§ 3. Состав регулятивного уголовно-правового отношения

Поскольку правоотношение есть индивидуальная связь (отношение) субъектов, облаченное в юридическую форму, постольку его состав прежде всего образуют элементы этого общественного отношения, но приобретшие правовые свойства. В качестве обязательного элемента структура фактического отношения включает субъектов, или участников этих отношений. Круг участников данных отношений широк. Субъектами фактических отношений могут быть как отдельные физические лица (граждане, лица без гражданства, граждане иностранных государств), так и юридические лица (государство, предприятия, учреждения, организации и т. д.). Понятие участника фактических отношений отличается от понятия субъекта уголовно-правовых отношений.

Отнюдь не все то, что входит в фактическое отношение, механически переносится после его трансформации в юридическое. В первую очередь это касается людей — участников общественных отношений. Раб, например, — человек, но с точки зрения античного права субъектом правовых отношений он не мог стать, ибо обладал лишь «вещными», а вовсе не юридическими качествами.

Современное общество провозглашает неприкосновенность не только частноправовых, но и публичных прав «человека и гражда­нина ». Точно так же, если во времена полицейского государства XVII и XVIII вв. возможность притязаний подданных к государству считалась априори исключенной, то современное открытое общество предполагает реальное участие государства как важнейшего юридического лица публичного права в качестве субъекта право­отношений не только власти, но и ответственности.

Правосубъектность — итог длительного исторического развития, получившая содержательное оформление лишь в Новое время, т. е. после победы товарных отношений над сословными, и не случайно в современной России многие связывают победу принципа верховен­ства права и демократии с воцарением господства в обществе рыночных начал. Исторически сложившимися предпосылками обретения человеком качеств субъекта права явились свобода и автономия личности, обусловленные прежде всего частной собствен­ностью, ее персонификация и возможность выступать в гражданском и политическом обороте от своего имени, ее способность само­стоятельно принимать решения, выражать свою волю.86

" Спиридонов Л. И. 1) Социальное развитие и право. Л., 1973. С. 121; 2) Теория госу­дарства и права... С. 182-183; Алексеев С. С. Философия права. М., 1998. С. 10, 53, 79 и др.

Юридическое выражение переч#сленных предпосылок и представлено в категории «правосубч>ектность>>> являющейся единством право- и дееспособности, частным случаем которой выступает деликтоспособность. Теория прЯзнает: Правосубъектность характеризует лишь способность (возможность)иметь и приобретать права и обязанности. Чтобы конкретизировать действительное положение лица, теория пользуется поИятием правового статуса. Последний кроме правосубъектностЯ включает в себя общие (конституционные) права и обязанности, а -также права и обязанности, источником которых являются международные договоры, принципы права и т. д. Здесь, в частности, выявляется реальное существование I такого юридического феномена, как право на право, обязанность выполнять обязанности, возлагаемые пра5°М-

Приведенные общие положения те0Рии и должны конкрети­зироваться применительно к теоретическим проблемам состава регулятивного уголовно-правового отно!Иения-

Субъектами регулятивного уголовного правоотношения высту­пают участники общественных отношений' охраняемых нормами уголовного права. Признаки (характеристИки) субъектов указываются ; гипотезами этих норм. Поэтому на первый взгляд вопрос о субъектах Ц регулятивных уголовно-правовых отноцДении не Д°лжен вызывать трудностей, для чего достаточно изуч#ть содержание гипотезы ; правовой нормы. Однако анализ одногс? и того же нормативного

I материала приводит исследователей к разАичным выводам.

II             По мнению некоторых криминалистов, особенность уголовно-

правовых отношений заключается в том, **то они строго определяют

/•.только одну сторону правоотношения -"" государство, которому

1

 предоставлено определенное право. Что ж^ касается другой стороны, то ею является «неопределенный круг лиц »> <<бсякий и каждый», кто обязан воздерживаться от совершения престУплении-А- ^- Ораздурдыев пишет: «Статистическая функция уголов^ого права осуществляется самим фактом существования норм, содерж#-Щих запреты на совершение преступлений... Статистическая функций имеет общий характер и "аправлена на неопределенный круг лиц».87 Однако такое понимание убъектного состава уголовно-правовых -отношений, и в частности еоправданное отождествление понятия «вс^ и каждый» с неконкретным, сеобщим и абсолютным характером правоотношений' вызвало

" Ораздурдыев А. М. Введение в Общую част*» Уголовного права |акже: Номоконов В. А. Преступное поведение... оловное право... С. 98.

