преступления, совершенного Г., услуги,

оказанные ему 3., хотя и имели косвенное отношение к

преступлению, но не могли скрыть следы преступления

Г.'. Заранее не обещанное укрывательство в форме со-

крытия предметов, добытых преступным путем, может

выразиться, например, в участии, в реализации похищен-

ного имущества ^ или в сокрытии имущества, похищенного

другим лицом ^

Иногда заранее не обещанное укрывательство может

принять форму пользования плодами совершенного

преступления, поскольку таким пользованием фактически

совершается сокрытие следов преступления. В этом слу-

чае пользование плодами совершенного преступления

должно носить значительные размеры, т. е. виновный

должен воспользоваться плодами преступления в таких

размерах, которые смогли бы затруднить раскрытие

следов преступления. Нельзя, например, рассматривать

в качестве укрывателя лицо, которое из 100 кг заведомо

похищенного мяса воспользовалось 1 кг.

' См. <Судебная практика Верховного Суда СССР> 1953 г.

№ 3, стр. 12-14.

" См. <Судебная практика Верховиого Суда СССР> 1949 г.

№ 9, стр. 18 (дело Л).

^ См. <Судебная практика Верховного Суда СССР, 1948 г.>, М.,

1948, вып. II, стр. 14 (дело Ф и др.).

С субъективной стороны заранее не обещанное ук-

рывательство должно быть умышленным. При этом ви-

новный должен предвидеть, что он укрывает или пре-

ступника, или орудия и средства совершения преступле-

ния, или следы преступления, либо предметы, добытые

преступным путем. Умысел виновного должен быть на-

правлен на укрывательство определенного преступления.

Виновный должен сознавать род и характер того пре-

ступления, следы или орудия и средства совершения .ко-

торого он укрывает. Отсутствие такого сознания исклю-

чает уголовную ответственность за укрывательство '.

Укрыватель должен желать или сознательно до-

пускать сокрытие преступника или следов преступления,

орудий и средств совершения преступления либо предме-

тов, добытых преступным путем. Если такое желание

или сознательное допущение отсутствует, то совершенные

им действия не могут рассматриваться как укрывательст-

во. Так, не может рассматриваться как укрывательство

прием похищенного имущества у расхитителя под видом

сокрытия этого имущества, но с действительной целью

передать данное имущество его собственнику. Именно к

такому выводу пришла Судебная коллегия по уголовным

делам Верховного Суда СССР в определении по делу Ч.,

указав, что <лицо, принявшее на хранение похищенное

имущество с целью сообщения законному владельцу о

факте хищения и возврата ему похищенного, не может

нести уголовной ответственности как за укрыватель-

ство> ^

-Действующее уголовное законодательство союзных

республик некоторые случаи укрывательства, представ-

ляющие повышенную общественную опасность, выде-

ляет в самостоятельные преступления. К числу таких

специальных случаев укрывательства относятся лож-

ные показания и ложный донос.

В практике встречаются случаи, когда отдельные

лица стремятся укрыть виновного от правосудия путем

дачи ложных показаний или отвлечь внимание след-

ственных органов от -действительных преступников пу-

тем заведомо ложного доноса на невиновных людей.

' См. <Судебная практика Верховного Суда СССР> 1953 г.

№ 3, стр. 12-14.

" <Судебная практика Верховного Суда СССР> 1949 г. № 9,

стр. 18. См. также дело 3. <Судебная практика Верховного Суда

СССР> 1949 г. № 6, стр. 30.

218

Поскольку законодательство выделяет дачу ложных

показаний и ложный донос в специальные составы пре-

ступления, то такие действия не могут квалифицировать-

ся как укрывательство в форме сокрытия следов

преступления, а должны влечь ответственность по

ст.95УК'.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного

суда РСФСР в определении по делу Б. и других ука-

зала, что действия X., выразившиеся в даче заведомо

ложных показаний, послуживших основанием для осво-

бождения арестованного А. из-под стражи, нельзя рас-

сматривать как укрывательство и переквалифицировала

ее обвинение сост. 17 и ч. 1 ст. 142 на ч. 2 ст. 95 УК

РСФСР 2.

Заранее обещанный ложный донос и з а рва-

нее обещанное ложное показание в "целях выго-

раживания преступника необходимо рассматривать как

соучастие в преступлении, ибо в данном случае пове-

дение виновного создает одно из необходимых условий

совершения данного преступления.

