§ 2. ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПОЛНОТЫ И ДОСТОВЕРНОСТИ ПОКАЗАНИИ ОБВИНЯЕхМЫХ И ПОДОЗРЕВАЕМЫХ. ОСОБЕННОСТИ ИХ ОЦЕНКИ

Обеспечению полноты и достоверности показаний обвиняемого и подозреваемого служат процессуальные и тактические правила их получения и фиксации. Особенностью этих правил являются меры, направленные к обеспечению права на защиту допрашиваемых. Поэтому, в частности, допросу обвиняемого предшествует предъявление обвинения, а подозреваемому в ходе допроса объявляется, в совершении какого преступления он подозревается.

Исходя из того, что подозреваемый допрашивается по поводу действий, которые могут быть ему впоследствии инкриминированы, его вызов и допрос согласно закону производятся по тем же процессуальным правилам,  что  и вызов  и допрос обвиняемого.

Эти правила предусматривают активное участие в доказывании как обвиняемого, так и подозреваемого, что достигается не только правом давать показания, но и правом заявлять ходатайства и представлять доказательства, правом, которое может быть реализовано, в частности, в ходе допроса. Право пользоваться родным языком и прибегать к услугам переводчика обеспечивает полноту и точность показаний. Если защитник допущен к участию в деле с момента предъявления обвинения, он имеет право присутствовать при допросах обвиняемого и с разрешения следователя задавать вопросы.

Дача показаний является одним из средств защиты, поэтому обвиняемый должен быть допрошен немедленно после предъявления ему обвинения, а подозреваемый — немедленно после задержания или взятия под стражу (ст. ст. 123, 150 УПК РСФСР). Это позволяет  максимально быстро  приступить  к  проверке  доводов

1 При выборочном изучении уголовных дел, направленных в суд и находившихся в производстве следователей, установлено, что по подавляющему большинству из них (от 95,8 до 98,5%) лицо, заподозренное в совершении преступления, допрашивалось до предъявления обвинения. Близкие к этому данные получены А. Д. Соловьевым («Процессуальные вопросы установления истины на предварительном следствии». Автореферат докторской диссертации, Киев, 1969, стр. 39), Н. С. Алексеевым и В. 3. Лукашевичем («Ленинские идеи в советском уголовном судопроизводстве», Л., 1970, стр. 86), Г. М. Резником («Оценка доказательств по внутреннему убеждению в советском уголовном процессе». Кандидатская диссертация, М., 1969, стр. 314) Эти данные убедительно опровергают утверждение, что по большинству уголовных дел вообще нет подозреваемого и его показаний (М. С. Строгович, Курс советского уголовного процесса, т. II, М., 1970, стр. 83; т. I, M., 1968, стр. 194).

612

обвиняемого (подозреваемого). Вместе с тем уменьшается опасность представления ложных доказательств. Отсюда в каждом случае, когда немедленный допрос оказался невозможным, в протоколе допроса или отдельном протоколе оговаривается, чем вызвано промедление.

Исходя из задачи получения полных и правдивых показаний, решается вопрос о месте допроса и мерах, которые надо принять для того, чтобы обвиняемые, вызванные по одному делу, не общались между собой.

Обвиняемый, но общему правилу, допрашивается в месте производства предварительного следствия, но, если следователь признает это необходимым, он может произвести допрос по месту жительства или работы обвиняемого (например, если нужно срочно допросить обвиняемого сразу же после окончания обыска или если обвиняемый заболел и т. д.).

Меры, которые принимаются для того, чтобы обвиняемые, вызванные по одному и тому же делу, не могли общаться между собой или со свидетелями, включают: вызов их на различное время и допрос порознь; указания администрации места заключения о раздельном содержании обвиняемых, находящихся под стражей; предупреждение о возможности изменения меры пресечения, если будут иметь место попытки воспрепятствовать установлению истины и т. д. Имея в виду процессуальное положение обвиняемого и необходимость обеспечить реализацию его права на защиту, закон предусматривает, что допрос начинается с выяснения вопроса, признает ли он себя виновным. У обвиняемого должны быть получены показания по каждому из пунктов предъявленного обвинения, а в случае изменения обвинения вновь — относительно всего объема предъявленного обвинения.

В целях получения наиболее полных показаний постановка вопросов обвиняемому и подозреваемому допускается лишь после того, как выслушан свободный рассказ. Преждевременная постановка вопросов может помешать допрашиваемому свободна и полно изложить свои доводы. По окончании свободного рассказа задаются уточняющие, дополняющие, напоминающие, контрольные и другие вопросы1.

Если обвиняемый признает себя виновным в полном объеме предъявленного обвинения, допрос должен вестись столь же детально, как и при отрицании им своей вины. При частичном признании обвиняемым своей вины необходимо выяснить, какие конк-

1 Законодатель не оговаривает специально недопустимость наводящих вопросов; такой запрет установлен лишь для допроса свидетеля (ст. 158 УПК РСФСР). Несомненно, однако, что это правило распространяется и на допрос обвиняемого. Именно так этот вопрос решается и в некоторых зарубежных социалистических странах. В УПК ЧССР, например специально указывается на неправомерность постановки наводящих вопросов обвиняемому,

613

ретно обстоятельства и эпизоды он отрицает и почему. В тех случаях, когда обвиняемый (подсудимый) от дачи показаний отказывается, ему должна быть предоставлена возможность дать объяснения о причинах отказа.

Законом установлено правило о добровольности показаний обвиняемого; правило распространяется и на подозреваемого, который так же, как и обвиняемый, не несет ответственности за отказ от дачи показаний. Категорически запрещается домогаться показаний обвиняемого путем насилия, угроз и иных незаконных мер (ст. 20 УПК РСФСР). Соответственно показания, полученные с использованием незаконных мер, являются недопустимыми в качестве доказательств, а виновные в применении таких мер несут предусмотренную законом ответственность '.

В отношении несовершеннолетнего обвиняемого и подозреваемого закон устанавливает дополнительные гарантии получения от них полных и правдивых показаний. Вызов и допрос несовершеннолетних производится, как правило, через родителей и других законных представителей. Иной порядок допускается лишь в случае, когда это вызывается обстоятельствами дела.

В допросе несовершеннолетнего обвиняемого (а следовательно, и подозреваемого], не достигшего 16 лет, может участвовать педагог. Участие в допросе педагога, который вправе с разрешения следователя задавать вопросы, а по окончании допроса знакомиться с протоколом и делать замечания о правильности и полноте имеющихся в нем записей (ст. 397 УПК РСФСР), служит дополнительной гарантией получения правдивых показаний и правильной их фиксации 2.

По всем делам о преступлениях несовершеннолетних защитник допускается к участию в деле с момента предъявления обвинения, поэтому он присутствует при предъявлении обвинения и допросах обвиняемого (ст. 51 УПК РСФСР). С тем чтобы получить от несовершеннолетнего полные показания, предъявляемое несовершеннолетнему обвинение должно быть изложено в выражениях, понятных обвиняемому.

