§ 2. Предмет и методы международного уголовного права

Как ни странно, но большинство отечественных авторов попро­сту умалчивают о выделении самостоятельного предмета правового регулирования, присущего международному уголовному праву.

Обратных примеров немного.

В 40-х годах XX в. определение предмета международного уго­ловного права исходило из задач борьбы за мир, борьбы с преступ­лениями, которые были сформулированы в Уставе Нюрнбергского трибунала.28

Так, П. С. Ромашкин считал, что предметом регулирования ме­ждународного уголовного права являются те отношения между го­сударствами, которые складываются в процессе координирования их борьбы с международными преступлениями.29 Такая позиция разде­лялась большинством авторов.30

27 Международное уголовное право / Под общ. ред. В. Н. Кудрявцева. 2-е изд. М., 1999. С. 13.

28 См.: Трапнин А, Н. Защита мира и борьба с преступлениями против человече­ства. М., 1956. С. 36-39.

29 Ромашкин П. С. К вопросу о понятии и источниках международного уголовного права // Советское государство и право. 1948. № 3. С. 26.

30 См., напр.: Левин Д. Б. О понятии и системе современного международного права // Советское государство и право. 1947. № 5.

Международное уголовное право как отрасль международного права      23

Вместе с тем И. И. Лукашук и А. В. Наумов полагают, что меж­дународное уголовное право регулирует «межгосударственные от­ношения, т. е. отношения с участием государств и международных организаций».31

Большинство же исследователей просто констатируют, что для международного уголовного права характерно сохранение междуна­родного правопорядка «в целом с помощью специфических уголов-но-правовых методов и средств». При этом международное уголов­ное право призвано бороться с преступностью в области междуна­родного морского права, международного воздушного права, дипломатического права, международного экономического и финан­сового права и т. д.32

Однако факт возрастания «самостоятельности» международного уголовного права заставляет говорить о необходимости определения самостоятельных его предмета и метода (а вернее — предмета и ме­тодов).

В общей теории права под предметом правового регулирования обычно понимаются «особый участок общественной жизни, особый вид однородных общественных отношений», регламентируемый той или иной отраслью права.33

Попробуем определиться с пониманием предмета международ­ного уголовного права.

Как известно, предмет любой отрасли права носит всегда ком­плексный характер.

Какой вид общественных отношений регулирует международ­ное уголовное право? На первый взгляд, и это отмечается практиче­ски всеми авторами, международное право регламентирует отноше­ния, возникающие по поводу строго определенных юридических фактов — совершения виновным лицом (лицами) деяния, признан­ного международным преступлением. При этом такое деяние может быть преступлением по общему международному праву либо пре­ступлением международного характера.

31 Лукашук И. И., Наумов А. В. Международное уголовное право. М., 1999. С. 9.

32 Международное уголовное право / Под общ. ред. В. Н. Кудрявцева. 2-е изд. М., 1999. С. 13.

33 См., напр.: Алексеев С. С. Право. М., 1999. С. 44-45.

24_______________________________________Глава I

Да, действительно, большинство действующих актов междуна­родного права содержит непосредственное указание на то, что они применимы в случае совершения строго определенных деяний.

Так, например, Конвенция о предупреждении преступления ге­ноцида и наказания за него от 9 декабря 1948 года (далее — Конвен­ция о геноциде)34 прямо перечисляет в ст. II деяния, образующие названное преступление: «В настоящей Конвенции под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением унич­тожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этни­ческую, расовую или религиозную группу как таковую: а) убийство членов такой группы; Ь) причинение серьезных телесных поврежде­ний или умственного расстройства членам такой группы; с) преду­мышленное создание для какой-либо группы таких жизненных ус­ловий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее; d) меры, рассчитанные на предотвращение деторо­ждения в среде такой группы; е) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую».

Подобные установления характерны для многих других доку­ментов (ст. 2 Конвенции о предотвращении и наказании преступле­ний против лиц, пользующихся международной защитой, в том чис­ле дипломатических агентов от 14 декабря 1973 года;35 ст. 1 между­народной Конвенции о борьбе с захватом заложников от 18 декабря 1979 года36 и проч.)

Таким образом, в подавляющем большинстве случаев нормы международного уголовного права в первую очередь, регулируют охранительные отношения, возникающие в связи с совершением виновным лицом вполне определенного юридического факта — дея­ния, преступность которого установлена в международном уголов­ном праве.

