§ 2. Проблема объекта уголовно-правовых отношений

Вопрос об объекте правоотношения является дискуссионным как в теории права, так и в уголовном праве. «Здесь, — справедливо отмечает Ю. К. Толстой, — все подвергается сомнению: начиная от того, нужна ли вообще такая категория, как объект правоотношения, и кончая вопросом, что же следует понимать под объектом право­отношения ».90 Так, например, И. Сабо считает, что проблема объекта

89 Подробнее см.: Трунцевский Ю. В. К вопросу об источниках российского уголовного права. Проблемы уголовной ответственности и наказания в условиях формирования правового государства. Рязань, 1994; Талалаев А. Н. Общепризнанные принципы и нормы международного права// Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 1997. № 3. С.66-74.

90 Общая теория государства и права. Т. 2. Л., 1974. С. 342.

215

правоотношения есть проблема самого отношения.91 С. С. Алексеев, напротив, высказывал мнение, что в отдельных отраслях права не нужно искусственно «вымучивать» проблему объекта.92 В новейших учебниках уголовного права, в том числе подготовленных на базе нового УК РФ, понятие «объект уголовного правоотношения», как правило, не встречается."

В уголовно-правовой литературе также высказывались самые различные суждения по вопросу о существовании и значении объекта правоотношения. С каждым годом число вариантов ответа возрастает. На роль объекта уголовно-правового отношения претендуют: задачи уголовного законодательства (А. В. Барков, Ю. Б. Мельникова);

действия участников правоотношения (Н. А. Беляев, Л. В. Багрий-Шахматов, П. С. Дагель, Б. С. Никифоров, В. И. Пинчук, В. Г. Смирнов);

преступление (Н. А. Огурцов); социально-правовая оценка объективно запрещенного уголовным законом деяния на предмет того, является ли оно преступлением, влекущим уголовную ответственность, или применение иных мер уголовно-правового принуждения, и собственно сама уголовная ответственность (В. М. Хомич); уголовная ответствен­ность (В. П. Божьев, И. Н. Даньшин, М. И. Ковалев, С. Н. Сабанин, Е. А. Фролов); наказание (П. С. Элькинд); уголовная ответственность, наказание и судимость (А. Е. Сигалов); преступник (А. И. Санталов);

определенная часть личности преступника (П. Бояджиев); и даже различные вещи, личные материальные и нематериальные блага — огнестрельное оружие, калым, общий трудовой стаж (Р. А. Сабитов, С. В. Земляков); личные или имущественные права лица, которых он лишается (И. Я. Козаченко); конфликтное (преступное) общественное отношение лица, совершившего преступление (П. А. Фефелов);

фактические общественные отношения, охраняемые от уничтожения уголовным законом (Б. Т. Разгильдиев); общий объект — обще­ственный порядок, родовой — правопорядок, непосредственный — конкретное правоотношение (Г. О. Петрова). Нетрудно заметить, что

91 Сабо И. Социалистическое право. М., 1964. С. 340.

" Алексеев С. С. Общая теория права... Т. 2. М., 1982. С. 163.

" Уголовное право. Общая часть... / Под ред. Н. И. Ветрова, Ю. И. Ляпунова;

Уголовное право России. Общая часть... / Отв. ред. Б. В. Здравомыслов; Учебник уголовного права. Общая часть... / Под ред. В. Н. Кудрявцева, А. В. Наумова;

Игнатов А. Н., Костарева Т. А. Лекция 4. Уголовная ответственность и состав преступления / Под ред. Ю. А. Красикова. М., 1996; Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть...; Уголовное право Украины...; Общая часть. 2-е изд. / Под ред. М. И. Бажанова, В. В. Сташиса, В. Я. Тиция. Харьков, 1998; Мороз В. В., Безлюдов О. А. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть; Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1 / Под ред. Н. ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. М., 1999.

