§ 1. Принцип индивидуальной ответственности.

Проблема ответственности государств и юридических лиц

в международном уголовном праве

Принцип индивидуальной ответственности по международному уголовному праву явился одним из важнейших тезисов Нюрнберг­ского процесса,119 сменивших доктрину Бриана-Келлога, в которой речь шла только об ответственности государства за совершение аг­рессии как международного преступления.

В силу этого принципа ответственности по уголовному между­народному праву могут подлежать только физические лица (ч. 1 ст. 25 Римского Статута). При этом Международный уголовный суд обладает юрисдикцией только в отношении лиц, достигших 18-летнего возраста (ст. 26).

Принцип индивидуальной (личной) ответственности означает, что лицо несет ответственность по международному уголовному праву в случае, если оно является исполнителем или иным соучаст­ником преступления, а также если оно покушается на преступление.

Вполне допустимо несоответствие в возрастном цензе субъекта ответственности по международному и национальному уголовному праву.

Так, в нормах УК России, предусматривающих ответственность за преступления против мира и безопасности человечества (ст. 353-360), возраст субъекта определен в 16 лет. Может ли лицо, совер­шившее такое преступление в возрасте от 16 до 18 лет, нести ответ­ственность по международному уголовному праву?

119 Волчков А. Ф. Нюрнбергский приговор // Советское государство и право. 1976.

№10. С. 14.

3 Зак. 4026

66______________________________________Глава II

В нормах международного уголовного права практически нигде не указывается на минимальный возраст субъекта преступления. Поэтому в силу понимания положения о толковании любого сомнения в пользу лица ответ может быть только один — по международному уголовно­му праву такое лицо нести ответственность не может.

Принцип индивидуальной ответственности физических лиц по­зволяет также добиться более последовательной дифференциации и индивидуализации ответственности по международному уголовно­му праву в зависимости от своего фактического участия в соверше­нии деяния, а также от степени завершенности последнего.

В силу принципа индивидуальной ответственности лиц по международному уголовному праву очевидно, что общим субъектом преступления должен расцениваться любой человек, вне зависимости от демографических, социальных, имущественных либо иных характеристик, совершивший это преступление и подлежащий ответственности по международному уголовному пра­ву. В отличие от национальных уголовных законов, практически во всех источниках международного уголовного права отсутствуют какие-либо указания на признаки, характеризующие субъекта пре­ступления. В международных актах речь обычно идет о «лице», «всяком лице», «любом лице».

Отметим еще раз — в силу понимания правоотношения в меж­дународном уголовном праве, принципов последнего и возможности его применения, в качестве субъекта преступления должен пони­маться только человек— по крайней мере, на современном этапе развития международного уголовного права.

Правоотношения и ответственность других «лиц» (юридиче­ских, государственных органов и государства в целом) имеют прин­ципиально иной характер. Другое дело, что руководители государ­ства, юридических лиц могут и должны нести ответственность за совершенные ими преступления. Действительно, трудно не согла­ситься с А. Н. Трайниным в том, что «государство не может быть вменяемо или невменяемо; государство не может быть на скамье

„ 120

подсудимых или за решеткой тюрьмы».

120 Трайнин А. Н. Защита мира и борьба с преступлениями против человечества. М., 1956. С. 42.

Отраслевые принципы международного уголовного права_________67^

Сказанное в полной мере относится к юридическим лицам (дос­таточно вспомнить действовавший еще в римском праве принцип «societas delinquere non potest» — юридические лица не могут со­вершать преступлений).121

Таким образом, можно утверждать, что в современном меж­дународном уголовном праве смысл принципа индивидуальной от­ветственности лица сводится к установлению тождества между понятиями «субъект преступления» и «субъект ответственно­сти». Как будет сказано ниже, отсутствие названного тождества по­рождает до сих пор не разрешенную проблему ответственности го­сударств и юридических лиц в международном уголовном праве.

Под «лицом» как субъектом преступления по международному уголовному праву надо понимать любого человека, который:

— сам совершил преступное деяние;

— использовал для совершения преступного деяния другого че­ловека (например, при исполнении незаконного приказа).

Национальное законодательство всегда устанавливает возрас­тной предел, с которого возможно признание человека субъектом преступления и, соответственно, возложение на него обязанности нести ответственность за совершенное преступление (например, ст. 20 У К России). Иначе обстоит дело в источниках международно­го уголовного права — указание на минимальный юридически зна­чимый возраст лица, как правило, отсутствует.

Означает ли это, что возраст лица не играет никакой роли? Оче­видно, что нет. В силу специфики правоотношения и его реализации в международном уголовном праве, установление возраста уголов­ной ответственности зависит от национального законодательства государства, осуществляющего юрисдикцию в отношении такого лица.

При этом надо особо подчеркнуть, что в ситуациях, когда воз­можно осуществление юрисдикции в отношении лица несколькими национальными правоприменителями, сомнения в допустимости возможности признания лица субъектом преступления должны быть истолкованы в пользу такого лица.122

121 Хотя в ряде национальных систем уголовного права этот принцип «успешно» преодолен.

22 Так, например, в силу действующих в России судебных правил, лицо считает-

J58_________________________________________Глава II

Международное уголовное право знает исключительный случай, когда непосредственно в тексте его источника имеется указание на возрастной предел субъекта. Такое положение содержится в ст. 26 Римского Статута Международного уголовного суда — «Суд не об­ладает юрисдикцией в отношении любого лица, не достигшего 18-летнего возраста на предполагаемый момент совершения преступ­ления».

Но данное положение относится только к юрисдикции Суда и не мешает осуществлять национальную юрисдикцию над более моло­дыми лицами, совершившими «предположительно» преступные деяния по международному уголовному праву. В этом случае и бо­лее молодой человек (например, в возрасте от 16 до 18 лет, как это установлено по общему правилу в ч. 1 ст. 20 Уголовного кодекса РФ) должен признаваться достигшим возраста ответственности и нести ответственность за преступление, предусмотренное в между­народном уголовном праве

Вторая неотъемлемая от личности субъекта характеристи­ка — его вменяемость, т. е. способность понимать фактический характер своего деяния (действия или бездействия) и свободно руководить им.

В определении вменяемости как юридической категории именно международное право находится в «выигрышном» положении по сравнению, например, с российским Уголовным законом (где это понятие попросту отсутствует, а его понимание выводится из опре­деления «невменяемости»).

