Глава 4 ЭВОЛЮЦИЯ БАНКОВСКОЙ СИСТЕМЫ

Банковская система СССР до и после реформы

Банки в СССР

До реформы 1988 года в СССР преобладала одноуровневая структура банковской системы с концентрацией кредитных опе­раций в Государственном банке СССР и его учреждениях: отделе­ниях и филиалах (причем последние обладали меньшей степенью самостоятельности по сравнению с отделениями, в отличие, кстати, от зарубежной практики, где позиции филиалов наиболее основательны), а также в государственных спецбанках, осущес­твлявших по поручению Госбанка отдельные виды операций, например в Стройбанке СССР и Внешторгбанке СССР. Госбанк СССР осуществлял краткосрочное кредитование, Стройбанк — долгосрочное, а Внешторгбанк — обслуживание внешнеэконо­мической деятельности.

Денежно-кредитное регулирование и ограничение количества платежных средств в хозяйстве страны осуществлялось во-первых благодаря жестким ограничениям операций с наличностью и, во-вторых, централизованному перераспределению безналичных де­нежных средств. Банк по существу был один и создавать кроме его администрации еще какой-то орган по управлению деятель­ностью банков было нелепо.

До реорганизации банковской системы расчеты между учреж­дениями Госбанка производились через систему межфилиальных оборотов (МФО). Перевод средств осуществлялся на основании расчетных документов клиентов, а правильность совершенных переводных операций проверялась кустовыми вычислительными центрами в пределах банковских учреждений куста, а между учреждениями разных кустов расчеты контролировались Глав­ным вычислительным центром Госбанка. Аналогично проводи­лись расчеты Внешторгбанка и его учреждений. Учет взаимных требований и обязательств учреждений Госбанка проходил на

173

одном балансе вышестоящего (соответственно областного, рес­публиканского и союзного) звена.

Учреждения Стройбанка и Гострудсберкассы СССР расчеты в рамках своих систем проводили без использования МФО, а их расчеты с учреждениями Госбанка СССР осуществлялись с по­мощью корреспондентских счетов, открытых в региональных учреждениях Госбанка.

Начало реформ

С трансформацией части отделений Госбанка и Стройбанка в государственные спецбанки, организацией первых коммерческих банков все учреждения Госбанка СССР, спецбанков СССР, а также несколько коммерческих банков (например, АвтоВАЗбанк и ряд других) были включены в МФО.

При использовании корреспондентских счетов средства спи­сывались с одного счета на другой и ссудные вложения комбанков производились только в пределах фактических остатков на счетах. В случае же использования МФО операторами делаются только формальные бухгалтерские записи, не отражающие движения реальных денежных средств в комбанках. Поэтому, если в первом случае банковская система саморегулируется и роста количества платежных средств сверх некоторого нормативного значения не происходит, то во втором случае (т.е. при использовании МФО) подобное регулирование фактически возможно лишь при уста­новлении кредитных потолков или лимитов кредитных ресурсов.

Отметим, что подобные прямые административные методы малоэффективны с одной стороны и наносят ущерб развитию финансовой системы с другой стороны. Несомненно после ре­формы банковской системы использование МФО в условиях несовершенного и неуклюжего прямого административного управления поддерживало инфляционные тенденции и способствовало правонарушениям в области кредитования.

Безусловно когда появились коммерческие банки (т.е. двуху­ровневая банковская система) основную роль в регулировании денежного рынка должны были играть уже методы косвенного регулирования: установление минимальных резервных требова­ний, установление учетных ставок рефинансирования, операции на открытом рынке и ряд других, менее значимых.

174

Об управлении банковской деятельностью

Прежде чем обсудить практику такого управления вернемся несколько назад к вопросу регулирования деятельности банков. До реформы размер налично-денежной эмиссии определялся только лимитами кредитования, спускаемыми банковским уч­реждениям на основе их заявок (прямой метод). После 1988 года для коммерческих банков, имеющих корсчета в Госбанке эмиссия теперь ограничивалась размером остатков средств на счетах и установленными Госбанком коэффициентами ликвидности и, главное, нормативом резервных требований (косвенный метод). Оставшимся комбанкам, осуществляющим расчеты через МФО, объем кредитных операций по-прежнему устанавливался Госбан­ком, исходя из привлеченных ими средств.

Резервные требования. Как известно, минимальные резервы служат обеспечением обязательств комбанков, т.е. минимальной необходимой ликвидности. Кроме этого, минимальные резервы являются инструментом Госбанка для регулирования объема денежной массы в обращении. С появлением в апреле 1989 года коммерческих структур и формированием двухуровневой банков­ской системы возникла необходимость в методах косвенного управления. В Госбанке СССР был создан Фонд регулирования кредитных ресурсов, куда зачисляли минимальные резервы всех вновь созданных акционерных, паевых коммерческих банков. Норматив резервирования с 5% в 1989 году поднялся до 15% в 1991 году. Увеличение количества комбанков и низкий норматив резервирования за счет банковского мультипликатора поднял реальную величину денежной массы и усилил инфляцию.

Учетная политика. Эта политика обычно проводится Цен­тральным банком путем изменения двух основных видов базовой процентной ставки: ставки по редисконтированию (переучету ценных бумаг) и ставки по рефинансированию (кредитованию банков). Последняя ставка, как правило, несколько выше, поэто­му банки обращаются к получению межбанковских кредитов, после использования всех возможностей по переучету ценных бумаг.

После перехода к двухуровневой банковской системе Госбан­ком использовалось только установление официальной ставки по рефинансированию, остальные операции не применялись из-за неразвитого рынка ценных бумаг. Ставки по рефинансированию устанавливались дифференцированно, для коммерческих банков

175

вводились лимиты централизованных банковских ссуд в размере 50-75% уставного фонда (или собственных средств).

Госбанк применял к коммерческим банкам косвенные мето­ды регулирования, а к государственным спецбанкам — обычно прямые. Так для коммерческих банков ставка Госбанка по цен­трализованным ресурсам в 1988-1989 годах колебалась от 5 до 7%, а для спецбанков подобные ставки были поменьше, но жестко фиксированы. Уровень процентной ставки, по которой уже спецбанки выдавали кредитные средства определялся директив­но, в то время как коммерческие банки определяли его уже самостоятельно. Распределение кредитных ресурсов госбанков происходило под контролем ведомств, поэтому рынок кредитов формировали только коммерческие банки.

Однако уже с 1990 года централизованное распределение ресурсов для банков второго эшелона начало проводится через региональные учреждения Госбанка. Как для государственных спецбанков, так и для коммерческих банков в 1990 году ставка по рефинансированию составила 6%, а в 1991 году изменялась от 8 до 12%. Однако доля централизованных кредитов в общем объеме межбанковских ссуд постепенно уменьшалась (в 1991 году от 93 до 46%) и соответственно росла рыночная цена процента вплоть до 17-20% в конце 1991 года (кстати, в условиях 25% ограничения ставок процента коммерческих банков по активным кредитным операциям).

Операции на открытом рынке. Операции на открытом рынке обычно связаны с покупкой (продажей) Центральным Банком ценных бумаг у банка, причем соответствующие суммы поступают (или снимаются) на их резервно-корреспондентские счета. В Центральном Банке изменение величины резервов приводит к изменению разрешенного объема активных ссудных операций банков, т.е. меняет в конечном итоге общую денежную массу в обращении. Кстати, Центральный Банк может и обязать банки покупать у него ценные бумаги в необходимых количествах. Отметим, что этот механизм регулирования денежной массы является предпочтительным для большинства развитых стран, где доля этих операций Центральных Банков достигает 80-99%. Однако, вплоть до конца 1991 года операции на открытом рынке Госбанком СССР фактически не проводились, прежде всего из-за отсутствия надежных ценных бумаг, хотя и планировались.

В качестве ценных бумаг предполагалось использовать крат­косрочные казначейские векселя. Особенностью советской бан-

176

ковской практики было использование ссудных операций по межбанковскому кредитованию как основного источника кре­дитных ресурсов, в отличие от международного опыта, согласно которому основным источником средств являются депозиты. Да и само понятие депозиты трактовалось весьма узко — только срочный вклад, т.е. исключалось понятие «депозит до востребования» (остатки средств на онкольных—до востребования расчетных и текущих счетах).

Таким образом, до распада СССР, банковская система уже в значительной степени реформировалась. Как Госбанк, так и его региональные отделения, спецбанки и комбанки накопили зна­чительный опыт взаимодействия. Как уже отмечалось, контроль над банковской системой постепенно перешел в руки акционеров и менеджеров в случае как комбанков со значительной долей государственной собственности, так и в случае практически полностью государственных спецбанков. Началось привлечение дополнительного частного капитала в уставной фонд путем до­полнительных эмиссий акций. Доля государства в уставных фондах трансформированных банков второго эшелона начала неуклонно уменьшатся.

Становление и кризис банковской системы Украины

Гиперинфляция — нянька банковской системы

1992-1993 годы — это золотое время украинских банков. При годовых темпах инфляции, например, в 1993 году равных 10200% годовых, возможность задерживать платежи между клиентами, ссылаясь на объективные трудности, позволяла банкам снимать инфляционный налог в свою пользу и совершенно законно.

Однако наиболее интересны последствия введения в действие инструкции Нацбанка Украины от 31.10.1991 г. «Временное пол­ожение об организации расчетов между подразделениями банков Украины». На эти последствия обратил внимание, в частности, В.Рябошлык в серии статей, опубликованных в 1993 году. Для бывших государственных специализированных банков был уста­новлен особый режим контроля. Им позволяли выдавать в неог­раниченном объеме кредиты клиентам одних отделений для расчетов с клиентами других отделений в пределах одного и того же банка. При этом в сумме корсчетов всех отделений и филиалов одного банка не допускалось дебетового сальдо. Имея густую сеть

"           —

отделений и филиалов, а также сохранив большое число традици­онных клиентов, бывшие государственные специализированные банки фактически занялись эмиссией денежных средств.

Сама по себе эта эмиссия, принявшая форму кредитования, в представлении чиновников была вполне обьлной. Действитель­но, в социалистическом хозяйстве каждое отделение Госбанка обеспечивало кредитными средствами предприятия под обьемы выпускаемой продукции и для осуществления плановых закупок. Масштабы кредитования определялись лишь спущенными сверху ценами и фактическими объемами производства. Либерализация разрушила контроль над ценами, которые предприятия стали формировать сами методами калькуляции, т.е. приравнивая цену себестоимости плюс норматив рентабельности. В отсутствие государственного контроля рост цен на одни товары немедленно повышал себестоимость других, т.е. возникла самая настоящая цепная реакция. Но без дешевого и в значительной степени неограниченного (ограничения появлялись лишь при выходе из сферы безналичного оборота одного бывшего государственного банка) кредита подобная цепная реакция быстро бы прекратилась, перейдя в вяло текущий процесс. Так что кредиты Нацбанка и, главным образом, бывших комбанков создали почву для развития сильной и продолжительной гиперинфляции.

В.Рябошлык приводил следующие цифры: «Если на начало 1993 года Национальный банк эмитировал только 240 млрд. крб. кредитов на рефинансировать то каким ветром «надуло» в десять раз больше — 2,5 триллиона крб. кредитных вложений в народное хозяйство. Сбережениями населения и депозитами та­кой разрыв не покрыть». За триллион самостоятельной эмиссии бывшим государственным спецбанкам «надо было бы платить процентную ставку Национальному банку (до ноября 1992 года — 20%, потом — 80%). Фактически банки, которые пользуются привилегией пункта 1.8 (вышеупомянутой инструкции Нацбанка — выполнять операции независимо от наличия средств на коррес­пондентских счетах в НБУ), этого не делают и имеют значитель­ную экономию по статье «проценты выплаченные». Благодаря этому бывшие государственные, а ныне специализированные башок получают сверхприбыль и далеко обогнали новые коммер­ческие банки по доходности».

Итак, из этих «дармовых» средств можно было давать кредиты, не очень заботясь о полноценном возвращении. Главное, чтобы деньги не задерживались, они жгли руки. Собственно точно так же

178

поступало государство, выплачивая по своим обязательствам суммы с которых также был фактически снят инфляционный налог. Воистину, тот кто печатает и распределяет деньги, тот и имеет преимущества. Получить легальный доход от долгосрочных и среднесрочных кредитов в условиях гиперинфляции, конечно, было не реально. Так, что если такие кредиты давали, то лишь уступая немыслимому давлению или за неофициальные «комис­сионные».

Полученные средства вкладывались, конечно, не только в потребление, но и в оформление помещений, создание инфра­структуры, покупку оборудования, и т.д. Воспользовавшись мо­ментом, руководство Нацбанка а также дальновидные и состоя­тельные банки вложили значительные средства в создание единой системы электронных платежей (которая уже с конца 1993 года позволяла в пределах Украины проводить платежи в течение двух часов). О себе банковская система не напоминала; наблюдалось отсутствие рекламы в той степени, в которой проявила себя реклама производства, торговли и услуг. Средства массовой ин­формации о проблемах банков упоминали лишь вскользь, банки­ры предпочитали держаться в тени.

Но было бы несправедливо считать, что только банкиры могли воспользоваться гиперинфляцией. Вообще говоря, председатель правления Нацбанка В.Ющенко был прав в том, что «инфляционная ситуация предполагает, что производственник, имеющий дело с материальными ценностями всегда будет выигрывать у банка, который работает с горящими инфляционными деньгами». Конечно, но только в том случае, если продукцию, т.е. эти самые материальные ценности можно реализовать.

Проблемы северного соседа

В России события развивались и быстрее, и масштабнее. Также как и в Украине, банки вовсю использовали преимущества, которые им предоставила инфляция и неотработанная и несовер­шенная законодательная база. Приведем некоторые результаты анализа Н.Кириченко и АИвантера1. Механизм присвоения ин­фляционного дохода банкирами «базировался на отсутствии ин­дексации остатков на расчетных счетах и других видов низкопро­центных рублевых обязательств. В то же время кредитные ставки

1 см. обзор «Итога кризиса» . Эксперт № 38, 7 октября 1996 г.

были высоки и никоим образом (за исключением централизован­ных кредитов 1992-1994 гг.) властями не ограничивались, что обеспечивало сверхвысокие по мировым меркам процентные маржи. То есть в период отрицательных реальных процентных ставок (1992-1993 гг.), банки эксплуатировали своих клиентов не как получателей кредитов (плата за них не компенсировала инфля­цию), а как держателей расчетных счетов и других низкодоходных (практически бесплатных для банков) обязательств. По оценкам некоторых исследователей, инфляционное перераспределение доходов через российские комбанки достигало в 1994 году 10-13 % ВВП, причем около 6,5% ВВП банки улавливали в виде процен­тной маржи».

Приводились также результаты выборочного обследования 627 московских банков, у которых соотношение между платными и бесплатными (в вышеприведенном смысле) обязательствами в их балансах составляло по итогам 1994 года 1:4, в то время как у американских банков оно было 2:1. Именно этот перекос акцен­тов и указывал на процесс присвоения инфляционного дохода российскими банками.

Далее отмечалось, что «помимо высоких доходов, затяжная инфляция обеспечивала российским банкам и другие преимущес­тва. В частности, в связи с интенсивным обесцениванием просро­ченной задолженности, проблема «плохих» долгов стала крити­ческой лишь со второй половины 1995 года. Еще один способ непыльного зарабатывания денег — поддержание положительной открытой валютной позиции (ее размер по банковскому сектору составлял на конец 1993 года 18% активов) в периоды ускоренного падения курса рубля, которые с завидной периодичностью повто­рялись в 1992-1994 гг. Перевод низкозатратных рублевых обяза­тельств в валютные активы в такие моменты обеспечивал банкам автоматический рост доходов».