216

во всех перечисленных вариантах ответа упоминаются понятия, имеющие, как правило, устоявшееся в науке самостоятельное, не зависимое от объекта правоотношение содержание (задачи, преступ­ления, ответственность и т. п.). Таким образом, по мнению российских юристов, любое известное правовой науке уголовно-правовое явление способно выступать в качестве объекта правоотношения. А может быть, так оно и есть? Правда, напрашивается и другой вывод: может быть, уголовное право и есть та отрасль права, в которой не нужно искусственно «вымучивать» проблему объекта.

П. С. Элькинд — один из первых авторов, поставивших задачу дать определение объекта уголовно-правового отношения. При этом она исходила из того, что «объектом правоотношения является не то, по поводу чего оно складывается (иначе можно было бы насчитать немало объектов, общих для самых различных правоотношений), и не то, на что оно в конечном счете направлено (ибо в таком случае между данным правоотношением и конечным результатом могло бы оказаться множество других правоотношений со свойственными им объектами), а то, на что направлено данное правоотношение непосредственно».94 Поэтому, продолжает П. С. Элькинд, «если под объектом правоотношения понимать то, на что направлено его содержание, т. е. на что направлены права и обязанности субъектов правоотношения, их возможное (должное) поведение, то общим объектом уголовного правоотношения будет наказание (в установ­ленных законом пределах) и тем самым воспитание и перевоспитание лиц, совершивших преступление».9'

Концепция «наказание — объект правоотношения» с начала 60-х годов к началу 90-х годов трансформировалась в концепцию «уголовная ответственность — объект правоотношения»." Это есте­ственно, поскольку именно с начала 60-х годов вслед за изменениями уголовного законодательства в науке постепенно стала складываться теория уголовной ответственности, в рамках которой «наказание» трактуется как одна из форм ответственности. Такая трактовка соотношения понятий «уголовная ответственность» и «наказание»

" Элькинд П. С. Сущность советского уголовно-процессуального права. С. 15.

•" Там же.

* Божьев В. П., Фролов Е. А. Уголовно-правовые и процессуальные отношения// Сов. государство и право. 1974. № 1. С. 90; Даньшин И. Н. Правоотношение в уголовном праве// Вопросы государства и права. М., 1974. Вып. 2. С. 240; Астемиров 3. А. Проблемы теории уголовной ответственности и наказания. С. 59; Сабанин С. Н. Реализация принципа справедливости в институте освобождения от уголовной ответственности и наказания:

Автореф. докт. дисс. Екатеринбург, 1993. С. 13.

217

нашла дополнительные аргументы в УК РФ 1996 г., в большинстве статей которого жестко разграничиваются понятия «уголовная ответственность» и «наказание».

Сторонники концепции «объект правоотношения — уголовная ответственность» считают, что объектом правоотношения является то, по поводу чего, вернее — для чего, они возникают, на что направлены субъективные права и юридические обязанности, т. е. уголовная ответственность.97 В действительности охранительное правоотношение возникает не только по поводу уголовной ответ­ственности и даже не только для того, чтобы виновный был привлечен к уголовной ответственности. Во-первых, помимо уголовной ответственности современное уголовное право знает иные меры уголовно-правового воздействия: «ответственность в уголовном праве »(ст. 90 УК РФ, ст. 50,51,52 УК РСФСР), (гл. 6 УК ФРГ, ч. 2 ст. 99 УК РФ) и др. Поэтому в концепции «объект правоотношения — уголовная ответственность» последнее понятие должно быть заменено на понятие «меры уголовно-правового воздействия». Во-вторых, и это главное, охранительное правоотношение возникает потому, что общественным отношениям причинен вред, и для того, чтобы этот вред был устранен необходимо, чтобы обе стороны правоотношения реализовали свои права и обязанности.

