Глава 3  НАРОДНОЕ ХОЗЯЙСТВО В 1995-1996 ГОДАХ

МакроэкономическиепоказателиУкраины и России в 1995 году

Объем внешней торговли Украины в 1995 году приблизился к 23 млрд. долл. США, причем со второго полугодия установилось положительное сальдо, которое достигло к концу года 187 млн. долл. США. Таким образом, либерализация условий внешней торгошга при относительной стабильности обменных курсов привела к опережающему росту экспорта в сравнении с импортом. Несмотря на то, что бывшие республики СССР остались наиболее крупными партнерами во внешней торговле (их доля в экспорте 53,7%, в импорте — 64,4%. а сальдо в торговле с ними отрицатель­ное и составляет 1,12 млрд. долл. США) появилась тенденция переориентации Украины на поставки импортных товаров из других стран.

Особо отметим сокращение дефицита в торговле с Россией (с 2 млрд. долл. в 1994 году до 801,7 млн. долл. США), благодаря сокращению импорта (на 540 млн. долл. США) и росту экспортной выручки как за счет роста поставок продовольствия (в основном мясо и сахар), так и за счет либерализации торговли, благодаря чему наблюдалось подрастание цен вплоть до мировых. В импорте из России значительное место занимало давальческое сырье — нефть, переработка которой на не полностью загруженных укра­инских нефтеперерабатывающих заводах оказалась выгодной обе­им сторонам. В феврале 1995 года был подписан Россией и Украиной Договор о свободной торговле, из которого РФ в одностороннем порядке исключила около двух сотен наименова­ний товаров. Ожидалось, правда, что эти ограничения будут сняты по условиям Меморандума, подписанного с МВФ, да и по чисто экономическим соображениям.

Наличие договора с Россией позволяло Украине воздержи­ваться от присоединения к Таможенному Союзу бывших респуб­лик СССР без особых издержек для себя. Крупнейшие торговые

121

партнеры Украины из дальнего зарубежья — США (экспорт — 10,4%, импорт - 7,9% общего объема), Германия (8,8%. 15.4%), Швейцария (4,9%, 7,1%). Основные компоненты украинской товарной структуры экспортно-импортных операций следующие:

Экспорт — неблагородные металлы и изделия из них (36.2%); машины, оборудование и механизмы (11,8%); химическая про­дукция (9, 7%), а также продукты пищевой промышленности (8,4%).

Импорт — минеральные продукты (55,2%, в том числе газ — 31%, сырая нефть — 8,3%); машины, оборудование и механизмы (14,8%); неблагородные металлы и изделия из них (4.8%); плас­тмасса и каучук (3,6%).

В 1995 году по-прежнему большой объем внешней торговли приходился на так называемую «челночную» торговлю, которая уверенно обходила все таможенные ограничения, уворачивалась от пошлин и налогов, используя расцвет коррупции и взяточни­чества в среде мелких чиновников.

Россия в 1995 году

Как же обстояли дела в 1995 году в России и что планировало правительство РФ на 1996 год. Это тем более интересно, прежде всего потому, что РФ — наибольший торгово-промышленный партнер и кредитор Украины. На фоне некоторого общего паде­ния производства (3%) в ряде отраслей наблюдалось увеличение выпуска продукции (например, в жилищном строительстве рост достиг 13%). Доля негосударственного сектора в ВВП составила 70%. Объем иностранных инвестиций за год достиг 2 млрд. долл. США. Этого безусловно мало и Российское правительство поста­вило себе целью добиться увеличения доли иностранных инвес­тиций хотя-бы до 10% их общего уровня однако не в 1996 году (по плану — 5%). Полагали, что в 1996 году лишь 70% общего объема инвестиций вложат сами предприятия, что являлось весьма сме­лым предположением. Хотя для этого планируется создать единый Налоговый Кодекс, стимулирующий инвестиции, и проводить покварт&чьные индексации производственных фондов. Послед­нее безусловно заставит выделять средства в возрастающих объ­емах на амортизацию, но и поднимет оптовые цены на продук­цию, что нежелательно. С 1996 года отменен налог с сумм превышения фактических расходов на оплату груда по сравнению с их нормированной величиной. Это сделано под давлением иностранных инвесторов. Экспортерам также сделаны послабле-

122

ния, но не до конца: отменены экспортные пошлины, кроме самых главных — пошлины на нефть и газ (правда и они умень­шены вдвое). Государство не отказывалось от поддержки эффек­тивных коммерческих проектов, но в пределах нескольких трил­лионов рублей и на конкурсной основе. Однако жесткая бюджет­ная политика в угоду требованиям ВМФ все-таки привела к сокращению российского экспорта, а увлечение покупками госу­дарственных ценных бумаг — к уменьшению внутренних инвес­тиций и все это происходило на фоне перманентного банковского кризиса.

Вообще говоря, всегда остается неясным где тот граничный объем эмиссии государственных ценных бумаг, вплоть до которо­го еще не разрушается сама возможность экономического роста. В докладе Торгово-промышленной Палаты РФ1 отмечалось, что «затягивание стабилизации становится все более опасным, пос­кольку при сохранении экономического спада возможности не­инфляционного финансирования дефицита бюджета за счет выпуска государственных ценных бумаг и роста внутреннего долга ограни­чены по срокамв Уже сейчас динамика роста бюджетных расходов по обслуживанию государственного долга достаточно впечатляю­ща: 5,6% общего объема бюджетных расходов в 1994 году, 9,2% в 1995 году и 13,1% по проекту бюджета 1996 roflas Важно также учитывать, что экспансия государственных ценных бумаг, оттяги­вающая часть находящейся в обороте денежной массы, способна ограничивать возможности прямых инвестиций в экономику».

В этом же докладе отмечалось, что «влияние предпринимате­лей на принимаемые решения осуществляется прежде всего путем лоббирования. Однако оно происходит преимущественно на основе неформальных личных контактов и в интересах отдельных предпринимательских групп».

Подобным образом было принято предложение об участии в финансировании дефицита госбюджета под передачу банкам в трастовое управление части госсобственности. В конце 1995 года «началась его реализация в виде залоговых аукционов, сопровож­давшихся чередой громких скандалов — сначала вокруг «Нориль­ского никеля», а затем нефтяных компаний «Юкос» и «СИДАН-KO»s Наиболее слабое место в процедуре аукционов видится в том, что банк, уполномоченный на роль организатора одновре­менно выступает и как участник конкурса. Это делает небеспоч-

1 Российское предпринимательство (годовой доклад Торгово-про­мышленной Палаты РФ 1995 г. Москва 1995 г.)

—

венными опасения, что элитные отрасли уже прочно поделены в узком кругу и вся правительственная программа «кредиты за акции» изначально исключала честную конкуренции» Предпри­нимательские круги, объединенные вокруг Торгово-промышлен­ной палаты РФ, считают, что за деньги, привлеченные в бюджет на сомнительных конкурсах, в будущем, возможно, прийдется платить цену куда большую, чем та, что обозначена на банковских счетах».

Как же обстоят дела в 1995 году в народном хозяйстве Украины?

Теперь вернемся к Украине 1995 года. У ряда влиятельных политиков и чиновников часто появлялось искушение активно эксплуатировать преимущества экспортных отраслей (например, в Украине — это черная металлургия и аграрный сектор, а в России — это энергоносители, сырье, военная техника и т.д.).

Эти абсолютные преимущества, как отмечалось в докладе Центрально-европейского университета, являются временными, пока еще низка стоимость рабочей силы и относительно сносные издержки производства товаров. Но с ростом средней зарплаты и издержек, из-за выравнивания внутренних и мировых цен, ситуа­ция может измениться. Гораздо важнее усилия но развитию внешней торговли и экспорта направить на эффективный поиск рынков сбыта. Собственно, либерализовав торговлю, правитель­ство как раз создаст условия, при которых потенциальные экспор­теры сами найдут эти рынки сбыта. Авторы вышеуказанного доклада приводят пример, когда, скажем, развитая страна направ­ляет львиную долю ресурсов в развитие наиболее технологичных отраслей, имеющих наивысшую норму капитала, т.е. приносящих наибольшую прибыль. При этом, ряд других, более скромных по прибыльности отраслей, испытывая трудности с развитием из-за недостатка ресурсов, в полной мере не обеспечивают внутренний рынок. Именно здесь могла бы продать свой товар Украина. Это может оказаться, с точки зрения авторов доклада, ее относитель­ным преимуществом.

Конечно, подобные крохи со стола пирующих промышлен­ных гигантов несколько уязвляют самолюбие лидеров крупных и мелких обломков сверхдержавы, однако вполне заслуживают внимания экспортеров стран с реформируемой экономикой.

Обычные сомнения в необходимости введения режима сво­бодной торговли следующие: качественные товары развитых стран

124

и дешевая азиатская продукция отберут у местной промышлен­ности и сельского хозяйства местных покупателей с толстым и тощим кошельком соответственно. Поэтому нужны квоты, таможенные пошлины и еще что-нибудь для улучшения конкурентной способности местной продукции на местном же рынке. Однако мировой опыт показывает, что только международная конкуренция может разрушить монополизм местных производителей и заставить их улучшать качество товара, снижать издержки, реформируя свое производство, а также разви­вая систему снабжения и сбыта.

В 1995 году ухудшилась ситуация в топливной промышленнос­ти1, которая по общему мнению была одной из главных виновниц гиперинфляции в 1992 и 1993 годах. Особенно много проблем было в угольной промышленности, которая славилась своими забастовками и средними зарплатами вдвое превышавшими сред­нюю по промышленности. Цены на уголь оказались настолько велики, что стало выгоднее покупать уголь в Польше. Украинский уголь не стали брать. Неудивительно, что в отсутствие средств, добыча угля ст&та падать и тогда возник вопрос: закрыть нерента­бельные шахты (тогда — забастовки) или их дотировать (тогда — неконтролируемый рост дефицита бюджета), или же ввести высо­кие пошлины на импортный уголь (тогда полезут вверх цены и на свой).

В последнем случае подросли бы издержки на производство изделий в черной металлургии, которая являлась главной экспор­тной отраслью. А там и так было не все в порядке — постепенный рост цен на сырье и энергию сделал нерентабельным производст­во главного экспортного продукта — чугуна (начиная с III квар­тала 1994 года), а затем и сортового проката (III квартал 1995 года), оставив высокорентабельным лишь добычу и обогащение желез­ной руды.

Далее имеет смысл привести текст Т.Шигаевой: «Таким обра­зом, в 1995 году металлурги уже не могли повышать цены на основную часть своей продукции, поскольку их цены были огра­ничены ценами внешнего рынка, куда уходит основная часть металлургической продукцию Металлурги понимали, что уже не имеют резервов повышения цен, а потому вынуждены были спровоцировать рост курсовой стоимости доллара, чтобы снизить свои цены в долларовом выражении. После резкого скачка в

1 Далее будем использовать данные из содержательного обзора Т.Шигаевой (Фин. Укр. 20 февраля 1996)

125

августе, курс доллара стал расти пропорционально росту цен в производстве черных металлов. Эта тактика сохранится по двум причинам. Во-первых потому, что государство будет бояться потерять главную статью экспорта, а во-вторых, потому, что за эти годы металлурги создали во властных структурах мощное лобби».

Прежде чем вернуться к вышеупомянутому обзору сделаем несколько замечаний. Первое — это отметим, что для большин­ства обозревателей характерно преувеличивать возможности от­расли, государственных структур и прочих институтов по степени влияния их на динамику макроэкономических показателей. Эти отрасли, структуры и институты скорее способны на толчок, но уж никак не на управление. Августовский скачок курса валют в большой степени был спровоцирован экспортерами, но не только ими, ибо ничего не мешало бы тогда экспортерам сотворить этот скачок раньше или повторить его еще раз, что было бы для них весьма кстати. Что касается их влияния на действия правительст­ва, то в этом вряд ли кто станет сомневаться.

Второе замечание более частное и выражает определенное сомнение в направлении причинно-следственной связи событий — роста курса доллара, как следствия роста стоимости продукции черной металлургии. Скорее наоборот, цены были привязаны к доллару, вот и росли вместе с ним.

Тем не менее, мотивы изложены предельно откровенно: «Для поддержания экспортной способности металлургической отрасли государство должно будет взять на себя проблемы сдерживания пен в угольной промышленности и электроэнергетике, с чем государство вряд ли сможет справиться. Если же ценовую ситуа­цию в этих отраслях государство не удержит, металлурги уже в этом году достигнут того же дна, на которое угольщики опусти­лись в 1994 году».

Забегая вперед, отметим, что некоторое ожишіение в про­мышленности в начале 1996 года было связано с определенным снижением цен на главные виды продукции топливно-энергети­ческого комплекса, по настоятельным требованиям государ­ственных органов. Это слегка уменьшило издержки производства в металлургии и химической промышленности, и привело к росту объемов производства. Это административное снижение цен на энергетические ресурсы было также связано с созданием опреде­ленного ценового запаса для экспортеров (т.е. разницы между

126

ценами товаропроизводителей  и  средними  ценами  внешнего рынка) в преддверии будущей индексации основных фондов.

Повышение государством ввозных пошлин на продукцию пишевой и легкой промышленности спровоцировало рост цен на импортные товары и. как следствие, рост пен на соответствующие отечественные товары. Действительно, постоянная неопреде­ленность, неуверенность в завтрашних перспективах приводит к отказу экономических субъектов от нормального экономического поведения и, видимо, поэтому «в основе^ действий доморощен­ных бизнесменов лежат спекулятивные операции». Относительно, благополучное положение в химической промышленности, — цены на ее экспортные продукты ниже мировых, кроме того, в 1995 году химики на 3,5% увеличили производство аммиака, сырьем для которого является газ.

Большие проблемы остались в машиностроении, где объем производства упал до 40% по сравнению с 1991 годом. Падение производства продолжалось в 1995 году, сократился экспорт, на грани исчезновения находится приборостроение. Продукцию пос­леднего не покупают, предпочитая импортное оборудование.

Безудержный рост цен вплоть до 1994 года в купоно-карбован-цевом и долларовом исчислении привел к тому, что цены на многие товары достигли мировых. Часто выражают досаду в связи с тем, что жесткая монетарная политика на которую решились наши горе-руководители только в 1994 году, нужна была еще в 1992 году. В этом случае можно было-бы надеяться на больший ценовой запас по многим группам товаров к моменту финансовой стабилизации, что дало бы значительные преимущества экспорте­рам и привлекло бы значительно больший объем инвестиций. Но главное, не разрушились бы до основания такие отрасли как машиностроение (особенно приборостроение), легкая промыш­ленность и ряд других.

