ГЛАВА I Законность и справедливость: соотношение понятий

Понятие «законность» дает представление о правовой действительности, взятой под углом зрения практического осуществления права, идейно-политических основ право­вой системы, ее связи с основополагающими обществен­но-политическими институтами, с политическим режимом данного общества. В этом понятии принято выделять следующие три элемента — общеобязательность права, идею законности и особый режим общественно-политиче­ской жизни в режиме законности. При этом под идеей законности понимают формирующуюся в правосознании (в первую очередь — в правосознании прогрессивных со­циальных сил) идею о целесообразности и необходимо­сти такого реально правомерного поведения всех участ­ников правовых отношений, при котором не оставалось бы места для произвола, фактически достигалась бы все­общность права, действительная реализация субъектив­ных прав1.

Принцип (идея) законности представляет существен­ную ценность. Этот принцип включает в себя ряд весь­ма важных аспектов. Законность призвана выступать в качестве одного из важнейших методов государственно­го руководства обществом, принципа деятельности госу­дарственного аппарата и поведения граждан, принципа правового регулирования2.

Оригинальная трактовка понимания принципа закон­ности была предложена в литературе И. М. Зайцевым. С его точки зрения традиционное определение законно­сти в качестве «точного», «безусловного и неуклонного»

С  217^219 ЛеКСеев С С- Обш-ая теория права. М.,  1981. Т.  1.

2 См.:   Марксистско-ленинская   общая     теория     государства   и права. Социалистическое право. М, 1973. С. 54.

«точного и строгого» соблюдения и выполнения требова­ний права всеми гражданами и организациями по су­ществу равнозначно признанию обязательности право­вых предписаний. Между тем данное положение являет­ся аксиомой и провозглашение его в качестве принципа права являлось бы излишним. По мнению И. М. Зайце­ва, понятие законности должно включать в себя единст­венный аспект, а именно — отношение общества к пра­ву. Он полагает, что принцип законности «представляет собой совокупность средств, обеспечивающих правильное отношение общества к действующему законодательству, уважение к праву. Они различны: это и система санкций за незаконное применение норм права, и процессуальные правила, гарантирующие правильность реализации со­ответствующих материально-правовых норм, и кадровая политика формирования юрисдикционных органов, и пра­вовая пропаганда, и т. д. Следовательно, содержание принципа законности неоднородно, в него включены ма­териально-правовые, процессуальные элементы и орга­низационно-социальные мероприятия. Он представляет собой не собственно правовое явление, а социально-пра­вовое начало в жизни советского общества». Далее ав­тор указывает, что поскольку законность является об­щеправовым принципом и отдельные отрасли права лишь дополняют его содержание, то и укрепление законности в обществе невозможно обеспечить средствами какой-либо одной отрасли, это — общеправовая задача. Кроме того, решить такую задачу исключительно юридически­ми средствами не представляется возможным1.

Со многим из сказанного И. М. Зайцевым нельзя не согласиться. Нет смысла спорить с тем, что понятие «за­конность» характеризует правовую действительность с точки зрения практического осуществления права. В то же время данное понятие выражает реалистическое от­ношение к праву, к его общеобязательности, степени ока­зания воздействия на общественные явления, а также характеризует ценность права. Исключение из понятия законности общеобязательности права существенно обед­няет это понятие. Ведь речь должна идти не о деклара­циях, а о строжайшей подзаконное.™ деятельности всех государственных и общественных органов, должностных лиц и граждан. Деклараций об обязательности и необ-

1 См.:  Зайцев  И.  М. Сущность хозяйственных  споров.  Сара­тов, 1974. С. 151 — 152.

ходимости неукоснительного соблюдения законов, осо­бых качествах социалистической законности и правосу­дия как явлений высшего типа и т. п. в истории нашего государства и общества было более чем достаточно, од­нако эти декларации во многом не соответствовали пра­вовой реальности. Сошлемся в этом отношении лишь на два примера, отдаленных друг от друга во времени поч­ти на сорок лет. Докладывая на Второй сессии Верхов­ного Совета СССР первого созыва о проекте Положения о судоустройстве в СССР, союзных и автономных рес­публиках, Народный комиссар юстиции СССР Н.М. Рыч-ков говорил: «...Сталинская Конституция поднимает на невиданную в истории человеческого общества высоту правосудие, как особую государственную функцию, и суд, как орган государства, призванный осуществлять правосудие. ...На всех этапах социалистической револю­ции советский суд строился и действовал на прочных ос­новах социалистического демократизма и всегда был не­измеримо демократичнее буржуазного суда любой самой демократичной буржуазной страны. Сталинская Консти­туция, расширив и укрепив демократические основы всей советской государственной системы, расширила и укре­пила демократические основы организации и деятельно­сти советского суда»1. Вряд ли приведенная цитата тре­бует комментария.

В соответствии со ст. 4 Конституции СССР 1977 г. Советское государство, все его органы действуют на ос­нове социалистической законности, обеспечивают охра­ну правопорядка, интересов общества, прав и свобод граждан. Государственные и общественные организации, должностные лица обязаны соблюдать Конституцию СССР и советские законы. Подвергнув Конституцию СССР формально-юридическому анализу, академик В. Н. Кудрявцев насчитал в ней не менее 50 статей, по­священных вопросам законности и права2. Но если бы пышные декларации, записанные в ст. 4 и др. статьях ныне действующего Основного Закона СССР, соответст­вовали реальному положению вещей, то, очевидно, не нужно было бы ставить вопрос о «необходимости скорей­шего формирования правовых гарантий соблюдения прав и свобод граждан» и (правовом государстве как важ-

1              Рычков  Н.  О проекте Положения о судоустройстве СССР,

союзных и автономных республик. М., 1938. С. 9.

2              См.:   Кудрявцев  В.  Н.   Конституция  общенародного  госу-

дарства//Сов. государство и право. 1977. № 11. С. 15.

нейшей гарантии «соблюдения прав человека». В виде некоторого противоречия со сказанным, но зато доста­точно реалистично, в том же документе подчеркивается, что «формирование правового государства — сравнитель­но длительный процесс»1.

К числу основных требований законности относятся:

всеобщность права, т. е. бесспорность того обстоя­тельства, что все общественные отношения, нуждающие­ся в юридическом опосредствовании, регулируются зако­ном, а не произволом или чьей-либо прихотью;

верховенство Конституции и закона;

равенство всех перед законом;

наличие социальных и юридических механизмов, обес­печивающих реализацию права;

«качественное» применение права, решительная борь­ба с правонарушениями, неотвратимость юридической ответственности;

устойчивость правопорядка, эффективная работа всего механизма правового регулирования2.

Принцип законности принято относить к общеправо­вым принципам советского права. Это действительно так, поскольку нормальное функционирование правовой си­стемы возможно лишь при условии неуклонного и после­довательного претворения в жизнь данного принципа. Реализации этого принципа в отдельных отраслях права присущи определенные общие черты, делающие возмож­ным выделение законности в качестве принципа всего советского права в целом. В то же время каждая от­расль права обладает спецификой в отношении предме­та и метода правового регулирования, источников пра­ва, субъектов правоприменительной деятельности и ряда других моментов. Все это делает возможным и необхо­димым выявление и прослеживание особенностей дей­ствия принципа законности в соответствующих отрас­лях права и, как следствие этого, включение принципа законности в систему принципов не только советского права  вообще, но  и  конкретных отраслей  пра;ва.