. С. 20. — См. ! Ковалев М. И. Советское

133

132

обоснованную критику в литературе. Отмечалось, что всеобщий характер уголовно-правовых отношений адекватен правоотношениям с неопре­деленным субъектным составом. Такие правоотношения, как известно, в реальной действительности не существуют.88

Представляется, что отрицание четкой определенности субъек­тного состава уголовно-правовых отношений есть не что иное, как отрицание конкретности юридических фактов, влекущих возникно­вение этих правоотношений. Конкретность юридического факта выражается не только в том, что существование типичной жизненной ситуации, обрисованной в гипотезе правовой нормы, ограничивается определенными пространственно-временными границами, но и в том, что в этой ситуации находятся строго конкретные субъекты. Поэтому неопределенность состава правоотношения, с одной стороны, вела бы к отрицанию обязательности правовой нормы, а следовательно, к снижению ее эффективности, с другой — неоправданно расширялись бы границы судебно-следственного усмотрения, что, безусловно, сказывалось бы на уровне законности.

И в теоретическом, и в практическом плане (нормотворческом и правоприменительном) необходимо различать два относительно самостоятельных понятия: «субъект уголовного права» (уголовная правосубъектность) и «субъект уголовно-правового отношения». На важность изучения особенностей отраслевой правосубъектности указывает С. С. Алексеев, который пишет, что «правосубъектность выступает в качестве главной черты соответствующего метода регулирования».89

Как указывалось, правосубъектность — лишь потенциальная способность участия в правоотношениях. Субъекты же право­отношений — это реальные участники данного правоотношения, обладающие правами и корреспондирующими им обязанностями. Следовательно, хотя субъектами уголовных правоотношений могут быть только субъекты уголовного права, не каждый субъект уголовного права является участником конкретного уголовного правоотношения.

Уголовная правосубъектность представляет собой своеобразное правовое явление, которое существенным образом отражает специфику механизма уголовно-правового регулирования. Уголовная правосубъектность — это юридическая возможность иметь права и

88 Божьев В. П. Уголовно-процессуальные правоотношения. М., 1975. С. 103; Уголовное право. Общая часть... / Под ред. Н. И. Ветрова, Ю. И. Ляпунова. С. 17-18.

89 Алексеев С. С. Общая теория права. С. 141.

нести обязанности, предусмотренные уголовным законом. Такая способность признается в равной мере не только за всеми гражданами Российской Федерации, но и за иностранными гражданами, и за лицами без гражданства. Поэтому во всех статьях УК РФ, определя­ющих права и обязанности субъекта уголовного права, как правило, | необходимо употреблять формулы, указывающие, что соответ­ствующие права и свободы относятся к каждому человеку («каждый >>, «все», «каждый человек», «человек и гражданин»), или безличные формулы типа «нарушение неприкосновенности жилища» (ст. 139 I УК РФ) вместо «нарушение неприкосновенности жилища граждан » {ст. 136 УК РСФСР), «принцип равенства перед законом» вместо «принцип равенства граждан перед законом» (ст. 4 УК РФ).

Формулировки УК РФ 1996 г. в лучшую сторону отличаются от соответствующих положений УК РСФСР 1960 г. Так, например, ч. 1 ст. 2 УК РФ в отличие от ч. 1 ст. 1 УК РСФСР говорит об охране прав и 1 свобод человека и гражданина. Аналогичная замена термина '«граждан» на словосочетания «иные лица » и «человек и гражданин» В Произведена соответственно в ч. 1 ст. 39 УК РФ и в названии главы 19 I УК РФ (глава 4 УК РСФСР).90 Такие изменения имеют важное Г'смысловое значение, поскольку правильно акцентируют внимание на охране прав каждой отдельной личности, что соответствует осново-1'. Полагающим международным и российским документам. Следует, /Однако, признать, что в отдельных статьях нового УК РФ соответ-1-ствующие изменения формулировок субъектов уголовного права ||почему-то не были произведены (ч. 1 ст. 213, ст. 239,282, ч. 1 ст. 285-1, *''»: 1 ст. 286, ст. 288, ч. 1 ст. 293, ч. 2 ст. 326 УК РФ), а в некоторых Йетатьях, наоборот, вместо терминов «лицо» или «потерпевший» ргеперь без каких-либо к тому оснований употребляется термин ^гражданин» (сравни, например, ст. 198,ч. 1 ст. 206, ч. 1ст. 209УКРФ [ст. 77, ч. 1 ст. 126-1, ст. 162-1 УК РСФСР).