Так как, по-прежнему, значительная часть предприятий заби­ло склады готовой продукцией, цена на которую отпугивала покупателей с тощим кошельком, появились предложения ради­кально решить этот вопрос, обязав предприятия распродать все свои запасы на аукционных торгах. По существу это есть некото­рая форма банкротства, без уничтожения юридического лица.

Однако это настолько радикальный путь, что прежде чем на него решаться, надо бы посчитать все плюсы и минусы, а также оценить среднесрочные и долгосрочные последствия. Нельзя забывать, что консерватизм в экономической политике оплачен

127

большими денежными потерями, т.к. каждое административное вмешательство создает множество новых возможностей для пыт­ливого ума, озабоченного получением прибыли. И реализация даже части этих новых возможностей иногда способна дестабили­зировать рынок или его сегменты, весьма навредив множеству людей. Поэтому надо не забывать, что каждый раз, когда изобре­тают свой путь избавления от экономических трудностей, то это отталкивает от подобных горе-реформаторов искушенных в эко­номических проблемах потенциальных инвесторов.

Обсудим другие макроэкономические показатели Украины 1995 года. ВВП в 1995 году составил 4,9 квдрлн. крб. (оценка Евроцентра — 5,2 квдрл. крб.). На конец декабря 1995 года по данным Минфина Украины общий объем внешнего долга соста­вил 8,8 млрд. долл. США. Если взять курс доллара к карбованцу на уровне 179,400 крб./долл. США (на конец года), то получим уровень внешней задолженности Украины около 30% ВВП. По классификации Мирового банка, Украину можно отнести к груп­пе стран с низкой задолженностью. Изъятие средств в виде налоговых платежей (до 70-90% прибыли) у юридических лиц, сокращение реальных доходов населения (более чем в три раза по сравнению с уровнем 1990 года), низкий уровень оплаты труда в ВВП (24,8% в 1995 году) резко уменьшил уровень сбережений в стране, подорвав базу для роста внутренних инвестиций.

Продолжающаяся практика неплатежей предприятий (назы­вают разные цифры, например, 2 квдрл. крб.) приводила их к банкротству (350 тысяч дел о банкротстве в 1995 году). Несосто­явшаяся приватизация множества предприятий (приватизировано 26% предприятий из 8 тысяч запланированных) в 1995 году привела к недополучению значительных средств в бюджет, и задержала развитие реформ. Понятно, что нужны большие инъекции средств в подобной ситуации, а рассчитывать на иностранные источники особо не следует. С другой стороны даже эта небольшая в данном случае финансовая помощь развитых стран и международных финансовых организаций обусловлена требованиями к Украине жить по средствам, активней решаться на реформирование внутренней структуры управления и на внесение необходимых изменений в законодательство.

В конце 1995 года обострился инвестиционный кризис. Темпы сокращения инвестиционного спроса вплотную приблизились к темпам промышленного спада. Как известно, эта тенденция может не только усугубить промышленный спад, но и ослабить

128

надежды на восстановление былого уровня производства, на структурную перестройку и. вообще, на будущее страны как промышленной державы.

По расчетам экспертов ФД «Воинтер», только за 1993-1995 годы ввод производственных мощностей на единицу инвестиро­ванного капитала в промышленности снизился почти в 5,6 раза. Ввод мощностей же снизился в десять раз, так как капитальные вложения упали более чем вдвое. В 1995 году эффективность инвестиционного процесса уменьшилась по оценкам на 30%, что расширило до огромных масштабов незавершенное строительство.

Отмечалось, что отдача на каждую инвестируемую предпри­ятиями единицу оказалась в 4-5 раз выше, чем аналогичный показатель для льготных инвестиционных кредитов. Ибо дармо­вые инвестиционные деньги в госсекторе проедались, а, кроме того, коллективу было невыгодно слишком наращивать стоимость подлежащих выкупу активов. Против эффективности инвестиций работала также инфляция, так как спустя небольшое время рушились первоначальные расчеты и планы.

Рекомендовали повысить роль собственных источников фи­нансирования предприятий: амортизации и прибыли. Опираясь на опыт стран с рыночной экономикой, эксперты ФД «Воинтер» отмечали, что в фазе кризиса собственные инвестиции должны составлять 70-75% всех средств, направляемых на восстановление фондов и на инвестиционные проекты, включая и привлеченные средства.

Итак в 1995 году и в начале 1996 года наблюдалось непрерывное снижение рентабельности той части промышленности, которая еще работала. Во многих отраслях рентабельность стала весьма низкой или даже отрицательной. В других, где рост цен поотстал, ожидалось падение рентабельности, которое приводило к свора­чиванию производства.

Не радовали даже цифры, свидетельствовавшие о сокращении темпов падения производства в ряде отраслей ибо часто это означало, что для руководства пропал смысл продавать часть продукции теневым структурам для их экспортных операций. А пропал он потому, что цена продукции уже достигла критического значения, при котором ее продажа оказалась убыточной. Исчезла необходимость припрятывать эту продукцию и стало возможным показать ее всем, включая статистиков.

Основной заботой правительства была экспортная промыш­ленность и та часть промышленности, продукция которой была

129

ориентирована на экспортноспособных производителей. Темпы роста оптовых цен были невысокими и в значительной степени потому, что правительство перешло к их регулированию, по крайней мере, в базовых отраслях. Снижение цен на коксующий уголь и ограничение роста стоимости электроэнергии тем не менее не привели к стабилизации цен в металлургическом ком­плексе, ради чего и было затеяно это самое государственное регулирование. Может быть потому, что есть еще какие-то допол­нительные виды издержек металлургов, а может они использовали складывающуюся конъюнктуру для решения своих собственных накопившихся проблем.

Всегда большую обеспокоенность вызывает государственное регулирование цен. Прежде всего потому, что нарастающие дис­балансы имеют обыкновение разряжаться взрывным образом, что приводит к дестабилизации всего хозяйства. Создается впечат­ление, что кроме административного вмешательства в ценообра­зование и ужесточения монетарной политики, государство ничего не делает.

А с другой стороны, что государство может сделать, если предприятия простаивают, денег нет ни на зарплату, ни на структурную перестройку и модернизацию производства. Даже более того, не хватает средств на поддержание производства в работоспособном состоянии. А экономические законы отчего-то не работают, заставляя думать, что к нашей действительности нужно подходить с точки зрения какой-то другой науки, может быть даже не вполне экономической.

Предлагают даже заставлять наших капитанов производства строго выполнять законы рынка. На первый взгляд, это звучит забавно. Но стоит подумать, почему же эти капитаны производст­ва столь строптивы. Может быть в этом виновата система управ­ления с ее централизованным вертикальным подчинением, кото­рая «не дает в обиду» множество нерентабельных и непроизвод­ственных структур, поддерживая их в режиме экономического анабиоза. Могучие экономические и социальные силы спеленала армия чиновников из бывшей номенклатуры, которая не желает терять контроль над хозяйством страны и пугает себя и других призраком социального взрыва из-за нарушения социальной справедливости. В возможность торжества справедливости верят сейчас разве что блаженные, но считается дурным тоном выражать сомнения на этот счет. Так что, наверное, проблема не в эконо-

130

мических чаконах свободного рынка, а в реализации условий, когда эти законы станут проявлять себя.

Формирование рыночной экономической политики

О контроле за расходованием бюджетных средств

Общая проблема для всех стран бывшего СССР — создание систем эффективного контроля за прохождением бюджетных средств. Ранее, по старой схеме основным звеном прохождения средств из бюджета были отраслевые министерства, которые подавали заявки на объемы финансирования и которым в их полное распоряжение и под их ответственность предоставлялись средства. В условиях переходной экономики подобная практика оказалась более чем неэффективной.

По меткому выражению автора одного из опубликованных в прессе гневных писем, в странах появились десятки и сотни отдельных «министерств финансов», т.е. каждое из отраслевых министерств обладало абсолютной монополией на свою долю «выбитых» из бюджета средств и бесконтрольно их тратило.

Например, интересная ситуация сложилась в государственных компаниях, обслуживающих Минэнерго Украины1. Жесткое от­ношение к государственным организациям и завышение тарифов соседствовало с на первый взгляд мало понятным альтруизмом, проявляемым к частным фирмам (компании иногда отказывались от своей доли электроэнергии или от предоставления услуг по транзиту, не торопили частные фирмы с расчетом за услуги, в договорах не была предусмотрена ответственность партнеров за невыполнение обязательств, имело место сокрытие части своих доходов от невнимательного Минэнерго, не по назначению рас­ходовались собственные средства и средства, полученные в виде помощи от родного министерства и т.д.).

Под давлением этих обстоятельств Россия и Украина, как и ряд других стран, выразили намерения перейти на систему испол­нения бюджета через Казначейства2. Преимущество новой систе­мы — прохождение средств из бюджета под контролем казначей­ства, минуя отраслевые министерства.

В России на I февраля 1996 года уже две трети субъектов

1          Подробнее см. статью А.Гайового «Государство на службе у номен­

клатуры» Фин. Укр., 5 маріа 1996г.

2          А.Волков. Фин. Укр. 1996, 27 февраля

—

федерации создали отделения федерального казначейства. Так как государственные деньги были «рассыпаны» по сети уполномочен­ных банков (в России их более полусотни), оказалось трудным делом проконтролировать их прохождение и были основания полагать, что имеют место задержки выплат, то правительствен­ная комиссия по кредитно-денежной политике утвердила Сбер­банк России в качестве генерального агента по счетам Главного управления федерального Казначейства Министерства Финан­сов. Хотя по словам министра финансов РФ «пока полностью не завершено формирование системы отделений Федерального Каз­начейства, Минфин не может отказаться от услуг коммерческих банков».

На Украине контроль за выполнением бюджета осуществлял­ся налоговой инспекцией, банковской системой и Минфином. Налоговая инспекция собирала налоги, но уже распределение их между Центром и местными бюджетами отдавала на откуп упол­номоченным банкам. Минфин был занят распределением бюд­жетных средств, а контроль за их использованием фактически переходил к отраслевым министерствам и опять же к уполномо­ченным банкам. По данным Минфина в отдельные периоды 1995 года по счетам бюджетных организаций бесконтрольно переме­щался двадцатидневный запас средств. Полагали, что оптималь­ное управление этими остатками средств на счетах было способно на то время частично решить проблему дефицита бюджета.

Казначейство собственно и должно было заниматься контро­лем за движением бюджетных средств. План поэтапного создания этого органа был подписан 2 декабря 1995 года П.Лазаренко, в то время первым вице-премьером. Казначейство получало право требовать полную информацию о прохождении средств в банков­ской системе и об их использовании по назначению. Казначейство получало также право «бесспорно изымать* выданные в порядке финансирования средства госбюджета, государственных внебюд­жетных фондов в случаев нецелевого или неэффективного их использования».

До момента полного создания электронной системы платежей казначейства, контроль и учет прохождения бюджетных средств должен осуществляться параллельно с Нацбанком. Уже к 20 февраля, как сообщил зам. председателя правления НБУ В.Кравец, уже в шести областных центрах созданы узлы электронной почты, которые связаны между собой и должны быть подключены к электронной системе НБУ. Процедура прохождения средств в

132

рамках казначейства — предприятие, район, область, центр. По словам В.Кравца, в этом «пространстве» (но без казначейства) ежедневно «висит» от 5 до 10 трлн. крб.

Поначалу все решили, что с организацией Казначейства отпала необходимость в организации Бюджетного банка, идея которого активно обсуждалась на страницах печати в 1995 году. В отличие от России все средства бюджета с апреля 1996 года переводятся из комбанков на счета в Нацбанк, кроме тех случаев, когда госорга­нами будет принято, так называемое, особое решение. Однако парламентарии, несмотря на откровенное сопротивление Нац­банка и правительственных чиновников, склонны были принять решение пойти по российскому пути и собрать все бюджетные средства на счетах Сбербанка Украины.

Страсти вокруг бюджета

В связи с обоснованием бюджета на 1996 год возникла инте­ресная полемика о принципах подхода к выбору основных показателей инфляции, темпов роста денежной массы, ВВП и т.д., которые могут быть реализованы в этом году. Понятно, что подобные прогнозы никогда не бывают абсолютно верными, так как учесть все в сложном рыночном механизме нельзя. В постсо­циалистических и реформируемых обществах, где приводимые статистические данные по ряду объективных и субъективных причин далеки от своих реальных значений, подобные оценки и прогнозы еще меньше внушают доверие.

Правительство и сочувствующие ему экономические экспер­ты ориентируются на цифры, необходимые: для решения текущих политических проблем, для получения внешнеэкономической помощи и, конечно, для улучшения макроэкономических пока­зателей страны в целом. Оппоненты, напротив, используя слабости в аргументации чиновников, опираясь на предыдущий часто неудачный опыт, приводят совсем другие цифры, более близкие к реально достижимым, как они полагают.

Как правило, оппоненты более убедительны, но их выводы неутешительны и отдают пессимизмом. Правительство настроено оптимистично, что радует, но этот оптимизм вызывает непрерыв­но растущее недоверие. Оппоненты чисто по человечески не симпатичны, особенно если они не могут ничего стоящего предложить. Правительственные чиновники и находящиеся у них на службе (или состоящие с ними в дружбе) эксперты вызывают большую симпатию,  сила которой, увы,  ослабевает по мере

133

несовпадения желаемого и действительного. Особенно, если желаемое сформировалось в результате их обещаний и обяза­тельств, а действительное случилось из-за их некомпетентности или неспособности, включая сюда даже непреодолимые труднос­ти — форс-мажор. Всё равно они виноваты и всё.

Оптимизм всегда побеждает, особенно у молодого экономи­ческого организма, поэтому оппонентов слушают в полуха, пока все, что они говорят не становится более чем очевидным. Тогда наступает пора менять правительство — нужна новая команда оптимистов, мечтателей и авантюристов.

Однако мы отвлеклись. Посмотрим как аргументируют цифры нового бюджета оптимисты. А так как нет пророка в своем отечестве, часто на украинскую сцену выходят западные экспер­ты. Глава группы советников Сороса-Ослунда при Министерстве экономики Дж. де-Менил обрушился с критикой на оппонентов, по существу предостерегая, что соглашаться с их прогнозом опасно. Так как сие приводит к ослаблению усилий нации и, как следствие, к тому, что этот нежелательный прогноз оправдывает­ся. Он отметил, что некоторые, пессимистично настроенные эксперты прогнозируют темпы инфляции 75% (5% в месяц), а правительство.— 33% (период — декабрь 1995 — декабрь 1996). Все бы ничего, но «5% в месяц в 1996 году будет означать, что стабилизация провалилась». Иностранный капитал отвернется от Украины, а международные финансовые организации откажутся от сотрудничества.