К числу специальных видов заранее не обещанного

укрывательства следует отнести также и приобретение

имущества, добытого заведомо для приобретателя пре-

ступным путем. Этот вид укрывательства выделен в уго-

ловных кодексах союзных республик в самостоятельный

состав преступления, ответственность за который пре-

дусматривается специальными статьями.

Недоносительство. Недоносительством называется не-

сообщение органам власти о достоверно известном го-

товящемся или совершенном преступлении.

Борьба с преступлениями в нашей стране может быть

успешной лишь при всемерном содействии советского

народа. В отчетном докладе ЦК КПСС XX съезду партии

Н. С. Хрущев справедливо указывал, что для борьбы с

преступлениями, пережитками капитализма в сознании

' См. А. А. П и о нтко в с к и и, Вопросы Общей части уголов-

ного права в практике судебно-прокурорсиих органов, М., 1&54,

стр. 112. 0м. также дело П. и В. определение Судебной коллегии

Верховного Суда СССР от 15 'ноября 1951 г. <Судебная практика

Веоховного Суда СССР> 1952 г. № 2, стр. 24.

" Дело Б. и др., см. Архив Курского областного суда, дело

№ 39-05-5 р, 1955 год. См. также определение Судебной коллегии

по уголовным делам Верховного Суда СССР по делу Г., <Судебная

практика Верховного Суда СССР> 1949 г. № II, стр. 27-28.

людей недостаточно только административных мер, а

надо <... создать такую обстановку, чтобы люди, нару-

шающие нормы поведения, принципы советской морали,

чувствовали осуждение своих поступков всем обще-

ством> '.

Сообщение органам власти о готовящихся или уже

совершенных преступлениях является моральной обя-

занностью советских граждан. Вместе с тем, в отдельных

строго указанных в законе случаях Советское государ-

ство возлагает на граждан правовую обязанность сооб-

щить о готовящихся или совершенных преступлениях.

Невыполнение гражданами этой обязанности рассмат-

ривается как общественно опасное деяние, влекущее за

собой наказание. Действующее уголовное законода-

тельство предусматривает ответственность за недонесе-

ние об известных готовящихся или совершенных измене

Родине, шпионаже, террористическом акте, террористи-

ческом акте против представителя иностранного госу-

дарства, диверсии, вредительстве, бандитизме, изготовле-

нии или сбыте поддельных денег или ценных бумаг

(ст. 26 Закона об уголовной ответственности за государ-

ственные преступления от 25 декабря 1958 г.); за недо-

несение о хищении государственного и общественного

имущества, совершенном в крупных размерах, повторно,

или организованной группой (шайкой) (ст. 5 Указа от

4 июня 1947 г. <Об уголовной ответственности за хище-

ние государственного и общественного имущества>) и

за недонесение о достоверно известном готовящемся или

совершенном разбое (ст. 3 Указа от 4 июня 1947 г. <Об

усилении охраны личной собственности граждан>).

Этим перечень уголовно-наказуемого недонесения о

готовящихся или совершенных преступлениях по дей-

ствующему законодательству исчерпывается и недоне-

сение об иных преступлениях не подлежит уголовному

наказанию.

В советской юридической литературе высказывались

соображения относительно того, чтобы расширить круг

преступлений, недоносительство о которых должно пре-

' Н. С. Хрущев, Отчетный доклад Центрального Комитета

Коммунистической партии Советского Союза XX съезду партии, М"

"956, стр. III.

4

"^

следоваться в уголовном порядке '. В частности, пред-

лагалось ввести уголовную ответственность за недоне-

сение об умышленном убийстве при отягчающих обстоя-

тельствах, уничтожении чужого имущества путем под-

жога и некоторых других преступлениях. Конечно, недо-

несение о таком тяжком злодеянии как убийство при

отягчающих обстоятельствах должно влечь за собой не

только моральное, но и уголовное осуждение. Однако со-

ветское уголовное законодательство не может развивать-

ся по пути необоснованного введения новых составов

преступлений. По мере продвижения нашего общества

по пути к коммунизму сознательность советских граж-

дан беспрерывно возрастает. Советские граждане все

активнее включаются в борьбу с преступностью и не

только своевременно сообщают органам власти' о гото-

вящихся или совершенных преступлениях, но и содей-

ствуют этим органам в их борьбе с преступниками дру-

гими способами. Об этом наглядно свидетельствует за- '

мечательный опыт работы бригад содействия милиции.

