§ 1. ПРИМЕНЕНИЕ УГОЛОВНО-ПРАВОВЫХ НОРМ КАК СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА

В предыдущих разделах, посвященных социальному, личностному и социально-психологическому механизмам действия юридических запретов, был показан сложный процесс соблюдения правовых норм как взаимодействие уголовного закона с множеством факторов на уровне об­щества (глава V), человека (глава VI) и так называемой малой группы (глава VII). В результате было продемон­стрировано действие уголовно-правового запрета в обще­стве, как оно представляется современной марксистской социологической теории. Ознакомление с этой проблемой свидетельствует, что реализация уголовного закона, вы­ражающаяся в следовании его предписаниям, совершается отнюдь не всегда сознательно, по доброй воле людей, и что особенности биографий индивидов, их личные соци- ' альные судьбы складываются иногда таким образом, что | они совершают преступления. И поскольку последние суть * юридические факты, т. е. такие события, с которыми пра- * вовая норма связывает наступление определенных, ука- | занных в уголовном законе юридических последствий, при­менение этого закона образует следующий этап его дей­ствия.

Уголовный закон применяется тогда, когда правовой запрет в отношении конкретной личности оказывается по тем или иным причинам недейственным и человек пре­ступает проведенную законодателем запретительную черту, становясь тем самым преступником. Число наруше­ний уголовного закона служит, следовательно, показате­лем неэффективности юридических мер охраны обществен­ных отношений от опасных посягательств на них.

Отсюда же вытекает, что применение уголовно-право-

1>86

вой нормы не является обязательной стадией ее действия, ибо в огромном большинстве случаев население юриди­ческих запретов не нарушает и оснований для правовых следствий не возникает. Как отметил В. Н. Кудрявцев, «нормы уголовного права, запрещающие совершение об­щественно опасных деяний, реализуются прежде всего пу­тем добровольного их соблюдения подавляющим большин­ством граждан. Правда, при этом выполняется только их запретительное предписание, так как санкция не приме­няется к лицам, соблюдающим требования уголовного закона»1. С этим тезисом можно согласиться с тем, одна­ко, непременным напоминанием, что за словами «добро­вольное соблюдение уголовно-правовых норм» в действи­тельности скрываются сложнейшие общественные, психо­логические и социально-психологические процессы, о которых шла речь в предыдущих трех главах.

Поскольку общество охраняет себя от социально опас­ных действий посредством юридических санкций, назна­чаемых за их совершение, постольку процесс применения уголовно-правовых норм в самом общем виде может быть сведен к установлению факта совершения преступления и к назначению за него наказания. Стало быть, теорети­ческое изучение этой стадии действия уголовного закона дает возможность перекинуть мостик между социологией преступления, с одной стороны, и социологией наказания, с другой.

Советские правоведы считают проблему применения юридических норм достаточно разработанной в теории со­ветского права. В самом деле, отечественная юриспруден­ция установила, что применение права является одной из форм государственной деятельности, в которой компетент­ный орган выступает от имени государства и по его упол­номочию; что акты применения права являются индиви­дуальными актами, порождающими строго определенные последствия для строго определенных субъектов, ибо в процессе применения права на основе уголовно-правовой нормы решается конкретное дело; что эти акты носят сугубо императивный характер и обязательны для всех; что применение уголовного закона осуществляется в жест­ко регламентированной процессуальной форме и т. д.

В советской юридической литературе есть, далее, ука­зания и на то, что применение закона — логический про­цесс, идущий «от изучения обстоятельств конкретного слу­чая к правовой норме и от нее — к практическому реше­нию данного вопроса». Конкретизируя это положение, тео-

187

рия выделяет следующие стадии процесса применения права: 1) изучение фактических обстоятельств дела; 2) вы­бор (отыскание) соответствующей разбираемому казусу нормы права; 3) проверка подлинности текста нормы, ее изучение с точки зрения законности, действия во времени, в пространстве и распространенности на круг лиц — уча­стников разбираемого дела; 4) уяснение смысла и толко­вание содержания нормы; 5) принятие решения компе­тентным государственным органом; 6) объявление реше­ния (приговора) и доведение его до сведения всех заинте­ресованных лиц и организаций2.

Наконец, процесс применения юридической нормы мож­но охарактеризовать как психологический акт. При чте­нии текста изданного закона правоприменяющий, как пра­вило, точно знает, что хотел сказать законодатель. Таким образом, ранее принятый акт полностью воспроизводится как при ознакомлении с текстом закона, так и в процессе применения выраженных в нем норм.

