§ 1. Основы правового регулирования отношений, возникающих при передаче спора на рассмотрение третейского суда

 Регулирование общественных отношений, возникающих при рассмотрении и разрешении споров в третейском суде, осуществляется правовыми нормами особого характера. Условно совокупность этих норм можно обозначить термином "третейское право". Что же отличает это правовое образование?

 Прежде всего необходимо выяснить, что является предметом регулирования третейского права. Регулирующее воздействие правовых норм направлено на определенные объекты. Прежде всего это действия, осуществляемые участниками третейского разбирательства при рассмотрении и разрешении спора в арбитраже. Как уже было отмечено ранее, такие действия по своему характеру могут быть процессуальными и организационными, но все они объединяются в систему, которая и становится предметом правового регулирования норм третейского права. Кроме того, правовое регулирование направлено на систему отношений, складывающихся между третейским судом и иными участниками третейского разбирательства в процессе рассмотрения и разрешения гражданского дела, переданного сторонами в третейский суд, и закрепляющих правила взаимного поведения субъектов отношений, их процессуальные права и обязанности (процессуальные отношения). К сфере правового регулирования третейского права относится и система отношений, возникающих по поводу заключения и исполнения арбитражного соглашения, формирования состава третейского суда и организации его деятельности (организационные отношения).

 Эта точка зрения отражает комплексное понимание третейского разбирательства и требуют корректировки высказанного В.Н. Тарасовым мнения, что предметом правового регулирования третейского права являются процессуальные отношения в сочетании с процессуальными действиями, образующие осуществляемое третейским судом третейское разбирательство (процесс) *(205).

 Предмет правового регулирования определяет особенности метода правового регулирования третейского разбирательства. Имеется ли специфика метода правового регулирования третейских организационных и процессуальных отношений как совокупности приемов юридического опосредования в сравнении с гражданским и гражданским процессуальным правом? По мнению В.Н. Тарасова, такая специфика есть, и метод правового регулирования в третейском процессуальном праве характеризуется диспозитивным (дозволительным) началом *(206).

 Юридическое воздействие осуществляется при помощи определенных приемов, образующих метод правового регулирования. В науке выделяются следующие основные элементы метода *(207):

 1) характер общего юридического положения субъектов (правосубъектность);

 2) характер оснований возникновения, изменения и прекращения правоотношений (т.е. юридических фактов);

 3) характер способов формирования содержания прав и обязанностей субъектов;

 4) характер юридических мер воздействия на поведение участников правоотношений.

 Характер общественных отношений, нуждающихся в правовом регулировании, предопределяет материально-правовые методы их регулирования. Как отмечал Ю.К. Осипов, проникновение черт последних в методы регулирования, присущие процессуальным отраслям, обусловливает образование таких процессуальных форм разрешения юридических дел, которые соответствуют характеру регулируемых материальным правом общественных отношений *(208). Общее положение субъектов третейского права связано с их способностью быть субъектами материальных правоотношений, но не тождественно гражданско-правовой правосубъектности. Характер законодательной регламентации правового статуса субъектов правовых отношений, возникающих при рассмотрении дела в третейском суде, с одной стороны, характеризуется властным положением третейского суда и подчиненной ролью сторон в судопроизводстве, а с другой - равенством в создании организационных условий для третейского разбирательства.

 Юридические факты по своему характеру также аналогичны фактам, с которыми закон связывает возникновение, изменение, прекращение гражданских и арбитражных процессуальных правоотношений. Определенная специфика, связанная с заключением арбитражного соглашения как одного из фактов сложного юридического состава, имеется лишь при возникновении правоотношений процессуального характера. В остальном же юридические факты, так же как и факты гражданского (арбитражного) процессуального права, характеризуются превалирующей ролью процессуальных действий сторон и суда и сравнительно небольшой ролью событий в качестве оснований возникновения, изменения и прекращения правоотношений.

