§ 2. Основания возникновения регулятивных правоотношений

Юридические формы всегда имеют под собой социальную основу, и регулятивные уголовно-правовые отношения не составляют исключения из этого правила. В самом общем виде ее образует общественный порядок, т. е. система упрочившихся, регулярных, постоянно воспроизводящихся общественных отношений, образу­ющих в совокупности социальный организм.

В свою очередь основу понимаемого таким образом обще­ственного порядка составляет система исторически сложившегося разделения общественного труда и иных социальных функций, связанных между собой неразрывной сетью общественных отношений. • Именно благодаря ее наличию не только предприниматель и наемный работник, начальник и его подчиненный, но и дипломат и сапожник, {священник и милиционер, учитель и капитан дальнего плавания, даже ^преступник со всем множеством его потенциальных жертв, выполняя |Свои функции и обмениваясь деятельностью, оказываются увязанными |* сложнейшую социальную целостность.

В условиях современного открытого общества39 эта сеть общественных связей предстает перед массой индивидов в виде

38 Прохоров В. С. Преступление и ответственность. С. 86-88; Тарбагаев А. Н. рнятие и цели уголовной ответственности. Красноярск, 1987. С. 11—20; Разгильдиев Б. Т. ловно-правовые отношения и реализация ими задач уголовного права РФ. Саратов, 95. С. 29-31.

39 Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1. М., 1992. С. 213 и др.; Шпек Ф. А. Дорога к рабству. М., 1992.

115

114

множества безличностных социальных позиций, за каждой из которых «закреплена» конкретная общественно полезная функция. Ее-то и должен выполнять занявший данную социальную позицию индивид. При этом открытому обществу безразлично, кто конкретно заместит ту или иную позицию, но занятыми должны оказаться все позиции. Иначе социальный организм не сможет нормально функционировать. При таких условиях выполнение каждым своих функциональных обязанностей, обусловленных местом индивида и коллективного образования в системе разделения общественного труда и социальных функций, является общественной необходимостью и социальным долгом каждого индивида, поскольку он — существо изначально коллективное. Как правильно отмечалось в литературе, выполняя свою функцию, он включается в систему всеобщего обмена, и то, что он произвел, после реализации на рынке возвращается к нему в виде как раз тех товаров и услуг, которые ему необходимы. Выпадение какого-либо субъекта, товара или его деятельности из этой системы может вызвать сбой в ее функционировании, в результате которого пострадают все включенные в нее индивиды. Вот почему каждый субъект ответствен за выполнение своей функции.

В подобной ситуации регулирование поведения социализи­рованных индивидов неизбежно становится коллективным делом всего общества, а следовательно, и делом государства, вследствие чего социальный долг трансформируется в государственную обязанность. Стало быть, этот феномен приобрел такие свойства, которые объективно требуют его юридического оформления. Отношения между индивидом, занимающим определенное место в социальной структуре, и государством, эту структуру представляющим, стано­вятся правоотношениями. Может быть, правы те, кто включает такого рода отношение в понятие правосубъектности.

При этом данное отношение еще четко не определяет функци­ональные обязанности, связанные с конкретной социальной позицией субъекта и предусматриваемые юридическими нормами той или иной отрасли права. В регулятивном правовом отношении речь идет о юридической обязанности соблюдать юридические обязанности, устанавливаемые отраслевыми правилами поведения. И только когда конкретные обязанности установлены нормами уголовного права, мы говорим об уголовном регулятивном отношении.

Наиболее распространенным среди сторонников признания реальности регулятивных уголовно-правовых отношений является мнение о том,что само издание уголовного закона есть уже юридический факт, порождающий правовые отношения. «Уголовно-

116

правовые отношения позитивного характера возникают с момента вступления в силу уголовного закона, — считает В. С. Зеленский. — Момент их возникновения совпадает с началом действия закона, т. е. запретов государства, выраженных в уголовном законе ».'ю По существу, на такой же позиции стоят М. И. Ковалев, В. А. Номоконов, 3. А. Асте-миров, Т. В. Кленова, А. В. Наумов, Г. И. Начкебия с той лишь разницей, что они называют эти отношения не охранительными, общерегуля­тивными, регулятивно-охранительными, общепредупредительными, а регулятивными."11

Возникновение регулятивных уголовно-правовых отношений основано на уголовном законе, но не происходит прямо и непосред­ственно в момент его вступления в силу. Вступление в силу уголовного закона означает начало его действия, создает юридическую возмож­ность возникновения, изменения и прекращения уголовно-правового отношения. Однако сама норма уголовного права не может выступать как юридический факт, на основании которого абстрактная связь предусмотренных уголовно-правовой нормой прав и обязанностей абстрактных субъектов превращается в конкретную, реальную связь. Норма права лишь указывает на те конкретные жизненные ситуации, при наличии которых абстрактная возможность возникновения уголовно-правовых отношений реализуется. «Ни одно юридическое последствие непосредственно из нормы права не вытекает, везде необходимы юридические факты — конкретные жизненные обстоятель­ства, предусмотренные юридическими нормами».42

Так, например, норма, устанавливающая уголовную ответ­ственность граждан Российской Федерации, иностранных граждан и лиц без гражданства за уклонение от уплаты налога или страхового взноса в государственные внебюджетные фонды (ст. 198 УК РФ), создает абстрактную возможность возникновения уголовных |:> Правоотношений с момента вступления ее в законную силу. Превра­титься в действительность эта возможность может только с наступ-

40 Зеленецкий В. С. Специфика уголовно-правовых отношений и их роль |в системе советского уголовного процесса // Вопросы взаимосвязи уголовного права |]й процесса. Калинин, 1988. С. 60.