Нельзя не согласиться с П. Г. Мишуниным, когда он

пишет, что борьбу с отдельными несознательными граж-

данами, которые не выполняют своей моральной обя-

занности и своевременно не сообщают об известных им

преступлениях, необходимо вести не путем усиления

уголовной репрессии и создания новых составов, а пу-

тем улучшения организационно-воспитательной работы

среди советских граждан, создания атмосферы нетерпи-

мости, общественного негодования и презрения вокруг

таких лиц^.

Анализ действующих уголовноправовых норм о недо-

несении показывает, что эти нормы предусматривают

ответственность за недонесение о достоверно известных

готовящихся или совершенных преступлениях. При этом

в них не разграничивается недонесение о готовящихся

преступлениях от недонесения о совершенных преступле-

ниях. Оба эти вида недонесения караются одинаково.

Некоторые советские криминалисты считают такую

позицию действующего советского уголовного законо-

' См. А. Н. Т рай нин, Учение о соучастии, М., 1941, стр 144;

В. Г. Смирнов, Понятие прикосновенности по советскому уго-

ловному праву, автореферат кандидатской диссертации, 1954.

" См. П. Мишунин, Институт прикосновенности к преступ-

лению в советском уголовном праве, <Социалистическая закон-

ность> 1956 г. № II.                                     ^

дательства не совсем точной и полагают, что было бы це-

лесообразно разграничить недоносительство о гото-

вящемся преступлении и о совершенном преступ-

лении.

Мотивируя  целесообразность такого разделения,

А. Н. Трайнин писал, что <... реальная общественная

опасность двух этих видов недонесения различна. Если

сообщение о преступлении сделано после того, как тяж-

кое преступление было совершено, то при всей недопу-

стимости этого нельзя не учесть, что событие преступле-

ния уже произошло и чаще всего встает лишь вопрос о

наказании виновных. Если же лицо не сообщает о гото-

вящемся преступлении, то здесь недонесение хотя бы со

стороны лица, не заинтересованного в совершении пре-

ступления и не действующего по сговору с преступником,

объективно, вплотную примыкает к соучастию. По при-

веденным соображениям казалось бы необходимым не-

донесение о готовящемся преступлении карать строже

недонесения о преступлении, уже совершенном> '.

С приведенными соображениями А. Н. Трайнина, по

нашему мнению, следует полностью согласиться. В до-

полнение к приведенным аргументам необходимо приве-

сти еще одно соображение, свидетельствующее о прак-

тической целесообразности дифференцированной ответ-

ственности за недонесение о готовящемся преступлении

и за недонесение о преступлении, уже совершенном.

Практически возможен такой случай, когда то или иное

лицо, зная о готовящемся тяжком преступлении, свое-

временно об этом по различным причинам не сообщает,

а доносит о нем органам власти тогда, когда преступле-

ние уже совершилось. В этом случае при одинаковой

уголовной ответственности за недонесение о готовящем-'

ся и совершенном преступлении виновный за факт не-.

сообщения о готовящемся преступлении остался бы без-1

наказанным, поскольку вред, наступивший от недонесе-^

ния, он возместил бы равноценным общественно полез-1

ным действием - сообщением о совершении тяжкого пре^Г

ступления. Тем самым суд лишился бы законных основа-^

ний для привлечения его к уголовной ответственности^

1 А. Н. Т.райнин, Учение о соучастии, М., 1941, стр. 144. См.1

также мазанную статью П. Мишукина, который разделяет

зрения А. Н. Трайнииа по данному вопросу.

Такое решение вопроса вряд ли является правильным.

Общественно опасные последствия от недонесения о го-

товящемся преступлении более тяжелые по сравнению с

последствиями от недонесения о совершенном преступ-

лении, ибо, недонося о готовящемся преступлении, ви-

новный тем самым лишает органы власти возможности

предотвратить еще не совершенное преступление,

при недонесении же об уже совершенном преступлении

виновный лишает указанные органы возможности свое-

временно раскрыть преступление, которое уже прои-

зошло. Поэтому недонесение о готовящемся преступле-

нии должно влечь за собой более суровое наказание, чем

наказание за недонесение о совершенном преступлении.

При таком положении недоноситель, который, зная о

готовящемся преступлении, донес о нем только тогда,

когда преступление уже совершилось, не останется без-

наказанным. Однако при этом суд будет иметь возмож-

ность учесть факт сообщения о совершенном преступле-

нии в качестве смягчающего обстоятельства при выне-

сении меры наказания.