Перечисленные проблемы и очерчивают круг вопросов, разрабатываемых юридической наукой, когда речь захо­дит о применении закона. Однако реальный процесс при­менения уголовно-правовой нормы сложнее, и многое в деятельности правоприменительных органов правоведени­ем не охватывается. Достаточно, например, указать на то, что анализу фактических обстоятельств разбираемого дела неизбежно предшествует их установление, которое может осуществляться в различных формах, с неодинаковой сте­пенью надежности и т. д. Вместе с тем очевидно, что некоторые из теоретически вычлененных этапов практи­ческой деятельности правоприменительных органов в дей­ствительности отсутствуют (например, для применения уголовного закона в преобладающем большинстве случаев нет необходимости удостоверяться в подлинности текста юридического источника) или протекают под воздействи­ем сложного комплекса факторов, лежащих вне обстоя­тельств разбираемого конкретного случая и за пределами текста правовой нормы (например, процесс принятия ре­шения). К тому же при подходе к этапам применения за­кона, свойственном юридической науке, в поле зрения оказываются преимущественно такие решения правоохра­нительных органов, которые официально констатируют соответствие между достоверно установленными обстоя­тельствами дела (событием, деянием) и содержанием со­ответствующей нормы права. Применительно к уголовно-; му праву речь, очевидно, идет прежде всего о вступившем

188          ;

в законную силу приговоре суда. Все предшествующие приговору процессуальные решения таким свойством не обладают. Исключением являются постановления органов предварительного расследования о передаче на поруки лица, совершившего деяние, содержащее признаки пре­ступления, о прекращении дела вследствие изменения об­становки, истечения сроков давности и т. п. Однако эти частные случаи не колеблют общего правила об исключи­тельной прерогативе суда применять нормы уголовного права, и центральной проблемой юридического анализа применения уголовного закона неизбежно оказывается итоговый акт этого процесса, реализующий уголовно-пра­вовую норму.

Равным образом очевидны неполнота и абстрактность правоведческой характеристики психологического процес­са, в котором воля законодателя, воплощенная в юриди­ческой норме, воспроизводится в мозгу должностных лиц при принятии ими решения по делу на основе конкретного уголовного закона. Утверждать^ будто воля законодателя воспроизводится в этом случае полностью, значит выда­вать юридический идеал за объективную действительность. «Существует ли такой закон, который, в силу внутренней необходимости, в каждом отдельном случае применялся бы непременно в духе законодателя, абсолютно исключая всякий произвол?»— ставил вопрос К. Маркс и отвечал на него в форме, исключающей кривотолки: «Нужна не­вероятная смелость, чтобы называть подобную бессмыс­ленную задачу философским камнем, так как только край­нее невежество может ставить подобную задачу. Закон всеобщ. Случай, который должен быть определен на ос­новании закона,—.единичен. Чтобы подвести единичное под всеобщее, требуется суждение. Суждение проблема­тично. Для применения закона требуется также и судья. Если бы законы применялись сами собой, тогда суды были бы излишни»3. Как видим, автор «Дебатов о свободе печати» даже не допускал того, чтобы законоприменяющие должностные лица абсолютно воспроизводили в своем суждении волю законодателя, воплощенную в норме пра­ва. Отношения между всеобщим (законом) и единичным (разбираемым казусом) диалектичны, противоречивы, и всеобщее в принципе не может полностью совпадать с единичным.

Однако сказанное не означает, что сформированный в юриспруденции тезис о полном воспроизведении волевого содержания нормы в мозгу судей или других правопри-

189

меняющих должностных лиц неверен во всех случаях. На­против, в рамках правоведения это положение, будучи тождественным требованию соблюдения законности, спра­ведливо, ибо юридическая норма не заключает в себе ничего, что само по себе могло бы повлечь невозможность ее воспроизведения в сознании лиц, которые должны ею руководствоваться при принятии решений, а стало быть, и невозможность ее адекватного применения. В самом деле, если в процессе применения в закон привносится но­вый смысл вопреки его действительному содержанию, то налицо нарушение законности.

К чему может привести последовательное проведение

указанного тезиса,— хорошо демонстрирует концепция не­

мецкого криминалиста Э. Белинга, принадлежавшего к

социологической школе уголовного права. В своей книге

«Учение о преступлении», изданной в Берлине в 1906 году

и переизданной в ФРГ в 1964 году, он обосновывал поло­

жение, по которому наличие в действиях того или иного

лица состава преступления само по себе еще не дает ос­

нования для вывода, что это лицо совершило преступле­

ние. Состав преступления, очерчиваемый нормой уголов­

ного права,— совокупность одних только «фактических»

признаков поступка. Следовательно, его социально-право­

вая оценка лежит за пределами уголовного закона, осу­

ществляясь не в области должного, а в области сущего.