На допрос подсудимого распространяются все общие положения о порядке допроса обвиняемого. Вместе с тем ст. 280 УПК РСФСР предусматривает и некоторые специальные гарантии полноты и достоверности этих показаний, основанные на использо-

1  Подробнее см. § 2 гл. IV.

2  Большинство   УПК   союзных   республик   предусматривают   участив педагога в допросе несовершеннолетнего обвиняемого   (права которого в этой части распространяются и на подозреваемого) по усмотрению следователя или прокурора либо по ходатайству защитника. По УПК Молдавской ССР  (ст. 132), Латвийской ССР  (ст.  152), Эстонской ССР   (ст.  126) участие педагога при допросе обвиняемого, не достигшего 16 лет, обязательно.  В УПК Узбекской,  Казахской,  Армянской ССР этот вопрос не регламентировав.

614

вании условий, в которых осуществляется судебное разбирательство.

Следует подчеркнуть прежде всего, что допрос подсудимого имеет самостоятельное значение. Это не только проверка правильности прежних показаний, но и формирование новых в условиях судебного разбирательства. Эти показания могут отличаться (иногда существенно) от полученных на предварительном следствии или дознании. Независимо от результатов выяснения этого вопроса в стадии расследования, начиная судебное следствие, председательствующий спрашивает у подсудимого, признает ли он себя виновным.

"Момент допроса подсудимого (ст. 279 УПК РСФСР) определяется необходимостью создать условия для получения полных и правдивых показаний.

В ходе судебного следствия председательствующий и народные заседатели вправе задавать вопросы первыми и, кроме того, в любой последующий момент допроса (например, в связи с вопросами, заданными кем-либо из участников судебного разбирательства). Благодаря этому суд имеет возможность допросить подсудимого по тому плану и по вопросам, которые были им намечены, и вести исследование доказательств в направлении, в котором он считает необходимым. Такой порядок допроса подсудимого, обеспечивая активную роль судей в исследовании доказательств, вместе с тем создает необходимые условия для последовательного развития допроса всеми участниками судебного разбирательства в целях обеспечения полного и всестороннего изложения подсудимым фактических данных, которыми он располагает. Вместе с тем в отличие от стадии расследования, где такая возможность предоставляется обвиняемому (подозреваемому) лишь на очной ставке, сам подсудимый в ходе судебного следствия может задавать вопросы другим подсудимым, свидетелям и потерпевшим 1.

Систему гарантий, обеспечивающих полноту и точность показаний подсудимого, органически дополняют правила ст. 281 УПК РСФСР о порядке оглашения ранее данных показаний, предотвращающие опасность подмены самостоятельного допроса в суде механическим повторением или оглашением прежних показаний.    Так   как   личное   восприятие    показаний   подсудимого

1 Активное участие подсудимого в исследовании доказательств предусматривается в УПК зарубежных социалистических стран. Так, в ГДР подсудимый может непосредственно или через председательствующего задавать вопросы другим обвиняемым, свидетелям и экспертам (абз. 2 § 229), давать объяснения после допроса этих лиц или оглашения документов (§ 230), заявлять ходатайства о привлечении доказательств, наряду с защитником давать свою оценку собранным доказательствам в заключительном выступлении (абз. 2 § 238).

615

способствует выяснению истины и создает возможность устранения противоречий и неясностей (а также помогает необходимой корректировке пределов допроса), оглашение прежних показаний подсудимого и воспроизведение их звукозаписи может иметь место только в исключительных случаях. Оно допускается, когда необходимо устранить противоречия, возникшие между прежними показаниями и полученными в суде, при отказе подсудимого дать показания или когда дело рассматривается в его отсутствие. Эти же правила действуют и в отношении оглашения показаний подсудимого, полученных от него до предъявления обвинения.

Выше подробно охарактеризовано значение тактических правил для обеспечения полноты и достоверности показаний свидетелей и потерпевших. Рассматриваемые при этом положения о формулировке вопросов, использовании данных психологии, тактике оказания допрашиваемому помощи в воспоминании и уточнении фактов, о которых идет речь, и т. д. могут быть распространены и на допрос обвиняемого и подозреваемого. Вместе с тем тактические приемы допроса этих лиц включают и ряд специфических правил, вытекающих из особенностей их позшщи по делу. Так, стремясь скрыть истину, обвиняемый (подозреваемый) нередко заменяет обстоятельства, имевшие место в действительности, вымышленными, которые, по мнению допрашиваемого, могут помочь ему избежать ответственности. Подметить это и найти способ опровергнуть — одна из важных тактических задач. Для выяснения, не искажает ли факты обвиняемый, в ряде случаев допускается, чтобы допрашиваемый в ходе допроса вошел в противоречие с собственными утверждениями или с бесспорно установленными фактами, осведомленность следователя о которых ему неизвестна, с тем чтобы демонстрацией этих противоречий убедить его говорить правду, лишить его возможности «на ходу» приспособить к ним другую ложную версию. Распространенным (хотя и не универсальным) тактическим приемом следует считать фиксацию показаний обвиняемого или подозреваемого по определенному вопросу до того, как ему будет задан следующий вопрос.

Поведение самого следователя, его способность располагать к себе допрашиваемого, не прибегая к «заигрыванию» и не роняя авторитета представителя власти, также входит в тактику допроса. Допрашивая, например, подозреваемого, следователь подчеркивает свое стремление выяснить истину, объясняет со ссылкой на закон, что органы расследования не преследуют цель во что бы то ни стало обвинить, что задачей процесса в равной степени является как изобличение виновного (в меру его действительной вины), так и предупреждение возможности необоснованного привлечения к ответственности и осуждения невиновного. Такое разъяснение способствует возникновению психологического контакта, который является необходимым условием получения полных и правдивых показаний.

616

В ряде случаев обвиняемому нужно помочь преодолеть стремление умолчать о каких-то обстоятельствах (в том числе оправдывающих его, которые он неверно истолковывает).

Ряд тактических приемов направлен на то, чтобы создать объективную базу для проверки показаний. К их числу относится, в частности, требование максимально детализировать и конкретизировать показания путем постановки контрольных вопросов.

Выбор наиболее эффективных тактических приемов, способствующих получению полных и правдивых показаний, зависит прежде всего от той ситуации, которая ожидается следователем при допросе либо определяется уже в ходе его осуществления. Эта ситуация в основных чертах определяется позицией, занятой допрашиваемым. Тактические приемы существенно меняются в зависимости от того, дает обвиняемый или подозреваемый показания либо отказывается от дачи показаний; признает ли он правильным предъявленное обвинение и возникшее подозрение либо настаивает на своей непричастности к преступлению; дает он, по мнению допрашивающего, правдивые показания либо ложные (полностью или частично); меняет ли свои показания и каким образом.

Наряду с характером ситуации выбор тактических приемов определяют особенности личности допрашиваемого.

С этих позиций следователь должен проанализировать все, что ему известно о допрашиваемом: его прошлое и условия жизни (какое влияние они могли оказать на выбор поведения), образование, общий уровень развития, круг интересов, особенности характера (общителен, замкнут, недоверчив) и т. д.

