§ 3. Подведомственность дел третейским судам

 Понятие и природа подведомственности дел третейским судам

 Проблема подведомственности дел третейским судам приобретает особое значение в связи с принятием нового процессуального законодательства. В силу своего процессуального характера она может стать предметом анализа только в рамках процессуальной и смешанной теорий правовой природы третейского суда, где определение подведомственности дел третейскому суду осуществляется с использованием закрепленных в законе общих критериев, с помощью которых гражданские дела распределяются между различными юрисдикционными органами. Правовое регулирование подведомственности дел в договорной теории реализуется через установление сферы применения третейской формы разрешения споров.

 Использование норм института подведомственности позволит распределить гражданские дела между различными органами, осуществляющими защиту гражданских прав, поставить третейские суды в один ряд с судами государственными, придать новый импульс третейскому разбирательству как перспективному и эффективному способу разрешения правовых конфликтов.

 В настоящее время проблема подведомственности дел третейским судам освещается в научной литературе недостаточно, в основном в рамках исследований по общим вопросам подведомственности. С этим связана тенденция к использованию иных правовых институтов, в том числе заимствованных из других правовых систем, что в некоторой степени может способствовать более глубокому исследованию третейского разбирательства, однако ни в коей мере не умаляет значение межотраслевого института подведомственности. Некоторыми учеными вообще ставится под сомнение существование подведомственности применительно к третейским судам. Так, например, М.А. Дубровина полагает, что понятие "подведомственность споров третейским судам" не вполне подходит для определения относимости споров к ведению арбитража, а говорить о подведомственности каких-либо дел, по ее мнению, можно лишь в отношении государственных органов, чья предметная компетенция прямо устанавливается законом; именно такое отнесение той или иной категории дел к ведению конкретного органа позволяет говорить о подведомственности *(407). С учетом этого М.А. Дубровина предлагает использовать понятие "допустимость рассмотрения спора третейским судом (арбитражем)", отмечая, что допустимость рассмотрения спора арбитражем в отличие от подведомственности имеет двойственную юридическую природу. В материально-правовом аспекте допустимость рассмотрения спора арбитражем служит условием действительности арбитражного соглашения, в процессуальном аспекте допустимость рассмотрения спора арбитражем, как и подведомственность, является предпосылкой права на обращение в арбитраж *(408). С позицией М.А. Дубровиной нельзя согласиться по следующим причинам. Прежде всего, искусственное выделение нового института допустимости рассмотрения спора арбитражем (третейским судом) неизбежно порождает проблемы в применении норм о подведомственности дел государственным судам, проблемы в распределении юридических дел между разными по природе юрисдикционными органами. Институт договорной подведомственности во многом утрачивает свое значение, а действие распределительного механизма подведомственности практически парализуется.

 Кроме того, необходимо заметить, что допустимость выступает в качестве составного элемента одного из критериев подведомственности - характера спорного правоотношения, и в этом качестве допустимость как правовая категория определяет круг споров, в отношении которых законом может быть установлена договорная подведомственность. Правовая конструкция допустимости рассмотрения спора третейским судом может быть использована при анализе материально-правового института арбитражного соглашения, поскольку, как было верно отмечено М.А. Дубровиной, с ее помощью становится возможным выделение критериев действительности третейского соглашения. В рамках критического анализа позиции М.А. Дубровиной следует отметить, что в науке устоялось мнение о том, что признание арбитражных соглашений в широком смысле слова означает допустимость с точки зрения действующего права разрешения споров по соглашению сторон путем арбитража *(409).

 О.Ю. Скворцовым высказано мнение о необходимости применения института арбитрабельности для обозначения предметной компетенции третейских судов *(410), при этом он подчеркивает, что арбитрабельность является более узким понятием, нежели подведомственность, - правовым механизмом, который не конкурирует со своим родовым институтом и является лишь одним из элементов института подведомственности, обеспечивающим распределение дел между различными юрисдикционными звеньями (в нашем случае относящим при наличии определенных условий некоторые категории споров к подведомственности третейских судов) *(411).

 Анализ круга дел, отнесенных законом к юрисдикции третейских судов (арбитражей), проведенный М.А. Рожковой, дает ей основания для вывода, что их компетенция совпадает в отношении споров, возникающих из гражданских правоотношений; иными словами, к компетенции третейских судов отнесено рассмотрение и разрешение дел, которые одновременно подведомственны и государственным судам. Таким образом, по мнению М.А. Рожковой, в большинстве своем юридические дела, возникающие из гражданских правоотношений, обладают свойством подведомственности, которое позволяет относить их к компетенции как государственных судов, так и к компетенции третейских (арбитражей) *(412). Далее М.А. Рожкова пишет, что для цели определения наличия (или отсутствия) своей компетенции на рассмотрение переданного ему на разрешение коммерческого спора третейский суд должен установить арбитрабельность этого спора. В свою очередь, понятие арбитрабельности она рассматривает как производное от понятия подведомственности: оно, по ее мнению, представляет собой своего рода разновидность подведомственности, но уже применительно к делам, рассматриваемым третейским судом *(413).