Ответ на вопрос, является ли данное деяние преступле- I

нием или нет, дает не законодатель, а суд по своему ус- |

мотрению независимо от закона4.                «

Изложенное приводит к выводу, что анализируемый ! тезис имеет ограниченную область использования и деист- | вителен лишь в рамках юриспруденции. В реальном же I мире право неотделимо от других явлений, и потому прак- | тическое применение уголовного закона обусловлено це- | лым рядом иных — неправовых — факторов. Среди них I надо назвать и влияние конкретной социальной ситуации, I лишь иногда учитываемой законодателем (например, при- | менение закона в обстоятельствах военного времени); и социальные установки класса или партии, к которым при­надлежит или примыкает должностное лицо правоохра­нительного органа и которые не могут не влиять на него; и упоминавшуюся К. Марксом возможность поведения су­дей; и указанную им «ненадежность индивидуального ра­зума»5 и др. И поскольку все эти факторы имеют социаль­ную природу, юридический подход к исследованию приме­нения права следует дополнить социологическим.

190

Суть социологического подхода выражается прежде всего в том, что применение права начинает рассматри­ваться одновременно и как социальный процесс, субъекты которого являются вместе с тем участниками обществен­ных отношений. В качестве таковых они занимают, по­мимо места в должностной структуре правоохранительных органов, ряд иных социальных позиций. И поскольку со­циальное поведение человека — функция его места в об­ществе, на принятие им решения по конкретному делу оказывает влияние не только непосредственно правовая норма, но и вся совокупность его социальных связей.

Социологический подход позволяет углубить понимание содержания правоприменительной деятельности и увидеть, какой социальный смысл скрывается за логической опе­рацией подведения частных случаев под действие общей нормы. С точки зрения социолога, при выработке решения по тому или иному казусу правоприменительный орган производит сравнение конкретного общественного отноше­ния, субъектами которого являются участники разбирае­мого дела, с типичным для данной формации обществен­ным отношением, абстрактно отраженным юридической нормой. Вопреки мнению многих юристов, речь идет не о том, соответствует или не соответствует данный случай норме права, а о том, соответствует или не соответствует единичное общественное отношение, явно или неявно пред­ставленное в этом случае, господствующему общественно­му порядку. Вот почему принимаемое правоохранительным органом решение всегда направлено на то, чтобы восста­новить соответствие единичного общественного отношения господствующему типу социальных связей и так воздейст­вовать на правонарушителей, чтобы они могли вновь занять социальные позиции и опять стать надежными исполните­лями общественных функций. Юридическая норма лишь очерчивает пределы правоприменительной деятельности государственных органов и играет для них роль самых общих ориентиров. Даже тогда, когда судья или иное должностное лицо, принимая решение по конкретному делу, ссылается на справедливость, нельзя забывать, что и она «всегда представляет собой лишь идеологизирован­ное, вознесенное на небеса выражение существующих эко­номических отношений либо с их консервативной, либо с их революционной стороны»6.

Разумеется, целесообразен и анализ отношения между юридической нормой и актом правоприменительной дея­тельности с намерением установить условия, при которых

191

воля законодателя воспроизводится в воле должностных лиц, применяющих право, наиболее полным образом. Но абстрагироваться при этом от конкретной исторической ситуации и социальных обстоятельств, воздействующих-на участников процесса применения права, значит оста­ваться в сфере чистого долженствования. Как только ис­следователь проникает в сферу сущего, он непременно сталкивается с множеством социальных факторов, влияю­щих на принятие соответствующими должностными лица­ми решений по отдельным делам. И поскольку в совре­менных условиях речь идет не только о соблюдении абст­рактного закона абстрактным индивидом, но и об управ­лении общественными процессами в сфере правопорядка с целью создать все необходимые предпосылки для выпол­нения населением правовых требований, правоохрани­тельные органы должен интересовать весь социальный механизм правоприменительной деятельности. Социально обусловлены и преступление, и закон, и его применение.

