§ 4. Правовая природа решения третейского суда

 Правовая природа арбитражного решения

 Эффективность деятельности третейских судов по защите нарушенных прав и законных интересов напрямую зависит от юридической силы выносимых ими актов. Долгое время в отечественной правовой науке исследований по этим вопросам практически не проводилось, а между тем арбитражное решение имеет ряд специфических свойств, выделяющих его из ряда сходных правовых явлений. В последние годы среди исследователей наблюдается интерес к проблемам, связанным с арбитражным решением *(467), но на сегодняшний день вопрос о его правовой природе, законной силе, свойствах и видах остается открытым.

 Правовая природа решения третейского суда может быть проанализирована с различных позиций, основой которых являются сложившиеся в правовой науке взгляды на природу третейского разбирательства. Арбитражное решение в рамках договорной (консенсуальной) теории рассматривается как новый договор, который заключается третейскими судьями - представителями сторон. В результате рассмотрения дела и вынесения решения третейским судом происходит новация основного правоотношения, ставшего предметом третейского разбирательства, в новое правоотношение, права и интересы сторон которого защищаются государством в упрощенном порядке (принудительное исполнение решения третейского суда). Сам процесс третейского разбирательства только завершает единое гражданское правоотношение *(468). Арбитражное соглашение и арбитражное решение рассматриваются как две части единого договора - договора об арбитраже. В некоторые странах (Дании, Швеции, некоторых странах системы англо-американского общего права и др.) принят исковый порядок приведения иностранного арбитражного решения в исполнение, когда требуется предъявлять обычный иск из договора, т.е. решение, пусть и косвенно, признается гражданско-правовым договором. Действующее российское законодательство не дает нам возможности признать решение третейского суда новым договором, новацией правоотношения.

 Неурегулированным остается вопрос, могут ли стороны по соглашению прекратить новое правоотношение (если вынесенное решение их не устраивает) и обратиться за защитой уже в государственный суд и, более того, заключить новое третейское соглашение. Такая ситуация возможна, например, в случае, если иск был удовлетворен в части и, соответственно, решение не удовлетворяет ни истца, ни ответчика. Представляется, что допущение таких действий противоречит целям, которые ставит законодатель перед третейскими судами.

 Своеобразно понимает двойственную природу арбитражного решения М.А. Дубровина, выводя ее из двойственной природы арбитража. С одной стороны, по ее мнению, акты третейского суда являются результатом договорных отношений между сторонами и арбитрами; а с другой стороны, при соблюдении определенных требований, установленных законодательством страны места арбитража, арбитражное решение законодательно наделяется свойствами, присущими актам публичной власти *(469). Эта позиция во многом является синтезом договорной и процессуальной теорий, однако, в сущности, она не добавляет ничего нового в понимание природы арбитражного решения.

 С позиций процессуальной теории решение третейского суда рассматривается как акт, выражающий властное предписание, акт, имеющий такое же юридическое значение, как и судебное решение. В отличие от договора арбитражное решение может быть пересмотрено, изменено апелляционным судом (по законодательству некоторых стран это допускается), и это решительно подтверждает, что оно является судебным решением, а не договором. Рассматриваемый подход реализован в ч. 1 ст. 594 ГПК Австрии, которая содержит правило, что решение третейского суда в отношениях сторон имеет эффект окончательного и обязательного судебного решения, если стороны в соглашении не решили, что оно может быть обжаловано в третейский суд второй инстанции. Представители смешанной (sui generis) теории отстаивают во многом сходную позицию, что правовые последствия арбитражного решения, связывающие стороны, вытекают из воли самих сторон, выраженной в арбитражном соглашении *(470). Но вместе с этим последствия вынесения решения и его исполнения относятся ими к области процессуального права.

 Арбитражное решение имеет много общего с решениями государственных судов. Прежде всего, поскольку деятельность третейского суда по своему характеру является юрисдикционной, то выносимые им решения необходимо рассматривать как юрисдикционные акты *(471). Арбитражному решению присущи общие черты актов применения права, выделяемые в науке *(472), а именно:

 1) арбитражное решение касается конкретного правоотношения и содержит властное предписание, адресуемое определенным лицам;

 2) решение четко определяет меру возможного и должного поведения участников спорного правоотношения;

 3) третейское решение выражает волю третейского суда как особого социального образования (органа), функционирующего на основании закона (воли государства) и соглашения сторон;

 4) решение направлено на властную реализацию правовых норм и поднормативное индивидуальное регулирование правоотношений;

 5) решение третейского суда выступает в качестве способа проведения в жизнь принуждения, в котором переплетаются государственный и частноправовой элементы;

 6) арбитражное решение должно отвечать тем требованиям, которые предъявляются к нему законодательством, соглашением сторон третейского разбирательства, положениями и регламентами (локальными нормативными актами).

 Сказанное позволяет сделать вывод, что решение третейского суда является актом применения права. Арбитражное решение, как и решение государственного суда, суть признание существования (отсутствия) определенного материального правоотношения и властное предписание, приказ обязанному субъекту о выполнении предусмотренной нормой права обязанности.

 Рассматриваемое в таком качестве, решение третейского суда, как и судебное решение, должно быть законным. Законность представляет собой состояние или качество судебного решения, характеризующееся правильным применением судом при рассмотрении конкретного дела норм материального права, процессуальных и норм судоустройства *(473). Третейский суд разрешает споры на основании законодательства РФ, правил международных договоров и в соответствии с условиями договора сторон (ст. 6 Закона о третейских судах). С принятием Закона о третейских судах утратил актуальность вопрос о возможности для судей "внутренних" третейских судов действовать в качестве "дружеских посредников" (amiable compositeur *(474), концепция ex aequo et bono), принимая решение, не основанное на действующем российском законодательстве.

 Третейский суд в своей деятельности должен руководствоваться нормами третейского процессуального права, иначе вынесенное решение не может быть признано законным, а как следствие - и не может быть принудительно исполнено. Так, например, третейский суд в решении должен обосновать свою компетенцию (п. 5 ч. 2 ст. 33 Закона о третейских судах), указать порядок формирования самого суда, его состав (п. 3 ч. 2 ст. 33 Закона о третейских судах) и т.д. Требование законности решения третейского суда находит свое выражение и в качестве основания для его отмены государственным судом (п. 3 ст. 421 ГПК РФ, п. 3 ст. 232 АПК РФ), и в качестве основания для отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение (п. 3 ст. 239 АПК РФ, п. 2 ст. 426 ГПК РФ).