Международный стандарт ООН в области защиты прав человека признает каждого человека вменяемым, пока не доказано обратное (это следует, например, из ст. 16 Международного Пакта о граждан­ских и политических правах человека 1966 года).

Следовательно, в международном уголовном праве действует презумпция вменяемости лица, достигшего наступления ответствен­ности: любой человек, достигший возраста уголовной ответственно­сти, считается вменяемым, то есть понимающим характер своих действий (бездействия) и руководящим ими, пока не доказано об­ратное.

ся достигнувшим того или иного возраста не в день своего рождения, а с началом следующих суток.

Отраслевые принципы международного уголовного права_________69

Исходя из конституционного предписания о приоритете норм международного права над национальным правом, можно утвер­ждать, что положение о презумпции вменяемости действует в уго­ловном праве тех стран, где ее законодательное определение отсут­ствует (например, в Российской Федерации).

Отсутствие хотя бы одного из этих признаков исключает воз­можность признания лица субъектом преступления.

Наиболее очевидно это с возрастным критерием. И, хотя в меж­дународных актах отсутствует определение «невменяемость», имен­но состояние невменяемости лица по каким-либо медицинским по­казаниям на момент совершения деяния, является основанием ис­ключения ответственности по международному уголовному праву.

Так, в соответствии с п. «а» Римского Статута Международного уголовного суда, лицо не может нести ответственность, если страдает психическим заболеванием или расстройством, которое лишало его возможности осознавать противоправность или характер своего пове­дения или сообразовывать свои действия с требованиями закона.

С другой стороны, п. «Ь» этой же нормы в качестве обстоятель­ства непривлечения к ответственности расценивает состояние ин­токсикации, которое имело следствием лишение лица возможности понимать характер своих действий или сообразовывать их с поло­жениями закона. В данном случае условием является то, что лицо подверглось интоксикации недобровольно, т. е. насильно, помимо его воли. В ряде национальных законов подобное обстоятельство, формулируемое как «физическое принуждение», расценивается не как лишающее субъекта его юридических характеристик, а как ис­ключающее преступность деяния (при соблюдении допустимых критериев — например, в ч. 1 ст. 40 УК РФ).

Наконец, международному уголовному праву знаком специаль­ный субъект преступления — т. е. лицо, обладающее дополнитель­ными юридически значимыми признаками. При этом указание на эти признаки должны содержаться в самой норме международного уголовного права (например, «начальник», «военный командир», «лицо, эффективно действующее в качестве военного командира» — ст. 28, 33 Римского Статута).

Принцип индивидуальной ответственности в международном уголовном праве предполагает виновное отношение причинителя к содеянному.

JO_________________________________________Глава 11

Основной характеристикой субъективной стороны любого пре­ступления является вина, т. е. определенное психическое отношение лица к своему деянию и возможному результату — последствиям.

Статья 30 Римского Статута Международного уголовного суда определяет субъективную сторону двумя признаками — «намерен­ностью» и «сознательностью».

При этом намеренность, т. е. целенаправленность поведения, определяется применительно:

— в отношении деяния, когда лицо собирается совершить такое деяние;

— в отношении последствия — если лицо собирается причинить это последствие или сознает, что оно наступит при обычном ходе событий.

Рассматривая признаки субъекта преступления, мы отметили, что в международном уголовном праве действует презумпция вменяемости лица. Из этого следует, что любое лицо должно по­нимать (осознавать) фактический характер своих действий и ру­ководить ими.

Намерение — характеристика волевой сферы психики человека, означающая «желание, замысел» чего-либо.124 Следовательно, жела­ние как волевая характеристика может относиться как к деянию, так и к последствию (при предполагаемой осознанности фактического характера своих действий).

В отечественной доктрине уголовного права таким психологи­ческим характеристикам соответствует определение прямого умыс­ла, при котором лицо сознает общественно опасный характер своего деяния, предвидит неизбежность или реальную возможность насту­пления общественно опасных последствий и желает их наступления.

Таким образом, международное уголовное право допускает воз­можность прямого умысла (через «намерение») как в отношении деяния, так и в отношении последствия. Следовательно, прямой

123 Вопрос о понимании субъективной стороны преступления также является предметом многочисленных исследований в отечественной науке. См., напр.: Да-гельП. С., Котов Д. П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Во­ронеж, 1974; Злобим Г. А., Никифоров В. С. Умысел и его формы. М., 1972; Ра-рог А. И. Проблемы субъективной стороны преступления. М., 1991, и др.

124 Ожегов С. И. Словарь русского языка. 15-е изд. М„ 1984. С. 338.

Отраслевые принципы международного уголовного права_________71

умысел виновного возможен в преступлениях как с формальным, так и с материальным составом.

«Сознательность» в определении субъективной стороны пре­ступления по международному уголовному праву допускается толь­ко лишь в отношении последствия — «сознательно» означает с осознанием того, что последствие, возможно, наступит «при обыч­ном ходе событий». Таким образом, «сознательное» отношение к последствиям своего деяния означает не что иное, как их допущение либо безразличное к ним отношение, которые традиционно счита­ются волевыми характеристиками косвенного умысла в отечествен­ном уголовном праве.

Таким образом, в международном уголовном праве допускается совершение преступления: только с прямым умыслом — в формаль­ных составах; с прямым или косвенным умыслом — в материальных составах.125

Неосторожная вина в международном уголовном праве — явле­ние исключительное. На возможность такой формы вины в виде не­брежности либо легкомыслия можно указать только в преступлени­ях экологического характера (загрязнение окружающей среды) и в составе повреждения подводного морского кабеля.

Многие составы содержат прямое указание на такие признаки субъективной стороны, как мотивы и цели совершения преступле­ния. В этих случаях данные признаки становятся обязательными для установления.

Так, мотивы преступлений против мира и безопасности челове­чества не играют никакой роли при юридической оценке деяния,

126

если они «не охватываются определением данного преступления».

Между тем «коммерческие цели» при незаконном обороте нар­котических средств являются обязательной характеристикой не-

125 В доктрине международного права существует концепция вины государства как социально-политического и правового понятия. Так, по мнению В. А. Василенко, вина государства — неправомерно реализуемая воля государства-правонарушителя, проявляющаяся в противоправных деяниях его органов. Такой подход нисколько не противоречит психологической концепции вины субъекта преступления — ведь такая воля государства выражается через желания и побуждения официальных и должно­стных лиц государства. См.: Василенко В. А. Ответственность государств за междуна­родные правонарушения. Киев, 1976. С. 150-151.