41 Номоконов В. А. Преступное поведение: детерминизм и ответственность. ВВладивосток, 1989. С. 123; Астемиров 3. А, Проблемы теории уголовной ответственности 'наказания. Махачкала, 1987. С. 48; Кленова Т. В. Содержание и форма уголовно-правовой ормы// Основания и порядок реализации уголовной ответственности. Куйбышев, 1989. . 45; Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть... С. 9; Начкебия Г. И. редмет уголовного права. Тбилиси, 1997. С. 245.

•" Алексеев С. С. Общая теория права: Курс лекций: В 2 т. Т. 2. М., 1982. С. 164.

117

лением предусмотренного нормой юридического факта — начала течения срока представления декларации о доходах в государственную налоговую инспекцию.

Сказанное позволило нам в свое время утверждать, что необходимо различать вопросы действия уголовного закона во времени и реализацию закона в правоотношении.43 В противном случае можно прийти к ошибочному выводу, что законы, определяющие уголовную ответственность за деяния, совершенные в особых условиях (война, стихийные бедствия), вступив в силу, не действуют до наступления указанных в законе обстоятельств и теряют силу с их устранением (изменением)/'1 или, переоценивая значение факта принятия уголовного закона, утверждать, что общественные отношения, образующие предмет уголовного права, не существуют до издания уголовно-правовой нормы. Так, по мнению некоторых криминалистов, «предметом уголовно-правового регулирования являются... общественные отношения, возникающие в связи с уголовно-правовым запретом, содержащимся в нормах уголовного права ».45 Наша позиция нашла поддержку в юридической литературе.46 При этом А. И. Бойцов подметил очень важный момент. Временной разрыв между действием уголовного закона во времени и реализацией закона в правоотношении «необходим для ознакомления и усвоения законоположений его адресатами (гражданами и работниками правоохранительных органов), а также для проведения 'в случае необходимости подготовительных мероприятий к его применению».47 Однако отмеченная взаимосвязь социальных (предмет правового регулирования) и юридических (уголовно-правовая норма) пред-

"ПрохоровВ. С.,КропачевН. М., Тарбагаев А. Я. Механизм уголовно-правового регулирования: Норма, правоотношение, ответственность. Красноярск, 1989. С. 69.

44 Шаргородский М. Д. Уголовный закон. М., 1948. С. 232; Курс советского уголовного права: В 5 т. Т. 1 / Под ред. Н. А. Беляева, М. Д. Шаргородского. Л., 1968. С. 104-105.

45 Волков Б. С., АевшинА. И., Лысов М. Д. и др. Учебник и наука уголовного права // Сов. государство и право. 1971. № 3. С. 145-146.

* Гаверов Г. С., Звечаровский И. Э. — Рец. на кн.: Прохоров В. С., Кропачев Я. М., Тарбагаев А. Я. Механизм уголовно-правового регулирования... // Проблемы совершенствования законодательства о борьбе с преступностью. Иркутск, 1991. С. 161; ЖаяинскийА. Э., Кондратов П. Е. — Рец. на кн.: Прохорове. С., Кропачев Н. М., Тарбагаев А. Я. Механизм уголовно-правового регулирования... // Сов. государство и право. 1990. № 8. С. 148; Бойцов А. И. Действие уголовного закона во времени и пространстве. СПб., 1995. С. Ъ^Звечаровский И. Э. Уголовная ответственность. Иркутск, 1992. С. 8.

47 Бойцов А. И. Действие уголовного закона во времени и пространстве. С. 65.

^посылок возникновения уголовного правоотношения не единственна. I Как правило, уголовно-правовая форма придается уже сложившимся ^общественным отношениям, которые существуют до и помимо [уголовно-правовой формы. Поэтому моменты вступления в силу (закона и возникновения уголовного правоотношения внешне [совпадают. Например, отношения по поводу порядка пользования {Транспортными средствами существовали задолго до введения в 1965 г. » ст. 212-1УК РСФСР. Предметом уголовно-правового регулирования 'они стали лишь после того, как в законе были закреплены основания ' для борьбы с общественно опасными нарушениями этих общественных

отношений. Отсутствие в уголовном законе указанной статьи

приводило к незаконному возрождению института аналогии. : Так, в одних случаях угон транспортных средств квалифицировался ;; Как хулиганство, в других — как кража или самоуправство.48 В УК РФ

1996 г. уточнен объект этого преступления и данная статья помещена

в главу «Преступления против собственности».