 Арбитражное решение также должно быть обоснованным, для его вынесения должны быть правильно определены все юридические факты, от исследования которых зависит разрешение дела, собраны, исследованы и оценены доказательства. В решении находят свое отражение обстоятельства дела, установленные третейским судом, доказательства, мотивированные выводы суда об удовлетворении или отказе в удовлетворении исковых требований (п. 7 ч. 2, абз. 2 ч. 2 ст. 33 Закона о третейских судах, ч. 2 ст. 31 Закона о международном арбитраже). Требование об изложении мотивов решения также содержится в законодательстве Украины, некоторых штатов США, Типовом законе ЮНСИТРАЛ, законодательстве стран, воспринявших этот Типовой закон, регламентах многих арбитражей *(475). В законодательстве Австралии, Дании, Швеции нет норм о необходимости изложения мотивов, но на практике они включаются в содержание решения. В ряде стран, таких как Норвегия, Япония, Греция и др., стороны в арбитражном соглашении могут указать, что приводить мотивы, по которым третейским судом принято решение, не требуется.

 В то же время нельзя не отметить, что решению третейского суда свойственны признаки, отличающие его от решений государственных судов. Так, например, содержание некоторых свойств законной силы арбитражного решения (обязательность и преюдициальность) отличается от аналогичных качеств решения государственного суда. Кроме того, для принудительного исполнения решения третейского суда требуется его проверка государственным судом в предусмотренном законодательством порядке; только по результатам такой проверки может быть выдан исполнительный лист. И наконец, арбитражное решение напрямую зависит от третейского соглашения, его действительности. Объемом третейского соглашения определяется и круг споров, по которым третейским судом может быть вынесен правоприменительный акт, поэтому арбитражное решение, выходящее за пределы третейского соглашения, является недействительным и не порождает правовых последствий.

 Таким образом, арбитражное решение представляет собой особый акт, в котором воплощается индивидуально-властное подтверждение и предписание обязанному субъекту. Действуя на основании соглашения сторон, третейский суд выполняет важную государственную задачу - разрешает спор о праве, исследует, оценивает доказательства, выносит решение и тем самым упорядочивает общественные отношения. Все это дает возможность определить арбитражное решение как акт применения права, выносимый третейским судом по результатам разбирательства дела, разрешающий спор сторон по существу и воплощающий индивидуально-властное подтверждение прав и обязанностей сторон и предписание обязанному субъекту.

 Виды арбитражных решений

 Производство в третейском суде заканчивается вынесением окончательного решения (final award, sentence definitive), разрешающего спор сторон по существу в полном объеме. Именно такой смысл вкладывается законодателем при определении решения "внутренних" третейских судов в ст. 32 Закона о третейских судах.

 Декларативным решением *(476) третейского суда определяются только права и обязанности сторон, но не последствия имевших место нарушений. Такое решение может быть вынесено международным коммерческим арбитражем, и во многом ему присущи черты решения о признании.

 Реализацией принципов "компетенции-компетенции" и автономии воли сторон обусловлено вынесение предварительного решения по вопросам компетенции третейского суда (коммерческого арбитража) и применимого права. В производстве внутренних третейских судов выводы по таким вопросам оформляются не решением, а определением (п. 4 ст. 17 Закона о третейских судах).

 Для международного коммерческого арбитража характерно вынесение отдельного решения или окончательного решения по некоторым заявленным требованиям (partial final award) *(477), которым разрешаются только некоторые из заявленных требований (возможность вынесения такого решения предусмотрена, например, в ст. 34 Регламента Арбитражного института Торговой палаты Стокгольма, п. 26.7 Регламента Лондонского международного третейского суда и др.). Проблема возможности вынесения решения, частично разрешающего спор, по-разному решается в мировой арбитражной практике.

 Широко распространено мнение о том, что выводы арбитров по таким вопросам арбитражного разбирательства, как вопросы о компетенции, применимом праве, действительности основного договора и т.д., несмотря на то обстоятельство, что они не разрешают все дело, являются арбитражными решениями в подлинном смысле этого слова со всеми вытекающими последствиями *(478). Однако не все придерживаются такого мнения. Так, например, некоторые ученые из Швейцарии полагают, что выводы третейского суда, сделанные даже по существенным вопросам разбирательства, но не разрешающие спор сторон окончательно, только в том случае могут быть признаны решениями по части требований (partial final award), если с их принятием заканчивается процесс рассмотрения дела в третейском суде полностью или по некоторым вопросам *(479).

 М.А. Дубровина отмечает, что в российском законодательстве отсутствует институт частичного решения, что, по ее мнению, связано с традициями отечественной правовой науки и формулирует вывод о нецелесообразности включения подобного института в российское законодательство, поскольку оно явилось бы механическим заимствованием, не обусловленным потребностями и особенностями российской системы права *(480). Очевидно, в этом случае по аналогии закона может быть использована конструкция выделения с согласия истца в отдельное производство рассмотрение той части требований, в отношении которых возможно вынесение окончательного решения.

 Также можно выделить еще один вид арбитражного решения - решение об утверждении мирового соглашения, или так называемое решение на согласованных условиях (award on agreed terms, consent award), которое выполняет процессуальные функции (окончание производства по делу), не разрешая спор по существу (п. 3 ст. 32 Закона о третейских судах, ст. 30 Закона о международном арбитраже). По своей юридической силе такое решение приравнивается к решению по существу спора.

 Дополнительное решение, возможность вынесения которого предусмотрена ст. 34 Закона о третейских судах, является составной частью основного решения и не может рассматриваться в качестве самостоятельной разновидности арбитражных решений.