По мнению В. Г. Смирнова, в качестве объекта уголовного правоотношения выступают конкретные, предписанные законом действия участников, которые и образуют содержание этого правоотношения. В. Г. Смирнов делает вывод, что нет никакой разницы между понятиями содержания и объекта правоотношения.98 Позиция В. Г. Смирнова в последнее время была поддержана П. А. Фефеловым. Категорически отвергая взгляд на юридическое содержание право­отношения как на совокупность взаимосвязанных субъективных прав и обязанностей его участников, он полагает, что таким содержанием может быть только поведение субъектов правоотношения. Но «если содержание уголовного правоотношения сводится к совершению действий, способных привести к достижению целей наказания (см. ст. 2 УК РФ 1996 г. — Авт.), а объектом правоотношения с точки зрения общей теории права является то, на что направлено правоотношение-то объектом уголовного правоотношения является конфликтное (преступное) общественное отношение лица, совершившего преступ-

" Астемиров 3. А. Проблемы теории уголовной ответственности и наказания. С. 46. — См. также: Сабанин С. Н, Реализация принципа справедливости в институте освобождения от уголовной ответственности и наказания...

'" Смирнов В. Г. функции советского уголовного права. С. 164 и др.

218

ление, на которое и воздействуют органы, отправляющие правосудие от имени государства, в целях достижения целей общего и специаль­ного предупреждения преступлений».99 По мнению П. А. Фефелова, воздействие на преступника осуществляется именно через право­отношение. Таким образом разрешается задача ликвидации «противоречия между личностью и обществом, проявленного в преступлении».100

Эта концепция ставит много вопросов, на которые трудно найти адекватные ответы. Прежде всего остается неясным, входят ли в состав правоотношения субъективные права и обязанности его участников, если содержание правоотношения они не образуют. Ведь с точки зрения общей теории права субъективные права и обязанности — необходимый атрибут правоотношения, без которого оно не существует. Если даже признать, что содержание правоотношения образует деятельность его субъектов, то и в этом случае вряд ли оправдано сведение П. А. Фефеловым содержания к одному лишь воздействию органов, отправляющих правосудие, от «имени государства». Любое общественное отношение, а следовательно, и правоотношение в современном обществе всегда есть взаимодействие его участников, а не односторонний акт лишь одного из субъектов.

По мнению П. Бояджиева и А. И. Санталова, объектом уголов­ного правоотношения являются личность преступника101 или определенная часть личности преступника, а также его определенные субъективные права из содержания других его правоотношений, ограничиваемых или исключаемых санкционным уголовным право­отношением.102 Похожую позицию занимает И. Я. Козаченко. Поскольку уголовные правоотношения «хотя и возникают в связи с совершением преступления, но существуют и реализуются по поводу воздействия на личные или имущественные права преступника с целью восстановить нарушенные преступлением законные права потерпевшего, а также положительной реформации сознания и нравов преступника », постольку в роли объекта такого правоотношения «выступают личные или имущественные блага лица, совершившего преступление, которых оно лишается в связи с привлечением к уголовной ответственности».103

" фефелов П. А. Механизм уголовно-правовой охраны. Основные мето­дологические проблемы. С. 176. 1Ю Там же. С. 177.

101 Санталов А. И. Теоретические вопросы уголовной ответственности. С. 57 и др. ""ДояЭ.ж-мй^Л.Правоотношениятавнаказательногоправо.София, 1967. С. 238. 103 Козаченко И. Я. Уголовная ответственность// Уголовное право. Общая часть.../

Отв. ред. И. Я. Козаченко, 3. А. Незнамова. С. 68.