 Способы формирования содержания прав и обязанностей субъектов третейских процессуальных правоотношений характеризуются диспозитивностью, в том числе и по вопросам определения процессуального порядка рассмотрения дела, т.е. собственно по вопросам установления самих прав и обязанностей. Императивные требования, однако, тоже учитываются для обеспечения общих гарантий прав и законных интересов участников юрисдикционной деятельности, предусмотренных законодательством. За некоторыми исключениями и особенностями, способы формирования содержания прав и обязанностей субъектов процессуальных правоотношений, возникающих при рассмотрении дела в третейском суде, качественно не отличаются от способов формирования содержания прав и обязанностей субъектов гражданских и арбитражных процессуальных правоотношений.

 Меры юридического воздействия на поведение участников третейских процессуальных правоотношений связаны прежде всего с риском непризнания и неприведения в исполнение арбитражного решения как основной санкцией за неисполнение обязанностей, предусмотренных нормами, регулирующими третейское разбирательство, а также риском вынесения неблагоприятного решения. Каких-либо специфических третейских процессуальных санкций законодательство не содержит.

 Таким образом, метод регулирования процессуальных правоотношений, возникающих при рассмотрении дела в третейском суде, все же является императивно-диспозитивным, а не диспозитивным в чистом виде. Соотношение императивного и диспозитивного начала в регулировании этих правоотношений отличается от их сочетания в регулировании гражданского и арбитражного процессуального права, но не столь значительно, чтобы говорить о существовании особого метода регулирования. Эти отличия носят количественный характер. Качественных же особенностей в регулировании процессуальных отношений по сравнению с гражданскими и арбитражными процессуальными отношениями не имеется.

 Обладает ли третейское право как система правовых норм юридическим своеобразием, позволяющим решительно отделить его от массива гражданских и гражданских процессуальных норм? Помимо метода правового регулирования, рассмотренного выше, юридическое своеобразие выражается в ряде особенностей, к которым относятся:

 - особый механизм правового регулирования, т.е. особое сочетание отраслевых норм, правоотношений, индивидуальных актов;

 - наличие специального законодательства;

 - специальные отраслевые принципы, выражающие своеобразие правового содержания данной отрасли.

 Механизм правового регулирования норм третейского права процессуального характера не обладает качественными особенностями, позволяющими отграничить их от гражданского процессуального права в широком понимании. Специфика проявляется в основном при формировании и организации деятельности третейского суда, заключении и исполнении арбитражного соглашения, а это уже область регулирования норм третейского права материального характера, механизм правового регулирования которых, в свою очередь, также не имеет существенных отличий от гражданского (материального) права.

 Правовое регулирование отношений, возникающих в ходе третейского разбирательства, основано на принципах, многие из которых имеют специальный характер. В некотором смысле они выражают своеобразие правового содержания третейского права, однако основные принципы процессуальной деятельности в рамках третейского, гражданского и арбитражного процессов наполнены одним содержанием, о чем будет сказано позднее. Нормы третейского права (некоторая их часть) закрепляются специальным законодательством - Законом о третейских судах, Законом о международном арбитраже. Нужно отметить, что эти нормативные правовые акты по своему характеру являются комплексными, содержат нормы гражданского (арбитражного) процессуального права.

 Говоря о структурных особенностях системы норм, регулирующих третейское разбирательство, под которыми традиционно понимается юридическая цельность этой общности норм, т.е. такая степень ее внутренней организации, единства, спаянности ее институтов, когда она выступает перед лицом других отраслей как нерасчленяемое целое, следует подчеркнуть, что третейское право внутренне неоднородно, содержит различные по своему характеру массивы правовых норм.

 О.Ю. Скворцов замечает, что институт третейского разбирательства, будучи в целом процессуальной по своему характеру совокупностью норм, не может рассматриваться исключительно в контексте процессуального права. Эти процессуальные нормы в большей своей части порождаются волей частных субъектов, т.е. генетически находятся в плоскости частного права *(209). Он обращает внимание на то, что целый ряд иных вопросов, регулируемых в рамках третейского процесса, имеет явно выраженный материально-правовой характер, в частности, статус субъектов, обращающихся за разрешением спора в третейский суд (вопросы их правоспособности и дееспособности), а также юридическая квалификация самого третейского (арбитражного) соглашения, являющегося основанием возникновения третейской процедуры. Правовая характеристика этих понятий имеет решающее значение для обозначения места соответствующего правового образования в системе права *(210).