Решая проблему структуры советского права, С. С. Алексеев выделяет среди отраслей права профили­рующие или фундаментальные. Для них характерно ре-

1              К гуманному, демократическому социализму   (Платформа ЦК

КПСС к XXVIII съезду партии)//Правда.  1990. 13 февр.

2              См.:   Алексеев   С. С.   Общая теория права. Т.  1. С. 217—

225.

гулирование таких видов общественных отношений, ко­торые по своему глубинному экономическому, социаль­но-политическому содержанию требуют качественного, своеобразного по специфике правового регулирования подхода и потому предопределяют основные, типовые особенности юридического инструментария. Среди про­филирующих (фундаментальных) отраслей права автор называет и гражданское процессуальное право1. Граж­данское процессуальное право обслуживает целую семью отраслей цивилйстического профиля (гражданское, се­мейное, трудовое, колхозное). Очень важно подчеркнуть, что по действующему законодательству к ведению су­дов отнесены и отдельные категории споров, вытекаю­щих из государственных, административных, финансо­вых, а также земельных правоотношений. В принципе возможно (и более того — желательно) передать в су­дебную компетенцию максимально большее число спо­ров, вытекающих из указанных, а также пенсионных и иных правовых отношений. Нет сомнений в том, что пре­дусмотренный гражданским процессуальным правом де­мократический порядок рассмотрения и разрешения гражданских (в широком смысле этого слова) дел в не­далеком будущем станет базой для разрешения подав­ляющего большинства правовых конфликтов, возникаю­щих между субъектами правового общения. Повышение роли суда в защите гражданских прав признано одной из важных политических и социальных задач на совре­менном этапе развития нашего общества.

Слово «справедливый» расшифровывается в «Слова­ре русского языка» С. И. Ожегова как: 1) действующий беспристрастно, в соответствии с истиной. (Справедли­вый судья. Справедливый поступок. Справедливо оце­нить. Справедливое решение); 2) осуществляемый на законных и честных основаниях; 3) истинный, правиль­ный2.

В   «Советском  энциклопедическом   словаре»  разъяс-

1              См.:  Алексеев С.  С.  Общая теория права. Т.   1. С. 247 —

251;  см. также:  Мерен ков а  Л.  К.  Гражданское процессуальное

право   в   общей   системе   советского   права   (системно-компонентный

и   системно-структурный   аспект).   Практика   применения   граждан­

ского процессуального права  (к двадцатилетию ГПК РСФСР) //Меж­

вузовский   научный   сборник   научных   трудов.     Свердловск,    1984.

С. 3—10.

2              См.:   Ожегов   СИ.   Словарь    русского   языка.    М.,    1981.

С. 674.

няется, что справедливость является категорией мораль­но-правового и социально-политического сознания, поня­тием о должном, связанном с исторически меняющими­ся представлениями о неотъемлемых правах человека. Оно «содержит требование соответствия между реальной значимостью различных индивидов (социальных групп) и их социальным положением, между их правами и обя­занностями, между деянием и воздаянием, трудом и воз­награждением, преступлением и наказанием и т. п. Не­соответствие в этих соотношениях оценивается как не­справедливость»1.

Авторы «Философского словаря» к этому добавляют, что справедливость всегда имеет исторический характер, коренится в условиях жизни людей (классов). Что ка­сается социалистического понимания справедливости, то она включает равенство людей по отношению к средст­вам производства, а также равенство их реальных поли­тических и юридических прав. «Тем самым социализм устраняет главный источник социальной несправедливо­сти— эксплуатацию человека человеком, утверждает реальное народовластие и равенство граждан перед за­коном, фактическое равноправие наций, создает усло­вия для всестороннего развития личности, обеспечивает ей широкие социальные гарантии». В определенном про­тиворечии с этим оптимистическим утверждением нахо­дится утверждение о том, что «последовательное осуще­ствление принципа социальной справедливости —важное условие решения стоящих перед нашим обществом за­дач»2.

В последние годы термин «справедливость» все чаще встречается в политических документах, действующем законодательстве, постановлениях Пленума Верховного Суда СССР и Пленумов Верховных Судов союзных рес­публик, а также в юридической литературе. Что же ка­сается выражения «социальная справедливость», то в общественно-политической лексике наших дней оно, вне сомнения, является одним из наиболее часто употребляе­мых.

Так, в ст. 44 Конституции СССР провозглашается, что право граждан СССР на жилище обеспечивается, в частности, справедливым распределением под обществен­ным контролем жилой площади, предоставляемой по ме-

1              Советский энциклопедический словарь.   М.,   1984. С,  1255.

2              Философский словарь. М., 1986. С. 455.

10

ре осуществления программы строительства благоустро­енных жилищ. Положение ст. 44 Конституции СССР о необходимости справедливого распределения жилья за­креплено также в ст. 1 Основ жилищного законодатель­ства и в Жилищных кодексах союзных республик. Ста­тьей 40 Основного Закона декларируется, что граждане СССР имеют право на труд, то есть на получение гаран­тированной работы с оплатой труда в соответствии с его количеством и качеством и не ниже установленного го­сударством минимального размера. Принцип справедли­вости заложен также практически во всех иных статьях раздела второго Основного Закона СССР «Государство и личность», а также во многих других положениях Кон­ституции СССР.

Один из основных постулатов социальной справедли­вости при социализме в виде принципа «от каждого — по способностям, каждому — по его труду» провозгла­шен в преамбуле к Основам законодательства Союза ССР и союзных республик о труде. Здесь же зафикси­ровано суровое продолжение данного начала в виде принципа «кто не работает, тот не ест».

Статья 2 Основ уголовного судопроизводства (ст. 2 УПК) требует, чтобы каждый, совершивший преступле­ние, был подвергнут справедливому наказанию. В соот­ветствии с п. 5 ст. 342 УПК одним из оснований к отме­не или изменению приговора является несоответствие на­значенного судом наказания тяжести преступления и личности осужденного. А ст. 347 УПК разъясняет, что таковым признается наказание, которое хотя и не выхо­дит за пределы, предусмотренные законом, но по своему размеру явно несправедливо как вследствие мягкости, так и вследствие суровости.

В ст. 1 Закона СССР «О государственном предприя­тии (объединении)» записано, что главной задачей пред­приятия является всемерное удовлетворение обществен­ных потребностей народного хозяйства и граждан в его продукции (работах, услугах) с высокими потребитель­скими свойствами и качествами при минимальных за­тратах, увеличение вклада в ускорение социально-эконо­мического развития страны и обеспечение на этой осно­ве роста благосостояния своего коллектива и его членов. Для осуществления своей главной задачи предприятие, в частности, обеспечивает социальное развитие коллекти­ва, формирование современной материальной базы со­циальной сферы, создание благоприятных возможностей

11

Для высокопроизводительного труда, последовательное осуществление принципа распределения по труду, со­циальной справедливости.

Начало справедливости закреплено и в ряде поло­жений «Закона Союза Советских Социалистических Рес­публик о кооперации в СССР». Так, в ст. 10 Закона под­черкивается, что деятельность кооператива основывает­ся на принципах добровольного вступления в коопера­тив и беспрепятственного выхода, из него, сочетания личных, коллективных и государственных интересов, хозяйственной самостоятельности, материальной заин­тересованности и социальной справедливости, непо­средственного участия членов кооператива в управление его делами на основе кооперативной демократии, социа­листической законности.