В ст. 17 ГК РФ определено общее содержание гражданской 1равосубъектности, однако в отличие от гражданского права {^уголовном законе такого определения не имеется. Права и Зязанности, которыми может обладать субъект уголовного права, ечислены в отдельных статьях УК РФ. Так, нормы уголовного права аделяют этих субъектов правом на необходимую оборону, причи­нение вреда при задержании лица, совершившего преступление,

0 Следует подчеркнуть, что некоторые наши предложения по совершен-ованию формулировок, описывающих субъектов уголовного права (Уголовное аво. Особенная часть: Учебник. СПб., 1995. С. 148) нашли отражение в новом УК РФ.

135

134

обоснованный риск и т. п. Статья 2 УК РФ, указывая основные задачи отрасли, наделяет субъектов соответствующими правами и юриди­ческими обязанностями и тем самым уточняет границы уголовной правосубъектности, определяет пределы осуществления прав, предоставленных уголовным законом. Статьи 3-7 УК РФ являются ориентиром для практических органов при решении вопросов о том, какие конкретные права и обязанности могут или не могут принад­лежать человеку в той или иной жизненной ситуации, соответствуют ли они целям и назначению уголовной правосубъектности.

Уголовный закон не знает понятий «уголовная дееспособность» и «деликтоспособность», хотя и имеет их в виду, например, в ст. 19-23 УК РФ. Нам представляется, что уголовную дееспособность можно охарактеризовать как способность лица своими действиями приобретать права и обязанности, предусмотренные уголовным законом. Уголовную деликтоспособность можно определить как способность лица нести уголовную ответственность за совершенные им преступления. Деликто­способность в уголовном праве неразрывно связана с возрастом и психическим состоянием человека. В соответствии со ст. 21УКРФ лица, не способные отдавать отчет в своих действиях и руководить ими, не могут нести уголовную ответственность за совершенные общественно опасные деяния, т. е. они не обладают и деликтоспособностью. Статья 20 УК РФ устанавливает, что в полном объеме уголовная деликтоспособность возникает с 16 лет. В случаях, точно указанных в ч. 2 ст. 20 УК РФ, деликтоспособным является лицо, достигшее 14 лет.

Сказанное в свое время позволило нам утверждать, что отличительной чертой метода уголовно-правового регулирования является совпадение в уголовном праве правоспособности, дееспособ­ности и деликтоспособности и что уголовная правосубъектность в отличие, например, от гражданско-правовой всегда существует как единая праводееделиктоспособность, включающая три элемента:

1) способность иметь субъективные права и юридические обязанности,

2) возможность самостоятельно осуществлять эти права и обязан­ности, 3) возможность нести уголовную ответственность за совершен­ное преступление. Другими словами, обязанность отвечать лежит только на том, кто был обязан и мог не нарушать уголовно-правовой запрет.91 Наша позиция нашла поддержку в юридической литературе.92

91 Прохоров В. С., Кропачев Н. М., Тарбагаев А. Н. Субъекты регулятивных уголовно-правовых отношений// Проблемы уголовной ответственности и наказания.

Красноярск, 1995. С. 5.

92 НомоконовВ. А. Преступное поведение... С. 123; НачкебияГ. И. Предмет

науки уголовного права...

136

Действительно, обязанность отвечать должна лежать только на том, кто был обязан и мог не нарушать уголовно-правовой запрет. Это, однако, вовсе не означает, что уголовная правосубъектность всегда существует как единая праводееделиктоспособность.