 Институт арбитрабельности заимствован российской правовой доктриной из иностранного права, регулирующего отношения, возникающие при рассмотрении споров в международном коммерческом арбитраже *(414).

 Арбитрабельность в международной практике традиционно трактуется в широком и узком смыслах. В узком смысле данный термин употребляется для обозначения категории споров, которые могут быть переданы на рассмотрение арбитража *(415), и в этом ракурсе арбитрабельность пересекается с подведомственностью. Арбитрабельность в широком смысле, помимо прочего, охватывает вопросы, связанные с существованием и действительностью арбитражного соглашения. Концепция широкого смысла понятия арбитрабельности в настоящее время не находит большого количества сторонников среди правоведов и подвергается критике.

 В теории арбитража существуют две группы проблем, связанных с арбитрабельностью. Первая группа, получившая название "субъективной арбитрабельности", или арбитрабельности ratione personae, охватывает вопросы, связанные с допустимостью участия некоторых субъектов в третейских правоотношениях. Вторая группа проблем получила название "объективной арбитрабельности" и связана с характером дела, об арбитрабельности которого ставится вопрос. Рассматриваемые проблемы в своей содержательной части перекликаются с критериями подведомственности дел третейским судам, которые будут раскрыты далее.

 Несмотря на некоторое сходство рассматриваемых правовых институтов, нельзя признать целесообразным использование института арбитрабельности для нормативной регламентации предметной компетенции третейских судов по следующим причинам:

 - арбитрабельность в силу своей природы не носит межотраслевого характера, а потому эффективность работы этого механизма в отечественной системе гражданской юрисдикции можно поставить под сомнение. Концепция арбитрабельности, как и допустимости рассмотрения споров третейским судом, в некоторых аспектах тяготеет к договорной теории правовой природы третейского суда, что можно расценивать и как ее преимущество, проявляющееся в международном коммерческом арбитраже при соотнесении моделей правового регулирования арбитража различных государств;

 - арбитрабельность нормативно практически не соотносится с подведомственностью гражданских дел государственным судам и сферой их компетенции, что неизбежно приведет к возникновению больших затруднений в правоприменительной деятельности;

 - критериев, определяющих распределение гражданских дел между различными юрисдикционными органами в рамках института арбитрабельности, явно недостаточно, что будет показано далее.

 Совершенно неоправданным и бесперспективным представляется использование применительно к третейскому разбирательству института подсудности, предлагаемое некоторыми авторами *(416), поскольку в третейском соглашении под страхом недействительности должен быть определен конкретный третейский суд, в который передается дело. О невозможности применения понятия "подсудность" для определения предметной компетенции третейских судов говорит и М.А. Дубровина *(417).

 Таким образом, для урегулирования отношений, возникающих в связи с отнесением гражданских дел к ведению третейского суда, наиболее целесообразным представляется использование межотраслевого процессуального института подведомственности, применение которого обеспечивает единство и системность правового регулирования процессуальных отношений. О.Ю. Скворцов отмечает, что поскольку третейские суды включены в юрисдикционную систему Российской Федерации в качестве органа защиты гражданских прав, то одним из основных институтов, определяющих и фиксирующих компетенцию третейских судов при разрешении гражданско-правовых споров, является институт подведомственности *(418). По его мнению, при наличии сложноструктурированной системы, в рамках которой разрешаются споры одного характера (гражданско-правовые), необходим единый процессуальный институт, который обеспечивал бы распределение дел между различными звеньями такой системы и исключал бы дублирование функций *(419).

 Ю.К. Осипов определял подведомственность как круг споров о праве и иных материально-правовых вопросах индивидуального значения, разрешение которых отнесено к ведению тех или иных органов государства, общественности либо органов смешанного характера *(420). Подведомственность в широком понимании, отмечает К.А. Чудиновских, должна означать нахождение какого-либо предмета или группы предметов в ведении определенного органа государства, должностного лица или общественной организации соответственно выполняемым ими функциям *(421).

 Нормы, регулирующие отношения, связанные с отнесением к ведению третейских судов определенных категорий гражданских дел, являются составной частью межотраслевого института подведомственности. Именно поэтому исследование проблемы подведомственности дел третейским судам и практическое применение норм законодательства необходимо осуществлять с учетом выделяемых в науке принципов института подведомственности.

 1. Принцип общей подведомственности юридических дел органам судебной власти государства. Нормы, закрепляющие принцип общей подведомственности юридических дел органам судебной власти государства, можно рассматривать как коллизионные в рамках института подведомственности.

