§ 2. ПОНЯТИЕ «ОБЩЕСТВЕННОЕ ОТНОШЕНИЕ»

Понятия марксистско-ленинской науки не конструиру­ются вне обобщения действительных свойств и отношений определяемых явлений, рассматриваемых в их историчес­ком развитии. Чуждые историческому материализму ап­риорные определения, столь типичные для догматической юриспруденции, стоят немногого. «Дефиниции не имеют значения для науки, потому что они всегда оказываются недостаточными, — отмечал Ф. Энгельс. —• Единственно реальной дефиницией оказывается развитие самого суще­ства дела, а это уже не есть дефиниция»9. При таком условии вместо определения понятия целесообразно огра­ничиться указанием на наиболее существенные свойства общественного отношения.

Первое из них — то, что общественное отношение не есть отношение между людьми, если последние рассмат­риваются лишь в качестве представителей биологического вида Ьото зар1епз. Оно всегда — отношение между чле­нами общества, т. е. между людьми, наделенными со­циальными свойствами. Поэтому отнюдь не всякое отно­шение одного человека к другому имеет общественный характер. Более того, если люди, хотя бы и наделенные социальными свойствами, вступают между собой в отно­шения, с которыми эти свойства никоим образом не свя­заны, их отношения никак нельзя назвать общественными. Например, если американский капиталист нанимает на рынке труда пролетария для работы на своем заводе, отношения между ними носят сугубо общественный ха­рактер. В данном случае они сталкиваются друг с другом не как индивидуальности, а как персонификации капита­ла и рабочей силы, взаимодействие между которыми оли­цетворяет основное производственное отношение капита­лизма. Однако, если те же самые капиталист и рабо­чий после окончания рабочего дня играют в шахматы или в гольф, встречаются у стойки бара и т. д., возника­ющие здесь связи сами по себе социального значения не имеют и общественными отношениями не являются. Буржуа и пролетарий как участники этих случайных встреч (будучи, например, партнерами в сражении на шахматной доске) не участвуют в функционировании и воспроизводстве ни основного производственного, ни по­литического, ни правового, ни любого другого обществен­ного отношения. И их шахматная битва не является да­же суррогатом действительной классовой борьбы. Связи

30

между ними носят здесь межиндивидуальный, или, как иногда говорят, межличностный характер. Капиталист и пролетарий за шахматной доской удовлетворяют лишь свои индивидуальные наклонности и выступают в этой настольной игре не в своих социальных ролях персонифи­кации капитала, с одной стороны, и рабочей силы — с другой, а как любители-спортсмены.

Из сказанного вытекает второе свойство обществен­ных отношений. Оно заключается в том, что у человека как субъекта социальных связей его личные, индивидуаль­ные свойства решающего значения не имеют. Николай II был всероссийским императором, обладая, по общему мнению историков, кругозором полкового командира. Для общества существенны в первую очередь социальные качества людей (классовое положение, партийная при­надлежность, профессия, квалификация и т. д.) и их спо­собность выполнять социальные функции, в конечном сче­те связанные с тем местом, которое человек занимает в системе общественного разделения труда (например, функцию рабочего, колхозника, государственного деяте­ля, функцию управления общественными процессами в сфере правопорядка и т. п.). Индивидуальные способнос­ти, дарования, даже гениальность не в состоянии изме­нить природу общественных отношений. Капиталист в конце концов может быть лично добрым человеком и осуждать эксплуатацию пролетариата в буржуазном об­ществе. Более того, он может пожертвовать свой капи­тал на благотворительные цели. Но даже в этом предель­ном случае его место — социальную позицию капиталис­та— тотчас же займет другой человек, и буржуазное об­щественное отношение не претерпит изменений. Индиви­дуальные способности могут только повлиять на то,как будут играться соответствующие социальные роли, хотя исторический сценарий или текст исторической драмы для исполнителя всегда будет написан в конечном счете об­ществом.

Отсюда следует, что даже в тех условиях, когда со­словные перегородки уничтожены и резко снизилось зна­чение факта рождения в семье того или иного обществен­ного статуса, индивидуальные способности, рассматрива­емые в их целостной системе как важнейшая характерис­тика личности, лишь в отдельных случаях могут играть решающую роль. Обществу важны только те способности, которые соответствуют его социальным функциям, в осно­ве которых лежит система общественного разделения

31

труда. Оно предъявляет спрос на определенное число лю­дей со специфическими социальными качествами. При этом в так называемом «открытом» обществе без сослов-\ных или кастовых перегородок для бесперебойного функ­ционирования социального организма не имеет никакого значения, кто персонально займет ту или иную социаль­ную позицию, лишь бы она оказалась занята человеком, ..могущим выполнять свою роль в полном соответствии с .социальным сценарием.