 Правоприменительный процесс, состоящий в установлении фактических обстоятельств, выборе и анализе нормы права, подлежащей применению, и разрешении юридического дела, лежит в основе гражданского, арбитражного и третейского процессов. Различия между ними не носят качественного характера и связаны с субъектным составом участников спора. Основные различия кроются в организации деятельности третейского суда, формировании состава, согласовании кандидатур третейских судей, во взаимоотношениях арбитров и сторон, что не является предметом регулирования процессуальных норм. Эти отношения по заключению, исполнению и расторжению арбитражного соглашения, определению его действительности, организации деятельности третейского суда, формированию его состава являются материально-правовыми по своему характеру и выступают предметом регулирования соответствующих норм. Эти нормы образуют в совокупности особое системное образование - третейское материальное право.

 Третейское процессуальное право включает в себя нормы, регулирующие порядок обращения к третейскому суду за защитой нарушенных прав и законных интересов, порядок возбуждения третейского производства, подготовки гражданского дела к рассмотрению, частично порядок заявления отводов участникам третейского разбирательства, порядок рассмотрения дела в заседании третейского суда, представления, истребования, исследования и оценки доказательств, вынесения третейского решения. Третейское процессуальное право как элемент правовой системы в свою очередь должно рассматриваться в качестве системного образования. В науке по этому поводу высказано мнение, что система третейского процессуального права состоит из двух частей: общей и особенной *(211), и самостоятельным разделом в рамках особенной части рассматривается международный коммерческий арбитраж. Автор этой концепции не выделяет массива регулятивных норм материального характера в качестве самостоятельной общности, поэтому его позицию необходимо скорректировать с учетом этого обстоятельства. Кроме того, остро дискуссионным в науке является вопрос о месте норм, регулирующих деятельность международного коммерческого арбитража как правоприменительного органа, и их соотношении с нормами, регулирующими разбирательство дел во внутригосударственных третейских судах. Кроме того, некоторые правила, рассматриваемые в рамках международного коммерческого арбитража, относятся к области регулирования международного частного права (например, в части определения права, подлежащего применению).

 Таким образом, третейское право можно рассматривать лишь как комплексное правовое образование, включающее систему норм процессуального характера, регулирующих деятельность третейского суда и других участников третейского разбирательства по поводу рассмотрения и разрешения их дела в третейском суде, и систему норм материального характера, регулирующих отношения по организации и деятельности третейского суда, заключению и исполнению арбитражного соглашения. Материальные и процессуальные нормы третейского права тесно взаимосвязаны, немыслимы друг без друга, но тем не менее являются различными по своей природе, что и дает нам возможность выделить для анализа в системе третейского права две самостоятельные группы норм - третейское материальное и третейское процессуальное право, не обладающих признаками отрасли ни в совокупности, ни раздельно. Как справедливо отмечает О.Ю. Скворцов, целостность и автономность этого правового института обеспечиваются специфическим характером регулируемых отношений, объединенных одной предметной отраслью регулирования *(212). Вопрос о характере тех или иных норм третейского права имеет чрезвычайно важное практическое значение, поскольку в зависимости от их характера решается вопрос и об их действии во времени и по кругу лиц.

 Место норм, регулирующих третейское разбирательство, в системе российского права

 Определение места норм, регулирующих третейское разбирательство, в системе национального права производно от избранной теории правовой природы третейского суда и имеет важное значение для формирования приемов и способов правового воздействия (метода правового регулирования), субсидиарного применения норм других отраслей и в итоге - определения места третейского суда в системе юрисдикционных органов. В науке мнения по этому вопросу разделились следующим образом.