Статьей 21 Закона о кооперации предусмотрено, что кооператив участвует в формировании государственного бюджета путем уплаты налогов и других предусмотрен­ных законодательством платежей. Налогообложение сти­мулирует выбор кооперативом эффективных направле­ний деятельности, структуры и технологии производст­ва, способов получения доходов, обеспечивает при их распределении реализацию принципа социальной спра­ведливости.

В соответствии со ст. 3 Основ законодательства о су­доустройстве вся деятельность суда направлена, в част­ности, на утверждение принципа социальной справедли­вости.

Термин «справедливость» встречается в ряде поста­новлений Пленума Верховного Суда СССР, а также пле­нумов Верховных Судов союзных республик1.

Употребление в законе, постановлениях пленумов Верховных Судов, а также в юридической литературе термина «справедливость» или «социальная справедли­вость» требует уяснения данного понятия. Возникающие здесь сложности, в частности, связаны с тем, что порой в указанный термин разными нормативными актами и разными авторами вкладывается разный смысл.

Определение понятия «справедливость» с давних вре­мен занимало лучшие умы человечества, а стремление к социальной справедливости с полным правом может быть названо одной из наиболее гуманных и прогрессив-

1 См., например: Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924—1986. С. 5, 776, 880//Радяньске право. 1986. № 6. С. 82 и др.

12

Со-

ных идей в его истории1. В свое время его обсуждал еще Аристотель в своей работе «Этика». Данное понятие он разделял на два вида: справедливость в смысле юриди­ческой категории, имеющей отношение к праву, и спра­ведливость в смысле равномерности или соразмерности. Справедливость как юридическую категорию Аристотель приравнивал к законности. Он писал: «Все установлен­ное законом в известном смысле справедливо, ибо все, что положено законодателем, законно, и каждое отдель-

ное его постановление мы называем справедливым»*

ответственно нарушение закона Аристотель рассматри­вает в качестве первого вида несправедливости.

Под справедливостью специальной, в отличие от юри­дической, он понимал соразмерность при «распределении почестей или денег, или вообще всего того, что может быть распределено между людьми... Другой ее вид про­является в уравнивании того, что составляет предмет обмена»3.

Любопытны рассуждения о соотношении правосудия, законности и справедливости русского юриста Ивана Наумова, содержащиеся в его работе «Изложение юри­дических предметов для руководства к познанию прак­тического правоведения», изданной в 1812 году. Неболь­шая по объему работа состоит из нескольких маленьких главок, поделенных на параграфы. Изложение материа­ла, как и во многих других старинных учебных руковод­ствах, дается в форме вопросов и ответов. «Что есть власть судейская?»—■ спрашивает автор в гл. II «О вла­сти судейской». И отвечает: «Власть судейская есть пра­во свободно находить в деле истину, и полагать решение по справедливости и по закону». «Когда исполняются ре­шения?»— «Тогда, когда они признаны справедливыми по существу дела и основаны на разуме законов»4.

«В чем состоит действие правосудия?», — продолжает далее сам себя вопрошать Ив. Наумов. «Действие право­судия состоит в справедливости дела и на разуме зако­нов, и чтоб оныя решения были точно так исполнены, какое содержится в них положение». По его мнению, «пра­восудию противно все то, что сделано не по справедли­вости и по закону». Автор полагал, что поскольку пра-

1              См.,   например:  Правовая система социализма. Кн.  1. С. 286.

2              Аристотель. Этика. СПб., 1908. С. 84.

3              Указ. соч. С. 86 — 87.

4              Наумов   Ив.   Изложение юридических   предметов для руко­

водства  к  познанию практического  правоведения.  СПб.,   1812. С.  2.

13

восудие «зависит от свободного рассмотрения в деле справедливости, то и не может оно подлежать приказа­ниям, которые исполняются в точности без рассужде­ния о них». «Правосудие нарушается, если приказания принимаются в основание решения»1. Таким образом, воззрения Ив. Наумова, если изложить их современным юридическим языком, отнюдь не устарели. Сущность их сводится к тому, что лишь независимый суд способен вынести законное, обоснованное и справедливое решение. К сожалению, автор не пытался сформулировать поня­тие «справедливости». Можно догадаться, что в пред--ставлении Ив. Наумова оно связано с понятием законно­сти, но полностью с ним не совпадает.

Понятие «справедливости» было подробно проанали­зировано крупнейшим немецким юристом XIX в. Рудоль­фом фон-Иерингом в его работе «Цель в праве». Идея справедливости представлялась ему обусловленным ин­тересами общества, сообразным с этими интересами «равновесием между деянием и последствиями его для совершившего это деяние, т. е. между злым делом и на­казанием, между добрым поступком и вознагражде­нием». По мнению Иеринга, идея справедливости нахо­дит наиболее совершенное осуществление в торговом обороте. «Право и наказание в одной стране могут сла­гаться иначе, чем в другой; цены же и вознаграждение не знают пограничных столбов...»2.

Вслед за Аристотелем Р. Иеринг провозглашал: «Ре­шение судьи, соответствующее закону, мы называем справедливым...» Здесь же он уточнял, что понятие спра­ведливости «основано на принципе равенства в праве»3.

Таким образом, понятие «справедливость» включает в себя нравственные, социальные и правовые аспекты. «Основное требование социальной справедливости, во­круг которого возникают классовые и идеологические конфликты, можно было бы сформулировать таким об­разом: установление прямой функциональной зависимо­сти между тем, что отдельный человек или иной социаль­ный субъект дает обществу и другим людям, и тем, что он от них получает»4.

1              Наумов Ив. Указ. соч. С. 9—10.

2              Рудольф   фон-Иеринг.    Цель в праве.    Т.  1. Пер.    с   нем.

СПб., 1881. С. 176—177.

3              Там же. С. 265—266.

4              Мальцев    Г.  В.     Социальная    справедливость     и    право.

М., 1977, С. 112.

14

Без преувеличения можно сказать, что сущность со­циальной справедливости может быть сведена к спра­ведливому обмену и распределению. Понятие социаль­ной справедливости проходит через самые разные сфе­ры общественной жизни — экономику, политику, право, мораль и т. п., находя своеобразное отражение в каж­дой из них1. Причем речь идет об отношениях по распре­делению и взаимному предоставлению не только раз­личных социальных благ, но и разных социальных тягот, повинностей, обязанностей, ответственности, риска и ли­шений, возникающих в процессе общения участников общественных отношений. Следует согласиться с Г. В. Мальцевым в том отношении, что «в той мере, в какой люди считают возможным претендовать на обще­ственные блага и преимущества, они должны принимать на себя последствия разнообразных издержек социаль­ной жизни, а также ответственность за свои собственные дела, за деятельность своего класса, социальной груп­пы и т. д. Подобная зависимость в сфере экономики мо­жет выражаться, например, в принципе «большая плата за больший труд», в политике—«больше власти — боль­ше ответственности», в праве — «чем больше прав, тем больше обязанностей» и т. д. Вся система социальной справедливости заметно искажается в случаях неравно­мерного, несбалансированного распределения между от­дельными людьми, группами, классами объектов нега­тивного значения, когда одни люди или группы людей перекладывают на других основные тяготы и повинности и в то же время сохраняют за собой преимущества в смысле получения благ»2.

Систему социальной справедливости составляют мно­гообразные отношения, одни из которых более организо­ванны, другие — менее, третьи — стихийны. Право и мо­раль не являются простыми элементами социальной справедливости или отдельными частями ее. Представ­ляемые ими сферы жизни и системы общественных от­ношений и норм вполне самостоятельны и специфичны по своей социальной природе. Однако они действуют со­гласованно, функционируют вместе, в едином направле­нии. Понятие социальной справедливости в сущности является средством интеграции политики, права и мора­ли в единой плоскости действия, в единой, хотя и проти-

1              См.: Мальцев Г. В. Указ. соч. С. 79 — 80.