И здесь становится важным для нашего анализа третье свойство общественных отношений — вероятност­ный характер распределения индивидов по социальным позициям, образующим противоположные полюсы, или сто­роны, этих общественных отношений. Закономерности та­кого распределения людей как носителей социальных свойств имеют статистическую природу и являются част­ным случаем общих социальных закономерностей стати­стического характера.

Безразличие социальной позиции к индивидуальности человека, ее занимающего, обусловливает и четвертое свойство общественного отношения — его безличностный характер. Вопрос может быть сформулирован так: могут ли общественные отношения существовать без людей? (Вспомним указание К. Маркса на то, что «общество не состоит из индивидов», которое уже приводилось в начале главы).

На первый взгляд, на поставленный таким образом вопрос следует дать положительный ответ. Все свои .со­циальные свойства индивид получает от общества. Оно может ему их дать (например, назначить на определен­ный пост, присвоить звание генерала, ученую степень док­тора или кандидата наук, выдать права на вождение ав­томобиля, диплом врача, учителя или инженера и т. д.), но может и отобрать (лишить по суду родительских прав, права занимать руководящие должности, снять с высо­кого должностного поста и т. д.). Придаваемые индивиду социальные свойства являются, таким образом, внешними и для него. Быть членом, скажем, буржуазного общест­ва — значит быть частным собственником или рабочей си­лой. Разоряясь, человек лишается капитала, а становясь инвалидом, — способности быть рабочей силой. Лишив­шись того или другого, человек отторгается от буржуазно­го социального организма. Как изменяются при этом индивидуальные свойства человека (в частности его здоровье), капитализм не интересует. Иллюстрацией без-

32

различия буржуа к человеку служит, например, факт за­мещения рабочих мест на одной из мебельных фабрик США шимпанзе10. Социальные позиции, таким образом, могут быть замещены и животными!

И все-таки тезис о безличностной природе обществен­ных отношений не является истиной в «последней инстан­ции». Ведь содержание социального развития, функциони­рование социального организма в конечном счете образу­ет общественная деятельность человека. Сама по себе «история не делает ничего... о«а «не сражается ни в каких битвах»! Не «история», а именно человек, дейст­вительный, живой человек — вот кто делает все это, всем обладает и за все борется», и 'Потому «история — не что иное, как деятельность преследующего свои цели челове­ка»11. И если иметь в виду не отдельного индивида, а человечество, то именно оно создает все — в том числе и «безличностные» общественные отношения.

В каком же смысле можно говорить о безличностном характере общественных отношений?

Во-первых, общественные отношения существуют «до человека» в том смысле, что каждый индивид, появляясь на свет, уже застает всю систему социальных связей го­товой и в целом сложившейся. Она существует для него объективно, и изменить ее могут не усилия одиночки, а действия народных масс путем революционных преобра­зований общественной деятельности.

Этот факт находит свое отражение и в русском язы­ке. Когда говорят: «он посвящен в рабочие», «он вступил в партию» и т. д., обычно подразумевают, что рабочий класс, партия существуют независимо от индивида и су­ществовали до того, как он в какой бы то ни было фор­ме выразил свое отношение к этим социальным институ­там.

Вместе с тем более глубокое исследование показывает, что социальные институты предшествуют человеку отнюдь не во всех случаях, а только тогда, когда речь идет об уже сложившемся, функционирующем процессе. Когда же исследователь сталкивается с зарождающимся социаль­ным 'институтом, с возникающим общественным явлени­ем, индивид предшествует им, существуя «до них». В та­ких случаях говорят: «Люди образовали кружок по из­учению материалов XXVII съезда КПСС», «объединились в жилищно-строительный кооператив», «организовали об­щество любителей русской словесности», «создали уни­верситет педагогического мастерства» или, если исполь-

3 Заказ 6295          33

зовать  примеры   из  уголовно-правовой   практики,   «обра- 1

зовали преступную группу, шайку, банду».               ;'

Различение процесса возникновения и процесса функ­ционирования уже сложившегося социального института весьма существенно. В первом случае индивид еще не сталкивается с готовыми системами ценностей, .норм, пра-вил поведения. Более того, он сам принимает активное участие в их выработке. Естественно, что в первом слу-чае число степеней свободы у него неизмеримо больше, чем во втором случае, когда социальный институт уже оформился, имеет официально (например, устав) или не­официально (например, обычаи) принятые системы норм и ценностных ориентации.