Оптимисты полагали, что если денежная база (наличные в обращении плюс резервы банков) равна 320 трлн. крб., то при 33% денежная эмиссия не должна превышать 107 трлн. крб. Добавляя к этой эмиссии зарубежную помощь на покрытие дефицита платежного баланса (менее 200 трлн. крб.) и доход от государ­ственных ценных бумаг (75 трлн. крб.) получим величину бюд­жетного дефицита (382 трлн. крб.).

А напуганные критично настроенными западными эксперта­ми депутаты считали иначе: если прогнозируемая инфляция составит 80-100%, то это втрое больше чем 33%. Значит, номи­нальное значение дефицита бюджета тоже будет втрое больше.

Дж. де-Менил, в свою очередь, полагал порочным рассчиты­вать статьи бюджета в процентах от ВВП, а не в реальных карбованцах («Ни в одной стране с рыночной экономикой бюджет не утверждают в процентах от ВВП»).

Оппоненты же приводили значения фактических уровней

134

инфляции в январе (9,4%) и в феврале (7,4%), что где-то в три раза более среднего «целевого» показателя (2,75%). Не утешали цифры прогноза мартовской инфляции в 3,8%. хотя сам автор этих цифр, председатель правления НБУ В. Ющенко в начале апреля полагал, что в ближайшие месяцы инфляция снизится до 3%, а во втором полугодии достигнет 1,5%. Кстати, это дало основание правлению НБУ принять решение о снижении учетной ставки с 8 апреля до 75% (с 1 апреля — 85%). Политика снижения учетной ставки будет продолжаться, так как реальная учетная ставка на 8 апреля составляла 39%'.

Возвращаясь к темпам реальной инфляции в первом квартале 1996 года, было видно, что оптимизм правительства ничем не подкреплен. Может быть, правы те из экспертов, которые говори­ли о некоторой структурной составляющей инфляции издержек, которую невозможно легко подавить монетарными ограничи­тельными методами. С другой стороны отпустив слегка инфляцию, чиновники сделают некоторые послабления экспортерам, умень­шат реальную сумму задолженности по зарплатам и пенсиям, улучшат в целом положение по обязательствам, выраженным в карбованцах. Не ясен вопрос о денежной базе на конец 1995 года. Сумма в 320 трлн. крб. — это оценка легального, официального оборота. Если предположить, что нелегальный оборот, не регис­трируемый органами статистики, достигает 50%, т.е. 160 трлн. крб., то общая сумма денежной базы будет 480 трлн. крб. При этом оптимистически и пессимистически настроенные эксперты умножают эту сумму соответственно на 0,33 и 0,8-1,0 и получают в первом случае 158, а "во втором 384-480 трлн. крб. необходимой эмиссии, что увы сильно отличается от 107 трлн. крб. планируе­мого уровня.

С другой стороны правительству никто не мешал по-прежнему не выполнять свои обязательства: по выплате зарплаты бюджет­ной сфере, по пенсионному обеспечению, по другим социальным программам и т.д. Так, что было где слегка сэкономить и попри­держать печатный станок. Нет сомнений, что нашли бы и другие менее грубые и не эмиссионные источники финансирования дефицита бюджега. Все это позволяло правительству твердо отста­ивать свою программу финансовой стабилизации. Удручало лишь то, что расчеты бюджета покоились на зыбкой почве слабо обоснованных оценок.

Недостатками принятого Государственного бюджета 1996 года

1 см. Фин. Укр. от 9 апреля 1996г.

—

полагали: 1) завышенные доходы в целом ряде статей и 2) под­держка неэффективных государственных предприятий. Именно последние способны были поглотить заметную часть внешних кредитов, а так как денег все равно мало, то справедливого дележа не будет. Так, например, угольщики уже оставили за собой право использовать большую половину инвестиций.

По словам министра финансов П.Германчука, прогнозы роста объема производства и в связи с ним увеличения поступлений доходной части бюджета традиционно не оправдываются. Так в январе-феврале было получено 18,9% годового дохода 1996 года, что на 2,4% ниже планируемых цифр. Поступления от продажи гособлигаций (16,5 трлн. крб.) за этот период также оказались на четверть меньше, чем планировалось. Все другие поступления также оказываются в конце концов меньше, чем планировали. К примеру, Фонд развития топливно-энергетического комплекса недополучил 20 трлн. крб.; АО «Укргазпром» не обеспечило поступлений в бюджет от транзита газа через территорию Украи­ны и т.д.

Кстати подобное разочарование в возможностях своего прави­тельства исполнить бюджет высказал в начале октября 1996 года депутат Российского парламента от фракции «Яблоко» А. Захаров на слушаниях о бюджете РФ-1997, отметивший, что последние четыре года парламетского контроля за исполнением бюджета не принесли успеха и проще его принять в любом виде не обсуждая.

Интересны кулуарные высказывания1 вице-премьер-минист­ра В.Пинзеника на эту же тему в процессе обсуждения первого варианта нового украинского бюджета 1997 года: «єСейчас появи­лись новые тенденции в формировании бюджета. Очевидно, вы помните постоянные дебаты по прогнозу ВВП. Главная причина этих дебатов была одна — искусственно «натянуть» доходы, чтобы запланировать расходы. То есть, расходы мы планируем, а доходы потом не получаеш Но нельзя планировать 100%-ную собирае­мость налогов. По крайней мере, в реальности этого не происхо­дит». Относительно поиска источников покрытия дефицита бюд­жета В.Пинзеник сказал: «По моим подсчетам, предельная эмис­сия на следующий год 1,1-1,2 млрд. грн., чтобы не выйти выше 25%-ного уровня инфляции».

Собственно он изложил позицию правительства. Проект гос­бюджета 1997 года сначала предусматривал дефицит в размере 4,09 млрд. грн. т.е. 3,8% ВВП (если рассчитывать по методике МВФ, то получится примерно 2,4 % ВВП), причем 2,09 млрд. грн.

136

рассчитывали покрыть за счет внешних, а остальную сумму за счет внутренних займов. Оптимизм правительства проявился в планируемых цифрах прироста реального ВВП — 1,7% (это притом, что за 7 месяцев 1996 года падение реального ВВП достигло 9,5% а в бюджете-96 предусматривалось лишь 1,8%), и величине валового внутреннего продукта на уровне 106,6 млрд. грн. Планировалось ввести два новых налога: на имущество предприятий и на недвижимое имущество граждан (в частности, обычные городские квартиры будут обходится их собственникам в 0,25% их полной стоимости в год). Несколько перераспределятся налоговые поступления между государственным и местными бюджетами.

На образование, здравоохранение и культуру вместо прошло­годних скудных 8,8% оставили уже 6,3% от общей суммы расходов. Поэтому платные образование и лечение постепенно становились реальностью. Намечен был некоторый рост государственных капитальных вложений (с 3,2% до 4% общих расходов) в котором многие наблюдатели склонны были видеть затраты на могильные памятники нерентабельным предприятиям, т.е. на их консерва­цию и закрытие с некоторой имитацией компенсации освобожда­емым работникам.

Более интересны были планы по снижению расходов на содержание государственного сектора экономики (с 12,4% до 9,7% общих затрат), что свидетельствовало о намерениях прави­тельства бросить множество госпредприятий на произвол рыноч­ной стихии или, как сейчас принято выражаться, — уменьшить участие государства (т.е. правительства) в экономике.

В первом варианте проекта бюджета 1997 года предусматрива­лось также оживить производство с помощью процедур, которые позволили бы увеличить собственные оборотные средства пред­приятий и способствовали бы реконструкции и обновлению основных фондов. В намерениях правительства было уменьшить налог на прибыль (рассчитывать который будут уже с разности между валовыми доходами и валовыми расходами), может быть даже организовать налоговые каникулы. Только за счет этого правительство надеялось на увеличение оборотных средств пред­приятий в 1997 году на 8,7 млрд. грн. В первой версии бюджета-97 намечалось снизить также подоходный налог на граждан (до 30%), чернобыльский налог (с 12% до 6%), налог на фонд занятости (с 2% до 1%), отчисления в Пенсионный фонд (с 32% до 25%), исключить изъятия на соцстрах и во внебюджетные фонды.

137

Судя по второй (ноябрьской) версии бюджета-97, планирова­лось сократить начисления в фонд заработной платы (с 51% до 32%), а общий уровень налогообложения снизить с 42% до 34% от ВВП. Таким образом, налоговая реформа должна была бы при­вести к тому, что бюджет «отдаст» экономике 9 млрд.грн.

Бюджет в предыдущие годы корректировался правительством, которое фактически не несло ответственности за изменения (читай нарушения, ибо это закон) бюджетных расходов. Только в конце года эти изменения представлялись на утверждение ВС. Последний не принял бюджеты 1994 и 1995 годов, назначил специальную следственную комиссию, но столкнулся с невоз­можностью наказать виновных, ибо, как теперь принято говорить, не оказалось соответствующей правовой базы. Другими словами, чиновники прикрываясь теми обстоятельствами, что решения принимались коллегиально и принимались только «в связи с острой государственной необходимостью», сняли с себя всякую ответственность. Это заставило законодателей заняться выработ­кой законопроектов, где бы были заложены меры воздействия на исполнительную власть, способные поколебать безмятежность чиновников. Но это спокойствие чиновников имело под собой серьезные основания: отчеты о выполнении бюджетов прошлых лет прийдется принимать, ибо этого требует регламент и надо ведь уточнять цифры внутреннего долга (который формируется с учетом прошлых задолженностей) для будущих документов.

С 1997 года планировали ввести новые правила расчета налогов и новую отчетность. Сторонники нововведений считали, что надо торопиться, так как приближаются выборы, когда непопулярные и неудобные решения попросту будут отметаться и это задержит развитие реформ. Противники возражали, полагая, что хотя эти правила и просты (как уверяют разработчики), т.е. проще старых, но переходить на них нужно длительное время. Международная практика не зря предусматривала большой временной лаг (от одного года до нескольких лет) между законодательным утвер­ждением новой налоговой схемы и моментом введения этой схемы в действие. Никто толком не представлял последствий этого перехода. Отсутствовали анализ развития событий множеством оппонентов и широкое обсуждение нововведений в среде специалистов, не были убеждены в необходимости этого шага заинтересованные стороны. Еще большую тревогу вызывали небрежность аргументации, отсутствие массированной проработки деталей в средствах массовой информации, отсутствие доступной

138

литературы и достаточного количества публикаций не только оппонентов, но и самих авторов программы. В конце 1996 года Верховный совет оказался в сложном положении: или принять пакет представленных правительством законопроектов (под об­щим названием «Экономический рост») и задержать тем самым принятие бюджета, или принимать бюджет без законодательной базы. Хотя, по оценкам специалистов и по многочисленным отзывам тех, кто его видел, пакет законопроектов был несомненно прогрессивен и был способен в перспективе создать благоприят­ные условия для народного хозяйства.

Индексация основных фондов и ее макроэкономические последствия.

Основной целью настоящей — уже третьей индексации ос­новных фондов, которая введена в действие указом Президента с 1 апреля 1996 года, как и двух предыдущих (май 1992 г. и октябрь 1994 г.), являлось увеличение доли амортизационных отчислений. Действительно, в 1995 году относительный объем этих отчисле­ний составил лишь одну седьмую или одну девятую часть подо­бных отчислений в 1989-1990 годах.

Понятно, что при таком восстановлении основных фондов уже через несколько лет работать будет не на чем. Кроме того, чиновники рассчитывали, что вполне может быть возобновлена практика отчислений в бюджет 15% от суммы амортизации, что по их мнению будет способствовать наполнению государственной казны.

В своем интервью летом 1996 года В.Лановой предостерег о недопустимости подобной практики: «амортизацияБ не должна облагаться налогом (у нас существовал налог на амортизацию в 20-25%). Это должен быть специальный счет, которым не могло бы распоряжаться министерство. Как вы помните, раньше часть прибыли и амортизации у нас изымалась в отраслевые фонды. Это было незаконно. В таких условиях предприятия боялись хранить на счетах амортизационные средства».

В то же время Мировой банк высказал определенное беспо­койство и предложил перенести сроки индексации, например, на начало следующего года. Беспокойство высказали и многие эк­сперты из самых разных организаций. В чем же суть сомнений? Прежде чем перейдем к изучению негативного воздействия индек­сации на макроэкономические показатели, выясним что из себя представляет эта индексация.

139

Балансовая стоимость основных средств, введенных в действие до 1 января 1995 года, увеличивается в среднем в 10 раз. Для не проиндексированных основных фондов (введенных в действие после 1 января 1995 года) балансовая стоимость увеличивается соответственно индексам стоимости незавершенного строитель­ства, оборудования и оборотных средств, сданных в аренду. Поквартальные коэффициенты за 1995 год в частности для стро­ений и сооружений — (2,24; 1,57; 1,26; I), для оборудования и транспортных средств — (2; 1,6; 1,2; 1).

Итак, какие будут последствия проведения индексации основ­ных фондов? Исходя из того, что амортизация включается в себестоимость, следует ожидать роста оптовых цен производите­лей. Именно подобные явления наблюдали после проведения первых двух индексаций основных фондов, однако на фоне действия других механизмов инфляции, эффект этот оказался смазанным и не бросался в глаза. Инфляция уже значительно уменьшена, механизмы ее воспроизводства подавлены и рост оптовых цен за счет увеличения объемов амортизационных отчислений (до 40% по драматическим оценкам «Комментариев») способен разогнать инфляцию так, что планируемые правительством 33-34% за весь 1996 год будут достигнуты значительно раньше.

Кстати, понимая опасность индексации, как источника ново­го витка инфляции, правительства иногда синхронно снижали уровни амортизации (например, правительство СССР в 1991 году и украинское правительство в начале 1995 года).

Экспортеров должно было беспокоить то обстоятельство, что спровоцированный индексацией рост себестоимости продукции сделает цену товара столь высокой, что об экспорте можно будет забыть. Например, цены могли бы превысить мировой уровень. Если местный потребитель, лишенный выбора, вынужден иногда приобретать подобный товар, то иностранцы этого делать не станут. Понятно, что продаваемые сейчас товары, в цену которых амортизация основных фондов фактически не включена, в дей­ствительности и по большому счету продаются себе в убыток. Ибо уменьшать цену на сумму амортизации — это, по существу, воровать у производства, лишать это производство будущего. Не надо говорить, что это позиция временщиков, это понятно любо­му здравомыслящему человеку.