Кроме того, в ряде случаев можно увидеть ситуацию, когда в международно-правовом акте преступное деяние только называется, при этом отсутствует его содержательное определение. Так обстоит

34 Ведомости Верховного Совета СССР. 1954. № 12. Ст. 244.

35

Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных

СССР с иностранными государствами. Вып. 33. М., 1979. С. 90-91.

36 Сборник международных договоров СССР. Вып. 43. М., 1989. С. 100.

I Международное уголовное право как отрасль международного права      25

дело, например, в ст. 36 Единой конвенции о наркотических средст­вах от 30 марта 1961 года.37

Отметим сразу, что подавляющее большинство международно-правовых актов, устанавливающих преступность деяния, содержит указания на обязательность соответствующих изменений в нацио­нальных уголовных законах стран-участников. Вопрос о соотноше­нии международного уголовного и национального уголовного права будет рассмотрен в гл. IV настоящей работы.

Полагаем, что следует остановиться на такой важной проблеме: как определить предмет правового регулирования в случае, когда преступность деяния определена одновременно в национальном и международном уголовном праве?

С одной стороны, в силу II принципа международного права, ^признанного Уставом Нюрнбергского трибунала, то обстоятельство, что по внутреннему праву не установлено наказания за какое-либо действие, признаваемое по международному праву преступлением, не освобождает лицо, совершившее это действие, от ответственно­сти по международному праву.38 Казалось бы, международное уго­ловное право обладает абсолютным приоритетом в регулировании общественных отношений по поводу совершения преступления, предусмотренного в его установлениях.

С другой стороны, в современном международном уголовном праве отмечается тенденция признания того, что оно всего лишь «дополняет национальные органы уголовной юстиции», а «обязан­ностью каждого государства» является осуществление его собствен-

37 «С соблюдением своих конституционных ограничений каждая Сторона прини­мает такие меры, которые обеспечат, что культивирование и производство, иэготов-\ ление, извлечение, приготовление, хранение, предложение, предложение с коммер-\ ческими целями, распределение, покупка, продажа, доставка на каких бы то ни было условиях, маклерство, отправка, переотправка транзитом, перевоз, ввоз и вывоз нар-котических средств в нарушение постановлений настоящей Конвенции и всякое дру­гое действие, которое, по мнению Сторон, может являться нарушением постановле­ний настоящей Конвенции, будут признаваться наказуемыми деяниями в тех случаях, когда они совершены умышленно...» См.: Сборник действующих договоров, соглаше­ний и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. 23. М., 1970. С. 135.

38 Принципы международного права, признанные уставом Нюрнбергского трибу­нала и нашедшие выражение в решении этого трибунала // Нюрнбергский процесс: право против войны и фашизма/ Под ред. И. А. Ледях и И. И. Лукашука. М., 1995. С. 113.

26__________ _______________________________Глава I

ной, национальной уголовной юрисдикции в случае совершения преступлений, предусмотренных в международном уголовном праве (преамбула Римского Статута Международного уголовного суда).

Хотя, справедливости ради, надо отметить, что в теории и прак­тике международного уголовного права имеется и другая тенден­ция— тенденция признания абсолютного и неоспоримого приори­тета применения нормы международного права вне зависимости от национального права. Так, например, в соответствии со ст. 2 Проек­та Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, «квалификация какого-либо действия или бездействия в качестве преступления против мира и безопасности человечества не зависит от внутригосударственного права».39 Однако данная тенденция не получила законодательного оформления, и этот факт также под­тверждает понимание того, что международное уголовное право и национальное уголовное право являются различными отраслями права со своим предметом регулирования.

Кроме того, в силу положений п. «а» ст. 17 принятого Римского Статута Международного уголовного суда одним из оснований невоз­можности осуществления юрисдикции Международного уголовного суда (и, соответственно, применения нормы международного уголов­ного права напрямую) является осуществление национальной юрис­дикции государства за совершенное международное преступление.

Таким образом, если национальный уголовный закон преду­сматривает ответственность за международное преступление, то ох­ранительные общественные отношения по поводу данного юридиче­ского факта становятся предметом правового регулирования нацио­нального уголовного закона. Сказанное еще раз подтверждает мысль о том, что сферы действия международного и национального права различны.

Однако в силу конституционных предписаний большинства стран (ч. 4 ст. 15 Конституции России, ст. 25 Конституции Федера­тивной Республики Германии,40 ст. 55 Конституции Франции,41

39 Российская юстиция. — 1995. № 12. С. 51.

40 Федеративная Республика Германия. Конституция и законодательные акты.

М., 1991. С. 34.

4

С. 43.