219

Современное уголовное право базируется на принципе личной ответственности преступника. Преступник отвечает лично за вред, лично им причиненный. Ответственность за действия, совершенные членом семьи (ст. 58 УК РСФСР 1926 г.), рода (ст. 530 и 985 «Уложение о наказаниях» 1845 г. — Изд. 1885 г.), «преступной среды» (ст. 8 УК РСФСР 1922 г.) и т. п., в современном праве исключена. Точно так же уголовная ответственность должна всегда воздействовать лишь на личность признанного виновным. Ему она предназначена, к его разуму обращена, на его ответную реакцию рассчитана. Поэтому положи­тельной оценки заслуживает новелла УК РФ 1996 г., предписывающая суду учитывать при назначении наказания его влияние не только на исправление виновного, но и на условия жизни его семьи. По мнению С. А. Разумова, «это обстоятельство может быть признано для виновного как положительным (престарелые родители, виновный — единственный кормилец в семье, многодетный отец, женщина одна воспитывает детей и т. д.), так и отрицательным (постоянное пьянство виновного и драки в семье, жестокое обращение с членами семьи и т. д.) •>>.m В действительности рассматриваемая новелла говорит вовсе не о смягчающих или отягчающих обстоятельствах. Определяя меру ответственности, суду необходимо помнить, что она всегда должна воздействовать лишь на личность признанного виновным. Так, например, сомнительной с позиции соответствия требованиям личной и персональной ответственности виновного выглядит полная конфискация имущества как мера наказания в отношении семейного человека. Вряд ли можно обосновывать сохранение конфискации идеологическими соображениями. Так, например, В. М. Хомич утверждает, что «огромные негативные издержки процесса прива­тизации в странах бывшей социалистической системы, активное вторжение в пока слабо защищенную экономику организованной преступности, наличие больших возможностей для коррумпирования власти, участившиеся случаи злоупотребления властью в корыстных целях склоняет к необходимости сохранения конфискации имущества в качестве дополнительного наказания».105 Нас подобные аргументы не убеждают, поскольку они не объясняют, почему у осужденного можно изымать имущество, приобретенное законным путем, т. е. существенно ограничивать права членов его семьи.

104 Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Под ред. Ю. И. Скуратова, В. М. Лебедева. С. 116.

1(в Хомич В. М. формы реализации уголовной ответственности. Минск, 1998. С. 63.

220

Принципиально допустимо полагать, что отношение субъекта к объекту, включенное в систему уголовно-правового отношения, есть не что иное, как один из моментов взаимодействия двух субъектов правового отношения, где в зависимости от выбранного аспекта (от того, какая сторона активна в этом аспекте) субъекты право­отношения выступают и объектом, и субъектом деятельности. При этом современное уголовное право признает активность обеих сторон охранительного правоотношения. Такой взгляд вызывает решительное возражение со стороны некоторых авторов. «Нам пред­ставляется, что ни личность в целом, ни какая бы то ни было "определенная часть" личности преступника не может вообще быть объектом социалистического уголовного, как и любого другого, правоотношения. Превращение самого человека, личности в объект права, как считают советские авторы, находится в противоречии и с подлинной сущностью социалистических общественных отношений и социалистического демократизма »,106 — утверждает Н. А. Огурцов. В современной литературе аналогичную позицию занимает, например, Н. И. Матузов. Он пишет: «Человек как таковой может быть лишь субъектом, но не объектом права и правоотношений. Только в рабовладельческом обществе раб рассматривался в качестве объекта купли-продажи — "говорящей вещи". В современных правовых системах подобное не допускается, хотя... в отдельных странах имеет место... Но это уголовно наказуемые деяния».107

Трудно понять, почему объектами правоотношений могут выступать явления (предметы) материального и духовного мира (блага),108 а человеческая личность столь решительно выводится из круга возможных объектов правовых отношений. Если объект — «то, на что направлены субъективные права и юридические обязанности участников правоотношения »,109 а именно так и считают Н. И. Матузов, А. А. Сабитов и С. В. Землюков, то тогда субъективные права и юридические обязанности субъектов правоотношения направлены и воздействуют не непосредственно на материальные или нематериальные блага, а на волевое поведение его участников. Н. И. Матузов фактически признает это обстоятельство, когда пишет,

11)< Огурцов Н. А. Правоотношения и ответственность в советском уголовном праве. Рязань,1975. С.63.