 Сопоставление решений третейских и государственных судов позволяет нам по аналогии выделить в качестве видов третейских (арбитражных) решений акты о признании и акты о присуждении. Чрезвычайно любопытно преломляется концепция преобразовательного решения в свете договорной теории арбитража. Как было отмечено ранее, через решение третейского суда первоначальное гражданское правоотношение преобразуется в новое правоотношение. Такое понимание сущности преобразовательного решения не соответствует устоявшейся теории, автором которой является М.А. Гурвич, однако позволяет взглянуть на проблему под иным углом зрения. При таком понимании сущности арбитражного решения необходимо признать отсутствие других видов решений, кроме преобразовательных, а это не совсем верно. О преобразовательном решении третейского суда также пишет и М.Э. Морозов, отмечая, что решение третейского суда является правоподтверждающим, а возможно, и правопреобразующим документом, который должен учитываться всеми субъектами права *(481).

 Законная сила арбитражных решений

 Исследование природы арбитражного решения было бы неполным без анализа вопроса о его законной силе. Прежде всего, необходимо ответить на вопрос о том, когда же вступает в законную силу решение третейского суда. Закон о третейских судах не регламентирует момент вступления решения третейского суда в законную силу, поэтому в науке высказаны разные позиции по этому вопросу. Так, О.Ю. Скворцов полагает, что решение третейского суда вступает в законную силу немедленно после принятия, т.е. подписания третейскими судьями полного текста решения *(482). С ним соглашается М.Э. Морозов и отмечает, что решение третейского суда вступает в законную силу с того момента, когда оно считается принятым, поскольку именно с этой даты у сторон появляется обязанность исполнять решение и обращаться за его оспариванием и принудительным исполнением *(483). А.И. Зайцев полагает, что невозможность принесения на принятые третейскими судами решения каких-либо жалоб делает вступление их в законную силу незамедлительным по принятии *(484).

 Ответ на поставленный вопрос во многом зависит от того, является ли решение окончательным в соответствии с положениями третейского соглашения. Если стороны договорились о том, что решение является окончательным и не может быть оспорено, то оно, очевидно, вступает в законную силу немедленно после принятия, т.е. тогда, когда оно было подписано судьями, входящими в состав третейского суда (п. 4 ст. 32, ст. 40 Закона о третейских судах). Если же в третейском соглашении не предусмотрено, что решение является окончательным, то оно может быть оспорено заинтересованной стороной и, соответственно, вступает в силу по истечении трехмесячного срока на оспаривание, а если оно было оспорено - то в момент принятия компетентным судом решения (определения) об отказе в удовлетворении заявления об отмене решения третейского суда. Срок на подачу заявления об оспаривании решения третейского суда начинает исчисляться с того дня, когда стороной было получено решение (п. 3 ст. 230 АПК РФ, п. 2 ст. 418 ГПК РФ). Таким образом, момент вступления решения в законную силу чрезвычайно размыт, и третьему лицу (например, органу по регистрации прав на недвижимое имущество) чрезвычайно сложно будет определить, вступило ли решение третейского суда в законную силу, тем более что закон связывает последствия с получением копии решения тем лицом, которое будет обращаться с заявлением об оспаривании решения. Все это создает большие трудности и неопределенность с исполнением решений третейских судов. В этом случае целесообразно было бы увязать момент вступления решения арбитража в силу с моментом принятия самого решения, а несвоевременное получение решения считать уважительной причиной для восстановления срока на обжалование (оспаривание). Кроме того, в самом решении третейского суда необходимо указывать, когда оно вступает в законную силу.

 Эта позиция была подвергнута критике. Так, по мнению О.Ю. Скворцова, рассматриваемый срок является тем сроком, в течение которого может быть начата процедура в компетентном государственном суде по отмене этого решения, и в конечном счете оно может быть отменено, что и создает, на первый взгляд, ситуацию правовой неопределенности законной силы решения третейского суда. Однако в то же время из п. 2 ст. 44 Закона о третейских судах следует, что если в решении третейского суда срок его исполнения не установлен, то оно подлежит немедленному исполнению. Это как полагает О.Ю. Скворцов, свидетельствует, что решение третейского суда, в отличие от решения государственного суда, принимаемого по первой инстанции, вступает в законную силу немедленно. Что касается истечения срока добровольного исполнения решения третейского суда, то его правовым последствием является лишь возникновение права у заинтересованной стороны обратиться в компетентный государственный суд с заявлением об оспаривании решения третейского суда *(485) (в этом случае у заинтересованной стороны возникает право обратиться в государственный суд с заявлением о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение арбитражного решения, а не об оспаривании. Законодательство не связывает возникновение права на подачу заявления об оспаривании решения с истечением срока на его добровольное исполнение).

 Могут ли стороны при вынесении решения, которое их не удовлетворяет, изменить формулировку третейского соглашения об окончательности решения (по соглашению, разумеется)? Представляется, что на этот вопрос необходимо ответить утвердительно. Действие диспозитивной нормы закона может быть возвращено отменой положения арбитражного соглашения. В то же время решение третейского суда не может быть обжаловано, если правилами этого суда, являющимися неотъемлемой частью заключенного сторонами третейского соглашения, предусмотрено, что решение этого третейского суда является окончательным и обжалованию не подлежит *(486).

 Вступившее в законную силу решение третейского суда обязательно для сторон и других лиц, участвовавших в деле. Это так называемый динамический элемент законной силы решения *(487) любого суда, в том числе и третейского. С учетом этого обстоятельства необходимо скорректировать высказанную Л.Г. Балаяном позицию о том, что решения третейского суда не обладают обязательностью в той мере, в какой это относится к актам судов общей юрисдикции и арбитражных судов, и не может рассматриваться в качестве акта, обязательного для исполнения лицами, не являющимися сторонами третейского соглашения *(488). Свойство обязательности включает также и обязанность добровольно исполнять решение (ст. 31 Закона о третейских судах). Как отмечает Л.П. Ануфриева, арбитражное решение по смыслу и юридическому содержанию арбитражного соглашения презюмируется быть исполненным сторонами добровольно *(489).

