§ 1. ЭФФЕКТИВНОСТЬ   ПРАВОВОЙ  НОРМЫ

Юридический закон, подчиняя поведение людей еди­ным правилам, выступает как средство управления обще­ственными явлениями. Рассмотрение правовой нормы в этом качестве закономерно выдвигает вопрос об обратной связи между социальным результатом ее действия и теми целями, достижение которых имел в виду законодатель, издавая соответствующий акт: управленческий цикл, не включающий коррегирующий механизм обратной связи, не может считаться законченным. В социологии уголов­ного права изучение обратной связи реальных эффектов функционирующего закона о целенаправленной деятель­ностью государства-законодателя совпадает с исследова­нием эффективности уголовно-правовой нормы.

После того как в предыдущих главах была раскрыта социальная обусловленность уголовного права и описан социальный механизм его действия, вопрос о социальной эффективности уголовно-правовой нормы не может быть сведен к проблеме соблюдения индивидом отдельного юридического запрета. Если бы можно было ограничить исследовательскую задачу таким образом, то проблема эффективности закона оказалась бы тождественной про­блеме эффективности правовой санкции, поскольку нака­зание— единственное средство, которым пользуется сам уголовный закон для поддержания авторитета своих тре­бований.

В действительности же, как было выяснено, действие уголовно-правовых запретов опосредствуется системами социальных, личностных и социально-психологических факторов. Более того, этот перечень является неполным. Он, в частности, не включает влияние так называемых

космических моментов, времен    года,    биоритмов и т. п.,\ существенность  которых  в  последние    десятилетия  уста­новлена  эмпирически.   Так,    доказана  связь     активности-солнца не только с уровнем    общей    смертности,    но и   с числом  убийств  и  самоубийств1,    зафиксирована  зависи­мость  количества  автодорожных происшествий от цикли­ческих биоритмов  жизнедеятельности    организма  водите­ля2,  каждому    работнику    правоохранительных    органов известны сезонные колебания уровня преступности и т. д.

При таких условиях возникает вопрос: если законопо­слушное поведение человека обусловлено сложным комп­лексом неюридических факторов, в каком смысле можно говорить об эффективности правовой нормы? Но является ли факт ее соблюдения, следствием иных причин, с пра­вом не связанных? Можно поставить вопрос еще более выпукло: в состоянии ли юридическая норма вообще вы­зывать наступление каких бы то ни было результатов?

Возникновение подобных вопросов естественно, ибо право — момент общественно-экономической формации, которая рассматривается марксистско-ленинской социоло­гической теорией как органическое целое, дифференцируе­мое на отдельные социальные институты лишь в абстрак­ции. В любом же органическом целом каждая часть по­рождается интегрированной совокупностью всех осталь­ных частей и действует непосредственно и опосредованно на все остальные части. Этот диалектический закон по отношению к праву действителен не только тогда, когда речь шла о его социальной обусловленности, но и тогда, когда речь идет о его эффективности.

Из сказанного вытекают по крайней мере три следст­вия. Во-первых, коль скоро субъектом общественного раз­вития является прежде всего господствующий класс, оформившийся в государство, эффективность его права есть в конечном счете один из показателей жизнеспособ­ности этого класса, мерило его возможностей влиять при помощи юридических норм на развитие общественных отношений в угодном для себя направлении. Во-вторых, поскольку право — средство воздействия на поведение людей, постольку между юридической нормой и ее соци­альными результатами всегда «находятся» акты человече­ской деятельности, которые непосредственно и вызывают к жизни общественно значимые последствия; при таких условиях эффективность правовой нормы есть эффектив­ность вызываемых ею поступков. В-третьих, юридическая норма стимулирует поведение людей не непосредственно,

212

а через систему социальных, личностных, социально-пси­хологических и других факторов, воздействующих на соз­нание индивидов одновременно с ней. Уголовно-правовой или административный запрет, правило, регулирующее гражданский оборот, и т. д. обращены не к изолирован­ной личности, но к человеку, существующему в качестве элемента социальной системы.

Действие юридической нормы как средства, при помо­щи которого общество получает тот или иной полезный эффект, проявляется в том, что норма, во-первых, опре­деляет субъектов, которые должны принять участие в деятельности по достижению цели, во-вторых, устанавли­вает, после каких фактов эти субъекты обязаны начать действовать, в-третьих, указывает им определенные об­разцы поведения, в-четвертых, устанавливает средства, обеспечивающие следование этим образцам поведения, вплоть до возможного применения санкций. Решающим условием действенности юридической нормы является ре­альное обеспечение следования заключенным в ней пред­писаниям.