Тактика допроса несовершеннолетних подозреваемых и обвиняемых определяется в зависимости от особенностей психики подростков различного возраста. Специфика психики несовершеннолетних (повышенная внушаемость, эмоциональность, неустойчивость поведения, незрелость мышления, склонность к подражанию и фантазии, недостаточность опыта и знаний и т. п.) во многих случаях не позволяет применять при -их допросе такую тактику, которую следователь избрал бы при допросе взрослого.

По мере приближения к совершеннолетию возрастные особенности сглаживаются или исчезают, а вместе с ними устраняются и препятствия к применению общих тактических приемов допроса.

Поэтому многие 16—17-летние подозреваемые и обвиняемые могут допрашиваться с применением тех же тактических приемов, которые рекомендуются при допросе взрослого. Это отнюдь не умаляет значения индивидуальных особенностей психики несовершеннолетних при выборе тактических средств их допроса. Значение этих особенностей тем важнее, чем меньше возраст допрашиваемых,  Соответственно  тактические  рекомендации,  ка-

617

сающиеся допроса несовершеннолетних, применяются дифференцированно, с учетом возрастных и иных особенностей.

При допросе несовершеннолетних подозреваемых п обвиняемых учитывается, что раскаяние и осознание вины прямо связаны со способностью к самокритике, которая у них может быть и не развита в достаточной степени. Эту способность необходимо поощрить, что нередко дает положительный результат, так как подросток порой не думает о некоторых сторонах опасности и противоправности своего поступка1. Осознав их, он обычно искренне раскаивается в совершенном, в то время как взрослые изыскивают возможности оправдать себя в собственных глазах и перед другими. «За внешней самоуверенностью подростка, с его обостренным самолюбием, порожденным «чувством взрослости», и связанным с ним ростом самосознания, скрываются внутренняя неуверенность в себе, неумение разобраться в собственных достоинствах и недостатках» 2.

Имея в виду, что допрос несовершеннолетнего это уже первый шаг к его перевоспитанию, необходимо в первую очередь использовать такие этические мотивы, как раскаяние, любовь и уважение к близким, патриотизм, гордость. Только при бесполезности этих приемов оправданно использование противоречий в его отношениях с соучастниками, внушение бесполезности запирательства, применение элемента внезапности и т. п.

Тактические приемы допроса должны применяться в строгом соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона. Основным критерием, определяющим пределы их применения, является запрещение домогаться показаний обвиняемого путем насилия, угроз и иных незаконных мер (ст. 20 УПК РСФСР). К числу таких незаконных мер могут быть отнесены фальсификация и обман, использование юридической неосведомленности допрашиваемого, провокации, соблазн различными выгодами, принуждение к даче определенных показаний и т. д.

Тактический прием должен соответствовать этическим требованиям. Все нормы советского уголовно-процессуального закона нравственны и пронизаны гуманизмом— важнейшим принципом коммунистической морали. Однако справедливо отмечено, что УПК не может предусмотреть все нравственные ситуации, которые возникают при расследовании дела3. Поэтому, применяя в рамках закона тот или иной тактический прием, следователь дол-

1  См. об этом в статье А. Долговой и Г. Миньковского «Дефекты правового  воспитания  несовершеннолетних»,   «Социалистическая  законность» 1970 г. № 2, стр. 23-24.

2  «Возрастная психология»,  под ред. Н.  Ф.  Добрынина,  М.,   1965, стр. 215—216.

3Л.   Ароцкер,   Судебная   этика,    «Социалистическая   законность» 1969 г. № 9, стр. 33.

618

жен соразмерить его с общими требованиями коммунистической морали, важнейшее требование которой — уважение к человеческому достоинству'.

Тактический прием должен быть не только законным и этичным, но и отвечать требованиям целесообразности, эффективности и избирательности. В каждом конкретном случае анализируется, какой из тактических приемов наиболее целесообразен, исходя из конкретной ситуации, сложившейся по делу, даст ли он необходимый эффект, будучи применен при допросе данного обвиняемого или подозреваемого, и, наконец, не приведет ли он к самооговору. «Во всех случаях средства психологического воздействия должны обладать избирательным действием. Необходимо, чтобы они давали положительный эффект только в отношении лица, скрывающего правду, препятствующего установлению истины, и были бы нейтральны в отношении незаинтересованных лиц» 2.

Таким образом, при допросе обвиняемого (подозреваемого) могут и должны применяться только приемы, обеспечивающие получение правдивых показаний путем правильного психологического подхода, разъяснения значения правдивых показаний, умелого использования разработанных криминалистикой и основанных на законе тактических правил.

Так, следователь для получения достоверных показаний может какое-то время скрывать от обвиняемого источник сведений, используемых в ходе допроса. Однако этот прием должен быть ограничен определенным сроком, ибо обвиняемый должен знать, на каких доказательствах основано обвинение.

Серьезным стимулом к получению правдивых показаний служит, как уже отмечалось, предъявление доказательств, подтверждающих виновность допрашиваемого. В ряде случаев полезно разъяснить значение предъявленного доказательства для установления роли допрашиваемого в совершении преступления. Это особенно важно, если доказательства получены с помощью научно-технических средств или специальных познаний. Но при этом совершенно недопустимо искажать или преувеличивать результат исследования.

Обвиняемый по окончании расследования должен быть поставлен в известность о всех собранных по делу доказательствах, но момент предъявления каждого из них определяет допрашивающий с учетом характера дела и особенностей психологии допрашиваемого. Это помогает убедить лицо, дающее ложные по-

1  Последнее  обстоятельство нашло  выражение  в  УПК Чехословацкой Социалистической   Республики,   в   котором   подчеркивается,   что   обвиняемого ни в коем случае нельзя принуждать к даче показаний и при допросе необходимо щадить его личное достоинство

2  А. Р. Ратинов,  Судебная психология для следователей,  М.,  1967, стр. 168.

619

казания, в бессмысленности запирательства. Кроме того, то обстоятельство, что обвиняемый (подозреваемый) не сразу ставится в известность о всей совокупности доказательств, позволяет объективно проверить правдивость его показаний путем их сопоставления с доказательствами, содержание которых он в этот момент еще не знает; позволяет исключить предположение, что допрашиваемый сообразует свои показания о деталях события со сведениями, почерпнутыми при ознакомлении с доказательствами.

Ряд особенностей имеет тактика допроса в условиях судебного разбирательства, обстановку которого осложняет реакция публики (в том числе родных и близких допрашиваемого). Это обстоятельство не только определяет необходимость применить приемы, которые помогли бы подсудимому сосредоточиться на предмете допроса, отвлечься от окружающих, но и обязывает учитывать воспитательное значение результатов тактически правильно проведенного допроса. Поскольку допрос осуществляют несколько участников процесса, каждый из которых выполняет свои специальные функции, одной из важных тактических задач является правильное определение последовательности исследования доказательств, что помогает исключить дублирование и обеспечивает четкий порядок судебного следствия. К тактическим приемам, обеспечивающим выяснение в ходе судебного допроса всех обстоятельств, имеющих значение для дела при нейтрализации моментов, снижающих объективность и достоверность показаний, относят: детализацию (конкретизацию), уточнение, сопоставление, напоминание и контроль'.