41 Французская Республика.  Конституция и законодательные акты. М., 1989.

Международное уголовное право как отрасль международного права      27

разд. 2 ст. 6 Конституции США42 и др.), международно-правовые акты, вступившие в силу для этих государств, включаются в нацио­нальную правовую систему и имеют приоритетное действие.

Вместе с тем может иметь место ситуация, когда в националь­ном законе отсутствует норма, содержащаяся в международно-правовом акте, либо такая норма не соответствует последнему. В этих случаях изначально юридическое регулирование по поводу со­вершения преступления, предусмотренного в международном уго­ловном праве, должно происходить в соответствии с установления­ми последнего.

Видимо, именно эти ситуации имелись в виду в уже цитирован­ном п. «а» ст. 17 Римского Статута Международного уголовного суда, указавшего, что Суд считает дело приемлемым и применяет нормы международного права, если государство «не желает или не способно» вести преследование или возбудить уголовное преследо­вание должным образом. Такая «должность» должна означать соот­ветствие нормы национального уголовного закона норме междуна­родного уголовного права. Если имеется отсутствие в национальном законодательстве подобной нормы либо ее несоответствие норме международного уголовного права, то юридический факт соверше­ния преступления по международному уголовному праву становится основанием для регулирования возникших общественных отноше­ний непосредственно по международному уголовному праву.

Далее, действующее международное право дает все основания полагать, что и регламентирование иных вопросов, имеющих уго-ловно-правовой характер, входит в предмет правового регулирова­ния международного уголовного права. При этом преступность са­мого деяния может быть установлена и не в международном, а в на­циональном законе.

Подтвердим сказанное на примере регламентирования матери­ально-правовых вопросов наступления уголовной ответственности лиц, пользующихся уголовно-правовым иммунитетом в силу меж­дународного права.

В современном международном праве дипломатический имму­нитет определяется как совокупность особых прав, характеризую-

42 Соединенные Штаты Америки. Конституция и законодательные акты. М., 1993.

28______   __ _______________________Глава 1

щих невосприимчивость к юрисдикции принимающего государства глав и сотрудников органов внешних сношений.43 Такие права при­званы обеспечить особую защиту дипломатического персонала ино­странных государств, «более надежную, чем та, которую прини­мающие государства обязаны предоставлять частным лицам».44

Круг лиц, на которых не распространяется уголовная юрисдик­ция страны пребывания, весьма обширен и определен во многих международно-правовых актах. Из них наибольшее и универсальное значение имеет Венская Конвенция о дипломатических сношениях от 18 апреля 1961 года.45

В силу предписаний конституционного и уголовного права большинства стран, положения об уголовно-правовом иммунитете, закрепленные в нормах международного права, действуют на терри­тории государства непосредственно.

Согласно Венской Конвенции 1961 года на дипломатов и иных лиц, пользующихся иммунитетом по международному праву, рас­пространяется ограниченная уголовная юрисдикция принимающего государства, которая «не может быть осуществлена принудитель­но».46 С другой стороны, иммунитет в принимающем государстве не освобождает совершившее лицо от уголовной ответственности по законам посылающего государства (ч. 4 ст. 31 Венской Конвенции 1961 года).

Уголовно-правовым иммунитетом обладает, в первую очередь, «дипломатический агент», который «пользуется иммунитетом от уголовной юрисдикции государства пребывания». Этот иммунитет действует в отношении любой деятельности дипломатического агента, а также распространен на членов его семьи, постоянно про­живающих вместе с ним (ч. 1 ст. 37 Венской Конвенции о диплома­тических сношениях 1961 года). В силу указания ч. 2 ст. 37 этой же Конвенции, аналогичный иммунитет от уголовной юрисдикции рас­пространяется на членов административно-технического персонала посольств (которыми признаются члены персонала представитель-

ЛукашукИ. И. Международное право. Особенная часть. М., 1997. С. 48-49.

44 Блчщенко И. П., Жданов Н. В. Принцип неприкосновенности дипломатического агента//Советский ежегодник международного права. 1973. М., 1975. С. 191.

45 Ведомости Верховного Совета СССР. 1964. Ne 18. Ст. 221.

46 Лукашук И. И. Нормы международного права в правовой системе России. М., 1997. С. 78.

Международное уголовное право как отрасль международного права      29

ства, осуществляющие административно-техническое обслуживание последнего — п. «f» ст. 1) и постоянно проживающих с ними членов их семей.