2              Там же. С. 83 — 84.

15

1

воречивой, системе оценки людей и вытекающего отсюда способа обращения с ними1.

В литературе верно отмечается, что социальная спра­ведливость и право имеют много общего в происхожде­нии, сущности, функциях и смысловом выражении. «Пра­вовое» в своей основе всегда стремится быть справедли­вым, а термины «право» и «справедливость» и, напротив, «бесправие» и «несправедливость» близки по смыслу. В то же время отождествлять эти понятия нельзя, так как правовое не всегда является справедливым, а спра­ведливое не ограничивается правовой сферой. Справед­ливость в значительной мере остается явлением мора­ли, социальным и этическим критерием права. Своеоб­разным «мостиком», по которому нравственные воззре­ния и чувства проникают и вплетаются в правовую ткань общества, выступает правосознание. Сам факт издания новых правовых норм нередко выступает как результат реализации чувства справедливости, которое направляет деятельность законодателя2.

Справедливость немыслима без равенства. В то же время социальное равенство — лишь один из составных компонентов социальной справедливости. Справедли­вость заключается не только в равенстве, но в соответ­ствующих ситуациях и в правильном, прогрессивном не­равенстве.

К примеру, использование единой правовой меры к одинаковым в юридическом отношении поступкам иму­щего и неимущего в условиях любой социальной систе­мы заведомо несправедливо. Напротив, применение еди­ного правового масштаба к поступкам людей, равным не только в правовом, но во многом в социальном и эко­номическом отношениях, в принципе возможно и спра­ведливо. Однако люди неизбежно неравны по своим фи­зическим и умственным способностяму семейному поло­жению и т. п. и как следствие этого — по уровню удов­летворения материальных и культурных потребностей. Поэтому и к поступкам таких людей порой трудно при­менить единую меру. Впрочем, в условиях советской действительности к поведению разных в социальном от-

1              См.:   Мальцев   Г.   В.   Социальная  справедливость  и   право.

С. 84 — 85; см. также:  Правовая система социализма. Кн.  1. Поня­

тие,   структура,   социальные   связи.   М.,   1986.   С.   286 — 304.

2              См., например:   В о г л е н к о Н. Н. Социальная справедливость

и   формы  ее  выражения   а  праве//Сов.  государство   и   право.   1979.

№ 10. С. 43 — 44.

16

ношении людей единый правовой масштаб зачастую и не применяется, поскольку правовые нормы дают доста­точную возможность учесть существенные особенности обстоятельств конкретных дел при применении закона. Например, некоторые личные и семейные обстоятельст­ва, а также состояние здоровья отдельных категорий граждан учитываются жилищным законодательством при определении очередности предоставления жилых поме­щений, а также в качестве обстоятельства, делающего невозможным выселение лица без предоставления дру­гого жилого помещения из служебных жилых помеще­ний и общежитий (ст.ст. 20—21, 40—41 Основ жилищ­ного законодательства).

Часть такого рода факторов, а также определенные психобиологические особенности отдельных категорий граждан рассматриваются законодателем в качестве об­стоятельств, смягчающих либо отягчающих администра­тивную и уголовную ответственность (пп. 3—5 ст. 20, пп. 3, 6 ст. 21 Основ законодательства об администра­тивных правонарушениях, пп. 2—7 ст. 33, пп. 5—6, 10 ст. 34 Основ уголовного законодательства). Вполне есте­ственно, что при разрешении соответствующих категорий гражданских дел (о выселении, по жалобам о наложении административных взысканий и др.), а также при выне­сении приговора по уголовному делу их должен учиты­вать и суд.

Кроме того, нормы права обычно содержат несколь­ко возможных решений вопроса. Конкретное из них вы­бирается правоприменительным органом с учетом имею­щих юридическое значение особенностей данного случая. Типичным примером такой нормы является ст. 123 КЗоТ, позволяющая определять размер подлежащего возмеще­нию причиненного работником ущерба с учетом его ма­териального положения. Неравенство материального по­ложения субъектов автоматически обуславливает при­менение к ним разного правового масштаба. В этих ус­ловиях обеспечивается сближение правового и социаль-. ного аспектов понятия «справедливость».

В некоторых отраслях права существуют и специаль­

ные институты, направленные на более полную реализа­

цию принципа социальной справедливости. Так, в уго­

ловном праве к ним относятся институты назначения бо­

лее мягкого наказания, чем предусмотрено законом, и

условное осуждение (ст.ст. 37—38 Основ уголовного за-

)*вдЕНй^^             них суд,

17

2 Заказ 5107

учитывая исключительные обстоятельства дела и лич­ность виновного и признавая необходимым назначить ему наказание ниже низшего предела, предусмотренно­го законом за данное преступление, или перейти к дру­гому, более мягкому виду наказания, может допустить такое смягчение с обязательным указанием мотивов. С учетом обстоятельств дела и личности виновного суд также может прийти к убеждению о нецелесообразности отбывания виновным назначенного наказания в виде ли­шения свободы или исправительных работ и принять ре­шение об условном неприменении наказания к виновно­му с обязательным указанием в приговоре мотивов ус­ловного осуждения.

Интерес в современном советском обществе к проб­леме справедливости как в теоретическом, так и особен­но в утилитарно-практическом плане, вне сомнения, на­прямую связан с захлестнувшими его экономическими и социальными катаклизмами. Чем менее эффективно ра­ботает экономика страны, чем меньше объем подлежа­щих общественному распределению социальных благ, тем все настойчивее начинают звучать просьбы, а то и требования самых различных слоев населения, порой опирающиеся на силу или угрозу применения такой си­лы, сделать их долю в общественном пироге по возмож­ности более весомой. Причем авторы всех без исключе­ния таких просьб и требований, как правило в большей или в меньшей степени обоснованных, апеллируют к со­циальной справедливости. Однако если попытаться све­сти все эти многочисленные и разнообразные требова­ния воедино, то придется убедиться в том, что в конеч­ном итоге большинство из них прямо или косвенно ис­ключают либо по крайней мере противоречат друг дру­гу. Ведь в условиях вконец расстроенной экономики, аго­низирующей торговли и стремительных инфляционных процессов любое увеличение денежных выплат какой-то части населения тут же сказывается на покупательной способности рубля, а создание льгот и преимуществ в получении товаров для одной группы населения не мо­жет не отразиться на условиях отоваривания денежных знаков у иных социальных групп, В связи с этим доволь­но далекими от реальной действительности представля­ются соображения некоторых авторов, утверждающих, что «важнейшее требование социальной справедливости заключается в том, что всякое улучшение жизненных условий одних лиц, коллективов или социальных групп

18

людей в ущерб интересам и за счет других или общест­ва в целом недопустимо»1. Поскольку за сравнительно редкими исключениями такое улучшение жизненных ус­ловий может идти главным образом лишь за счет пере­распределения уже имеющихся в наличии социальных благ, то дело обстоит как раз наоборот.

