§6 Применение норм права

Литература: В асько оски П , Учение 'о толковании и применении гражданских законов, 1901; Шершеневмч, Применение норм права («Ж. М. Ю.» 1903, №1); П у ц и л я а , Теория толкования законов («Ж. Гр. и Уг. пр.» 1882, №9). ;Есиповнч,О толковании законов («Ж. М. Ю.» 1894, № 10).

I. Применение закона представляет силлогизм, в которомцюльшую посыл-

Ку составляет ЮрПДИЧеСКаЯ НОрМа^МШЮЮ "ддДДКОЙ «тпдстгядяниый cnyuatt,

насколько состав юридического отношения соответствует законным предполо-

жением^ Например/ " ~~ — ~~

большая посылка: непрерывное и бесспорное владение в течение 10 лет ведет к

приобретению права собственности; малая посылка: Иванов владел бесспорно и непрерывно в течение 10 лет имени-4

ем Караваева; •заключение: следовательно, Иванов приобрел право собственности на имение

Караваева.

Или другой пример: большая посылка: неблагодарность одаренного дает дарителю право требовать

возмещения дара; малая посылка: Петрова, получившая от мужа своего в дар дом, изгнала его из

дома и отказала в части доходов, чем лишила его средств существования; заключение: следовательно^ Петров -имеет право потребовать от жены своего

возвращения подаренного ей дома.

Главное условие правильного применения закона заключается sf уяснении смысла его{ В этом и состоит толкование, кптпг"""* "u"^ ™»nefi цдлью раскрыть

истинное rnm-wamip прпацио ч^иа .R ТОЛКОВаНИИ НуЖДаЮТСДВСС Вообще

юридические нормы, а не только те, которые возбуждают сомнение своей неясностью. Только* неправильным взглядом на сущность толкования можно объяснить то обсГОшелылви, чш некоторые законодатели, предполагая! что , издаваемые ими законы лишены всякой неясности, запрещали толковать их произведения. Так поступил Юстиниан, признав за собою монополию толкования (ejus est in terpretare regent, ejus est condere), так поступил король прусский, предложив судьям в сомнительных случаях обращаться к законодательной комиссии.

II. Применение норм права предполагает, что применяющий не сомневается в подлинности и юридической применяемости законов, обычаев, распоряжений или обязательных постановлений. Устранение сомнений достигается критикою.

1.Низшая критика заключается в установлении подлинности текста, т. е. а) в признании нормы, действительно исходящей от того законодателя или административного органа, которому она приписывается, и Ь) в признании верного чтения текста. Если при современном порядке издания законов первая задача редко может быть возбуждена, то, например, вторая, установление верного текста нормы, может требовать нередко труда. В России существует особое кодификационное учреждение (отделение Свода Законов государственной канцелярии), на котором лежит обязанность издания Свода Законов, полностью или по частям, с теми исправлениями в тексте, какие соответствуют действительно происшедшим изменениям в законодательстве. Задача критики сводится к сопоставлению текста Собрания узаконений и распоряжений правительства с текстами Свода Законов.

2. Высшая критика заключается в поверке юридической силы обнародованных законов, т. е. в установлении того факта, что а) обнародованный закон является выразителем воли тех элементов власти, которым присвоена законодательная власть, и Ь) что обнародованный закон не противоречит основным началам конституции. Можно себе представить, что будет обнародован в виде закона проект, отвергнутый Думой, но принятый Советом и утвержденный Государем - такой акт не может быть признан законом и суд не вправе его принимать. Право отвергать юридическую силу за подобными актами должно быть безусловно признано за русскими судьями. Труднее вопрос о праве суда проверять конституционность обнародованного закона. Это право, отвергаемое на континенте Европы, широко осуществляется в Северо-Американских Соединенных Штатов. Вопрос этот может возникнуть и у нас. Согласно нашим основным законам собственность неприкосновенна и принудительное отчуждение возможно не иначе, как за справедливое и приличное вознаграждение (т. I, ч. 1, изд. 1906 г. ст. 77). Можно представить себе, что в законодательном порядке принято будет принудительное отчуждение некоторых разрядов имений без вознаграждения или за ничтожное вознаграждение. Не признают ли себя суды вправе оценить обнародованный закон с точки зрения era согласованности с основными законами?