107 Теория государства и права... /Под ред. Н. И. Матузова, А. В. Малько. С. 494.

"" Там же. С. 495; Сабитов Р. А. Посткриминальное поведение. Томск, 1985. С. 116; Землюков С. В. Понятие вредных последствий преступления и их правовое значение в советском уголовном праве: Автореф. канд. дисс. М., 1983. С. 10.

1Ю Теория государства и права... / Под ред. Н. И. Матузова, А. В. Малько. С. 493.

221

что «нормы оказывают свое влияние не только на людей, но через них (выделено нами. — Авт.) и на объекты материального мира, социальные обязанности, государственные структуры, институты... »."°

Итак, человек — объект права. Другое дело, что человек не может быть только объектом права, так как в противном случае он превратится в «говорящую вещь». Этому требованию должно соответствовать каждое конкретное взаимодействие «человек — человек» и тем более «человек — государство». Так, например, признание абсолютной ценности естественных прав и свобод человека следует распространять не только на регулятивные, но и на охранительные правоотношения. Для этого необходимо отказаться от смертной казни как меры уголовного наказания, которая действительно превращает человека только в объект воздействия, в вещь.

Безусловно, сказанное не означает, во-первых, что отношение «субъект — объект » не может быть интерпретировано как «субъект — вещь»; во-вторых, что именно признание личности объектом правоотношения превращает ее в «вещь». В рабовладельческом обществе раб был не просто объектом правоотношения, он был только объектом, т. е. вещью. В современном праве во взаимоотношении «личность — государство » личность является не только объектом, но и субъектом воздействия, а государство, признавая зависимость от человека, становится не только субъектом, но и объектом воздействия. Поэтому концепция «личность — объект правоотношения », акцентирует внимание лишь на одной стороне взаимоотношений субъектов охранительного правоотношения, а потому «слишком бедна». В ней, говоря словами В. П. фофанова, «не выявлена, точнее — уже утрачена специфика объекта как элемента социальной деятельности... Оно неприемлемо потому, что... элиминирует способность объекта участвовать в развитии системы, а тем самым мешает понять механизм ее развития в целом».111 Взаимодействие есть действия двух сторон, где каждая испытывает воздействие другой, а следовательно, выступает в качестве объекта. «Два таких зеркально соотносящихся взаимодействия и образуют внутренний механизм, оносредующий общественное отношение».112 Между тем, как правильно отмечает А. И. Санталов, «в личных отношениях каждый из субъектов отношения является одновременно и объектом, иначе не было бы того взаимоотношения, которое характерно для любого общественного

"« Там же. С. 495.

111 фофанов В. П. Социальная деятельность как система. Новосибирск, 1981. С. 152.

112 Там же. С. 150.

222

отношения. Если субъект и объект — соотносительные понятия, то преступник в одном отношении может быть субъектом (его отношение к государству), в другом — объектом (отношение государства к нему)».113

Нам представляется, что основные трудности в решении проблемы объекта правового отношения имеют главным образом методологические корни. Несмотря на общепризнанность положения о том, что философия имеет для юриспруденции методологическое значение,114 в юридической литературе широкое распространение получил тезис о неприменимости философского понятия объекта в теории правоотношения и необходимости «специального юриди­ческого подхода» к этой проблеме. По мнению Н. И. Матузова, с философской точки зрения под объектом понимается то, что противостоит субъекту, на что направлена познавательная и иная деятельность человека. В этом случае объект и субъект — парные категории. В правовой науке термин «объект» соотносится не только с человеком. Любое явление, испытывающее на себе воздействие со стороны другого явления, выступает объектом последнего. Поэтому утверждение о существовании объектов и субъектов права, право­нарушений, правоотношений, ответственности, толкования, наказания не имеет сугубо философского содержания, а служит в основном операционным целям.115 В. П. Божьев отмечает, что хотя материали­стическая диалектика исходит из соотносительности понятий объекта и субъекта, однако применительно к правоотношениям понятия «объект» и «субъект» можно рассматривать и иначе: объектом правоотношения является то, в связи с чем или по поводу чего совершаются действия субъектов.116 О новых «юридических путях» постановки проблемы объекта, якобы «обусловливающихся характером уголовно-правового, да и вообще характером любого нормативно-правового предписания », писал еще В. Г. Смирнов.117