В конце 1994 года в России начался очередной этап эволюции банковской системы, принявший форму кризиса. Внешне это начало проявляться в прекращении появления новых банков и отзыве лицензий у прежде процветавших банковских организаций. За 1995 год было отозвано 225 лицензий, а за половину следующего года еще 145. С октября 1994 года по апрель 1996 года реальные активы банковской системы России уменьшились вдвое (для первой сотни банков падение составило 25%) и стабилизирова­лись на отметке 35% от уровня декабря 1992 года. Начала расти концентрация активов за счет комбанков «новой волны» — 30

180

банков имели 55% всех активов банковской системы страны. Не стал неожиданным развивающийся процесс проедания средств акционеров — у 42% кредитных организаций, по оценкам ЦБ России, объем собственных средств оказался меньше, чем размер оплаченного уставного фонда (что не касалось банков, находя­щихся в первой сотне). Убытки комбанков достигли максимума в

1994     — первой половине 1995 гг. и оказались на порядок (то есть,

в 10 раз) больше соответствующей величины в 1993 году. Суммар­

ная прибыль выросла лишь вдвое. Каждый четвертый банк ока­

зался убыточным.

Обращалось особое внимание на «высокую по мировым мер­кам (до 50% баланса) долю неработающих активов, прежде всего на корсчетах в ЦБ России (сверх обязательных резервов) и в банках-корреспондентах. Причем, доля кредитов в активах в 1992-

1995     гг. неуклонно снижалась. Забегая вперед, отметим, что в

конце 1996 года она составляла (по 100 крупнейшим банкам) лишь

25%, а на реально «работающие ссуды приходилось, по оценкам,

не более двух третей этого количества».

С 1995 года появился и начал быстро развиваться рынок гособлигаций с неожиданно большой для безрисковых инстру­ментов доходностью. Валютный коридор и доходность гособлига­ций привели к потере значительной доли интереса к валютным спекуляциям. «С конца 1994 по май 1996 года объем вложений в госбумаги увеличился в 8 раз, а доля этих операций в нетто-активах возросла с 5,2 до 21,1%. В результате процесс снижения рентабельности во втором полугодии 1995 года был приостанов­лен, а в первом полугодии 1996 года отношение прибыли к активам по 100 крупнейшим банкам увеличилось с 3,37 до 4,03% ( что на порядок превышает, заметим, уровень рентабельности крупнейших мировых 6aHKoas). Однако реальные объемы креди­тования продолжали падать и в 1996 году, хотя и медленными темпами (за первые пять месяцев 1996 года на 2%)».

Для полноты картины, отметим, что рефинансирование ком­банков за весь период не было ощутимым, ломбардное же креди­тование ( введенное с 1996 года) только начинало развиваться (за

1996     год его объем не превысил  1,5 трлн. руб.).  То ли по

рекомендациям западных экспертов-кредиторов, то ли из-за не-

подъемности и плохой управляемости  столь многочисленной

банковской системы России, ЦБ решил, видимо, отстраниться от

ее поддержки и спасения, подождать, когда конкуренция разорит

большинство мелких и средних банков. И оставит лишь банки,

181

ранее отмеченные руководством ЦБ, как «социально значимые*, которые и сформируют окончательно финансовую систему Рос­сии.

Кризис неплатежей и банки

Либерализация цен, как известно, уничтожила потребительс­кий рынок. Покупать товары длительного спроса, дорогую техни­ку, пользоваться услугами за «такие» деньги уже никто не хотел да и не мог. Предприятия легкой промышленности, производители продукции для потребительского рынка первыми стали работать «на склад». Поэтому они также первыми фактически прекратили платежи по своим обязательствам. Предприятия, снабжающие их, оказались в сложном положении — их продукция или должна была оседать в складских помещениях, или ее можно было отгрузить в счет коммерческого кредита. Призрак затоваренности заставил выбрать второй вариант.

Кроме того, в оставшейся в наследство от социализма эконо­мики существовала практика взаимного кредитования — «машина взаимокредитования» по образному выражению А. Гуревича1: «Взаимные кредиты предприятий есть по своей сути замена кредитной эмиссии Центрального банка. Это, если хотите, чеки выписанные на бланках правительства, но с отложенной датой оплаты, т.е. те же векселя предприятий, обязательные к погаше­нию тем же Центральным банком».

Если неплатежи превышают некоторую критическую массу и нет компенсирующей кредитной эмиссии, то эта «машина взаи­мокредитования» способна резко усилить объем неплатежей. Кстати, взаимная задолженность предприятий — это та же эмис­сия долговых обязательств, безмерное увеличение массы которых приводит к их обесцениванию. Очевидно, кредиты погашают часть этой массы долговых обязательств и восстанавливают «цену» последних.

Понятна теперь эмоциональная реакция предправления Нац­банка В.Ющенко: «Говорят о платежном кризисе. Нас обвиняют в том, что нет прироста кредитных вложений. Под что простите? Под запасы складов? Если мы сделаем мало-мальские ощутимые кредитные вложения «на склад», мы получим неуправляемую банковскую систему. Тогда и банковская система, и экономика в целом выступят единым альянсом, который, чтобы избежать всеобщего банкротства, будет требовать только одного: эмиссии».

1 Фин. Укр. 11 мая 1995 года

182

Но В.Ющенко пугая в 1995 году правительство и Верховный Совет эмиссией, инфляцией и всеобщим банкротством, чтобы не брать на себя какие либо обязательства по невыгодному кредитованию неплатежеспособных предприятий, говорил больше не о будущем. Он, по существу, дал диагноз предыдущего периода: Неплатежи возникли не только между банками и предприятиями, существен­но больше задолжали предприятия друг другу.

Важно было понять, что этот кризис неплатежей перманен­тный, так как уже до середины лета 1995 года было шесть попыток взаимозачета, последние, породив массу векселей, по которым векселедателям планировалось отвечать своим имуществом, так­же не решили всех проблем. Большинство должников все еще находились на балансе государства и возник трудный вопрос: что, собственно, значит — отвечать государственному предприятию перед государственным же предприятием своим (т.е. государ­ственным) имуществом. Механизм ответственности за непога­шенные векселя так и не стал действовать. Так что векселя ждут своего часа. Неурегулированная векселями остаточная задолжен­ность (около 60 триллионов карбованцев на лето 1995 года) и недейственная схема вексельного обращения породили у креди­торов и должников надежду, что задолженность в конечном итоге погасит государство за счет той же эмиссии, что, собственно, отмечалось в материалах съезда Ассоциации украинских банков: «заложенный в этом инфляционный потенциал опять воспроиз­водится, как устойчивый дефицит финансовых ресурсов в това­ропроизводящих отраслях. Для покрытия дефицита оборотных средств предприятия будут вынуждены по-прежнему отвлекать свой денежный капитал из производственного оборота и направ­лять его в сферу финансовых операций».

Приведем соображения А. Гуревича о способах выхода из этого кризиса с участием банковской системы. По его словам, если прекратить кредитную эмиссию, остановить «машину взаимокре­дитования» и списать взаимные долги, то возникнет проблема поиска неинфляционных источников финансирования предпри­ятий.

«Один из самых многообещающих среди них — ликвидация корсчетов коммерческих банков в Центральном Банке. Ведь это — именно тот инструмент, с помощью которого комбанки оборачивают кредиты Центрального Банка в рискованных крат­косрочных кредитах под куплю-продажу, межбанковских креди­тах и валютных операциях.  Редепозитируя затем мультипли-

183

цированные счета в Центральном Банке как его пассивы, банки автоматически балансируют свои долги Центральному Банку, не испытывая особых потребностей в частных депозитах — главном источнике денежных средств западных банков. Без кредитной эмиссии и корсчетов банкам волей-неволей прийдется искать сравнительно высокодоходные и низкорисковые приложения средств частных вкладчиков. Тем самым создадутся условия для пополнения оборотных средств предприятий на неинфляционной основе».

Это предложение, по существу означало бы ограничение возможностей маневра банков и перекладывание несколько опос­редствованно проблемы неплатежей на плечи банковской системы. Но еще никто не знал, что с неплатежами, поразившими всю экономическую сферу будет не так легко справиться.

Что оке из себя представлял второй эшелон банковской системы Украины?

Республиканские отделения Промбанка, Стройбанка и Про­мстройбанка в 1992 году сформировали Проминвестбанк, ныне самый крупный банк Украины (акционерное общество закрытого типа). Еще раньше на базе отделений бывшего Украинского республиканского Агропромбанка в 1990 году сформирован акци­онерный банк «Украина», второй по величине банк страны. Фактически эти два банка доминируют в обслуживании промыш­ленности и сельского хозяйства соответственно.

Поначалу эти банки были государственными в том смысле, что доля уставного фонда, принадлежащего государству была определяющей. Остались государственными и поныне Сберегательный банк, обладающий 15 тысячами филиалов и 26 отделениями, а также созданный по распоряжению президента в 1992 году специализированный Укрэксимбанк.

Остальные банки значительно отстали от этих банков разме­рами своей структуры, потенциальными возможностями, уставным капиталом, активами и т.д. Уже в начале 1995 года из данных Центра рыночных реформ следовало, что более половины всех кредитных вложений реализуется через два крупнейших банка Украины — «Проминвестбанк» и банк «Украина», на которые также приходится 90% займов, рефинансированных НБУ. Кстати, отметим, что «Украина» — клиринговый банк УФБ.

Два десятка комбанков обладали активами на порядок или два меньшими, чем оба эти гиганта, кроме разве что Укрсоцбанка,

184

созданного в 1990 году на базе Жилсоцбанка СССР и занимающего промежуточную позицию между двумя лидерами и группой средних банков. Все эти банки были созданы в 1989 - 1992 годах (за небольшим исключением) в период активного перераспределе­ния контроля над государственными финансовыми средствами.

Период либерализации цен и галопирующей инфляции позво­лил собрать значительный частный капитал, который и растворил государственную долю в уставном фонде с помощью неоднократ­ных эмиссий дополнительных пакетов акций. Появившиеся в то же самое время и значительно позже комбанки, опирающиеся в основном на частный капитал и средства, волевым образом снятые со счетов организаций, не имеющих серьезной финансо­вой позиции, так и не смогли заметно нарастить ни уставной фонд, ни активы (опять же за небольшим исключением).

Формирование двухступенчатой банковской системы Украи­ны фактически закончилось к концу 1993 года. Появление новых достаточно крупных банков стало уже маловероятным, так как свободных финансовых средств для этого уже не было. Един­ственными возможностями для появления конкурентов ведущей группе банков остались: привлечение внешних средств в какой-либо из слабых банков, создание совместных предприятий — так называемых банков с участием иностранного капитала, или про­никновение на финансовый рынок Украины иностранных бан­ков.

Последнее, кстати, очень беспокоило украинских банкиров: местные крупные и средние банки столь малы, что появившиеся иностранные конкуренты быстро вытеснили бы их с финансового рынка, кроме того спектр услуг иностранцев ни в какое сравнение не идет с возможностями украинских банков. Цены на обслужи­вание и процентные ставки последних значительно выше миро­вых. Именно поэтому активное сопротивление проникновению иностранного банковского капитала будет продолжаться и далее. Достаточно проблематичным, но менее болезненным для бан­ковской системы Украины является появление банков с участием иностранного капитала, прежде всего потому, что такие совмес­тные банки будут полностью под контролем Нацбанка Украины и экспансию иностранного капитала можно ограничить чисто административным путем.

185

Кризис молодой банковской системы Украины

Возвратимся к событиям конца 1993 года. Банковская система в декабре становится на путь ограничительной монетарной поли­тики для того чтобы сбить гиперинфляцию. Инфляционный налог, который кормил множество мелких банков резко умень­шился. Несмотря на падение темпов инфляции было по-прежне­му невыгодно заниматься среднесрочным и долгосрочным креди­тованием — предприятия просто не сумели бы вернуть заемные средства.

Налоги, введенные еще в 1993 году заставили частично уйти в тень частный бизнес и перейти на бартер государственные и арендные предприятия. Для проведения подобных операций бан­ки оказались не нужны.

Оставалось только краткосрочное кредитование и обслужи­вание взаиморасчетов. Борьба за статус уполномоченных, т.е. обеспечивающих платежи бюджетным организациям, резко усилилась и естественно появились проигравшие.

Обслуживание бюджетных средств в коммерческих банках кроме формальной оплаты операций позволяло получать и менее легальные доходы. Приводя аргументы против подобной практи­ки председатель комитета ВС по вопросам финансов и банковской деятельности В.Суслов отметил1, что ошибки при перечислении бюджетных средств происходят в 12 раз чаще, чем с другими платежами. Деньги при этом попадают на счет № 902 "до выяснения" и смело используются комбанками как свободные ресурсы.

Банки, сформировавшие свою инфраструктуру и обеспечив­шие эффективное прохождение средств также полугили преиму­щества.

Национальный Банк в конце 1993 года, поддерживая политику правительства, направленную на повышение зарплат, пенсий, стипендий, и выплату внутреннего долга, ограничил ссудную задолженность, чтобы сдержать действие банковского мультип­ликатора, т.е. рост денежной массы. Однако развившийся острый приступ платежного кризиса взвинтил цены на кредитные ресур­сы до 600% годовых, привел к большим суммам штрафов, которые были вынуждены платить банки. Выросли объемы неплатежей банкам со стороны предприятий. Таким образом, резкая останов­ка гиперинфляции в соответствии с теорией привела к усилению

см. материалы Г.Вышлинского в Фин. Укр. от 6 августа 1996 года.

186

кризиса неплатежей, к ослаблению банковской системы, к паде­нию производства и заметному снижению уровня жизни населе­ния.

Другие проблемы, с которыми столкнулись банки в 1994 году в условиях спада темпов инфляции специалисты склонны бьши видеть как в определенной профессиональной неподготовлен­ности банкиров, так и в жесткой непредсказуемой политике Нацбанка, не говоря уже о воздействии объективных, внешних по отношению к банковской системе шоков. Нарушение банковских правил (которые, как утверждают, писаны потерянными деньга­ми) и выдача кредитов сомнительным лицам, а также банкам, где оказалось слишком много клиентов, не отвечающих или не желающих отвечать по своим обязательствам, привело к факти­ческому банкротству множество мелких и даже несколько средних банков.

Оставляя в стороне случаи, мягко говоря, недобросовестности банковских работников, остановимся лишь на их характерных ошибках объективной и субъективной природы, результатом которых и стали невозвращения кредитов.

Оказалось, что достаточно много клиентов, заключая кредит­ный договор с банком или вовсе не собирались возвращать заемные средства, или совершенно не заботились о том, чтобы этот возврат когда-либо состоялся. В первом случае — это были просто мошенники, а во втором — это были безответственные руководители, безнадежно испорченные практикой прежнего со­ветского хозяйствования, когда за все ошибки и бестолковость горе-руководителей платило государство. Бездарным или неком­петентным организаторам производства ранее грозило лишь пе­ремещение на подобную свободную (обычно по тем же причинам) должность в какое-либо иное предприятие, где ситуация повторя­лась в большем или меньшем масштабе. В социалистическом плановом хозяйстве безналичные деньги имели какое-то абстрак­тное выражение, их потери предприятие фактически не ощущало. Ибо в подобных случаях, после кадровых встрясок (кадровых перемещений и наказаний «стрелочников»), вышестоящие орга­ны—министерства и ведомства, — фактически распределявшие кредитные ресурсы, компенсировали эти потери. Банк занимался лишь формальным распределением и учетом кредитных ресурсов.