В соответствии с ч. 2 ст. 31 («Дипломатический агент не обязан давать показания в качестве свидетеля») и ч. 1, 2 ст. 37 Венской Кон­венции 1961 года (распространяющих этот иммунитет на членов семьи дипломатического агента, членов административно-

• технического персонала и членов его семьи), в качестве составной «части дипломатического иммунитета надо рассматривать свидетель-|.ский иммунитет. Свидетельский иммунитет указанных лиц и рас-| пространен на любые обстоятельства, о которых эти лица могут быть допрошены. Буквальное прочтение названных положений Кон­венции позволяет сделать вывод о возможности отказа от свидетель-| ского иммунитета указанными лицами по своей инициативе. Однако в случае такого отказа и последующего лжесвидетельства эти лица не могут привлекаться к ответственности за дачу ложных показаний \ (если с них не снят иммунитет от уголовной юрисдикции в целом).

Кроме того, ст. 40 Венской Конвенции 1961 года требует от вла­стей третьего государства предоставлять иммунитет от уголовной I юрисдикции в полном объеме любому лицу, пользующемуся имму-§ нитетом согласно предписаниям Конвенции, следующему транзитом через территорию такого государства.

В Венской Конвенции 1961 года специально оговаривается вре­мя действия каждого уголовно-правового иммунитета. В соответст-

•, вии с ч. 1 ст. 39, ч. 1-3 ст. 40, каждое лицо, имеющее право на при-:j вилегии и иммунитеты, начинает пользоваться ими в любом из двух |; случаев:

|,/ 1) с момента вступления лица «на территорию государства пре-$ бывания при следовании для занятия своего поста»;

•'Ь      2) при нахождении лица на территории государства пребыва-j Вия — «с того момента, когда о его назначении сообщается мини-f стерству иностранных дел или другому министерству, в отношении которого имеется договоренность».

Время прекращения действия иммунитета определяется как мо­мент:

1) оставления лицом страны пребывания;

2) истечения «разумного срока» для оставления страны пребы­вания.

30_____ __________________________Глава 1

Кроме того, в Венской Конвенции 1961 года специально огово­рено, что «в случае смерти сотрудника представительства члены его семьи продолжают пользоваться привилегиями и иммунитетами, на которые они имеют право, до истечения разумного срока для остав­ления страны пребывания» (ч. 3 ст. 39).

В относительном характере дипломатического иммунитета от уголовной юрисдикции выражается положение о «непринудитель­ном действии» (И. И. Лукашук) местного уголовного закона в отно­шении лиц, обладающих таким иммунитетом. В соответствии с ч. 1 ст. 9 Венской Конвенции 1961 года, совершившего преступление члена дипломатического персонала (или члена его семьи) власти страны пребывания могут объявить persona non grata («нежелатель­ной персоной»). Такое лицо должно быть отозвано аккредитующим государством. В противном случае (при отказе в отзыве) последнее должно прекратить функции лица в представительстве. Соответст­венно лицо, объявленное persona non grata и не отзываемое аккреди­тующим государством, лишается дипломатического иммунитета. В таком случае оно должно нести уголовную ответственность на об­щих основаниях.

Кроме того, целый ряд других уголовно-правовых иммунитетов, связанных с особым правовым статусом лица, определен в междуна­родно-правовых актах: консульский, персонала международных ор­ганизаций, лиц, пользующихся международной защитой, и др.

Все приведенные примеры свидетельствуют о том, что нормы международного права могут регламентировать вопросы материаль­ного уголовно-правового характера и в случае, когда в этих актах ничего не говорится о преступности или наказуемости того или ино­го деяния.

Может ли лицо, пользующееся дипломатическим (и иным) им­мунитетом в силу международного права, совершить преступление в стране пребывания? Безусловно, да. Но материально-правовые (впрочем, как и процессуальные) вопросы наступления его уголов­ной ответственности по закону страны пребывания определены в международно-правовых актах. А последние имеют приоритетную юридическую силу в соответствии с указаниями национального за­конодательства большинства современных государств (достаточно вспомнить ч. 4 ст. 15 Конституции России).