Правда, нередко и после издания уголовного закона уголовные ^правоотношения реально не существуют, а лишь могут возникнуть »(см., например, ст. 195,356 УК РФ), в некоторых же случаях даже при ) наличии соответствующих уголовно-правовых норм правоотношения ^вообще не могут возникнуть. Например, ст. 186 УК РСФСР 1926 г., .Предусматривающая уголовную ответственность за нарушение правил > о гербовом сборе, утратила силу (1 января 1961 г.) вместе с УК РСФСР : 1926 г., фактическое же прекращение тех отношений, при наличии г которых возможно было возникновение уголовно-правовых отно-' шений, произошло в 1930 г. с отменой гербового сбора.

Следует учитывать, что даже тогда, когда возникновение 1 регулятивного уголовно-правового отношения (связанного с обязан-! Иость не совершать то или иное преступление) зависит лишь от факта [.нахождения лица в пределах юрисдикции государства, как правило, |имеет место временной задел между вступлением уголовного закона |в силу и появлением конкретного уголовно-правового отношения. |Для того чтобы стать субъектом правоотношения, лицо должно, |например, достигнуть определенного возраста или получить ^^определенный социальный статус. Причем и в том, и в другом случаях ^фактическая ситуация будет иметь юридическое значение (значение {юридического факта) в зависимости от того, в каком месте и в какое Время эта ситуация сложилась. Поэтому можно лишь отчасти ^согласиться с А. И. Бойцовым, который считает, что «простран-

48 Курс советского уголовного права. Т. 5 / Под ред. Н. А. Беляева. Л., 1981. С. 103.

119

118

ственно-темпоральные предписания не имеют и не могут иметь самостоятельного значения в качестве нормативного регулятора общественных отношений, поскольку, отвечая на вопрос, какой закон надо применить к этим отношениям, не содержит ответа на вопрос, как они регулируются».4'

В действительности пространственно-темпоральные пред­писания имеют самостоятельное значение в механизме уголовно-правового регулирования, поскольку, во-первых, очерчивают границы предмета уголовно-правового регулирования, и во-вторых, дают ответ на вопрос, когда могло возникнуть или прекратиться уголовное правоотношение, когда произошла трансформация его содержания.

Для обеспечения презумпции знания закона в современных условиях А. И. Бойцов предложил целую систему мер: «а) гласность в подготовке законопроектов и принятии законов; б) опубликование принятых законов; в) установление между временем опубликования закона и его вступлением в силу определенного срока, достаточного для ознакомления с ним; г) доступность правовой информации с точки зрения ясности, однозначности, определенности языка и стилистики; д) своевременное поступление информации о результатах применения закона».50 Эту систему мер, безусловно, можно дополнить. В частности, нам представляется обоснованным дополнить УК РФ специальной главой, посвященной терминам, встречающимся в уголовном законе.

Обосновано ли действие в современном уголовном праве презумпции правознакомства? Возможно, презумпция право-знакомства действительно является первой юридической презумпцией в истории права. Вместе с тем, во-первых, истории права известен факт действия прямо противоположного правила (а не презумпции): запрета знания (ознакомления) закона;51 во-вторых, требование знания закона фактически означает знание содержания бланкетных норм и постановлений пленума Верховного Суда; в-третьих,

49 Бойцов А. И. Действие уголовного закона во времени и пространстве. С. 33.

50 Там же. С. 65-66.

51 История государства и права зарубежных стран. М., 1996. Т. 1. С. 446; Т. 2. С. 698. — Например, в Японии знание закона считалось в свое время привилегией избранных. Действовал принцип: «следует выполнять, а не знать». Кодекс 1742 г. хранился в тайне от населения, к нему имели доступ лишь три высших чиновника правительства — бакуфу (бугё). Аналогичная ситуация сложилась с УК КНР 1957 г. «Проект уголовного кодекса КНР, рекомендованный в 1957 г. сессией ВСНП, для опытного (курсив наш. — Авт.) применения никогда не публиковался и был, по сути дела, закрытой инструкцией для судебных работников, которой определялся и порядок рассмотрения дел в суде».

120

['презумпция правознакомства предполагает знание не только писаного [права, но и права неписаного, например, мнения специалистов по тому [или иному вопросу (например, что считать порнографическим \ предметом), сложившейся практики при толковании оценочных [понятий и т.п.; в-четвертых, и это главное, поговорка «незнание I закона не освобождает от ответственности» — вовсе не юридическая |презумпция, а юридическая фикция, т. е. юридический прием, Противоречащий конкретной естественной реальности, однако используемый для достижения юридических последствий. Следует согласиться с А. И. Бойцовым, что рассматриваемая фикция (по термино­логии А. И. Бойцова — «презумпция») сыграла важную роль на , определенном этапе развития уголовного права. Однако в настоящее время, когда это «правило» является фикцией даже для самих •' правоприменителей, от него, безусловно, необходимо отказаться.52

Итак, ни существование отношений, требующих уголовно-: правового регулирования, ни вступление в силу уголовного закона еще не означает возникновения регулятивных уголовно-правовых отношений. Непосредственным основанием возникновения уголовных правоотношений могут выступать только юридические факты, т. е. конкретные жизненные ситуации, существование которых преду­смотрено гипотезой правовой нормы.