 Кроме того, по вступлении в законную силу арбитражное решение приобретает свойства неопровержимости и исключительности. Неопровержимость решения третейского суда - это невозможность для третейского и государственного суда пересматривать вступившее в законную силу решение третейского суда и невозможность для сторон ставить вопрос о таком пересмотре. В отношении арбитражных решений отсутствует и возможность применения надзорного порядка обжалования, равно как и производства по вновь открывшимся обстоятельствам, чего нельзя сказать о постановлениях государственных судов, связанных с оспариванием и выдачей исполнительного листа на решение третейского суда. Заключая третейское соглашение, стороны принимают на себя риски, связанные с невозможностью в дальнейшем использовать существующий механизм исправления судебных ошибок.

 Своеобразно раскрывает содержание свойства неопровержимости арбитражного решения М.А. Дубровина, которая, основываясь на нормах законодательства Швейцарии, отмечает, что арбитражное решение считается вступившим в силу немедленно после вынесения и может быть отменено в дальнейшем только по формальным основаниям *(490). Это обстоятельство дает ей основание говорить о том, что стадия пересмотра арбитражных решений носит кассационный характер, т.е. обращается на решения, уже вступившие в силу *(491).

 Исключительность решения третейского суда можно определить как невозможность для лиц, участвовавших в деле, заявлять иск, тождественный уже разрешенному, в третейском и государственном суде, а для третейского и государственного суда - невозможность принятия к своему производству и рассмотрения такого иска. Исключительность решения третейского суда создает обязанность отказать в принятии искового заявления, прекратить производство по делу. М.Э. Морозов отмечает, что если решение третейского суда вступило в законную силу, то оно не приобрело признаков общеобязательности исполнения и преюдициальности установленных в нем фактов, но в то же время все субъекты права становятся связанными сделанными в нем выводами относительно существования и действительности правоотношений сторон *(492). При этом, по его мнению, решение третейского суда является документом, который должен учитываться всеми субъектами права *(493). В ряде случаев при рассмотрении спора в международном коммерческом арбитраже для появления свойства исключительности вынесенное решение должно пройти процедуру признания.

 Сказанное не дает возможности согласиться с мнением Е.Ю. Новикова в том, что решение несудебного юрисдикционного органа не обладает такими свойствами законной силы, как обязательность, исключительность и неопровержимость, даже в случаях, когда невозможно обжаловать принятое решение в суд *(494). Очевидно, что эти выводы не основаны на законе и не отражают реальной ситуации.

 Преюдициальность не всегда признается в качестве свойства законной силы арбитражного решения. Некоторые ученые вообще отрицают для государственных судов обязанность признавать факты, установленные вступившим в законную силу решением третейского суда *(495), а как следствие - указывает на необходимость доказывать эти факты вновь при рассмотрении дела в государственном или третейском суде между теми же сторонами, по тому же основанию, о том же предмете *(496). Рассмотрение тождественных исков российское законодательство не допускает. С.Н. Лебедев отмечал, что арбитражное решение, пока оно не экзекватурировано, рассматривается как частный акт, положения которого понимаются как истинные лишь пока не будет доказано обратное, иначе говоря, за арбитражным решением признается значение не бесспорного доказательства, а опровержимой презумпции *(497).

 В процессуальном законодательстве не упоминается о решении третейского суда как об основании для освобождения от доказывания (ст. 69 АПК РФ, ст. 61 ГПК РФ). Термин "судебное постановление" (п. 1 ст. 61 ГПК РФ) не может расширительно толковаться, поскольку в ст. 13 ГПК РФ содержится указание на то, что необходимо понимать под судебными постановлениями. Таким образом, в настоящее время государственные суды не связаны решением третейского суда ни в части установленных фактов, ни в части выводов. Даже сами третейские суды (в том числе и тот суд, который принял первое решение) не связаны собственными выводами и решениями.

 При разработке Закона о третейских судах и ныне действующего процессуального законодательства некоторыми учеными ставился вопрос о придании решению третейского суда свойства преюдициальности *(498). Так, М.А. Дубровиной была высказана позиция, что арбитражному решению присуще свойство преюдициальности. В своей работе она отмечала, что факты и обстоятельства, установленные во вступившем в законную силу решении, если оно не отменено компетентными органами, не могут подвергаться сомнению и исследоваться заново при рассмотрении спора между теми же сторонами, по тому же предмету и основанию *(499). К сожалению, никаких шагов в этом направлении законодателем предпринято не было. Не решают проблемы и постановления судов о принудительном исполнении решения третейского суда, поскольку при вынесении определения о выдаче исполнительного листа не требуется указывать на обстоятельства, исследованные в связи с этим делом, содержащиеся в решении (ст. 240 АПК РФ, ст. 427 ГПК РФ). На сегодняшний день доминирующей тенденцией в развитии судебной практики является непризнание преюдициальной силы за решениями третейских судов *(500). Однако в ряде постановлений судами все-таки признается преюдициальный характер решений третейских судов. Так, например, в одном из постановлений Федерального арбитражного суда Московского округа было отмечено, что решение третейского суда по вопросам признания третейского соглашения недействительным или незаключенным носит преюдициальный характер *(501).

 Поскольку позиция М.Э. Морозова, М.Г. Шилова, М.А. Дубровиной и других ученых не была учтена при разработке Закона о третейских судах, представляется целесообразным вернуться к анализу проблемы преюдициальности решений третейских судов и международных коммерческих арбитражей.

 В настоящее время решение третейского суда может быть использовано в качестве доказательства, однако в этом случае оно подвергается дополнительной проверке и изложенные в нем выводы могут быть поставлены под сомнение. Таким образом, в отношении арбитражного решения применяется еще один вид проверки, что не способствует стабилизации отношений гражданского оборота, снижению конфликтности и ускорению юрисдикционной деятельности. Неэффективным представляется и использование института признания решений третейских судов (по аналогии с признанием решений иностранных арбитражей и судов). Государственное признание решения третейского суда может рассматриваться как основание для освобождения от доказывания, однако это серьезно увеличивает временные и финансовые издержки участников гражданского оборота, лишая третейскую форму защиты права тех преимуществ, о которых было сказано ранее.