I Международное уголовное право как отрасль международного права      31

Таким образом, международное право знает примеры того,

что и иные уголовно-правовые установления охранительного ха-

| рактера, не связанные с определением преступности и наказуемо-

|сти деяния, могут иметь обязательную и приоритетную юридиче-

|скую силу. Подобным образом, например, обстоит дело с инсти-

[тутом выдачи лиц, совершивших преступления.  Сама по себе

[выдача как процедура регламентируется процессуальными нор-

|мами, но основание выдачи всегда имеет материально-правовую

|основу. При этом возможность или невозможность выдачи лица

цругому государству также не является вопросом определения

треступности или наказуемости деяния.47

Все рассуждения о том, какие охранительные общественные от­ношения подлежат регулированию международным уголовным пра-sbom, позволяют прийти к следующим выводам: это общественные юшения, возникающие по поводу совершения деяния, преступ-юсть которого определена в международно-правовых актах. При >м охранительные общественные отношения, регулируемые меж-[ародным уголовным правом, характеризуются следующей осо-иностью: приоритет юридического регулирования по междуна­родному уголовному праву имеет место, если национальный закон не содержит либо содержит противоречащую международному уго­ловному праву норму о преступности деяния по международному праву. Кроме того, в предмет международного уголовного права входят охранительные общественные отношения, связанные с меж­дународно-правовой регламентацией наступления уголовной ответ­ственности по национальному законодательству государств.

Анализ актов международного права позволяет говорить также о том, что в предмет международного уголовного права входят и общественные отношения общепредупредительного характера. Дан­ные отношения связаны с удержанием лиц от совершения преступ­лений по международному уголовному праву. При этом средством такого удержания является угроза применения строгого и неотвра­тимого наказания.

t

\

47 Подробнее о материально-правовых основаниях института выдачи в между­народном праве см.: Лукашук И. И., Наумов А. В. Выдача обвиняемых и осужденных в уголовном праве. М., 1998. С. 30-36.

12_______________________________________Глава I

Видимо, одной из главных целей общепредупредительного воз­действия международного уголовного права и является поддержание мирового правопорядка. «Духом» этой задачи пропитан практически каждый международный документ уголовно-правового характера.

Действительно, «болезнь всегда лучше предупредить, чем ле­чить». Именно с этим связана прямая и явная угроза применения самых строгих мер ответственности, адресованная потенциальным преступникам и многократно повторяющаяся в самых различных международных актах. При этом неотвратимость наказания, видимо, является главным средством общепредупредительного воздействия международного уголовного права. Оставим без комментариев одно из положений преамбулы Римского Статута Международного уго­ловного суда: страны-участники приняли этот документ, «будучи преисполненными решимости положить конец безнаказанности лиц, совершающих такие преступления, и тем самым (выделено нами. — А. К.) способствовать предупреждению подобных преступлений».

К тому же сам факт установления преступности деяния в меж­дународном уголовном праве налагает на любое лицо обязанность воздержаться от совершения преступления. Подобным образом про­исходит специальное, присущее только для международного уго­ловного права регулирование поведения как в мировом сообществе в целом, так и в национальных обществах в частности.

Тот факт, что международное уголовное право устанавливает запрет на совершение преступлений и на национальном уровне, прямо подтверждается многими международными актами. Так, на­пример, геноцид расценивается как международное преступление вне зависимости от того, в военное или мирное время совершен его акт, на территории одного или нескольких государств.49 Более того, ряд преступлений, предусмотренных в международном уголовном праве, как раз направлен как на охранительное, так и на общепреду­предительное воздействие на общество внутри одного государства. А нарушение этого запрета расценивается как угроза всему мирово­му правопорядку.

48 Так, например, в ст. I Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (1948 г.) читаем: Договаривающиеся Стороны подтверждают, что они «обязуются принимать меры предупреждения» геноцида в военное и мирное время. Ст. I Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него.

Международное уголовное право как отрасль международного права      33

Так, например, ст. 3 Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации от 7 марта 1966 года устанав­ливает, что государства-участники особо осуждают расовую сегре­гацию и апартеид и обязуются предупреждать, запрещать и иско­ренять всякую практику такого характера на территориях, находя­щихся под их юрисдикцией» (выделено нами. —А. К.).

Как это ни цинично звучит, но мы считаем, что именно страх наказания во многом удерживает потенциальных преступников от совершения преступлений. И мы разделяем мысль о том, что обще­ственные отношения по поводу реализации воздержания лиц от со­вершения преступления из уголовно-правового запрета входят в предмет правового регулирования,51 в нашем случае — в предмет правового регулирования международного уголовного права. В ко­нечном итоге именно от эффективности общепредупредительного воздействия норм международного уголовного права во многом за­висит обеспечение мирового правопорядка во имя реализации осно­вополагающего принципа сотрудничества государств для «поддер­жания международного мира и безопасности».52

Для отечественной теории уголовного права характерно выде­ление и третьей группы общественных отношений, входящих в предмет национального уголовного права — общественных отноше­ний регулятивного характера.53

Подобные нормы наделяют субъектов правом на правомерное причинение вреда и, при соблюдении критериев допустимости, от­ветственность за причиненный вред исключается («обстоятельства, исключающие преступность деяния»). Существуют ли регулятивные общественные отношения в качестве составляющей предмета меж­дународного уголовного права?

