5

Таким образом, Конституционный Суд РФ, вслед за Европейским Судом, сводит проблему сохранения существа права на политическое объединение к обеспечению демократии (поскольку многопартийность является одной из существенных характеристик демократии). Однако если Европейский Суд из этого общего посыла делает вывод о том, что «не может быть никакого оправдания созданию препятствий политической группе исключительно потому, что она стремится: принимать участие в политической жизни страны, чтобы, в соответствии с демократическими нормами, найти решения, способные удовлетворить все заинтересованные стороны» (п. 57 мотивировочной части Постановления по данному делу), то Конституционный Суд РФ приходит к выводу о том, что резкое повышение численности партий с одновременным введением запрета региональных и межрегиональных партий, с ликвидацией института политических движений, с уже активно обсуждавшимися в тот период переходом к пропорциональной системе выборов депутатов Государственной Думы и отказом от института избирательных блоков (и все это в условиях еще только формирующейся партийной системы страны), не является ограничением права граждан на политическое объединение.

Такое явное несоответствие итоговых заключений при общей логике рассуждений произошло потому, что проблема была выведена из правовой плоскости, где следовало бы оценить рассматриваемую норму с точки зрения ее соответствия правовому началу, в более расплывчатую область политических отношений, где речь пошла не о праве, а о демократии и многопартийности. Показательно, что, испытывая затруднения при анализе данной проблемы в правовой плоскости, Конституционный суд РФ попытался перевести ее в область политических отношений, сославшись на то, «что данный вопрос в значительной степени связан с политической целесообразностью» (п. 4 мотивировочной части постановления). Об этом, по его мнению, свидетельствует то обстоятельство, что в законодательстве зарубежных стран требования к численности членов политической партии или заметно выше, или ниже, чем в Федеральном законе «О политических партиях», «что обусловлено как задачами, которые в сфере развития политической системы решаются законодательными мерами, так и численностью населения конкретного государства». В этой связи хотелось бы заметить, что в таких странах, как Мексика или Казахстан, она выше, а существенно ниже — практически во всех странах, которые у нас принято называть цивилизованными и демократическими. И здесь, при отсутствии ясных правовых критериев, КС РФ решил, что ограничение права на политическое объединение можно трактовать не как «создание препятствий политической группе», стремящейся в соответствии с демократическими нормами «принимать участие в политической жизни страны», а как создание условий, при которых в стране может остаться только одна партия. Таким образом, видно, что требование защиты демократии, на которое ссылается Европейский Суд по правам человека, слишком неопределенно, чтобы его можно было ставить в основу правовых решений, потому что в странах с неразвитой демократией трактовка этого термина неизбежно будет существенно отличаться от того эталона, на который ориентирован сам Европейский Суд. В данном случае Конституционный Суд Российской Федерации счел, что развитие демократии в стране требует «стимулирования образования крупных общенациональных партий» (п. 3.3 мотивировочной части постановления по данному делу). Оспаривать этот тезис, оставаясь на зыбкой почве политологических рассуждений, очень трудно. Но совсем другое дело, когда мы переводим анализ проблемы в плоскость правового подхода.

Рассмотрим эту ситуацию с правовых позиций либертарного правопонимания, согласно которому право человека может быть ограничено законом только с целью защиты других прав и только в той мере, в какой это не нарушает принцип равенства при осуществлении данного права. Когда говорят, что право может быть ограничено с целью защиты других прав, то имеется в виду, что такое ограничение вводится как гарантия против злоупотребления данным правом, то есть против его использования в ущерб другим правам и свободам. При этом мера жесткости таких ограничений задана необходимостью сохранения принципа равенства в сфере реализации данного права. Применительно к нашему случаю это означает следующее. Если законодатель считает, что без указания в законе требований к численности партии осуществление данного права может быть связано с нарушением других прав человека (например, права участвовать в управлении делами государства), то он может ввести ограничение права на объединение. В данном случае такое ограничение правомерно, поскольку участие в выборах под видом политических партий различного рода клановых организаций, обслуживающих частные интересы, может дезориентировать избирателей и привести к искажению их воли. Законодательное требование к минимальной численности партии является одной из гарантий против подобного злоупотребления статусом политической партии.