129 Ст. 4 Проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества.

12_________________________________________Глава II

скольких деяний, образующих сам оборот (ст. 36 Единой Конвенции о наркотических средствах).

Наконец, субъективная сторона преступления в международном праве допускает возможность ошибки лица, т. е. его заблуждения относительно фактических (ошибка в факте) или юридических (ошибка в праве) обстоятельств.

В силу положений ст. 32 Римского Статута Международного уголовного суда, ошибка имеет следующее значение:

— ошибка в факте является основанием освобождения от ответ­ственности, если она «исключает необходимую субъективную сто­рону» данного преступления (то есть в силу такой ошибки у лица отсутствует умысел на совершение деяния или причинение каких-либо последствий);

— ошибка в праве, по общему правилу, не является обстоятельст­вом, освобождающим от ответственности, но может быть таковой, ко­гда также «исключало субъективную сторону данного преступления».

Проявлением принципа индивидуальной ответственности в ме­ждународном уголовном праве является самостоятельная регламен­тация ответственности лица за неоконченное преступление и соуча­стие в его совершении. Поэтому представляется необходимым спе­циально рассмотреть вопрос об уголовной ответственности в указанных ситуациях.

Неоконченное преступление в международном уголовном праве.

В теории уголовного права не вызывает сомнений тот факт, что многие умышленные преступления обдумываются заранее и прохо­дят свои этапы развития, получившие в теории уголовного права название «неоконченные преступления».

Нередко преступная деятельность начинается с осмысления ви­новным целей преступления, обдумывания способов его совершения и проч. Но такое формирование преступного умысла не рассматри­вается как стадия в развитии преступной деятельности, поскольку основанием уголовной ответственности может быть только пре­ступное поведение. Пока замысел остается в пределах внутреннего развития, не воплощаясь в общественно опасное поведение, он не подлежит уголовно-правовой оценке.

Если предварительная преступная деятельность виновного мо­жет начинаться с формирования преступного умысла, то уголовно-

Отраслевые принципы международного уголовного права_________73

правовой оценке подлежит только та деятельность лица, которая непосредственно направлена на совершение задуманного преступ­ления. Такая деятельность по реализации преступного замысла по­лучила в науке название «стадии совершения умышленного престу­пления». Таким образом, согласно устоявшимся теоретическим тра­дициям, стадии совершения преступления являются уголовно значимыми этапами в его развитии.127

В свою очередь, стадии совершения умышленного преступле­ния — это этапы осуществления лицом своего замысла на преступ­ление, проявляющегося во внешнем его поведении. Стадии преступ­ления различаются между собой по объему выполнения данного за­мысла. Следовательно, стадии совершения преступления отграничиваются друг от друга, в первую очередь, по степени и объ­ему исполнения виновным объективной стороны преступления. Традиционно в теории и законодательстве выделяются две стадии совершения преступления — приготовление к преступлению и по­кушение на преступление.

В международном уголовном праве также существует указание на то, что лицо может быть подвергнуто ответственности не только по факту оконченного преступления, но и в ситуациях, когда заду­манное и реализуемое преступление не было доведено до конца по каким-то причинам, не зависящим от воли субъекта.

В то же время особенностью международного уголовного права является то, что его источники всегда специально указывают на то, какая стадия совершения преступления может подлежать уголовно-правовой оценке.

Так, ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала устанавливает пре­ступность «заговора» и «общего плана», направленных на осущест­вление акта агрессивной войны. Обычно в литературе утверждается, что такое планирование преступления или сговор с целью его по­следующего совершения расцениваются как самостоятельные соста­вы, образующие в совокупности преступление агрессии. Позволим себе не согласиться полностью с этим мнением.

127 В отечественной литературе проблемам неоконченного преступления посвя­щено немалое количество работ. См., напр.: Дурманов И. Д. Стадии совершения пре­ступления. М., 1955; Караулов Н. Ф. Стадии совершения преступления. М,, 1982; Твр-Акопов А. А. Добровольный отказ от совершения преступления. М., 1982, и др.

74___ __   ______________________________Глава II

В ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала в качестве преступных указываются: планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны, а равно — войны в нарушение своих междуна­родных обязательств. Все это вполне определенные действия, пони­мание которых нашло свое отражение в решении трибунала. В связи с этим возникает вопрос — что же представляет собой «заговор» или «общий план» при планировании или подготовке агрессии? В силу отсутствия конкретного юридического содержания этих форм поведения и их направленности на обеспечение иных действий, об­разующих объективную сторону агрессивной войны, представляет­ся, что наличие «заговора» или «общего плана» (в отличие от «пла­нирования» как деяния) является скорее приготовлением к соверше­нию этого преступления.

Это предположение подтверждается указанием ст. III Конвен­ции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, в которой, наряду с осуществлением акта геноцида (как оконченного преступления) и покушения на совершение геноцида, прямо гово­рится о преступности «заговора с целью совершения геноцида».

В данном случае буквальное толкование положений названной Конвенции позволяет сделать вполне определенный вывод — при заговоре только определяется цель совершения преступления, но начала реального его осуществления (т.е. исполнения объективной стороны) еще не произошло.

С точки зрения теории уголовного права такая стадия соверше­ния преступления, когда лицо (лица) совершило какие-либо дейст­вия по подготовке к совершению преступления, но объективная сто­рона самого этого преступления не начала исполняться, расценива­ется как приготовление к преступлению.

Таким образом, международное право знает стадию приготов­ления к преступлению, которая выражается в достижении «загово­ра» (сговора) с целью последующего совершения преступления.128

Известно, что установление преступности приготовления к пре­ступлению в международном уголовном праве является исключи-

128 В литературе была высказана точка зрения о том, что такой «заговор» явля­ется еще и «соучастием особого видах. См.: Беляев С. С. Конституция Российской Федерации и международное уголовное право // Вестник Московского университета. Сер. 11. Право. 1995. № 3. С. 69.

Отраслевые принципы международного уголовного права_________75

тельно редким явлением, и введение ответственности за приготов­ление к тем или иным преступлениям обусловлено, по всей видимо­сти, исключительно тяжким характером последних.