 1. Признание самостоятельного характера совокупности норм, регулирующих третейское разбирательство. Эта позиция основана на тезисе, что арбитраж вообще не должен быть помещен в сферу гражданского процессуального права в силу своей специфики негосударственного суда *(213). Решая вопрос о характеристике системы норм в рамках этой концепции, некоторые ученые вполне закономерно говорят о формировании самостоятельной отрасли третейского процессуального права. Так, например, по мнению В.Н. Тарасова, третейское разбирательство не может входить ни в состав гражданского процессуального права, ни в состав арбитражного процессуального права в силу принципиальной разности (различия) их правовой природы *(214) и образует самостоятельную отрасль права, которую можно назвать третейским процессуальным правом *(215), представляющую собой совокупность юридических норм, регламентирующих правоприменительную деятельность третейских судов по охране и защите оспоренных или нарушенных субъективных прав граждан, в том числе иностранных граждан, лиц без гражданства, а также организаций, пользующихся правами юридических лиц *(216).

 Традиционно в науке отрасль права определяется как самостоятельное, юридически своеобразное подразделение права, состоящее из компактной системы взаимосвязанных, распределенных по институтам, норм, регулирующих специфический вид общественных отношений *(217). Для признания совокупности юридических норм отраслью права необходим такой специфический вид общественных отношений, который в существующих условиях объективно требует юридически своеобразной правовой регламентации, и прежде всего регламентации при помощи особого метода *(218). С.С. Алексеев выделяет для каждой отрасли три основных признака: структурные особенности, юридическое своеобразие (особый метод регулирования), специфический предмет регулирования *(219). Проведенный анализ третейского права на предмет наличия этих признаков не дает возможности согласиться с тезисом о формировании самостоятельной отрасли третейского права. Но О.Ю. Скворцов, рассматривая третейское разбирательство как комплексный правовой институт, признает, что он может эволюционировать как с точки зрения качества того правового материала, который составляет его содержание, так и с точки зрения его количественного состава, и не исключает трансформации этого правового института в качественно иное правовое образование. По мнению О.Ю. Скворцова, нет никаких препятствий к тому, чтобы развитие этого правового феномена привело к его трансформации в подотрасль или даже отрасль права *(220).

 2. Разграничение гражданского процесса и третейского разбирательства с признанием существования общих элементов.

 О.Ю. Скворцов полагает, что квалификация третейского разбирательства в качестве института гражданского (арбитражного) процесса не отражает реалий в этой сфере общественных отношений *(221), о чем, по его мнению, свидетельствуют следующие обстоятельства:

 1) базирование на различных принципах (два правовых феномена - гражданский и третейский процесс - основываются на различных принципах);

 2) различные предметы правового регулирования, т.е. разнородные группы общественных отношений, подвергающиеся правовому регулированию. Если гражданское процессуальное право является совокупностью норм, регулирующих общественные отношения в сфере правосудия, то третейский процесс представляет совокупность норм, предметом регулирования которых выступают отношения в сфере третейского разбирательства споров, не являющиеся правосудием и относящиеся к альтернативным методам разбирательства правовых споров;

 3) различные правовые режимы регулирования, т.е. совокупность способов правового воздействия на регулируемые общественные отношения. Если гражданское процессуальное право характеризуется относительно однородными приемами регулирования, основанными на императивном методе воздействия, то третейский процесс в этом смысле однородным не является.

 Все это дает возможность О.Ю. Скворцову сделать вывод, что третейское судопроизводство является самостоятельным комплексным правовым образованием, которое хотя и взаимосвязано с гражданским (арбитражным) процессуальным правом, но не является его составной частью *(222), источниками которого являются нормы как материального, так и процессуального, публичного и частного права. Таким образом, место третейского разбирательства в системе российского права определяется его независимостью от гражданского (арбитражного) процессуального права, с которым, впрочем, существует тесная связь *(223).

