§ 2. СОЦИАЛЬНЫЕ УСЛОВИЯ ЭФФЕКТИВНОСТИ ПРАВА

Вопрос об условиях эффективности уголовно-правовых норм не является новым ни для зарубежной, ни для оте­чественной науки9. Однако подход к его освещению з бур­жуазной и советской социологической литературе во мно­гих отношениях противоположен. Обнаруживая крайний пессимизм, социология Запада молчаливо исходит из при­знания невозможности сколько-нибудь повысить эффек­тивность уголовно-правовых запретов, объявляет сущест­вование преступности нормальным явлением и полагает, что снизить ее уровень так же невозможно, как сократить количество осадков в году. Не умея перевоспитать людей, преступивших закон, капиталистическое общество обрека­ет их на. гибель в буквальном смысле слова. Дело дошло. До того, что буржуазная демография начала рассматри-

217

вать «устранение нежелательных»    как одну  из  сущест­венных переменных, влияющих на демографические про- •; цессы, в частности на количество    населения в стране, и ; оценивает  этот    фактор     как    постоянно     действующий. ,) «Массовое   истребление   нежелательных   существовало   во I все времена», — пишет,  например,    виднейший    француз- \ ский демограф А. Сови, относя    к этой группе населения, ' помимо  душевнобольных,  калек,    бродяг,  деклассирован­ных элементов, в первую очередь   заключенных, т. е. лю­дей, преступивших уголовный закон. С его точки зрения, такие явления неизбежны, ибо «некоторые люди по раз- ' личным причинам не  могут приспособиться к обществен­ной, в частности трудовой жизни    и превращаются з так ; называемых люмпенов, нищих, бродяг, которых мы назва­ли бы в настоящее время людьми, находящимися на краю, на грани, отщепенцами общества. Их падение начинается с невозможности расплатиться    с непомерными    для них налогами, с краха в денежных    операциях,    с не    очень серьезного правонарушения и т. п. Новые условия суще­ствования, в которых оказывались    эти люди, приводили их либо к аресту и заключению...    либо просто к физиче­ской деградации». Лучшие умы, отмечает А. Сови, разу­меется, восставали  против такого  положения вещей,  од­нако «проблема заключалась не только в недостатке доб­рой воли, но также и в отсутствии тех крупных ресурсов, которыми надо было    для этого располагать»10.    Иными словами, социальные условия    капитализма    таковы, что люди не имеют достаточных средств, чтобы повысить эф­фективность своих юридических запретов.

Напротив, советская социология постоянно ищет конк­ретные пути повышения эффективности права, пытаясь четко определить условия, от которых последняя зависит. На этом пути отечественной наукой достигнуты известные успехи. В частности, теоретические разработки ряда авто­ров привели к выводу, что непременными предпосылками действенности уголовно-правовых запретов являются: 1) своевременность, правильность и полнота отражения в законе свойств общественно опасного деяния, объявлен­ного преступлением; 2) соответствие содержания уголов­ного закона содержанию норм социалистической нравст­венности и уровню социалистического правосознания;

соответствие юридических требований социально-эконо­

мическим  и политическим  закономерностям    социализма;,:

учет того обстоятельства, что    процесс регулирования

поведения людей средствами уголовного права связан   с

'218

социальными (в первую очередь экономическими) факто­рами, оказывающими воздействие на человеческие по­ступки; 5) стабильность уголовного законодательства и единообразие его применения; 6) сочетание применения уголовно-правовых санкций с мерами общественного воз­действия; 7) информированность населения о содержании уголовно-правовых норм, в частности об уголовных санк­циях; 8) осознание людьми неотвратимости наказания; 9) стабильность уголовной политики11 и др. Подытоживая эти предпосылки действенности права, можно утверж­дать, что с позиций советской науки юридические нормы действенны тогда, когда они соответствуют объективным условиям и закономерностям развития общества, в кото­ром они функционируют, когда их содержание соответст­вует общественному сознанию населения, в первую оче­редь принципам нравственности и уровню правосознания, и когда нормы одной отрасли права действуют согласо­ванно с другими нормами права. Примеры, иллюстрирую­щие эти закономерности, были приведены и в настоящей книге.

Вместе с тем ознакомление с эмпирическими исследо­ваниями, проводившимися советскими социологами, по­зволяет установить разнообразные связи нарушений норм уголовного права с другими видами человеческого пове­дения (в особенности отклоняющегося) и на этой основе сформулировать ряд новых условий эффективности пра­вовых предписаний, важных в теоретическом и практиче­ском отношениях.