Почему же раздавались голоса об отмене индексации или о переносе ее сроков? Дело в том, что процесс восстановления основных фондов — дело не одного года, а многих лет. И если

140

сейчас дела идут плохо, может быть стоит уменьшить (а в данном случае — не увеличивать) долю амортизационных отчислений в этот трудный год, переложив тяжесть восстановления фондов на будущие более благополучные периоды? Таким образом, стано­вится понятной позиция Мирового банка и множества экспертов, которые беспокоились о том, что взяв на себя лишнюю нагрузку, экономика Украины так и не выпрямится.

В связи с индексацией основных фондов возникли бы пробле­мы в приватизационном процессе, который планировалось завер­шить в конце 1996 года. Кстати отметим, что в следующем 1997 году массовой приватизации не будет, поэтому и никаких забот с приватизацией также не ожидается. И опять понятным становятся предложения о переносе сроков индексации на начало 1997 года. Однако какие же проблемы ждут приватизационный процесс в случае введения в действие Положения об индексации основных фондов? Практика предыдущих индексаций показала, что на УФБ проиндексированные акции не удавалось продать даже по номи­налу, пока инфляция не снижала их реальную цену до определен­ного предела. Именно поэтому ФГИ добивался того, чтобы приватизирующимся предприятиям позволили отложить индек­сацию до 1 июля 1996 года. За это время они должны были бы оценить имущество, продать по положенным льготам акции своим работникам и, желательно, успеть провести аукционы. Правда, была надежда, что правительство передумает и отложит индексацию основных фондов на начало следующего года. Иначе, по меткому выражению обозревателя «Финансовой Украины» Д. Кошевого, «приватизация может затянуться, пока инфляция не съест очередную индексацию».

Но к осени стало ясно, что правительство не передумало. И тут не обошлось без парадоксов. Индексацию начали проводить в отношении всех фондов подряд, даже в отношении импортной оргтехники и компьютеров, цены на которые стремительно пада­ли. Изумленные хозяйственники вдруг обнаружили, что старые компьютеры оказались дороже более современных и совершенно новых аппаратов. Министерским чиновникам может быть не очень хочется вникать в эти мелочи, ибо формальный несколько завышенный рост активов приведет к такому же несколько завы­шенному росту амортизационных отчислений, чего и добивались. В действительности же быстрое падение рыночной стоимости импортного оборудования, в основном из-за морального сгаре-

141

ния, должно было подразумевать все более ускоренную аморти­зацию.

Кстати, правительство, проводя индексацию основных фон­дов, поднимало в масштабах страны объемы амортизационных отчислений, которые увеличивали себестоимость и уменьшали, тем самым, налог на прибыль. Поэтому, потери от сокращения суммы налога на прибыль в масштабах страны (около 3,5 млрд. грн.) планировалось полностью перекрыть будущим (2%-ным) налогом на имущество предприятий. Но тогда крупные предпри­ятия с большими объемами основных фондов уменьшат свою прибыль и вынуждены будут платить основательный налог на имущество, так как планировалось взимать один из налогов: то ли налог с прибыли, то ли налог на недвижимость, в зависимости от того, какой из них больше. Беспокойство многих специалистов сводилось, по существу, к одному: конечно необходимо повышать размер амортизационных отчислений и ускорять амортизацию основных фондов, но не за счет уменьшения чистой прибыли.

Иностранные инвестиции в хозяйство Украины.

Ниже1 будем использовать данные, приведенные в статье вице-премьер-министра Р. Шпека .

Считалось поначалу, что общий объем инвестиций в экономи­ку Украины необходим в размерах более 40 млрд. долл. США. Правительство полагало, что строительные корпорации, про­мышленные предприятия и малый бизнес может освоить в год до 2-2,5 млрд. долл. США.

Однако объем прямых инвестиций, которые были направлены на Украину, за 1992-1995 годы достиг лишь 750,1 млн. долл. США (в 1995 году — 266,6 млн. долл. США), причем доля стран бывшего СССР — 5,7%. Средства были вложены в основном во внутрен­нюю торговлю (30% всего объема инвестиций), в пищевую про­мышленность (13,9%), в черную и цветную металлургию (4,8%), втранспорт (4%), в легкую промышленность (3,8%), в производство стройматериалов (3,6%) и в ряд других отраслей уже в меньшей степени. Наибольший объем инвестиций, начиная с 1992 года, был внесен инвесторами США (25,9%), Германии (16,5%), Вели­кобритании (6,1%), Кипра (4,9%) и Швейцарии (4,5%). На таком же уровне объем инвестиций из России (4,8%).

Средства были вложены в 3,5 тысячи организаций, из которых

1 Урядовый курьер 62, 2 апреля 1996 г.

742

77% совместные предприятия. Кстати отметим, что удельный вес совместных предприятий в общем количестве действующих в Украине промышленных предприятий достигал 21%, а доля их продукции в ВВП около 3%. Треть предприятий с иностранными инвестициями занималось посреднической деятельностью. Укра­ина давала определенные государственные гарантии защиты инос­транных инвестиций, регулируемые декретом Кабмина «Про режим иностранного инвестирования». Существовали таможен­ные и налоговые льготы, причем последние были существенны для предприятий, зарегистрированных до 1995 года. С 1995 года новые предприятия действовали уже в национальном режиме.

Льготы вновь создаваемым предприятиям с иностранными инвестициями фактически были упразднены в декабре 1994 года законом Украины «О налогообложении прибыли предприятий», из-за того, что их использовали для ухода от налогов, а не для реального инвестирования. Эти льготы стимулировали не инвес­тиции (или не только инвестиции), а создание СП, которые в свою очередь становились легальным инструментом ухода от налога с прибыли в тех отраслях, где можно было получать сверхприбыли (экспорт сырья, металла, нефтепродуктов, импорт табачных из­делий, спиртных напитков и т.д.). Однако законодатели, почув­ствовав, что надо что-то предложить взамен, сняли НДС с экспорта украинских товаров, сняли НДС и акциз с импортного оборудования, комплектующих и материалов для собственного производства, сократили номенклатуру подакцизных товаров (уве­личив при этом ставку налогообложения их импорта), подняли ввозной таможенный сбор на товары не первой необходимости, фактически запретили импорт товаров гражданами.

Иностранное имущество, необходимое для инвестирования или включения в уставной фонд, по-прежнему освобождалось от таможенных пошлин и налога на импорт.

Указом Президента был введен национальный режим и для участия иностранных инвесторов в приватизации госимущества, а ряду иностранных инвесторов пакеты акций продавались на неконкурсной основе. Для двух сотен предприятий, которые имели особое значение для экономики Украины и приватизация которых находилась под контролем правительства, отрабатыва­лись пилотные проекты и подбирались надежные иностранные стратегические инвесторы.

Кстати следует отличать, так называемых, портфельных ин­весторов,  которых заботит больше прибыль при покупках и

143

перепродажах (т.е. на спекуляции) акций (как, впрочем, и других ценных бумаг) и лишь в какой-то степени дивиденды, от статегических инвесторов, которые желают участвовать в управлении предприятием, в которое они вкладывают свои средства (а также технологии, «ноу-хау», доступ к рынкам сбыта и т.д.) с целью получить свою долю прибыли. Поиском таких стратегичес­ких инвесторов (это обычно промышленные компании близкого профиля), как правило, занимаются инвестиционные банки. Именно они отвечают на основные вопросы, которые остро интересуют потенциальных стратегических инвесторов, т.е. почему именно это предприятие и какова его цена. Процедуры, проводимые специалистами инвестиционных банков, весьма основательные и требуют значительных усилий и времени. Часто стратегический инвестор нуждается в финансовой поддержке, которую также может оказать инвестиционный банк или своими средствами, или привлекая средства со стороны. Кстати, портфельные инвесторы требуют лишь подтверждения прибыльности предприятия, поэто­му процедуры подготовки инвестиционного проекта имеют не­большой объем и требуют не так много информации и времени. Чего не скажешь о инвестиционных проектах для стратегических инвесторов, для которых инвестиционные проекты готовятся значительно более основательно и требуют много времени и усилий.

Р. Шпек подчеркивал, что если «отечественный инвестор прак­тически не вкладывает средства в развитие производства, не пойдет и иностранный инвестор». Обсуждая проблемы с ввозом капитала, А. Сундаков — представитель МВФ в Украине, — недоумевал: «Ввоз капитала под долговые обязательства требует лицензии НБУ, а под покупку основных фондов — не требует. В некоторых странах ссуда дочернему предприятию с точки зрения налогообложения более выгодна, чем покупка его акций, а укра­инское правительство требует под каждую ссуду получать лицен­зию. Не удивительно, что оценивая сравнительные преимущества обоих вариантов, инвестор выберет, например, Чехию.* а не Украину».

Как же рассчитывало обойти эти трудности правительство Украины? Что внушало оптимизм Р.Шпеку? Понимая, что инвестор внутренний или внешний потребует заметного долевого участия правительственных структур или поддерживаемых Укра­иной и другими государствами фондов в разделении инвестицион­ного риска, правительство во-первых занялось выяснением кого,

144

собственно, надо поддерживать и во-вторых начало формировать фонды и компании с целью поддержки инвестиций. Так, например, указом Президента Украины создана Украинская государствен­ная кредитно-инвестиционная компания, а также разрабатывал­ся проект Мирового банка с целью получения кредитных ресурсов для создания Фонда поддержки предэкспортных гарантий.

«В Украине уже начали свою деятельность фонд поддержки предприятий в новых независимых странах, инвестиционный капитал которого выделен Конгрессом США через Агентство США по международному развитию, который поддерживается Корпорацией частных инвестиций за границей», — отмечал Р.Шпек.

Как уже отмечалось,ранее считали, что для развития эконо­мики Украины необходимо около 40 млрд. долл. США. К концу 1996 года аппетиты выросли и стали яснее масштабы отставания Украины от развитых стран. Только телекоммуникации потребу­ют вложения около 40 млрд. долл. США для достижения уровня стандартов индустриального Запада.

Прямые иностранные инвестиции вплоть до октября 1996 года оценивались в 1,2 млрд. долл. США, а привлечение средств в форме среднесрочных и долгосрочных кредитов определялось в 3-4 млрд. долл. США. Понятно, что это, в основном, были кредиты международных финансовых организаций и кредиты правительств развитых стран. Так, сами американцы оценивали размер финансовой помощи Украине в 1996 году в миллиард долл., причем 70% этой помощи — это кредиты их правительства.

Правительства всех развитых стран выделяют обычно, так называемые, связанные кредиты, то есть эти кредиты даются под определенные обязательства страны-получателя. Эти обязатель­ства понятны- купить на эти кредиты товары или услуги из стран-кредиторов: так называемый, неконкурентный сбыт своей про­дукции. А так как перепроизводство — основная проблема разви­тых стран, то кредиты в определенных объемах и с условиями разрешения этой самой проблемы, всегда нас ждут.

Приток же частного предпринимательского капитала в Укра­ину невелик. По оценкам Минстата на каждого жителя Украины к концу 1996 года приходилось до 23 долл. накопленных прямых инвестиций (в 1994 — всего 9 долл.). Для сравнения, в постсоци­алистических странах Восточной Европы этот параметр менялся от 100 долл. (Словакия) до 1200 долл. (Венгрия).

Иностранные инвесторы вкладывали более половины всех прямых инвестиций в торговлю, пищевую и машиностроитель-

145

ную промышленности Украины. Торговля и пищевая промыш­ленность всегда характеризуются быстрой окупаемостью, малой капиталоемкостью и высокой нормой капитала и интерес инвес­торов понятен. Машиностроение и металлообработка, как счита­ют, привлекательными стали из-за низкого спроса за рубежом на инвестиции в развитие машиностроительных отраслей. Ситуация в чем-то подобна случаю с табачной отраслью в развитых странах. Падение спроса и ужесточение требований в развитых странах стимулировали обратить внимание на обширный и не регламен­тированный рынок постсоциализма.

К началу 1997 года машиностроение характеризовалось на­ибольшими темпами падения производства, а наиболее благопо­лучные топливная, электроэнергетическая отрасли и черная металлургия были обойдены вниманием иностранных инвесторов. Хотя, может быть, их туда просто не допустили. Только два процента иностранных инвестиций пошло на приобретение ак­ций украинских предприятий и это при том, что наиболее крупные предприятия кондитерской и табачной отраслей уже полностью контролируются иностранным капиталом.

Анализ причин выбора объектов инвестиций показывает, что инвесторов привлекают районы с развитой инфраструктурой, где местные власти окружают их вниманием, обеспечивают досто­верной информацией, постоянно консультируют, предлагают разумные доведенные до чисел проекты, знакомят с реальными их исполнителями. Тем не менее, инвестиции обходят Украину из-за нестабильности и не исполнения законодательства, из-за недостоверности информации, из-за больших потерь времени и средств по причинам неразвитости инфраструктуры и обремени­тельности бюрократических процедур. Низкой, с точки зрения иностранных инвесторов, является норма капитала практически повсеместно кроме, разумеется, внутренней торговли и финансовых операций.

Еще одна проблема, которая требует больших усилий — это разработка и ввод в действие соглашений с другими государствами 1) по вопросам способствования и взаимной защите инвестиций, а также 2) по вопросам исключения двойного налогообложения доходов и имущества и предотвращения уклонения от оплаты налогов.

В первом случае уже действали соглашения с Великобрита­нией, Данией, Польшей, Францией, Болгарией, Чехией, Канадой, Вьетнамом, КНР, Финляндией, Египтом, Монголией, Грузией,

146

Казахстаном, Узбекистаном и Республикой Эстония. Во втором вступили в действие соглашения также с Великобританией, Республикой Беларусь и Польшей. Пока на тот момент еще не действовали соглашения с США, Германией, Словакией, Арменией и Литвой по вопросам содействия и защиты инвестиций. Соглашения по вопросам исключения двойного налогообложе­ния и предотвращения уклонения от оплаты налогов были уже подготовлены, но на тот период еще не обрели силу с США, Узбекистаном, Россией, Финляндией и Германией.

По мере отработки всех аспектов законодательства и офор-мления межгосударственных соглашений, представляющих интерес для иностранных инвесторов, следовало ожидать оживления деятельности и в этом важнейшем для реформируемой экономики Украины направлении. В 1996 году заканчивалась официальная кампания приватизации. Кроме того, госбюджет 1996 года предусматривал резкое сокращение государственных капитальных вложений (на 35 трлн. крб.).