Правила протоколирования показаний направлены на то, чтобы наиболее точно зафиксировать содержание устных показаний и самый ход процесса.

В ст. 151 УПК РСФСР указывается, что запись показаний должна производиться от первого лица и по возможности дословно; с сохранением индивидуальных особенностей речи допрашиваемого. Это необходимо для того, чтобы протокол отражал не только содержание показаний, но и их характерные особенности. Последнее требование создает условия для правильной оценки показаний.

Закон не требует, чтобы в протокол вносились все заданные вопросы и ответы допрашиваемого. Однако, если это важно для правильной оценки, вопрос фиксируется. Так, в случае, когда обвиняемому предъявляются какие-то доказательства, это оформляется в виде вопросов. Целесообразно также фиксировать вопросы, которые привели обвиняемого (подозреваемого) к изменению

1 Л. Е. А р о ц к е р, Криминалистические методы в судебном разбирательстве уголовных дел. Автореферат докторской диссертации, М., 1965, стр. 22.

620

позиции в ходе допроса. Практически необходимость в фиксации заданных вопросов при допросе обвиняемого возникает гораздо чаще, чем при допросе свидетелей.

С учетом процессуального положения обвиняемого закон предусматривает более подробную, нежели при допросе свидетеля, фиксацию данных о личности. Эти данные рассматриваются как составная часть показаний и служат как для удостоверения личности допрашиваемого, так и для установления некоторых обстоятельств, имеющих значение для дела.

Следователь может разрешить обвиняемому (подозреваемому) записать свои показания собственноручно лишь по просьбе самого обвиняемого. Объясняется это тем, что, как правило, следователь более полно и последовательно фиксирует показания. Для того чтобы эти показания отвечали требованиям полноты, собственноручной записи показаний должен предшествовать устный допрос, в ходе которого необходимо указать допрашиваемому, на каких именно фактах он должен в первую очередь остановиться. Если обвиняемый (подозреваемый) не отразил в собственноручно написанных показаниях важные для дела обстоятельства или некоторые из сделанных им письменных сообщений нуждаются в уточнении или проверке, допрос продолжается и в протокол вносятся соответствующие дополнения.

Закон предусматривает право обвиняемого, его защитника и законного представителя представлять замечания на протокол судебного заседания, который так же, как и протоколы, составленные в стадии предварительного следствия, должен содержать подробное изложение показаний подсудимого (ст. 264 УПК РСФСР).

Оценка показаний подозреваемого и обвиняемого имеет свою специфику, которая определяется двумя основными моментами: очевидной заинтересованностью такого лица в исходе дела и презумпцией невиновности, которая, с одной стороны, исключает предустановленную оценку полученных показаний как исходящих от заведомо виновного, а с другой — освобождает обвиняемого (подозреваемого) от обязанности доказывать свою невиновность (в том числе при осуществлении права давать объяснения).

Сведения, содержащиеся в показаниях обвиняемого или подозреваемого, могут использоваться для обоснования принимаемых решений после надлежащей проверки их достоверности.

Независимо от того, признает обвиняемый (подозреваемый) свою виновность или отрицает ее, дает показания о своих действиях или действиях иных лиц, следователь и суд должны принять меры к полной и объективной проверке полученных сведений.

Основными методами проверки показаний обвиняемого (подозреваемого) являются: анализ содержания показания (вклю-

621

\ 1

чающий сопоставление его отдельных частей и элементов); сравнительный анализ нескольких показаний одного лица ', сопоставление фактических данных, содержащихся в показаниях, с иными доказательствами, имеющимися в деле, и производство следственных (судебных) действий для сопоставления их результатов с проверяемыми показаниями.

Проверка показаний начинается уже в ходе допроса обвиняемого (подозреваемого), для чего необходимо максимально их детализировать. Допрашивая обвиняемого, следует выяснить, кто из свидетелей может быть допрошен по тем или иным обстоятельствам, в каких документах могут содержаться необходимые сведения и т. д. Необходимо уточнить, почему он запомнил те или иные детали и чем они могут быть подтверждены. Должны быть конкретизированы показания лица, привлеченного по групповому делу, о тех действиях, которые совершил он лично, о действиях соучастников, о том, как формировалась преступная группа, об источниках получения орудий преступления, каналах сбыта похищенного и т. д. При этом определению достоверности показаний способствует выявление в них неправдоподобных утверждений и противоречий.

Обвиняемый (подозреваемый), вызванный на допрос, так или иначе готовится к нему. Если им подготовлены ложные показания, очень важно допросить его таким образом, чтобы он вышел за их рамки. В процессе самого допроса трудно придумать новые детали. Допрашиваемый начинает противоречить себе. Анализ возникающих противоречий помогает определить достоверность показаний.

Противоречия в показаниях допрашиваемого чаще всего возникают, когда он дает ложные показания (полностью или частично). Объясняется это тем, что лгущему «приходится как бы изгонять из памяти то, что произошло (поэтому хорошо запомнилось), и запомнить то, чего не было, а лишь им самим придумано; ему приходится лавировать между правдой, которую нельзя говорить, правдой, которую можно говорить, и ложью, которой надо заменять утаиваемую правду» 2.

Побудив постановкой соответствующих вопросов допрашиваемого повторить свои показания о тех или иных обстоятельствах, можно в какой-то мере определить, что в них правда, а что ложь.

1  Специфической для проверки и оценки показаний обвиняемого является необходимость их сопоставления с содержанием различных заявлений,  исходящих  от  обвиняемого,  а  равно  с  содержанием  его последнего слова и защитительной речи, если она произносилась. Если в указанных заявлениях имеются ссылки на обстоятельства, по поводу которых обвиняемый не допрашивался, или фактам дается иная трактовка, необходим дополнительный допрос обвиняемого  (см., например, ст. 297 УПК РСФСР).

2  Г. Н   М у д ь ю г и н, Косвенные доказательства, связанные с поведением обвиняемого, «Социалистическая законность» 1961 г. № 6, стр. 31.

022

Как правило, та часть показаний, которая соответствует действительности, в своей основе остается неизменной, в то время как надуманные детали постоянно меняются и в них появляется более всего противоречий. Однако, если наличие противоречий позволяет заподозрить ложь, одного этого еще недостаточно для того, чтобы судить о достоверности показаний.

Обязательным элементом анализа показаний обвиняемого должно быть сопоставление его ответа на вопрос о виновности (признает он себя виновным или нет) с содержанием сообщаемых сведений. Если характер ответа находится в явном противоречии с последующими высказываниями допрашиваемого, необходимо определить, какая часть показаний соответствует действительности.

Выслушивая показания, следователь и суд обычно их мысленно сопоставляют со сложившимся по материалам дела предварительным представлением о допрашиваемом.