Нормы уголовного права четко указывают на юридические факты, влекущие за собой возникновение уголовных правоотношений. Так, например, условием действия запрета, содержащегося в ч. 2 ст. 157 УК РФ, является наличие решения суда об уплате средств на содержание нетрудоспособных родителей. Гипотеза уголовно-правовой нормы, предусматривающей уголовную ответственность за неоказание помощи лицу, находящемуся в опасном для жизни или | здоровья состоянии (ст. 125 УК РФ), предусматривает наличие целой группы условий: 1) лицо находится в опасном для жизни или здоровья состоянии; 2) лицо лишено возможности принять меры к само­сохранению по малолетству, старости, болезни или вследствие своей беспомощности; 3) лицо имеет возможность оказать помощь; 4) лицо обязано заботиться о человеке, находящемся в опасном положении, либо само поставило его в опасное для жизни состояние.

Подобный анализ гипотезы уголовно-правовой нормы позволяет установить пробелы и противоречия в уголовном законодательстве.

52 Аналогичное предложение уже высказывалось в юридической литературе (см., напр.: Якушин В. А. Проблемы субъективного вменения в уголовном праве: Автореф. докт. дисс. М., 1998. С. 48).

121

Так, рассматриваемая гипотеза имеет явный пробел. Законодатель в новом УК РФ, с одной стороны, расширил объект посягательства, поставил под защиту не только жизнь, но и здоровье человека, с другой — забыл упомянуть о здоровье человека, когда характе­ризовал один из признаков юридического факта, порождающего регулятивное уголовное правоотношение: «сам поставил его в опасное для жизни состояние».

В теории права гипотезы правовых норм в зависимости от точности изложенных в них условий реализации подразделяют на определенные и относительно определенные." По мнению Л. И. Спири­донова, существуют также абсолютно неопределенные гипотезы. Такая гипотеза «встречается тогда, когда сама норма не включает определений фактов, обусловливающих ее применение. Она пре­доставляет какому-нибудь органу власти делать это самому "в необхо­димых случаях". В чем заключаются названные "необходимые случаи", никоим образом не раскрывается».54

Абсолютно неопределенная гипотеза (независимо от того, о каких правоотношениях идет речь) — это гипотеза не нормы права, а «нормы» произвола. Так, именно абсолютно неопределенная гипотеза была свойственна уголовно-правовой норме УК РСФСР (ст. 96), адресовавшей запрет совершать «мелкоехищение» «лицу, к которому по обстоятельствам дела не могут быть применены меры обществен­ного воздействия». Современное уголовное право, предполагающее ограничение всевластия государства правом, в основном отказалось от подобного рода гипотез.

В число определенных гипотез, по-видимому, следует включить гипотезы большинства уголовно-правовых норм, предписывающих совершение активных действий. В относительно определенных гипотезах законодатель использует оценочные понятия для описания условий действия норм, чем возлагает на правоприменительные органы обязанность решать в каждом конкретном случае вопрос о наличии либо отсутствии этих условий. Однако чтобы такие гипотезы не затрудняли правоприменительную деятельность и не вели к свободному истолкованию ее правоохранительными органами, им всегда сопутствуют иные ограничивающие их применение опреде­ленные гипотезы." Так, гипотеза уголовно-правовой нормы, устанавливающей уголовную ответственность за неоказание капи-

таном судна помощи терпящим бедствие (ст. 270 УК РФ), состоит как бы из двух частей: 1) если люди гибнут на море или на ином водном пути (определенная гипотеза); 2) если капитан судна может оказать помощь этим людям без серьезной опасности для своего судна, его экипажа и пассажиров (относительно определенная гипотеза).

Многие вопросы теории и практики уголовного права связаны с установлением наличия (отсутствия) юридических фактов, влекущих возникновение (изменение) регулятивных уголовно-правовых отношений.

Например, спорным является вопрос о видах превышения пределов необходимой обороны. Так, пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 16 августа 1984 г. назвал четыре вида превышения пределов необходимой обороны: чрезмерную, несвоевременную оборону, превышение мер по задержанию лица, совершившего преступление, и причинение тяжкого вреда при мнимой обороне, недопустимого в условиях отражения действительного посягатель­ства. В учебной литературе в отдельных случаях превышением пределов необходимой обороны также признается как запоздалость защиты, так и ее несоразмерность.'6 Большинство юристов, на наш взгляд, правильно считают, что не может иметь место превышение пределов необходимой обороны во времени. «Превысить пределы необходимой обороны возможно лишь при защите, при отражении или пресечении посягательства, — пишет В. И. Ткаченко. — Если посягательство еще не началось или уже окончилось, то нет того, ; против чего допустима оборона. В этой связи нельзя превысить то, чего нет».57

Реализация права на необходимую оборону в правомерном ; поведении возможна только в период существования регулятивных [уголовно-правовых отношений. Анализ нормативного материала, • содержащегося в ст. 30, 31,37 УК РФ, позволяет сделать вывод о том, 1;что уголовно-правовые отношения необходимой обороны возникают |С момента совершения преступления (приготовления, покушения) и [Продолжаются до момента фактического или предполагаемого ^обороняющимся) окончания посягательства. Именно в этих пределах 1*0 времени и допускается реализация права на необходимую оборону: |1) в активном правомерном поведении, посредством защиты интересов Личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых

" Теория государства и права. С. 278.