С появлением коммерческих банков, средства, выделяемые Для кредитования, оказались уже средствами именно этих банков. Теперь потери банков компенсировать стало некому. Банкиры

187

только в самом начале своей новой деятельности прислушивались к приказам и просьбам «своих» ведомств и министерств, но потом быстро осознали, что отвечать за выделенные средства они будут сами.

Социалистическое хозяйственное законодательство, которое практически не изменилось за несколько лет вяло текущих реформ, не предусматривало полноценной ответственности за невозврат кредитов даже при наличии сколь-угодно основательного кредитного договора, но без дополнительного страхования, га­рантий и поручительств. Последние очень быстро стали предметом пристального внимания как заемщиков, так, впоследствии, и кредиторов. Оказалось, что процедуры оформления и оконча­тельные тексты договоров, соглашений и поручительств постепенно стали намного важнее административных окриков и влиятельных связей.

Рассмотрим ситуацию, когда кредитор требовал, чтобы заем­щик заключил договор страхования на случай невозвращения ссуды со страховой компанией в пользу кредитора. Здесь сущес­твовал ряд моментов, которые сводили на нет весь эффект от этого страхования. Не говоря уже о случае, когда заемщик, получив ссуду, не выплачивал страховой взнос полностью и исчезал. Страховщик (страховая компания) при этом резонно не принимал претензий — ибо попросту не были выполнены условия страхового договора. Поэтому рекомендовали заключать трехсто­ронний договор и самому кредитору вносить страховой взнос из суммы ссуды — это оказалось надежней.

С наступлением страхового случая (кстати, в договоре страхо­вания должен был быть перечень страховых случаев — если деньги пропадали по какой-либо иной причине, то стаховщик отказывал­ся платить), страхователь обязан был уведомить об этом страхов­щика в оговоренный срок, иначе претензии снова не принима­лись. Если страхователь — заемщик это сделать позабыл или не захотел, то кредитор опять мог пострадать, если не было заклю­чено трехстороннее соглашение. В последнем случае кредитор получил бы право самостоятельно уведомить страховщика о наступлении страхового случая.

У страховых компаний существовала практика страховать кредитные договоры банков с разными малоизвестными и подо­зрительными фирмами. Такие заемщики часто исчезали или расстрачивали средства самым нелепым образом, который не был

188

предусмотрен перечнем страховых случаев. Ряд договоров был подписан не уполномоченными на то лицами и не имел силы.

Аналогичные проблемы возникали с поручительствами и га- -рантиями. В первом случае необходимо было составлять договор поручительства, в котором поручитель обязывался перед креди­тором другого лица отвечать за исполнение этим лицом обязательств последнего. Договор гарантии считался заключенным, если на гарантийное письмо гаранта кредитору-банку поступало письменное уведомление банка на принятие условий гаранта, а также лишь в том случае, если в основном кредитном соглашении была ссылка на получение банком гарантийного письма. Многие договоры поручительства и гарантийные письма были оформлены с погрешностями, их руководители или даже сами юридические лица — гаранты и поручители не имели необходимых полномочий для заключения договоров, на сроки действия таких договоров не обращали внимания. Понятно, что кредиторы в этих условиях сталкивались с проблемами в случаях неспособности или нежелания заемщиков отвечать по своим обязательствам. Ситуация осложнялась если сами банковские работники организовывали подобные «ошибки».

Масштабы мошенничества могли быть значительно больше. Стандартный прием финансового мошенничества — построение пирамиды, как отдельными клиентами (афера «Help»), так и отдельными банками: «Прозвенел звоночек с «Интеллектом», так надо было попасться еще на «Алексе» — посетует впоследствии вице-президент УФГ А. Шаров. По свидетельству «Галицких кон­трактов», «Алекс» побил рекорд рискованности: на 1 апреля 1995 года невозвратных средств оказалось 534,7 млрд. крб., при этом его собственные средства не превышали 65,6 млрд. крб. А всего общий долг достиг 700 млрд. крб.

Также, значительно позднее, оправдывая жесткое поведение НБУ, по прямым количественным ограничениям на рефинанси­рование банков и проведение отдельных операций, предправле-ния НБУ В. Ющенко напоминал, что в период гиперинфляции в конце 1993 года а также и в 1994 году банки, чтобы удержаться на плаву, брали межбанковские кредиты, которые бьио заведомо нечем возвращать. Многие банки строили целые «пирамиды». В конце октября 1994 года при введении кредитных потолков на кредиты предприятиям, попытка распространить эту практику на межбанковский рынок встретила жесткое сопротивление ком­банков.

189

Увещевания руководителей НБУ, напоминавших комбанкам, что межбанковский кредит — это не источник дохода, последними не воспринимались. Именно этот момент часто вспоминался через год, когда до сотни комбанков оказались в состоянии, так называемого, режима финансового оздоровления.

Кстати, беспокойство за чистоту рядов привело к тому, что банки и даже их организации, в частности Ассоциация украинских банков, подняли вопрос об обеспечении правовых условий банковской деятельности. Мягко говоря, некорректность поведе­ния своих сотоварищей по банковскому бизнесу они «вынуждены были рассматривать лишь с этической точки зрения». Требования Ассоциации заключалось в обеспечении полной информации о банках, которые будут закрыты, объявлены банкротами или присоединены к крупным банкам. Кроме того, Ассоциация на­стаивала на скорейшем вводе в действие «Положения о банкрот­ствах банков».

Беспокойства платежеспособных банков с незапятнанным послужным списком понятны — они хотели бы дистанцироваться и от неудачников, и от мошенников.

Национальный банк, получив известную самостоятельность, пытался в своей политике следовать рекомендациям западных специалистов, а также требованиям к банковской системе, изло­женным во всех руководствах по банковскому делу. Именно этим можно объяснить характерную последовательность действий, которая начиналась с введения жестких ограничений и требований, которые затем смягчались, а чаще откладывались до лучших времен. Однако, практика введения в действие немедленно или задним числом новых норм озадачивала крупные, сотрясала средние и сбивала с ног мелкие банки (поэтому, кстати, большой победой спустя некоторое время банкиры посчитали обещание главы Нацбанка принимать решения и публиковать их за месяц до наступления срока их действия).

С другой стороны можно было понять требования Нацбанка: увеличить уставной фонд и процент резервирования в иностран­ной валюте, создать страховой фонд. Действительно, банк как акционерное общество, рискует только уставным фондом, и в случае потерь основную тяжесть удара принимают те, кто доверил банку деньги и кредиторы. В случае небольшого уставного фонда у, мягко говоря, недобросовестных банкиров и акционеров банка может возникнуть искушение спрятать деньги и объявить себя

190

банкротом. Очень часто в связи с этой потенциальной возмож­ностью драматизируется ситуация.

Определенный процент резервирования в иностранной валюте нужен Нацбанку для формирования механизма регулирования валютных операций. Страховой фонд необходим прежде всего самому банку для смягчения колебаний оттока и притока денеж­ных поступлений, ибо малейшие задержки выплат вызывают растущее недоверие и даже панические настроения у местных вкладчиков. Национальный банк требовал также резервирования по пролонгированным и просроченным задолженностям (напри­мер, 20%), так как это потенциальные убытки.

Понятна позиция Нацбанка иметь позитивную ставку рефи­нансирования, однако многим банкирам осталось неясным по­чему это надо бьшо делать так резко и поспешно в конце 1994 года. По словам П.Мирошникова, «в октябре-ноябре (1994 г.) был скачок инфляции. И государственные эксперты, которые знают ситуацию в целом, наверняка такое развитие событий предполага­ли. Мы же не имеем достаточно информации о динамике макро­экономических показателей в странев Межбанковский рынок очень быстро реагирует на изменение ситуации в стране, т.е. цены на деньги выросли немедленно, и за то время, пока банки начали перестраивать свой активный портфель в соответствии с новыми ценами, они попали в ситуацию «красной маржи», т.е. по своим обязательствам платили больше, чем получали по кредитам. И это усугублялось массовым невозвратом кредитове».

Интересно привести по этому поводу слова председателя правления Нацбанка В. Ющенко: «Самая драматическая ситуация бьиш когда перед нами выросла стена всеобщего непонимания по поводу решения поднять учетную ставку до 25% в месяц. Сегодня уже легче — есть статистика за октябрь и уже известно, что уровень инфляции прошедшего месяца — 22, 7%. То есть, мы филигранно попали в «десятку» в наших прогнозах относительно ценовой ситуации, экономического развития и вышли на позитив­ную процентную ставку».

В общем, до коммерческих банков никому не было дела. Нацбанку было не до них, так как Минфин «набрал» кредитов более чем на 150 трлн. крб., а векселей выписал лишь на несколько триллионов, правда, уплатив проценты на триллион карбованцев. Поэтому Нацбанк ужесточал условия кредитования, оглядываясь на Минфин и надеясь на то, что банковская система выдержит.

Кстати, Нацбанк в 1994 году так распределял кредиты: Минфи-

191

ну просто выдавал для латания бюджета; фактически отдавал (по низким процентным ставкам) на финансирование сельского хо­зяйства, угольной промышленности и подобных приоритетных отраслей хозяйства, а также выделял банкам по системе квот, определяемых размерами уставного капитала в рамках аукционов.

Много вопросов вызывало соблюдение условий использова­ния кредита МВФ, ибо суммы оплаты за валюту при интервенциях Нацбанка на бирже для поддержания курса карбованца, должны были поступать на специальный счет Нацбанка и лежать там до момента погашения кредита. Были определенные сомнения в выполнении этих условий, вызванные настойчивостью прави­тельства.

Итак, в целом доходность кредитов резко упала, и для тех банков, доход которых строился на кредитной политике, начались финансовые проблемы. Налог на доход 55% также усугублял их положение. Суммарный налог на банки, по словам президента Ассоциации украинских банков А.Сугоняко, был «в два с полови­ной раза больше, нежели в целом по народному хозяйству». Только либерализация валютного законодательства в октябре 1994 года позволила банкам увеличить доходы на ожившем валютном рынке.

В конце года снова повторилась прошлогодняя ситуация с требованием Нацбанка Украины о замораживании объемов ре­финансирования и ограничения кредитов. Правительству опять надо было рассчитываться со своим внутренним долгом, повышать зарплаты, пенсии, стипендии и т.д. Опять грянул приступ непла­тежей, причем более болезненный для банковской системы. За 1994 год резко возрос объем взаимного кредитования банков.

Поэтому в условиях тяжелой экономической ситуации и из-за введенных ограничений банки оказались не в состоянии распла­титься друг с другом, так как в расчет кредитного потолка включили межбанковский кредит. Правда, уступая согласованно­му нажиму банкиров и их клиентов (для которых активно исполь­зовался межбанковский кредит) режим ограничений на межбан­ковский кредит очень быстро был смягчен. Отметим здесь, что расширением межбанковского кредита слабые банки сделали заложниками своего существования все банки. По словам А.Сугоняко, теперь «банкротство нескольких банков может зава­лить всю систему».

Были попытки Нацбанка привязать курс валют на рынке наличных продаж к курсу УМВБ. Вот как комментирует эти

192

действия глава Нацбанка В.Ющенко: «Бпоскольку у нас безналич­ный сектор находился в муках стагнации, мы1 предприняли попыт­ку инструментально привязать его к наличному. Однако уже через два дня наблюдалось шестикратное падение объемов работы обменных пунктов. И поэтому мы абсолютно динамично отказа­лись от такого решения и хотели бы через либерализацию безна­личного курса приблизиться к правдивому курсу «налички».

Отметим, что при этом на неделю были прекращены валютные операции банков, а черный рынок не только не пострадал, а даже выиграл, избавившись от конкурентов.

Убытки, которые понесли банки от подобных действий, как всегда были не в счет, однако заметим, что ошибки Нацбанка лишали твердости его руководителей при проведении жесткой политики.

Вернемся к обещанию В. Ющенко либерализовать безналич­ный курс, т.е. по существу либерализовать работу УМВБ. Он полагал, что в условиях конца 1994 года следует допустить к торгам контракты практически по всем товарным группам. Кроме того, по его словам, «увеличит предложение валюты на бирже и отмена фиксированного курса, что сразу дает экспортерам оборотные средства, ранее изымаемые через этот курс». Действовавшие в 1994 году ограничения на торговлю с зарубежьем по длинному списку товаров и фиксированный курс валюты по отношению к карбованцу практически прекратили деятельность биржи в целом и загнали торговлю с зарубежьем в тень. Процветал бартер и расчеты наличными при явно демпинговых официальных ценах, что вызывало скандалы международного масштаба. А если еще учесть жесткие требования продажи валюты, полученной за эк­спортные операции по фактически заниженному курсу и пробле­мы с ее покупкой, то понятно почему валюта на бирже практичес­ки не появлялась.

Итак, в конце 1994 года созрели условия для отмены фиксиро­ванных валютных курсов, для восстановления налога на бартер­ные операции и прекращение использования валюты как платеж­ного средства на территории страны. Банковский кризис, возни­кший в конце 1994 года оказался настолько глубоким, что ряд банков был готов предоставлять кредиты за 200 и даже за 150% при ставке рефинансирования 300% годовых. Разумеется, шла речь о собственных средствах банков, а не взятых в кредит у Нацбанка под 300% годовых. Однако банкиры требовали гарантий и нема­лых. Видимо, это не устраивало заемщиков, активность которых

193

оказалась близкой к нулю. При этом банкиры дружно жаловались на отсутствие денег. Видимых причин для этого хватало: невозвра-щенные кредиты; громадная масса наличных денег на теневом рынке, которая в банк не попадала; политика Нацбанка, который в условиях роста номинального ВВП (или суммарной стоимости сырья, товаров, услуг и т.д. ) не спешил включать печатный станок.

Действительно, рост цен всегда вызывал отток денег на черный рынок (объем которого в Украине чрезвычайно велик) для обес­печения все той же массы товара. И ясно, что этих денег черный рынок не вернет, если не создать специальные условия. Предпри­ятия также взвинчивали цены, пытаясь большей ценой покрыть всю сумму инфляционного налога, которая набегает за время производственного цикла (может быть в этом одна из причин больших чем в других секторах экономики инфляционных ожи­даний). Жалобы банкиров на отсутствие денег и одновременно их предложения относительно дешевых кредитов вполне уживались, ибо банки без движения денежных средств вообще не способны существовать.

Итак, начиная с 1994 года банковская система переживала перманентный кризис, классические признаки которого: массо­вая неплатежеспособность в финансовой системе; поиски источ­ников финансовых ресурсов и неудовлетворенный спрос на них; сокращение объемов кредитования; традиционно платежеспо­собные заемщики теряют способность привлекать средства; рас­продажа активов.

Надо отметить, что западные специалисты тщательно изучали кризисы, возникавшие после периода оживления экономики развивающихся стран при вливании значительных средств с помощью иностранных займов, интенсивной иностранной помо­щи, кредита международных финансовых организаций. Из-за неэффективного использования средств (а также, возможно из-за их недостатка) создание структуры, способной усвоить финансо­вые инъекции и организовать устойчивый экономический рост повсеместно заканчивались неудачей. Одним из проявлений на­ступавшего затем общего кризиса был кризис финансовой систе­мы, непременно возникающий в случае спада объемов иностран­ной помощи: из-за оттока спекулятивного капитала, падения курса местной валюты, роста неплатежей, а затем банкротств предприятий; роста процентных ставок, падения производства, невозвращения кредитов и роста неплатежеспособности банков-

194

ских учреждений и т.д. Как видим, начало у всех кризисов может быть различным, но в развитых формах кризисы подобны.