До сравнительно недавнего времени справедливость в юридической литературе рассматривалась главным об­разом в качестве общего принципа советского права. Так, С. С. Алексеев отмечал: «Справедливость, представ­ляя по своей основе социально-нравственное явление в нашем обществе—в ее специфически классовом, социа­листическом выражении, приобретает значение правово­го принципа в той мере, в какой она воплощается в нор­мативно-правовом способе регулирования, в тех нача­лах «соразмерности», «равного масштаба» и т. д., кото­рые присущи самому построению правовых инструмен­тов. Справедливость имеет в юридической практике и самостоятельное значение: она является одним из веду­щих начал при решении юридических дел, когда суду или иным компетентным органам предоставлена «свобо­да усмотрения», т. е. когда они осуществляют функцию по индивидуальному регулированию (например, при ус­тановлении размера алиментов, выплачиваемых на со­держание родителей; при установлении точной меры на­казания и т. д.)»2. Принято считать, что общие принци­пы права должны находить отражение и в принципах отраслей советского права. Так, Н. А. Чечина указыва­ла применительно к принципам гражданского процес­суального права: «Система гражданского процессуаль­ного права должна иметь в своем содержании правила, выражающие сущность общих и межотраслевых принци­пов, таких, как принцип законности, справедливости, до­ступности и др.»3.

Отталкиваясь от общей посылки о том, что принцип справедливости носит нормативно-оценочный характер, В. Н. Карташов полагает, что его роль в правопримени­тельной практике должна рассматриваться по крайней

1              Козлов  А.   Е.   Социальная  политика:   некоторые  государст­

венно-правовые   проблемы   реализации//Сов.   государство   и   право.

1986. № 12. С. 4.

2              Алексеев   С. С.   Проблемы теории   права. Т.   1. Основные

вопросы  общей  теории  социалистического  права.  Свердловск,   1972,

С. 108—109.

3              Советский гражданский процесс. Л., 1984. С. 28.

19

мере в четырех аспектах. «Во-первых, справедливость заложена в самом содержании права, в тех обществен­ных отношениях, формой которых право является. Во-вторых, сама деятельность субъектов правоприменитель­ной практики должна быть пронизана идеей справедли­вости. В-третьих, вынесенные решения, правопримени­тельные акты, устанавливающие права и обязанности, меры поощрения или юридической ответственности долж­ны по форме и существу быть справедливыми. И, нако­нец, правоприменительная практика должна служить важнейшим юридическим средством наиболее полного осуществления во всех основных сферах общественных отношений принципа социальной справедливости»1.

В последнее время в исследованиях по общей теории права некоторые авторы ставят вопрос несколько по-иному. Так, Е, М. Орач считает, что «рассматривать справедливость как принцип права — значит сузить сфе­ру его действия»2. Авторы монографии «Правовая систе­ма социализма» полагают, что принципы равенства, гу­манизма, законности, ответственности каждого перед об­ществом являются неотъемлемыми элементами социаль­ной справедливости3. Другими словами, справедливость возводится в некий «суперпринцип», а принципы равен­ства, гуманизма, законности включаются в него в каче­стве составных компонентов. Вряд ли такого рода конст­рукция может быть признана слишком удачной. Ведь на подобную исключительность и возведение их в ранг «су­перпринципов» с равным успехом могут претендовать те же принципы равенства, гуманизма, законности. В то же время мы затрудняемся сказать, какой из числа на­званных принципов или «суперпринципов» является со­ставным компонентом другого начала, а какой сам вби­рает в себя все перечисленные принципы. Мыслимы ли, например, равенство без законности или гуманизма, или же, наоборот, законность вне равенства, гуманизма и справедливости?

Заслуживает внимания точка зрения В. М. Барано­ва, полагающего, что справедливость является «свойст-

вом норм советского права». По его мнению «содержа­ние норм советского права отражает и закрепляет со­циалистическую справедливость. В нормах советского права выражается не принцип справедливости, а сама социалистическая справедливость, отношение социали­стической справедливости. Социалистическая справедли­вость является сущностным качеством самих обществен­ных отношений социализма»1. В то же время в опреде­ленном противоречии с концепцией автора находятся не­которые бесспорные и признаваемые самим В. М. Бара­новым положения, в частности, о том, что социальная справедливость — сфера нормативно-должного. «Совет­ские юридические нормы отражают или не отражают справедливость. При этом отражение может быть точ­ным или искаженным, полным или урезанным»2.

Обсуждая по существу сходные проблемы, Ю. Н. Куд­рявцев пишет: «Но зададимся вопросом: каждый ли за­кон заслуживает того, чтобы он был признан правом, то есть основанным на правде, правильности, справед­ливости? Каждое ли вновь вводимое правило адекватно отражает те реальные общественные отношения, кото­рые утвердились в жизни и которые оно призвано регу­лировать?

Ясно, что далеко не каждое...»3.

Еще более категоричен в определении соотношения понятий «право», «закон» и «справедливость» Р. 3. Лив­шиц. Не без оснований он полагает, что «закон и право не одно и то же». Между тем, до недавнего прошлого под правом понималась система норм или система за­конов, причем любой по содержанию закон — и хоро­ший, и плохой признавались за право. Р. 3. Лившиц считает, что концепция правового государства требует изменения этих представлений. Под правом нужно по­нимать не любой закон, не любую норму, а нормативно закрепленную справедливость. Справедливость опреде­ляет содержание права. Когда нормативное закрепление получает несправедливая идея, то законом она стано­вится, а правом нет. Несправедливый закон не есть пра­во. Причем автор рассматривает справедливость в со-

1              Карташов   В. Н.   Правоприменительная практика в социа­

листическом обществе. Ярославль, 1986. С, 25—26.

2              Орач   Е.  М.   Социалистическая   справедливость    советского

права. С. 9.

3              См.:   Правовая  система  социализма.  Понятие,  структура,  со­

циальные связи. С. 48.

20

1              Баранов  В.  М.  Истинность  норм  советского  права.  Проб­

лемы теории и практики. Саратов, 1989. С. 312 — 313.

2              Там же. С. 313, 315.

3              Кудрявцев  Ю.   На   путях  правовой  реформы:   Размышле­

ния  над  читательской  почтой//Коммунист.   1988.  №   14. С.  78.

21

циалистическом правовом государстве «как обеспечение интересов трудового человека»1.

К сожалению, мысли, высказанные Ю. В. Кудрявце­вым и Р. 3. Лившицем, скорее должное, чем сущее. К то­му же предлагаемое Р. 3, Лившицем определение спра­ведливости достаточно абстрактно. Кроме того, интере­сы одного «трудового человека», так сказать, трудового индивидуума, интересы определенных категорий и групп трудящихся, а равно всего народа в целом далеко не всегда являются однозначными. В то же время идея, заключающаяся в том, что несправедливые законы и иные нормативные акты не могут быть названы пра­вом, прогрессивна и соответствует духу времени. По­следовательное претворение этой идеи в жизнь в ко­нечном итоге способствовало бы отмене либо изменению в соответствующей части несправедливых правовых предписаний, а также наиболее справедливому толкова­нию закона, принятию правоприменительными органами дополнительных мер организационного и иного харак­тера, о чем пойдет речь ниже.