Согласно ст. 2 УК РФ закон наделяет каждого человека, находящегося в пределах юрисдикции Российского государства, правом на охрану от преступных посягательств, которое предостав­ляется человеку независимо не только от пола, расы, национальности и т. д. (ст. 4 УК РФ), но и от возраста, вменяемости, и даже от осознания | своей уголовно-правовой защищенности. Кроме того, уголовная правоспособность («человека и гражданина») включает не только Право на охрану от преступных посягательств, но и право на свободу, I неприкосновенность от необоснованного применения мер уголовно-; правового воздействия.93

По мнению В. М. Хомича, правом требовать (добиваться) |уголовно-правовой неприкосновенности от необоснованного |применения уголовно-правовых санкций наделены граждане, ^обязанные соблюдать уголовно-правовые запреты.94 В действи-ельности дело обстоит иначе. Во-первых, право человека (а не только ажданина) на неприкосновенность от необоснованного применения головно-правовых санкций вовсе не сводится к праву требовать добиваться) неприкосновенности. Во-вторых, правом на уголовно-|равовую неприкосновенность, а следовательно, и правом на еабилитацию и компенсацию материального и морального вреда случае применения мер уголовно-правового воздействия обладают только лица, обязанные соблюдать уголовно-правовые запреты Еления), но и малолетние, несовершеннолетние, невменяемые, а

И древнему, и современному праву известны не только право «на непри-ёновенность от необоснованного применения мер уголовно-правового ействия », но и абсолютный иммунитет в сфере уголовного права. Начиная с эпохи ской империи, как в абсолютных, так и в конституционных монархиях не подлежит йствию уголовных законов глава государства как источник законодательной и ебной власти. М. М. Сперанский писал, что «ни в каком случае самодержец не )1ежит суду человеческому, но во всяком случае он подлежит суду совести и суду Кью» (Сперанский М. М. Руководство к познанию законов. СПб., 1845. С. 57). сменные конституции, например, Бельгии (ст. 88), Испании (ст. 64), Королевства Ни (ст. 13) предусматривают, что «особа Короля неприкосновенна», «Король не Г ответственности за свои действия; его личность неприкосновенна », «за решение Оля ответственны лица, скрепившие их своей подписью» (Конституции государств (^пейского Союза/ Под ред. Л. А. Окунькова. М., 1997. С. 123, 304, 385).

94 Хомич В. М. Содержание уголовно-правового регулирования // Право и кратия. Вып. 3. Минск, 1990. С. 108.

137

также другие физические лица, действующие в определенных ситуациях (см., например, ст. 11,12, 37-42 УК РФ).

Примером неудачного решения законодателя является форму­лировка ч. 1 ст. 12 УК РФ, регламентирующая действие уголовного закона в отношении лиц, совершивших преступление вне пределов Российской Федерации. Новая редакция этой нормы наделила граждан Российской Федерации в «безусловном порядке » правом на уголовно-правовую неприкосновенность в случае, если совершенные ими деяния хотя и предусмотрены УК РФ, однако не признаются преступными в государстве, на территории которого они были совершены. Следовательно, можно говорить о группе лиц, обладающих «правом на неприкосновенность» в «безусловном порядке» (ст. 19, 21, 11, 12 УК РФ), и лицах, обладающих этим правом под условием, т. е. в «условном порядке» (например, ст. 37-42 УК РФ).9' Новый УК РФ значительно расширил круг лиц, имеющих право на уголовно-правовую неприкосновенность как в условном, так и безусловном порядке. Так, например, новая редакция ст. 37 УК РФ, посвященной необходимой обороне, предусматривает, что «право на необходимую оборону имеют в равной мере все лица независимо от их профес­сиональной или иной специальной подготовки и служебного положения ». Этой нормой законодатель уравнял в правах частных лиц и сотрудников правоохранительных органов, к которым в ситуации необходимой обороны на практике применялись повышенные

требования.