Рецепты по выходу из кризисов предлагались настолько же общими, насколько и бесполезными: надо остановить развитие кризиса, восстановить доверие к финансовой сфере и поддержи­вать в рабочем состоянии платежную систему. Всего лишь.

Роль банков в инвестиционном процессе

Для всех последних лет были свойственны снижающиеся темпы капиталовложений и их низкая эффективность. Ранее это приписывали социалистическим методам ведения хозяйства, где было принято рапортовать: о вводе в строй объектов, принадле­жащих тому или иному ведомству; об освоении некоторых объемов централизованных капитальных вложений и т.д. Поразительно, но и в 1995 году официальная статистика продолжала оперировать теми же формулировками.

Практика инвестирования в 1994 году представляла собой: основа — незначительные собственные средства (около 65%), осколки прежней системы централизованных капитальных вло­жений в виде несбалансированных бюджетных и внебюджетных иньекций (около 25%), банковские кредиты и небольшие поступ­ления от операций на фондовом рынке. Такие инвестиции неспо­собны были справиться даже со спадом производства, не говоря уже о структурной перестройке и модернизации.

Большая капиталоемкость предприятий, требующая высокой концентрации капитала и не владение нынешней администра­цией методами финансового менеджмента, подводили многих экономистов к мысли, что в сложившихся условиях наиболее эффективным решением было бы активное привлечение к инвес­тиционному процессу банковской системы. Банки могли бы не только, путем покупки ценных бумаг предприятий, финансово поддержать последних, но и принять активные или даже опреде­ляющее участие в управлении финансами этих предприятий. Не последнюю роль играло то обстоятельство, что банки владели информацией о финансовом положении своих клиентов-пред­приятий.

Но банкам явно не хотелось отвлекать свои ресурсы с финан­сового рынка, где они уже освоились, тем более, что высокий уровень инфляции, кризис неплатежей среди предприятий, прак­тика невозвращения кредитов ими и, самое главное, отсутствие в ближайшей перспективе заметной прибыли от инвестирования не

195

прибавляли энтузиазма. Активно обсуждались, но не вводились налоговые льготы на суммы инвестиционных активов. Власти пытались банкиров заставить, посулив некоторые льготы и не без успеха в отдельных случаях. Намекали, например, что банки, которые примут участие в инвестиционном процессе, будут иметь определенный иммунитет от грядущей национализации при сме­не ориентиров в политике.

Однако, запрячь быка и трепетную лань, для того чтобы они согласованно тащили разваливающийся воз народного хозяйства пока не удавалось. Следует согласиться со словами обозревателя Светланы Рябошапки: «s что в Украине вовсю развивается тенденция административного создания рынка. В нашем случае в один прекрасный день у НБУ лопается терпение и он берет на себя все — начиная от проведения торгов по сельхозпродукции, работы с валютными средствами населения и юридических лиц (создание валютного депозитария) и заканчивая организацией международных расчетов для коммерческих банков через корсчета HBYs Такое стремление можно наблюдать во всех властных структурах, чья задача вроде бы иная: не строить самим, а создавать условия для возникновения и развития рынка».

Однако это вовсе не обязательно плохая политика, если структуры, созданные Нацбанком, потом передаются в частные руки; если опыт работы, полученный под его патронажем служит потом множеству специалистов частных фирм и банков. Так что это не обязательно был «жест отчаяния в условиях блокирования рынка», а может быть попытки выйти из патового положения, пусть даже с издержками.

ОСНОВНЫЕТЕНДЕНЦИИ В РАЗВИТИИ БАНКОВСКОЙ СИСТЕМЫ

Банковская система Украины образца 1995 года

По результатам 1995 года под режим финансового оздоровле­ния попали 47 банков из которых 7 завершили программу санации благополучно (т.е. им отменили режим финансового оздоровле­ния): «Денди», «Экспресс-банк», «Аркада», «Интеллект», «Зоря» «Ера», «Чернигов-банк». Прекращена деятельность 9 банков (в этом случае у банка есть три возможности — попасть в режим санации, найти новых акционеров или ликвидироваться), а в отношении семи банков было принято решение о ликвидации-Так же как и в предыдущем (1994) году, более двух десятков банков

196

закончили 1995 год с убытками, сумма которых в сравнении с 1994 годом выросла почти в семь раз.

К банкам, пребывающим в санационном режиме или только в него попавшим, по-прежнему было приковано серьезное внима­ние чиновников Нацбанка. Эти банки должны были представить заново программы финансового оздоровления, для них ужесто­чался контроль со стороны региональных отделений Нацбанка, им вменялось в обязанность 70% резервируемых средств держать на отдельных счетах Нацбанка.

Нацбанк своими решительными действиями показал, что урок острого приступа банковского кризиса в России не прошел для него даром. Еще в августе 1995 года три больших российских банка приостановили свою деятельность. Причины этого приступа уви­дели в резком падении их ликвидности из-за увлечения перелива­нием капитала на рынок государственных ценных бумаг в усло­виях уменьшения инфляции и ужесточения резервных требований, не говоря уже о том, что эти банки, неосмотрительно или еще по каким-то причинам, выделяли долгосрочные и среднесрочные кредиты за счет средств краткосрочных обязательств. Кстати этот приступ банковского кризиса миновал мелкие банки, может быть потому, что к пиршескому столу с государственными ценными бумагами их подпускали неохотно. Реакция Ценробанка России была запоздалой и не удалось избежать кризиса доверия и роста панических настроений на межбанковском рынке кредитов.

Слишком большие аппетиты быстро развивающихся средних украинских банков привели к аналогичным результатам, то есть к потере их ликвидности. Нацбанк Украины, дав поначалу стаби­лизационные кредиты, затем потребовал полного расчета с мелкими банками в качестве условия для пролонгирования кредитования. Это предотвратило рост беспокойства на межбанковском рынке. Кроме того, затем было ограничено количество корреспондентских счетов за границей.

По мнению руководства Ассоциации Украинских Банков (АУБ), объединяющей около половины всех банков Украины, вступив в 1995 год весьма ослабленными (прежде всего из-за 55% ставки налога и углубившегося кризиса неплатежей) комбанки не испытали особого облегчения и в течении всего этого года. Так как задержки выплат и платежей внутри банковской системы «по объективным причинам» ушли в историю, то банки в достаточной мере ощутили тяжесть «инфляционного налога», оперируя со­бственными деньгами и ожидая возвращения заемных средств.

197

Кроме того, почти 300% инфляции в год, — это фактическая невозможность выделения сколько-нибудь длительных кредитов. А значит и отсутствие доходов. Сужению сферы деятельности банков способствовал продолжавшийся, но уже более вялый, процесс ухода предприятий — бывших и потенциальных клиен­тов,— в тень.

Отметим, что определенные льготы у банков были. Если предприятия, отгрузив товар и еще не получив за него оплату по закону «О прибыли» должны были платить налог (другое дело, что они этого не делали — ведь была палочка-выручалочка, т.е. картотека), то банкам, предоставленный ими кредит облагался налогом, исходя из полученных сумм процентов, т.е. действовал, так называемый, принцип кассового исполнения. Кстати, во всем мире проценты по заключенному кредитному договору сразу же считаются доходом и облагаются налогом независимо от того, получены они банком или еше нет (так, называемая практика наращивания доходов). Принцип кассового исполнения в случае украинской банковской практики вполне объясним — на банков­ских балансах оказались сотни миллиардов насчитанных, но не полученных процентов. А налоги — это 30 процентов этих сумм.

Понятно почему Нацбанк настоятельно рекомендовал ком­банкам не относить суммы маловероятных к получению процен­тов договоров в статьи доходов. Точно также, несмотря на сопро­тивление налоговых служб, Нацбанк активно боролся за то, чтобы страховые фонды формировались за счет себестоимости. Так, чтобы банкам легче было их создать, по существу за счет уменьшения налоговых выплат.

Общее снижение уровня рентабельности предприятий, ак­тивно использовавших разницу между внутренними и мировыми ценами, привело к уменьшению доходов и банковской системы, выступавшей посредником между звеньями цепочек спекулянтов. Начался процесс реальных и фактических банкротств и распада рыночных структур, источником существования которых была сверхприбыль ценовых скачков. При этом государство продолжа­ло поддерживать убыточных «монстров социалистической эконо­мики» (крупные предприятия и колхозы), причем вместе с неко­торыми их коммерческими дочерними образованиями, так ска­зать, под шумок. Если рыночные структуры ранее не возражали против этого, лишь бы им дали возможность получать свои не столько официальные, сколько теневые доходы, то в 1995 году в связи с выравниванием внутренних и среднемировых цен и,

198

соответственно, падением реальных доходов, их позиция измени­лась.

Теперь, когда уровень рентабельности повсеместно начал падать, привилегированное положение государственных предпри­ятий стало вызывать если не зависть, то все растущее раздражение у бизнеса, который мало того, что был всегда предоставлен самому себе, так и постоянно облагался невероятными налогами и поборами. По данным АУБ в 1995 году прекратили деятельность два десятка банков и более 50 филиалов. Более 80 банковских учреждений сменили собственника. В 1995 году в сравнении с предыдущим годом снизилась величина активов и пассивов, уменьшилась балансовая прибыль банковской системы.

В 1995 году НБУ заставил-таки банковскую систему увеличить объем собственных средств и вдвое поднять величину уставных фондов. Средняя прибыльность уставных фондов банков по состоянию на 1.01.1996 года по данным АУБ составила всего 238%, уровень платежеспособности был несколько выше рекомендо­ванного НБУ и достиг почти 30%. Большое внимание было уделено развитию новых и совершенствованию существующих банковских услуг: внедрение электронной подписи; формирование режима мультивалютной работы с платежами через центр межго­сударственных расчетов Нацбанка; началась подготовка к введению национальной расчетной карточки; формировалась инфраструктура вексельного обращения; развивались рынки ОВГЗ. В 1995 году продолжалась активная работа над проектом «Закона о банках и банковской деятельности», в котором по настоянию банкиров и при поддержке государственных чиновни­ков планировалось снять ограничение на взносы собственных средств комбанков в уставные фонды предприятий и других банков, для Активизации любой ценой инвестиционной деятель­ности.

В 1995 году, по сведениям, опубликованным в средствах массовой информации, прирост первичной кредитной эмиссии Нацбанка Украины достиг 322 трлн. крб. из которых 298 трлн. крб. — кредиты правительству, а 24 трлн. крб. — кредиты комбанкам. (В следующем, 1996 году ожидали прироста первичной кредитной эмиссии в размере 115 трлн. крб., причем 107 трлн. крб. — правительству и 8 трлн. крб. — комбанкам ). Денежная база (то есть деньги вне банков плюс резервы банков) в 1995 году выросла на 133,6%. (Отметим, что в следующем, 1996 году, ожидался рост Денежной базы лишь на 32,4%). Прирост денежного агрегата М2

199

(то же, плюс средства на депозитах) в 1995 году составил 114,7% и достиг значения 685 трлн. крб. на конец года, т.е. отношение темпов инфляции к темпам увеличения М2 составило 1,28. (В 1996 году ожидали прирост М2 на конец года в 34% и он должен достичь 918 трлн. крб., а отношение темпов инфляции к темпам роста М2 ожидалось близким к 1).

Вернемся к соотношению темпов роста денежной базы и агрегата М2. В 1995 году они составили соответственно 133,6% и 114,7%. Сумма денег вне банков росла быстрее, чем объем средств вне банков и средств на депозитах, что свидетельствовало об утечке карбованцев из официального сектора экономики в тене­вой. Судя по ожидаемым в 1996 году цифрам прироста денежной базы — 32,4% и прироста агрегата М2 — 34%, Нацбанк надеялся переломить эту тенденцию.

Развитие конкуренции в банковском секторе

К середине 1996 года банковская система Украины представ­ляла собой развитую сеть филиалов лишь нескольких крупных банков (Сбербанк, Проминвест, Украина и Укрсоцбанк), которая дотянулась до глубокой провинции. В провинции все хозяйствую­щие объекты привычно работали с известными им ранее по советским временам перечисленными выше банками — регио­нальными монополистами (так, например, Антимонопольный комитет летом 1996 года даже завел дело о нарушении антимоно­польного законодательства Сбербанком).

Лишь в крупных городах этим крупным банкам оказывали определенную конкуренцию остальные добрые две сотни более мелких коммерческих банков. Новые банки, вступили в плавание по новому, ориентируясь на западные стандарты: уровень сервиса, комфортность, блеск и нарядность офисов. Провинциальный клиент в этой обстановке чувствовал себя весьма польщенным и уважаемым. Бывшие советские банки все еще по старинке были бесцеремонны с клиентом, блеск и нарядность частенько отсут­ствовали, да и особых преимуществ не было. Большая надежность крупных банков была сведена на нет традиционной советской невнимательностью к клиенту, в какой-то степени игнорирова­нием его интересов в ряде процедур. Поэтому мелкий клиент потянулся в коммерческие банки.

Тем не менее, до сих пор дела у крупных банков шли неплохо, учитывая особое их положение, объемы кредитования и состав их традиционных клиентов. Однако постепенно накапливались про-

200

блемы. Так, по словам председателя правления «Проминвестбан-ка» В. Матвиенко, на 1.01.1996 госпредприятия не вернули «ПИБу» 51182 млрд. крб. Действительно, значительная доля крупных клиентов-заводов, объединений, гигантов промышленности до недавнего времени поддерживаемых государством на плаву и традиционно работавших сначала со «Стройбанком», а потом с его приемником «ПИБом» стали приносить последнему крупные убытки.

Поэтому полагали, что предложение В.Матвиенко по поводу укрупнения банковского капитала путем присоединения к «ПИБу» ряда комбанков помогло бы последнему решить проблему невоз-вращенных кредитов, по крайней мере уменьшило их долю в общей сумме активов, хотя и незначительно, по всей видимости. Кроме этого, слегка уменьшилось бы количество потенциальных конкурентов.

Однако, если отбросить стандартные подозрения в попытке «ПИБа» решить собственные проблемы, то действительно, мно­жество мелких и средних, по масштабам Украины, банков не в состоянии решить проблем обеспечения больших платежей и масштабного кредитования, особенно долгосрочного в ряде при­оритетных областей. Как по причине отсутствия собственных средств, так и по причине ограничений на масштаб риска, дозво­ленного Нацбанком и приходящегося на одного клиента. И это несомненно является основанием для беспокойства не только представителей банковского цеха, но и капитанов производства вместе с правительственными чиновниками.

Хотя, следует иметь ввиду одну особенность нынешней ситу­ации. Если бы банк развитых стран имел бы такой кредитный портфель, которые имеют бывшие государственные а ныне самые крупные украинские банки, то он бы заведомо считался банкро­том. А украинские крупные комбанки не считаются банкротами и даже, более того, их полагают весьма устойчивыми. Отчего так? А потому, что их заемщики (убыточные госпредприятия и колхозы) навязаны банкам государством и это самое государство ни за что не даст этим клиентам обанкротиться. Значит и банкам, коль скоро они связаны с «монстрами социалистического хозяйства», тоже не дадут утонуть. Ибо данная, повисшая между развитым социализмом и рыночным капитализмом, управленческая струк­тура нуждается в таких полуживых производственных и банковс­ких образованиях, на фоне которых ее не вполне состоятельность выглядит вполне удовлетворительной.