С таким решением вопроса нельзя согласиться. В действитель­ности категории диалектики «выступают в качестве "узловых моментов", "ступенек", "опорных пунктов" в общей цепи познава-

113 Санталов А. И. Теоретические вопросы уголовной ответственности. С. 57. 1М Баскин Ю. Я. Очерки философии права. Сыктывкар, 1996; Тихонравов Ю. В.

Основы философии права. М., 1997. С. 5-7; Алексеев С. С. философия права. М.,

1998. С.2-3.

115 Теория государства и права.../ Под ред. Н. И. Матузова, А. В. Малько. С. 493. "' Божьев В. П. Уголовно-процессуальные правоотношения. М., 1975. С. 114. 117 Смирнов В. Г. функции советского уголовного права. С. 165.

223

тельного движения мышления к истине».118 Конечно, при переходе философских понятий в понятия, которыми оперирует теория права — теория специфического предмета, — происходят изменения научной нагрузки, которую несут данные категории. Однако никаких «промежуточных ступеней» и «опорных пунктов», опосредующих этот переход, нет.119 Поэтому хотят того или не хотят упомянутые авторы, но положения, законы, категории философии оказывают прямое содержательное влияние на развиваемые ими концепции. М. М. Розенталь, подчеркивая всеобщий и универсальный характер философских категорий, писал: «Эти категории, отражая всеобщие связи и закономерности объективного мира, являются одновременно и логическими. Без них невозможно мышление. Осознанно или неосознанно каждый человек мыслит с помощью таких категорий, как причина и следствие, необходимость и случайность, общее и единичное и т. п.».120 Закономерен, по-видимому, тот факт, что даже прямое отрицание положения, например о соотносимости категорий объекта и субъекта, не мешает криминалистам противопоставлять объекту субъект (деятельность одного из субъектов правоотношений, деятельность обоих субъектов, субъективные права и юридические обязанности участников правоотношения, правоотношение в целом).

Само собой разумеется, что в современных условиях идеологиче­ского плюрализма существует множество философских учений, и их влияние на характер и направления научных исследований может быть весьма неоднозначным. Тем не менее, с точки зрения большинства философов, основными характеристиками объекта признаются:

во-первых, его объективное существование, во-вторых, опосредован-ность деятельностью субъекта, в-третьих, соотносимость понятий «субъект» и «объект».121 Представляется, что не соответствует действительности утверждение, согласно которому в философии категория «объект » употребляется прежде всего для характеристики соотношения материи и сознания, а потому если объект рассматривать в общефилософском его понимании в соотношении с субъектами

"' О методологии научных исследований в области государства и права// Сов. государство и право. 1980. № 5. С. 55. — См. также: ДудинА. П. Объект право­отношения. Саратов, 1980. С.13.

"' Васильев А. М. Социально-философское учение марксизма-ленинизма и теория правоведения // Сов. государство и право. 1980. № 5. С. 23-24.

120 Розенталь М. О характере развития философских категорий // Ком­мунист. 1972. № 13. С. 104.

121 Мамардашвили М. Необходимость себя; Введение в философию. М., 1996. С. 86; Основы современной философии. СПб., 1997. С. 5-6 и др.