54 Спиридонов Л. И. Теория государства и права: Курс лекций. СПб., 1995. С. 156.

" Там же.

" Уголовное право. Общая часть.../ Под ред. Н. И. Ветрова, Ю. И. Ляпунова. С. 376. " Уголовноеъраао России. Общая часть: Учебник/ Отв. ред. Б. В. Здравомыслов. ,1996. С. 311.

122

123

законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства путем причинения посягающему вреда, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны; 2) в пассивном правомерном поведении посредством отказа (бездействия) лица от использования своего права.58 Поэтому следует согласиться с А. И. Санталовым, что «выражения "несвоевременная оборона", "запоздалая оборона" внутренне противоречивы. Более точным было бы выражение "действие, запоздалое для обороны"».59

А. И. Бойцов считает, что гипотезы в большинстве уголовно-правовых норм носят общий характер.60 Представляется, что это не совсем так. Точнее будет сказать, что для возникновения регуля­тивного уголовного правоотношения необходимо наступление нескольких фактов, характеризующих конкретную жизненную ситуацию, возникающую в определенной области общественной жизни (например, состояние в гражданстве, достижение опре­деленного возраста, вменяемость, служба в Вооруженных Силах РФ). Причем поскольку отдельные факты хотя и взаимосвязаны друг с другом, однако различаются и по характеру, и по времени их наступления, постольку они, как правило, предусматриваются в нескольких правовых нормах. З.Д.Иванова отмечает, что «суще­ствуют юридические факты, являющиеся общими, обязательными элементами для многих фактических составов, и предусматриваются они общей гипотезой. Если это имеет место в определенной сфере общественных отношений, то указание на необходимость такого элемента как бы выносится за скобки и содержится часто в Общей части той или иной отрасли права >>.61

Именно это и происходит с гипотезами многих норм уголовного права, которые обычно состоят только из положений, преду­смотренных в статьях Общей части УК РФ, причем роль гипотезы выполняют почти все положения данных статей. Однако, пожалуй, не меньше уголовно-правовых норм, где предусмотрен сложный фактический состав, образующий необходимое условие действия ее

" На наш взгляд, следует согласиться с В. Н. Кудрявцевым, который считает, что отказ от использования своих прав, предусмотренных диспозитивными нормами, следует относить к правомерному поведению (см.: Кудрявцев В. Н. Правовое поведение: норма и патология. М., 1982. С. 137).

" Курс советского уголовного права. Т. 1 / Под ред. Н. А. Беляева, М. Д. Шарго-родского. С. 487.

60 Бойцов А. И. Понятие уголовной ответственности// Вести. ЛГУ. 1981. № 17. С. 120.

" Иванова 3. Д. Юридические факты и возникновение субъективных прав граждан// Сов. государство и право. 1980. № 2. С. 34.

запрета, — таковыми, кроме общих, являются признаки специального субъекта и те особые обстоятельства места (например, оккупи­рованная территория, море или иной водный путь, поле боя и т. п.) и времени (например, военных действий), которые фигурируют при , обрисовке преступления в статьях Особенной части УК РФ. Сказанное позволяет не согласиться с Л. И. Спиридоновым, который, смешивая норму уголовного права и статью закона, рассматривает как самостоятельный вид норм нормы Особенной части УК."

Важным свойством юридических фактов, предусмотренных в гипотезах уголовно-правовых норм, является их конкретность. Б. А. Куриное справедливо отмечает: «Государство не может устанавливать обязанность того или иного правила или катего­рический запрет того или иного образа поведения, не оговорив, не предусмотрев тех условий, при которых должно и возможно выполнение этого правила».63 Если в диспозиции правовой нормы сформулирована модель поведения субъекта в конкретной жизненной ситуации, то в гипотезе описывается сама ситуация, при наличии, наступлении которой это правило подлежит реализации. Поэтому юридические факты могут выполнять свою задачу — «включать» механизм решения социальной ситуации — лишь в том случае, если они обладают, как образно замечает В. Б. Исаков, достаточной «различительной способностью ».64

Юридические факты, предусмотренные в уголовно-правовой норме, имеют четкие пространственно-временные рамки, очерченные в гипотезе нормы, — в этом и заключается их конкретность. К условиям, характеризующим ситуацию, относятся: 1) время — несколько минут (например, при столкновении судов — ст. 263 УК РФ) или довольно значительное время (например, при планировании, подготовке, развязывании и ведении агрессивной войны — ст. 353 УК РФ); 2) место — небольшое пространство (например, при нарушении правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств — ст. 264 УК РФ) или большая территория (например, при уничтожении или повреждении лесов — ст. 261 УК РФ); 3) взаимоотношения субъектов с другими лицами (например, состояние родства, опеки, попечительства — ст. 156, 157, УК РФ) и т. д. Это значит, что, во-первых, гипотеза уголовно-правовой нормы, как и гипотеза любой предписывающей правовой нормы, по терминологии Е. К. Нурпеисова,

61 Спиридонов Л. И. Теория государства и права... С. 155, 157. " Куринов Б. А. Научные основы квалификации преступлений. М., 1984. С. 45. " Исаков В. Б. Правовое регулирование и юридические факты// Правоведение. 1980. № 5. С. 35.