Направляя поведение людей, норма права приводит к тому, что отвечающие закону поступки людей служат об­щественным целям, которые заключены в воспроизводст­ве общественных отношений и могут быть достигнуты не всякими, а лишь правомерными средствами. При таких условиях эффективность представляет собой не что иное, как количественную характеристику степени соответствия реальных поступков и отношений типовой мере, содержа­щейся в правовой норме. Вопрос же о том, насколько эта мера, или масштаб, поведения соответствует действитель­ным потребностям общественного развития, выходит за рамки исследования эффективности правовых норм. По­добное соответствие зависит от степени адекватности пе­ревода общественного на язык права, условия которой уже рассматривались в главе о социальной обусловлен­ности уголовного закона. Эффективность же будет иметь место во всех случаях воздействия любой юридической нормы на социальную систему, независимо от того, к по­ложительным или отрицательным результатам приводит это воздействие либо оно не сказывается на развитии со­циальной системы вообще. В первом случае эффектив­ность будет измеряться положительным числом, во вто­ром— отрицательным, а в третьем она будет равняться нулю3.

Если обозначить исходное состояние социальной систе-

213

мы как 5ь а ее состояние после воздействия на нее пра­вовой нормы как 82, то результат этого воздействия дол­жен быть представлен в виде разности 82—5ь И посколь­ку с точки зрения общей теории эффективности никакой результат не может быть получен без осуществления каких-либо затрат, так что результат всегда представляет

собой  реализованные    затраты,    постольку    соотношение

<5            ^

этой разности с затратами  (Р) •—      позволяет учесть

«стоимость» полученных эффектов. При этом затраты, очевидно, трактуются в самом широком смысле: и как ис­пользование определенных средств, и как расходование материального и духовного труда вообще, и как нежела­тельные и отрицательные эффекты издания законода­тельного акта, ожидаемые или непредвиденные.

Раз наступивший эффект есть следствие юридической нормы, издаваемой государством с определенными наме-

с               с

рениями, выражение—    — необходимо соотнести с це­

лью. Последняя в момент издания правовой нормы пред­

ставляет собой тот же результат, но существующий иде­

ально. С учетом несовпадения идеального и реального,

цели и результата, планируемых затрат и затрат действи­

тельных формула эффективности примет следующий вид:

с               с             с              .с

Эффективность = —          :   —       —   (идеальная).

В приведенной формуле первый член отношения соот­ветствует реальному процессу достижения результата, а второй — идеальному процессу достижения цели4.

В литературе справедливо указывалось, что определе­ние эффективности как отношения цели действия к его результату, планируемой эффективности к реальной и т. д. носит абстрактный характер. Они могут быть ис­пользованы для оценки эффектов применения права во всех формациях и уже по этой причине не в состоянии объяснить специфику его действия ни в одной из них. Эффективность юридических норм — следствие не только того, чем являются они сами. Она зависит также от свойств и состояния объекта, на который нормы воздейст­вуют. И поскольку состояние и свойства этого объекта связаны с его регулированием другими правовыми норма­ми, совокупная действенность права обусловлена, помимо прочего, и тем, как функции отдельных законодательных установлений, институтов и отраслей права взаимоувяза­ны друг с другом. Поэтому придать приведенным опреде-

214

лениям необходимую конкретность может лишь раскрытие особенностей социального объекта, на который воздейст­вует юридическая норма, и особенностей той правовой системы, элементом которой она является. Если же пред­принимается попытка установить цель абстрактной юри­дической нормы, то ее социальная специфика может ока­заться нераскрытой. Ознакомление с историей правовых систем свидетельствует, что очень многие нормы перехо­дят из одной общественно-экономической формации в другую, не меняя ни своей внешней формы, ни своего не­посредственного содержания, хотя они обладают различ­ными, зачастую противоположными социальными фулк-циями. Их конкретно-исторический общественный смысл выявляется только в сопоставлении с объектом, на кото­рый они воздействуют, т. е. с регулируемыми ими обще­ственными отношениями, либо при их рассмотрении как элементов всей правовой системы данной формации в целом.

Эти объективные свойства права учитываются социа­листическим государством в его законодательной практи­ке. Основываясь на том, что соответствие юридической нормы актуальным потребностям функционирования и развития общественного отношения, регулируемого ею,— предпосылка ее социальной эффективности, государство систематически приводит «юридические нормы в соответ­ствие с новым уровнем, достигнутым нашим обществом»3.