 Н.И. Масленникова отмечала, что наличие у судебного решения свойства преюдициальности обусловлено, с одной стороны, истинностью выводов суда о фактах и правоотношениях и нецелесообразностью их новой проверки, если нет сомнений в законности и обоснованности постановленного судом решения, с другой - невозможностью вторичного возбуждения и разбирательства в суде дела, тождественного уже рассмотренному. Основу преюдициальности решения создает само разбирательство дела по существу *(502). Третейский суд обладает исключительной компетенцией на рассмотрение по существу спора, в отношении которого имеется действительное арбитражное соглашение. Действуя в пределах своей компетенции и разрешая подведомственный ему в силу закона и соглашения сторон спор, арбитраж исследует доказательства и выносит решение, которое самим же государством в ряде случаев принудительно исполняется. Государство в лице уполномоченных органов проверяет и признает справедливость выводов третейского суда, результаты рассмотрения дела (например, отказывая в принятии искового заявления или прекращая производство по делу при наличии вступившего в законную силу решения третейского суда). Отказывать в признании обстоятельств, установленных решением третейского суда, нет никаких разумных оснований. Повторное доказывание приведет лишь к затягиванию процесса и увеличению затрат.

 Преюдициальность решений третейских судов необходима в целях обеспечения стабильности результатов правоприменительной деятельности третейских судов. Законодателем уже начата работа по созданию условий для исключения повторного доказывания фактов, установленных третейским судом при рассмотрении дела. В ст. 33 Закона о третейских судах содержится требование о приведении в арбитражном решении его мотивов.

 В пользу признания преюдициальной силы за решениями третейских судов говорит и опыт зарубежных стран. Так, например, во Франции решение третейского суда имеет силу res judicata (ст. 1476 ГПК Франции). Более того, некоторыми учеными даже ставится проблема существования арбитражного прецедента *(503).

 Обобщая все сказанное, заметим, что, на наш взгляд, необходимо законодательно придать решению третейского суда свойство преюдициальности, в том числе и применительно к рассмотрению дел в судах общей юрисдикции и арбитражных судах, для чего внести в Закон о третейских судах следующие дополнения:

 - в статью 31 - "2. Решения третейских судов, вынесенные в пределах их компетенции и вступившие в законную силу, имеют преюдициальное значение при рассмотрении дел в государственных судах";

 - в статью 32 - "5. Решение третейского суда вступает в законную силу по истечении предусмотренного законом срока на оспаривание, а в случае если по соглашению сторон решение третейского суда является для них окончательным, решение вступает в силу с момента его вынесения".

 Дополнить ст. 61 ГПК РФ п. 5 следующего содержания:

 "5. При рассмотрении гражданского дела обстоятельства, установленные вступившим в законную силу решением третейского суда, вынесенным в пределах его компетенции, не должны доказываться и не могут оспариваться лицами, если они участвовали в деле, которое было разрешено третейским судом".

 Дополнить ст. 69 АПК РФ п. 5 следующего содержания:

 "5. При рассмотрении арбитражным судом дела обстоятельства, установленные вступившим в законную силу решением третейского суда, вынесенным в пределах его компетенции, не должны доказываться и не могут оспариваться лицами, если они участвовали в деле, которое было разрешено третейским судом".

 Исследование свойств законной силы третейского решения невозможно без освещения вопроса о ее пределах. В.М. Семенов отмечал, что в своих объективных пределах законная сила решения действует на определенные объекты. Такими объектами действия законной силы решения являются: во-первых, выводы суда о наличии или отсутствии в действительности юридических фактов основания спорного правоотношения сторон; во-вторых, выводы суда о действительных субъективных правах и обязанностях сторон; в-третьих, вытекающий из этих выводов приказ суда ответчику по иску о присуждении исполнения лежащих на нем обязанностей *(504). Н.И. Масленникова указывала, что объективные пределы законной силы во всех случаях определяются предметом судебного решения *(505). Все это в равной степени относится и к решению третейского суда.

 Субъективные пределы законной силы решения третейского суда определяются кругом лиц, выразивших свое согласие на подчинение юрисдикции третейского суда и привлеченных к участию в деле. Как отмечал С.Н. Лебедев, правовые последствия арбитражного решения, связывающие стороны, вытекают из воли самих сторон, выраженной в арбитражном соглашении *(506). В то же время решение, вынесенное третейским судом в пределах компетенции и вступившее в законную силу, не может не признаваться всеми субъектами третейского разбирательства.

 М.А. Попов в своей работе высказывает мнение, что по своей природе третейский суд не может принимать решения, затрагивающие иных субъектов, помимо лиц, связанных третейским соглашением *(507). В принципе, и государственные суды не могут принимать решения, затрагивающие права и законные интересы лиц, не участвовавших в процессе. Таким образом, особой разницы по этому признаку между третейскими и государственными судами нет, и субъективные пределы законной силы решения третейского суда в первую очередь определяются по признаку участия в деле и уже потом - по критерию заключения арбитражного соглашения.

 Глава 5. Перспективы третейского разбирательства в Российской Федерации

 В настоящее время в Российской Федерации сформированы необходимые правовые условия для развития третейского разбирательства. Прежде всего, приняты законодательные акты, которыми урегулированы отношения в двух основных сферах - внутреннего третейского разбирательства и международного коммерческого арбитража. Можно предположить, что объем законодательного регулирования третейского разбирательства в Российской Федерации достаточен, дальнейшее существенное его расширение нецелесообразно. Неурегулированные в федеральном законодательстве вопросы должны быть перенесены на уровень локального нормотворчества. Это, однако, не означает отказа от возможности его дальнейшего совершенствования по ряду направлений.

 Первым из них является дальнейшая унификация правового регулирования внутреннего третейского разбирательства и международного коммерческого арбитража (например, в части изменения требований к личности арбитров в третейских судах). О.Ю. Скворцов справедливо отмечает, что важнейшей задачей развития законодательства об арбитражах, третейских судах является синхронизация внутреннего законодательства со стандартами международного уровня *(508).