Вместе с тем покушение на преступление очень хорошо извест­но международному уголовному праву. При этом речь в источниках может идти о покушении как таковом либо о «попытке» совершения деяния (например, при захвате воздушного судна— п. «а» ст. 1 Кон­венции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г.; захвате заложника — ч. 2 Международной конвенции о борьбе с захватом заложников 1979 г. и т. д.)

«Попытка» совершения преступного деяния есть не что иное, как стадия покушения на его совершение, при котором желаемый результат (исполнение деяния полностью либо наступление желае­мых последствий) не достигнут вопреки воле лица.129

Таким образом, в международном уголовном праве преступ­ность той или иной стадии совершения преступления устанавлива­ется применительно к каждому деянию. По общему правилу, пре­ступным признается покушение на преступление, а в исключитель­ных случаях— и приготовление к нему (в форме «заговора на совершение преступления»). При этом в самих нормах международ­ного уголовного права отсутствует какое-либо обязательное правило о дифференциации ответственности за оконченное и неоконченное преступление.

В то же время современному международному уголовному пра­ву известен также институт добровольного отказа от доведения пре­ступления до конца.

Так, в соответствии с п. «е» ч. 3 Римского Статута Международ­ного уголовного суда лицо освобождается от наказания, если «отка­зывается от попытки совершить преступление». При этом для осво­бождения от наказания по этому основанию должны быть соблюде­ны следующие требования:

— предотвращено «завершение преступления» (т. е. отказ воз­можен только при неоконченном преступлении);

— лицо полностью и добровольно «отказалось от преступной цели» (т. е. должны быть установлены критерии отсутствия вынуж-

129 «Преступление осталось незавершенным по обстоятельствам, не зависящим от намерений данного лица» — п. «е» ч. 3 Римского Статута.

76_________________________________________Глава II

данности отказа и наличия у лица реальной возможности довести задуманное преступление до окончания).

Если начатое преступление, от доведения которого до «завер­шения» лицо отказалось, все же стало оконченным (по различным причинам — например, в силу развития причинной связи, несвое­временности самого отказа и проч.), в таком случае лицо не освобо­ждается от наказания.

Соучастие в преступлении в международном уголовном праве.

В теории уголовного права под соучастием в совершении пре­ступления обычно понимается умышленное совместное участие двух и более лиц в совершении умышленного преступления. При этом обычно выделяются объективные признаки соучастия (совер­шение преступления двумя и более лицами, являющимися субъек­тами преступления; совместность деятельности двух и более лиц при совершении преступления; общий для соучастников преступ­ный результат, находящийся в причинной связи с действиями всех соучастников) и его субъективные признаки (взаимная осведомлен­ность соучастников о совместных действиях, т. е. двухсторонняя субъективная связь между собой; общность умысла соучастников в совершении преступления — причем мотивы и цели соучастников в совершении одного и того же преступления могут быть различны­ми). Отсутствие хотя бы одного из названных объективных или субъективных признаков исключает юридическое соучастие в пре-

130

ступлении.

Институт соучастия хорошо знаком международному уголовно­му праву. Представляется обоснованным утверждение, что соуча­стие в международном уголовном праве характеризуется практиче­ски теми же основными признаками. Действительно, в силу ч. 3 ст. 25 Римского Статута Международного уголовного суда для со­участия в преступлении характерны следующие признаки:

130 Тем не менее именно соучастие остается одним из самых проблематичных институтов уголовного права. См.: Галиакбаров Р. Р. Совершение преступления груп­пой лиц. Омск, 1980; Гришаев П. И., Кригер Г. А. Соучастие по советскому уголовному праву. М., 1957; Иванов Н. Г. Понятие и формы соучастия в советском уголовном пра­ве. Саратов, 1991; Ковалев М. И. Соучастие в преступлении. Ч. 1-2. Свердловск, 1960; Тельное П. Ф. Ответственность за соучастие в преступлении. М., 1974, и др.

Отраслевые принципы международного уголовного права__________77^

— лицо «совместно с другим лицом» совершает преступление или покушение на преступление (п. «а»);

— при совершении преступления группой лиц они действуют «с общей целью» (п. «d»);

— лицо осознает «умысел группы» на совершение конкретного преступления (п. «d»).

В международно-правовых актах обычно не говорится об от­дельных видах соучастников — в них чаще указывается, что ответ­ственности подлежит любое лицо, которое «принимает участие в качестве сообщника любого лица, которое совершает или пытается. совершить»131 преступление либо просто «является соучастником лица»,132 совершающего деяние или покушение на деяние.

Принятые позже акты международного уголовного права более конкретно говорят о допускаемых видах соучастников в совершении преступления.

Так, в соответствии со ст. 25 Римского Статута Международно­го уголовного суда, подлежит уголовной ответственности лицо, ко­торое:

— совершает преступление индивидуально или совместно с другими лицами (п. «а»);

— приказывает, подстрекает или побуждает совершить престу­пление (если такое преступление все же совершается или имеет ме­сто покушение на его совершение — п. «Ь»);

— с целью облегчить совершение такого преступления пособнича­ет или иным образом содействует его совершению или покушению на него, включая «предоставление средств для его совершения» (п. «с»).

Статья 6 Устава Нюрнбергского трибунала прямо говорит о су­ществовании таких видов соучастников, как руководитель, органи­затор, подстрекатель и пособник.

Таким образом, в международном уголовном праве можно гово­рить о пяти самостоятельных видах соучастников преступления:13

131 Пункт «Ь» ч. 2 ст. 1 Международной конвенции о борьбе с захватом заложни­ков 1979 г.

132 Пункт «Ь» ст. 1 Конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г.

133 Российский уголовный закон называет четыре вида соучастников, соединяя организаторские и руководительские функции в лице «организатора преступления» (ч. 3 ст. 33 УК РФ).

^78_________________________________________Глава II

Исполнитель преступления — лицо, непосредственно совер­шившее преступление или покушение на преступление самостоя­тельно либо совместно с другими лицами. При этом мы разделяем точку зрения А. Н. Трайнина, полагающего, что особенность роли исполнителя международного преступления зачастую заключает­ся в том, что «он действует не только сам, но и при помощи сложного исполнительного аппарата... Возникает весьма своеоб­разная правовая ситуация: основной исполнитель преступления действует при помощи лиц, которые сами также выступают в ро-

П4

ли исполнителей».