 3. Отождествление гражданского процесса и третейского разбирательства. Так, например, некоторые ученые прямо относят третейское разбирательство, в том числе международный коммерческий арбитраж, к институтам гражданского процесса *(224). Заметим, что во многих зарубежных странах (Италия, Австрия, Аргентина, Германия и др.) нормы, регламентирующие третейское разбирательство, содержатся в гражданском процессуальном законодательстве, что свидетельствует о признании их общности, включении третейского права в систему гражданского процессуального права.

 Очевидно, что сравнение гражданского процессуального права уместно только с третейским процессуальным правом. В ходе анализа принципиальных различий в части предмета и метода правового регулирования структурных особенностей не установлено. Так, сравнив предмет правового регулирования гражданского процессуального права как совокупности процессуальных действий и гражданских процессуальных правоотношений, складывающихся между судом и другими субъектами при рассмотрении и разрешении гражданских дел (гражданский процесс) *(225), с предметом правового регулирования третейского процессуального права (третейский процесс), с уверенностью можно сделать вывод об отсутствии его качественной специфики. Как уже было отмечено ранее, юрисдикционный характер деятельности третейского суда и реализация им гражданского охранительного правоотношения дает возможность рассматривать процесс разрешения спора в третейском суде (третейский процесс) в качестве составного элемента гражданского процесса в широком его понимании.

 Кроме того, третейское процессуальное право содержит большое количество заимствованных норм и институтов, аналогичных по содержанию соответствующим нормам гражданского процессуального права. При разработке нормативных правовых актов, регулирующих третейское разбирательство, используется теоретический аппарат гражданского процессуального права, заимствуются основные институты (институты иска, решения, прекращения производства и т.д.). Наиболее тесно нормы третейского процессуального и гражданского процессуального права переплетаются в вопросах, связанных с оспариванием решений третейских судов и их принудительным исполнением. Особое значение в третейском процессуальном праве имеют межотраслевые институты доказательственного права и подведомственности.

 Таким образом, третейское процессуальное право необходимо рассматривать как часть гражданского процессуального права в широком его понимании.

 Источники третейского права

 Правовое регулирование третейского разбирательства осуществляется по двум основным направлениям - регулирование внутреннего (национального) третейского разбирательства и регулирование международного коммерческого арбитража. Нельзя не отметить дифференцированный подход законодателя к регулированию внутреннего третейского суда и международного коммерческого арбитража, осуществляемого в рамках разных отраслевых образований. М.А. Дубровина приводит обоснование необходимости такого обособленного регулирования институтов внутреннего и международного арбитража, которое обусловлено, по ее мнению, рядом специфических черт последнего *(226). Так, в частности, автономия воли сторон как основной принцип деятельности международного коммерческого арбитража определяет особенности правового регулирования международного коммерческого арбитража. Специфика правового регулирования обусловила специфику источников третейского права, и прежде всего особое место норм международного права. В соответствии с Конституцией РФ нормы, содержащиеся в международных договорах и конвенциях, являются частью правовой системы Российской Федерации. Многие конвенции (например, Нью-Йоркская конвенция 1958 г.) содержат нормы, регулирующие признание и приведение в исполнение иностранных арбитражных решений и, соответственно, признание и исполнение третейских решений, вынесенных на территории Российской Федерации, за рубежом.

 Кроме того, характерной особенностью источников третейского права является их общий характер, т.е. нормативное закрепление только наиболее общих положений, необходимых для регулирования общественных отношений, возникающих в связи с передачей дела для рассмотрения в третейском суде. Основной массив таких норм, регулирующих отношения, возникающие при передаче и рассмотрении дела в третейском суде, содержится в федеральных законах. В остальном стороны будущего процесса могут использовать разработанные регламенты деятельности постоянно действующих третейских судов или самостоятельно конструировать процедуру рассмотрения дела (в третейском суде ad hoc), используя нормативную модель гражданского и арбитражного процессуального права.