 Заслуживают самого пристального внимания законодателя и вопросы подведомственности дел третейским судам. Так, О.Ю. Скворцов, выделяя среди важных направлений развития правового регулирования третейского судопроизводства усовершенствование норм, регулирующих определение четкой предметной подведомственности дел, предлагает законодателю отказаться от избранного им приема определения арбитрабельности споров, когда в законе предусмотрено, что на рассмотрение третейского суда могут быть переданы споры из гражданских правоотношений. По его мнению, необходимо более четко определиться с категориями споров, передаваемых на разрешение третейского суда, поскольку ряд споров возникает на стыке частных и публичных отношений либо может иметь смешанный - частноправовой и одновременно публично-правовой - характер.

 Очевидно, что предложения О.Ю. Скворцова носят дискуссионный характер. Зарубежная практика третейского разбирательства свидетельствует как раз о расширении подведомственности дел третейским судам, установлении широких возможностей для участников гражданского оборота в выборе средств защиты прав и законных интересов, которыми они могут свободно распоряжаться. Следование концепции О.Ю. Скворцова будет означать отход от общедозволительного принципа, серьезное ограничение субъектов экономической активности. Можно предположить, что в подобном случае целесообразно при ограничении сферы применения третейской формы защиты использовать механизм расширения исключительной подведомственности дел государственным судам.

 Сфера применения арбитражного порядка разрешения споров в национальном праве России и зарубежных стран постоянно меняется. Этот процесс носит объективный характер, отражает состояние государственной судебной системы, уровень развития правовой культуры, степень информированности общества о возможностях рассмотрения и разрешения конфликтов за рамками государственной судебной системы. Сегодня можно с уверенностью сказать, что сфера компетенции третейских судов будет меняться и дальше, но вот в какую сторону - покажет время. Имеются резервы в части расширения за счет некоторых категорий семейных и трудовых споров, споров с участием публично-правовых образований. В связи с этим нуждается в более подробной нормативной регламентации участие публичных образований в третейском разбирательстве. В то же время накоплен негативный опыт злоупотреблений при рассмотрении споров о правах на недвижимое имущество.

 Практика третейского разбирательства в России постепенно развивается, однако сегодня уже очевидно, что процесс этот идет недостаточно интенсивно. Видимо, одних лишь правовых условий для этого недостаточно. Е.И. Носырева отмечает, что активное развитие альтернативных способов разрешения правовых конфликтов в США стало возможным по двум основным причинам. Первая заключается в том, что альтернативные процедуры оказались превосходным средством для освобождения перегруженной судебной системы от большого количества несложных и мелких гражданских дел *(509).

 Вторая причина, по мнению Е.И. Носыревой, состоит в том, что альтернативное разрешение споров само по себе обладает такими преимуществами, которые имеют место даже в том случае, если судебная система эффективно работает *(510). К числу таких преимуществ она относит экономичность, ускоренность, возможность выбора "своего" судьи, конфиденциальность, возможность для сторон самим контролировать процедуру разбирательства и ее результат, отсутствие какого-либо риска для сторон в применении альтернативного разрешения споров, сохранение деловых отношений и продолжение делового сотрудничества *(511). Вместе с тем не все преимущества, указываемые в зарубежной литературе, актуальны и в российских условиях, что определяется особенностями правосознания участников гражданского оборота и судей, сравнительно эффективной работы государственной судебной системы, а зачастую и отсутствием элементарных представлений о существовании такого правового института. Что же может стать стимулом для дальнейшего развития третейского разбирательства в Российской Федерации, какие преимущества привлекут внимание участников гражданского оборота?

 Во-первых, традиционно отмечается, что при передаче дела для рассмотрения в третейский суд у сторон имеется возможность влияния на состав арбитров. Стороны могут выбирать из предложенного списка арбитров постоянно действующего третейского суда или предлагать свои кандидатуры на роль третейских судей, что позволяет им привлечь высококвалифицированных специалистов для разрешения спора (в том числе из числа лиц, обладающих специальными знаниями).

 Во-вторых, третейское разбирательство носит камеральный, конфиденциальный характер. Не секрет, что иногда сам факт предъявления иска может существенно отразиться на деловой репутации вовлеченных в процесс сторон. Особенно актуально это для организаций, размещающих свои акции и другие ценные бумаги на фондовом рынке. Третейская форма разбирательства позволяет избежать ненужной огласки.

 В-третьих, третейскому разбирательству свойственна оперативность, что связано с меньшей загруженностью самого третейского суда, возможностью сокращения процедуры движения дела (например, стороны могут договориться о том, что решение является для них окончательным и не может быть обжаловано согласно ст. 40 Закона о третейских судах).

 В-четвертых, имеется возможность размещения третейских судов в центрах экономической активности, по месту осуществления хозяйственной деятельности. Заметим, что в тех городах, где нет арбитражных судов (а таких подавляющее большинство), имеется возможность организации постоянно действующих третейских судов, которые бы разрешали возникающие хозяйственные споры. Это, безусловно, способствовало бы снижению конфликтности гражданского оборота, издержек его участников, поэтому государство, в свою очередь, могло бы поощрять создание таких третейских судов.

 Отмеченные преимущества носят организационный характер и зависят от вида третейских судов. Помимо них существуют преимущества процессуальные. Так, в установленных законом пределах стороны могут влиять на определение правил рассмотрения дела в третейском суде, изменяя или дополняя стандартную процедуру рассмотрения дела (в самом общем виде заданную императивными и диспозитивными нормами законодательства). Е.И. Носырева отмечает, что одним из положительных аспектов применения альтернативных способов разрешения правовых конфликтов по сравнению с судебной системой признается также возможность для сторон самим контролировать процедуру разбирательства и ее результат *(512). Третейские правоотношения выступают в упрощенной процессуальной форме, позволяющей сторонам, не имеющим опытного юриста, самостоятельно отстаивать свои права и законные интересы в третейском суде. В третейском разбирательстве есть резервы в части упрощения доказательственной деятельности, применении новых видов доказательств, в том числе электронных. Должно лишь соблюдаться условие об обеспечении сторонам возможности обосновать фактами свои требования и возражения, возможности быть выслушанными, равного к ним отношения.