201

Время от времени раздаются более радикальные голоса о полезности национализации крупных банков. Иногда малоприят­ное слово «национализация» заменяют чем-то вроде «упорядоче­ния отношений государства с акционерными коммерческими банками» или «закрепления за государством контрольных пакетов акций комбанков». Чаще других называют в этой связи бывшие госбанки.

Удивления заслуживает крайне спокойная атмосфера подо­бных обсуждений и вялая реакция заинтересованных сторон на самые решительные намеки государственных и политических мужей. «Злые языки» полагают, что так как государство никогда не бывает банкротом, значит государственный банк — тоже. Как известно, главное достоинство банка — его надежность. А посему, почему-бы, если мы контролируем банк, не сделать его непотоп­ляемым, что будет полезно для его подмокающей репутации. Логика некоторых банкиров понятна. А вот почему сие может быть полезно государственным чиновникам? Во первых, исполь­зуя подобные крупные банки, можно привлекать крупные средст­ва для госпрограмм кредитования экономики. Если выбор цели верный, положительный эффект может быть весьма сильным. Правда и провал, в случае неудачной экономической политики, может быть сокрушительным. Обычно приводят удачный пример Южной Кореи, где бюджет, используя госбанки, эффективно кредитовал экспортеров. Кроме того, стабильные государствен­ные банки, вследствие своей практически стопроцентной надеж­ности, привлекают не только средства населения (которое им доверяет значительно больше, чем комбанкам), но и крупные иностранные кредиты.

Разговоры об укрупнении банковского капитала идут в сочета­нии с сетованиями на непатриотичное поведение комбанков, не желающих беспокоится о проблемах государственного масштаба. Льготное и не очень льготное кредитование, мягко говоря, не прибыльного госсектора, на котором продолжает настаивать правительство и которое тяжелой ношей легло на крупные банки, стало для последних слишком обременительным. Различного рода послабления и уступки правительства и Нацбанка по отношению к крупным банкам уже давно перестали полностью компенсировать их потери.

Так, например, целевые кредитные аукционы НБУ, где ряд крупных банков получал средства для выделения ссуд под санаци-онные программы предприятий госсектора (в основном ТЭК),

202

оказались ловушкой для комбанков. Предприятия которым целе­вое кредитование выделялось на срок не более года (что можно подправить за один год?) попросту не возвращали кредиты ком­банкам. Льготы пострадавшим комбанкам со стороны государства практически не помогали исправить положение и раздражали основную массу более мелких банков, не допущенных к програм­ме целевого кредитования.

Нацбанк, под давлением того же правительства, в сентябре 1995 года не разрешил комбанкам в случае невозврата кредита списывать в первоочередном порядке средства со счета должника (т.е. должны были сначала осуществить платежи на нужды пред­приятия, и в бюджет). Но через месяц НБУ вместе с Кабинетом министров разрешает это сделать, правда перед этим ограничивает банкам маржу по всей операции (покупка средств на аукционе и выдача кредита) 6% годовых. При этом банкам было оставлено право просить у НБУ отсрочки платежей, если госпредприятия не возвращали кредиты в срок, но опять же это не относилось к кредитам, купленным на целевых кредитных аукционах. Понят­но, что вся эта программа была малопривлекательной для банков и откровенно протекционистской для предприятий, которые всерьез и не собирались за эти деньги и в эти сроки что-либо менять в своей структуре, а откровенно проедали выделенные средства. Заметим, что подобная практика имела место и позднее. Так, например, совместное постановление Кабмина и Нацбанка, принятое 13 сентября уже 1996 года снова настоятельно рекомен­довало ряду крупных банков («Металлург», «Приватбанк», «Про-минвестбанк», «Украина», «Укрсоцбанк») предоставить указан­ным сверху предприятиям на 4 месяца под 45% годовых, 45 млн.грн., чтобы последние рассчитались за электроэнергию. А за это, как водится, пообещали выдать целевые кредиты от Нацбанка и разрешить затем безакцептно списывать со счетов предприятий соответствующие суммы до полного погашения задолженности.

Банки, занятые в этой программе, если и получали какие-то преимущества, то лишь в качестве компенсаций за ущерб, поне­сенный от реализации этого действа. Но с другой стороны, если начались разговоры о необходимости укрупнения банковского капитала руководством крупными банками, то значит поддержка правительства этой акции стала вполне вероятной, особенно после решений о возможности инвестиций банковских средств в собственно банковскую сферу. Сказав «а», хочется на этом не останавливаться и сказать «б».

203

В этой ситуации Нацбанк, похоже, занял другую позицию. Подчеркивая важность консолидации больших заемных средств для долгосрочного кредитования приоритетных отраслей про­мышленности (да и сельского хозяйства тоже), Нацбанк принял в апреле положение о консорциумном кредитовании. Для аккуму­ляции кредитных ресурсов вовсе не обязательно добиваться сли­яния банков или их присоединения к крупным банкам. Вполне достаточно объединиться нескольким средним и мелким банкам в пропорциональном соотношении, при этом вполне соблюдая нормативные показатели максимального размера риска на одного клиента. Для оперативного управления выбирается основной банк, обычно тот, где обслуживается крупный клиент. Подобный механизм, снимет проблему кредитования в особо крупных раз­мерах и ослабит монополизм крупных банков, что конечно пойдет на пользу всему народному хозяйству. Остаются лишь небольшие сомнения относительно появления необходимого энтузиазма для объединения средств разных банков.

Иностранный капитал в украинской банковской системе1

Введение украинской собственной денежной единицы — купо­на-карбованца,— поставило на повестку дня проблему взаимо­расчетов с остальными странами СНГ и в особенности с Россией. Возникла потребность в расчетных центрах, но центральные банки двух держав поначалу решили пропускать через себя все платежи, то ли чтобы контролировать их, то ли по причине острого недоверия к комбанкам, то ли по какой-то другой причине. В результате центральные банки Украины и России оказались в прямом смысле завалены платежными документами. Это обсто­ятельство стимулировало открытие корсчетов в комбанках двух стран.

Однако начало активного проникновения иностранного ка­питала в украинскую банковскую систему больше связывают с введением в 1993 году единой системы электронных расчетов. По словам редактора журнала «Финансовые риски» А.Дробязко, банкам из восточной и западной части России стало удобнее посылать платежи через Украину с одного корсчета на другой, т.е. объемы расчетов российских резидентов в Украине резко возрас-ли. (Парадоксально, но платежки из НБУ в ЦБ России доставляли фельдъегерями и для отражения на счетах необходимо было 5-6

1 Использованы материалы обзора Ю.Корнева и Е.Гулей. Финансо­вая Украина 12 и 19 марта 1996 года.

204

дней, — сетовал директор ЦМР А.Андрейчук). А украинские банки, которые обслуживали эти платежи стали быстро подни­маться (например, «Приватбанк», «Аваль», «ВА-банк», «Пер-комбанк», «Первый Украинский Международный Банк»). Пот­ребность минимизировать риски проведения операций в Украине вызвала желание взять под контроль банки, через которые шли основные платежи.

Легальное присутствие иностранного капитала в банковской системе Украины на этот период было затруднено, поэтому российским банкам было проще купить контрольные или просто большие пакеты акций через резидентов, которые являлись их партнерами по бизнесу. Степень независимости (от российского и в целом от иностранного капитала) украинских банков можно иногда оценить по тому, сколько СП (точнее, какова их доля в уставном фонде' или акционерном капитале) оказываются его акционерами.

АДробязко акцентирует внимание на двух основных момен­тах, отражающих влияние скрытого российского капитала в укра­инской банковской системе:

1)         наличие подвижного капитала, контроль над которым

сосредоточен  в  руках  нерезидентов,   и  который  создает

возможности для крупных валютных спекуляций.

2)         Украинские банки, с большой долей скрытого российского

капитала и обслуживающие огромный российско-украинский

товарооборот получили значительные преимущества в своем

развитии и их роль в экономике страны (и надо думать,  в

политике) возрастет.

Понятна озабоченность руководства независимых украинских банков проникновением мощного банковского капитала России на рынки Украины. Кому нужны конкуренты? Однако пока законодательство препятствует приходу российских банков и всем понятно, что в банковскую систему российские средства прони­кают с помощью доверенных лиц с украинской пропиской.

Велика вероятность, что это далеко не всегда чистые деньги. Высказывается беспокойство по поводу того, что контролируемые не вполне чистым российским капиталом украинские банки могут пойти на авантюры, которые приведут к потере вложенных туда средств, как акционеров, так и вкладчиков. Председатель правления банка «Ажио» С. Аржевитин заметил, что полсотни банков в 1995 году были в стадии санации или близки к банкротству. При этом изменялся состав акционеров и, видимо, как следствие,

205

поменялось до 50 председателей правлений подобных банков. Отметим, что проникновение капитала из развитых западных стран в банковскую систему Украины беспокоит местных банки­ров куда меньше.

С другой стороны председатель правления «Укринбанка» А. Новиков был настроен оптимистично и полагал, что российские банки вовсе не рвутся на Украину, т.к. эффективность вложения капитала в России выше, да и активы в России предпочтительнее, чем в Украине, если уж говорить о «скупке» предприятий и о переделе собственности.

Зам. председателя НБУ В.Кравец отмечал, что на начало 1996 года в Украине функционировало 12 украинских банков с участи­ем российского капитала (а в России лишь один с участием украинского капитала — «Кредитимпэксбанк»). Однако, по его мнению и в России есть значительный нелегальный украинский капитал в ее банковской системе.

На вопрос о достаточности своего банковского капитала для Украины, В.Кравец ответил: «Однозначно отвечу — нет. Если, например, собственные средства голландских банков составляют 15% ВВП, а в других европейских странах этот показатель колеб­лется от 2 до 8 процентов, то в Украине на 1.01.1996 г. — 0,3%. Поэтому, во-первых, страна крайне нуждается в притоке инос­транного капитала. Во-вторых, сегодня делаются попытки вернуть украинский капитал из других стран, в том числе из России. Разные эксперты дают разные оценки, но то, что украинский капитал на миллиарды долларов расположен за пределами страны, никто не отрицает. Создалась интересная ситуация. В швейцарс­ких, немецких, австрийских, российских, польских банках обра­зовались немалые пассивы украинского капитала, которые нужно обслуживать. В этих странах запустить их в производство нелегко. Поэтому зарубежные банки ищут применение своему капиталу, в котором есть и украинский след. Если бы они позитивно оцени­вали гарантии для инвестиций, то открыли бы представительства для своих банков и прокредитовали бы нас, дали бы нам капитал. Но они нам не верят, поэтому хотят открывать свои банки». В.Кравец полагал, что надо допустить иностранные банки на украинский рынок. Нацбанк уже рассматривал предложения шести иностранных банков, которые хотели открыть в Украине банки со стопроцентным капиталом дальнего зарубежья.

Взаимодействию банковских систем России и Украины меша­ют позиции центральных банков и правительств, которые не

206

нашли общего языка и сдерживают проникновение иностранных банков в свои страны. Сомнения на счет того, что это может ограничить инвестиции российских банков в экономику Украины развеял представитель МВФ в Украине АСундаков: «Инвестиции можно осуществлять очень многими путямиБ Сейчас, например, российским банкам не позволено оперировать в Украине, т.е. российский капитал не может давать ссуды украинским предпри­нимателям. Но российский капитал может напрямую вкладывать деньги в украинские предприятия, покупать производственную недвижимость. Непонятно, почему предприятие можно покупать, а ссуды давать нельзя. Почему одно является вмешательством в экономику Украины, а другое нет. Представьте, что я — руково­дитель российского банка. Я не имею права давать ссуды украин­скому предприятию, но я имею право покупать его акции. Я могу составить следующий финансовый контракт. Закупаю определен­ный процент акций предприятия и сразу делаю своп на ссуду от какого-то другого банка, что выглядит так, как будто я покупаю у предприятия акции, хотя на самом деле это тоже самое, что я ему даю ссуду. А значит, остановить российский капитал невозможно (хотя и непонятно —зачем такое желание иметь), т.к. очень легко создать финансовую сделку такого типа, которая позволит обойти многие ограничения.»

А.Сундаков подчеркнул, что конкуренция в банковской среде улучшит условия для поддержки и развития бизнеса в стране; что страны которые открыты для притока иностранного капитала, быстрее растут, как, например, росли азиатские «тигры».

Развитие же каких-либо особых банковских связей между Украиной и Россией (или какой либо другой страной), по мнению АСундакова не столь важно, ибо «обслуживание торговли про­цесс очень простой и это можно делать через корсчета, которые российские банки имеют в украинских и наоборот. Этому могут служить взаимные корсчета в прибалтийских, немецких и других банках». Присутствие иностранных банков на территории Укра­ины конечно поддерживается МВФ, но полезно Украине прежде всего потому, что «для любого иностранного инвестора куда проще иметь дело со своим банком».

В конце 1995 года активно обсуждалась проблема расчетов по ЛОРО-счетам инобанков, открытых в украинских комбанках. Существо проблемы в том, что инофирма, имеющая счет в иностранном банке, обладающем в свою очередь ЛОРО-счетом в одном из украинских банков, может, продавая товары в Украину,

207

получать оплату в карбованцах. Но, во-первых, не имея собствен­ного счета в украинском банке, инофирма не платила налоги, ибо она для налоговой инспекции фактически не существовала (нет счета в банке, нет представительства). Во-вторых, этой инофирме никто не мешал дать указания своему (тоже иностранному) банку провести конвертацию карбованцев в твердую валюту и отправить эти средства уже на ее собственный счет. Последнее было уже не что иное как «серая конвертационная операция». Таким образом, возник серый валютный рынок межгосударственных расчетов. По мнению Я.Пиванека на этом рынке каждый день оборачива­лись и конвертировались огромные средства. Противники подо­бных расчетов считали необходимым ввести требования к пере­числяющим на эти ЛОРО-счета карбованцы украинским резидентам предоставлять документы строгой отчетности, как и при проведении конвертационных операций. Ажелающим получать украинские карбованцы инофирмам предложить действовать лишь через дочерние предприятия или через украинских посредников. Сторонники же практики использования ЛОРО-счетов для дея­тельности инофирм, апеллировали к необходимости создания особой привлекательности финансового и торгового рынков Украины.

История с ЛОРО-счетами получила дальнейшее развитие после появления телеграммы Нацбанка от 11 июля, которой, следуя. комментариям Г.Вышлинского, были «запрещены авансовые платежи на такие счета, движение средств между ЛОРО-счетами банков нерезидентов в украинских карбованцах, а также кредитные и депозитные операции с этих счетов. Расчеты между резидентами и нерезидентами (юридическими лицами) через счета ЛОРО, в случае, если валютой платежа в договорах на импорт товаров или получение услуг являются карбованцы, было разрешено проводить только в рамках реального торгового оборота со сплошной проверкой соответствующей документации».

За 4 рабочих дня своего существования эта телеграмма привела к следующим последствиям. Уже на следующий день, 12 июля, зарубежные рынки карбованца оказались парализованными— остановился московский рынок (ежедневный оборот — около 80 млн. долл. США) и прибалтийский рынок (30-50 млн. долл. США). По данным газеты «КоммерсантЪ-daily», оборот москов­ского рынка карбованцев был сопоставим с оборотом рынка «рубль-доллар». На ЛОРО-счетах банков-нерезидентов в украин­ских банках были заморожены остатки на сумму около 5 трлн.