Организатор преступления — лицо, которое организует совер­шение преступления или покушение на преступление, т. е. не просто склоняет другое лицо к преступлению, а планирует совершение по­следнего (например, подбирает соучастников).

Руководитель преступления — лицо, руководящее непосред­ственным совершением преступления в качестве распорядителя преступной деятельности других соучастников. При этом тради­ционно считается, что фигура организатора и руководителя пре­ступления в международном уголовном праве опаснее, нежели фигура исполнителя.135

Подстрекатель к преступлению — лицо, склонившее другое лицо (исполнителя) к совершению преступления или покушению на преступление путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом (в том числе, отдав такому лицу незаконный приказ). Однако меж­дународному уголовному праву известны случаи, когда подстрека­тельская по форме деятельность расценивается как преступление (например, преступлением является «прямое и публичное подстре-

134 Трайнин А. Н. Уголовная ответственность гитлеровцев. М., 1944. С. 80-81.

135 В качестве иллюстрации приведем фрагмент из речи на Нюрнбергском про­цессе Главного обвинителя от СССР Р. А. Руденко: «Конечно, подсудимым, занимав­шим высшие руководящие посты в гитлеровской Германии, не было никакой нужды самим своими руками расстреливать, вешать, душить, замораживать живых людей в виде эксперимента. Это делали по их указаниям их подчиненные палачи, выполняв­шие, так сказать, черную работу, а подсудимым нужно было только давать приказа­ния, выполнявшиеся беспрекословно... Но они (подсудимые. — А. К.) во много раз опаснее, чем те, которых они воспитывали в духе человеконенавистничества и изу­верства и от которых, спасая себя, теперь отрекаются» // Нюрнбергский процесс. Т. II. М., 1955. С. 618-619.

Отраслевые принципы международного уголовного права_________79^

кательство к совершению геноцида» — п. «с» ст. III Конвенции о геноциде).

Пособник в совершении преступления — лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы.

Действия всех соучастников, не являющихся исполнителями, характеризуются «сознательным содействием совершению преступ­ления»136 — т. е. совершаются с прямым умыслом.

Пределы ответственности соучастников, не являющихся испол­нителями преступления, основаны на доктрине ограниченного ак­цессорного соучастия. Их ответственность, по общему правилу, за­висит от того, совершил ли исполнитель преступление или покуше­ние на преступление. Так, в ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала указано, что «руководители, организаторы, подстрекатели и пособ­ники, участвовавшие в составлении или осуществлении общего пла­на или заговора ... несут ответственность за все действия, совер­шенные любыми лицами с целью осуществления такого плана». Ес­ли исполнитель по какой-либо причине не совершил того преступления (покушения на преступление), на что были направле­ны усилия подстрекателя, пособника, организатора или руководите­ля, то последние вряд ли будут подлежать ответственности. Мы по­нимаем некоторую неожиданность подобного вывода, но он исходит из буквального понимания ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала. Другое дело, что все соучастники должны нести ответственность за фактически совершенные ими деяния, без обязательной «привязки» к действиям исполнителя — но для этого необходимо соответст­вующее изменение в нормы международного уголовного права.

В то же время ограниченность акцессорное™ при регламента­ции уголовной ответственности соучастников состоит в том, что в ряде случаев деятельность других соучастников (не являющихся ис­полнителями преступления или покушения на преступление) под-

138 Пункт «с» ст. 101 Конвенции ООН по морскому праву от 10 декабря 1982 го­да // Международное право в документах. М.,1997. С. 394.

8Ю______________________________________Глава II

лежит самостоятельной правовой оценке (например, «прямое и пуб­личное» подстрекательство к геноциду).

Так как международное уголовное право знает пять видов со­участников, то по своему содержанию вполне допустимо как про­стое соучастие (соисполнительство), так и сложное соучастие (нали­чие, наряду с исполнителем, других соучастников). Последний вид соучастия обычно называется «соучастием с распределением ро­лей», и, по мнению авторов, именно он в большей мере характерен для международного уголовного права.137

В каких формах может существовать соучастие в международ­ном уголовном праве?

В источниках речь идет о «группе лиц» — при этом отсутствует указание на то, имеется ли в такой группе предварительный сговор или нет. В принципе, допускается существование группы лиц как без предварительного сговора, так и с наличием предварительного сговора. Хотя в силу специфики преступлений по международному уголовному праву весьма маловероятно совершение преступления группой лиц безо всякой предварительной договоренности (в поряд­ке эффекта «присоединения» к уже начавшемуся преступлению).

Наконец, в ст. 9 Устава Нюрнбергского трибунала указывает­ся на существование такой формы соучастия в международном уголовном праве, как преступная организация. В теории уголов­ного права (а источники признаков такой организации практиче­ски не определяют) обычно считается, что основной признак пре­ступной организации — это ее сплоченность, которую образуют следующие элементы: жесткая организационно-управленческая структура; устойчивый, планируемый, характер деятельности; самостоятельная экономическая деятельность; распространение своего влияния на определенной территории; заранее планируе­мое преступное поведение.

Итак, институт соучастия в международном уголовном праве находит свое выражение в юридическом определении пяти видов соучастников (исполнитель, организатор, руководитель, подстрека­тель, пособник) и признании двух форм соучастия: группы лиц (как соисполнителей, так и со сложным соучастием) и преступной орга-

137 Международное уголовное право / Под ред. В. Н. Кудрявцева. 2-е изд. М.,

1999. С. 80.

Отраслевые принципы международного уголовного права_________81_

низации. Ответственность соучастников, не являющихся исполните­лями, строится в соответствии с принципом ограниченной акцессор-ности.

Проблема ответственности юридических лиц и государства в международном уголовном праве

В литературе имеются указания на необходимость признания юридических лиц субъектами преступлений по международному

138

уголовному праву.

Более того, в Руководящих принципах в области предупрежде­ния преступности и уголовного правосудия в контексте развития и нового экономического порядка (1985 г.) имеется следующее пред­писание: «Государства-члены должны рассматривать вопрос о пре-дусмотренности уголовной ответственности не только для лиц, дей­ствовавших от имени какого-либо учреждения, корпорации или предприятия ... но и для самого учреждения, корпорации или пред­приятия путем выработки соответствующих мер предупреждения их возможных преступных действий и наказания за них».139

:        Итак, международный документ признает, что юридическое ли­цо может совершить преступление. Но как это лицо будет нести от­ветственность? Этот же документ требует установить ответствен­ность для юридического лица только в рамках национального зако­на— и при этом ничего не говорится о том, возможна ли ответственность по международному уголовному праву. Понятно, что ответственность юридического лица вполне допустима по меж­дународному праву (например, материальная), но об уголовной от­ветственности по международному праву речь идти не может. По крайней мере, на текущий момент.