 Нельзя не подвергнуть критике высказанную в науке точку зрения, что нормы третейского процессуального права содержатся в ГПК РФ и АПК РФ *(227). Эти нормативные акты регулируют деятельность государственных судов по рассмотрению и разрешению дел, содержат нормы гражданского (арбитражного) процессуального права. При определенных условиях нормы рассматриваемых кодексов могут в субсидиарном порядке применяться к отношениям, возникающим при рассмотрении и разрешении дел в третейском суде, но от этого они не становятся источниками третейского права.

 При рассмотрении проблемы источников третейского права нельзя не упомянуть о региональном законотворчестве. Некоторыми учеными *(228) было высказано мнение, что субъекты РФ вправе принимать законы и иные нормативно-правовые акты, содержащие нормы третейского права, с учетом того что Конституция РФ не относит третейское законодательство к предметам исключительного ведения Российской Федерации. Такой вывод представляется не совсем верным, и законы субъектов РФ не могут быть признаны источниками третейского права по следующим причинам.

 Третейское процессуальное право как часть гражданского (арбитражного) процессуального права в соответствии с Конституцией РФ находится в исключительном ведении Российской Федерации. Федеральное законодательство призвано дать наиболее общие и важные гарантии участникам процесса при рассмотрении и разрешении спора в третейском суде, и объем этих гарантий не зависит от местной специфики регионов и является единым стандартом на всей территории Российской Федерации. Участниками третейского разбирательства могут быть представители разных субъектов РФ, что ставит вопрос об унификации правил третейского разбирательства в Российской Федерации. По этой причине региональное нормотворчество является даже вредным, может породить путаницу и разные подходы в правоприменении. Мнения о недопустимости для субъектов РФ принимать законы и иные нормативно-правовые акты, касающиеся третейского разбирательства, придерживается и В.В. Ярков, говоря только о федеральном законодательстве как источнике деятельности третейских судов наряду с актами локального уровня *(229). Кроме того, региональное законотворчество по вопросам, связанным с деятельностью третейских судов, может существенно исказить сущность самого третейского разбирательства. Правовое регулирование организации и деятельности третейских судов строится на общедозволительных началах, когда участники спора могут избрать любой вариант поведения с учетом прямо указанных в законе ограничений. Поэтому закон изобилует диспозитивными нормами. Другая часть норм - нормы императивного характера - предназначена для установления минимального уровня (стандарта) процессуальных гарантий участникам третейского разбирательства. Эти нормы не могут быть изменены ни соглашением сторон, ни локальными нормативными актами, ни законами регионального уровня в силу примата федерального права. Получается, что субъекты РФ своими законами могут лишь конкретизировать, дополнять диспозитивные нормы федерального законодательства, что на практике приведет только к существенному ограничению прав участников третейского разбирательства. Это обстоятельство позволяет сделать вывод об исключении нормативно-правовых актов субъектов РФ из числа источников третейского права, что было учтено законодателем при проведении реформы в части разграничения предметов ведения Российской Федерации и ее субъектов в Федеральном законе от 6 октября 1999 г. N 184-ФЗ "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" *(230).

 Хотя в мировой практике существуют примеры регламентации третейского разбирательства на уровне субъектов федеративных государств (в США, например, арбитражное законодательство штатов применяется при рассмотрении арбитражем дел, отнесенных к компетенции судов штата *(231)), в силу глубоких различий в федеративном государственном устройстве между США и Российской Федерацией этот опыт не может быть перенесен на российскую почву.