В советской юридической литературе имеет довольно

широкое распространение взгляд, согласно которому за-

ранее обещанное недонесение рассматривается как по-

собничество. Так, авторы учебного пособия по общей ча-

сти советского уголовного права пишут, что <...в тех слу-

чаях, когда недоносительство было заранее обещано ис-

полнителю, оно становится в причинную связь с совер-

шенным преступлением. В этом случае его следует рас-

сматривать как соучастие в совершенном преступлении в

форме интеллектуального пособничества> '.

Изложенная трактовка заранее обещанного недоноси-

тельства кажется нам далеко не бесспорной. Что обе-

.щает исполнителю лицо в данном случае, кроме лояль-

ного отношения к совершаемому преступлению? Вполне

очевидно, что виновное лицо не обещает оказать содей-

' <Советское уголовное право.   Часть Общая>, М., 1952,

стр. 311. См. также В. Д. Меяьшагия, 3. А. Выш-инская,

Советское уголовное право, М., 1950, стр. 157, и указанную статью

П. Мишунина. Такой же позиции придерживается Т. Л. Сартеева

(<Угодовно-прававая охрана социалистической собственности в

СССР>, М., 1954, стр. 119) и И. Сапожников, (<Ответствен-

ность недоносителей по Указам Президиума Верховного Совета

СССР от 4 июня 1947 г.>) и некоторые другие авторы.

ствие ни совершению преступления, ни сокрытию пре-

ступника, ни сокрытию следов преступления. Иными сло-

вами, недоноситель не-обещает стать сообщником испол-

нителя в будущем, как это имеет место при заранее обе-

щанном укрывательстве. Он только обещает по тем или

иным соображениям остаться безучастным к преступле-

нию, которое будет совершено исполнителем, и не доне-

сти о нем органам власти. Вряд ли такое по существу

молчаливое одобрение преступного замысла преступника

можно расценивать как соучастие, как поведение, нахо-

дящееся в причинной связи с преступлением, совершен-

ным исполнителем. В подобных случаях недоноситель не

совершает никакой совместной деятельности с исполни-

телем. Следовательно, здесь отсутствуют необходимые

объективные признаки соучастия. Предложение о том,

чтобы считать соучастниками таких лиц, которые связа-

ны только общностью мыслей, является неприемлемым

для советского уголовного права. Соучастием по совет-

скому уголовному праву может рассматриваться только

такая совместная деятельность, которая наряду с субъ-

ективными признаками характеризуется еще и объектив-

ными признаками.

Уголовно-наказуемое недоносительство с объектив-

ной стороны выражается в несообщении органам власти

о достоверно известных готовящихся или совершенных

тяжких преступлениях, сообщение о которых является

правовой обязанностью советских .граждан. Следова-

тельно, недоносительство с объективной ^стороны харак-

теризуется бездействием субъекта. Именно этим недоно-

сительство и отличается от укрывательства, которое с

объективной стороны характеризуется активным поведе-

нием виновного, направленным на сокрытие преступни-

ка или следов преступления. Именно по этому признаку

судебная практика и отличает недоносительство от укры-

вательства.

По нашему мнению, совершенно справедливо Судеб-

ная коллегия Верховного суда РСФСР не нашла приз-

наков укрывательства в поведении А. Н., который был

осужден по ч. 2 ст. 2 Указа от 4 июня 1947 г. <Об усиле-

нии охраны личной собственности граждан> за то, что

он совместно с Т., А. В. и С. совершил ряд разбойных

нападений на отдельных граждан, во время которых он

стоял на страже у подъездов.

В определении Судебной коллегии Верховного суда

РСФСР указывается, что вывод суда о соучастии А. Н.

в разбойных нападениях является необоснованным, по-

скольку А. Н., хотя и знал о разбойных нападениях Т. и

других и присутствовал при этих нападениях, однако

участия в нападениях, в реализации имущест-

ва, добытого разбойным нападением, или

в сокрытии следов преступления не при-

нимал. На основании изложенного коллегия пришла

к выводу о том, что А. Н. должен отвечать не за соуча-

стие в разбойных нападениях, а за недонесение о досто-

верно известном разбое '.