Поэтому, всем субъектам украинского рынка стало понятно, что нужно искать любые источники негосударственного финан­сирования.

Западные инвесторы, с другой стороны, более активно изучали украинскую экономику и были заняты поиском прибыльных предприятий, которыми мало интересуется правительство. Пока это больше разговоры и обещания, но в первом квартале 1996 года прошло два масштабных форума по инвестиционной привлека­тельности местных украинских и СНГ-вских предприятий, что свидетельствует о росте интереса Запада к инвестиционным про­ектам, представленным постсоциалистическими странами. Но получив возможность вкладывать деньги, инвестор требует гаран­тий и выполнения очевидных на его взгляд условий, то есть, например, прозрачности объекта инвестирования (какие подраз­деления прибыльны, а какие — нет; кто основные акционеры и каковы их планы развития предприятия; дадут ли возможность ознакомиться с объективной финансовой отчетностью). Инос­транцы не понимают, почему руководство не занимается улучше­нием производственных процессов, которое вовсе даже не требует привлечения средств. Им также невдомек, почему это местные руководители толком не представляют параметров рынков, на которых действуют их предприятия. И почему никто на этих предприятиях серьезно не занимается (и, что уже совсем неверо­ятно, и не хочет заниматься)  статистикой продаж, анализом

147

сбыта, стратегией выбора видов продукции и т.д. Местные руково­дители, которые приобрели права собственности на активы своих предприятий, сопротиатяются получению инвесторами даже ог­раниченного контроля над управлением. Последних пугает ат­мосфера внутренней конкуренции в среде управляющих и акци­онеров, которая принимает иногда не цивилизованные формы и порой характеризуется привлечением внешних структур силового типа. В такой ситуации понятны тревоги иностранных инвесто­ров, вложивших (или только собирающихся вложить) деньги в экономику постсоциалистических стран, в частности, в экономи­ку России. Похоже, в последнем случае, иностранцам ничего не оставалось делать, как обратиться в конце 1996 года непосред­ственно к руководству Министерства внутренних дел и к руковод­ству Службы Безопасности напрямую. Возможно они надеялись заключить контракты с охранными подразделениями этих служб, для обеспечения как своей личной безопасности, так и для обеспечения сохранности своего имущества и средств.

Для привлечения капитала частных иностранных инвесторов в постсоциалистические державы, правительства развитых стран вынуждены создавать специальные показательные инвестицион­ные программы. Так, правительство США предоставило средства 11 инвестиционным фондам. Поначалу фонды были организова­ны в Польше, Чехии, Словакии и Венгрии. Крупный фонд с объемом финансирования в 450 млн. долл. США был создан в России. Были сформированы капиталы двух фондов по поддержке малых предприятий в Украине, Молдове и Беларуси, а также в центральноазиатских республиках бывшего СССР по 150 млн. долл. США. каждый. Работающий в Украине «Western NIS Enter­prise Fund» («Фонд поддержки предприятий в новых западных независимых государствах», то есть в государствах, образовавших­ся в западной части бывшего СССР), созданный в 1994 году, к концу 1996 года выделил почти 30 млн. долл. США 18 малым предприятиям. Фонд малых кредитов, опекаемый WNISEF, фи­нансировал 27 предприятий и отдельных предпринимателей, выделив на эти цели 1,2 млн. долл. США. По словам руководителя WNISEF С. А. Карлсона, инвестиции в уставной фонд предпри­ятий осуществлялись путем покупки акций (причем, не обяза­тельно простых, вполне подходят и привилегированные). Можно было создавать СП. Кроме того Фонд представляет также техни-

1 см. подробнее материал И.Новицкой в Финансовой Украине от 12 ноября 1996 года.

_

ческую помощь и предлагает ряд образовательных программ. Минимальный срок работы Фонда превышает десять лет1.

Рассмотрено было более тысячи бизнес-планов, которые, как правило, отправлялись на доработку из-за отсутствия серьезной маркетинговой информации. Другими словами, отсутствует серь­езный анализ рынков сбыта и все расчеты руководства малых предприятий, как и прежде, ориентируются «на авось». Есть претензии к проведению отчетности и к процедурам формирова­ния организации работы на предприятиях, получивших поддерж­ку Фонда. Определены приоритеты инвестиционной политики Фонда. Иностранцы полагают, что имеет смысл вкладывать средства в пищевую промышленность Украины и в производство строительных материалов на ее территории. Пока результаты деятельности работы таких Фондов очень скромные, но их руководство настроено оптимистически.

Серьезные инвестиции пойдут лишь тогда, когда будет подго­товлена почва для их освоения, причем инвестированный капитал должен быть капиталом развития, а не средством для решения сиюминутных задач.

Жизнь по средствам в 1996 гаду

Несмотря на определенные успехи Украины в сдерживании инфляции и достижении нужных, но пока отдельных макроэко­номических показателей, МВФ посчитал, что превышение ею ряда оговоренных в Меморандуме нормативов не позволило возобновить программу stand-by в апреле 1996 года. МВФ можно понять — нельзя допускать послаблений, иначе все благие наме­рения, не подкрепленные жесткой позицией, приведут к краху программы оздоровления.

Но МВФ достаточно прозрачно намекнул на очень высокую вероятность получения кредитных средств чуть позднее, что дало основание правительству Украины учесть эти деньги в бюджете 1996 года. Разумеется, МВФ был ознакомлен с соответствующими статьями бюджета 1996 года.

Прогнозируя события, правительство понимало, что останет­ся в первом квартале 1996 года без внешнего финансирования. Ибо кредит Эксимбанка Японии (150 млн. долл. США) может быть получен лишь после положительного решения Совета директоров МВФ, а этого решения нужно было еще дождаться и не ранее мая. Следовательно и эти деньги не могли появиться в

Ї49

первом квартале 1996 года и может быть даже во втором квартале тоже. ЕС также пообещало кредит (ECU 200 млн.), но учитывая, что предыдущий и уже использованный кредит ЕС (ECU 85 млн.) оформлялся больше года (Соглашение было подписано в июле

1995     года, а ратифицировано недоверчивым ВС Украины лишь

через пять месяцев), то правительство даже сильно рисковало,

когда включило эти средства в статьи бюджета в третьем квартале

1996     года.

Итак, прогнозируемые источники средств для покрытия дефи­цита бюджета в первом и немного во втором квартале были кредиты Нацбанка и поступления от операций с государственны­ми ценными бумагами. А внешние платежи в первом квартале оказались велики. Планируемые цифры правительства в 256 млн. долл. США были существенно перекрыты. Называют1 суммы в 74 трлн. крб. и 500 млн. долл. США, говорят о незапланированных платежах за поставки газа в январе (140 млн. долл. США). Однако сути это не меняет — возник перерасход. Кредиты Нацбанка по плану 107 трлн. крб. выделенные только на 1 квартал были полностью истрачены на покрытие внешних платежей (75 трлн.) и внутренние нужды (35 трлн.).

В целях резкого уменьшения денежной массы в обращении, Нацбанк ужесточил нормативы резервирования комбанков, под­держивал высокую положительную ставку рефинансирования. А государство приостановило платежи по заработной плате все тем же шахтерам, а заодно и всей бюджетной сфере. С одной стороны государству нужны были неинфляционные деньги и много. А с другой следовало резко уменьшить уровень инфляции, чтобы заслужить внешние кредиты. Так что, эти меры вполне отвечали вышеназванным целям.

В связи с ростом внутреннего долга, в том числе задолженнос­ти по зарплате, правительство начало присматриваться к уровню существующей в стране оплаты труда. По мнению высокопостав­ленных правительственных чиновников «возникла чрезвычайно большая диспропорция в зарплате производственников и потре­бителей продукции». Во второй десятке по уровню оплаты труда оказались шахтеры, машиностроители, а зарплата работников пищевой и нефтеперерабатывающей промышленности значи­тельно увеличилась. Непроизводственная сфера тоже по мнению чиновников слишком подняла свои зарплаты. В феврале 1996 года на совещании у Президента Украины В.  Пинзеник обращал

1 Г. Вышлинский Финансовая Украина 17 апреля 1996г.

150

внимание правительства и администрации Президента на «уни­кальный украинский нонсенс», суть которого в том, что там где Украина платит деньги, она абсолютно не имеет влияния на обьемы выплат. Посему тут же поступили предложения снова вернуться к тарифной системе оплаты, платить лишь тогда, когда товар будет окончательно продан, а не тогда, когда он (товар) всего лишь произведен, и т.д.

Проблема сокращения выплат в бюджетной сфере обостри­лась, когда правительство решилось таки частично погасить в конце мая 1996 года заметную долю задолженности по зарплате. В момент выплат было объявлено о сокращении финансирова­ния бюджетных организаций (включая и выплаты на зарплату) до 60-70 процентов их прежнего объема. Проблемы реорганизации и сокращения числа работающих были переложены на самих со­кращаемых, причем вопросы социальной реабилитации и соци­альной поддержки не поднимались вовсе.

Многие предприятия и организации, пытаясь сохранить жиз­неспособную производственную и деловую структуру почти про­порционально снизили зарплату сотрудникам (там где нельзя было уменьшить недельную часовую нагрузку, — например, в Вузах) или сократили число рабочих дней в неделю. Чиновники справедливо полагали, что попавшие в такую ситуацию люди недолго будут придерживаться принципов социальной справедли­вости и вскоре вытеснят наиболее слабых и менее необходимых коллег на улицу. Занимательно, что некоторым категориям слу­жащих даже повышали зарплату — при этом последние были вынуждены работать уже не три дня в неделю, а всего лишь два, ибо номинальное значение выплат бюджета на зарплату не изменялось или даже уменьшалось.

Асі августа 1996 года было официально объявлено о повыше­нии зарплат бюджетным служащим, пенсий, стипендий и т.д., видимо, чтобы подсластить предстоящее повышение тарифов на коммунальные услуги. Однако в среде бюджетных служащих не получивших весенние зарплаты и оставшихся без средств на период летних отпусков, это решение вызвало крайнее недоуме­ние, переходящее в раздражение.

Учитывая большую задолженность по зарплате, с 22 апреля 1996 года правительство и Нацбанк установили новый порядок очередности платежей, исполняемых банками по поручению предприятий. Если самые приоритетные платежи на нужды само­го предприятия ранее составляли 10% от поступлений на счет

151

предприятия ( около 70% потребности на выплату зарплаты), то теперь эти цифры увеличили до 15% (угледобывающей и горнорудной промышленности — 25%). Кстати, далее следуют обязательные платежи государству, а затем безакцептное списание (со всех депозитов предприятия) сумм кредиторской задолжен­ности за энергоносители.

Правда, на повестку дня был вынесен вопрос об отказе от практики использования картотеки, при этом банки должны будут принимать платежные документы к исполнению только в рамках остатка средств на счетах. А если не заплатил — в суд, с замораживанием всей деятельности, с имущественной ответ­ственностью. Хотя для части должников (так называемых, слабых предприятий) все останется по-прежнему с небольшими измене­ниями: сначала они будут платить текущие налоги, потом наступит черед зарплаты (или задолженности по зарплате) в рамках тех же 15%, потом безакцептное списание, потом половина оставшегося — на текущую деятельность и затем снова на задолженность по старым налогам1. Итак, опять двойной стандарт, ну не могут чиновники быть непредвзятыми.

Все равно денег не хватало и в апреле была организована крупная покупка гособлигаций. Покупатель не объявился, но все наблюдатели почему-то указали на Нацбанк. Заинтересованные стороны, к которым относится МВФ, правительство и сам Нац­банк сделали вид, что ничего страшного не произошло. Хотя все понимали, что это фактически кредит НБУ правительству (кото­рый давать уже нельзя, ибо лимит, согласованный с МВФ в 107 трлн. крб. уже исчерпан), но одновременно было очевидно, что Украина загнана в угол и этот путь решения проблемы более чем вынужденный. 10 мая Совет Директоров МВФ согласился от­крыть для Украины программу stand-by на сумму 867 млн. долл. США. Средства кредита были направлены на пополнение валют­ных резервов НБУ. Кредит был разбит на 9 траншей.

Усиливался контроль МВФ. Мало того, что эксперты Фонда имели доступ к контролируемым показателям ежедневно, так и полный контроль будет происходить ежемесячно, а раз в два месяца Фонд будет пересматривать программу оздоровления в целом.

Но получение внешних кредитов (один из которых проблема­тичен по-крайней мере в отношении сроков реализации) не решило всех проблем. Все понимали, что накоплен большой

см. С.Шевченко Фин.Укр. 30 июля 1996 г.

152

внутренний долг и если государство не будет как-то, хотя бы частично, возвращать бюджетным служащим их невыплаченную вовремя зарплату, то могут возникнуть большие трудности с собственным населением. Внешние платежи, похоже, плохо кон­тролируются соответствующими министерствами, так как сильно превышают планируемые значения. Значит следует ожидать из­лишне больших выплат по этим статьям расходов.

Приведем слова В.Ланового1 по этому поводу: «Бпогашение всех бюджетных обязательств для этого (1996) года является слишком сложной задачей. Если смотреть правде в глаза, то возможностей для этого почти Hers»

Говоря о причинах такого положения В.Лановой считал, «что в январе мы «подняли» инфляцию и тот рост цен, который был запланирован на второе полугодие, произошел в 1 полугодии — на 25%. И поэтому сейчас бюджет за 5 месяцев потратил на поддер­жание государственных цен 90 трлн. крб., вместо запланирован­ных 4 трлн. крб. Это в тех сферах, где государство регулирует цены — транспорт, коммунальные услуги etc.».

Крайне интересно было бы проверить счета, ибо транспорт­ные и коммунальные предприятия в один голос утверждают, что от бюджета они почти ничего не получили. Кто-то из них, выходит, лукавил или есть что-то такое, что даже экономисты не знают?

На вопрос, где взять средства, чтобы заткнуть 350-360 трлн. дыру в нынешнем бюджете, образовавшуюся за счет внутреннего долга, В.Лановой отвечал, что для этого надо устранить даваль-ческие схемы, в частности, в производстве спирта, и произвести эмиссию, право на которую дает возрастающий со второго квар­тала 1996 года приток внешнего капитала в Украину в основном в товарной форме. Эта эмиссия должна поступить не в бюджет, а в банковскую, денежную систему. «В связи с тем, что карбованец лучше обеспечен внешними поступлениями, мы автоматически можем увеличить эмиссию, которая нужна для покупки долларов с целью поддержания стабильного курса. А это, в свою очередь, несколько облегчит бремя задолженности. И вторым направле­нием должна стать дальнейшая либерализация валютного рынка. Это резко увеличит оборачиваемость валюты и даст возможность для реализации финансовых потребностей».