 2. Принцип подведомственности дел несудебным государственным органам.

 3. Принцип универсальной подведомственности юридических дел судам общей юрисдикции, разграничивающий подведомственность дел в рамках всей судебной системы.

 4. Принцип предоставления в соответствии с диспозитивными началами заинтересованным лицам права на рассмотрение дел в альтернативных (негосударственных) юрисдикционных органах *(422).

 Подведомственность дел третейским судам является альтернативной. При исключительной (единичной) подведомственности в законе определен орган, уполномоченный на разрешение спора, поэтому рассмотрение вопроса о критериях подведомственности таких дел смысла не имеет. Заметим, что с учетом принятых Российской Федерацией международных обязательств подведомственность некоторых категорий дел международным коммерческим арбитражам носит черты исключительной.

 Ю.К. Осипов отмечал, что институт подведомственности в правовом регулировании общественных отношений играет роль распределительного механизма, с помощью которого государство обеспечивает подключение к нему различных форм разрешения юридических дел в соответствии с характером тех общественных отношений, из которых эти дела возникают *(423). Нормальная работа этого механизма возможна только при условии согласованности и непротиворечивости программы его деятельности, в качестве которой выступает нормативная основа. Его действие обеспечивается указанием в законе на определенные критерии, в зависимости от которых конкретные дела поступают на разрешение соответствующих органов.

 Критерии подведомственности дел третейским судам

 Вопрос о критериях подведомственности дел третейским судам, их количестве и содержании не находит в настоящее время однозначного разрешения, а между тем научный спор по этой проблеме отнюдь не носит абстрактного характера и имеет чрезвычайно важное практическое значение. Так, например, В.А. Копыловым высказано мнение, что условиями передачи спора на рассмотрение в третейский суд являются *(424):

 - наличие третейского соглашения или третейской оговорки в тексте договора;

 - отсутствие по спору исключительной компетенции суда общей юрисдикции или арбитражного суда;

 - отсутствие решения компетентного суда.

 В связи с этим В.А. Копылов предлагает определять подведомственность конкретного дела третейскому суду не иначе как методом исключения (по отношению к судам общей юрисдикции и арбитражным судам). Следуя предложенной концепции, В.А. Копылов полагает, что к ведению третейского суда, помимо прочих, не относятся следующие категории дел *(425):

 - дела об определении порядка пользования имуществом;

 - дела, подсудные суду общей юрисдикции уровня субъекта РФ в соответствии со ст. 26 ГПК РФ;

 - дела по спорам о защите чести, достоинства, деловой репутации гражданина;

 - дела по спорам о государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним;

 - дела о возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью гражданина, а также о возмещении морального вреда.

 Позиция В.А. Копылова представляется по меньшей мере дискуссионной, но, к сожалению, он не приводит обоснования выводов о неподведомственности соответствующих категорий дел третейским судам при наличии действительного третейского соглашения. Вместе с тем при анализе проблемы критериев В.А. Копыловым были смешаны конструкции подведомственности и подсудности, что нельзя признать допустимым.

 Нельзя согласиться и с позицией М.А. Дубровиной, полагающей, что допустимость рассмотрения спора арбитражем, как и подведомственность в более общем значении, определяют два критерия: предметный характер спора и субъектный состав сторон *(426). Каждый из названных критериев, бесспорно, является основанием для разграничения подведомственности, однако система, предложенная М.А. Дубровиной, не позволяет однозначно решить вопрос об отнесении гражданского дела к ведению третейского суда. В результате неоправданное сужение требований может повлечь искажение смысла норм законодательства.

 Усеченный состав критериев отнесения споров к ведению третейских судов предложен и М.А. Рожковой, которая полагает, что арбитрабельность присуща тому гражданско-правовому спору, который отвечает совокупности двух требований:

 - федеральным законодательством не исключена возможность передачи этого спора на рассмотрение третейского суда;

 - данный спор включен в объем заключенного сторонами арбитражного соглашения *(427).

 О.Ю. Скворцов в одной из своих работ отметил, что законодатель ограничил возможность передачи дела на разрешение третейского суда двумя критериями: во-первых, на разрешение третейского суда могут быть переданы гражданско-правовые споры; во-вторых, сделано это может быть только в том случае, если иное не предусмотрено федеральным законодательством *(428). Позднее О.Ю. Скворцов расширил перечень критериев, необходимых для определения подведомственности дел третейским судам, выделив также критерий состава участников третейского разбирательства (как правило, частные лица) *(429), а также уточнил содержание первого критерия, где, по его мнению, под гражданско-правовыми отношениями, которые могут быть предметом третейского разбирательства, следует понимать частные отношения или, другими словами, гражданско-правовые отношения в широком смысле *(430).