125

124

осуществляет ситуационную «привязку» модели правомерного поведения;6' во-вторых, если гипотезы уголовно-правовых норм могут быть простыми и сложными, определенными и относительно опреде­ленными, то юридические факты, предусмотренные гипотезами, всегда строго конкретны; в-третьих, для возникновения регулятивного уголовного правоотношения не требуется ничего иного, кроме нормы и юридического факта, ею предусмотренного, и что такое право­отношение не «абстрактно», не «вообще» и т. п., а также вполне конкретно.

Следующим важным свойством юридических фактов, преду­смотренных в гипотезах уголовно-правовых норм, является их типич­ность. Право может формулировать модель поведения субъектов в конкретной жизненной ситуации лишь в том случае, если и ситуация, и поведение поддаются типизации, т. е. «если во множестве чем-то различных, а в чем-то повторяющихся ситуаций от людей требуются в принципе одинаковые по содержанию действия (или воздержание от таковых)».66 Регулируя, например, отношения необходимой обороны, нормы уголовного права, предусматривая многообразие проявлений этих отношений в конкретной деятельности людей, имеют в виду лишь их типичные особенности. Так, учитывая, что в случаях душевного волнения, вызванного нападением, его внезапностью, обороняющийся не всегда в состоянии точно взвесить характер опасности и избрать соразмерные средства защиты, закон признает превышением пределов необходимой обороны только умышленные действия, явно не соответствующие характеру и степени общественной опасности посягательства.

Отграничивая юридически значимые ситуации от сходных социальных обстоятельств, гипотезы уголовно-правовых норм содержат лишь их типичные черты. Так, например, уголовный закон предусматривает, что каждый факт встречи на море или ином водном пути судна с людьми, терпящими бедствие, влечет для капитана судна правовые последствия в виде вступления в регулятивное уголовно-правовое отношение (ст. 270 УК РФ). В то же время каждое реальное уголовно-правовое отношение связано со строго конкретной жизненной ситуацией (фактом) — фактом встречи конкретного судна с конкретными людьми, терпящими бедствие на море или ином водном пути. Ситуация характеризуется также тем, что помощь людям может быть оказана без серьезной опасности для своего судна, его экипажа

и пассажиров. В случае наступления такой ситуации на капитана судна возлагается обязанность оказать помощь (ст. 270 УК РФ). Соответ­ственно, реализация этой обязанности капитаном судна свидетельствует о том, что механизм уголовно-правового регулирования достиг следующего этапа, в ходе которого субъекты уголовно-правового ; отношения используют и исполняют гарантированные законом права и обязанности. Подобный анализ гипотезы уголовно-правовой нормы ,' позволяет установить, все ли типичные черты юридически значимых ситуаций отражены в ней. Например, рассматриваемая гипотеза почему-то не фиксирует такую юридически значимую ситуацию, когда терпят бедствие не люди, а, например, животные, оставленные людьми на борту судна.

Изложенное позволило в свое время утверждать, что регуля-I тивные уголовно-правовые отношения возникают с наступлением 'типичных, конкретных, юридически значимых ситуаций, преду-; смотренных гипотезой уголовно-правовой нормы. Эти ситуации ^складываются в самых различных областях общественной жизни. | Разрешая их, уголовное право тем самым осуществляет регулирование Общественных отношений. С возникновением конкретных жизненных |1ситуаций правовая норма начинает выполнять свою социальную роль: множества человеческих поступков устанавливает тот порядок, |%оторый был смоделирован законодателем в правовой норме.67

Данная позиция нашла определенную поддержку в юридической |«итературе. Так, А. М. Ораздурдыев считает, что «юридическим ^фактом возникновения правоотношений с пассивными обязанностями ||убъектов является сложный фактический состав действия и событий: Ьействия — придания закону, содержащему запрет на совершение Iпреступления, юридической силы и события — наступление уголовной правоспособности лица, т. е., во-первых, достижение им возраста эловной ответственности и, во-вторых, наличие у него юридической «еняемости, т. е. способности отдавать отчет своим действиям и руководить ими».68 И. Э. Звечаровский, соглашаясь с нами, пишет, что розраст и вменяемость лежат в основе всех уголовно-правовых апретов, порождающих регулятивные правоотношения. Однако ряде случаев возникновение таких правоотношений зависит от |Яступления дополнительных обстоятельств — юридических фактов: эенного времени, момента объявления войны или фактического

" Нурпеисов Е. К. Психология правомерного поведения. С. 23. № Дробнщкий О. Г. Понятие морали. М., 1974. С. 242-243.