К сожалению, за примерами нормативных актов, ко­торые в той или иной части не отвечают требованиям справедливости, далеко ходить не приходится. Так, Ука­зом Президиума Верховного Совета СССР от 21 ноября 1941 г. был установлен налог на холостяков, одиноких и бездетных граждан СССР. В дальнейшем положения Указа с некоторыми изменениями были включены в ка­честве раздела IV «О налоге на холостяков, одиноких и малосемейных граждан СССР» в Указ Президиума Вер­ховного Совета СССР от 8 июля 1944 г. Указ имеет длин­ное название: «Об увеличении государственной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким мате­рям, усилении охраны материнства и детства, об уста­новлении почетного звания «Мать-героиня» и учрежде­нии ордена «Материнская слава» и медали «Медаль ма­теринства»2. Как следовало из преамбулы Указа, многие его положения были обусловлены обстоятельствами воен­ного времени. В частности, там было сказано следую­щее: «Во время войны и после войны, когда для многих семей имеются более значительные материальные за­труднения, требуется дальнейшее расширение мероприя-

тий государственной помощи». Сам же Указ был принят «в целях увеличения материальной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, поощре­ния многодетности и усиления охраны материнства и детства». Со времени принятия Указа прошло уже бо­лее 45 лет, давно окончилась война. Что же касается поощрения многодетности, то в настоящее время право­вых средств к этому практически не существует. Посо­бия по многодетности выплачиваются в течение доволь­но непродолжительного времени начиная со второго го­да рождения ребенка и до достижения им пятилетнего возраста. Кроме того, размер пособия крайне незначи­телен, он носит чисто символический характер. Его раз­меры были установлены Указом Президиума Верховно­го Совета СССР от 25 ноября 1947 г. и не пересматри­вались по сей день1. Так, при рождении третьего ребен­ка мать получает лишь единовременное пособие в раз­мере 20 руб. При рождении четвертого ребенка ей вы­плачивается 65 руб. единовременно и по 4 руб. ежеме­сячно. При рождении десятого ребенка матери будет вы­плачено 175 руб. единовременно и по 12 руб. 50 коп, ежемесячно в течение четырех лет. Размер же и сроки уплаты налога на холостяков несравнимо больше. Как известно, этот налог удерживается в размере 6% зара­ботной платы и к его уплате привлекаются мужчины в возрасте свыше 20 и до 50 лет и женщины в возрасте свыше 20 и до 45 лет.

Более подробно порядок исчисления налога опреде­лен Инструкцией Министерства финансов СССР от 10 июня 1968 г. № 140 «О налоге на холостяков, одино­ких и малосемейных граждан СССР», действующей свы­ше 20 лет почти без изменений2. Многие положения Ука­за от 8 июля 1944 г. и Инструкции от 10 июня 1968 г. сформулированы очень жестко, не учитывают ряда жи­тейских ситуаций, а потому несправедливы. Так, мать 20-летнего налогоплательщика пишет в редакцию одной из центральных газет: «Мой сын через полгода после окончания 10-го класса ушел в армию. Уже три месяца как он отслужил и теперь продолжает работать и учится в институте на вечернем. С него берут налог за бездет­ность. Вот я и хочу спросить: когда он должен был же-

1              Юридические диалоги:   Закон в  правовом государстве//Изве-

стия. 1988. б окт.

2              См.:    Ведомости  Верховного  Совета СССР.   1944.  № 37.

22

1              См.: Ведомости Верховного Совета СССР.  1947. № 41.

2              См. Инструкцию о налоге на холостяков,   одиноких   и мало­

семейных граждан. М., 1968. С. 15.

23

ниться — в школе? В армии? Ни профессии, ни образо­вания— женись?!»1.

Ряд положений Инструкции, можно сказать без пре­увеличения, противоречит нормам нравственности. В ча­стности, в соответствии с § 10 Инструкции одинокие жен­щины, вступившие в брак, привлекаются к уплате нало­га, начиная с заработной платы (дохода) месяца, сле­дующего за регистрацией брака. Другими словами, для того чтобы освободиться от уплаты бездетного налога законным путем, одинокая женщина должна вступать в брак не позже чем за месяц до рождения ребенка. Есть ли здесь логика и как это согласуется с нормами мора­ли и .принципом справедливости?2.

Пунктом 94 Положения о порядке назначения и вы­платы пособий по государственному социальному стра­хованию3 в случае смерти рабочего или служащего пре­дусмотрена выдача пособия на погребение. Однако оно выдается в таких размерах (в городе — 20 руб. и в сель­ской местности—10 руб.), что носит чисто символиче­ский, чтобы не сказать издевательский характер. В по­рядке сравнения сошлемся на то, что в случае смерти персонального пенсионера его семья получает пособие на погребение в размере двухмесячной пенсии, то есть, как правило, от 280 до 500 руб. Таким образом, размер пособия на погребение персонального пенсионера, как правило, в 14—50 раз выше в сравнении с пособием на погребение «простого смертного». Вряд ли стоит доказы­вать, что подобное правовое регулирование вряд ли со­вместимо с идеей правового государства.

В последние годы был принят ряд важных мер, на­правленных на улучшение жизненного уровня ветера­нов войны и труда. Однако одна категория весьма до­стойных граждан, имеющих несомненные заслуги перед обществом, осталась серьезно обижена. Речь идет о тех, кто был репрессирован, а потом реабилитирован в свя­зи с отсутствием состава преступления. О тех, кто мно­гие годы, в том числе и во время войны, был на каторж-

1              Бирюкова   Ж-   Есть мнение! О налоге на бгздетность//Сов.

культура. 1988. 27 окт.

2              Законом СССР от 23 апреля    1990    г. «О   поэтапной   отмене

налога  на  холостяков, одиноких  и  малосемейных  граждан»  преду­

смотрена отмена  взимания  указанного налога  с  1   января   1993 г.//

Известия. 1990. 6 мая.

3              См.: Социальное обеспечение и страхование в СССР. Сборник

нормативных актов. М., 1979. С. 53.

24

ных работах. Эта категория граждан почему-то не поль­зуется у нас никакими льготами. Скорее всего, при под­готовке соответствующих постановлений, предусматри­вающих меры по улучшению жизни ветеранов войны и труда, их просто забыли. Таких людей осталось не так уж много, большинству из них около 80 лет. Многие из них до сих пор не имеют своего угла, по существу вла­чат жалкое существование. Государство и общество должны, не мешкая, вспомнить об этих людях, воздать им по заслугам, по возможности загладить моральные страдания и возместить имущественный ущерб1.

Среди принятых в последнее время правовых норм, ущемляющих чувство справедливости практически каж­дого советского гражданина, нельзя не назвать и неко­торые положения Закона СССР «О выборах народных депутатов СССР». Как записано в ст. 1 Закона, с целью обеспечения представительства общественных организа­ций, одна треть народных депутатов избирается от КПСС, профсоюзов, ВЛКСМ и других общественных организа­ций. Выборы представителей от общественных организа­ций проводятся на их съездах, конференциях либо на пленумах общественных органов. Другими словами, про­возглашенные в ст.ст. 1—4 Закона принципы всеобщего, равного и прямого избирательного права в значительной степени оказались нарушенными.

К этому нужно добавить, что под видом «обществен­ных организаций» оказались представленными и некото­рые административные структуры, например Академия наук СССР. Создание части общественных организаций было инспирировано и, хуже того, фальсифицировано в канун выборов, а возмущение общественности по пово­ду допущенных при этом грубых нарушений закона ока­залось «гласом вопиющего в пустыне» («Педагогическое общество СССР»). Часть общественных организаций представляет очень узкие слои населения и не только не имеет какого-либо политического веса (общество фи­лателистов СССР), но порой просто-напросто неизвест­на широким слоям населения (Союз дизайнеров СССР). По указанным и иным причинам республиканскими За­конами о выборах подавляющего числа республик из-

1 См.: Мильштейн С. Забыли... //Ветеран. 1988. № 39; Чуйко С. Полвека мытарств//Труд. 1988. 16 июля; Почта неде-ли//Сов. культура. 1989. 25 апр.