Появляющееся у украинских руководителей искушение поп­росить МВФ об ослаблении требований и ограничений по потол-

1 см. Фин. Укр. 23 июля 1996 г.

153

кам бюджетного дефицита, прироста денежной массы и т.д., что позволило бы рассчитаться с долгами внутри страны и сняло бы социальную напряженность, пропадало, стоило лишь им огля­нуться на Россию. Россия, из-за излишней расточительности во время летней президентской избирательной компании, усугуб­ленной проблемами неэффективности сбора налогов и превыше­ния дефицита бюджета (по плану за весь 1996 год — 4% ВВП, но уже летом этого года дефицит оказался в полтора раза больше), натолкнулась на жесткую позицию МВФ, склоняющегося к задержке выплат по кредитам.

С другой стороны, планируемые МВФ для Украины кредит EFF (около 3 млрд. долл. США) и впервые в истории выделяемый стабилизационный фонд под введение гривны (1,5 млрд. долл. США), усиливали решимость украинского правительства, не обращая внимания на лишения и трудности своего народа, двигаться по пути реформ. При этом вышеназванные суммы будут облегчать это нелегкое путешествие фактически на бочке с порохом, взрыв которого кажется неминуемым, если неразумно и неосторожно тратить полученные кредиты. Можно только восхищаться решимостью и личной смелостью как украинского так и российского руководства продолжать столь расточительную и отчаянную политику вялых реформ за счет своих молчаливых и угрюмых народов.

Мощный теневой сектор поглощает часть наличных денег и практически не возвращает их в официальный оборот. Задержки со структурной перестройкой, слишком большие затраты бюджета на нерентабельные производства, высокий уровень инфляции, не позволяющий эффективно воспользоваться банковским креди­том, ослабление экспортного потенциала, так называемых, базо­вых отраслей, все это уменьшало доходы и увеличивало затраты. Поэтому перспектива крупномасштабного оживления хозяйствен­ной деятельности оставалась весьма отдаленной. Но шаг за шагом, сохраняя терпение, не требуя невозможного, но добива­ясь своих целей, нужно было пройти этот трудный участок пути к оздоровлению и началу экономического роста.

По словам Президента Украины Л.Кучмы «Мы потеряли много времени и существенно задержались с проведением ре­форм, в частности, не потому, что наша государственная политика — результат действия значительного количества политических субъектов. А потому, что они (действия) имеют хаотический, а главное — не редко неконституционный характере

154

Довелось также заплатить высокую цену за нерешительность в экономических реформах: Украина получила намного более глубокий экономический спад, чем те страны, которые, по край­ней мере, своевременно старались начать рыночные преобразо­вания».

Новая гривна и старые проблемы

Введение в Украине национальной денежной единицы — гривны, населением было встречено неоднозначно. С одной стороны замена часто ветхих, легко рвущихся и быстро намока­ющих купонов на солидные, прочные и основательные банкноты, где отсутствовало безумное количество нулей, и пусть непривычно мелкие, но все же нормальные монеты, получило несомненную, хотя и молчаливую поддержку населения, которому с этими новыми деньгами дальше жить. С другой стороны осталось в глубине души сомнение в устойчивости новой валюты, напряжен­ное ожидание, что инфляция быстро нарисует заново некоторое количество нулей и сделает ненужными все эти монеты.

Введение новой денежной единицы дало поначалу основание многим работникам финансовой сферы надеяться, что часть денежной массы из теневого оборота вернется в официальное обращение. Однако теневая гривна, продемонстрировав себя в процессе обмена денег, снова нырнула в мутную воду теневого рынка.

Та же сторона денежной реформы, которая связана с деноми­нацией, позволила резко упростить денежные расчеты, умень­шить объем информации и время ее обработки в банковской сфере. Новые банкноты не надо будет так часто изымать из обращения и заменять новыми, что будет экономить и средства и, главное, время, а также уберет проблемы с ветхой наличностью в розничной торговле. Подделать новые купюры крайне тяжело, что определенно увеличиваег доверие к ним. Чисто физическая масса наличности теперь будет меньше в кассах и хранилищах банков, да и работать с ней будет легче и, пожалуй, приятнее.

Реформа позволила разобраться в реалиях украинского денеж­ного рынка. Оказалось1, что «шорядка 376 трлн.крб. (3,76 млрд.грн.) обращается во внебанковском обороте, 3,30 млрд. грн. — долг бюджетникам, порядка 15 млрд. долл. США находится на руках у

Ю.Протасов. Финансовая Украина. 17 сент. 1996 г.

155

населения.  Всё это, к сожалению, содержало в себе большой инфляционный заряд».

Отмечалось, что по настоятельным рекомендациям МВФ, курс национальной валюты не должен был покидать «коридор» в 1,7-1,9 гривен за доллар. Многим, кому были симпатичны устой­чивые прибалтийские валюты, хотелось и самим привязать гривну к какой-либо СКВ или к целой корзине валют типа 3KK)s «однако, в силу того, что на украинском рынке значимую роль играет не входящая в «еврокорзину» валюта — российский рубль, то, возможно, прийдется рассчитывать собственную валютную корзину». Или по политическим и, может быть, экономическим соображениям вообще отказаться от этой идеи.

Где же новые банкноты и новые монеты были произведены? Банкноты 1992 года были привезены из Канады и Англии, а с 1994 года бумажные деньги печатаются в Украине на новой современ­ной банкнотной фабрике (кстати, там же будут печатать акции и приватизационные бумаги). Монеты производились на немецком оборудовании, освоенном специалистами Луганского станкос­троительного завода и частично бьши закуплены на Итальянском монетном дворе.

В конце 1996 года, под давлением Нацбанка, было принято решение о постройке в Киеве монетного двора.

Принято было также стратегическое решение о добыче укра­инского золота, планируемой в Закарпатье на медленно строя­щемся Мужиевском золотополиметаллическом комбинате (через несколько лет с начала эксплуатации производительность плани­ровалась в 10 тонн в год, а затем и до 25 тонн в год) компанией «Укрзолото» (ФГИ — 35%, ПО «Южный машиностроительный завод» — 16%, днепропетровская — 6%, одесская — 2% и кировог­радская — 4% госадминистрации и благотворительный «Фонд содействия промышленности»). Отсутствие средств (Уставной фонд компании всего около 55 тыс. долл. США. Это свидетель­ствовало при ее образовании скорее о намерениях, чем о финан­совых возможностях) заставило планировать создание новой фир­мы «Ukraine Gold International» с размещением ее акций на международных фондовых рынках. При этом правительство в ноябре 1996 года предусмотрительно заявило о своем желании сохранить за собой контрольный пакет акций золотодобывающих предприятий. В самом конце 1996 года, понимая, что ситуацию следует стронуть с мертвой точки, правительство решило позво­лить компании привлекать негосударственные средства. Кроме

156

того, под контроль компании попали полдесятка месторождений золота в днепропетровской и кировоградской областях. Примеча­тельно также, что из состава учредителей фирмы было исключено ПО Южмаш.

Какие проблемы в конце 1996 года волновали украинское правительство и законодателей? Прежде всего надо было найти средства для финансирования дефицита бюджета 1997 года. Поэ­тому правительство обратилось с просьбой к ЕС, США и Японии выделить кредиты для этой цели. Учитывая, что переговоры по этим кредитам обычно затягиваются, вопрос о своевременном получении этих средств Украиной был весьма актуальным.

Планируемый дефицит внешнего платежного баланса также мог быть поменьше, если бы можно было снять остроту проблем, связанных с откровенной протекционистской политикой других стран в отношении товаров из Украины. В значительной степени это было связано с двухгодичными проволочками с рассмотрени­ем просьбы Украины о вступлении во Всемирную торговую организацию (ВТО).

В статье обозревателя АГуревича отмечалось, что «в текущем году МВФ принял решение кредитовать развивающиеся страны в размере $26 млрд., большая часть из которых была направлена в Россию (трехлетний несвязанный кредит на общую сумму $10,2 млрд.) и опять-таки в Мексику. Это превосходит прошлогодний показатель в 22 млрд. и отметку в 20 млрд., которую МВФ превзошел во время тяжелого долгового кризиса 1982-83 гг., когда ликвидность колебалась в районе 50%. Отсюда в общих чертах можно представить себе, на сколь скромную долю данного пирога под кодовым названием «расширенное финансовое обслужива­ние» (EFF) может рассчитывать Украина».

В начале октября 1996 года еще не было ясности) в оконча­тельной сумме кредитования со стороны МВФ, включая кредит EFF, хотя правительство надеялось получить первый транш EFF уже в декабре 1996 года. Для оценки масштабов этого кредита вспомним, что Россия в первый год получает 65%, а в последующие соответственно 55% и 45% от своей квоты. Квота же Украины SDR 997 млн., а 65% от этой суммы — это около одного миллиарда долларов США.

Всемирный Банк, по словам В.Пинзеника, мог предложить около 800 млн. долл. США (600 млн. в виде кредитов, которые можно использовать для покрытия дефицита бюджета и 200 млн. в виде инвестиционных займов).

157

Остро стоял перед правительством вопрос о возможности самостоятельного заимствования на внешнем рынке, не связан­ного с программами международных валютных организаций, тем более, что как показал опыт первого квартала 1996 года, планиру­емые льготные кредиты (под 4-6% годовых на 10 и более лет), могут быть с легкостью заморожены при невыполнении Украиной каких-либо из длинного списка условий. Наиболее просто это было сделать, разместив на внешнем рынке украинские еврооб­лигации. Подготовка к этой процедуре включает в себя получение необходимого рейтинга, который позволяет снизить до разумных пределов цену заимствования. Казахстан и Россия осенью 1996 года уже были близки к этому, хотя размещенные ранее Россией деноминированные облигации Внешэкономбанка (объем рынка которых достигает миллиарда долларов США) с доходностью в 19,5% годовых делают проблематичной добиться ставки будущих российских еврообондов в 12-14%. Украина, как считают некото­рые западные специалисты, может рассчитывать на ставку в 30% годовых, что потенциально опасно, ибо на эту цифру рынок будет ориентироваться в дальнейшем. Украинские чиновники хотели бы ориентировать рынок на 11 -12% годовых и на первую эмиссию в 250 млн. долл. США.

Организовать для подобной цели рынок облигаций государ­ственного внешнего займа ОГВЗ, которые были выпущены для погашения задолженности правительства перед РАО «Газпром», и часть которых еще оставалась в распоряжении Минфина, к концу 1996 года не удалось. Всего их выпустил Минфин на сумму в 1,4 млрд. долл. США, причем эмитент выкупил их частично на сумму в 280 млн. долл. США. Напомним, что долг должен был быть погашен в течение 12 лет с рассрочкой платежей и с двухлетним льготным периодом, когда должны были выплачи­ваться только проценты из расчета 8,5% годовых. В качестве объяснения столь льготных платежей приведем первоначально оговоренные условия. «Газпром» договорился обменять облига­ции на акции приватизируемых предприятий (на сумму в 200 млн. долл. США) и оплатить ими поставки украинской продукции (на сумму в 0,5 млрд. долл. США) до 1997 года включительно. Кроме того , вместе с АО «Укргазпром», российский гигант, активы которого оценивают почти в триллион долл. США, договорился создать АО «Газтранзит», в уставной фонд которого должно было быть внесено имущество Богоротчанского и Бильче-Волицко-Угерского подземных хранилищ газа. Договоренности не афиши-

158

^

ровали, но парламент занял жесткую отрицательную позицию по отношению к условиям соглашения и, наконец, в конце мая 1996 года постановлением правительства обмен акций украинских предприятий на ОГВЗ исключили окончательно. Вопрос о созда­нии «Газтранзита» также был снят с повестки дня. А Минфин Украины, в соответствии с новой измененной договоренностью, выкупил первые выпуски облигаций со сроком погашения до 21 марта 1997 года (с номиналом в 280 млн. долл. США). Причины такой уступчивости российского гиганта одни видели в потере значительной доли коммерческого интереса к Украине, другие -в том, что аппетиты свои «Газпром» нашел возможность удовлет­ворить иным способом.

К ноябрю 1996 года облигации ОГВЗ оказались в собственнос­ти российских «Национального резервного банка» (на сумму 520 млн. долл. США) и, как утверждает агентство «Интерфакс-Украина», АКБ «Международная финансовая компания» (на сумму около 600 млн. долл. США). А не «ОНЕКСИМбанка», как полагали ранее, хотя говорили о тесной связи последних. Кроме этого, Минфин Украины оставался обладателем ОГВЗ на сумму в 280 млн. долл. США. Именно НРБ пытался организовать ликвидный рынок ОГВЗ пусть даже не в физическом виде, что вполне устраивало Минфин Украины, который вынашивал планы использовать собственный пакет облигаций (по существу, пога­шенной части займа!) в качестве залога.

По-прежнему, в конце 1996 года остро стоял вопрос с задо­лженностью по зарплатам и социальным выплатам. В этом отно­шении показательно поведение правительства России, которое уже давно и пока безуспешно пыталось решить подобную пробле­му. Президент России Б.Ельцин принял решение1 образовать Временную чрезвычайную комиссию (ВЧК) по укреплению на­логовой и бюджетной дисциплины при президенте, во главе которой был поставлен премьер-министр РФ. Вопросы о недостаточной законодательной регламентации (или, точнее, о ее полном отсутствии) деятельности и полномочий комиссии, видимо должны были быть сняты одним ее названием (точнее, ее аббревиатурой). «В сообщении пресс-службы президента о создании ВЧК указывается, что долги по зарплате и социальным выплатам превышают 40 трлн. рублей, задолженность по выплате пенсий — 10,7 трлн. рублей».

Первые жесткие действия российского ВЧК, представившего

см. "Известия" 12 окт. 1996 г.

Ї5?

общественности списки потенциальных банкротов из числа круп­ных и крупнейших предприятий, сильно задолжавших бюджету, вызвали панику в стане командиров производства. Ибо процедура банкротства, как пояснили чиновники, не обязательно приводит к расформированию или ликвидации предприятия, а скорее к смене руководства и назначению временной администрации, которая, видимо, активно займется наведением порядка. Будущие кадровые перемещения в предприятиях-банкротах и вполне веро­ятная опасность выявления нарушений заставили дирекцию боль­шинства предприятий, попавших в первые черные списки ВЧК, найти возможность рассчитаться с бюджетом частично или пол­ностью.