Социологический подход, смысл которого заключает­ся в рассмотрении правоприменительной деятельности как разновидности общественных отношений, способствует ре­шению ряда спорных вопросов правовой науки. В совет­ской юриспруденции до сих пор еще не сложилось, напри­мер, единого мнения о том, применяются ли юридические нормы исключительно государственными органами или эта функция выполняется и отдельными гражданами. В частности, ряд юристов включают в понятие применения закона любые акты правомерного поведения, если они изменяют или прекращают конкретные правоотношения. С такой точки зрения применение права образуют дейст­вия, которые организуют осуществление (реализацию) правовой нормы. Следовательно, применяют право и вла­стные органы, и граждане, когда их поступки имеют орга­низующее значение для исполнения обязанностей други­ми лицами7.

Несмотря на внешнюю убедительность приведенного рассуждения, социолог не может признать его справедли­вым. Для него правоприменительная деятельность — раз­новидность общественного и, в частности, политического отношения, непременным участником которого — явно или неявно — всегда является государство. При таком условии правоприменительная деятельность помимо государства не может существовать вообще. Более глубокое обоснова­ние такого вывода состоит в том, что правонарушение по­сягает на общественный порядок, господствующий в дап-

192

ной социально-экономической формации, и потому пресле­дование правонарушителей — дело всего общества. Но по­скольку его официальным политическим представителем является государство, именно оно обладает исключитель­ной прерогативой применять закон — официальную реак­цию общества на посягательства на господствующий в нем порядок отношений между людьми.

Итак, социологический анализ применения уголовного закона включает в себя исследование широкого круга со­циальных явлений и процессов, оказывающих влияние и на реальную жизнь правовой нормы, поскольку она дей­ствует в конкретных социально-исторических условиях, и на функционирование правоприменительных органов го­сударства, входящих в систему уголовной юстиции. По­скольку их деятельность имеет официальный характер и осуществляется в строго регламентированной законом форме, можно утверждать, что социология применения уголовного закона охватывает и часть социологии уголов­ного процесса, хотя, разумеется, не исчерпывает его. Это обусловлено тем, что социальные предпосылки примене­ния самих уголовно-процессуальных норм играют сущест­венную—иногда решающую — роль для реализации уго­ловно-правовой нормы. Как правильно отмечал И. Сабо, «сужение социологического подхода, сведение его к су­дебному решению... объясняется тем, что социологическая школа исходила из модели применения права в таких социальных условиях, когда право как система норм но­сит еще несовершенный характер (или рассматривается этой школой как таковое), и само конкретное решение стремится поставить на место права... Хотя этот подход именует себя социологическим, он лишь кажется тако­вым, ибо скользит по поверхности явлений, недооценива­ет многие социальные факторы»8, в том числе нормативно-процессуальный момент и те обстоятельства, которые образуют необходимые социальные предпосылки процессу­альных решений. Юридический анализ применения закона охватывает лишь отдельные элементы процессуальной Деятельности субъектов уголовного судопроизводства. Со­циологический анализ распространяется и на непроцессу­альную деятельность как названных субъектов, так и иных должностных лиц и граждан, если их действия соз­дают условия применения уголовно-правовых норм. Это в свою очередь расширяет круг ситуаций, подлежащих исследованию. Предмет изучения теперь уже не может быть сведен лишь к сопоставлению обстоятельств кэнк-

':' Заказ 6295          193

ретного  казуса с содержанием отдельной  нормы уголов-ного права или воли законодателя, воплощенной в законе,-1 с волей правоприменительных органов, воплощенной в -ре* | шении по конкретному   делу.    Это изменяет    и подход к расчленению процесса применения уголовного закона   ча отдельные этапы. Он должен быть иным по сравнению с тем, который принят    в юридическом    исследовании про­блемы.

Итак, цель социологического анализа применения уго­ловного закона состоит в вычленении социальных факто­ров, влияющих на реальную жизнь уголовно-правовой нормы в целом (на частоту ее применения, на расширение или сужение круга охватываемых ею ситуаций, на изме­нения в толковании содержания нормы, на роль судебной практики в принятии решений по отдельным делам и т. д.).

Задачи социологического исследования применения закона носят одновременно и теоретический, и приклад­ной характер. Они могут быть разделены на несколько групп, соответствующих этапам анализа. Первый из них охватывает предпосылки возникновения уголовно-процес­суальной деятельности как «формы жизни закона»'3, вто­рой — саму эту деятельность, третий — социальные по­следствия применения уголовного закона. Однако их со­циологическому анализу должно предшествовать исследо­вание системы социальных факторов, влияющих на пра­воприменительную деятельность, и описание той социаль­ной ситуации, в которой принимаются решения по конк-' ретным делам.