 В то же время заслуживает внимания выдвинутое О.Ю. Скворцовым предложение об использовании признака отсутствия законодательного запрета для определения подведомственности дел третейским судам. Его применение связано с исключительной подведомственностью дел определенным государственным органам, поэтому этот признак не может рассматриваться в качестве критерия, однако его использование имеет исключительно важное значение в правоприменительной деятельности. Так, например, если в процессе рассмотрения дела третейским судом в отношении ответчика возбуждено производство о признании его несостоятельным (банкротом), подведомственность дела изменяется, несмотря на все обстоятельства, послужившие основанием для принятия его к производству.

 Традиционно считается, что использовать третейскую форму защиты права можно лишь в отношении споров, которые возникли или могут возникнуть в связи с какими-либо конкретными правоотношениями. Попытка передать в третейский суд любые споры между сторонами или все споры вообще может быть квалифицирована как отказ от обращения в суд, который по закону недействителен *(431). Несколько иной позиции придерживается М.А. Попов, который полагает, что рассматриваемая норма закона необоснованно ограничивает сферу применения арбитражного соглашения и дает ответчику основания для оспаривания компетенции третейского суда *(432). Можно сказать, даже с учетом мотивировки, предлагаемой М.А. Поповым, что верной является точка зрения А.П. Вершинина, поскольку она базируется на нормах законодательства, интегрирована в ткань правового регулирования отношений по защите гражданских прав и учитывает ограниченный характер юрисдикции третейских судов.

 Проблема критериев затронута и в теории договорной подведомственности, разработанной и обоснованной Ю.К. Осиповым. По его мнению, механизм действия договорной подведомственности состоит в том, что законодатель в порядке исключения из общего правила о подведомственности известной категории дел каким-либо органам, которые выступают как основные, устанавливает возможность передачи этих дел на основании соглашения сторон на разрешение какого-либо дополнительно предусмотренного законом органа. Заключение соглашения (договора) требуется лишь для обращения с делом к дополнительному юрисдикционному органу. Для рассмотрения же его основным органом никакого договора не требуется *(433). Поддерживая эту позицию, М.Ю. Лебедев замечает, что третейская подведомственность сочетает в себе как элементы специальной (договорной) подведомственности (так как она основывается на соглашении сторон), так и элементы общей подведомственности (так как на возможность установления договорной подведомственности будут влиять и критерии, определяющие общую подведомственность) *(434).

 С учетом этого можно сказать, что основным и обязательным критерием, определяющим подведомственность дела третейскому суду, является наличие между сторонами соглашения о передаче спора на рассмотрение третейского суда. В качестве основания для отнесения дела к подведомственности третейского суда может рассматриваться только действительное и исполнимое третейское соглашение. Недействительное арбитражное соглашение не порождает правовых последствий, кроме тех, которые связаны с такой недействительностью. Подчеркивая значение арбитражного соглашения, О.Ю. Скворцов отмечает, что переплетение публичного и частного в третейском судопроизводстве заключается в том, что частные лица своим усмотрением изменяют публично значимые отношения - подведомственность рассмотрения дел, устанавливаемую государством в целях реализации одной из государственных функций - осуществления правосудия и защиты субъективных гражданских прав. Более того, по его мнению, возможность изменения подведомственности рассмотрения спора является фундаментальным принципом третейского процесса, без которого невозможно представить существование этого института; усмотрением частного лица меняется, казалось бы, незыблемая основа публичной власти - исключительное право государства осуществлять разрешение спора *(435).

 Необходимость использования для определения подведомственности критерия наличия договора между сторонами о передаче дела на рассмотрение третейского суда (арбитража) в некоторых случаях отпадает в связи с существованием межгосударственных соглашений, содержащих требование о применении арбитражного порядка разрешения споров в отношении дел определенной категории. В этом случае основным критерием подведомственности становится характер спорного материального правоотношения.

 Критерий характера спорного правоотношения подведомственности традиционно в науке гражданского процессуального права рассматривается в качестве основного *(436), однако его изолированное применение не позволяет отнести дела к ведению тех или иных органов гражданской юрисдикции. В самом общем виде в ч. 2 ст. 1 Закона о третейских судах содержится правило, что для рассмотрения в третейский суд может передаваться любой спор, вытекающий из гражданских правоотношений. В настоящее время некоторыми авторами делаются попытки сузить границы, заданные этой нормой закона. Так, например, по мнению О.Ю. Скворцова, в сферу компетенции третейских судов входит разрешение споров, возникающих между частными лицами по вопросам, которые не затрагивают публично значимых отношений *(437). И в первую очередь эти выводы проецируются на проблему подведомственности третейским судам дел о признании права собственности. Столь размытая формулировка, предлагаемая О.Ю. Скворцовым, оставляет поле для возможных злоупотреблений как со стороны третейских, так и со стороны государственных судов. Необходимо отметить, что федеральным законом споры, возникающие из определенных гражданско-правовых отношений, могут быть изъяты из подведомственности третейских судов. Так, например, споры из сделок о приватизации не могут быть предметом третейского разбирательства *(438).