К аналогичному выводу пришел Пленум Верховного

Суда СССР в постановлении от 1 декабря 1951 г. по де-

лу Т., указав при этом, что <действия лица, узнавшего

' от преступника о том, что похищенные последним в круп-

ные размерах предметы без его ведома и согласия спря-

таны под принадлежащий ему стог сена, не должны ква-

лифицироваться как соучастие в хищении, так как с его

стороны никаких активных действий в сокрытии похи-

щенного нет, а должны квалифицироваться как недоне-

сение, ибо он не донес органам власти о совершенном

хищении> ^

Для правильного, основанного на законе привлечения

к ответственности во всех указанных случаях уголовно-

наказуемого недонесения важно выяснить вопрос о том,

кому должно быть сделано сообщение о готовящемся

или совершенном преступлении.

В ст. 26 Закона об уголовной ответственности за го-

сударственные преступления .1958 года предусматриваю-

щей уголовную ответственность за недонесение о некото-

рых государственных преступлениях, на этот счет нет ни-

каких указаний. Что касается Указов Президиума Вер-

ховного Совета СССР от 4 июня 1947 г., то они преду-

сматривают ответственность за недонесение органам

власти. Термин <орган власти> следует понимать, как об

этом правильно пишет А. Н. Васильев, не только в узком

смысле (прокурор, следователь, судья, милиционер,

местный Совет и т.д.), но и в более широком смысле,

' См. Архив Московского городского суда, дело № ДП3593-56.

" <Судебная практика Верховного Суда СССР> 1951 г. № 2,

стр. 28.

1" П. И. Гришаев, Г. А. Кригер                                        225

понимая под органами власти также и другие авторитет-

ные органы и должностные лица '.

Такое понимание термина <орган власти> находит

подтверждение в судебной практике. Верховный Суд

СССР в определении своей коллегии признал, что <до-

несение одного из членов команды судна вахтенному на-

чальнику о хищении, совершенном другим членом коман-

ды, является обстоятельством, исключающим обвинение

первого члена команды в недоносительстве>^.

Нельзя согласиться с точкой зрения Б. С. Утевского

и 3. А. Вышинской, которые считают, что сообщение о

готовящемся или уже совершенном хищении, сделанное

должностному лицу, не являющемуся представителем

власти, не может служить, как правило, основанием для

исключения уголовной ответственности по ст. 5 Указа от

4 июня 1947 г. <Об уголовной ответственности за хище-

ние государственного и общественного имущества> ^

Подобная точка зрения необоснованно расширяет ответ-

ственность за недоносительство. Было бы, например, не-

верным привлекать к уголовной ответственности за недо-

несение рабочего, который сообщил о готовящемся на

заводе крупном хищении материальных ценностей не

представителю власти, а директору этого завода.

Уголовная ответственность за недонесение может на-

ступить только в тех случаях, если будет установлено,

что лицо достоверно знало о готовящемся или совер-

шенном преступлении. Решение вопроса о том, что сле-

дует понимать под достоверностью, имеет важное прак-

тическое значение. По поводу понятия достоверности в

советской юридической литературе высказывались раз-

личные взгляды. Г. Н. Александров полагает, что при

' См. А. Васильев, Ответственность недоносителей по Ука-

зам Президиума Верховлого Совета СССР от 4 июня 1947 г. Ана-

логично решают данный вопрос С. Горелик (см. <Ответственность

недоносителей по Указам Президиума Верховного Совета СССР от

4 нюня 1947 г.>); Г. Н. Александров, (см. .<Ответственность

за недонесение по Указам Президиума Верховного Совета СССР

от 4 июня 1947 г.>, М., 1951, стр. 23), а также Т. Л. Сергеева

(см. <Уголовно-правовая охрана социалистической собственяостн

в СССР>, М" 1954, стр. 113, 114).

" <Судебная практика Верховного Суда СССР> 1949 г. № 3,

стр. 26.

^ Б. С. Утевский, 3. А. Вышинская, Практика примене-

ния законодательства по борьбе с хищениями социалистического

. имущества, М" 1954, сир. 131-132.

решении вопроса о достоверности необходимо руковод-

ствоваться объективным критерием, а именно брать за

основу прежде всего доброкачественность источников

осведомления, а не объем и характер самого осведомле-

ния '. Следовательно, если данные, которыми распола-

гал недоноситель, объективно не могли вызвать сомне-

ний в реальности готовящегося или совершенного пре-

ступления, то он должен отвечать за недонесение неза-

висимо от того, был ли он сам уверен в достоверности

имеющихся у него сведений или не был. Такое толкова-

ние понятия достоверности нельзя признать правильным.