Как видим, суммы задолженности российского правительства поражали воображение, и масштаб украинских долгов бюджетни­кам и пенсионерам уже не казался таким уж большим. Может быть именно российский пример все время вдохновлял украинс­ких руководителей?

В Украине пытались выплатить долги за предыдущий период деньгами, которые, по мнению озадаченных трудящихся, должны бьии быть выплачены бюджетникам в последние четыре месяца текущего 1996 года. Парадокс был создан, как обычно, непроду­манными действиями властей, законодателей и непонятной без­мятежностью наиболее заинтересованных лиц — самих трудя­щихся и, якобы представляющих их интересы, профсоюзов.

Поскольку бюджет был принят поздно и сокращение финан­сирования (как обычно задним числом, т.е. с начала года, и причем существенное) было доведено до бюджетных организаций где-то за месяц до начала летних отпусков (оплата которых производится исходя из среднего значения зарплаты в течение предыдущих двенадцати месяцев), то деньги, выделенные бюдже­том, для многих организаций закончились к началу осени. Руко­водство этих организаций теперь должно было переводить своих работников до конца года на символическую зарплату, или проводить массовые сокращения.

Но денег все равно не хватало и 23 сентября Кабинет Минис­тров своим 1154 Постановлением разрешил Минфину для пога­шения хотя бы части задолженности бюджетникам использовать средства многочисленных Государственных фондов.

Так как, с 1997 года ужесточались требования к администрации в связи со своевременной выплатой зарплат, пособий, пенсий и т.д., посему проблемы с долгами власти совершенно напрасно

160

надеялись закрыть до конца 1996 года, чтобы начать новую жизнь в 1997 году, не омраченную воспоминаниями о своей бесцеремон­ности по отношению к собственному народу. Причем, чиновники оттягивали момент начала выплат задолженности, надеясь сохра­нить удобные показатели для международных финансовых орга­низаций-доноров, а парламентарии спешили снять с себя ответ­ственность за подобный способ фактического финансирования бюджетного дефицита.

С 1995 года начался и продолжается уже третий этап глобаль­ного кризиса. Государственные дотации и субсидии в конце 1994 года были отменены (до этого через госбюджет проводилось более двух третей всей продукции) и наконец-то получила право на жизнь долго вынашиваемая руководством Нацбанка жесткая монетарная политика. Уже в следующем, 1995 году, взаимная задолженность выросла в десятки раз, причем по зарплате — в полтора десятка раз. Неплатежи бюджета сверху предприятиям и организациям, неплатежи на предприятиях и в организациях, коммунальным службам и между предприятиями и организациями, многократно умножаясь, приводили к тотальным неплатежам бюджету снизу и круг замыкался.

Отсутствие оборотных средств, громадная взаимная задо­лженность, бесцеремонное безакцептное списание средств со счетов предприятий множеством кредиторов и ведомств, а также дорогие кредиты из-за общего дефицита финансовых средств, привели к резкому падению и без того обескровленного производства. Страна платила страшную цену за подавление гиперинфляции из-за нерасторопности и нерешительности ини­циаторов шоковой терапии, сбросивших темп, сразу же после начала реформ. Начался период финансовой стабилизации. В продолжающейся инфляции теперь уже полностью доминирова­ла возросшая, из-за беспрецедентного падения производства, структурная составляющая.

Нацбанку уже не так надоедало правительство с постоянными требованиями денег, прежде всего из-за сурового контроля меж­дународных финансовых организаций. Последние каждый выпла­чиваемый кредит или его часть-транш, обставляли массой требо­ваний и настоятельных пожеланий. Но эти кредиты были очень нужны правительству и оно вместе с легко возбудимым парламен­том, скрепя сердце, дали волю Нацбанку. Но долгожданная финансовая стабильность сама по себе ничего не значила, разве что позволяла рапортовать (это дело привычное) международным

161

финансовым институтам о нужных показателях и получать право на следующие порции кредитных вливаний. Представители этих влиятельных организаций и местные экономисты не pa з заводили разговоры о необходимости более взвешенного подхода к налого­вой политике и об обязательной детальной проработке проекта бюджета. Чтобы хотя-бы оживить производство и уменьшить дефицит бюджета. Конечно, все понимали, что структурная перестройка хозяйства в больших масштабах еще пока Украине не по карману, но правительству нужно было решаться на ряд, может быть непопулярных и малопонятных для широкой общес­твенности, шагов. Но чиновники привычно занимались текущими задачами, далеко вперед никто не смотрел и болезнь была загнана глубоко внутрь. Жизнь шла своим чередом и постепенно нарас­тали проблемы.

Нужно было оплачивать обслуживание быстро выросшего внешнего государственного долга и, кроме того, структурная составляющая государственных издержек оставалась значитель­ной. Большие социальные расходы и выплаты бюджетной сфере были велики, и хотя оплачивались нехотя, в полсилы, все равно при этом нарастал внутренний долг, размер которого (пятая часть начисленной с начала года до 10 октября зарплаты была задержа­на; неплатежи из бюджета, по разным оценкам, достигли рубежа в 3-3,5 млрд. грн.) уже впечатлял даже искушенных в новой экономической политике советников разного уровня. Интересны данные, приведенные И.Курилко (см. Фин. Укр. от 17 дек. 1996г.): отношение суммы задолженности к месячному фонду зарплаты достигло 140 % (в России — 77%, в Беларуси — 24%, в Молдове — 132%). Темпы прироста долга в первой половине 1996 года оказались равны 450% (в России — 224%, в Беларуси — 4,3%, в Молдове — 136%).

Эмиссия денег теперь попала под контроль чиновников из МВФ, и строго дозировалась в соответствии с принятым бюджетом. Плановая эмиссия, которая была не так уж и мала, направлялась для финансирования бюджета, то есть преимущественно на покрытие внутреннего долга и, по существу, проедалась. Также далеко не полностью собир&чись налоги. Так, глава бюджетной комиссии ВС Н. Азаров сообщил, что в текущем году на 9 октября все доходы бюджета составили только 49,4% от планировавшихся, а налоги, сборы и другие платежи в бюджет за 9 месяцев — лишь 36%.

По свидетельству Минстата, общая сумма просроченных пла-

162

тежей предприятий и организаций на 1 октября 1996 года состав­ляла 22 млрд. грн. и выросла за девять месяцев почти вдвое, причем 98% этой суммы приходилось на задолженность по взаи­морасчетам и лишь 2% — это долги банкам. Что касается налого­вых долгов, то по оценкам украинского парламентария С. Тере-хина, на начало июля 1996 их сумма уже составляла почти 1 квдрлн. крб. (10 млрд.грн.).

Интересно, что остатки кредитных вложений комбанков в национальной валюте составляли 3,3 млрд. грн.( у Нацбанка эта сумма выше — 3.6 млрд. грн.), что свидетельствовало о том, что долговые проблемы банковской системы в значительной степени сконцентрированы внутри нее.

Напомним для сравнения, что за 9 месяцев 1996 года доходы госбюджета (как указано в справке Минстата, — с учетом взаимо­отношений с местными бюджетами) не превысили даже 13 млрд. грн.

Поиск неинфляционных источников денежных средств. Іде можно сэкономить и как заставить должников расплатиться?

Происходившее на глазах недоумевающих экспертов форми­рование уродливого затратного и неэффективного экономичес­кого механизма подчеркивало справедливость следующего тезиса: Если не преобразовывать крупную и среднюю промышленность, не убирать ее основательную теневую составляющую, если не удешевлять ее содержание для государственного кармана, если не делать ее более прибыльной и более приспособленной к рыноч­ным условиям, то эта промышленность, точнее ее верхнее звено управления, сами преобразуют государство под свои интересы. Осознание этого требовало действий.

Поэтому в проекте бюджета 1997 года предусмотрены были меры для оживления производства с помощью процедур, позволя­ющих увеличить собственные оборотные средства предприятий и способствовать реконструкции и обновлению основных фондов. Материалы, представленные помощником Президента по эконо­мическим вопросам В.Литвитским1, свидетельствовали о намере­ниях правительства уменьшить налог на прибыль (рассчитывать который будут уже с разности между валовыми доходами и валовыми расходами), может быть даже в форме налоговых каникул. Только за счет этого правительство надеялось на увели-

см. обзор В.Кощия, Фин. Украина от 26 ноября 1996г.

чение оборотных средств предприятий в 1997 году на 8,7 млрд. грн. В первой версии бюджета-97 намечалось снизить также подоход­ный налог на граждан (до 30%), чернобыльский налог (с 12% до 6%), налог на фонд занятости (с 2% до 1%), отчисления в Пенсионный фонд (с 32% до 25%), исключить изъятия на соцст­рах и во внебюджетные фонды.

Судя по второй версии бюджета-97, планировалось сократить начисления в фонд заработной платы (с 51% до 32%), а общий уровень налогообложения снизить с 42% до 34% от ВВП. Таким образом, налоговая реформа должна была привести к тому, что бюджет «отдаст» экономике 9 млрд.грн.

В связи с трудностями контроля, намеревались поначалу сохранить лишь пять (вместо 30) групп подакцизных товаров и если пока нет возможности уменьшить легко собираемый властями налог на добавочную стоимость (НДС), то хотя бы упростить процедуру его бюджетной компенсации в тех случаях, когда сумма НДС оказывается переплачена (возмещение дебетового сальдо предприятиям-экспортерам и предприятиям с сезонным или дли­тельным производственным циклом).

Правительство, проводя индексацию основных фондов, пла­нировало поднять объемы (и темпы) амортизационных отчисле­ний, которые увеличивают себестоимость и уменьшают, тем самым, налог на прибыль. Потери от сокращения суммы налога на прибыль в масштабах страны (около 3,5 млрд. грн.) планировалось полностью перекрыть будущим (2%-ным) налогом на имущество предприятий. Но тогда крупные предприятия с большими объемами основных фондов уменьшат свою прибыль и вынуждены будут платить основательный налог на имущество, так как планировалось взимать один из налогов: то ли налог с прибыли, то ли налог на недвижимость. В зависимости от того, какой из них больше. Мнение же многих известных экономистов, в частности В. Ланового, сводилось к одному: необходимо повышать размер амортизационных отчислений и ускорять амортизацию основных фондов, но не за счет уменьшения чистой прибыли.

Что же дальше? Итак, главная проблема — это отсутствие средств в нужном объеме. Надо было двигаться сразу в двух направлениях. С одной стороны, всячески уменьшать расходы, оставляя их, как говорится, в пределах разумной достаточности. А с другой стороны, эффективно использовать все неэмиссионные и некоторые эмиссионные (что остается делать) источники для

164

пополнения бюджета, оплаты внешних и внутренних долгов, а также для обеспечения нормального функционирования (фор­мирование оборотных средств), структурной перестройки и об­новления производства (формирование основных фондов). Причем, последнее надо было организовать за счет ослабления налогового бремени, а также банковского кредитования и при­влечения средств на фондовом рынке, для чего следовало побеспокоится о поддержке банковского сектора, сформировать фондовый рынок и обеспечить условия для роста депозитов и фондовых вложений как населения, так и юридических лиц.

«Неинфляционное пополнение денежной массы обеспечива­ется и при правильном использовании поступлений иностранной валюты», — отмечал В. Лановой, который полагал, что «необхо­димо добиться связанного движения внутренних цен и обменного курса гривны; не допускать его ревальвации; ограничить импорт не таможенными пошлинами, а курсовым регулированием». По­добный курсовой коридор, как известно, был введен достаточно давно Россией. Улучшение условий для экспорта — важнейшая цель подобной политики. Видимо, теперь (или даже несколько раньше) наступило время для введения подобных процедур в Украине, где жесткая фиксация курса Нацбанком давно вызывала неудовольствие влиятельных экспортеров.

Кроме того, поддержка Центральным банком страны фикси­рованного курса национальной валюты, как известно, порождает валютные спекуляции. Причем, именно за счет средств Цен­тральных банков формируется консолидированная прибыль ва­лютных спекулянтов. Приведем слова проф. Кульбуа по этому поводу: «В режиме плавающих валютных курсов спекулятивная игра на повышение становится игрой с нулевой суммой: одни необходимым образом теряют то, что выигрывают другие».

Кредиты международных финансовых организаций, сумма которых в 1997 году по первоначальным оценкам Минфина — 1,1 млрд. долл. США, частично компенсируют выплаты по внешним долгам, в основном странам СНГ, в размере 1,4 млрд. долл. США (кстати, за 9 месяцев 1996 года затраты по обслуживанию внешнего долга составили 1192 млн. грн.). От кредитной эмиссии (говорили о 1,4 млрд. грн.) в планах на 1997 год, правительство также не отказалось. Никто также не сомне­вался в том, что государство по-прежнему будет продолжать использовать неплатежи бюджетной сфере как бесплатный кредит для финансирования бюджетного дефицита. Который, если судить

165

по докладу вице-премьера В.Пинзеника, представившего в конце ноября 1996 года вторую версию проекта бюджета 1997 года, планировали покрыть внешним финансированием (2,4 млрд.грн.), продажей ценных бумаг (1,7 млрд. грн.), кредитами Нацбанка (1,7 млрд. грн.).

Но, все таки следовало находить и другие, более эффективные неэмиссионные источники средств, ибо пока, например за первые 8 месяцев 1996 года, дефицит бюджета был оплачен примерно на 42% кредитами Нацбанка (за тот же период 1995 г. — около 73%), почти на 36% внутренним займом (в 1995 г. — 7,5%) и внешними кредитами более, чем на 22% (в 1995 г. — более 19,5%).

На фондовом рынке продолжалось размещение государствен­ных ценных бумаг — облигаций внутреннего государственного займа. Скептикам, которые не верили в быстрые темпы развития рынка ОВГЗ, пришлось убедится в том, что короткие сроки размещения, высокая доходность и простота операций быстро нашли массу поклонников, в основном внутри банковской сис­темы.

Тем более, что банкам не оставалось альтернативы: даже среднесрочные кредиты (из-за еще пока высокой процентной ставки и практики повсеместных неплатежей и невозвратов заем­ных средств) давать было невыгодно, депозитов было по-прежне­му мало (отрицательная процентная ставка и недоверие к банков­ской системе), а на колебаниях курсов внутри и вне страны могли играть немногие крупные банки (располагающие возможностями и большими свободными средствами). На обслуживании торговли и других операций, пусть даже богатых нерезидентов, трудно прокормить местные банки, созданные на волне инфляции, в которых доля активов на одного служащего оставалась во много раз меньшей, чем это принято в действующих банках развитых стран. То есть и здесь структурная доля затрат оказалась сильно завышенной, что давало основание многим экспертам (особенно зарубежным) выступать с предложениями о радикальных сокра­щениях количества коммерческих банков в стране.