 Характер спорного правоотношения выступает также и в качестве условия действительности арбитражного соглашения - допустимости рассмотрения спора третейским судом.

 С принятием Закона о третейских судах изменилось содержание критерия субъектного состава участников спора, в связи с чем с повестки дня снимается ряд проблем, связанных с определением подведомственности дел по спорам, сторонами которых являются юридические и физические лица. Сегодня эти дела, несмотря на смешанный состав участников, могут быть рассмотрены в третейских судах. По этой причине критерий подведомственности дел внутригосударственным третейским судам, связанный с субъектным составом участников спора, сохраняет свое значение только в отношении дел, одной из сторон в которых выступают публично-правовые образования. Это обстоятельство связано с проблемой участия публично-правовых образований в третейском разбирательстве. Как уже было отмечено, Российская Федерация, субъекты РФ, муниципальные образования, выступая в качестве субъектов гражданско-правовых отношений, не могут быть стороной третейского разбирательства (во "внутренних" третейских судах), поэтому дела с их участием подведомственны государственным судам.

 Заметим, что О.Ю. Скворцовым своеобразно отвергнуты критерии характера спорного правоотношения и субъектного состава участников третейского разбирательства *(439). Так, по его мнению, в ходе решения третейским судом вопроса о собственной компетенции исследуется не только объективная характеристика спора (его отнесение законодательством к спорам, которые вправе разрешать третейский суд), но и рассматривается субъективный фактор - волеизъявление заинтересованных лиц передать дело на рассмотрение третейского суда. В этом случае оказываются незначимыми те критерии, которые законодатель установил для подведомственности как механизма перераспределения дел между различными ветвями судебной власти. Для третейских судов, по его мнению, не важны характеристика субъекта и характеристика правоотношений как критерии отнесения тех или иных дел к их компетенции. "Внутренние" третейские суды рассматривают споры с участием и частных лиц, и предпринимателей, и юридических лиц; равно как третейские суды едино рассматривают и весь спектр гражданско-правовых споров, отнесенных к их компетенции *(440).

 Эта позиция не учитывает правовых реалий. Ее автором при попытке интегрировать понятие арбитрабельности в процессуальную науку упущено из виду то обстоятельство, что единый институт подведомственности по своему характеру является межотраслевым и создан для распределения дел между всеми юрисдикционными органами. Критерии подведомственности применяются не только для третейских судов. Так, например, по характеру спорного правоотношения дела о банкротстве (гражданско-правовые по характеру) относятся к исключительной (единичной) подведомственности государственных арбитражных судов. По критерию субъектного состава арбитрабельные дела распределяются между третейскими судами и международными коммерческими арбитражами.

 Третейские суды не могут рассматривать дела об установлении фактов, имеющих юридическое значение; закон прямо говорит, что на рассмотрение в третейские суды могут передаваться только споры, которые возникли или могут возникнуть в связи с определенным гражданским правоотношением, что дает возможность выделить критерий спорности или бесспорности права. Этим положением ч. 2 ст. 1 Закона о третейских судах поставлена точка в дискуссии о возможности рассмотрения третейскими судами дел об установлении фактов, имеющих юридическое значение, развернувшейся в литературе в процессе подготовки этого закона и процессуальных кодексов *(441). По указанному пути развивается и судебная практика *(442).

 Рассмотренные критерии применяются на системной основе для разграничения гражданских дел между третейскими и государственными судами и интегрированы в общую систему критериев подведомственности гражданских дел.

 Кроме того, существует проблема распределения юридических дел между третейскими судами внутри страны и международными коммерческими арбитражами, хотя она и не освещается в литературе. В этом случае необходимо использовать процессуальный механизм подведомственности, несмотря на то что международный коммерческий арбитраж является разновидностью третейского суда. Разбирательство дела в международном коммерческом арбитраже характеризуется существенно иным режимом правового регулирования, имеет ряд серьезных отличий, не позволяющих применять некоторые процессуальные конструкции (например, подсудность). Разграничение подведомственности дел третейским судам и международным коммерческим арбитражам осуществляется по критериям характера спорного правоотношения и субъектного состава сторон *(443).

 В целом в третейский суд для рассмотрения и разрешения могут быть переданы дела по спорам юридических лиц и (или) граждан, возникшие из гражданских правоотношений, в отношении которых имеется действительное и исполнимое третейское соглашение за изъятиями, установленными федеральными законами.