Следует различать неприкосновенность в уголовном праве и иммунитет в уголовном процессе.96 Юридические факты, лежащие в основе «уголовно-правовой неприкосновенности», влияют на судьбу материально-правового отношения. Особый социальный статус лица, совершившего преступление и обладающего иммунитетом в уголовном процессе, не является юридическим фактом в уголовном праве, не влияет на судьбу материального уголовного правоотношения — его возникновение, изменение и прекращение. Возникнув в момент совершения преступления, охранительное правоотношение не прекращается и не приостанавливается в тот момент, когда право-применителю стало ясно (известно), что совершивший преступление

" По мнению И. Э. Звечаровского, предписания, предусмотренные ст. 13-14 УК РСФСР и соответственно ст. 37-42 УК РФ, распространяются только на субъектов уголовной ответственности (Звечаровский И. Э. Посткриминальное поведение: понятие, ответственность, стимулирование. Иркутск, 1993. С. 47-48).

" См., напр.: АгаевФ. А., Галузо В. Н. Иммунитет в советском уголовном процессе. М., 1998.

138

обладает, например, дипломатическим или депутатским иммунитетом, в противном случае придется признать, что оно вовсе не возникало.97 Уголовное правоотношение в этом случае продолжает существовать, пока не истекут сроки давности привлечения к уголовной ответ­ственности. Другое дело, что реализоваться материальные уголовно-правовые отношения пока не могут, поскольку их форма — уголовно-процессуальные отношения — не позволяет им этого. Поэтому нельзя согласиться с А. В. Наумовым, предлагающим дополнить главу 2 УК РФ специальной статьей об освобождении от уголовной ответ-' ственности лица, совершившего преступление: в связи с особым юридическим статусом (депутатским, дипломатическим, главы государства и т. п.).98 Особый статус (например, депутатский) — ^институт уголовно-процессуального, а не материального права. 1'уголовной ответственности. Поскольку такой статус имел место 18 момент совершения преступления, он не может служить основанием |рсвобождения от уголовной ответственности. Теоретически он может |быть только основанием, исключающим преступность деяния. Правда, |я этом случае мы сконструируем норму, аналогичную ч. 1 ст. 96

|ук рсфср.

Наконец, еще одно обстоятельство не позволяет говорить о инстве уголовной праводееделиктоспособности. Понятие «уголовная цравосубъектность » включает в себя уголовную правосубъектность не |олько физических лиц («человека и гражданина »), но и юридических |ИЦ: государства и его органов. Применительно к последним говорить о инстве их уголовной праводееделиктоспособности, конечно же, нельзя. В целом ряде отраслей права возможно частичное ограничение Правоспособности лица. Такую возможность предусматривает, ^пример, ч. 1 ст. 22, ст. 30 ГК РФ. Специфика предмета уголовно-равового регулирования, а также принцип личной ответственности |>аждан за совершенные ими преступления предопределяют еще одну Цробенность метода уголовно-правового регулирования — право-дособность не может быть ограничена. Применение уголовного |Кона в целом ряде случаев влечет за собой ограничение гражданской |ли трудовой правоспособности. Что же касается ограничений прав Обязанностей, предусмотренных уголовным законом, то такой меры конодательством не предусмотрено. От ограничения право-

" А. В. Наумов почему-то считает, что на лиц, пользующихся дипломатическим Уиитетом, «не распространяется уголовно-правовая юрисдикция» (Наумов А. В. Иунитет в уголовном праве// Уголовное право. 1998. № 2. С. 24).

98 Там же. С. 28.

139

способности следует отличать лишение гражданина определенных конкретных прав и обязанностей, предусмотренных уголовным законом. Так, лицо, признанное в установленном порядке виновным в совершении преступления, в случае совершения им нового преступления небольшой тяжести лишено по закону права на освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием (ст. 75 УК РФ). Между тем подобное лишение гражданина какого-либо отдельного конкретного права не ограничивает его уголовной правоспособности — способности приобретать аналогичные или иные права в будущем.