Означает ли сказанное, что определение эффективно­сти юридической нормы как отношения между поставлен­ными целями и достигнутыми результатами вообще не должно использоваться при конкретной оценке эффектив­ности законодательных актов? Нет, не означает, ибо в современной науке существует методический прием, поль­зуясь которым можно практически определять эффектив­ность любого управленческого воздействия на объект уп­равления, в том числе и посредством издания юридиче­ских норм. Это — так называемый метод «черного ящи­ка», когда, контролируя сигналы, подаваемые на «вход», системы, одновременно фиксируют их эффекты на «выхо­де» из нее, отвлекаясь от всех процессов, которые проте­кают в «черном ящике», т. е. внутри управляемой систе­мы. Тем самым исследователь получает возможность уз­навать о тех или иных последствиях воздействий на си­стему без проникновения в суть внутрисистемных процес­сов, эти последствия вызывающих.

Метод «черного ящика» позволяет    изучать действен-

215

ность юридических норм в зависимости от социальных условий, в которых они функционируют, имея в своем рас­поряжении сравнительно ограниченную информацию. Ко­личество этой информации находится в прямой зависимо-, сти от успешности поисков таких социальных переменных, которые в обобщенной форме достаточно полно отражали бы общественные процессы, протекающие в сфере право­порядка. Для марксиста подобным обобщенным показате­лем является общественное положение людей, и посколь­ку эффект юридической нормы всегда опосредован их по­ступками, социально-классовая характеристика населения является вместе с тем и характеристикой общественной среды функционирования законов, в том числе и уголов­ных: иначе как через человеческое поведение, празо не действует. Место человека в социальной структуре, как известно, определяет и его место в системе общественно­го разделения труда, и отношение к средствам производ­ства, и способ получения и размер причитающейся ему доли общественного продукта, и его личностные характе­ристики (общее и специальное образование, квалифика­цию, уровень культуры и т. п.). В такой познавательной ситуации, зафиксировав эффекты юридической нормы по­средством регистрации числа ее нарушений и подвергнув классификации правонарушителей по их социальному по­ложению, можно определить действенность правового за­прета относительно различных общественных классов и социальных групп, а следовательно, и относительно тех общественных условий, в которых живут люди. Метод «черного ящика» и позволяет изучать эффекты этих усло­вий, не изучая самих условий.

Однако как бы ни исследовалось действие правовой нормы, это изучение дает возможность выявить ее реаль­ную эффективность лишь в том случае, если исследование охватит не только сам закон (предмет правоведения), ко и социальные условия ее функционирования (предмет со­циологии). Истинный эффект юридической нормы — ре­зультат взаимодействия ее требований, обращенных к на­селению, с условиями его жизни, а стало быть, и с его социальными характеристиками. Отсюда следует вывод, важный для теории управления общественными процесса­ми в сфере правопорядка: повышение эффективности при­нимаемого закона возможно не только путем совершенст­вования его самого, но и путем изменений в социальной среде функционирования юридических требований. Более того, для материалиста изменения социальной среды, т. е.

216

общественного бытия, в конечном счете не могут не ока­зываться более важными по сравнению с изменениями в надстройке, в которую включена и вся правовая система.

Сформулированный вывод полностью согласуется с марксистско-ленинской теорией социального управления, под которым понимается не простое принятие решений и доведение их содержания до сведения тех, кто должен решения исполнять. «Управлять обществом научно, — от­мечает В. Г. Афанасьев, — это значит познавать, выявлять закономерности, выявлять прогрессивные тенденции об­щественного развития и направлять (планировать, орга­низовывать, регулировать и контролировать) его движе­ние в соответствии с этими тенденциями»6. Отсюда и само управление определяется не только как воздействие на систему, но и как ее упорядочение, т. е-приведение ее в со­ответствие с закономерностью, действующей в данной среде7. Более того, в литературе справедливо отмечается, что «использование объективных законов и есть сущность управления естественными процессами»8.

Во всех приведенных дефинициях примат объективного над субъективным, базисного над настроечным, экономи­ческого над юридическим очевиден. И поскольку право­вая норма — также средство управления общественными явлениями, сказанное имеет прямое отношение как к ее действию в обществе, так и к ее эффективности. Но тогда необходимо подробнее рассмотреть, каким образом соци­альные условия могут способствовать тому, чтобы уголов­но-правовые запреты нарушались все реже и реже.