 Вообще в литературе при анализе преимуществ третейского разбирательства традиционно обращается внимание на саму процедуру, на особенности применения этого метода разрешения правовых конфликтов как своего рода инструмента. В связи с этим в большей степени необходимо обращать внимание на результат применения рассматриваемого инструмента. Так, например, Б.Р. Карабельников совершенно справедливо отмечает, что важным преимуществом третейского разбирательства является возможность исполнения решений, вынесенных третейскими судами, в упрощенной форме в соответствии с нормами Нью-Йоркской конвенции 1958 г. *(513) Результат возможен при создании необходимых условий (правовых, организационных и др.), на создание которых и ориентированы все процедуры.

 Выделенные особенности во многом предопределяют доступность третейской формы защиты права, более низкие издержки при рассмотрении дела в третейском суде, что дает основание рассматривать их в качестве преимуществ. Помимо указанных преимуществ использования альтернативных методов разрешения конфликтов (в том числе и третейского разбирательства) необходимо ставить также вопрос и об их недостатках, причем применительно к конкретной группе споров. Научно обоснованное и проверенное практикой разграничение категорий споров, в отношении которых целесообразно и, наоборот, нецелесообразно применение третейского разбирательства и примирительных процедур, позволит участникам гражданского оборота повысить эффективность их применения, избежать необоснованных затрат и, как следствие, положительным образом скажется на отношении общества к рассматриваемому явлению.

 Е.И. Носырева, резюмируя позиции американских юристов, указывает на обстоятельства, ограничивающие применение альтернативной сферы *(514). Так, например, она отмечает, что альтернативные формы не подходят для споров, содержащих сложные правовые вопросы, могут оказаться неэффективными по спорам со множественностью сторон, требуют хотя бы минимального сотрудничества между сторонами. В качестве сдерживающих причин применения альтернативных методов разрешения конфликтов указывается также на заинтересованность участников спора в получении судебного прецедента по определенному делу, в его рассмотрении судом присяжных, в возможности сохранения права апелляции судебного решения или в привлечении общественного внимания к той или иной проблеме или, наконец, в необходимости "замедленной тактики", когда какой-либо стороне выгодна отсрочка в разрешении спора *(515).

 Основным недостатком (в бо?льшей степени процессуального характера) становится риск вынесения третейским судом решения с нарушением норм материального права. Возможности для обжалования такого решения весьма ограниченны. О.Ю. Скворцов указывает в качестве риска сторон при рассмотрении спора в арбитраже на ограниченную возможность обжалования решения, принимаемого третейским судом, так же как и на ограниченную возможность приведения такого решения к исполнению с использованием государственных принудительных механизмов. По его мнению, это те риски, которые следуют из толкования действующего законодательства и должны оцениваться как охватываемые восприятием правовой ситуации заинтересованной стороной *(516). Эти риски в большой степени могут быть минимизированы путем повышения сторонами требований к личности и квалификации арбитров, а не за счет дополнительной проверки решения третейского суда государственным судом.

 Отмеченные недостатки третейского разбирательства связаны с результатами правоприменительной деятельности, поэтому они и перевешивают преимущества при выборе участниками гражданского оборота способов защиты своих прав и законных интересов. Возможно, дальнейшее расширение практики третейского разбирательства как раз и связано со сменой направленности его информационного обеспечения.

 В совокупности преимущества и недостатки определяют применимость третейского разбирательства для рассмотрения конкретных споров с учетом их особенностей. Эксперименты участников гражданского оборота постепенно формируют определенную практику, дальнейшее развитие которой подчиняется вполне объяснимым закономерностям.

 Опыт применения альтернативных методов разрешения правовых конфликтов за рубежом свидетельствует об их эффективности при рассмотрении мелких споров. Дорогостоящее государственное судопроизводство используется для споров более крупных, поэтому можно предположить, что его использование целесообразно до каких-то пределов, свыше которых потенциальные риски вынуждают участников гражданского оборота к поиску компромисса.

 Сегодня уже очевидно, что практика применения третейского разбирательства для разрешения споров, вытекающих из гражданских правоотношений, будет расширяться. Во многом это обусловлено общемировыми тенденциями, которые нельзя упускать из виду при составлении прогнозов развития юрисдикционной системы. И.В. Решетникова при анализе международных тенденций развития судов выделяет в качестве самостоятельного направления сочетание государственного судопроизводства с альтернативными формами рассмотрения дел *(517).

 П. Сандерс, выявляя тенденции развития арбитража *(518), говорит об изменениях, имевших место в мировой практике третейского разбирательства во второй половине ХХ в., и об изменениях правового режима (arbitration climate) данного института в национальном законодательстве. К первой группе он относит рост числа случаев применения арбитража как способа разрешения правовых конфликтов, сотрудничество между институционными арбитражами, расширение практики публикации решений, выносимых третейскими судами, судебной практики по вопросам, связанным с третейским разбирательством. Особо отмечаются гармонизация и унификация правил, регулирующих третейское разбирательство, как в части национального законодательства, так и регламентов постоянно действующих третейских судов.

 Говоря об изменениях правового режима, П. Сандерс отмечает изменения в отношении государственных судов к третейскому разбирательству, юридизацию процесса рассмотрения спора в арбитраже и постепенное преодоление национальных правовых и культурных различий. Влияние отмеченных П. Сандерсом тенденций в российских условиях сомнений не вызывает.

 О.Ю. Скворцов важным направлением развития третейских судов предлагает считать внедрение в российскую правовую действительность третейских судов по совести (по справедливости) *(519). По его мнению, одним из показателей зрелости развитой правовой системы является существование третейских судов, которые принимают решения по правовым спорам, основываясь прежде всего на принципе справедливости. Наибольшее распространение суды по совести могут приобрести в сфере коммерческого оборота, что обусловлено факторами объективного характера: устойчивость коммерческого оборота базируется на принципах добропорядочности, справедливости, честности. Это, в свою очередь, является стимулом для формирования таких судов, которые разрешают неизбежные правовые коллизии исходя исключительно из принципа справедливости. О.Ю. Скворцов признает *(520), что деятельность "совестных" третейских судов будет существенным образом отличаться от деятельности "законных" третейских судов, и прежде всего это касается принципов их деятельности. Если деятельность "совестных" третейских судов, как это следует из их наименования, будет проходить при доминировании принципа справедливости (совести), то деятельность "законных" третейских судов подчинена режиму законности и основывается на применении позитивного законодательства.