При определении любого уголовноправового поня-

тия, в том числе и понятия достоверности, мы должны

исходить из общих принципов советского уголовного

права. Как известно, один из принципов состоит в том,

что советское уголовное право отвергает объективное

вменение. Нам представляется, что если судебные орга-

ны при решении вопроса о достоверности будут исходить

лишь из объективного критерия, без учета того, был ли

сам недоноситель уверен в достоверности имеющихся \

него сведений или не был, они в отдельных случаях мо-

гут допустить объективное вменение. Поэтому под досто-

верностью необходимо понимать такую осведомленность

недоносителя о готовящемся или совершенном преступ-

лении, когда он был уверен в том, что преступление бу-

дет совершено или уже совершено^. Само собой разу-

меется, что такая уверенность должна основываться на

не вызывающих сомнения фактах, а не на предположе-

ниях. Такими фактами могут быть личное наблюдение

совершения преступления или сговора преступников,

прочтение письма, записки или иного документа, в кото-

ром говорится о готовящемся или совершенном преступ-

лении, сообщение очевидца, обнаружение следов пре-

ступления и т. д.

)

' См. Г. Н. Александров, Ответственность за недонесение

по Указам Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня

1947 г., М" 1951, стр. 24.

' См. И. Горелик, Ответственность недоносителей по Ука-

зам Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г., М.,

1951; см. также Б. А. Курино'в, Уголовная ответственность за

хищение государственного и общественного имущества, М" 1954,

стр. 114; Т. Л. Сергеева, Уголовно-правовая охрана социали-

стической собственности в СССР, М" 1954, стр. 114, 115.

Недоносительство подлежит наказанию только в том

случае, если виновный был достоверно осведомлен об

обстоятельствах, при наличии которых недоносительство

наказуемо. Так, в соответствии со ст. 5 Указа от 4 июня

1947 г. <Об уголовной ответственности, за хищение госу-

дарственного и общественного имущества> для уго-

ловной ответственности за недонесение органам власти

о достоверно известном готовящемся или совершенном

хищении необходимо, чтобы недоносителю было досто-

верно известно, хотя бы в общих чертах, одно из таких

обстоятельств, как совершение хищения либо шайкой,

либо повторно, либо в крупных размерах.

Для освобождения от уголовной ответственности за

недонесение необходимо, чтобы сообщение о достоверно

известном готовящемся или совершенном преступлении

было сделано своевременно, т. е. <... в такой крат-

чайший срок, в который лицо, осведомленное о преступ-

лении, может это реально осуществить> '. Так, лицо до-

стоверно осведомленное о готовящемся разбое, будет

освобождено от ответственности за недонесение только

тогда, когда оно сообщит об этом органам власти до со-

вершения разбоя, если оно, конечно, имело для этого

реальную возможность. Если же это лицо без уважи-

тельной причины сообщит об этом с запозданием, т. е.

уже после совершения разбоя, то оно не может быть

освобождено от ответственности полностью. В месте с тем

факт донесения о совершенном разбое должен быть уч-

тен при назначении наказания. Нельзя полностью согла-

ситься с Т. Л. Сергеевой, которая утверждает, что нет

оснований привлекать к уголовной ответственности за

недонесение в тех случаях, когда лицо доносит о досто-

верно известном ему готовящемся иЛи совершенном, хи-

щении с известным запозданием в силу имевшихся у

него колебаний, вызванных теми или иными мотивами^.

Вряд ли правильно решать данный вопрос в такой

категорической форме. Все зависит-от того, с каким за-

позданием было сделано сообщение о готовящемся пре-

ступлении, к каким последствиям это привело, знал ли

недоноситель о готовящемся или совершенном преступ-

' Г. Н. Александров, Ответственность за недонесение по

Указам Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г.,

М., 1951, стр. 31.

" Си. Т. Л. Сергеева, Уголовно-правовая охрана социали-

стической собственности в СССР, М" 1954, стр. 118.

лении и т. д. Для освобождения недоносителя от уголов-

ной ответственности необходимо, чтобы он сообщил ор-

ганам власти обо всех известных ему обстоятельствах,

имеющих значение для предотвращения или раскрытия

преступления. Это положение имеет большое значение

потому, что в судебной практике встречаются факты,

когда лицо, которому стало достоверно известно о кон-

кретном преступлении, с целью избежать уголовной от-

ветственности сообщает органам власти лишь часть све-

дений, которыми оно располагает о подготовке или со-

вершении преступления.