III. За критикою наступает толкование. Смотря по тому, откуда исходит толкование закона, различают толкование аутентическое и научно-судебное. Аутентическое т о лТГггц а и и е, иилодяЩее от самого законодателя, предусматривается нашим законодательством (т. I, ч. 1, изд. 1906, ст. 89), и представляет собою в сущности изъяснение смысла прежнего закона новым законом. Авторитет такого толкования заключается в авторитете толкователя -если бы его толкование было и неверно, если бы толкователь вкладывал совершенно новый смысл в прежний закон, - оно все же будет иметь обязательную силу?! Поэтому аутентическое толкование не подходит под тот умственный процесс уайГения мысли, который называется толкованием-1ЦЦШгрый зависит от убеждения^» не от flMenmefl обязательности Л

Истинным толкованием следует признать научно-судебное толкование, которое исходит от ученых или практиков и которое почерпает силу убедительности в нравственном авторитете науки и суда. Если в дореформенное время стремился ограничить свободу толкования из опасения «обманчивого непостоянства самопроизвольных толкований» (т. I, ч. 1, изд. 1892, ст. 65), то после судебной реформы 1864 года в судебных установлениях было воспрещено останавливать решение дела под предлогом неполноты, неясности, недостатка или противоречия законов. За нарушение этого правила виновные подвергаются ответственности, как за отказ в правосудии (Уст. гражд. суд., ст. 10).

IV. Раскрывая содержание юридической мысли, отыскивая мысль, заключенную в форму закона, толкователю приходится встретиться с вопросом, должен ли он ограничиться той мыслью, которая вложена в закон, или же он обязан идти дальше и стремиться к раскрытию воли законодателя? Следует признать, что при толковании необходимо остановиться на той мысли, которая нашла себе выражение в самой норме, и не доискиваться воли творца ее, которого мы не знаем н которого психический мир нам недоступен. Веян «воля закона» является выражением фигуральным, то таким же следует признать и «волю законодателя». Истинный автор закона так же мало уловим в парламентских дебатах, как н в министерских канцеляриях. Для применяющих нормы права закон - анонимное произведение.

V. Известно, что выражение мысли в словесном или письменном предложении далеко не всегда согласуется с точностью самой мысли. Это несоответствие мысли с ее выражением обнаруживается или из самой статьи, или из сопоставления ее с другими статьями. В результате такого исследования может обнаружиться, что выражение мысли шире ее действительного выражения и тогда выступает ограничительное толкованиеt которое имеет в виду сузить форму выражения до объема соответствующего нстинипй мыши чяупна. Наоборот, словесный смысл может оказаться уже истинной мысли, закон не сумел охватить все те жизненные отношения, которые, по вложенной в него мысли, имелось В виду обнять. Тогда наступает черед толкования, которое имеет своей задачей расширить понимание закона.

Примером ограничительного толкования может служить изъяснение Сената, что опекуны за труды свои получают вознаграждение в размере 5 % из доходов малолетнего (т. X, ч. 1, ст. 284) только чистых, а не валовых, хотя закон такого ограничения не делает, но словесное выражение, очевидно, не соответствует мысли закона возложить на опекуна заботы о сохранении имущества опекаемого.

VI. Для выяснения мысли, содержащейся в законе, толкователь может прибегнуть к различным приемам. Он обращается к грамматическому смыслу тех слов, которые употреблены в законе; он может выяснить мысль логическим сопоставлением одних частей закона другим; он воспользуется историческими данными, вызвавшими повеление закона; он сопоставит данную статью- с тем местом, какое она занимает в общей системе. Эти различные приемы толкования дают основание для различения видов толкования.

1. Грамматическое толкование состоит в разъяснении содержания закона при помощи этимологических и синтаксических правил языка, при помощи значения тех слов, которыми воспользовался законодатель. Например, когда закон говорит о дисциплинарной власти родителей, то, пользуясь общепринятым значением этого слова, мы должны признать эту власть только за отцом и матерью, но не вообще за восходящими родственниками. Если законодатель употребляет какое-либо выражение в определенном смысле, мы не вправе опираться на не совпадающее с техническим общежитейское словоупотребление; например, выражение «крестьянский двор» на юридическом языке имеет не то значение, какое ему придается в разговорном.