 В целесообразности внедрения в российскую правовую действительность третейских судов по совести в обозримой перспективе можно усомниться. Сегодня потребности внутреннего гражданского оборота ориентированы на расширение практики применения норм позитивного законодательства, многие из которых имеют программный характер. Активно формируется судебная практика, имеются резервы в применении обычаев гражданского оборота наряду с законодательными актами. В условиях неразвитости правовой культуры категории справедливости будут возвратом на несколько шагов назад, а их применение при разрешении споров может иметь негативные последствия, гораздо более серьезные, чем вынесенные третейскими судами решения по спорам о правах на недвижимое имущество. Позитивное законодательство в российских условиях, при всех своих недостатках, должно оставаться высшей справедливостью. Недаром в мировой практике укрепляются и нормы, требующие приведения мотивов арбитражного решения.

 Главным условием развития альтернативных способов разрешения правовых споров является заинтересованность сторон - участников гражданского оборота - в их применении. Полагаем, что основой такой заинтересованности может быть только экономическая целесообразность. В качестве двух основных элементов экономической целесообразности необходимо рассматривать оперативность самой процедуры и стабильность ее результатов. Все остальные преимущества производны от основных и в их отсутствие могут трансформироваться в недостатки. Так, возможность выбора "своего" судьи и возможность для сторон самим контролировать процедуру разбирательства являются условиями быстрого рассмотрения спора лицами, обладающими необходимой квалификацией, в порядке, обеспечивающем минимальные временные затраты с сохранением обязательных гарантий прав сторон на справедливое разбирательство их спора. Конфиденциальность, стремление к сохранению деловых отношений и продолжению делового сотрудничества, в свою очередь, можно рассматривать как необходимые условия для обеспечения стабильности результатов, достигнутых по итогам применения альтернативных процедур. Важной составляющей стабильности результатов (арбитражных решений) является их предсказуемость.

 Оперативность процедуры третейского разбирательства и стабильность результатов предопределяют ее экономичность, а следовательно, и привлекательность для участников гражданского оборота.

 Государство может стимулировать развитие альтернативных методов разрешения правовых конфликтов в целях уменьшения нагрузки на судебную систему, снижения конфликтности гражданского оборота и, как следствие, снижения издержек, возникающих при производстве и распределении товаров и услуг. При этом эффективность работы в этом направлении зависит от степени заинтересованности субъектов спорных правоотношений, их информированности о характере и правовых последствиях этих действий. Полагаем, что наиболее целесообразным со стороны государства будут действия, направленные на:

 - законодательное обеспечение стабильности результатов применения альтернативных методов разрешения правовых конфликтов;

 - формирование системы экономических стимулов для применения альтернативных методов разрешения правовых конфликтов;

 - системное обеспечение участников гражданского оборота информацией о возможности рассмотрения споров за рамками государственной судебной системы, преимуществах альтернативных методов разрешения правовых конфликтов.

 Существенные шаги в части законодательного обеспечения стабильности результатов применения альтернативных методов разрешения правовых конфликтов в Российской Федерации уже сделаны. Прежде всего это касается решений третейских судов и международных коммерческих арбитражей. В ст. 421, 426 ГПК РФ, ст. 233, 239 АПК РФ, ст. 42, 46 Закона о третейских судах установлен закрытый перечень оснований для отмены решений третейских судов и отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решений третейских судов. Однако в действующем процессуальном законодательстве не упоминается о решении третейского суда как об основании для освобождения от доказывания (ст. 69 АПК РФ, ст. 61 ГПК РФ), поэтому в настоящее время государственные суды не связаны решением третейского суда ни в части установленных фактов, ни в части выводов.

 Формирование на государственном уровне системы экономических стимулов для применения альтернативных методов разрешения правовых конфликтов может включать:

 - изменение ставок государственной пошлины по делам, оконченным до вынесения решения в результате применения рассматриваемых процедур;

 - создание условий для повышения оперативности процедур рассмотрения споров через упрощение доказательственной деятельности, сокращение сроков рассмотрения в судах дел по спорам, в отношении которых ранее применялись альтернативные процедуры;

 - изменение налогового законодательства в части отнесения части затрат на судебные разбирательства к числу расходов, уплачиваемых из чистой прибыли предприятия.

 По мнению О.Ю. Скворцова, государственная поддержка третейского разбирательства может иметь различные формы и предусматривать различные меры *(521). К числу таковых необходимо отнести в первую очередь меры по законодательному обеспечению деятельности третейских судов. Другим направлением поддержки третейского движения является деятельность, направленная на укрепление взаимодействия между третейскими судами и компетентными государственными судами (судами общей юрисдикции и арбитражными судами). Он отмечает, что необходимы обучающие семинары, к участию которых привлекались бы государственные судьи с тем, чтобы они получали представление о существе третейского разбирательства, его значении для экономической и правовой жизни государства.

 О.Ю. Скворцов, резюмируя общее мнение ученых, занимающихся проблемами третейского разбирательства, справедливо замечает, что одним из важнейших компонентов развития третейского движения является деятельность, направленная на развитие знаний об этом правовом феномене. И здесь главное место принадлежит закреплению в планах высших учебных заведений учебных программ по обучению альтернативным методам разрешения споров вообще и третейскому судопроизводству в частности. Не секрет, что даже в юридических вузах студенты не получают необходимой информации относительно того, что такое третейские суды, каковы их правовая природа, особенности деятельности, в чем заключается их роль в юрисдикционной системе государства. Это влечет нигилистическое отношение к третейским судам со стороны юристов, основанное на элементарном отсутствии знаний об этом правовом институте.

 Не менее важное значение имеет распространение сведений о возможности рассмотрения споров за рамками государственной судебной системы в деловом сообществе. Информационное обеспечение участников гражданского оборота может строиться на системной основе и через средства массовой информации.

 Серьезную поддержку третейскому разбирательству могут оказать и профессиональные корпорации. Уже сегодня имеется опыт урегулирования споров между участниками предпринимательских объединений с использованием альтернативных способов разрешения конфликтов, и в том числе в третейских судах. Формирование отмеченных выше условий придаст этой практике новый импульс в развитии.

Приложение