 Теоретическое осмысление проблем подведомственности дел третейским судам неизбежно влечет применение полученных результатов при определении подведомственности дел по оспариванию решений третейского суда и принудительному исполнению решений третейского суда в соответствующих судах по правилам, предусмотренным гл. 46, 47 ГПК РФ, § 1 и 2 гл. 30 АПК РФ.

 Современные проблемы подведомственности дел третейским судам

 Критерии подведомственности дел являются ориентирами для правоприменителя, позволяющими распределить гражданские дела между различными юрисдикционными органами. Однако они лишь оформляют сложившуюся правовую концепцию, отражающую текущие взгляды на место и роль третейского разбирательства. Что же тогда должно послужить ориентиром для законодателя при формировании круга дел, подведомственных третейским судам? Для ответа на этот вопрос необходимо теоретическое осмысление границ подведомственности дел третейским судам.

 Круг дел, относимых к ведению третейских судов, определяется законодателем с учетом ряда факторов политического и правового характера *(444). Среди политических факторов детерминирующим является субъективное отношение основных групп влияния к самому институту третейского разбирательства. Нельзя оставлять без внимания при формировании политики делегирования третейским судам полномочий по разрешению тех или иных категорий дел и обстоятельства, отражающие эффективность функционирования существующей в государстве системы разрешения правовых конфликтов. Это и загруженность государственных судов, и степень развитости альтернативных методов разрешения правовых конфликтов, а также состояние системы принудительного исполнения. Решение вопроса о расширении или сужении круга дел, подведомственных третейским судам, нельзя осуществлять без учета правовых традиций в области разрешения конфликтов, степени распространенности латентных (в том числе криминальных) способов урегулирования споров.

 Существование правовых факторов обусловлено системностью правового регулирования. В этом смысле весьма показательным положительным примером является комплексная работа по подготовке процессуального законодательства и законодательства, регулирующего деятельность третейских судов, и совместное принятие соответствующих нормативных актов в 2002 г. Кроме процессуальных аспектов, правовые факторы отражают существующую парадигму в регулировании общественных отношений в сфере гражданского оборота, тенденции усиления частноправовых начал в правовом воздействии.

 В связи с этим при определении круга дел, подведомственных третейским судам, принимается во внимание степень свободы распоряжения материальными и процессуальными правами, допускаемая законом диспозитивность. В качестве примера можно привести ст. 2059 нового ГПК Франции, которая содержит правило, что "все граждане могут передать в третейский суд спор о правах, которыми они могут свободно распоряжаться". В то же время межевая линия не может не проходить по границе частноправовой и публично-правовой сфер общественных отношений и не учитывать общественный и государственный интерес к разрешению некоторых категорий споров. Так, например, в § 1 ст. 2060 ГК Франции можно найти норму о том, что "лицо не может передать на рассмотрение третейского суда дела о персональном статусе и правоспособности, дела о разводе, прекращении в судебном порядке совместного проживания... и по общему правилу дела по спорам во всех сферах, затрагивающих публичный порядок". О.Ю. Скворцов отмечает, что третейский суд, будучи частным судом, в целом и сориентирован на разрешение споров частноправового характера *(445). Таким образом, по его мнению, практически аксиоматичным является утверждение, что если спор будет иметь публично-правовое значение, то такой спор не подлежит разрешению третейским судом. Сформулированный тезис касается и исков о признании права собственности, предъявляемых в третейский суд. В том случае, если спор о признании права собственности имеет явно выраженные публично-правовые аспекты, он не может быть разрешен третейским судом независимо от желания сторон *(446). Небезынтересна идея А.П. Вершинина о том, что в качестве критерия отнесения дела к ведению третейского суда можно было бы использовать возможность заключения мирового соглашения по спору *(447).

 Одними из основных правовых факторов, оказывающих влияние на решение вопросов распределения дел, являются принятые государством международные обязательства. Именно они становятся на пути сужения сферы применения арбитража к коммерческим отношениям *(448).

 Помимо предложенных факторов, О.Ю. Скворцовым справедливо предлагается рассматривать и факторы экономического (социально-экономического) характера. Он отмечает, что регулирование содержания арбитрабельности (установление категорий споров, которые могут рассматриваться третейским судом) обусловлено, с одной стороны, усмотрением законодателя, но с другой стороны - диктуется объективными потребностями гражданского оборота, в рамках которого развиваются гражданско-правовые отношения, требующие соответствующих правовых форм защиты и обеспечения *(449).