Итак, если субъектом уголовного права, наделенным правом на свободу и неприкосновенность от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия, является любое физическое лицо, находящееся в пределах юрисдикции Российского государства, то общими признаками, характерными для субъектов уголовного права, обязанных выполнять требования уголовно-правовых запретов (деликтоспособные субъекты), являются вменяемость и достижение определенного возраста. В то же время особенности фактических отношений, образующих предмет уголовно-правового регулирования, диктуют в целом ряде случаев необходимость дополнительных условий, относящихся к этим субъектам, например, отношение к воинской службе, должностное положение. Поэтому деликто-способными субъектами уголовного права являются физические, вменяемые, достигшие установленного законом возраста и облада­ющие в необходимых случаях другими специальными качествами лица — потенциальные носители прав и обязанностей субъекта уголовно-правовых отношений.

Как правило, юридическая характеристика субъекта уголовного правоотношения исчерпывается такими же точно признаками (гражданство, возраст, вменяемость и т. д.). Между тем отмечаемый факт не означает, что субъект уголовного права и субъект уголовного правоотношения — тождественные понятия. В отличие от субъекта уголовного права субъект правоотношения — это всегда не просто, например, вменяемое лицо, достигшее возраста уголовной ответ­ственности, — «это конкретный, реальный и фактический носитель конкретных юридических обязанностей и субъективных прав участника конкретного уголовного правоотношения »." Как правильно

" Огурцов Н. А. Правоотношения и ответственность в советском уголовном праве. Рязань, 1976. С. 81; Сулейменов Т. А. Лицо, совершившее преступление, как субъект уголовного правоотношения: Автореф. канд. дисс. Рязань, 1995. С. 7, 21.

|отмечает Р. О. Халфина, понятие субъекта правоотношения в отличие I от понятия субъекта права дает возможность охарактеризовать {главную сторону реального бытия субъекта права — его участие ? в правоотношении.100

Особенно ярко отличие субъекта уголовного права от субъекта [правоотношения проявляется в тех случаях, когда момент возникно-I нения уголовного правоотношения так или иначе отделен от момента '• вступления уголовного закона в силу. Например, капитаны судов | с момента вступления в должность приобретают специальную ' правосубъектность — способность стать участниками целого комплекса регулятивных уголовно-правовых отношений (ст. 263, 270 I УК РФ). Однако чтобы капитан конкретного судна стал участником | этих правоотношений, требуется наступление целого ряда дополни-! тельных условий, связанных с характером регулируемых правом \ общественных отношений, например, выход судна с места стоянки | (ст. 263 УК РФ), встреча судна с гибнущими на море или на ином водном 5 пути людьми (ст. 270 УК РФ). Другими словами, если на глазах ^капитана российского судна где-то на море гибнут люди, то он — и |только он один, а не все капитаны российских судов — выступает как 1субъект регулятивного уголовно-правового отношения, даже, ; разумеется, если он, спасая людей, меньше всего думает об этом.

С одной стороны, близость понятий «субъектуголовного права» и «сторона уголовного правоотношения», а с другой — потребность теории и практики в четком определении участников регулятивных ; уголовно-правовых отношений, по-видимому, явились причиной того, 'что в литературе специфика субъектного состава регулятивного :• уголовно-правового отношения стала связываться не с особенностями I правового положения граждан как участников таких правоотношений, I а с нравственной, психологической характеристикой этих лиц.

Тезис о том, что субъектом регулятивных уголовно-правовых | отношений являются только лица с антисоциальной установкой, или |так называемые неустойчивые члены общества, впервые был выдвинут в 1955 г.101 «Было бы нелепо, — писал Н. Г. Александров, — всех лиц считать потенциальными правонарушителями и прямо на каждого гражданина возлагать юридическую обязанность не совершать

100 Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. С. 116.

101 Александров Н. Г. Законность и правоотношения в советском обществе. М., 11955. С. 89—90; ДагелъП. С. Место уголовного права в системе советского права // |Проблемы советского государства и права. М., 1974. С. 4—6; Тоболкин П. С. Социальная (обусловленность уголовно-правовых норм. Свердловск, 1983. С. 27.