Если иметь в виду количественное соотношение этих двух процессов, то индивид, очевидно, неизмеримо чаще сталкивается с уже сформировавшимися социальными институтами (следует подчеркнуть, что, говоря о генезисе нового социального института, социолог подразумевает возникновение принципиально, качественно иного обще-ственного организма, а не простое увеличение числа ин-статутов, давно ставших традиционными). Такое количе-ственное соотношение названных процессов, в частности, и позволяет говорить о независимости (разумеется, отно­сительной) общественных отношений от особенностей их участников.

Во-вторых, если общественные отношения существуют независимо от отдельного человека, то человек, напротив, всецело подчинен им в своей коллективной жизни. Влия-ют ли, например, буржуазные общественные отношения на судьбы людей? Бесспорно! Ведь капитал — это такое производственное отношение, которое как раз и представ-ляет собой на одном полюсе капиталиста, а на другом •— пролетария. «Я могу, конечно, отделить капитал от этого .отдельного капиталиста, и он может перейти к другому капиталисту, — писал К. Маркс. — Но, теряя капитал, капиталист теряет свойство быть капиталистом, следова-тельно, капитал может быть отделен от отдельного капи­талиста, но не от капиталиста вообще... Так и отдельный рабочий... может получить деньги в наследство, украсть их и т. п. Но тогда он перестает быть рабочим»12. Следова­тельно, это существование «капиталиста вообще» и «ра-бочего вообще», т. е. классов как субъектов основного общественного отношения капитализма, как раз и пред-определяет, кем могут стать индивиды в обществе, со все-ми вытекающими отсюда биографическими последствия-

34

мп. Иных мест, иных социальных позиций в обществе нет (наличие других социальных групп, например слу­жащих, интеллигенции, лишь уточняет, но не отменяет сло­жившееся 'положение). И кто кем станет — зависит преж­де всего не от индивидуальных качеств человека, а от на­личия или отсутствия «капитала».

Итак, подчеркивали К. Маркс и Ф. Энгельс, люди «на­ходят уже заранее установленными условия своей, жизни: класс определяет их жизненное положение, а вместе с тем и их личную судьбу, подчиняет их себе»13. Поэтому вывод, к которому пришли основоположники марксизма при определении методологических предпосылок исследо­вания человека в рамках материалистической социологии, достаточно категоричен: «Та сумма производительных сил, капиталов и социальных форм общения, которую каждый индивид и каждое поколение застают как нечто данное, есть реальная основа того, что философы представляют себе в виде «субстанции» и в виде «сущности челове­ка...»14. И коль скоро эта «субстанция», эта «сущность человека» обща для всех индивидов15 и в целом не за­висит от индивидуальных особенностей каждого из них, общественные отношения имеют безличностный характер еще и по такого рода причине.

Из марксистского понимания «субстанции» человека и истолкования его сущности как совокупности всех об­щественных отношений вытекает и следующее — пятое — свойство последних.

Коль скоро человек определен общественными отно­шениями16, его .поведение — функция занимаемой им социальной позиции. Ведь социальная позиция есть нечто иное, как «полюс», сторона общественного отношения и, стало быть, в конечном счете предстает как момент сис­темы разделения общественного труда. Требования, ко­торые предъявляются людям обществом, по существу суть сумма требований, обусловленных теми функциями, которые индивид должен выполнять в связи с нахож­дением на этих позициях.

Но индивид одновременно занимает не одну, а не­сколько социальных позиций. Человек в одно и то же время может быть токарем, бригадиром — руководителем коллектива коммунистического труда, членом партии, де­путатом райсовета, отцом, мужем, братом, членом спор­тивной команды и т. д. И если функции, а следователь­но, и общественные требования к индивиду согласуются между собой, не противоречат одно другому, а дополняют

с*            35

друг Друга, то при их выполнении человек не испытывает напряжения, психологической раздвоенности и т. д. У не­го может не хватать времени на выполнение всех своих: общественных, семейных и личных дел, но психологичес­кий стресс, вызываемый необходимостью решать взаи­моисключающие социальные задачи, его, по всей вероят­ности,, минует. Социальные условия, которые способство­вали бы появлению мотивов к отклоняющемуся поведению носителя -не противоречащих друг другу функций, в дан­ном случае отсутствуют.