'С., возвращаясь вечером из города в поселок, стал

очевидцем разбойного нападения К. и Л. на граждан-

ку Ф. Преступники, пригрозив С. расправой, скрылись.

Подошедшим ч^рез некоторое время к месту происше-

ствия сотрудникам милиции С. по своей инициативе рас-

сказал о случившемся, однако не назвал фамилии и не-

которые другие известные ему данные о преступниках.

Народный суд, по нашему мнению, правильно привлек

С. по ст. 3 Указа Президиума Верховного Совета СССР

от 4 июня 1947 г. <Об усилении охраны личной собст-

венности граждан> за недонесение о совершенном раз-

бое '.

С субъективной стороны недоносительство предпола-

гает наличие умыйяа. Виновный сознает, что, не сообщая

органам власти о готовящемся или совершенном пре-

ступлении, он тем самым не содействует органам социа-

листического правосудия в раскрытии или предотвраще-

нии преступления. Сознавая указанное обстоятельство,

виновный либо желает таким путем воспрепятствовать

или затруднить раскрытие или предотвращение преступ-

ления, либо допускает это. -

Попустительство. Под попустительством в советском

уголовном праве понимаются случаи бездействия лица,

когда лицо не воспрепятствовало или не предотвратило

преступление, хотя и имело возможность это сделать.

Понятие попустительства было известно советскому

уголовному законодательству еще в первый период су-

ществования Советской власти. В Руководящих началах

по уголовному праву РСФСР 1919 года (ст. 24) попу-

стительство рассматривалось в качестве пособничества

^ СМгВ. Г. Смирнов, Понятие прикосновенности по совет-

скому уголовному праву, Л" 1957, стр. 89-90.

преступлению и каралось во всех случаях. Такой подход

к ответственности за попустительство был вызван той

исторической обстановкой, которая сложилась в нашей

стране после победы Великой Октябрьской социалисти-

ческой революции. В тот период времени было необхо-

димо правовую обязанность борьбы с преступлениями

возложить не только на определенные органы, но и на

всех граждан. Такое положение позволяло органам пра-

восудия вести более успешную борьбу с преступлениями.

В дальнейшем, после окончания гражданской войны и

интервенции, когда обстановка в нашей стране значи-

тельно улучшилась, пределы ответственности за попу-

стительство были резко сокращены.

Уголовный кодекс РСФСР 1922 года знал уже лишь

один случай уголовно-наказуемого  попустительства,

установленный ст. 114-а, которая предусматривала от-

ветственность за непринятие мер противодействия взя-

точничеству. Основные начала уголовного законодатель-

ства Союза ССР и союзных республик 1924 года не со-

держали специальных статей, в которых предусматри-

валась бы ответственность за попустительство. Отсутст-

вуют такие статьи и в Основах уголовного законодатель-

ства Союза ССР и союзных республик 1958 года. Уго-

ловный кодекс РСФСР 1926 года предусматривает толь-

ко один случай уголовно-наказуемого попустительства

(ст. 111-а).

Следовательно, по общему правилу, действующее

уголовное законодательство не возлагает на граждан

правовую обязанность предотвращать или воспрепятст-

вовать совершению преступления другими лицами. Су-

дебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда

СССР отвергла наличие состава преступления в дейст-

виях М., которая присутствовала при ограблении П" со-

вершенного Д" Л. и С., и не воспрепятствовала преступ-

лению. Коллегия указала, что бездействие М. не содер-

жит состава преступления, так как на ней не лежала

правовая обязанность воспрепятствования преступле-

нию '. Однако в порядке исключения из приведенного

правила сознательное попустительство со стороны граж-

дан, заранее не обещанное исполнителю, при преступле-

ниях, недонесение о которых карается в уголовном по-

СССР> 1955 г.

' См. <Судебная практика Верховного Суда

№ 1. ез& 5-7.