50 Ведомости Верховного Совета СССР. 1969. Ms 25. Ст. 219.

51 Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М., 1996. С. 9.

52 Декларация ООН о принципах международного права, касающихся дружест­венных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уста-вом ООН от 24 октября 1970 года.

53 См., напр.: Галиакбаров Р. Р. Уголовное право. Общая часть. Краснодар, 1999. С.11.

2 Зак 4026

34_____ _________________________Глава 1

Общепризнанно, что регулятивные общественные отношения регулируют правомерное поведение лица, которое в то же время яв­ляется поведением социально полезным.54

Казалось бы, ряд норм международного уголовного права со­держит указание на возможность реализации именно таких общест­венных отношений. В первую очередь к ним относятся отношения, связанные с освобождением от ответственности по международному уголовному праву.

Так, например, в силу положений п. «Ь», «с», «d» ст. 31 Римско­го Статута Международного уголовного суда, основаниями освобо­ждения от ответственности являются:

— состояние необходимой обороны — если лицо причинило вред, но действовало «разумно для защиты себя или другого лица»;

— состояние «вынужденной ответной реакции» на угрозу неми­нуемой смерти либо причинения тяжких телесных повреждений для него самого или другого лица;

— состояние интоксикации, которое лишало лица возможно­сти понимать противоправность или фактический характер своих действий.

Причинитель вреда, совершивший деяние при этих обстоятель­ствах, вступает в правовые отношения либо с внутренним, либо с международным правоприменителем. Именно правоприменитель в итоге решает, освобождать лицо от ответственности по междуна­родному уголовному праву или нет.

Однако обратим особое внимание на следующее: речь в предпи­саниях подобного рода идет только об освобождении лица от ответ­ственности не только в силу вынужденности либо непонимания тех или иных действий. Несмотря на то, что международное уголовное право ставит своей целью в первую очередь поддержание мира и безопасности всего человечества, причинение вреда иным интересам носит не столь опасный характер. Следствием этого является ис­ключение ответственности причинителя вреда в ситуации обороны и необходимости.

54 Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М.,

1996. С. 10.

Международное уголовное право как отрасль международного права      35

Об этом прямо говорится и в ч. 2 ст. 31 названного Статута, где дается право на применение названных оснований освобождения от ответственности.

Анализ действующих норм международного права позволяет говорить о том, что в них имеется ряд уголовно-правовых предписа­ний дозволительного характера. Поэтому мы осмелимся сделать вы­вод, что для предмета международного уголовного права возможно наличие общественных отношений регулятивного характера, которые бы предписывали и считали непреступным причинение вреда тем ин­тересам, которые охраняются рассматриваемой отраслью.

Вышеизложенное позволяет прийти к выводу о том, что пред­мет международного уголовного права представляет собой ком­плекс следующих общественных отношений:

1) Охранительные общественные отношения, возникающие по поводу совершения деяния, преступность которого определена в международно-правовых актах. При этом охранительные общест­венные отношения обладают особенностью: приоритет юридическо­го регулирования по международному уголовному праву имеет ме­сто, если национальный закон не содержит либо содержит противо­речащую международному уголовному праву норму о преступности деяния по международному праву. Кроме того, в предмет междуна­родного уголовного права входят также охранительные обществен­ные отношения, связанные с международно-правовой регламентаци­ей наступления уголовной ответственности по национальному зако­нодательству государств.

2) Общепредупредительные общественные отношения, которые складываются по поводу соблюдения запрета на совершение пре­ступлений, предусмотренных в международном уголовном праве.

3) Дозволительные (предписывающие) общественные отноше­ния, возникающие по поводу причинения вреда в рамках допусти­мых обстоятельств освобождения от ответственности, не связанных с отсутствием признаков субъекта ответственности.

Самым непосредственным образом с предметом международно­го уголовного права связаны его задачи и методы правового регули­рования.