Прежде всего следует обратить внимание на зафикси­рованную многими исследователями обратную связь поло­жительных форм социальной активности населения с чис­лом преступлений: чем в большей степени человек прояв­ляет себя как активный труженик, перевыполняющий ус­тановленные нормы выработки, активно участвующий в рационализаторской и изобретательской работе, в поли­тической жизни, в частности в управлении производством, в различных активных формах самодеятельности и т. д., тем меньше вероятность того, что он преступит уголовный закон.

Эта зависимость не получила убедительного объясне­ния ни в криминологии, ни в социологии. Возможно, ее теоретическому обоснованию воспрепятствовала «очевид­ность» зафиксированных связей: с точки зрения здравого смысла позитивными формами активности, как правило, может обладать лишь «положительный человек», не спо-

219

собный на преступление. Однако быть активным, напри-  • мер  перевыполнять нормы выработки,    можно  не только 3 из социально полезных побуждений.    Стимулом  активно- ] сти могут быть и карьеризм, и стремление к материально­му обогащению, к потребительству и т. п., что отнюдь   не | свидетельствует   о   положительности   индивида — носителя подобных качеств.  Объяснение    становится    более глубо­ким, если рассмотреть взаимосвязь между позитивными и негативными формами активности в контексте общесоцио­логического анализа.

С позиций марксистско-ленинской социологии, органи­чески сочетающей в себе принципы материалистиче­ского объяснения общественных явлений и историзма, все социальные процессы протекают в условиях пространства и времени. И если для исторически ранних форм общест­венной жизни важнейшим условием их существования яв­ляется географическое пространство, ибо цивилизация развивалась преимущественно экстенсивно и народы, потребляя природу, перемещались по планете в поисках все новых и новых естественных средств для поддержа­ния своего бытия (кочевые племена), то для современных общественных форм, когда развитие цивилизации начина­ет все в большей и большей мере приобретать интенсив­ный характер, таким непременным условием функциони­рования становится время. Более того, многие историки-марксисты вообще считают его «самым существенным фактором, определяющим движение логическое и движе­ние самой системы»12.

В практике правоохранительных органов факторы пространства и времени находят свое выражение в пока­зателе состояния преступности: это число совершенных преступлений и количество лиц, их совершивших, за опре­деленный промежуток времени на данной территории.

Введение факторов пространства и времени в социо­логический анализ взаимосвязи позитивных и негативных форм поведения ставит вопрос об общем количестве соци­ально полезных, социально нейтральных и общественно опасных поступков. Ограниченность времени позволяет предположить, что это число для данной территории явля­ется конечным, так что сумма а+Ь + с не должна выхо­дить за пределы некоторой целостности. И поскольку по­добная целостность в математике обозначается единицей, справедливо выражение: а-\-Ь + с=1, где а — общее число социально полезных деяний; Ъ — общее число социально

220

вредных поступков;  с — общее    число    социально    нейт­ральных поступков.

Теоретическое значение установленных таким образом количественных соотношений очевидно. Оно позволяет рассматривать взаимовлияние положительных, отрица­тельных и общественно нейтральных поступков и опреде­лять зависимость изменения числа деяний каждого из этих видов (например, числа преступлений) от изменения числа деяний других видов.

Не менее очевидно и практическое значение пропор­циональных зависимостей, вытекающих из выражения а + Ь + с=1. Если они справедливы, то сокращение числа преступлений может быть достигнуто не только средства­ми правоохранительных органов, т. е. не только путем разоблачения, осуждения и последующей изоляции пре­ступника и, стало быть, не одним лишь непосредственным сокращением количества общественно опасных действий. Из установленных зависимостей вытекает, что такое со­кращение возможно также путем увеличения числа соци­ально полезных или социально нейтральных поступков.

Все это выдвигает на первый план проблему заполне­ния пространственно-временного континуума социально полезными процессами, ибо теоретически ясно, что рас­ширение обществом максимальных возможностей для об­щественной активности своих членов влечет за собой со­ответствующее сокращение негативных проявлений13.

Значение этого положения в полной мере раскрывает­ся лишь в условиях развитого социализма, когда общест­во получило несравненно большие возможности влиять на социальные процессы, в том числе стимулировать соци­ально полезную деятельность и тем самым сокращать дея­тельность общественно вредную, повышая эффективность юридических запретов. Более того, в настоящее время существует организационная форма, которая позволяет разработать комплексную программу борьбы с наруше­ниями закона не только путем их непосредственного искоренения, но и посредством повышения уровня соци­альной активности населения и заполнения свободного времени общеполезной деятельностью. Это — социальное планирование.

Подытоживая изложенное, можно утверждать, что уровень общественной активности населения — важное со­циальное условие эффективности права.

221