224

правоотношения, то объектом будет вся объективная реальность — материя. Вряд ли можно согласиться и с отрицанием всеобщего методологического значения философского решения вопроса об объекте как соотносительной с субъектом категории.122 Чтобы быть объектом для кого-нибудь, надо существовать, но чтобы существовать, не обязательно быть объектом для субъекта. Неверно не то, что в качестве объекта нечто существует только для субъекта, неверно, что бытие существует только в качестве объекта для субъекта. Бытие существует и независимо от субъекта, но в качестве объекта оно соотносительно с субъектом.123

Изложенное позволяет согласиться с утверждением, что объект правоотношения — то, на что правоотношение направлено, так как действительный объект правоотношения может быть определен лишь в системе «объект — субъект» (где в качестве субъекта может выступать не только каждая из сторон правового отношения, но и правоотношение в целом), т. е. лишь как такое социальное явление, ради желаемого воздействия на которое и норма, и правоотношение направляют действия людей.124 Это в свою очередь позволяет признать, что в каждой из изложенных концепций есть своя рациональная сторона, как бы внешне разноречиво они не выглядели.

Достигнутый уровень научной разработки проблемы объекта уголовно-правового отношения дает возможность снять, казалось бы, очевидные противоречия в его определении и выработать концепцию, которая включала бы в себя все то, что по существу является либо стороной объекта, либо промежуточным этапом в движении развертывающегося уголовно-правового отношения к действи­тельному объекту его воздействия.

В свое время мы уже писали, что поскольку каждое преступление общественно опасно, оно, уходя в прошлое, оставляет следы. После него остается потерпевший, общество с его нарушенным порядком отношений между людьми, лица, информированные о совершенном преступлении, и само лицо, виновное в его совершении. Нарушенная преступлением, но объективно существующая реальная связь между людьми может быть восстановлена посредством активных действий самого преступника по заглаживанию причиненного вреда или

122 Алексеев С. С. Общая теория права... С. 154. '" Рубинштейн С. А. Бытие и сознание. М., 1957. С. 56, 57. 124 Толстой Ю. К. Правоотношение // Общая теория государства и права. Т. 2. С. 342. — См. также: Теория государства и права... / Под ред. Н. И. Матузова, А. В. Малько. С. 493; Спиридонов Л. И. Теория государства и права: Курс лекций. СПб., 1995.С. 195.

225

посредством применения к нему за совершенное им преступление мер уголовно-правового воздействия, ограничивающих его права и свободы. Таким образом, программа, заложенная в уголовно-правовой норме, приводит в движение различные социальные явления:

преступника, потерпевшего, наказание, ответственность, личные материальные и не материальные блага и т. д., а в конечном счете то общественное отношение, которое охранялось, но было нарушено в результате совершения преступления, т. е. к предмету уголовно-правовой охраны (регулирования) — единому объекту регулятивного и охранительного правоотношения.125 Сказанное вовсе не пред­полагает вывода, что объектом регулятивного уголовно-правового отношения является сохранение и развитие общественных отношений, регулируемых уголовным правом, а объектом «охранительного уголовно-правового отношения — их "восстановление" после преступного на них посягательства».126 В этом случае смешиваются объект правоотношения и задачи уголовно-правового регулирования, явления хотя и взаимосвязанные, но далеко не тождественные.

Общий объект регулятивного и охранительного правоотношения лишний раз свидетельствует о единстве регулятивно-охранительного механизма уголовно-правового регулирования. Признание предмета правовой охраны (регулирования) в качестве объекта регулятивного и охранительного правоотношения не означает, что общественные отношения — предмет регулирования (охраны) и общественные отношения — объект правоотношения суть вещи тождественные.127 Общественные отношения как предмет уголовно-правового регули­рования существуют независимо от того, возникают или нет конкретные уголовно-правовые регулятивные и охранительные правоотношения. Общественные отношения становятся объектом правоотношения лишь тогда, когда в результате юридического факта возникает регулятивное или охранительное правоотношение. Особенно наглядно это происходит на этапе охранительного правоотношения.