208

крб. (почти 30 млн. долл. США). 15 июля Московская межбанковская биржа приостановила проведение торгов по карбованцу. ММВБ, как и российские банки, ведет свои расчеты через украинские банки. В тот же день Центральный банк России выступил с заявлением, которым констатировал, что введение особого режима ЛОРО-счетов в карбованцах противоречит соглашению между ЦБР и НБУ «Об организации межбанковских расчетов в связи с введением карбованца» от 17 ноября 1992 года (в соответствии со ст. 8 и 9 этого документа, российские и украинские банки имеют право предоставлять друг другу кредиты и депозиты в рублях и карбованцах, а также осуществлять конверсионные операции с рублями против украинских карбованцев). Банк России, сказано в заявлении, «с сожалением отмечает, что принятые меры фактически превращают валюту Украины из ограниченно-конвертируемой в замкнутую». В связи с этим ЦБР предупредил российские организации о нежелательности использования украинского карбованца в качестве валюты платежа при заключении контрактов по импорту товаров и услуг из Украиньв».

Уже 17 июля вышеприведенная телеграмма НБУ была отмене­на другой телеграммой, причем этот документ «ввел в план счетов бухучета банков шесть новых счетов, в которых должны были отражаться кредитно-депозитные отношения украинских банков с банками-нерезидентами в карбованцах. Кроме того, он обязал украинские банки осуществлять движение средств по дебету ЛОРО-счетов только по распоряжению владельца счета и запре­тил прием и исполнение платежных поручений на перевод средств через ЛОРО-счета без указания в них назначения платежа. Пере­числение средств с ЛОРО-счетов разрешено только на сч. № 751 и сч. № 794 (кредиты и депозиты банков-нерезидентов), на другие ЛОРО-счета, в пользу резидентов Украины в банках Украины, для приобретения украинских государственных ценных бумаг».

На следующий день, несмотря на ряд введенных ограничений, режим функционирования ЛОРО-счетов и рынок еврокарбованца восстановились. Но следовало ожидать известной сдержанности оставшихся участников этого рынка.

По словам Г.Вышлинского «слишком много в Украине и не запрещено, и не разрешен» Прогрессивная часть НБУ, очевид­но, боялась поставить вопрос о переводе этого рынка в качество «официально разрешенного» — а вдруг вообще запретят. Поэтому

209

он и был так плохо регламентирован, и все в нем держалось на полулегальных схемах».

Состоявшееся покушение на украинского премьера П.Лазаренко перевело Украину в группу стран с более высоким уровнем риска. Но инициативу атаки на ЛОРО-счета , а значит и на рынок еврокарбованца в его прежней форме, по словам Г.Вышлинского, уже после этих событий, отдали Президенту и СБУ.

Кроме обсуждаемых выше особенностей этого рынка, полага­ли, что ряд организаций, используя фирмы однодневки, отправля­ли предоплату надуманного контракта на ЛОРО-счет, после чего средства уже в твердой валюте уходили куда угодно и очень быстро, благодаря действующей системе электронных платежей.

Скорее всего, в качестве оправдания своей прежней телеграм­мы, Нацбанк тут же сообщил известные ему, видимо ранее, данные о результатах анализа движения средств по карбованце-вым ЛОРО-счетам в апреле 1996 года: 50% платежей обслуживали торговый оборот, 20% — кредиты и депозиты, а вот 27% имели неопределенное назначение.

Еще в июне 1996 года обозреватель Финансовой Украины Д. Кошевой отмечал, что иностранцам оказались весьма интерес­ны гособлигации Украины. Так последовательность трех опера­ций: продажа валюты — покупка облигаций — покупка валюты после погашения и выплат дохода по облигациям приносили неплохую прибыль. Ставка по четырем последним погашенным к концу мая 1996 года траншам трехмесячных облигаций составила в долларах США — 120% годовых, а в российских рублях — от 140% и выше. Конечно, нужно было учесть расходы на конвертацию, 15% налог в случае репатриации доходэб А можно было использо­вать ЛОРО-счета.

Появляются и другие тенденции в проникновении иностран­ного (а в данном случае российского) банковского капитала в банковскую систему Украины. Так один из самых известных и влиятельных банков России «ОНЭКСИМбанк» (создан в 1993 году и сразу объявлен официальным дилером государства по ГКО и платежным агентом по облигациям внутреннего займа. С 1994 года агент правительства России, а затем Москвы. С 1995 года уполномоченный банк федерального управления по делам о несостоятельности, уполномоченный банк правительства России по Чечне и уполномоченный банк Госимущества. Интересно, что федеральная банковская комиссия Швейцарии вьщала разреше-

210

ниє на открытие в этой стране дочернего банка UNEXIM (Suisse). Именно президент «ОНЭКСИМбанка» В. Потанин впервые про­возгласил воплощенную-таки позднее идею кредитования прави­тельства под залог федеральных пакетов акций приватизируемых предприятий) и украинский банк «Юникс» (возник в 1993 году как АОЗТ «Транскредобанк» и в феврале 1995 превратился в открытое АО, основной учредитель — крупнейшее нефтеперерабатываю­щее предприятие АО «Кременчугнефтеоргсинтез», владеющее 35% акций банка. Уставной фонд ECU 3 млн.) подписали Генеральное соглашение о межбанковском сотрудничестве, суть которого не только в установлении корреспондентских отноше­ний, согласовании политики на рынках России и Украины и тарифной политике на неконкурентной основе, а также и в реализации эффективного платежно-расчетного механизма.

Таким образом, в отличие от многих российских банков, негласно, через участие в акционерном капитале украинских банков, проникших на финансовый рынок Украины, «ОНЭК­СИМбанк» предпочел открыто работать с «Юниксом». Стремле­ние иностранных банков сформировать банки с совместным иностранным капиталом или новые банки с иностранным капи­талом связано с нестабильностью и слабостью украинских банков, с которыми ранее были установлены партнерские отношения. С другой стороны и украинский банковский капитал, столкнувшись с тем, что сотрудничающие с ним российские банки часто попадают в сложное финансовое положение, начал искать воз­можности создать банки с совместным капиталом, которые можно было бы контролировать. Так самый крупный украинский банк Проминвестбанк в 1994 году стал основателем первого российско-украинского банка «Кредитимпекс Банк». В начале 1996 года, по словам В.Матвиенко, через этот банк проводилось 80% всех рублевых расчетов между Украиной и Россией. Кроме этого этот банк стал одним из клиринговых банков Украинской межбанков­ской валютной биржи.

Появляются в Украине также иностранные инвестиционные банки, почувствовавшие интерес иностранных инвесторов к вло­жению капитала в ряд украинских высокоприбыльных отраслей. В середине лета 1996 года начал операции американский банк CS First Boston ,который еще с 1991 года открыл представительство в Москве и долго присматривался к Украине.

Поучительно проследить, как проникал иностранный капитал в банковскую систему России. В конце 1991 года первую лицензию

211

на совершение операций получил дочерний банк французского «Лионского кредита». Однако более года потребовалось Центральному Банку России, чтобы решиться продолжить выдачу лицензий. После того, как лицензию получила дюжина иностран­ных банков, власти вдруг передумали. Сказалось яростное давле­ние на правительство и президентскую команду со стороны крупных российских банков. В ноябре 1993 года (как раз в период предвыборной компании) был подписан президентом указ о запрете инобанкам обслуживать резидентов. Перевода в офшор­ный режим избежали лишь два банка: «Лионский кредит» (РФ) и «БНП-Дрезден-банк», формально из-за того, что уже имели среди клиентуры резидентов.

Если Президент по существу не проявлял интереса к вопросу о присутствии иностранного капитала в банковской системе, то этого нельзя сказать о других заинтересованных сторонах. ЦБ полагал, что ограниченное присутствие инобанков в России (фактически на тех же правах что и банков резидентов) допустимо, но ограничил суммарный уставной капитал инобанков до 12% общего уставного капитала российских банков. В поддержку работы инобанков на российском финансовом рынке выступали некоторые коммерческие банки, среди которых принято было упоминать «ТОКОбанк», «Московский Международный» и ряд других. Значительная часть российских банков выступала реши­тельно против потенциальных конкурентов — иностранных бан­ков.

Иностранные банки, вложившие средства в инфраструктуру, набравшие персонал, но вынужденные обслуживать лишь нере­зидентов, забеспокоились и в свою очередь оказали давление на свои правительственные и надправительственные организации. Угрозы остановить проникновение российских банков на финансовые рынки развитых стран подействовали, хотя филиалы российских банков, кстати сказать, в этот период работали лишь в офшорном режиме.

Напряжение было снято подписанием на Корфу соглашения о сотрудничестве между Россией и ЕС, в частности и в этой области. По этому соглашению до начала 1996 года все банки стран ЕС (кроме тех, кто уже обслуживал в России резидентов до 15 ноября 1993 года) не могли работать сроссийскими резидентами. Этот режим смягчился с 1996 года и вплоть до 1999 года Россия оставила за собой право: ввести запрет на операции с акциями российских компаний; установить минимальный остаток средств

212

частного лица — российского резидента на вкладе в инобанке (в размере ECU 55 тыс.); ограничить число филиалов инобанков; устанавливать квоты иностранного капитала в своей банковской системе. Страны ЕС в свою очередь пообещали не использовать ограничения, существующие для своих банков, в отношении российских, создающих собственные структуры на территории ЕС.

Определенные проблемы возникли с деятельностью амери­канских банков в России и российских на территории США. Из-за задержки ратификации США соглашения о взаимной защите инвестиций, дочерние учреждения СитиБэнк и Чейз Манхеттен несмотря на имеющиеся лицензии ЦБ летом 1994 года были отстранены от работы с резидентами. Хотя «Диалог-банк» явля­ющийся резидентом и который по словам Д.Тулина (зам. пред. ЦБ РФ) «более чем на 50% — через офшорные кипрские компании, — принадлежит американскому капиталу», трудностей в этот период не испытывал. Попытки же открыть свои представитель­ства в США российскими банками успеха к лету 1994 года не имели.

Ко времени завершения финансовой стабилизации (лето 1994 года) в России уже действовали 17 банков, капитал которых более чем на 50% был иностранным (включая государства бывшего СССР), причем 9 из них — российские юридические лица на 100% принадлежащие иностранному капиталу. Собственный капитал этих 17 банков составлял более 7% капитала российских банков. Так как инобанки первый год работы закончили с убытками, а российские банки заметно окрепли, стало просматриваться смяг­чение позиции ряда российских банков, активно боровшихся с проникновением конкурентов на финансовый рынок России.

Однако не скоро дело делается. Только в апреле 1996 года зам. пред. Центробанка В.Соловов сообщил, что ЦБР все еще обсуж­дает возможность допуска на валютный рынок комбанков из стран СНГ, а также предоставление нерезидентам из стран Содружества равных прав с резидентами РФ на владение национальной валютой страны пребывания и использование ее для расчетов. Заметим, что в начале 1996 года все еще основная часть расчетов между странами СНГ осуществлялась через немногие комбанки (прежде всего российские — «Российский кредит», «Диалог-оптим» и украинский «Приватбанк»), а через центральные банки, по известным причинам проходило не более 1% платежных средств.  В результате сравнения начальной

213

эволюции процессов проникновения иностранного капитала в банковские системы России и Украины легко видно общие черты поведения главных действующих персонажей этой драмы. В России, правда, уже давно в самом разгаре второй акт, а в Украине лишь только начинает драматизироваться ситуация.

О банкротах и банкротствах

Возникли проблемы и с ликвидацией банков. Заметим, что банки внесены (при регистрации) в государственный реестр, из которого следует специальным решением исключать ликвидиру­емый банк. Практика ликвидации банков показывает, что после первоочередных выплат своим сотрудникам и отчислений в бюд­жет, всем прочим денег не хватает. Ликвидационная комиссия, созданная по решению о ликвидации банка, должна сообщить об этом мероприятии через прессу (за два месяца до прекращения деятельности банка), выявить всех кредиторов и дебиторов банка, провести инвентаризацию.

Но трудности возникают уже с формированием комиссии: в ее составе оказываются люди разной квалификации, данную дея­тельность они совмещают с своей основной, что не позволяет детально разобраться с ситуацией, аккуратно свести итоги реви­зии. С другой стороны члены комиссии не имеют особых прав, хотя правда, не несут и особой ответственности. Хозяйство ликвидируемого банка распылено, его отчетность основательно запутана по вполне понятным причинам. Поэтому нужны экстра­ординарные усилия для выяснения всех вопросов, определения истинного положения, формирования ликвидационной политики.

В развитых странах работа ликвидационных комиссий очень высоко оплачивается, туда приглашают видных специалистов. Именно поэтому эффективность деятельности подобных комис­сий очень велика. За рубежом существует длительная практика ликвидационной деятельности, основанная на детально прорабо­танных законах с множеством дополнений и уточнений. По крайней мере, не существует нерешаемых вопросов, скажем, о порядке и очередности выплат.

Со временем, преодолев ложную корпоративность банкиров и решив вопрос о достаточно высоком уровне оплаты ликвидаторов, можно будет рассчитывать на эффективность процедуры ликвида­ции банков.

Планируется ввести страхование депозитов физических лиц в случае банкротства банков (о небанковских учреждениях пока

214

речь не шла). Существует верхний предел величины депозита, ниже которого будет возможна его полная или частичная компен­сация (ECU 500). Вообще говоря, страхованию должны подлежать не только вклады, депозиты и счета, а также сберегательные сертификаты физических лиц.

Создается межбанковский Фонд обязательного страхования банковских вкладов физических лиц, учредителями которого могут быть только комбанки, имеющие лицензию на работу со вкладами населения. Возглавлять Фонд будет Административный совет, где будет не больше двух представителей комбанков, и восемь чиновников из НБУ, Минфина и Минэкономики. Средст­ва планируется изымать у комбанков (1% от уставного фонда и полпроцента от остатков средств на счетах физических лиц) и также пеня (за несвоевременность оплаты платежей) и процент от доходов с государственными ЦБ. В случае признания банка банкротом, списки вкладчиков в конце-концов попадут в Адми­нистративный совет, который и даст разрешение на выплату пострадавшим их средств.

Маневры Нацбанка Украины в начале 1996 года

Выполняя требования МВФ по улучшению макроэкономи­ческих показателей, Нацбанк Украины в 1996 году старательно добивался уменьшения свободных средств на денежном рынке. Первый удар был нанесен по фактическому использованию бюд­жетных средств коммерческими банками. Ибо остатки по этим средствам были основой для краткосрочных финансовых опера­ций. Совместное постановление КМ и Нацбанка от 12 марта требует с 1 апреля передать счета бюджетных и государственных учреждений из комбанков в возникающее Государственное казна­чейство. Министр финансов П.Германчук напомнил, что с 15 мая 1996 года все юридические лица, которые имеют дело с деньгами госбюджета должны были открыть счета только в четырех упол­номоченных банках.

В действительности этот процесс будет менее стремительным, чем он представляется на бумаге, однако ясно, что это надолго. И надо искать другие источники свободных средств. Мелкие и средние банки лишаются весьма заметной части средств, по отношению к прочим небюджетным активам и пассивам. Однако крупные банки, имевшие крупных бюджетных клиентов, теряют в абсолютном выражении еще большие средства. Отняв у крупных банков значительные средства для решения своих задач, Нацбанк

215

искусственно создал дефицит долгосрочных кредитов. Ни для кого не секрет, что только крупные банки до сего времени и были способны на выделение более или менее долгосрочных кредитов. Относительный рост ставок этих кредитов за квартал в начале 1996 года оказался близок к 8%, при этом величина эффективной ставки достигла 94%.