2. Логическое толкование есть выяснение мысли, содержащейся в законе, на основании сочетания слов, употребленных в законе для ее выражения. В противоположность грамматическому толкованию, имеющему дело с отдельными словами или с грамматической расстановкой слов, логическое толкование основывается на взаимном соотношении выраженных в законе словами представлений. Например, в ст. 220 т. X ч. I несовершеннолетнему дозволяется управление его имением и в то же время запрещается совершать сделки какого* либо рода. Логическое сопоставление частей статьи приводит к заключению, что закон имеет в виду запретить сделки, выходящие за пределы управления.

3. Прибегая к исследованию исторических условий, при которых создавался закон, с тем, чтобы из них уяснить мысль закона, толкователь прибегает к историческому толкованию. Примером такого приема толкования может служить решение Сената о неприменимости давности владения к церковным землям, которое, на основании такого же приема, было в литературе опровергнуто.

4. Наконец, систематическое толкование прибегает, для разъяснения мысли данного закона, к сопоставлению и противопоставлению его с другими статьями. Систематизированный кодекс открывает широкое поле для такого приема. Напротив, Свод, составленный из статей, различных по времени происхождения и нередко случайно вставленных на данное место, крайне затрудняет пользование приемами систематического толкования. Примером такого толкования может служить сопоставление ст. 711 и 1513 со ст. 712 и 1514 т. X ч. 1, для выяснения, насколько необходима передача для приобретения права собственности на движимость.

VII. Возможно, что на рассмотрение суда представится случай, который прямо законом не разрешается, потому что законодатель, составляя правило, упустил из виду некоторые отношения или не мог предвидеть их, потому что во время издания закона не существовало таких бытовых отношений. Если непредусмотренные отношения близко подходят к тем, которые определены законом, и нет основания предполагать, что законодатель определил бы их иначе, следует восполнить эту «неполноту» диалогическим толкованием. Так, например, закон (т. X, ч. 1, ст. 533') устанавливает; что передача родового имения в пожизненное пользование должна происходить по описи. Для благоприобретенных имений такого правила нет, но наша практика устранила неполноту, воспользовавшись аналогическим толкованием (кас. реш. 1878, №7). Наконец, может быть, что неизвестный случай совершенно не предусмотрен законом и нельзя распространить применение даже на сходство отношений. Тогда обнаруживается «недостаток» закона, в случае которого устав гражд. судопроизводства обязывает судебные установления основывать решение на общем смысле законов (ст. 9), называемом Иначе аналогии права. Суд в этом случае должен принять во внимание те общие правила, принципы, которые положены в основу законодательства и с этой точки зрения создавать норму на данный случай. Конечно, чем казуистичнее законодательство, тем эта задача труднее. Если принять в соображение, что аналогия права применяется там, где обнаруживается недостаток соответствующего закона, то, очевидно, что аналогия не может быть причислена к способам толкования законов, а составляет особый прием, стоящий рядом с толкованием законов.

VIII. Особое значение имеет у нас толкование кассационных департаментов сената в виду того, что решения и определения их, которыми разъясняется точный смысл законов, публикуются во всеобщее сведение, для руководства к единообразному истолкованию и применению их (Уст. гражд. суд., ст. 815). Обязательная сила данного сенатом толкования распространяется только на тот случай, который подал повод к кассации и в отношении того суда, куда дело передано сенатом (Уст. гражд. суд., ст. 813). Опубликование решения сената имеет важное значение в том смысле, что силою своего нравственного авторитета они могут склонять все суды Империи к однообразному пониманию и применению законов и тем устранить разногласие, столь вредное для твердости бытовых отношений. С этой точки зрения кассационные решения могут иметь такое же значение источников права, как и наука, т. е. они убеждают в правильности своего толкования, но обязательная сила им чужда. Однако сенат идет дальше и придает своим решениям не только нравственное, но и юридическое значение, предполагая их обязательность для судов на будущее время, т.е. придает им силу закона. Исходя последовательно из взгляда на кассационное решение, как на закон, сенат находит, что чттоЕпнну """ШШ, нтитяпЕ^1 с последовавшими уже разъястениямисената. .составляет само по^себа повод к кассации (кас. реш. 1870, №Т398)Г шГнигде в нашем законодательстве не пртЯйано за сенатом права издавать законы, его нельзя открыть и в ст. 815 Устава гражд. судопроизводства. Наши ученые юристы с поразительным единодушием отрицают юридическую обязательность кассационных решений.