;        Ученые, ратующие за введение в законодательство института уголовной ответственности юридических лиц, подчеркивают, что

! вред, причиняемый деятельностью юридического лица, значительно

138 Так, В. П. Панов допускает это на примере признания в Приговоре Нюрнберг-: ского трибунала преступными таких организаций, как СС, СД, гестапо. См.: Па-[ мое S. П. Международное уголовное право. М., 1997. С. 32.

138 Сборник стандартов и норм ООН в области ^предупреждения преступности и i уголовного правосудия: Официальное издание. Нью-Йорк, 1992. С. 34.

j82______________________________________Глава II превышает вред, который может быть нанесен отдельным физиче-

140

ским лицом.

Так, С. Г. Келина отмечала, что привлечение к уголовной ответ­ственности руководителей или иных физических лиц, представляю­щих соответствующее юридическое лицо, как правило, связано, по существу, с объективным вменением, так как такое лицо, хотя и зна­ло о незаконной деятельности юридического лица, но своими сила­ми изменить ничего не могло. В ряде случаев вообще трудно уста-Hi новить, кто конкретно виновен в преступлении.

Разработчики Концепции уголовного законодательства Россий­ской Федерации аргументировали целесообразность введения уго­ловной ответственности юридических лиц тем, что применение к ним соответствующих санкций, например, за преступления против мира и безопасности человечества, могло бы усилить уголовно-

(Г 142

правовую охрану важнейших объектов.

А. С. Никифоров подчеркивал, что принципиальными основа­ниями признания за организацией статуса субъекта преступления и уголовной ответственности за него являются специфичные в таких случаях причинная связь и вина. Поскольку организация делегирует своему управляющему органу принятие и исполнение стратегиче­ских и оперативных решений, такие решения и основанное на них поведение по своей юридической сути являются решениями и пове­дением организации, поэтому она и должна нести ответственность. Отсюда делается вывод: «Преступление признается совершенным юридическим лицом, если оно совершено (непосредственно или при посредничестве других лиц) лицом или лицами, которые контроли­руют осуществление юридическим лицом его прав и действуют в осуществление этих прав, т. е. являются alter ego юридического ли­ца — его "другим я"».143

140 Волженкин Б. В. Уголовная ответственность юридических лиц. СПб., 1998. С. 6-9.

141 Келина С. Г. Ответственность юридических лиц в проекте нового УК Россий­ской Федерации // Уголовное право: новые идеи. М., 1994. С. 52.

142 Концепция уголовного законодательства Российской Федерации // Государст­во и право. 1992. № 8. С. 44.

143 Современные тенденции развития уголовного законодательства и уголовно правовой теории // Государство и право. 1994. № 6. С. 65.

Отраслевые принципы международного уголовного права_________83

Противники уголовной ответственности юридических лиц пре­жде всего подчеркивают, что установление уголовной ответственно­сти юридических лиц не соответствует краеугольным принципам уголовного права — принципам личной и виновной ответственно­сти. Уголовное право связывает ответственность со способностью лица, совершившего преступление, отдавать отчет в своих действи­ях и руководить ими, каковой обладают лишь люди.

«Сочетать принципы вины и личной ответственности с неви­новной и коллективной ответственностью юридических лиц невоз­можно, — считает Н. Ф. Кузнецова. — Вина всегда не что иное, как психическое отношение лица к своему деянию. Этой вины у юриди-

144

ческих лиц нет».

В принципе в международном уголовном праве возможно уста­новление именно уголовной ответственности юридических лиц — но это дело будущего. Как известно, юридические лица являются субъектами преступлений в уголовном праве многих государств (США, Франции и других); нередко (особенно в последнее время) ставится вопрос о необходимости установления ответственности юридических лиц в российском уголовном праве.145 Но в любом случае о юридическом лице как субъекте преступления по междуна­родному уголовному праву однозначно говорить на настоящий мо­мент не приходится.

Мы полагаем, что юридические лица должны быть признаны официально и бесспорно субъектом ответственности по междуна­родному уголовному праву: таковое признание позволит более по­следовательно и эффективно реализовывать задачи международного уголовного права как в международной, так и в национальной юрис­дикции.

Практически таким же образом обстоит дело и с признанием го­сударства субъектом преступления по международному уголовному праву. Очевидно, что многие преступления против мира и безопас­ности человечества совершаются от лица государства (например,

I

144 Кузнецова Н. Ф. Цели и механизмы реформы Уголовного кодекса // Государ­ство и право. 1992. № 6. С. 82.

145 См.,  напр.:  Никифоров А. С. Об уголовной ответственности юридических лиц// Уголовное право: новые идеи. М., 1994. С. 43—49.

J84______________________________________Глава II

развязывание и ведение агрессивной войны). Но может ли государ­ство нести уголовную ответственность?

Несмотря на различные точки зрения, нормы международного права не предусматривают ответственность государства по между­народному уголовному праву как таковому. Так, например, ст. 5 Определения агрессии146 устанавливает только «международную ответственность» государства за агрессивную войну против мира и безопасности человечества. Вполне можно согласиться с мнением Ю. М. Рыбакова о том, что «общепризнанный в настоящее время в международном праве принцип международной уголовной ответст­венности индивидов за преступления против мира и безопасности человечества является важным и необходимым дополнением инсти­тута международной ответственности государства за агрессию как тяжкое международное преступление».147 Подобная позиция разде­ляется подавляющим большинством авторов (Г. И. Тункин, И. И. Карпец, П. С. Ромашкин, А. Н. Трайнин и др.)148

Тем не менее вопрос ответственности государства за между­народные преступления вызывает много разногласий. В отличие от ответственности индивида они обусловлены не отсутствием согла­сия по вопросу о правовом происхождении ответственности (юри­дическая ответственность государства может быть только междуна­родно-правовой), а разным подходом к содержанию ответственности за международные преступления (конкретному перечню мер — ис­ходя из их направленности) и оценке характера (является ли она уголовной, политической, моральной и т. п.). Хотя сама возмож­ность несения государством ответственности за совершение между­народных преступлений является также общепризнанной.149

Отказ от исключительно цивилистического понимания между­народной ответственности государств и невозможность при помощи

148 Определение агрессии от 14 декабря 1974 года: Официальные документы ООН. Т. 1. Нью-Йорк, 1975. С. 181.