 Важнейшее место в рамках рассматриваемого вопроса занимает проблема расширения подведомственности дел третейским судам. Сфера применения арбитражного порядка разрешения споров в национальном праве России и зарубежных стран постоянно меняется. Этот процесс носит объективный характер, отражает состояние государственной судебной системы, уровень развития правовой культуры, и поэтому полагаем невозможным согласиться с мнением, высказанным О.Ю. Скворцовым, что установление исчерпывающего перечня дел, подведомственных третейскому суду, чрезвычайно важно с точки зрения придания устойчивости этому правовому институту *(450).

 Сегодня можно выявить определенные тенденции в изменении круга дел, подведомственных третейским судам (арбитражам). Так, П. Сандерс полагает, что национальный законодатель постепенно будет расширять сферу применения арбитража, и, по его мнению, это будет осуществляться двумя основными способами *(451). Прежде всего расширение подведомственности дел арбитражам может быть произведено путем включения в национальное арбитражное законодательство соответствующих норм. В качестве ориентира для такого нормотворчества предлагается использовать критерий свободы распоряжения правами, которые нарушены или оспариваются, о чем было сказано выше.

 Вторым способом расширения сферы применения арбитражного (третейского) порядка разрешения споров является изменение национального процессуального законодательства, особенно в части изменения объема исключительной подведомственности споров государственным судам, которым отводится большая роль при расширении круга дел, подведомственных третейским судам (арбитражам). Эта роль должна, по мнению П. Сандерса, проявляться в применении категории публичного порядка при рассмотрении ими вопросов подведомственности. Однако институт публичного порядка является лишь инструментом для решения вопроса о подведомственности дел, существование которого обусловлено указанными выше политическими и правовыми факторами.

 Применение рассмотренных факторов не может осуществляться изолированно. Только на системной основе возможно изменение законодательства, регулирующего деятельность третейских и государственных судов, направленное на изменение подведомственности дел арбитражу. Во избежание коллизий расширение подведомственности дел третейским судам должно быть сбалансировано сужением подведомственности дел судам государственным, и наоборот.

 Среди тенденций, действующих в России, можно отметить, что в литературе в порядке постановки проблемы поднимался вопрос об использовании третейской формы в сфере защиты трудовых и семейных прав граждан и об отсутствии у третейского суда компетенции по рассмотрению семейных и трудовых споров *(452). Более того, некоторыми авторами высказано мнение, что в настоящее время третейские суды вправе рассматривать споры, вытекающие из семейных правоотношений, имеющих гражданско-правовой генезис, а также практически все споры между гражданами, предпринимателями и юридическими лицами, вытекающие из гражданских правоотношений *(453).

 Все же в настоящее время говорить о возможности рассмотрения в третейском суде семейных споров, пусть и "имеющих гражданско-правовой генезис", пока рано, как, впрочем, и в отношении трудовых споров. Закон о третейских судах ясно очерчивает пределы применения третейской формы защиты права, поэтому утверждать, что происходит расширение подведомственности дел третейским судам, можно будет только после внесения соответствующих изменений в действующее законодательство.

 Впрочем, подход к решению проблем включения семейных и трудовых споров в состав тех категорий дел, которые могут быть рассмотрены третейскими судами, должен быть дифференцированным. Комиссия по трудовым спорам (КТС) является, в сущности, квазитретейским судом. Принципиальное ее отличие от третейского суда, созданного для рассмотрения конкретного спора, как отмечает А.Г. Светланов, состоит в том, что выносимые решения могут быть обжалованы по существу в суд *(454). Отнесение трудовых споров, подведомственных в настоящее время КТС, к категории дел, которые могут быть рассмотрены собственно третейскими судами (трудовыми арбитражами), может быть осуществлено двумя способами.

 Во-первых, признанием за КТС статуса третейского суда. Такое признание фактически будет означать изменение требований к кандидатурам членов КТС, распространение гарантий прав участников и процессуального порядка рассмотрения дел в третейских судах на деятельность КТС, возможность обжалования решения. Для использования этого способа придется решить проблему независимости членов КТС от сторон, что в настоящее время вызывает некоторые сомнения. Негативно может сказаться и изменение порядка принудительного исполнения решения КТС.

 Во-вторых, включением в Закон о третейских судах и Трудовой кодекс РФ норм о допустимости рассмотрения некоторых категорий трудовых споров в третейских судах.

 Второй способ представляется более удачным по следующим причинам. Прежде всего в этом случае появляется еще один специализированный негосударственный орган, разрешающий трудовые споры. Отнесение споров к подведомственности этого органа осуществляется исключительно на добровольных началах, посредством заключения третейского соглашения. Высокие квалификационные требования к кандидатурам третейских судей (трудовых арбитров) позволят обеспечить высокое качество выносимых решений. И наконец, в пользу появления трудовых арбитражей говорит и широкая практика их действия в зарубежных странах (Великобритании, США и т.д.) *(455).