" Прохоров В. С., Кропачев Н. М., Тарбагаев А. Н. Механизм уголовно-авового регулирования... С. 75.

66 Ораздурдыев А. М. Введение в Общую часть уголовного права. Ашхабад, 1990. С. 22.

127

126

начала военных действий, вынесения решения суда об уплате средств на содержание нетрудоспособных родителей, момента столкновения судов, от признаков, характеризующих личность (гражданство, должностное положение, отношение к воинской службе).69

Аналогичное мнение высказывали Г. И. Начкебия, В. В. Пох-мелкин, А. А. Чистяков и др.70 Назначение регулятивных уголовных правоотношений названные авторы видят в «предотвращении преступ­ных посягательств»,71 в «добровольной реализации уголовной ответ­ственности»,72 в «предупреждении преступлений»73 и т. д. Так, по мнению Г. И. Начкебия, с момента вступления уголовного закона в силу «каждый деликтоспособный член общества становится обязанным в обстановке позитивной ответственности перед государством исполнить требования норм уголовного права. Путем осуществления этих требований через правомерное поведение создается правопорядок, так как уголовно-правовые отношения представляют собой специально-юридические способы предупреждения преступлений».74

С точки зрения отстаиваемого в настоящей работе подхода такое понимание социального назначения уголовного права представляется неверным. Позитивная роль современного уголовного права вовсе не сводится (как считает, например, В. В. Похмелкин) к совокупности обязанностей не совершать преступления, реализующиеся в форме добровольного соблюдения данных обязанностей.75 В действи­тельности уголовное право не только обрисовывает (устанавливает) обязанности лица не совершать общественно опасные деяния, но и закрепляет субъективное право лица требовать неприменения к нему мер уголовно-правового воздействия в ситуации, когда основания для применения таких мер отсутствуют. Другое дело, что эту функцию уголовное право начинает выполнять лишь на современном этапе его

развития.

Четкое законодательное определение всех признаков преступ­ления (возраст уголовной ответственности, вменяемость, вина и т. д.),

" Звечаровский И. Э. Уголовная ответственность. С. 8.

70 Начкебия Г. И. Предмет науки уголовного права: Автореф. докт. дисс. Тбилиси, 1997. С. 45; Похмелкин В. В. Социальная справедливость и уголовная ответственность. Красноярск, 1990. С. 67; Чистяков А. А. Элементы основания уголовной ответственности: Автореф. канд. дисс. Рязань, 1993. С. 18.

71 Ораздурдыев А, М. Введение в Общую часть уголовного права. С. 20.

72 Похмелкин В. В. Социальная справедливость и уголовная ответственность. С. 67.

73 Начкебия Г. И. Предмет науки уголовного права... С. 45.

74 Там же.

75 Похмелкин В. В. Социальная справедливость и уголовная ответственность. С. 71.

128

обстоятельств, исключающих уголовную ответственность, закреп­ление правила «уголовный закон обратной силы не имеет » и, наконец, отказ от аналогии и провозглашение принципа «нет преступления без указания о том в законе» — это те условия, при выполнении которых уголовный закон постепенно перестает быть оружием в руках государства, занесенным над любым и каждым, и превращается в свод правил поведения, которые обязаны выполнять не только человек (гражданин, подданный), но и правоприменитель, а в конечном счете и законодатель. Лишь в этом случае уголовное законодательство способно гарантировать право любого и каждого на свободу и неприкосновенность от необоснованного (незаконного) применения мер уголовно-правового воздействия. Слова «право любого и каждого» подчеркнем особо.

В этой связи представляется неверным как утверждение о том, что невиновный, осужденный вследствие ошибки или сознательных противозаконных действий работников правоохранительных органов, не является субъектом охранительных правоотношений, так и ^признание такого лица субъектом охранительных правоотношений. I Например, по мнению В. В. Похмелкина, невиновный, подвергнутый •уголовному наказанию, выступает фактическим, но не надлежащим г субъектом специальных уголовно-правовых отношений, возникающих результате совершения преступления, и его оправдание означает 6 рриведение формы реализации уголовной ответственности в соответ-нггвие с ее подлинным содержанием.76

Похожая терминология («дефектный субъект правоотношения ») ^Используется Б. Т. Разгильдиевым для характеристики ситуации [Незаконного привлечения к уголовной ответственности лиц, не остигших возраста уголовной ответственности.77 Г. И. Начкебия, эизнавая реальность уголовно-правовых отношений до факта эвершения преступления, в то же время утверждает, что субъектами |тих уголовно-правовых отношений являются только деликтно-!йособные члены общества.78 А. М. Ораздурдыев не признает Дальность охранительных правоотношений в ситуациях, когда |^бъект не достиг возраста уголовной ответственности, был ввменяем, имело место невиновное причинение и т. п.79

76 Там же. С. 70. — См. также: Багрий-Шахматов Л. Б. Уголовная ответ-енность и наказание. Минск, 1976. С. 156.