36 ________________________Глава I

Методы международного уголовного права

Если предмет отрасли права — «особый участок общественной жизни», то метод правового регулирования представляет собой осо­бый юридический режим — т. е. то, как, каким способом осуществ­ляется юридическое регулирование той или иной отраслью.55

При этом метод правового регулирования является довольно емким понятием, состоящим из многих компонентов: порядка уста­новления юридических прав и обязанностей; степени определенно­сти прав и автономности действий субъектов; подбора юридических фактов, влекущих правоотношения; характера взаимоотношения сторон в правоотношении; путей и средств обеспечения субъектив­ных прав.56

Общепринятым методом международно-правового регулирова­ния в целом является выработка и осуществление правовых норм на основе взаимного согласия и добровольности участников каких-либо правоотношений.

Однако меры в рамках реализации ответственности по меж­дународному уголовному праву включают элементы силы, при­нуждения, что, по мнению многих авторов, не соответствует со­гласительной природе современного международного права в це­лом.57 Некоторые авторы представляют принуждение как находящееся в международном уголовном праве в начальной ста­дии своего развития.58

В общей теории права обычно выделяются три метода (типа) правового регулирования: дозволение, предписание и запрет. При этом подчеркивается, что все три типа правового регулирования можно обнаружить в различных отраслях права, но в одних решаю­щим является дозволение, в других — предписание, в третьих — запрет.59

55 Алексеев С.С. Право. М., 1999. С. 45-46.

56 См., напр.: Общая теория государства и права. Т. 2. Общая теория права / Под ред. В. С. Петрова и Л. С. Явича. Л., 1974. С. 283.

57 Мелешников А. В., Пушмин Э. А. Международно-правовая ответственность: понятие, процессуальные вопросы реализации// Советское государство и право. 1988. №8. С, 87.

58 Василенко В. А. Международно-правовые санкции. Киев, 1982. С. 53-57.

59 Сорокин В. Д. Метод правового регулирования. Теоретические проблемы. М., 1976. С. 16.

Международное уголовное право как отрасль международного права      37

Казалось бы, сама сущность международного уголовного права заставляет говорить о том, что для него характерен запретительный (принудительный) метод воздействия. Действительно, это наиболее очевидно, ведь большинство международных актов устанавливают преступность деяния и обязанность подвергаться ответственности в случае его совершения.

Мы полагаем, что, исходя из общетеоретического определения метода правового регулирования, определение последних в между­народном уголовном праве должно быть связано с фигурами субъ­екта ответственности по международному уголовному праву и субъ­екта применения международного уголовного права.

Общепринята позиция, согласно которой те или иные правоот­ношения, входящие в предмет отрасли права, характеризуются оп­ределенными методами.

Так, охранительные общественные отношения в международ­ном уголовном праве регламентируются:

— методами реализации ответственности в виде назначения на­казания за совершение преступлений по международному уголов­ному праву;

— методами освобождения от ответственности при наличии обстоятельств, указанных в нормах международного уголовного права.

При этом такой метод, как реализация ответственности в виде назначения наказания, не означает применения санкции междуна­родной уголовно-правовои нормы в силу того, что названные нормы не содержат санкций как таковых. Поэтому при реализации наказа­ния могут быть применены санкции национального закона и исполь­зованы виды и размеры наказаний, определенных в ранее имевших место решениях международных организаций. Об этом, в частности, свидетельствуют положения ст. 21 Римского Статута Международ­ного уголовного суда, в которых указывается, что он (суд) может применить:

— национальные законы государств, которые «при обычных об­стоятельствах осуществляли бы юрисдикцию в отношении данного преступления»;

— принципы и нормы права в соответствии с тем, «как они бы­ли использованы в его предыдущих решениях».

38______ _________________________Глава ]

Однако характерной чертой запретительного метода в междуна­родном уголовном праве является фактически «произвольная» воз­можность определения вида и размера наказания лицу, признанному виновным в совершении преступления, хотя, конечно, и при таком подходе правоприменитель обязан назначать наказание в соответст­вии с нормами международного права, в частности — с Конвенцией против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10 декабря 1984 г.60

Далее, применение принципов и норм международного права, «как они были ранее использованы», означает не что иное, как воз­можность назначения наказания в соответствии с ранее имевшим место судебным прецедентом.

С самим юридическим фактом — совершением преступления по международному уголовному праву— связывается возникновение охранительных отношений в международном уголовном праве. Ус­тановление этого юридического факта, реализация прав и обязанно­стей субъектов охранительного правоотношения осуществляется в строго определенных процессуальных рамках.