Внимательное наблюдение за допрашиваемым также иногда помогает разобраться в его позиции и ориентироваться в направлениях и путях ее проверки.

Не всякий человек может скрыть свои чувства. Нередко выражение лица, непроизвольные движения выдают истинные чувства, испытываемые при постановке того или иного вопроса. Однако следует иметь в виду, что защитная реакция присуща не только виновному, а каждому, кто оказался в положении, при котором необходимо защищаться от каких-либо подозрений или обвинений.

Действительно невиновный человек, напуганный тем, что ему не верят, нередко проявляет на допросе большую нервозность, чем опытный преступник. Поэтому нельзя из результатов своих наблюдений делать вывод о том, что обвиняемый (подозреваемый) лжет '. Только сопоставление показаний с другими, объективно проверенными доказательствами дает основание для их правильной оценки. Наблюдение же за состоянием обвиняемого может иметь лишь ориентирующий характер.

Сопоставляя фактические данные, содержащиеся в проверяемых показаниях, с доказательствами, полученными из других источников, необходимо иметь в виду, что противоречия могут возникнуть не только потому, что показания ложны. Напротив, недостоверными могут оказаться иные доказательства, использованные при проверке.

1 В зарубежной литературе описаны специальные эксперименты, поставленные для решения вопроса о том, можно ли на основе поведения допрашиваемого, изучения его мимики, жестов и т. п. установить, говорит он правду или лжет. В результате половина правдивых утверждений были признаны ложными; большинство ложных оценены как истинные, правильные же оценки оказались скорее случайными, чем закономерными (см., например, Е. Seeling, Schuld, Luge, Sexualitat, Stuttgart, 1955).

Для проверки показаний обвиняемого (подозреваемого) могут быть использованы любые из предусмотренных законом следственных действий. Из их числа наиболее специфичны очная ставка и проверка показаний на месте; они чаще всего служат способом проверки, уточнения и дополнения ранее полученных показаний. Для предотвращения неправильной практики их проведения не для проверки, а для «закрепления» показаний, закон предусматривает ряд правил. Так, установленный законом порядок получения показаний на очной ставке и записи их в протокол (ст. ст. 162, 163 УПК РСФСР) не допускает переноса центра тяжести очной ставки с получения сведений по существу имеющихся противоречий на механическое подтверждение ранее данных показаний. Вместе с тем обеспечивается максимальная активность участников очной ставки в выяснении причин противоречий и тем самым в сообщении деталей, которые затем помогут оценить правильность полученных показаний.

Вопросу о соответствии показаний объективной обстановке, в которой допрашиваемый находился в момент события, не всегда уделяется должное внимание при проверке и оценке показаний. Между тем определение этого соответствия (или несоответствия) нередко помогает решить вопрос, что в показаниях достоверно, а что вымысел. В связи с этим важное значение приобретает правильное осуществление проверки показаний обвиняемого (подозреваемого) на месте.

В законодательстве тех союзных республик, где это следственное действие специально регламентировано, указывается, что проверка производится: а) в отношении уже данных показаний; б) путем сопоставления их с обстановкой на месте. Отсюда следует, что подозреваемый не просто повторяет ранее данные показания в присутствии понятых, а детализирует их исходя из обстановки на указанном им месте: рассказывает о своем маршруте, расположении и действиях участников события, указывает соответствующие точки местности (помещения) и предметы1. В результате в распоряжение следователя поступают дополнительные данные, в том числе и указывающие на степень фактической осведомленности допрашиваемого о тех обстоятельствах, на которые он ссылается в своих показаниях. Проверка ранее данных показаний на месте не всегда сводится только к получению допол-

1 Подробно это следственное действие рассматривав!ся в ряде работ: А. Н. Васильев, С. С. С т е п и ч е в, Воспроизведение показаний на месте при расследовании преступлений, М., 1959; И. В. Б ы х о в с к и й, А. Р. Ратинов, Проверка показаний на месте, «Вопросы криминалистики» 1962 г. № 5; С. С т е п и ч е в, Еще раз о выходе на место. «Вопросы криминалистики» 1964 г. № 12; Л. А. С о я - С е р к о, Проверка показаний на месте, как самостоятельное следственное действие. Кандидатская диссертация, М., 1965.

(524

нительных показаний, более подробных, чем предыдущие, она может включать также опытные действия, в ходе которых и даются показания'.

Неверно думать, что обвиняемый, признавший себя виновным, всегда говорит правду, а отрицающий свою вину всегда дает ложные показания. Отрицание вины может быть столь же правдивым, как и признание, а последнее, напротив, нередко является результатом самооговора или заблуждения.

В показаниях одного и того же лица ложь нередко сочетается с правдой, а отношение допрашиваемого к тем или иным фактам может изменяться еще в ходе допроса.

Ложь обычно выражается в сообщении вымышленных данных, умолчании о сведениях, имеющих значение для установления истины, или искажении действительности путем частичной замены фактических обстоятельств вымышленными2.

Известно, что обвиняемый (подозреваемый) обычно испытывает борьбу мотивов, которая переживается как глубокий внутренний конфликт, из которого человек должен выйти, приняв определенное решение и совершив необходимые действия (в рассматриваемом плане путем дачи тех или иных показаний). Победивший мотив определяет позицию обвиняемого по тому или иному вопросу, что находит отражение в его показаниях. Отсюда следует, что правильное определение доминирующего мотива является важным элементом оценки показаний, помогающим отличить правду от лжи3.

Наиболее распространенными мотивами ложных показаний являются: боязнь ответственности за содеянное и наказания; надежда на то, что преступление не будет раскрыто без признания; сокрытие соучастников (из боязни мести или по другим причинам) ; опасение, что будут оглашены интимные стороны жизни,

1  В связи с этим неоправданной представляется позиция М   С. Стро-говича, который вопреки нормам закона, содержащимся в УПК пяти союзных   республик   (Литовской   ССР,   Латвийской   ССР,   Таджикской   ССР, Туркменской ССР и  Казахской ССР),  считает,  что  «недопустим и  такой прием, когда сознавшегося обвиняемого выводят на место преступления, где  он  указывает  различные  обстоятельства   (например,  место,  где   произошло убийство, место,  где был оставлен  труп  потерпевшего, и  т.  д.), с расчетом, что, если обвиняемый укажет эти обстоятельства так, как они ранее  были записаны в протоколе  осмотра, указания обвиняемого  будут рассматриваться как подтверждение его сознания»   («Курс советского уголовного процесса», т II, М., 1970, стр. 423—424).

2  См. об этом Ю. П. Адамов, Факты, влияющие на выбор вида лжи при    свидетельствовании,    «Вопросы    судебной    психологии»,    М.,    1971, стр 89—90.

3  «Ложь и симуляция у здоровых лиц всегда выступают как хорошо осознанная,   целенаправленная,   мотивированная   умственная   деятельность с  хорошо осознанными мотивами и целью»   (Н   Фелпнская,  Н.  Ста нишевская,  Использование  психологических знаний в уголовном про цессе. «Советская юстиция» 1971 г. № 7, стр. 6).