 Важнейшее место в регулировании третейских правоотношений занимают локальные нормативно-правовые акты. Они, безусловно, относятся к источникам третейского права и, хотя не исходят от государства, содержат нормы, ориентированные на неоднократное применение участниками третейского разбирательства, судьями постоянно действующего третейского суда и государственными судами (в случае, если сторонами поставлен вопрос об оспаривании решении третейского суда или его принудительном исполнении). К этой группе источников относятся регламенты постоянно действующих третейских судов, положения о третейских судах, правила рассмотрения дел в постоянно действующих третейских судах и т.д. *(232) Содержащиеся в них нормы призваны дополнять диспозитивные нормы третейского процессуального законодательства, восполнять волю сторон в отношении тех или иных проблем при конструировании процессуального порядка рассмотрения и разрешения дела (как отмечает Е.В. Брунцева, восполнять пробелы арбитражных соглашений *(233)). Арбитражный регламент приобретает силу для сторон с момента подчинения ему, выраженного в арбитражном соглашении. В своих объективных пределах арбитражный регламент распространяет действие на процессуальные правоотношения и отношения по формированию состава арбитража, а в субъективных пределах - на стороны соглашений и постоянно действующий третейский суд. Регламент по умолчанию становится обязательным для третейского суда с момента его принятия (утверждения).

 Заслуживают одобрения попытки некоторых ученых создать типовой (примерный) регламент внутреннего (национального) постоянно действующего третейского суда по аналогии с Арбитражным регламентом ЮНСИТРАЛ. Создание такого типового регламента в стремлении унифицировать нормы третейского права позволит на базе новейших достижений правовой науки урегулировать процесс рассмотрения дела в третейских судах на всей территории Российской Федерации, но для большей убедительности можно было бы утвердить такой типовой регламент на уровне авторитетной в деловом сообществе организации, например, Торгово-промышленной палаты РФ.

 В литературе высказывается мнение о том, что соглашение сторон по поводу передачи дела для рассмотрения в третейский суд (третейское соглашение) является источником третейского права *(234). Однако эта позиция представляется ошибочной. Арбитражное соглашение является актом индивидуального поднормативного регулирования, не может противоречить закону и другим нормативным актам. В нем стороны устанавливают правила своего поведения (передача дела в третейский суд) на случай возникновения спора, а также указывают нормы, которыми должен руководствоваться третейский суд при рассмотрении и разрешении конкретного дела. Нормы, содержащиеся в арбитражном соглашении, не рассчитаны на применение их неопределенным кругом лиц. В связи с этим предложенная В.Н. Тарасовым иерархия норм права *(235), регулирующего отношения, возникающие в связи с рассмотрением дела в третейском суде, не может быть принята.

 Множественность источников правового регулирования третейского процесса, по мнению О.Ю. Скворцова, является одной из наиболее характерных особенностей, свидетельствующих о том, что третейский процесс не укладывается в рамки сугубо процессуального права. Среди источников права выступают и такие источники, в которых отсутствует нормотворческая воля государства и которые суть порождение исключительно воли частных субъектов. Нормотворческая деятельность частных лиц, основанная исключительно на согласовании их воли, придает третейскому судопроизводству частноправовой характер, выводит его из сферы тотального публичного контроля *(236).

 Законодательство не регулирует весь объем отношений, возникающих в связи с рассмотрением и разрешением дела в третейском суде. В некоторых случаях это оправдано необходимостью перенесения нагрузки на уровень локального нормотворчества. Однако с учетом современного низкого уровня юридической техники при составлении локальных нормативных актов многие вопросы не находят в них своего разрешения, и в этой ситуации возникает необходимость субсидиарного применения норм гражданского или арбитражного процессуального права для регулирования отношений процессуального характера. Во Временном положении о третейском суде для разрешения экономических споров 1992 г. *(237) содержалась норма (ст. 10), допускающая применение процессуального закона по аналогии. Сегодня законодательство такого правила не содержит. Почему же в законе нет указания, что по вопросам, им не урегулированным, применяются в порядке аналогии нормы гражданского или арбитражного процессуального права, и означает ли это, что законодатель отказался от применения аналогии? В литературе можно встретить несколько позиций по этому вопросу. Так, например, Е.А. Суханов полагает, что нормы процессуального законодательства, рассчитанные на рассмотрение споров в государственных судах (АПК РФ и ГПК РФ), не подлежат применению к процедуре третейского (негосударственного) разбирательства споров, в том числе и по аналогии *(238). По его мнению, при отсутствии необходимых процедурных (процессуальных) правил в регламенте, соглашении сторон и Законе о третейских судах третейский суд вправе самостоятельно определить такие правила, соответствующие природе третейского разбирательства споров.