25

брание народных депутатов от общественных организа­ций уже не предусматривается.

В литературе правильно подчеркивается то обстоя­тельство, что о справедливом применении права можно вести речь лишь там, где справедливы сами законы1. В то же время по вопросу о том, можно ли считать спра­ведливость правовой категорией, среди авторов нет еди­ной точки зрения. Большинство из них считает, что спра­ведливость является исключительно нормативным поло­жением морали2. В. Н. Кудрявцев полагает, что спра­ведливость, будучи в своей основе категорией нравствен­ности, имеет важное регулирующее значение для право­вого поведения, служит неотъемлемым элементом правовой культуры3. По мнению П. Н. Сергейко, спра­ведливость является не только морально-этической, социальной, но и правовой категорией. В связи с этим он выделяет понятие «юридическая справедливость»4.

В. М. Баранов полагает, что развернувшийся в дан­ном отношении спор во многом является надуманным. «Правильнее, видимо, считать, что справедливость-—со­циальное понятие, имеющее самые различные стороны, грани, формы выражения. Только весьма условно мож­но (но не всегда нужно) эти стороны разделять, ибо справедливость как конкретный вариант отношения меж­ду людьми в определенной сфере может одновременно получить воплощение и в нормах советского права, и в правилах морали, и в нормах различных общественных организаций. И это отнюдь не может ей помешать стать классово-ценностным, нормативно-должным свойством содержания юридических норм»5.

В рассуждениях В. М. Баранова, вне сомнения, имеет­ся большое рациональное зерно. Да, действительно, по­нятие справедливости имеет самые разные стороны, гра­ни, формы  выражения.  Эти стороны далеко не всегда

1              См.,   например:   Общая   теория   советского   права.     М.,   1966.

С. 436;  Сергейко  П.  Н.  Законность,  обоснованность и справед­

ливость судебных актов. С. 145.

2              См., например: Зайцев И. М. Устранение судебных ошибок

в гражданском процессе. Саратов,   1985.  С. 4 — 5; Ткачев Н, И.

Законность и обоснованность судебных постановлений по граждан­

ским делам. Саратов, 1987. С. 17—18 и др.

3              См.:   Кудрявцев   В.   Н.   Закон,   поступок,   ответственность.

М, 1986. С. 7.

4              См.:  Сергейко  П.  Н.  Законность,  обоснованность и  спра­

ведливость судебных   актов.  Краснодар,   1974.  С.   139—144.

5              Баранов   В. М.   Истинность норм советского права. С. 315.

26

можно отделить друг от друга. Но если поставить на этом точку, то в исследовании понятия справедливости в праве никогда нельзя будет продвинуться дальше об­щих абстрактных рассуждений, невозможно будет попы­таться сформулировать практические рекомендации, на­правленные на нахождение наиболее справедливых ре­шений в правоприменительной деятельности.

Среди исследований советских правоведов, прибли­зивших возможность успешного использования катего­рии «справедливость» в практической правопримени­тельной деятельности, выделяется интересная работа П. Н. Сергейко. В частности, автор подчеркивает, что юридическая справедливость не тождественна справедли­вости социальной. Она является частью социальной спра­ведливости, но в то же время обладает известной само­стоятельностью, поскольку имеет специфические предмет и критерий оценки. «Юридическая справедливость как критерий поведения людей и иных общественных явле­ний применима для оценки только юридически значи­мых фактов. Факты, не имеющие юридического значения, ее не интересуют и ею не оцениваются. ...Закон и другой нормативный материал — основной и главный критерий, лежащий в основе юридической справедливости». В ка­честве вывода П. Н. Сергейко утверждает, что «юриди­ческая справедливость — это оценочная категория юри­дически значимых фактов, формирующаяся главным об­разом на основе предписаний действующих правовых норм и исходящая из их требований»1.

Далее автор отмечает, что со справедливостью само­го закона и других нормативных актов тесно связывает­ся требование наиболее справедливого их применения. Юридическая справедливость «не выходит за пределы законности. Вместе с тем законность и справедливость при применении права — понятия не идентичные, так как законность не всегда совпадает со справедливостью. Но не совпадает не в том смысле, что справедливое ре­шение может отыскиваться за пределами законности, а в том, что не всякое законное решение среди ряда дру­гих законных решений всегда выступает как справедли­вое». Требования юридической справедливости, «не вы­ходя за рамки законности, нацеливают применяющего правовую норму на принятие наиболее разумного реше-

1 Сергейко  П.  Н,  Законность,  обоснованность  п  справедли­вость судебных актов. С. 139—140.

27

ния. ...Проблема справедливости применения правовых норм вовсе не возникала бы, если бы законодатель для всех жизненных случаев и ситуаций предусматривал аб­солютно определенные правила поведения и такие же санкции за их нарушение. Однако... в большинстве слу­чаев он (законодатель. — А. Б.) должен предоставлять право лицам, разрешающим конкретные дела, учиты­вать всю совокупность обстоятельств дела, все факторы, влияющие на степень юридической ответственности, и даже условия применения правовой нормы и в зависи­мости от всех обстоятельств избирать наиболее справед­ливое решение. Во многих случаях законодатель уста­навливает относительно определенные гипотезы, диспо­зиции или санкции правовых норм и поэтому среди це­лого ряда законных решений для каждого конкретного случая справедливым будет только одно. Отсюда прак­тическая необходимость выбора не только законного, но и наиболее справедливого решения»1.

Понятно, что при такой постановке вопроса понятие справедливости становится близким к понятию целесооб­разности в смысле нахождения наиболее оптимального решения. Признавая данное обстоятельство, П. Н. Сер-гейко разграничивает эти понятия следующим образом. Целесообразность в ряде случаев может выходить за пределы справедливости. Так, привлечение лица к адми­нистративной или уголовной ответственности может быть законным и справедливым, но нецелесообразным. Вме­сто привлечения к административной ответственности мо­жет быть признана целесообразной передача материа­лов об административном правонарушении на рассмот­рение товарищеского суда, общественной организации или трудового коллектива либо ограничение устным за­мечанием (ст.ст. 10—11 Основ законодательства об ад­министративных правонарушениях). Уголовное же дело может быть прекращено в связи с привлечением лица к административной ответственности, передачей материа­лов в товарищеский суд, комиссию по делам несовер­шеннолетних или передачей лица на поруки (ст. 51 Ос­нов уголовного судопроизводства).

Одним из элементов юридической справедливости, по мнению П. Н. Сергейко, «является принцип соразмерно­сти. В области уголовного права он означает требова­ние правильного соотношения наказания степени, тяже-

1 Сергейко П. Н. Указ. соч. С. 146.