что следователь (ввиду неопытности или необъективности) истолкует факты, соответствующие действительности, против обвиняемого (подозреваемого).

Определению истинных мотивов дачи показаний соответствует изучение особенностей личности допрашиваемого, его окружения, взаимоотношений с соучастниками и т. д. 1. Например, по групповым делам несовершеннолетних необходимо учитывать возможность самооговора или оговора под давлением соучастников, когда допрашиваемый старается выгородить или преуменьшить их роль из чувства так называемого товарищества.

Распространено мнение, что лицо, совершившее преступление, признается в этом только в тех случаях, когда у него нет иного выхода или ему это выгодно. Следует согласиться с тем, что часто признание делается по этим причинам. Однако нельзя отрицать возможность получения признания по иным мотивам, несмотря на то, что показания исходят от лица, совершившего преступле-ние. Известно, что допрашиваемый обычно переживает борьбу мотивов двоякого рода: с одной стороны, это раскаяние, чувство долга, собственного достоинства, искренность и стыд за содеянное, а с другой — страх перед ответственностью, который побуждает его отрицать вину.

Позиция, занятая допрашиваемым, в определяющей степени зависит от того, как он сам расценивает свои действия. Если он внутренне переживает совершенное, понимает в полной мере противоправность своих действий, его защитная реакция носит менее активный характер. Нередко допрашиваемый в таком состоянии сам испытывает потребность «выговориться», рассказать о своих переживаниях.

Признанию под влиянием положительных эмоций способствует и то обстоятельство, что «притягательность правды и ее сила в ней самой, в то время как ложь требует усилий, непрерывного напряжения, подавления действительных образов мнимыми срак-тами, что требует постоянного самоконтроля и вносит дезоргани-зацию в психическую жизнь человека» 2.

Убедительным примером признания под влиянием позитивных факторов является чистосердечное раскаяние, которое всегда свя-зано с признанием, но имеет важные дополнительные признаки.

1  При  проверке  и  оценке показаний   «следователь  отражает  в  динамической модели конфликтной ситуации и себя самого, и подследственного,  имитирует ход его мыслей и его поведение  и,  оперируя  этой моделью, принимает решение.  При этом он должен представить не  только самого себя с точки зрения подследственного, но и представления самого подследственного   о   себе   в   понимании   следователя»   (А.   Р.   Ратинов, Теория рефлексивных игр в приложении к следственной практике, «Правовая кибернетика», М., 1970, стр. 189).

2  Я.   С о у к у п.   Повинная   и   самооговор.   Автореферат   кандидатской диссертации, М., 1969, стр. 14.

ft их числу относятся осознание своей вины, осуждение своего поступка, сожаление о содеянном. Известно, что сознавшийся обвиняемый не всегда испытывает подобные чувства, несмотря на положительный ответ о виновности. Поэтому очень важно распознать в сознании чистосердечное раскаяние, являющееся убедительным признаком достоверности показаний '.

Признаки, свидетельствующие о наличии чистосердечного раскаяния, могут быть выявлены путем постановки допрашиваемому соответствующих вопросов, направленных на выяснение его психического отношения к содеянному. При этом следует иметь в виду, что раскаявшийся человек может искажать действительность в своих показаниях в результате добросовестного заблуждения. Поэтому показания раскаявшегося подвергаются такой же тщательной проверке, как и все иные. В частности, важно выяснить, не является ли признание вины следствием такого не столь редкого явления, как самооговор.

Известно немало случаев самооговора, вызванного самыми различными причинами: подозреваемый может оговорить себя в результате психического заболевания, либо стремясь освободить от уголовной ответственности истинного виновника, либо в силу неблагоприятного стечения обстоятельств, либо в результате неправильных или незаконных методов ведения допроса (под влиянием угроз, обещаний и т.д.). Наряду с реакцией враждебности и агрессии у лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, нередко наблюдается чувство беспомощности, одиночества, пассивности2. Самооговор может иметь место и в тех случаях, когда допрашиваемый считает, что он не в силах доказать свою невиновность. Установка допрашиваемого на самооговор может быть

1  При   этом   следует   иметь   в   виду,   что   «чистосердечное   раскаяние обвиняемого  не обязательно может  быть  выражено в  пространной  речи, в   которой   с   предельной   ясностью   будут   изложены   как   обстоятельства преступления,  так и ясная  оценка их  общественной  опасности...  Бывает и  так,  что обвиняемый,  поняв и до  конца прочувствовав  свою  вину за совершенное  им  преступление,  все   это  вкладывает  именно  в  сделанное им признание, считая его своим чистосердечным раскаянием»   (А. Бак а-к и н, О значении сознания обвиняемого, «Советская юстиция» 1958 г. № 5, стр. 51).

2  Психологи   отмечают,  что   «наиболее  часты  случаи   самооговоров   у олигофренов.  Кроме  того, наблюдаются случаи самооговора у психопатических   личностей,   особенно   истерического   круга.   Мотивы   такого   рода самооговора различные. У психопатов  они могут определяться желанием быть в центре внимания, приобрести «известность», результатом своеобразного искаженного «самоутверждения» личности.  Эти мотивы бывают и у олигофренов  как  компенсация  имеющейся  неполноценности  или  же  как результат их повышенной внушаемости»   (Н.  Ф е л и н с к а я,  Н.  С т а н и-ш е в с к а я,  Использование  психологических  знаний  в  советском  уголовном   процессе,   «Советская   юстиция»   1971   г.   №   7,   стр.   6;   см.   также Т.   А.   Скотников а,   О   психическом   состоянии   лиц,   привлекаемых   к уголовной   ответственности,   «Вопросы   судебной   психологии»,   М.,    1971, стр. 92).

627

усугублена или даже в некоторых случаях вызвана неправильным применением тактических приемов, лишенных необходимой избирательности.

Иногда обвиняемый (подозреваемый) признает вину в силу своей юридической неосведомленности, не понимая подлинного значения совершенного им деяния. Известны случаи, когда обвиняемый признавался в растрате, в то время как имела место недостача, возникшая по халатности, или признавал себя виновным  в   умышленном  деянии,   совершив   его  по   неосторожности.

По делам о наиболее тяжких преступлениях самооговор может быть вызван стремлением отсрочить наказание. Будучи полностью изобличен в совершенных преступлениях и сознавая тяжесть ожидающего его наказания, обвиняемый оговаривает себя, приписывая себе преступления, совершенные другими лицами либо вымышленные.

Наконец, в показаниях обвиняемого, признавшего себя виновным, возможны ошибки, возникшие вследствие слабости памяти, неблагоприятных условий восприятия или в результате волнения, которое испытал обвиняемый в момент совершения преступления.