 Применительно к семейным спорам использование третейского суда как органа для разрешения семейных споров представляется нецелесообразным, а более уместным в данном случае будет использование иных форм альтернативного разрешения семейных споров. В этом смысле можно уже на современном этапе без изменения законодательства применять переговоры, медиацию, рекомендательный арбитраж и другие формы для досудебного урегулирования семейных споров. Если же эти меры не принесут желаемого результата, то и арбитраж окажется неэффективным. Конфликтующим сторонам непременно потребуется государственное подтверждение своих прав и обязанностей, что повлечет обжалование решения третейского суда и обращение за исполнительным листом на принудительное исполнение решения.

 Никак нельзя согласиться и с отнесением семейных споров, "имеющих гражданско-правовой генезис", к подведомственности третейского суда. В подавляющем большинстве случаев споры об имуществе возникают в связи с расторжением брака. Расторжение брака осуществляется как властное государственное подтверждение прекращения семейных правоотношений, а третейский суд как негосударственный орган не может наделяться в этом случае государственными функциями по признанию прекращения правоотношений. Разделение дел по спорам об имуществе и расторжении брака между третейскими и государственными судами поставит под угрозу нарушения права сторон, существенно осложнит производство по обоим видам дел, сделав неэффективными оба способа защиты прав и интересов. Проблема вырисовывается еще более рельефно в случаях, когда при расторжении брака решается вопрос о передаче детей на воспитание.

 В США наблюдается тенденция расширения подведомственности дел арбитражам, в том числе в части передачи на рассмотрение третейского суда категорий дел, в отношении которых существуют формальные запреты применения третейской формы защиты прав. Это касается прежде всего дел, возникающих из отношений, регулируемых антитрестовским (антимонопольным) (antitrust) законодательством *(456), законодательством о рынке ценных бумаг (securities) *(457), дел о банкротстве (bankruptcy) *(458), споров в области защиты интеллектуальной собственности *(459) и др. При решении вопроса об отнесении той или иной категории дел к ведению третейских судов американские правоприменители руководствуются правилом о толковании норм законодательства в пользу арбитражного порядка разрешения споров *(460).

 Таким образом, наблюдается тенденция увеличения круга дел с публично-правовым элементом, подведомственных внутренним третейским судам и международным коммерческим арбитражам. Более того, некоторыми иностранными авторами ставится вопрос об использовании третейской формы защиты нарушенных прав даже в области административных правоотношений *(461).

 На страницах юридической литературы не затихает дискуссия о подведомственности дел о признании права собственности третейским судам, особенно в отношении недвижимого имущества *(462). По мнению М.Э. Морозова, исходя из общих начал и сущности третейского разбирательства, данная категория споров ввиду того, что последствием такого решения является установление абсолютных отношений, распространяющихся за пределы спорящих сторон, должна быть в исключительной компетенции государственного суда *(463). Аналогичную позицию занимает О.Ю. Скворцов, говоря о том, что разрешение споров о праве собственности на недвижимое имущество может быть прерогативой исключительно компетентных государственных судов *(464).

 Гражданские дела о признании права собственности в аспекте подведомственности следует рассматривать дифференцированно. В связи с этим следует согласиться с О.Ю. Скворцовым в том, что не может быть передан на разрешение третейского суда спор, возникающий в отношении вещи, на которую лицо имеет право вследствие приобретательной давности, а также спор о признании права собственности на бесхозяйную вещь *(465). Однако, не соглашаясь с приведенной указанным автором аргументацией, нельзя не заметить, что подведомственность такого спора определяется не по критерию характера самого спора, а по критерию отсутствия арбитражного соглашения.

 Нормативных оснований для изъятия из подведомственности третейских судов дел о признании права собственности на объекты материального мира, в том числе и недвижимости, нет. Сложившаяся практика злоупотреблений со стороны недобросовестных участников гражданского оборота подвигает ученых на выдвижение новых концепций, заставляет законодателя и правоприменителя серьезно задуматься, но не может служить основанием для искажения смысла норм закона и умаления роли третейского разбирательства. Искоренение этой порочной практики видится не в ограничении сферы применения третейской формы разрешения дел, а в создании действенного механизма государственного контроля за соблюдением законодательства при государственной регистрации права собственности на недвижимое имущество, разработке и применении категории публичного порядка во внутригосударственных отношениях. Вместе с тем и судебная практика развивается по пути признания подведомственности третейскому суду споров о признании права собственности на недвижимое имущество *(466).

 Защита прав и законных интересов в третейском суде имеет свои достоинства и недостатки, обусловленные природой этого юрисдикционного органа. В связи с этим любая законодательная инициатива по изменению подведомственности дел третейским судам только тогда принесет положительный эффект, когда она будет результатом тщательного теоретического осмысления, сравнительного, системного анализа и научного моделирования.