Однако отсутствие полной синхронизации в развитии производительных сил, производственных, политических и иных социальных отношений, усложнение всех сфер об­щественной жизни приводят к тому, что полная согласо­ванность требований социальных позиций достигается да­леко не всегда. Возникающие таким образом противоре­чия между социальными статусами человека и образуют, можно предположить, предпосылку отклоняющегося пове­дения людей от норм, установленных обществом. Это мо­жет иметь место и тогда, когда нарушается уголовный закон, т. е. совершается преступление.

Наконец, то обстоятельство, что люди являются уча­стниками общественных отношений лишь как члены об­щества, приводит к выводу: общественное отношение, ес­ли абстрагироваться от биологических и иных индиви­дуальных свойств его участников, по существу является отношением между социальными качествами. И коль ско­ро безличностный, надындивидуальный характер обще­ственных отношений — их неотъемлемое свойство, абст­ракция подобного рода — явление вполне закономерное.

Вместе с тем уже сам по себе факт, что речь идет об отношении, предполагает, что эти социальные качества-свойства не тождественны, не равны друг другу. В про­тивном случае общественное отношение исчезает подоб­но тому, как арифметическая дробь при равенстве числи­теля и знаменателя перестает быть отношением и пре­вращается в единицу. Непременное условие существо­вания математического отношения — неравенство числи­теля и знаменателя дроби. И поскольку в анализируемом аспекте в социологии дело обстоит так же, как в матема­тике, появляется возможность говорить о шестом свойстве общественного отношения — о несовпадении, нетождест­венное™, а очень часто и о социальной противоположнос­ти его сторон. К. Маркс писал, что в производстве про­летарии находятся в общественных отношениях с капи-

36

та л истом, но не завязывают социальных связей между собой, ибо «как независимые личности, рабочие являются индивидуумами, вступившими в определенное отношение к одному и тому же капиталу, но не друг к другу»17.

Наконец, седьмое свойство общественного отношения как бы подводит «тог шести предыдущим. Оно является логическим следствием: и того, что общественное отноше­ние — отношение между членами общества, з., не между людьми как представителями биологического вида погпо 5ар1епз; и того, что все социальные свойства индивиды получают от общества; и того, что общественные отно­шения носят безличностный характер, ибо обществу важ­ны не столько индивидуальные характеристики претенден­тов на замещение тех или иных социальных позиций, сколько их способности выполнять общественные функ­ции; и того, что индивидуальное поведение людей есть не что иное, как функция общества, и т. д. Отсюда вы­текает, что кроме непосредственных участников общест­венного отношения — лиц, персонифицирующих собой со­циальные функции, в нем участвует еще одно и притом самое влиятельное действующее лицо — общество. Это означает, что по сути вещей общественное отношение никогда не бывает связью только между двумя социаль­ными ролями, строящейся по типу «Робинзон — Пятница». Как в отношении между двумя частями всегда присут­ствует целое, так в общественном отношении между людьми, наделенными социальными свойствами, постоян­но присутствует общество. В какой ипостаси оно выступа­ет, зависит от вида общественного отношения. Если речь идет о политическом отношении, то за его спиной стоят общество в лице государства. Если мы сталкиваемся с буржуазным экономическим отношением, то за ним всег­да стоит «рынок» (в широком смысле слова: и рынок тру­да, и биржа, и т. д.). Если, наконец, социологи-марксис­ты говорят об общественном отношении как таковом, то они подразумевают, что за ним скрывается социально-классовая структура той или иной социально-экономичес­кой формации, и общественное отношение как таковое есть по существу отношение между местами в этой струк­туре, т. е. отношение между социальными позициями, за­нимаемыми людьми. К. Маркс подчеркивал, что при тео­ретическом методе, правильном в научном отношении, субъект, общество должны постоянно витать в нашем представлении как предпосылка18,

Приведенный перечень свойств общественного отноше-

37

ния, разумеется, не полон. Мы выделили только те из них, которые имеют существенное методологическое зна­чение для социологии права.