Для того чтобы отличить истинное признание от самооговора, необходимо сопоставить сведения, содержащиеся в показании, с другими данными. В показаниях обвиняемого особенно ценно не просто подтверждение тех фактов, которые уже известны по делу. Разумеется, и в этой части сознание имеет доказательственное значение, но в то же время оно не исключает предположений, что соответствующие сведения могли быть подсказаны ему разговорами различных лиц по поводу совершенного преступления и т. д. Объективным критерием достоверности признания обвиняемого прежде всего служит фактическая информация, которая до этого по делу не была известна. Так, обвиняемый может сообщить, что похищенные вещи спрятаны в определенном месте, что на месте происшествия им оставлены характерные следы, которые можно обнаружить при повторном осмотре, и т. д. Обвиняемый может сообщить не только данные, которые подтверждают совершение им преступления, но и указать лиц, показания которых могут подтвердить эти факты. Последующее совпадение содержания показаний обвиняемого с показаниями этих лиц служит одним из оснований для вывода о правильности как тех, так и других.

Определение достоверности показаний лица, отрицающего свою виновность, не менее сложно, чем оценка признания.

Так как на обвиняемом не лежит обязанность доказывать свою невиновность, отрицание им своей вины может быть аргументированно или голословно. Последнее обстоятельство не освобождает органы расследования или суд от обязанности произвести проверку версии обвиняемого. Следует иметь в виду, что в тех

628

случаях, когда обвиняемый привлечен к ответственности неосновательно, он вообще не располагает сведениями о многих обстоятельствах, имеющих значение для дела. Поэтому отсутствие в его показаниях ссылок на факты, имеющие значение для дела, не может расцениваться как свидетельство их недостоверности.

Нередко следователь тем больше доверяет показаниям обвиняемого (подозреваемого), чем ближе они к выдвинутой им версии. Опровержение же этой версии расценивается следствием как ложь'. Такая позиция не соответствует принципам советского уголовного процесса.

Характер и форму ложных показаний определяют мотив и цель, которую допрашиваемый при этом преследует. Если он действительно совершил преступление, основной мотив лжи — надежда избавиться от ответственности путем дезинформации органов расследования или суда. С этой целью измышляются ложные сведения, создаются лжедоказательства и инсценировки. В тех случаях, когда подозрение или предъявленное обвинение неосновательны, к даче ложных показаний допрашиваемого иногда толкает опасение незаслуженной ответственности. При этом он нередко отрицает и факты, действительно имевшие место, усматривая в этом средство защиты от ошибочных выводов органов расследования. Даже невиновный, будучи заподозрен, иногда не дает правдивых показаний, искажает факты, опасаясь неблагоприятного их истолкования в невыгодно для него сложившейся ситуации.

В литературе обсуждался вопрос о значении факта ложных показаний для системы доказательств вины2. Представляется правильным, что сам по себе факт дачи обвиняемым ложных показаний не может расцениваться как доказательство его виновности.

1  А.   Тренкель   отмечает   невольную   тенденцию   следователей   самые безобидные и нейтральные сведения в показаниях обвиняемого   (подозреваемого)   расценивать   как   подтверждение   своего   предположения,   в   то время как заслуживающие внимания заявления, находящиеся в противоречии с этим предположением, ими нередко игнорируются.  Причем  «чем больше  он  убежден  в  правильности  своего  предположения,   тем   больше риск, что результаты допроса будут им ложно истолкованы...»  (А. Т г а п-kell, Reliability of Evidence, Stockholm, 1968).

2  А.  И.  В и н б е р г,  Г.  М.  М и н ь к о в с к ий,  Р.  Д.  Р а х у н о в,  Косвенные    доказательства    в    советском    уголовном    процессе,    М.,    1956, стр.   58—59;   Т.   Н.   Добровольская,   Показания   обвиняемого   против других  лиц  в  советском  уголовном  процессе,   «Ученые  записки  ВИЮН», вып. 5, М , 1957, стр. 83; Я. О. М о т о в и л о в к е р, Показания и объяснения  обвиняемого как  средство  защиты  в  советском  уголовном  процессе, М.,   1956, стр.17; Р. С. Белкин, Собирание, исследование и оценка доказательств, М.,  1966, стр. 149—150;  Г. Н. М у д ь ю г и н, Косвенные доказательства, связанные с поведением обвиняемого,  «Социалистическая законность»  1961 г. № 6, стр. 30;  А.  Р.  Ратинов,  Судебная психология для следователей,   М.,   1967,   стр.   210;   М.   С.   С т р о г о в и ч,   Курс   советского уголовного процесса, т. I, M., 1968, стр. 430, и др.

629

Если основное содержание ложных показаний обвиняемого (подозреваемого) состоит в отрицании фактов, положенных в основу обвинения (подозрения), органы дознания п суд обязаны доказать несостоятельность такого отрицания.

Для этого необходимо отрицанию фактов «противопоставить положительные факты, признание которых соответствующими действительности влечет признание отрицательного факта ложным» '.

Достоверность показаний лица, отрицающего свою виновность, проверяется столь же тщательно, как и признание2.

Отсутствие подобной проверки неизменно рассматривается судами как основание для обращения дела к доследованию3.

В тщательной проверке нуждаются, в частности, показания лиц, которые в подтверждение своей невиновности ссылаются на алиби.

В тех случаях, когда алиби заявлено обвиняемым (подозреваемым) , не исключается, что им заранее сфальсифицированы «доказательства», подтверждающие его показания. При этом обычно ссылаются на вымышленные события либо на события, действительно имевшие место, но «перемещенные» во времени, чтобы они «совпали» со временем совершения преступления. С учетом этого при проверке показаний, содержащих ссылку на алиби, выясняется: а) имело ли место обстоятельство, на которое допрашиваемый ссылается в подтверждение своих показаний; б) если оно действительно имело место, то не происходило ли в иное время (не изменены ли в показаниях день или час).

Исходные данные для такой проверки можно получить в ходе допроса лица, заявившего алиби, а также при допросе свидетелей, на которых он ссылается в подтверждение сделанного заявления. Такие свидетели допрашиваются по возможности без промедления с соблюдением условий, исключающих предварительное общение с лицом, алиби которого проверяется. Выясняется также, нет ли других лиц, которым известно, где и с кем находился обвиняемый в периоды, предшествовавший и последовавший за преступлением, а равно знавших о наличии и времени возникновения обстоятельств, на которые ссылается обвиняемый.

1  В.   И.   Каминская,   Показания обвиняемого в советском уголовном процессе, М., 1960, стр. 68.

2  Это положение нашло четкое отражение в формулировке ст. 72 УПК Азербайджанской ССР, ст. 57 УПК Узбекской ССР, согласно которым данные, устанавливаемые показаниями обвиняемого, как и другие доказательства, подлежат проверке и оценке в связи со всеми обстоятельствами дела как  в  случае  признания,  так  и в  случае  отрицания  обвиняемым  своей вины.

3  См.,  например,  «Бюллетень  Верховного  Суда  РСФСР»   1970  г.  № 8, стр. 8—9.

630

При повторном допросе успешно используются результаты осмотра личной корреспонденции, результаты следственного эксперимента (например, по проверке возможности преодолеть определенное расстояние в данный отрезок времени), а также показания свидетелей, с которыми проводится очная ставка.