141

140

запрещенных действий».102 Этот аргумент является едва ли не един­ственным в традиционном споре об адресатах уголовно-правовых норм, в частности, когда речь идет об уголовно-правовых отношениях.103 Так, например, по мнению О. Э. Лейста, запретительные нормы адресованы не всякому и каждому, а тем лицам, которые склонны к совершению противоправных деяний и воздерживаются от них из боязни санкций. Поэтому в уголовном кодексе большинство запретов обозначаются не как предписания, а как указания на наказуемость определенных деяний.104 Опасения обидеть добропорядочных граждан излишни. Во-первых, в соответствии со ст. 19 Конституции РФ все граждане равны перед законом, а сам закон имеет одинаковый масштаб для разных людей, выполняющих одинаковые социальные роли. Во-вторых, если быть последовательным в защите указанной позиции, трудо-правовая обязанность добросовестно выполнять должностные обязанности адресована не всем должностным лицам, а только потенциальным бездельникам; возвращать долги (гражданско-правовая обязанность) должен не каждый, а только недобросовестный должник. В-третьих, если признать, что только от личного усмотрения человека зависит нормативность требования, то и тогда неясно, как рассортировать граждан на две или три10' группы, в одной из которых находились бы только потенциальные нарушители. Поэтому, не следует ставить знак равенства между тем, кому адресована уголовно-правовая норма, и тем, как она воспринимается адресатом, т. е. «подменять вопрос о функции права регулировать поведение людей, воздействуя на их позиции, вопросом о реальной роли права в мотивации этого поведения».106 Именно так поступает Н. В. Кузнецова, когда пишет: «Уголовно-правовые отношения возникают с момента официального вступления закона в силу, когда он уже начинает оказывать сознательно-психологическое влияние на тех неустойчивых граждан, которые воздерживаются от совершения преступления исключительно из-за угрозы наказания»

107

102 Александров Н. Г. Законность и правоотношения в советском обществе. С. 89-90.

103 КучинскийВ. А. Личность, свобода, право. М., 1978. С. 144; Ушаков А. В. Норма, статья, состав преступления// Уголовно-правовые и процессуальные гарантии защиты конституционных прав граждан. Калинин, 1980. С. 20.

104 Теория государства и права.../ Под ред. М. Н. Марченко. С. 375. — См. также: Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть... С. 8; Учебник уголовного права. Общая часть/ Под ред. В. Н. Кудрявцева, А. В. Наумова. М., 1996. С. 7.

ш Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть... С. 6-7.

106 Бойцов А. И. Действие уголовного закона во времени и пространстве. С. 17.

107 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1 / Под ред. Н. В. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. М., 1999. С. 2.

Добросовестный гражданин видит в норме утверждение долж­ного, естественного для него лично и разумного для всех, ее диспозитивность он воспринимает так: «нельзя никому, значит, и мне ». И если в его личном выборе варианта поведения он не нуждается в помощи со стороны уголовно-правовой нормы, то она не обесцени­вается в его глазах, так как по крайней мере дает ему право всегда и везде требовать ее выполнения. Заметим также, что распространение предложенной Н. Г. Александровым концепции субъекта уголовно-правовых отношений на правоотношения, складывающиеся на основе дозволяющих и обязывающих норм других отраслей права, может привести только к одному выводу — субъектами правоотношения могут быть лишь лица с антисоциальными свойствами, способные своими действиями выйти за рамки дозволенного, не выполнить предписанное, совершить запрещенное. Неправомерность такого вывода очевидна.

Следует подчеркнуть, что вторым субъектом уголовного права и, соответственно, регулятивного уголовно-правового отношения всегда выступает государство. Именно оно посредством издания уголовно-правовых норм предписывает желаемый вариант поведения второго субъекта — гражданина, возлагая на него обязанности совершать активные действия, запрещая общественно-опасное поведение и дозволяя общественно полезное. В то же время, являясь субъектом регулятивных уголовно-правовых отношений, государство само выступает в качестве носителя соответствующих прав и обязанностей, корреспондирующих правам и обязанностям другого субъекта правоотношения. Так, обязанности гражданина не нарушать требования уголовно-правовых норм корреспондирует право государства требовать от субъекта должного поведения и в случае нарушения юридической нормы применить меры принудительного воздействия к виновному лицу. Праву гражданина поступать так, как ему будет угодно, не нарушая уголовно-правовых запретов и велений, корреспондирует обязанность государства не применять меры принудительного воздействия к таким лицам. Связь указанных прав и обязанностей и представляет собой юридическое содержание регулятивного уголовного правоотношения.

142

143