сти и характеру совершенного преступления»1. С этим нельзя не согласиться. В то же время данный автор в понятие справедливости по существу в полном объеме включает также понятия законности и обоснованности. В частности, он пишет: «Поскольку справедливое долж­но быть законным, то первым условием справедливости актов по применению правовых норм выступает требо­вание правильного применения материального закона. Материальная сторона законности — это правильная юридическая квалификация рассматриваемого факта. Ошибки, связанные с неправильностью юридической квалификации, — основная причина вынесения неспра­ведливых актов»2. Далее П. Н. Сергейко указывает, что справедливым актом по применению правовых норм мо­жет быть только такой, который соответствует требова­ниям материального права и вынесен с соблюдением установленной процессуальной формы, т. е. акт закон­ный. В качестве третьего условия справедливости актов по применению правовых норм, в том числе судебных актов, он называет «требование их обоснованности». И, наконец, последним условием справедливости правопри­менительных актов, по мнению П. Н. Сергейко, «являет* ся обязательность их соответствия нормам коммунисти­ческой морали»3.

j Вряд ли в данном случае можно в полной мере раз­делить соображения П. Н. Сергейко. Вне сомнения, меж­ду понятиями законности, обоснованности и справедли­вости имеется самая тесная взаимная связь. В то же время, согласившись с этой конструкцией, по существу пришлось бы отказаться от самостоятельных понятий законности и обоснованности. Поскольку все указанные требования оказались у П. Н. Сергейко проявлением еди­ного понятия справедливости, то понятия законности и обоснованности оказываются здесь либо излишними, ли­бо, в лучшем случае, низводятся лишь до составных слагаемых единого и универсального понятия справед­ливости.

Равным образом, нельзя согласиться с П. Н. Сергей­ко и в том отношении, что правоприменительные акты всегда должны соответствовать нормам морали. Такое требование правомерно лишь в том случае, если закон

1              Сергейко П. Н. Указ. соч. С. 148.

2              Там же. С. 147—148.

3              Там же. С. 150, 152.

28

29

или система советского права в целом при разрешении конкретного дела требуют, наряду с соблюдением норм права, учета также и норм морали. Во всех иных ситуа­циях конфликт между нормами права и морали вполне возможен и он должен разрешаться в пользу норм пра­ва. Вот простейшая ситуация, иллюстрирующая данное положение. Предположим, при рассмотрении дела об установлении отцовства и взыскании алиментов будет констатировано грубейшее нарушение ответчиком норм морали. Скажем, дав обещание жениться, ответчик до­бился близости с истицей, результатом чего явилось рождение ребенка, после чего немедленно прекратил с ней какие-либо отношения. Если ни одно из обстоя­тельств, дающих по действующему законодательству ос­нования для установления отцовства в судебном засе­дании своего подтверждения не найдет (ст. 16 Основ за­конодательства о браке и семье, ст. 48 КоБС), суд будет вынужден вынести решение об отказе в иске. В данном случае, будучи полностью основанным на законе, реше­ние суда в определенной мере будет не отвечать требо­ваниям морали. Вне сомнения, суд должен будет всяче­ски стремиться к тому, чтобы каким-то образом если не ликвидировать, то хотя бы смягчить такого рода конф­ликт. В частности, обнаружив при рассмотрении дела нарушения правил социалистического общежития, суд может вынести по этому факту частное определение, ко­торое направит общественной организации или трудово­му коллективу по месту работы или учебы ответчика (ст. 225 ГПК). Такое частное определение способно бу­дет в конкретной ситуации смягчить противоречие меж­ду нормами права и морали, однако полностью уст­ранить его вправе лишь законодатель, внеся соответ­ствующее изменение или дополнение в правовую норму.

П. Н. Сергейко полагает, что законное всегда совпа­дает со справедливым (в юридическом плане), если за­кон, содержащий абсолютно определенное правило по­ведения, предусматривает единственный вариант реше­ния и не позволяет участникам правоотношений или должностным лицам изменять установленные им пра­вила или избирать меры воздействия в зависимости от местных условий, обстоятельств дела и т. д. В качестве примера он указывает на возможность вынесения един­ственно возможного законного и справедливого реше­ния— санкции прокурора на выселение лиц, самоуправ-

30

но занявших жилое помещение1. В подавляющем боль­шинстве случаев это действительно так, В то же время соотношение понятий законности и справедливости, по нашему мнению, намного многообразнее и сложнее. Ведь судья или иной правоприменитель — не бездушная машина, а человек, обладающий высоко профессиональ­ным правосознанием, а также наделенный чувствами со­страдания, милосердия, сопереживания и т. п. С учетом этих обстоятельств опытный правоприменитель (или кол­легия правоприменителей), руководствуясь принципом справедливости, может порой найти в самой, казалось бы, жестко сформулированной правовой норме, с учетом об­стоятельств конкретных дел, какие-то нестандартные юридические решения. В отдельных случаях такой пра­воприменитель может оставаться в пределах верно истол­кованной конкретной нормы, в других же он обращает­ся ко всем нормам данной отрасли либо советскому пра­ву в целом для того, чтобы найти наиболее справедли­вое для данного случая решение. Мы имеем в виду, в частности, обращение к предусмотренным законом воз­можностям отказа в охране гражданских прав, когда они осуществляются в противоречии с назначением этих прав в социалистическом обществе (ст. 5 Основ граж­данского законодательства) либо применение предусмот­ренных законом способов преодоления пробелов в праве в виде аналогии закона и аналогии права (ст. 12 Основ гражданского судопроизводства).

Порой бывает и так, что в рамках закона правопри­менитель находит единственное решение, например, вы­селить ответчиков из занимаемого ими помещения без предоставления жилья, выселить лицо, самоуправно за­нявшее жилое помещение в административном порядке и т. п. С узкоюридической точки зрения это решение бу­дет всегда справедливым. Однако с учетом индивидуаль­ных особенностей случая такое решение с социальной точки зрения может быть справедливым далеко не всег­да. В подобных ситуациях совесть может не позволить судье или иному правоприменителю «спать спокойно». Но поскольку разрешить житейскую коллизию и возник­ший конфликт между нормами права и морали чисто юридическим путем зачастую оказывается невозможно, в некоторых случаях предпринимаются попытки право-

1 См,:  Сергейко П.  Н.  Законность,  обоснованность и спра­ведливость судебных актов. С. 147.

31

примейителя принйть дополнительные мер'л ооганиза-ционного характера с целью ликвидации социального конфликта. Имеется в виду возможность обращения в исполком местного Совета, к администрации предприя­тия или учреждения с аргументированным ходатайством поставить гражданина на учет для получения жилья, ускорить получение жилья в соответствии с имеющейся очередью и т. п. Конкретные примеры разрешения пра­воприменительным органом противоречий между соци­альными и юридическими аспектами понятия «справед­ливость» будут приведены в соответствующем разделе настоящей работы.

Таким образом, «юридическая справедливость» за­ключается в нахождении и вынесении наиболее опти­мального, в наибольшей степени соответствующего об­стоятельствам дела решения, пригодного для данного конкретного случая. «Юридическая справедливость» всегда находится в рамках закона или во всяком случае в рамках правовой системы. Для нахождения этого «юри­дического оптимума» необходима правильная оценка установленных правоприменительным органом обстоя­тельств дела, в том числе их правильная социально-по­литическая оценка, верное истолкование, а в необходи­мых случаях и выход за пределы данной правовой нор­мы, но в рамках правовой системы. Имеется, в частно­сти, в виду необходимость обсуждения в соответствую­щих случаях вопроса о возможности применения пра­вила, предусмотренного ст. 12 Основ гражданского су­допроизводства о преодолении пробелов в праве на ос­нове аналогии закона и аналогии права.

Поскольку нравственный, социальный и юридический аспекты понятия «справедливость» по существу нераз­рывно связаны между собой, в отдельных случаях пра­воприменительный орган вынужден принимать меры ор­ганизационного характера для ликвидации разрыва меж­ду ними.

Понятие «справедливость» теснейшим образом свя­зано с понятиями законности и обоснованности. В то же время это разные стороны, определяющие качественные характеристики судебного либо иного правоприменитель­ного акта.