Следующий удар Нацбанком был нанесен под предлогом защиты средств вкладчиков. Введение повышенных обязательных норм резервирования привело к дополнительному уменьшению свободных средств и, соответственно, к падению доходов банков, а это в свою очередь фактически повысило стоимость обслужива­ния депозитов. Несмотря на уменьшение уровня инфляции, роста процентных ставок по депозитам обеспечить никто не мог и не хотел. Начало уменьшаться фактическое предложение крат­косрочных кредитов, что привело к заметному изменению про­центных ставок по этому виду операций (в марте на 2,6%).

Где же банки могли компенсировать потери? Весьма доходны­ми оставались операции по валютному арбитражу. На Украинской межбанковской валютной бирже операции «карбованец-рос­сийский рубль-карбованец» давали в перерасчете более 50% годо­вых. А операции «рубль-доллар-карбованец» (этим занимались достаточно крупные банки на ММВБ) давали доход до 100% годовых. Еще большей была прибыльность операций на рынке облигаций государственного займа (особенно тех, срок проплаты которых уже на подходе) так как наблюдался стабильный рост эффективной ставки по ним (142,2% годовых в середине марта). Никто не сомневался в дальнейшем росте прибыльности и сокра­щении сроков погашения государственных облигаций. Надеж­ность также не вызывала сомнений — государство ранее и сейчас исправно платило по такого рода долгам. Все понимали, что на рынке должен быть размещен значительно больший объем обли­гаций, поэтому если даже эта гигантская пирамида пошатнется, то далеко не сейчас.

Иногда можно было услышать осторожные обвинения Нац­банка в сознательной ревальвации украинской валюты (или ее недостаточной девальвации), несмотря на очевидную инфляцию в стране. Полагают, что Нацбанк и силы, стоящие за ним, специально увеличивали разницу в курсовой стоимости украинс­кой валюты на внутреннем и внешнем валютных рынках. Именно это позволяло банкам зарабатывать деньги, например, на разнице курсов двух валютных бирж —киевской и московской. По словам

216

члена комиссии ВС по финансам С.Терехина, «всегда поддержи­валась искусственная маржа, которая за вычетом банковских комиссий находилась на уровне 150-200% годовых. Какие с этим могут сравниться ГКО — ОВГЗ, прямые рисковые кредиты под любые проценты».

Можно возражать не только относительно наличия злого умысла в действиях чиновников, но и в целом относительно способности их столь кардинально влиять на ситуацию на валют­ных рынках. Даже сдерживая падение курса украинской валюты внутри страны или ограничиваясь ее несущественной (относи­тельно инфляции) девальвацией, на внешнем рынке он (курс) заведомо будет ниже, ибо этого хотят все участники рынка. Общее их желание приводит к появлению устойчивой долговременной тенденции, ибо средства берутся из запасов НБУ, а все прочие участники рынка выигрывают. Вопрос лишь только в величине этой маржи.

Если глубже взглянуть на этот процесс, то его корни в степени привлекательности товаров той или иной страны. Именно при­влекательность товаров укрепляет валюту и делает ее дороже на внешнем рынке. Пока сие не достигнуто, цена украинской валюты на внешнем рынке всегда будет ниже, чем на внутреннем.

Возвращаясь к вопросу о разной курсовой стоимости украин­ской валюты внутри и вне страны и проблеме валютных спекуля­ций на этой разнице, согласимся с мнением С.Терехина: «Все это возможно только тогда, когда существует внешний рынок, на который можно быстро выйти и правила работы на котором устанавливаются не центральным эмиссионным центром страны, а другой страной».

Надо полагать, что эти доходы или их перспектива отвлекали банки от действий, способных вызвать нестабильность безналич­ного карбованца. Залповые выплаты внутреннего долга бюджет­ным организациям приводили к некоторой дестабилизации на­личного валютного рынка: через некоторое время после появле­ния карбованцев на рынке подрастал разрыв между наличными и безналичными курсами валют. Хотя острый недостаток наличных карбованцев все-таки привел к падению курсов наличных валют в среднесрочной перспективе.

В начале 1996 года банковская система Украины по-прежнему упорно не желала добровольно кредитовать народное хозяйство. Кстати, это было легко понять: просроченных кредитов на этот период по оценкам набралось до 250 трлн. крб. (при общей сумме

217

выданных кредитов до 850 трлн. крб.). Кроме того, их позиции объяснялись практикой действий чиновников и той легкостью с которой последние вводили новые более высокие пошлины уже после того, как импортные товары были доставлены получателям-клиентам банков или экспортные товары клиентов банков пересекли границы.

Поэтому Нацбанк решает изъять у комбанков деньги иначе. С благородной «целью повышения ликвидности банковской систе­мы», как уже отмечалось выше, Нацбанк изменил условия фор­мирования банками обязательных резервов. Пресловутый счет 788 (долгосрочные кредиты, предоставленные по решению зако­нодателей и правительства предприятиям всех форм собственности за счет собственных средств комбанков) позволял ранее из суммы обязательного резервирования вычитать сумму средств, находя­щихся на этом самом счете.

То есть, НБУ и правительство стимулировали банки кредито­вать государственные программы из средств, выделенных на резервирование. Понятно, что подобная политика не служила укреплению банковской системы в целом. Тем более, что банки на этот счет стали относить кредиты, не имеющие никакого отношения к решениям законодателей и правительства.

НБУ решил прекратить эту не вполне честную игру и заодно отобрать у комбанков средства. С 1 марта 1996 года банки должны были вычитать из суммы обязательных резервов уже 75% средств, находящихся на счете 788. А дальше по нисходящей, с 1 мая — 50%, с 1 июля — 25% (кстати, кредиты на госпрограммы, выдан­ные после 2 февраля вообще не имели никаких льгот). Поведение Нацбанка станет более понятным, если вспомнить, что МВФ против любых льгот в резервировании. Напомним также, что по итогам каждой декады комбанки должны осуществлять обяза­тельное резервирование привлеченных средств в соответствии с требованиями Нацбанка. С 1 января 1996 года было введено 15% резервирование остатков средств по валютным депозитам, однако Нацбанк решил, что к концу 1996 года следует ввести такую же норму резервирования по всем другим счетам учета валютных средств до востребования. А пока с 1 марта — 2%, с 1 апреля — 3% и т.д.

Президент АУБ АСугоняко увязал ужесточение резервных требований с посевной и выплатами задолженностей шахтерам. Хотя, по его словам, «радует же то, что изменение правил резервирования выходит не задним числом». Таким образом,

218

Нацбанк фактически изъял у комбанков немалые средства, смягчая удары эмиссионных волн начала 1996 года, повышая реальную цену денег для ослабления все еще большой инфляции. Катастро­фическая нехватка средств у бюджета предопределила и другие действия Нацбанка. Так, например, чтобы справиться с дефици­том бюджета в апреле 1996 года и предоставить нужные цифры Совету директоров МВФ, который в первой декаде мая решал судьбу второй программы финансового оздоровления stand-by, Минфин и НБУ совместной телеграммой от 29 апреля «собрали» большую часть остатков средств на бюджетных счетах.

Еще в середине февраля 1996 года при обсуждении статьи 27 законопроекта «О Национальном Банке Украины», в которой НБУ «запрещается предоставлять кредиты правительству для финансирования бюджетного дефицита» возник любопытный вопрос. В ряде законодательных актов НБУ было разрешено приобретать государственные ценные бумаги при их первичном размещении. Но НБУ сам занимается первичным размещением облигаций т.е., по существу, покупает их у самого себя. А это, по мнению председателя правления НБУ В. Ющенко, равнозначно прямой эмиссии.

Об этом вспомнили, когда на 38 аукционе 18 апреля 1996 года было куплено девятимесячных государственных облигаций на очень большую сумму 15,5 трлн. крб. (лучший предыдущий результат 26 аукциона 30 марта по размещению трехмесячных гособлигаций — 3,9 трлн. крб.), причем, итоги аукциона, как отмечат позднее обозреватель Финансовой Украины Д. Кошевой, определил один покупатель, ибо имела место «просто-таки мизер­ная разница между ценой отсечения и средневзвешенной ценой — 1000 крб. при цене 96 млн. крб. за облигацию. А значит была одна очень крупная конкурентная заявка».

Банки, вследствие политики НБУ испытывали недостаток средств и вряд ли без особых причин купили бы такую массу облигаций. Конечно, если бы эти облигации у них учитывали в качестве обязательных резервов, но об этом и речи не было. А обещание Нацбанка о ломбардном кредитовании под именно эти облигации — это было пока только обещание.

Но что обсуждать. Такую покупку один из банков ведущей четверки или даже вся четверка бывших госбанков просто не смогли бы сделать, ибо просто не имели столько свободных средств. Значит остались или сумасшедший иностранец, или Нацбанк. В первом случае, «откуда взяться такому иностранцу,

219

особенно после решения МВФ о приостановлении программы кредитования Украины. Зачем вкладывать сразу такую огромную сумму (около 80 млн. долл. США), да еще в облигации одной срочности». Сомнения Д.Кошевого вполне объяснимы, ибо воз­можностей купить гособлигации сейчас будет предостаточно, к чему бы так торопиться.

Значит состоялась-таки крупная покупка Нацбанком гособ­лигаций на первичном аукционе, что, как отмечал ранее сам глава Нацбанка, есть не что иное как скрытый кредит главного банка страны своему правительству. Но, формально эти средства прохо­дят по другим счетам и не подпадают под бюджетную статью «Кредиты Нацбанка правительству», лимит которой (107 трлн.крб.) был исчерпан в первом квартале 1996 года.

Подобная практика имела место ранее при затруднениях бюджета в России, поэтому было у кого поучиться. Конечно, такой шаг вынужденный и оправдать Нацбанк может только тяжелое состояние бюджета, а также покупка облигаций по рыночной стоимости и перспектива их продажи на вторичном рынке, подкрепляемая высокой ставкой размещения и льготами для банковского сектора. Последние обстоятельства должны подсластить пилюлю прежде всего МВФ, который, кстати, как раз в это время принял решение о выделении-таки Украине этих столь ожидаемых почти 900 млн. долл. США второго кредита stand-by.

Но отсутствие средств у правительства снова заставило вер­нуться к финансовым маневрам не без участия Нацбанка. Ибо как пояснить, что на совершенно безденежном рынке 16 мая 1996 года (53 аукцион) было сразу размешено облигаций на 9,26 трлн. крб., а на 60 аукционе 28 мая удалось разместить совершенно непопулярные дисконтные облигации на сумму 5 трлн. крб. с крайне низкой ставкой размещения — 43%.

Правда, «Галицкие контракты» сообщили об утечке информа­ции из Нацбанка, из которой следует, что российский теневой капитал вложил около 2 млрд. долл. США в украинские ОГВЗ. Правда, на это мало кто обратил внимание.

И вообще, к середине 1996 года Минфину так и не удалось повысить срок рефинансирования (долга) для облигаций до пла­нируемых 122 дней и не удалось уменьшить ставку обслуживания. Поэтому для достижения прибыли за 1996 год в 150 трлн. крб., облигаций прийдется размещать больше, чем предполагалось.

220

Подробнее о рынках облигаций и о роли банковской системы в развитии этих рынков пойдет речь в следующей главе.

Что же еще планировал главный банк Украины?

В планы Нацбанка входило в частности: поддержка макроэко­номической стабилизации, сдерживание курса национальной ва­люты (не допускать падение курса более чем на 80% от уровня инфляции), обеспечение положительных процентных ставок по кредитам и срочным депозитам. В области денежной политики: ежемесячное пересматривание учетной ставки; установление ре­зервных требований для всех комбанков и на все категории вкладов до 15%; прямые запланированные ранее законодателями кредиты Нацбанка на покрытие дефицита бюджета будут пред­ставляться под учетную ставку НБУ.

В области гособязательств Нацбанк планировал, что при необходимости сокращения денежной массы в обращении, будет производиться размещение на открытом рынке ЦБ НБУ (депо­зитных сертификатов).

Большую озабоченность руководства НБУ вызывали вопросы: кому должна принадлежать прибыль и кто должен оплачивать убытки непосредственно главного банка Украины. Естественно предположить, что ссылаясь на практику Центрачьных банков развитых стран, прибыль Нацбанк желал тратить сам. Например, на валютные интервенции для поддержания национальной де­нежной единицы. Пока же эту прибыль законодатели и правитель­ство у НБУ забирали.

С другой стороны, убытки Нацбанк желал автоматически считать убытками государства, поскольку именно из-за неразум­ной и не взвешенной политики последнего эти убытки возникли. И вообще Нацбанк согласен нести персональную ответственность за макроэкономическую ситуацию в монетарной политике (в рамках ограничений, утвержденных законодателями), но просил бы не вмешиваться в то, какими методами он будет решать эти проблемы.

После летнего резкого административного ограничения опе­раций с наличностью в России, что привело к заметному спаду деловой активности, в Украине тоже поспешили навести порядок в денежном обороте. В сентябре НБУ ввел в действие Инструк­цию «О безналичных расчетах в хозяйственном обороте Украины».

1 подробнее  см.материал Е.Потоцкой.   "Финансовая Украина", 8 окт.1996 г.

221

В ней признана законной вовсю используемая ранее и сейчас система электронных платежей «клиент-банк», хотя бывший камнем преткновения вопрос о механизмах защиты так и не был решен. Поднимался снова вопрос о расчетах чеками, но боязнь подделок пока останавливает внедрение этого инструмента1.

Платежи теперь должны исполняться в пределах имеющихся средств на начало операционного дня. Банки должны зачислять средства клиентов не позднее следующего дня после получения данных от расчетной палаты. При возвращении клиенту расчет­ного документа, на его обороте должны быть указаны дата, причина отказа и подписи ответственных лице Это снимет вопросы и исключит недоразумения.

Но наибольшую озабоченность у банкиров (с ними, кстати, солидарно руководство НБУ) вызывают требования по безакцеп­тному списанию средств, что часто не выгодно самим банкирам и делает их невольными коллегами правоохранительных органов. Просьбы НБУ об изменении законодательных и исполнительных актов в этой части властями не воспринимались.

Кроме подобной акции, которая регулируется двумя десятками нормативных актов, существуют еще такие операции как арест средств и остановка операций по счетам. И здесь больше вопросов, чем ответов. Арест налагали на счета организаций, где работает находящийся под следствием их работник, арест налагали и на счета предприятия в процессе следствия даже до предъявления обвинения. Арест средств иногда даже сопровождался требовани­ем об их переводе на депозиты правоохранительных органов. Обеспокоенные банкиры надеялись, что ограничивать использо­вание средств на счетах и допускать чиновников к счетам уже скоро можно будет только по решению суда.

В октябре 1996 года НБУ, видимо понуждаемый внешними силами, потребовал от комбанков гарантий исполнения контрак­тов клиентами и возвращения валютной выручки. В таких усло­виях озадаченные банки приостановили покупки валюты своим клиентам на межбанковском рынке под предоплату внешнетор­говых контрактов. В условиях информационного голода и общей атмосферы недоверия к политике властей и поведению Нацбанка, некоторые эксперты предположили, что Нацбанку понадобилось уменьшить спрос на валюту и он формально выполнил незамыс­ловатое пожелание исполнительной власти. Ибо зачем в начале 1997 года это постановление Правления НБУ небрежно отменять.