77 Разгильдиев Б. Т. Уголовно-правовые отношения и реализация ими задач рловного права РФ. С. 107-108.

78 Начкебия Г. И. Предмет науки уголовного права... С. 45, 47.

79 Ораздурдыев А. М. Введение в Общую часть уголовного права. С. 11.

129

В действительности лица, невиновные в совершении преступ­ления или не достигшие возраста уголовной ответственности, подлежат реабилитации вовсе не потому, что не являются субъектами охранительных уголовно-правовых отношений или, наоборот, являются «дефектными», «ненадлежащими» субъектами этих правоотношений. И лица, невиновные в совершении преступления, и лица не достигшие возраста уголовной ответственности, и невменя­емые', если они находятся в пределах юрисдикции государства, являются субъектами регулятивных уголовно-правовых отношений и наделяются правом на неприкосновенность от незаконного приме­нения мер уголовно-правового воздействия с момента законо­дательного закрепления соответствующих признаков преступления. При этом пока правовая система сохраняет возможность произвольно толковать признаки субъекта преступления посредством, например, придания уголовному закону обратной силы,80 или искажать содержание законодательного определения вины применяя закон по аналогии а также расширительно толкуя нормы верховного судебного органа,81 или по существу презумировать вменяемость лица и достижение им возраста уголовной ответственности (в ситуации заочного осуждения лица, которое находится вне пределов государ­ства и уклоняется от явки в суд (п. 1 ч. 1 ст. 246 УПК РСФСР), или в тех случаях, когда в совершении преступления участвовало лицо, которое скрылось либо не было установлено следствием (хотя выяснить, вменяемо ли такое лицо, нет возможности, а при неустановлении такого лица нельзя точно сказать и о его возрасте),82 или практически презумировать осознание лицом общественной опасности совершен-

80 Например, УК ФРГ (§ 7) предусматривает, что германское уголовное право действует, если деяние по месту его совершения не попадает под действие какой-либо карательной власти и если лицо стало гражданином ФРГ после совершения деяния (см • Уголовное законодательство зарубежных стран: Сб. законодательных актов/ Под ред. И. Д. Козочкина. М, 1998. С. 251).

81 Хотя первые уголовно-правовые гарантии от объективного вменения встречаются еще в «Русской Правде», однако только Уложение 1845 г. закрепило положение о ненаказуемости случайного причинения вреда. Вместе с тем история развития уголовно-правовых гарантий от объективного вменения свидетельствует, с одной стороны, о попытках постепенного вытеснения невиновного вменения, с другой — о постоянном возврате к законодательному закреплению объективного вменения под влиянием политических, экономических, социальных факторов (НемнясеваВ. В. Уголовно-правовые гарантии от объективного вменения: Автореф. канд. дисс. Волгоград, 1996. С. 10-15; Назаргнко Г. В. Вина в уголовном праве. Орел,

1996. С. 14-19).

82 ПрошлякоёА. А- Взаимосвязь материального и процессуального уголовного

права. Екатеринбург, 1997. С. 51.

яого им деяния, при отсутствии точного представления о том, что именно сознание в себя включает,83 до тех пор говорить о реальности, гарантированности права на свободу и неприкосновенность от Необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия |еще не приходится.84 Между тем таким субъективным правом любой реловек должен наделяться с момента попадания под юрисдикцию Есоответствующего государства, а вовсе не в момент незаконного {•привлечения к уголовной ответственности или незаконного осуждения, | например, лица, не достигшего возраста уголовной ответственности. В современном обществе право на реабилитацию, равно как и Ц обязанность соблюдать уголовно-правовые запреты, должно быть Производным от субъективного права на свободу и неприкос-Цновенность от незаконного применения мер уголовно-правового Цвоздействия к любому человеку, попавшему под юрисдикцию соответствующего государства. Естественно, что одним из условий, обеспечивающих действия этого правила, является четкое опреде-•ление пространственно-временного компонента действия уголовного | права. Поэтому, повторимся, хотя «пространственно-темпоральные |< предписания, отвечая на вопрос, какой закон надо применять к тем или иным отношениям, и не содержат ответа на вопрос, как они регулируются»,8' вместе с тем именно ответ на вопрос, какой закон р надо применять, позволит узнать, кто является субъектом уголовного Ц права и субъектом уголовно-правовых отношений, какими правами и обязанностями эти субъекты наделены.

83 Немнясева В. В. Уголовно-правовые гарантии от объективного вменения... С. 19-20.

" Например, процесс формирования механизма уголовно-правового регули-1, рования с учетом возраста субъекта уголовного права начался лишь с Соборного уложения 1649 г. О том, что этот процесс продолжается и в настоящее время, ; свидетельствуют непрекращающиеся споры о градации возрастных периодов развития § личности и их взаимосвязи с механизмом уголовно-правового регулирования (подробнее см.: Боровых Л. В. Проблемы возраста в механизме уголовно-правового р регулирования: Автореф. канд. дисс. Екатеринбург, 1993. С. 8—19).

85 Бойцов А. И. Действие уголовного закона во времени и пространстве. С. 33.

131

130