Если проверяемые показания можно связать с какими-то событиями, дата и часы которых могут быть точно установлены (начало сеанса в кино, передача по радио, отправление поезда и т. д.), в качестве доказательств, подтверждающих или опровергающих достоверность показаний, используются справки соответствующих учреждений. Однако при этом необходимо помнить, что события, происходящие обычно в одно и то же время, могут иметь отклонения (прибытие поезда, доставка почты и т. д.). Поэтому недостаточно получить официальную справку, а следует выяснить, не имели ли место в данном случае такие отклонения. Необходимо также иметь в виду, что лицо, действительно не причастное к преступлению, нередко хуже припоминает события, связанные с алиби, чем преступник, заранее подготовивший свои показания. В таких случаях допрашиваемому необходимо помочь вспомнить забытые им обстоятельства, которые могут способствовать подтверждению алиби.

Проверка и оценка показаний лица, отрицающего свою виновность, не сводится к выяснению существования и значения фактов, на которые он ссылается в подкрепление своего утверждения (как при заявлении алиби, так и в иных случаях). Следователь и суд обязаны самостоятельно определить факты, имеющие значение для проверки показаний, достоверность которых оценивается, и изыскать необходимые для их установления средства независимо от того, на все ли факты имеется ссылка в показаниях или нет.

При оценке показаний обвиняемого (подозреваемого) против других лиц следует руководствоваться общим правилом оценки доказательств, согласно которому любое доказательство, взятое само по себе и не подтвержденное другими доказательствами, не может быть положено в основу обвинения !.

Как и в отношении признания или отрицания виновности, при оценке показаний против других лиц необходимо определить мотив, которым руководствовался допрашиваемый. Наиболее распространенными  мотивами  таких показаний  являются:   стремление

1 Поэтому представляется неосновательным мнение о специфических особенностях оговора как доказательства (см., например, В. И. К а м и н-с к а я, Показания обвиняемого в советском уголовном процессе, М., 1960, стр. 97). Очевидно, что такая точка зрения в значительной мере объясняется неправильным наименованием рассматриваемого вида показаний обвиняемого термином «оговор». В силу вполне естественной ассоциации, проистекающей из общепризнанного смысла этого термина, вызывают недоверие и показания в отношении других лиц (см. § 1).

631

переложить с себя ответственность за содеянное или разделить ее, месть, зависть, сокрытие подлинного мотива совершенного преступления, попытка освободить от ответственности третье лицо. Для того чтобы распознать подлинный мотив, важно проанализировать ситуацию, в которой было совершено преступление, положение допрашиваемого к моменту допроса и взаимоотношения с лицом, в отношении которого даются показания. При этом важно определить, какие изменения в положении обвиняемого (подозреваемого) могут последовать, если его показания в отношении других лиц найдут подтверждение: облегчится или ухудшится его участь (а в последнем случае — понимает ли это допрашиваемый) '.

Если обвиняемый (подозреваемый) изменил свои показания (целиком или по отдельным вопросам), необходимо определить достоверность каждого из них. Изменение показаний не бывает безмотивным и всегда предопределяется какими-то факторами, выявление которых помогает определить причину изменений и их характер.

Известно, например, что обвиняемый частично еще в ходе предварительного следствия и полностью в момент его окончания знакомится с материалами уголовного дела. Это обстоятельство может отразиться на его показаниях в том отношении, что его показания в качестве подозреваемого будут значительно отличаться от полученных после предъявления ему обвинения, а эти в свою очередь — от данных на суде. Придя к выводу при ознакомлении с делом, например, что обвинение недостаточно обосновано имеющимися доказательствами, обвиняемый может попытаться уйти от ответственпости, отказавшись от своих прежних показаний. Изменение обвиняемым ранее данных показаний может быть вызвано и другими причинами: убеждением в бесполезности далее скрывать правду, чистосердечным раскаянием, воздействием со стороны лиц, заинтересованных в сокрытии правды, и др. Так, отказ от показаний, в которых обвиняемый изобличал в причастности к совершению инкриминируемого ему преступления других лиц, может быть вызван желанием освободить от ответственности своих соучастников и тем самым избежать наказания за совершение преступления организованной группой.

Прежде чем сделать определенные выводы, измененные показания следует проверить и оценить в полном объеме. При этом

1 Постановленир Пленума Верховного Суда СССР от 17 июня 1959 г. по делу Г. опубликовано под тезисом: «показания одного подсудимого в отношении другого подлежат тщательной проверке, в особенности если имеются основания полагать, что они даны в целях устранения или смягчения своей ответственности или сокрытия действительных соучастников преступления»  («Бюллетень Верховного Суда СССР» 1960 г. № 3, стр. 37),

032

учитывается, что элементы истины и лжи могут сочетаться как в первоначальных, так и в последующих показаниях и что нельзя предустановленно оценивать их в зависимости от момента появления в деле.

Достоверность вновь полученных показаний определяется путем их сопоставления с прежними показаниями, ранее собранными доказательствами и доказательствами, специально полученными в этих целях.

В частности, у обвиняемого (подозреваемого), изменившего показания, необходимо тщательно выяснить на допросе, что именно в своих прежних показаниях он считает неправильным, что он изменяет и уточняет, а что подтверждает и как объясняет изменение показаний. При этом важно получить объяснения как по поводу вновь собранных доказательств, так и ранее предъявлявшихся ему.

Если обвиняемый (подозреваемый) отказывается от ранее данных правдивых показаний в надежде избежать тем самым ответственности, он не учитывает при этом, что за время, прошедшее с момента его предыдущего допроса, по делу собраны новые доказательства. С ними в первую очередь и сопоставляются измененные показания, в результате чего в них нередко обнаруживаются существенные противоречия. По поводу этих противоречий следует получить подробные объяснения, которые в свою очередь подлежат проверке и оценке.

Если по делу привлечено к ответственности (или заподозрено) несколько лиц, достоверность обстоятельств, в отношении которых один из них изменил свои показания, может быть подтверждена или опровергнута показаниями других. Путем допроса соучастников иногда можно выяснить, в какой мере показания, от которых обвиняемый отказался, соответствуют фактическим обстоятельствам совершенного преступления.

Важным элементом оценки показаний, в содержание которых обвиняемым внесены изменения, является выявление в них деталей, свидетельствующих о виновной осведомленности допрошенного. Если обстоятельство, сообщение о котором обвиняемый теперь расценивает как неправильное, соответствует действительности и могло быть ему известно только в случае непосредственной причастности к преступлению, правдоподобен вывод о попытке изменить правдивые показания на ложные. И напротив, если такие детали появились в последующих показаниях, опровергающих первоначальные, вывод о достоверности новых показаний становится более надежным.

Независимо от вида показаний обвиняемого (подозреваемого) на завершающем этапе их оценки ход логических рассуждений субъекта доказывания, определяющего достоверность и значение содержащихся в показаниях сведений, должен основываться на рассмотрении материалов дела в их совокупности.