рядке, следует рассматривать как недонесение. Так, по-

пустительство со стороны некоторых граждан соверше-

нию отдельных государственных преступлений, хищений

государственного или общественного имущества в круп-

ных размерах, повторно или организованной группой

(шайкой) и разбою должно рассматриваться как недо-

носительство и преследоваться по статьям законов, пре-

дусматривающих ответственность за недонесение об

указанных преступлениях. Однако ответственность за

такого рода недоносительство должна наступать только

в том случае, если лицо имело возможность сообщить о

совершаемом преступлении органам власти. Судебная

коллегия Верховного Суда СССР, рассматривая указан-

ное дело М" отвергла возможность ее обвинения в недо-

носительстве о разбойном нападении, совершенном Д.,Л.

и С., так как в деле не было доказательств того, что она

имела возможность немедленно сообщить -о совершае-

мом преступлении ".

В тех случаях, когда должностное лицо, на котором

лежала специальная обязанность предупреждать совер-

шение указанных преступлений, не приняло к этому не-

обходимых мер по халатности, оно должно отвечать не

за недонесение, а за бездействие власти или халатность

(ст. 111 УК). Так же обстоит дело с ответственностью

должностных лиц за попустительство совершению пре-

ступлений, недонесение о которых в уголовном порядке

не преследуется. Должностные лица, которые преступно-

халатным отношением к своим служебным обязанностям

создают благоприятную обстановку для совершения

преступления, подлежат уголовной ответственности по

ст. III, УК, а в некоторых случаях в зависимости от об-

стоятельств дела и по ст. 109 УК^

Если по обстоятельствам дела будет установлено, что

должностное лицо, на обязанности которого лежит пре-

дупреждение совершения преступления, сознательно по-

пустительствует преступникам, то такое бездействие не-

обходимо рассматривать как соучастие в преступлении,

' См. <Судебная практика Верховного Суда СССР> 1955 г.

№ 1, стр. 5-7.

" См. дело Б. <Сборник постановлений Пленума и определений

коллегий Верховного Суда СССР (1938 г. и первое полугодие

1939 г.)>, М" 1940, стр. 41; дело С. и др. <Судебная практика Вер-

ховаого Суда СССР> 1953 г. № 4, стр. 15.

ибо в данном случае должностное лицо устраняет пре-

пятствия на пути преступников и тем самым содействует

наступлению преступного результата '. Так, заведомое

невоспрепятствование начальником совершению рас-

траты подчиненным следует квалифицировать как со-

участие в растрате.

Авторы учебника Общей части советского уголовного

права, касаясь ответственности за попустительство

контрреволюционным преступлениям, писали: <Должно-

стное лицо, в обязанности которого входит предупреж-

дение контрреволюционного преступления, сознательно

попустительствующее контрреволюционеру в осуществле-

нии его планов, само является, по существу, исполните-

лем контрреролюпионного преступления>^.

Нам представляется, что такое утверждение не сов-

сем поавильно. Во-пеовых. должностное лицо, обязан-

ное по долгу службы предотвращать конкретные контр-

революционные преступления и сознательно попусти-

тельствующее контрреволюционеру, нельзя рассматри-

вать в качестве исполнителя. Такое лицо может быть

лишь пособником в данном преступлении. Если же лицо,

призванное вести борьбу с контрреволюционными пре-

ступлениями. с контрреволюционной целью уклонялось

от этой борьбы и тем самым попустительствовало контр-

революционерам, оно должно рассматриваться в каче-

стве исполнителя вредительства.

Уголовно-наказуемое попустительство с объективной

стороны характеризуется бездействием субъекта. Винов-

ный, будучи обязан по закону воспрепятствовать или

предотвратить преступление, не выполняет этой обязан-

ности. Последствием такого бездействия является совер-

шение преступления третьими лицами.. Для состава дан-

ного преступления необходимо установить наличие связи

между бездействием виновного и фактом совершения

преступления третьими лицами. Поэтому не будет соста-

ва уголовно-наказуемого попустительства в бездействии

лица, которое по обстоятельствам дела не могло воспре-

пятствовать или предотвратить совершение преступле-

ния третьими лицами.

С субъективной стороны уголовно-наказуемое попу-

стительство может быть совершено только умышленно.

Попуститель сознает, что он не оказывает препятствия

совершению преступления, хотя и имеет возможность

лично или посредством других мер предотвратить или

затруднить его совершение. Сознавая указанное обстоя-

тельство, виновный либо желает совершения преступле-

ния третьими лицами, либо сознательно допускает это.

' См. дело С. <Судебная практика

1956 г. № 2, стр. 7-8.

" <Советское уголовное право. Часть Общая>

Верховного Суда СССР>

М" 1952, стр. 313.