Таким образом, правом на принуждение в международном уго­ловном праве обладают как отдельные государства (в лице уполно­моченных органов) в качестве субъектов международного публич­ного права, так и международные организации. В литературе спра­ведливо отмечалось, что принуждение как метод международного уголовного права нуждается в проработанном механизме процессу­ального обеспечения.61

Ранее мы попытались (на основе международного уголовно-правового иммунитета) показать, что сами охранительные общест­венные отношения в международном уголовном праве имеют свою специфику. В силу этого также специфичен и метод воздействия на охранительные общественные отношения, связанные с международ­но-правовой регламентацией наступления уголовной ответственно­сти по национальному законодательству государств.

Попробуем определить такой метод на основе анализа преодо­ления уголовно-правового иммунитета, определенного в междуна­родном праве. Лишение лица иммунитета от уголовной ответствен-

60 Ведомости Верховного Совета СССР. 1987. № 45. Ст. 747.

61 Блищенко И. П., Фисенко И. В. Международный уголовный суд. М., 1998. С. 16.

Международное уголовное право как отрасль международного права      39

ности (например, при лишении неприкосновенности аккредитую­щим государством) само по себе является основанием для привлече­ния его к ответственности в государстве аккредитования. Таким об­разом, этот частный метод международного уголовного права может проявляться в преодолении материально-правовых препятствий, ус­тановленных в международном уголовном праве, для наступления уголовной ответственности по закону страны пребывания.

Для общепредупредительных правоотношений, входящих в предмет международного уголовного права, характерен метод пред­писания. Именно стремление к недопущению преступлений по меж­дународному уголовному праву обусловливает то, что любому лицу предписывается воздержаться от их совершения.

Содержательный смысл предписывающего метода в междуна­родном уголовном праве можно попытаться раскрыть с помощью философии права. Так, столпом идеи права, по Гегелю, является свобода: «Идея права есть свобода, и истинное ее понимание дости­гается лишь тогда, когда она познается в ее понятии и наличном бы­тие этого понятия».62 Такое определение права соответствует при­знанию приоритета общечеловеческих ценностей, к которым можно отнести мир и безопасность всего человечества. Действительно, хотя сам запрет в международном уголовном праве ориентирован на ог­раничение свободы преступника, высший смысл предписывающего метода состоит в том, что человек, совершивший преступление, сам определяет рамки своей свободы. Именно свободный выбор челове­ка (совершать или не совершать что-либо) положен в основу обще­предупредительного свойства международного уголовного права (впрочем, по нашему убеждению, и любого другого права). И суть предписания права как его метода состоит в оказании опре-; деленного воздействия на любого человека, который в силу свободы воли может стать, а может и не стать преступником.

Наконец, мы уже говорили о том, что современное международ-j ное уголовное право практически не знает такой составной части | своего предмета, как регулятивные (т. е. дозволительные в обще­принятом понимании) правоотношения. Поэтому приходится кон­статировать если не отсутствие в международном уголовном праве,

62 Гегель. Философия права. М., 1990. С. 59.

40_______________________________________Глава 1

то весьма слабое развитие и такого метода правового регулирования, как дозволение.

Хорошо это или нет — вопрос другой. На наш взгляд, не совсем, так как международное уголовное право не исключает возможности наступления ответственности за совершение (при определенных об­стоятельствах) деяния, которое, например, по внутреннему Закону вообще могло бы считаться непреступным и даже «рекомендуемым» со стороны законодателя.

Однако и этому факту есть объяснение. Преступления, преду­смотренные международным уголовным правом (и об этом будет ска­зано), как раз и специфичны тем, что причиняют вред абсолютным благам — интересам обеспечения мира и безопасности человечества в целом. Видимо, по этой причине сам факт умышленного причинения вреда этим благам как бы «презюмированно» расценивается как пре­ступный. Возможно, этим и объясняется тот факт, что международное уголовное право не знает в принципе института обстоятельств, ис­ключающих преступность содеянного— речь может идти только лишь о возможности освобождения лица от уголовной ответственно­сти по международному уголовному праву.

Показательно, что такое (и несколько необычное) суждение подтверждается одним из положений Римского Статута Междуна­родного уголовного суда — положением о том, что сам факт отдачи и исполнения приказа о совершении преступления геноцида или преступления против человечности всегда должен расцениваться как явно незаконный (ч. 2 ст. 33). То есть любой человек в силу бесче­ловечности совершения любого из этих деяний (если можно так ска­зать) должен понимать, что совершает именно преступление.

Таким образом, исходя из специфики предмета международного уголовного права, можно говорить о том, что этой отрасли присущи два основных метода юридического регулирования — запрет (при­нуждение) и предписание. Дозволение как метод правового регули­рования в международном уголовном праве находится на начальном этапе своего развития.

Международное уголовное право как отрасль международного права      41