 Е.А. Виноградова обращает внимание на то обстоятельство, что на практике при определении правил третейского разбирательства применяются по аналогии общие принципы судопроизводства и отдельные правила, закрепленные в АПК РФ и ГПК РФ. Такая практика, по ее мнению, не встречает возражений при условии, что обеспечивается ее соответствие характеру третейского разбирательства *(239). О.Ю. Скворцов отмечает, что третейский суд может прибегать к правилам, которые установлены гражданским процессуальным и арбитражным процессуальным законодательством *(240).

 Аналогичный вывод можно найти и у В.Н. Тарасова, отмечающего, что в порядке аналогии закона к отношениям, связанным с правосубъектностью сторон, формой и действительностью третейского соглашения, могут применяться нормы гражданского процессуального, арбитражного процессуального и гражданского законодательства, регулирующие сходные отношения *(241). Несколько по-иному видит решение проблемы субсидиарного применения гражданского материального законодательства М.А. Попов, полагающий, что в регулировании отношений, возникающих при рассмотрении дела в третейском суде (арбитражном процессе, как он его называет), приоритет имеют специальные процессуальные нормы, а нормы материального права (к которым он относит и нормы договорного права) регулируют арбитраж субсидиарно, в части, не урегулированной процессуальными нормами *(242).

 Отсутствие в Законе о третейских судах положения о возможности субсидиарного применения норм процессуальных отраслей к отношениям, возникающим при рассмотрении дела в третейском суде, связано со стремлением законодателя передать на локальный уровень разрешение соответствующих вопросов. С учетом изложенного выше, а также ч. 2 п. 3 ст. 19 Закона о третейских судах можно отметить, что при отсутствии в третейском законодательстве, иных источниках третейского процессуального права нормы, разрешающей возникший при рассмотрении дела вопрос, третейский суд на основе действующих принципов третейского разбирательства применяет по аналогии закона соответствующую норму гражданского или арбитражного процессуального права. В то же время в целях единообразного применения норм законодательства, обеспечения единого скоординированного подхода к толкованию норм третейского права предлагается дополнить ст. 6 п. 5 Закона о третейских судах абзацем следующего содержания:

 "Если настоящим федеральным законом, соглашением сторон или регламентом постоянно действующего третейского суда не урегулированы процессуальные отношения, возникающие в связи с рассмотрением дела в третейском суде, третейский суд применяет по аналогии нормы гражданского или арбитражного процессуального законодательства с учетом особенностей и принципов третейского разбирательства".

 Кроме того, можно отметить следующее. Уровень нормативно-правового акта, в котором закрепляются нормы, регулирующие порядок рассмотрения дел в третейском суде, отражает баланс частноправовых и публично-правовых элементов регулирования, соотношение диспозитивного и императивного методов. Так, например, с позиций договорной теории, отражающей диспозитивный подход, приоритет должен быть отдан локальным нормативно-правовым актам; нормативная регламентация третейского разбирательства в этом случае может рассматриваться в рамках обязательственного права. Процессуальная теория отражает прямо противоположный подход.

 Уровень правового регулирования отдельных вопросов третейского разбирательства необходимо дифференцировать в зависимости от их важности для создания единого правового пространства в рассматриваемой сфере, степени интеграции в ткань общих гражданских процессуальных отношений, значения для иной правоприменительной деятельности. Регулирование на уровне закона предлагается оставить для отношений, составляющих содержание основополагающих норм (принципов) третейского разбирательства, отношений по заключению и исполнению арбитражных соглашений, правовой силы актов третейского суда, проблем компетенции и подведомственности. Регламентацию процессуального порядка (процессуальной формы) за изъятиями, обусловленными необходимостью гарантировать сторонам возможность полноценного рассмотрения их спора в условиях, позволяющих объективно установить фактические обстоятельства и выбрать подлежащую применению норму права, предлагается передать на уровень локального нормотворчества.