147 Рыбаков Ю. М. Вооруженная агрессия — тягчайшее международное преступ­ление. М., 1980. С. 182.

148 Карпец И. И. Международная преступность. М., 1988; Ромашкин П. С. Престу­пления против мира и человечества. М., 1967; Трайнин А. Н. Защита мира и уголов­ный закон. М., 1969; Тункин Г. И. Теория международного права. М., 1970. С. 431 и др.

149 Bass/ouni М. С/7. A Draft International Criminal Code and Draft Statute for an Inter­national Criminal Court. Dordrecht, 1987. P. 48.

Отраслевые принципы международного уголовного права_________85^

одного института международной уголовной ответственности инди­вида предупредить совершение международных преступлений при­водят к тому, что идея особого режима международной ответствен­ности государства за совершение международных преступлений и создания международного юрисдикционного органа для ее реализа­ции продолжает оставаться популярной.

Комитет по уголовной юстиции 1951 года при обсуждении ст. 25 Проекта Статута Международного уголовного суда ограничил персональную подсудность физическими лицами, отметив, что «от­ветственность государств за действия, составляющие международ­ные преступления, имеет преимущественно политический харак­тер», и «не дело суда решать подобные вопросы».150

В 1983 г. Комиссия международного права, возобновив рас­смотрение темы проекта Кодекса преступлений против мира и безо­пасности человечества, попросила Генеральную Ассамблею уточ­нить, входит ли государство в число субъектов права, которым мо­жет быть вменена международная уголовная ответственность, «ввиду политического характера этой проблемы». В 1984 г. Комис­сия международного права решила ограничить проект на нынешнем этапе уголовной ответственностью индивидов, что не препятствует последующему рассмотрению возможности применения к государ­ствам понятия международной уголовной ответственности.

В проект Кодекса включена специальная ст. 4 «Ответственность государств», которая устанавливает, что «ответственность отдель­ных лиц за преступления против мира и безопасности человечества, предусмотренная в настоящем Кодексе, никоим образом не влияет на ответственность государств по международному праву».

Специальным предметом рассмотрения эта проблема стала в связи с проектом статей об ответственности государств, который был принят Комиссией в первом чтении в 1996 г.

В отношении последствий международных преступлений Ко­миссия международного права признала, что они влекут за собой все юридические последствия международно-противоправных деяний, а

1М Док. ООН А/2136.

151 Фисенко И. В. Ответственность государств за международные преступления // Белорусский журнал международного права и международных отношений. Минск, 1998. №3.

86 ____                    ______Глава II

также дополнительные последствия (ст. 51). В качестве особых по­следствий международных преступлений Комиссия признала, что реституция в случае международного преступления не производится лишь в случаях, когда она материально невозможна или влечет за собой нарушение нормы jus cogens, а при получении сатисфакции потерпевшим государством правомерно выдвижение даже таких требований, которые наносят ущерб достоинству государства-правонарушителя (ст. 52). В дополнение в проекте содержатся обя­зательства для всех государств не признавать в качестве законной ситуацию, создавшуюся в результате международного преступле­ния, не оказывать помощь или содействие государству, совершив­шему преступление, в сохранении этой ситуации, сотрудничать с другими государствами в выполнении этих обязательств и в осуще­ствлении мер, направленных на ликвидацию последствий преступ­ления.

В уже существующих и действующих международных конвен­циях, посвященных борьбе с международными преступлениями, проблема ответственности государств не решена, что справедливо

„ 152

рассматривается как их существенный недостаток.

Международные судебные и арбитражные органы практически никогда прямо не рассматривали вопрос о различии режимов ответ­ственности за международно-противоправные деяния различной тя­жести. Это легко объяснить. Компетенция международных судеб­ных органов основана на согласии спорящих сторон, и государст­ва всегда негативно относятся к возможности вынесения подобного вопроса на суд третьей стороны, ими не контролируе­мой. Поэтому единственной мерой ответственности, которая рас­сматривалась в этой связи, была репарация. В качестве примера можно привести рассматривавшееся в Международном суде ООН дело о проливе Корфу, которое стало поистине хрестоматийным. В Меморандуме Великобритании действия Албании по расста­новке мин в мирное время квалифицировались как преступление против человечества, однако единственной мерой ответственно­сти, которую должна была понести Албания, по мнению заявите­ля, должна была стать репарация.

152 См., напр.: Ляхов Е. Г. Терроризм и межгосударственные отношения. М., 1991. С. 63, 71,82, 91.

Отраслевые принципы международного уголовного права_________87^

Вполне естественно, что такая ситуация в международном праве вызывает серьезные разногласия и в доктрине по поводу ответст­венности государств за международные преступления.

В доктрине существует довольно влиятельное направление, признающее уголовный характер такой ответственности.

Большое значение концепции уголовной ответственности госу­дарства для поддержания мира связывается с возможностью замены права победителя, права сильного на право справедливости. Теория уголовной ответственности государств базируется на данных психо­логии коллективов и социологии тех лет с исходным принципом существования групповой воли, отличной от воли членов, состав­ляющих группу.

Г. И. Тункин, проанализировав вышеизложенную концепцию, считает, что основным недостатком концепции уголовной ответст­венности государств является идея единства путей международного и национального права, согласно которой «развитие права представ­ляет из себя единый процесс, в котором национальное право и меж­дународное право находятся лишь на разных ступенях».1 3

С этим в принципе можно согласиться, но все же следует отме­тить, что в сфере международного уголовного права потребность проведения параллели между системами гораздо больше, чем в дру­гих отраслях права, в силу особой значимости проблемы принужде­ния для международного уголовного права.

Очевидно, что для механизма реализации уголовной ответст­венности государств нужны более солидные гарантии, чем сила ве­ликой державы, предоставление которой в распоряжение междуна­родного уголовного правосудия будет зависеть от совпадения реше­ний последнего с интересами соответствующей великой державы.