Г. О. Петрова, соглашаясь с нашим мнением, что объектом уголовно-правового отношения является общественное отношение, которое всегда нарушается совершением преступления и которое

1Й Иного мнения придерживается Б. Т. Разгильдиев (см.: Разгильдиев Б. Т. Уголовно-правовые отношения и реализация ими задач уголовного права РФ. С. 145).

126 Так считает, например, Б. Т. Разгильдиев (Разгильдиев Б. Т. Уголовно-правовые отношения и реализация ими задач уголовного права РФ. С. 140).

127 Звечаровский И. Э. Уголовная ответственность. Иркутск, 1992. С. 13.

226

нуждается в восстановлении,128 предлагает различать кроме непосред­ственного объекта еще общий объект, нарушенный или поставленный под угрозу нарушения общественный порядок и родовой объект — правопорядок.129

Предложенная Г. О. Петровой классификация, на наш взгляд, нуждается в определенной корректировке.

Во-первых, для Г. О. Петровой объектом охранительного правоотношения является не объект регулятивного правоотношения, а объект преступления. «Указанные общественные отношения, — по ее мнению, — урегулированы государственным, гражданским, трудовым и другими отраслями права, т. е. уже являются право­отношениями ».130

Во-вторых, предложенная классификация, по-видимому, построена по аналогии с известной науке классификацией объектов преступления, в основе которой в свою очередь лежит соответ­ствующая классификация составов преступления (общий состав, видовой состав, состав конкретного преступления). Поэтому классификация объектов правоотношения, хочет того ее автор или нет, должна повторять соответствующую классификацию объектов преступления: непосредственный объект — конкретное общественное отношение; родовой объект — группа однородных отношений;

общий — вся совокупность общественных отношений, охраняемых уголовным законом. Г. О. Петрова, однако, считает возможным рассматривать «общественный порядок» в качестве родового объекта, а на роль общего объекта предлагает «правопорядок». Но понятия «правопорядок» и «общественный порядок», на наш взгляд, ни при каких условиях не могут соотноситься как «родовое» и «общее».

В-третьих, классификации объектов правоотношения — общий, родовой и непосредственный — должна сопутствовать соответствующая классификация правоотношений: «конкретное правоотношение», «вид правоотношений» и «общее понятие о правоотношении». При этом, однако, «общественный порядок» никак не может претендовать на роль объекта определенного «вида правоотношений». Скорее, место объекта определенного «вида правоотношений» может занять «группа однородных общественных отношений» (например, общественные отношения в сфере жизни или здоровья или обще-

128 Петрова Г. О. Уголовно-правовое регулирование деятельности человека. Ставрополь,1991. С.107.

lz> Там же. С. 107-109. 130 Петрова Г. О. Уголовно-правовое отношение. М., 1986. С. 39.

227

ственные отношения в сфере общественной безопасности), поскольку в этом случае под определенным «видом правоотношения» следует понимать группу однородных правоотношений, призванных охранять, а в случае нарушения — восстанавливать нормальное функциониро­вание определенной группы однородных общественных отношений.

Наконец, в-четвертых, если существует «непосредственный объект» уголовного правоотношения — общественные отношения, то можно говорить и об «опосредованном объекте» — личности, материальных и нематериальных благах, социальных институтах, деятельности и т. п. Для классификации последних в свою очередь может быть использовано известное науке подразделение объектов на юридические и материальные (фактические). К юридическим объектам в этом случае следует отнести позитивную и негативную уголовную ответственность, добровольное восстановление нарушен­ного права, личные или имущественные права лица, которые охраняются уголовным законом и которые ограничиваются в процессе реализации охранительного правоотношения. К числу фактических объектов относятся: материальные блага, нематериальные личные блага, продукты духовного творчества, поведение субъектов, разного рода услуги и их результаты, ценные бумаги, официальные документы и т. д.