Возвращаясь к рынку ОВГЗ, заметим, что деньги он приносит государству только в период своего роста (в ноябре 1996 года в госбюджет фактически было привлечено за вычетом долгов около 1,2 млрд. грн.). Еще этот рост и не думал заканчиваться, а некоторые трезвые головы уже забеспокоились о том, сколько будет стоить государству содержание этого рынка в дальнейшем, ибо сильно снизить доходность облигаций Минфину будет непро-

166

сто, особенно после кризиса в ноябре 1996 года. Озадачивал пример России. Так, еще летом 1996 года А. Илларионов из Института экономического анализа РФ отмечал, что в России «за три с небольшим года функционирования рынка государствен­ных ценных бумаг бюджет получил с него около 14 млрд. долл. США», причем «за это же время платежи Минфина держателям облигаций превысили 44 млрд. долл. США».

Сначала, в первой версии проекта бюджета 1997 года, планиро­валось за счет ОВГЗ и, видимо, еврооблигаций (существовали сомнения в своевременном появлении последних, хотя из-за планируемой налоговой реформы дефицит бюджета может замет­но подрасти и, чтобы сдержать его рост, потребуются дополни­тельные источники несвязанного заимствования) в 1997 году получить 2,8 млрд. грн. неэмиссионного финансирования. Одна­ко для этого валовая подписка на облигации должна почти вдвое превосходить эту сумму. То, что это весьма не просто, признал даже глава Нацбанка, посчитавший, что потребуется «продемон­стрировать супервозможности украинской банковской системы». Заметим здесь же, что месячные денежные доходы населения, зарегистрированные Минстатом, порядка 3 млрд. грн. (из них две трети составляет зарплата), да и денежная реформа показала, что во внебанковском обороте обращается порядка 3,76 млрд. грн. Поэтому расчеты на основную массу населения были тоже весьма зыбкие.

Причем, если Нацбанк и комбанки на ноябрь 1996 года вложили в капитализацию рынка ОВГЗ соответственно 570 и 380 млн. грн., тй'в 1997 году чиновники надеялись получить из тех же источников около 1,6 млрд. грн. (заметим, что Нацбанк, рассчи­тывая на поддержку комбанками программы размещения ОВГЗ, пообещал им прямое рефинансирование в 1997 году в пределах 800 млн. грн.). Доля нерезидентов в капитализации рынка ОВГЗ в конце 1996 года оценивалась в сотню миллионов гривен и не было оснований полагать, что в 1997 году рост их вложений будет больше. В 1996 году физические лица практически не вкладывали средства в гособлигации, видимо также и потому, что последние не были представлены в материальной форме. Доля средств юридических лиц в ОВГЗ была невелика — около 120 млн. грн. Тем не менее, в следующем, 1997 году, от физических и юридических лиц чиновники надеялись получить до 700 млн. грн. вложений в ОВГЗ.

Итак, высокая доходность ОВГЗ привлекала кредитные (и

167

валютные) ресурсы банков. Вспомним, что доля кредитов ком­банков в общем объеме кредитования в период 1993-1995 гг. изменялась следующим образом — 77,1%, 47,2%, 46,2% и с января по сентябрь 1996 года — 26,7%, причем в последние месяцы года наблюдалась сильная тенденция к свертыванию кредитования комбанками. С.Кораблин1 привел также данные об отношении затрат комбанков на ОВГЗ к объему выделенных ими кредитов за 8 месяцев, которое достигло 413% (их совокупное кредитование за тот же период года сократилось с 2027млн. грн. в 1995 г. до 408,13 млн. грн. в 1996 году). Явный спад объема кредитования промыш­ленности в 1994 г. связан был, как известно, с отказом банков давать среднесрочные (и, тем более, долгосрочные) кредиты после начала ограничительной монетарной политики Нацбанка. Следующий, еще более глубокий спад не только среднесрочного, но уже краткосрочного кредитования комбанками, происходил в 1996 г., из-за явного эффекта вытеснения инвестиций государ­ственными ценными бумагами. Если первый спад кредитования промышленности принес падение ВВП на четверть, то от второго тоже можно было ожидать больших неприятностей.

Интерес к рынку ОВГЗ поднимал также спрос на гривну и искусственно завышал ее валютный курс, а последнее, как уже отмечалось выше, осложнял положение экспортеров.

Требования МВФ о снижении бюджетного дефицита вызыва­ют неоднозначную реакцию. В Украине по данным официальной статистики, отношение величины бюджетного дефицита к ВВП в 1992-1995 году изменялось соответственно, следующим образом: 13,8%, 5,1%, 8,9% и 6,7%. Если учесть задолженность бюджета по зарплате, то в 1996 году эта величина имела бы значение, близкое к прошлогоднему. Во многих благополучных странах обсуждае­мое отношение примерно такое же или больше, при темпах экономического роста на уровне одного - двух процентов в год. Каким же образом развитые страны, имея явно скромные темпы роста и относительно большой дефицит бюджета, находят способы его неэмиссионного финансирования?

Все дело в том, что в периоды спада деловой активности население развитых стран уходило из рискового сектора финан­сового рынка в менее рисковый, хотя и менее прибыльный, то есть покупало ликвидные государственные облигации. Люди ста­рались сохранить сбережения до лучших времен, когда начнется очередной бум и наступит время умножать капиталы. Подобное

1 см. С. Кораблин Фин. Укр. от 17 дек. 1996г.

168

поведение населения снимало в значительной степени проблему государственных расходов в условиях спада деловой активности, соответствующего уменьшения налоговых поступлений и роста дефицита бюджета. То есть, само население финансировало бюд­жетный дефицит.

Конечно, люди теряли в доходах, государство «влезало» в ощутимый внугренний долг, но не падало потребление. Значит, было кому продавать продукцию, не падал спрос, а это — главное условие экономической стабильности и будущего активного ро­ста. Важность привлечения средств населения для финансирова­ния бюджетного дефицита и, тем самым, поддержания государ­ственных расходов и оживления спроса во всех секторах экономи­ки, прекрасно понимали прежние руководители теперь процвета­ющих стран, в частности, Японии и Кореи. Вспомните, что не обладая сетью сберегательных касс (которая, кстати, имеется на Украине — это сеть отделений Сбербанка), там даже использова­ли почтовые отделения для приема вкладов населения. В Украине Сбербанк предлагал всего 4-5% годовых при темпах инфляции в 6-7 раз больших. Мелкие банки с почти нулевой реальной ставкой процента погоды не делают, да и особым доверием населения не пользуются. Низкие объемы легализованных сбережений в виде депозитов и фондовых вложений разрывали круг взаимной поддер­жки населением, с одной стороны, и банковскими, промышлен­ными сферами и государственным бюджетом с другой

Можно согласиться с мнением проф. С.Кораблина, который считает необходимым директивно зафиксировать минимальную депозитную ставку процента. И, главное, побыстрее выпустить ОВГЗ небольшого номинала в бумажной форме. Ибо деньги у населения (или, по крайней мере, у обогатившейся его части) есть. Так как трудно считать случайным покупку населением за 8 месяцев 1,5 млрд. долл. США и продажу за этот же период более чем в два раза меньшей суммы в американской валюте. Первая цифра почти в восемь раз больше объема кредитов, выданных комбанками хозяйственникам. Правда основная масса людей не получала заработанных денег или получала их явно недостаточно, что также сдерживало объемы накоплений населения. Три чет­верти миллиарда гривен на банковских депозитах физических лиц (основная доля этих средств приходится на АКБ «Украина» и «Сбербанк», причем последний около 180 млн. грн. капитализи­ровал на рынке ОВГЗ ) — это крайне мало.

Конечно, следует привлекать собственные средства предпри-

169

ягий и населения. И дело даже не в том, что надо изыскать средства на восстановление и на структурную перестройку произ­водства. Это весьма важно, но возможным станет лишь в ближайшей перспективе. Прежде всего надо найти средства для восстановле­ния оборотных фондов, без которых просто не может быть и речи о поддержании жизнеспособности предприятий. Проблема обо­ротных средств пока решается предприятиями частично за счет бартера, но возможности последнего ограничены. Ибо оплата труда и услуг, не говоря уже о расчетах за воду, электроэнергию и т.д., бартером не может быть проведена эффективно.

Учитывая еще нежелание банков давать предприятиям даже краткосрочные кредиты, средств для внутреннего инвестирования и, главное, на формирование оборотных средств, явно не хватало. Предложения использовать большую долю кредитной эмиссии для предоставления залоговых кредитов комбанкам, не заставит их заняться активным среднесрочным и долгосрочным кредитова­нием предприятий, ибо слишком велика еще инфляция. Снижать плату за финансовые средства до уровня, который бы устроил производственников, банкирам явно не выгодно из-за высокой стоимости ставки рефинансирования и больших внутренних струк­турных издержек самой банковской системы. Расчет на снижение как минимум вдвое-втрое среднегодовой инфляции и обеспечение устойчивой позитивной процентной ставки по депозитам, что привело бы к росту денежных вкладов населения и депозитов предприятий в банках, всего лишь перспектива, пусть даже и ближняя.

Рассмотрим, где правительство видит возможность сэконо­мить и как оно намеревается сокращать расходы бюджета и бороться с неплательщиками налогов. Несмотря на сопротивле­ние выступающих единым фронтом политических популистов, регионального и отраслевого лобби, а также коррумпированных чиновников, зреет решение значительно уменьшить налоговые льготы предприятиям и, особенно, различным фондам. Сущес­твенную прибавку в бюджет даст отмена налоговых льгот и по внешнеэкономическим операциям. Так, например, по оценкам, приведенным И. Снеговым для внешнеэкономической деятель­ности1, «сумма средств, которая не поступила за 7 месяцев в Государственный бюджет Украины, составляет 873 млн. грн.».

Планировалась ликвидация основной лазейки для неплатель­щиков — «картотеки», правда перед этим надо было разобраться

1 см. Фин. Украина 12 ноября 1996г. _

с долговыми обязательствами: провести очередные взаимозачеты и вексельные зачеты, списать безнадежные долги, зачесть долги иным способом и т.д. Планировали отложить выплату задолжен­ности на 5- 10-летний срок, чтобы освободить счета предприятий от дамоклового меча безакцептного списания. Чиновники и директорский корпус — все по-своему, — надеялись, что за это время ситуация поменяется к лучшему.

Сокращение доходности из-за сближения внутренних и миро­вых цен привело к тому, что предприятия стали все меньшую долю оплаты за свою продукцию получать в денежной форме, предпочитая бартер. Появилась тенденция сокращения выплат в бюджет крупными предприятиями. Директорам дали понять, что надо делиться доходами с государством, что власти более не допустят самодеятельности. Начали показательную чистку кад­рового состава директорского корпуса, полагая, что напуганные директора найдут возможности, по крайней мере, для выполне­ния обязательств предприятий перед бюджетом. Созданная, подобно российской ВЧК, весьма представительная украинская «Временная комиссия по вопросам обеспечения своевременнос­ти уплаты налогов, внесения других обязательных платежей и эффективного использования бюджетных средств», со столь длин­ным названием, дабы не ассоциироваться с каким-либо истори­ческим прецедентом, действовать тем не менее стала также, как ее российская предшественница: начала увольнять и угрожать увольнением директорскому корпусу.

Пригрозили ревизией коммерческим и негосударственным предприятиям, которые годами показывали в отчетности отсутствие дохода.

Можно согласиться с В.Лановым, который считал, что «необ­ходимо повысить гарантированность поступлений плановых до­ходов в бюджет. Нельзя допускать просрочек с уплатой налогов и налоговых кредитов. Необходимо разрешить вносить их неденеж­ными ликвидными ресурсами (топливом, электроэнергией, зер­ном, сахаром, услугами и т.д.) или долговыми срочными бумагами и имущественными обязательствами (акциями)».

Заметим, что полугодовой давности старые взаимные долги бюджета и отдельного предприятия погашались путем взаимоза­четов и, по оценкам руководства Казначейства, к началу зимы 1996 года уже было проведено таких взаимозачетов на сумму около 1,5 млрд.грн.

Следовало также присмотреться к планам российского прави-

171

тельства в области налогообложения населения и реорганизации системы оплаты труда. Проблемы, которые намеревалось решать российское руководство в 1997 году, стали весьма актуальными и для Украины. Так, первый вице-премьер России В.Потанин пол-аіал, что в России излишен удельный вес корпоративных налогов и совершенно недостаточна доля налогов подоходных. «Нужно повышать зарплату — и суровее облагать ее», дабы доля налогов с физлиц составляла не 2-3% доходной части, а хотя бы 10%, как в Польше. Повышать зарплату нужно и с другой точки зрения, ибо на дотирование жилищно-комунального хозяйства тратится 4,5% ВВП — а это неподъемное бремя для бюджетов всех уровней.

К сожалению, сокращение расходов бюджета, как признавшій правительственные эксперты, не могло быть в сложившихся условиях сбалансированным и оптимальным, видимо, из-за пло­хой проработки вопросов и навязанной сверху спешки. Поэтому следовало ожидать простых количественных сокращений всех статей расходов бюджета, что вызывало справедливые нарекания заинтересованных сторон.

Вернемся к юаимньм неплатежам предприятий. Если взаимные неплатежи превышают некоторую критическую массу и нет ком­пенсирующей кредитной эмиссии, то это в свою очередь способно еще больше усилить объем неплатежей. Определенную роль в некотором ослаблении кризиса неплатежей мог бы сыграть век­сельный рынок. К сожалению, в Украине эта практика не находила применения, ибо даже первоклассные векселя — векселя банков фактически отсутствовали, возможно из-за негативного отношения к вексельному обороту руководства Нацбанка. Украинские чинов­ники полагали, что векселя, которые будут выполнять функции платежных средств, несут в себе опасный инфляционный потенциал. Указ Президента Украины организовал вексельные взаимозачеты, но механизм ответственности за непогашенные векселя так и не стал действовать. Так что векселя ждут своего часа. Тем не менее, российская практика с некоторыми оговорками показывала, что не следует преувеличивать ликвидность всей массы векселей и что, при соответствующей нормативной базе и включении механизмов от­ветственности по обязательствам, вексельное обращение сущес­твенно снижает уровень неплатежей в стране.

Хотя все понимали, что без реальной отмены «картотеки», без действенной имущественной ответственности по денежным до­лгам, без введения в практику реально действующего механизма банкротства эти проблемы не разрешить.

172