222

Как пояснили ответственные работники, оказывается это поста­новление парализовало импорт.

Особо следует остановиться на планируемых Нацбанком действиях по развитию валютного рынка. Нацбанк, используя привлекательность украинского карбованца, как средства межго­сударственных (в рамках валютного рынка стран бывшего СССР) расчетов, хотел бы извлечь из этого определенные выгоды. Дей­ствительно, система межбанковских расчетов (на которую было потрачено много средств и усилий и создание которой можно поставить в заслугу рукоюдству НБУ) оказалась весьма удобной для проведения платежей между банками стран бывшего СССР. Снятие многих ограничений по операциям на карбованцевых ЛОРО-счетах банков-нерезидентов, также заметно способство­вало привлекательности карбованца. Если учесть, что политика НБУ в области валютного регулирования и антиинфляционные меры правительства и Нацбанка согласованы с МВФ и достаточно предсказуемы, то понятен интерес иностранных банков и пред­приятий к украинскому карбованцу, как к одной из клиринговых валют стран бывшего СССР.

Парадоксально, но одной из привлекательных сторон банков­ской системы Украины также называют откровенное нежелание руководства и влиятельных акционеров по крайней мере полови­ны банков публиковать какую-либо объективную информацию о своих банках. Напрашиваются аналогии с действиями ряда швей­царских банков, которых часто обвиняют в причастности к отмыванию «грязных» денег.

Используя сложившуюся ситуацию, Нацбанк планирует со­здать сеть независимых валютных бирж, работающих в режиме реального времени. Особое внимание планируется уделить разви­тию рынка ОКВ (в частности организовать на УМВБ ежедневные торги валютами второй группы классификатора инвалют). Весьма интересной для субъектов хоздеятельности будет представляемая возможность производить расчеты с партнерами из стран с огра­ниченно конвертируемой валютой в их валюте. А ряду уполномо­ченных банков скорее всего будет предоставлена возможность продажи средств в инвалюте в суммах, превышающих лимит открытой валютной позиции.

Вообще говоря, интерес к валютам развивающихся стран и стран с реформируемой экономикой растет, так как экономичес­кий рост в этих странах или даже его перспектива привлекают капитал внешних инвесторов. Кроме того, предпринимателей из

223

развитых стран весьма интересуют новые рынки сбыта и возмож­ность закупить сырье и полуфабрикаты по сравнительно низким ценам. Вместе с инвесторами и предпринимателями на новые рынки приходят и валютные спекулянты. Их интерес пока еще не столь сильный из-за незначительного мультипликативного эф­фекта, свойственного лишь твердым валютам, а также из-за недостаточной конвертируемости и нарушений условий свобод­ной торговли валютой в этих странах. Кроме того, опасность резких колебаний курсов «новых» валют повышает риск валютных операций. Последнее, кстати, не всегда плохо, так как основой интереса валютных спекулянтов к сделкам в «новых» валютах являются довольно большие значения маржи, по крайней мере, в сравнении с торговлей твердой валютой.

Однако следует отметить, что на валютных биржах бывшего СССР наблюдается снижение интереса к валютным спекуляциям, прежде всего к торговле по доллару (остальные валюты имеют столь слабый спрос, что специально для их покупки и продажи к дилерам не обращаются. Разве что как довесок к основным заявкам). Так для оживления торговли ММВБ снизила взимаемую комиссию по торговле СКВ на треть, а по торговле ограниченно конвертируемых валют (ОКБ) планируется полностью отказаться от комиссионных и уговорить власти ослабить бремя муници­пального сбора. Причина такого положения кроется в относительно успешном подавлении инфляции многими правительствами СНГ. Ранее в условиях значительного изменения кросскурсов мягких валют (ОКВ) существовали больдше возможности получить при­быль при проведении спекулятивных сделок. Да и требования к участникам сделок и к процедурам были помягче, чем для торгов­ли СКВ. Теперь многие освоились с международными требовани­ями и не видят и в их ослаблении особых преимуществ.

Россия всерьез намерена сделать рубль резервной валютой, т.е. средством не только международных расчетов, но и средством накоплений, по крайней мере, на валютных рынках СНГ. Объем валютных сделок в России значительно превосходит подобные величины в странах СНГ. По оценкам ЦБР объем только москов­ского валютного рынка к маю 1996 года составлял около 1,5-2 млрд. долларов в день, велась подготовка к формированию полноценного форвардного рынка. Капитализация рынка госу­дарственных ЦБ в мае 1996 года составляла 120 трлн. рублей (25 млрд. долл. в эквиваленте). В связи с присоединением России (страны Балтии, Молдова и Киргизия уже присоединились) к 8

224

статье Устава МВФ (что предполагает, кроме прочего, отказ от множественности курсов, беспрепятственную конвертацию, а также репатриацию экспортной выручки для нерезидентов) остатки средств на счетах нерезидентов вскоре могут быть использованы при проведении операций с долгосрочными активами РФ. Кстати отметим, что объем золотовалютных резервов ЦРБ в мае 1996 года достиг 17 млрд. долларов США, включая 300 тонн золота, находя­щихся на территории России.

Однако вернемся к проблеме превращения карбованца в средство международных расчетов. Единственно, что осложняет работу с украинской валютой — это большие трудности с прогно­зированием ее курсовой стоимости. Отвечая на претензии множества специалистов в Украине и за рубежом по поводу фактического отказа НБУ регулярно публиковать монетарную статистику и данные по состоянию банковской системы, не говоря уже о государственных прогнозах и расчетах, положенных в их основу, Нацбанк в начале 1996 года дал осторожные обещания улучшить информированность общественности и ввести в практику ежеквартальную публикацию балансов и отчетов о прибылях и убытках комбанков. Последнее, кстати, было обещано им еще в 1995 году.

Снова реформы

Давно шли разговоры о реформе бухгалтерского учета, ибо действующий учет, как начали считать сравнительно недавно, не способен отражать экономическую сущность операций. То есть украинские — то финансовые работники понимали сущность операций, украинской налоговой инспекции и местным чиновни­кам нынешняя отчетность вполне подходила, однако зарубежные специалисты, аудиторы и инвесторы искренне полагали, что такая отчетность больше скрывает, чем показывает.

Но зачем иностранным кредиторам собственно морочить голову? Если уже они платят деньги и помогают перестроить экономику постсоциалистических стран на западный манер и под свои западные интересы, то и отчетность должна быть такая, как в развитых странах. Да и украинским организациям пора было научиться по новому вести отчетность, ибо для успешной между­народной деятельности и для участия в международных програм­мах, приходилось немалые средства выкладывать иностранным аудиторским фирмам. Специалисты этих фирм занимались со-

225

ставлением годовых отчетов украинских организаций в необходи­мом виде и готовили нужные документы в приемлемой форме.

Разумно было начать реформу бухучета именно в финансовых организациях. Именно под переход на международные стандарты бухгалтерского учета (IAS) в финансовом секторе экономики предоставлен был кредит Мирового банка в объёме 300 млн. долл. США. Нацбанк разработал план перехода на IAS, создал организационные структуры и рабочие группы с привлечением сотрудников комбанков. Сначала планировали утвердить план счетов, формы отчетности, а затем установить схемы соответствия между новыми и старыми правилами игры. Для этого надо было разработать программный продукт, используя отобранные для этого информационные технологии. К лету 1997 года планировалось объявить о переходе банковской системы на IAS. Это позволит в перспективе заняться реформированием кредитной, страховой и других сторон банковской деятельности.

Понятно, что такой переход для комбанков будет болезнен­ный. Прежде всего, из-за больших затрат и потерь в процессе адаптации к новым схемам отчетности и учета. Доноры програм­мы (МВФ, Центробанк Нидерландов, Британский Фонд «Ноу-Хау», Тасис), собираются выбрать наиболее перспективные ком­банки и вьщелить им иностранную техническую помощь для перехода на IAS. Кредит Мирового банка на развитие финансовых учреждений планировался на развитие лишь пяти крупнейших украинских банков. Общая стоимость этого проекта оценивалась в 200 млн. долл. США, из которых четвертая часть выделялась на техническую помощь.

Именно комбанки, по мнению западных экспертов, должны задавать тон и темп в проведении данной реформы. Однако комбанки в лице своего руководства далеко не в восторге от этой навязываемой им миссии и от технической помощи тоже. Так, например, от технической помощи отказались Сбербанк и ПИБ, и только под давлением Нацбанка эти отказы были отозваны. Видно, что-то смущает руководителей этих избранных комбанков. Может не очень хочется демонстрировать иностранцам кухню отечественного банковского дела или не очень нравится принятая на Западе прозрачность операций? А может есть какие-то важные коммерческие секреты, которые никак нельзя разглашать ковар­ным иностранцам?

Зрело понимание необходимости создания «валютного кори­дора» и, в целом, следовало отказаться от поддержки фиксирован-

226

ного валютного курса. При этом, как известно, облегчаются условия для экспорта. А вот валютные спекуляции становятся более рисковыми, так как именно за счет средств Центральных банков, сдерживающих изменения курса национальной валюты, и формируется консолидированная прибыль спекулянтов. Ажиотаж на рынке ОВГЗ также поднимал спрос на гривну и искусственно завышал ее валютный курс, а последнее, как уже отмечалось выше, осложняло положение экспортеров.

Итак, в каком состоянии и с какими проблемами пришла банковская система Украины к началу 1997 года? Так же как в России, разница между процентами, которые банки получали по активным операциям и процентами, которые они выплачивают по обязательствам невероятно велика (ставка размещения пре­восходит ставку привлечения в несколько раз). Особенно если взглянуть на практику банковского дела в развитых странах. Более чем скромные уставной фонд и активы украинских банков, чрезвычайно малый размер доли активов, приходящийся на одного служащего (то есть большой относительный объем структурных затрат) при уже назревшем уменьшении, по крайней мере вдвое, процента по кредитам, просто разорят многие банки.

Проблем у комбанков было очень много. К примеру, сумма претензий к банку • «Відродження» достигала десяти процентов собственных средств всей банковской системы. Половина активов банка «Украина» — это были кредиты, выданные малонадежным, с точки зрения возврата ссуд, сельскохозяйственным организациям1. Нашли покупателя на ранее столь процветающий банк «Инко» со всеми его обязательствами. Банковские кредиты за первое полугодие 1996 года выросли на 6%, а долги на 24%. Темпы выдачи кредитов также превышали темпы наращивания пассивов.

На обслуживании торговли и других операций, пусть даже богатых нерезидентов, трудно прокормить местные банки, со­зданные на волне инфляции, в которых доля активов на одного служащего оставалась во много раз меньшей, чем это принято в действующих банках развитых стран. Структурная доля затрат оказалась сильно завышенной, что давало основание многим экспертам (особенно зарубежным) выступать с предложениями о радикальных сокращениях количества коммерческих банков в стране. Понимая, что призывы западных экспертов об уменьше­нии числа комбанков и одновременном укрупнении оставшихся,

1 см. А. Гуревич.Финансовая Украина 3 сентября 1996 года

227

скоро, видимо, станут программой Нацбанка и правительства (в России также зреют эти настроения), пять крупнейших украинс­ких банков (Проминвестбанк, «Украина», Укрсоцбанк, Укрэк-симбанк и Сбербанк, где два последние контролируются государ­ством), решили, видимо, обособиться от своих более мелких неперспективных собратьев и создали Лигу украинских банков.

На конец 1996 года в Украине, по информации главы Нацбанка г-н Ющенко, из 231 действующего банка, 195 еще работали. Кстати, уже 14 банков были образованы с участием иностранного капитала, причем два из них полностью (на 100%) контролирова­лись иностранцами. Сумма собственных средств украинских бан­ков достигла 2 млрд. грн., общая сумма валюты баланса — 30 млрд. грн. Активы банков были только на 21,6% — высоко­ликвидными и просто ликвидными. Удельный вес кредитного портфеля в общей сумме активов оставался на уровне 13,3%. Доля просроченных и пролонгированных кредитов, соответственно, была 17,3% и 20%. Медленно формировались страховые фонды, которые, по оценкам, составили от необходимого минимального уровня пятую часть (1,9% общего кредитного портфеля). Только три четверти миллиарда гривен оказалось на банковских депозитах физических лиц (основная доля этих средств приходится на АКБ «Украина» и «Сбербанк», причем последний около 180 млн. грн. капитализировал на рынке ОВГЗ ), что было крайне мало. Очень неуверенно выглядели обещания направить полмиллиарда гривен в банковскую систему для оживления кредитования народного хозяйства. Нацбанк отвлекал средства на оплату расходов правительства и почти ничего не доставалось комбанкам, например, за первые 8 месяцев 1996 года, дефицит бюджета был оплачен примерно на 42% кредитами Нацбанка ( за тот же период 1995 г. — около 73%), почти на 36% внутренним займом (в 1995 г. — 7,5%) и внешними кредитами более, чем на 22% (в 1995 г. — более 19,5%).

На фондовом рынке продолжалось размещение государствен­ных ценных бумаг — облигаций внутреннего государственного займа, причем короткие сроки размещения, высокая доходность и простота операций быстро нашли массу поклонников ОВГЗ, в основном внугри банковской системы. Действительно, банкам не оставалось альтернативы: даже среднесрочные кредиты (из-за еще пока высокой процентной ставки и практики повсеместных неплатежей и невозвратов заемных средств) давать было невыгодно, депозитов было по-прежнему мало (отрицательная процентная

228

ставка и недоверие к банковской системе), а на колебаниях курсов внутри и вне страны могли играть немногие крупные банки (располагающие возможностями и большими свободными средствами).

Причем, если Нацбанк и комбанки на ноябрь 1996 года вложили в капитализацию рынка ОВГЗ соответственно 570 и 380 млн. грн., то в 1997 году чиновники надеялись получить из тех же источников около 1,6 млрд. грн. (заметим, что Нацбанк, рассчитывая на поддержку комбанками программы размещения ОВГЗ, пообещал им прямое рефинансирование в 1997 году в пределах 800 млн. грн.). Доля кредитов комбанков в общем объеме кредигования в период 1993-1995 гг. изменялась следующим образом — 77,1%, 47,2%, 46,2% и с января по сентябрь 1996 года — 26,7%, причем в последние месяцы 1996 года наблюдалась сильная тенденция к свертыванию кредитования комбанками. Напомним, что выше были приведены данные С.Кораблина об отношении затрат комбанков на ОВГЗ к объему выделенных ими кредитов за 8 месяцев 1996 года, которое достигло 413% (их совокупное кредитование за тот же период года сократилось с 2027 млн. грн. в 1995 г. до 408,13 млн. грн. в 1996 году).

Напомним, что явный спад объема банковского кредитования промышленности в 1994 г. связан был, как известно, с отказом банков давать среднесрочные (и, тем более, долгосрочные) кре­диты после начала ограничительной монетарной политики Нац­банка. Следующий заметный спад не только среднесрочного, но уже краткосрочного кредитования комбанками, происходил уже в 1996 г., из-за эффекта вытеснения инвестиций государственными ценными бумагами. Если первый спад кредитования промышлен­ности принес падение ВВП на четверть, то от второго тоже можно было ожидать неприятностей.

Создавалось впечатление, что по примеру северного соседа Украина решила дать возможность выжить лишь нескольким крупным банкам. И не мешать всем прочим или погибнуть, или объединить капиталы с избранными и приближенными к руко­водству банками. Правда, и помочь мелким нерентабельным банкам особо и правительство, и Нацбанк практически не могли.

229