X. Лаутерпахт противопоставляет концепцию уголовной ответ-| ственности государств ограничению международной ответственно-ста государств лишь цивилистическои, материальной ответственно­стью. По его мнению, подобное ограничение позволит индивидам под прикрытием государства получить в отношении совершенных ими преступлений определенный иммунитет, которым они не обла­дают, действуя по отдельности. Причем этот иммунитет распростра-

153 Тункин Г. И. Теория международного права. М., 1970. С. 451.

j$8______________________________________Глава II

няется на деяния, которые, «будучи коллективными и пользуясь поддержкой почти безграничной мощи современного государства, обладают практически неограниченной разрушительной силой».

Современные последователи концепции уголовной ответствен­ности государств стоят на относительно более гибких позициях. К примеру, иранский исследователь М. Фархад признает за государст­вом возможность предстать перед судом за совершение междуна­родного преступления. При этом в качестве особенностей государ­ства как субъекта международного уголовного процесса он называет долгое существование (намного превышающее, как правило, чело­веческую жизнь), более явный характер нарушения норм междуна­родного права и, следовательно, большую возможность доказатель­ства совершения международного преступления со стороны госу­дарства, более высокий уровень гарантий возмещения причиненного ущерба по сравнению с индивидом, а также невозможность для го­сударства укрыться от преследования в силу привязанности к опре­деленной территории.

В рамках уголовной ответственности государств М. Фархад предусматривает применение санкций, в основном имущественных, к самому государству и «персональных» санкций к официальным представителям преступного государства, общественным образова­ниям, вооруженным силам. Автор сформулировал семь статей по уголовной ответственности государств, в которых отражаются его взгляды на происхождение, формы и объем ответственности за меж­дународные преступления. Седьмая статья посвящена принципиаль­ному механизму реализации ответственности, который построен на обязанности всех государств участвовать в подавлении междуна­родных преступлений по требованию ООН. Невыполнение этой обя-

154

занности является правонарушением.

В качестве одного из возражений против концепции уголовной ответственности государств приводится тезис, что в случае ее при­знания «вся тяжесть правовых последствий ложится не на виновных,

154 Обзор точек зрения см.: Фисенко И. В. Ответственность государств за между­народные преступления // Белорусский журнал международного права и международ­ных отношений. Минск, 1998. № 3.

Отраслевые принципы международного уголовного права_________89 а на все население, за действия преступной клики должен отвечать

1SS

народ».

Как доказательство необходимости распространения уголовной ответственности на весь народ приводятся тезисы, что народ должен был и мог предупредить совершение преступления, а также, что та­кой подход к ответственности народа будет служить сдерживающим фактором для инициаторов преступления и побудительным факто­ром для народа принять меры для предупреждения преступления.

Подобная концепция имеет скорее моральную, чем юридиче­скую, ценность и преследует цель осудить со стороны междуна­родного сообщества преступное поведение. Фактом является от­сутствие специальных мер и механизма по их осуществлению в отношении народа, отличающихся от ответственности индивидов, их объединений, государств за совершение международных пре-

U     1 *>6    т Т W

ступлении. Народ действительно претерпевает определенные и весьма значительные лишения, но «с юридической точки зрения обязательства, вытекающие из ответственности, налагаются только на государство».157

Суммируя все вышесказанное, необходимо отметить, что идея уголовной ответственности государств обусловливается практиче­ской ценностью этой идеи — не оставить безнаказанным государ­ство, обычно основной субъект международных преступлений: в качестве главной цели этой концепции можно считать обоснование специального режима ответственности государств за международ­ные преступления, стремление выделить ее из общей теории ответ­ственности государств за действия, нарушающие международное право. При этом используются различные элементы института от­ветственности для выделения ответственности именно за преступ­ления: подчеркивание сугубо принудительного характера такой от­ветственности, практически исключающего возможность согласия преступного государства на ее реализацию; акцент на процедуре принятия решения в отношении такого государства и на органе,

I

155 Иванова И. М. Международная уголовная юстиция и преступления против че­ловечества. Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1959. С. 258.

156 Bassiouni М. Ch. A Draft International Criminal Code and Draft Statute for an Inter­national Criminal Court. Dordrecht, 1987. P. 50.

157 Курис П. М. Международные правонарушения и ответственность государства. Вильнюс, 1973. С. 85.

90_________________________________________Глава II

уполномоченном принимать такие решения, а именно — судебном органе.

Таким образом, государство может совершить преступление в международном праве, но не может подвергаться ответственности по международному уголовному праву, неся международно-правовую ответственность. В данном случае мы имеем дело с не­совпадением понятий «субъект преступления» и «субъект ответст­венности».

На такое довольно необычное для юриспруденции положение вещей обратил внимание Ю. В. Петровский: «Одна из интересных особенностей международно-правовой ответственности за такие де­ликты (т. е. совершение преступлений по международному праву. — А. К.) состоит в несовпадении субъектов правонарушения и субъек-

1SS

тов ответственности».

И, наконец, ст. 5 Проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества прямо указывает на то, что государства несут ответственность только по международному праву.159 Тем бо­лее что «ни одно положение ... касающееся индивидуальной уго­ловной ответственности, не влияет на ответственность государств по международному праву» (ч. 2 ст. 25 Римского Статута Международ­ного уголовного суда).

Таким образом, концепция уголовной ответственности госу­дарств существует лишь в доктринальных разработках. По этим причинам практическое осуществление в настоящее время уголов­ной ответственности государств невозможно.

Фактически реализуется политическая (не в смысле оснований, а в смысле процедуры принятия решений) ответственность госу­дарств за международные преступления. Само «появление полити­ческой ответственности было вызвано в международном праве но­вой категорией правонарушений — международными преступле­ниями».160

158 Петровский Ю. В. Международно-правовая ответственность. Л., 1968. С. 113.

159 «Судебное преследование лица за преступление против мира и безопасности человечества не освобождает государство от ответственности по международному праву за действие или бездействие, вменяемое этому государству».

160 Малое В. А. Ответственность в международном праве. М., 1979. С. 99.

Отраслевые принципы международного уголовного права__________91

Эта ответственность выходит за рамки традиционной обязанно­сти возместить ущерб и предусматривает меры превентивного ха­рактера и меры наказания. Перечисленные меры носят репрессив­ный характер, но уголовными (на сегодняшний день) они не являют­ся по указанным выше причинам.