Статья 8 Конвенции

16. Статья 8 Конвенции предусматривает...

Статья 8

Право на уважение частной и семейной жизни

1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случая, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц.

17. Адвокат г-жи Претти утверждал, что эта статья закрепляет право на самоопределение: см. дело X and Y v Netherlands (1985) 8 EHRR 235; Rodriguez v Attorney General of Canada [1994] 2 LRC 136; In re A (Children) (Conjoined Twins: Surgical Separation) [2001] Fam 147. Это право охватывает право выбора, когда и как умирать, чтобы избежать страдания и неуважения. Часть 2 (1) Акта 1961 г. сталкивается с этим правом самоопределения. См. дело R v A (No 2) [2001] 2 WLR 1546; Johansen v Norway (1996) 23 EHRR 33; R (P) v Secretary of State for the Home Department [2001] 1 WLR 2002. Если вмешательство государства связано с частной жизнью индивидуума, нужны особенно серьезные причины, чтобы оправдать такое вмешательство: дело Smith and Grady v United Kingdom (1999) 29 EHRR 493 at p 530, para 89. Суд должен в этом случае учитывать, мог ли Директор не отказаться давать запрашиваемое у него обязательство не преследовать г-жу Претти и в случае с Госсекретарем является ли вмешательством запрет г-же Претти прибегнуть к помощи при самоубийстве. Адвокат выразил уверенность относительно некоторых особенностей случая г-жи Претти: ее умственная полноценность, пугающая перспектива, которая стоит перед нею, ее готовность совершить самоубийство, если она была бы способна на это, опасность смерти, отсутствие вреда кому-либо еще, отсутствие последствий. Адвокат полагает, что общее запрещение в части 2 (1), без принятия во внимание специфических случаев, является полностью неоправданным. Ссылка была сделана на дело R v United Kingdom (1983) 33 DR 270 и Sanles v Spain [2001] EHRLR 348.

18. Госсекретарь подверг сомнению, подпадают ли права г-жи Претти под статью 8, и дал отрицательный ответ. Он утверждал, что право на жизнь в статье 8 означает проведение жизни, а не уход из нее. Любая попытка основывать право на смерть на статье 8 некорректна. Статья 8 защищает физическую, моральную и психологическую целостность индивидуума, включая право на собственное тело, но это не означает, что у индивидуума есть при этом право решать, когда или как умереть. Госсекретарь упомянул подобные вопросы, ранее рассматривавшиеся в Великобритании: дело Laskey, Jaggard and Brown v United Kingdom (1997) 24 EHRR 39, в котором было заключено, что наказание за помощь в самоубийстве должно быть даже более сильным.

19. Наиболее конкретно и аргументированно проблемы настоящего дела поднимались в решениях Верховного Суда Канады в деле Rodriguez v Attorney General of Canada [1994] 2 LRC 136. В этом деле истица, страдающая от болезни, схожей с заболеванием г-жи Претти, просила квалифицированного медицинского работника, практикующего врача или юриста предоставить ей технологические средства, которыми она могла бы с помощью практикующего врача или юриста закончить свою жизнь в соответствии со своим выбором. В то время как самоубийство в Канаде не было преступлением, часть 241 (b) Уголовного кодекса соответствовала части 2 (1) Акта 1961г. Истица основывала свои требования на Канадском Билле Прав и Свобод, который включал следующие части:

«(1) Канадский Билль Прав и Свобод гарантирует права и свободы, которые могут ограничиваться только в соответствии с законом, если это очевидно оправдано свободным и демократическим обществом.

(7) Каждый имеет право на жизнь, свободу и безопасность и не может быть лишен этих прав, кроме как в соответствии с принципами правосудия.

(12) Каждый имеет право на гарантию, что не будет подвергнут любому жестокому и необычному лечению или наказанию.

(15) (1) Все равны перед законом и имеют право на равную защиту и отсутствие дискриминации, в частности основанной на расе, национальном или этническом происхождении, цвете, религии, поле, возрасте или умственной или физической неполноценности».

Судья, произнося окончательный приговор, заявил: «Г-жа Родригез страдает от тяжелого заболевания и просит, чтобы ни государство, ни система правосудия не препятствовали ее праву выбора времени и способа смерти». Он не нашел никакого нарушения части 12 и сказал: «Трактовка части 7, подразумевающая охватывание конституционным гарантируемым правом право на смерть, оправдываемая свободой выбора, несовместима, по моему мнению, с жизнью, свободой и безопасностью человека».

20. Британский Апелляционный суд Колумбии большинством голосов вынес решение, что, пока действие части 241 лишало г-жу Родригез ее права на безопасность, это не нарушало принципов фундаментального правосудия. Нарушение же части 7 происходит в случае запрещения государством определенных действий, что влечет эффект продления физического и психологического страдания человека и что любое условие, вследствие которого на неопределенный период продлеваются бессмысленные физические и психологические страдания того, кто мог бы умереть быстро, так или иначе не могут соответствовать никакому принципу правосудия.

21. В Верховном Суде мнения снова разделись. Решение большинства было выражено Sopinka J., с La Forest, Gonthier, Iacobucci and Major JJ. В ходе своего выступления Sopinka J. сказал (p. 175): «Я полагаю, что проблемы истицы происходят не из-за ее физических недостатков, вызванных ее тяжелой болезнью, и не из-за действий правительства. Нет сомнений в том, что запрет в части 241 (b) усугубит бедствие истицы, если она не сможет распорядиться своей жизнью в ситуации, наступления которой она боится». Он продолжил (с. 175): «Я нахожу ценным аргумент о том, что безопасность человека по своему характеру не может охватывать право принять меры по уходу из жизни, поскольку безопасности человека свойственна заинтересованность в благосостоянии живущего человека». Далее он продолжил (с. 177 – 178): «Значит, не имеется сомнений, что личная самостоятельность, по крайней мере относительно права делать выбор относительно собственного тела, контроль над физической и психологической целостностью и основным человеческим достоинством затрагивает безопасность человека. Эффект запрещения в части 241 (b) должен предотвратить прибегание истицей к помощи, чтобы совершить самоубийство, когда она окажется неспособна на него сама. На мой взгляд, эти соображения ведут к заключению, что запрещение в части 241 (b) лишает истицу самостоятельности и причиняет ей физическую боль и психологическое напряжение, что посягает на безопасность ее личности. Таким образом, необходимо выяснить, нарушались ли принципы правосудия при рассмотрении вопроса о безопасности истицы».

Он закончил так (с. 189): «Учитывая беспокойство относительно возможных злоупотреблений и большие трудности в создании соответствующих гарантий для их предотвращения, нельзя заключить, что общее запрещение на помощь при самоубийстве произвольно или несправедливо или что это не вытекает естественным образом из основных ценностей нашего общества».

Со ссылкой на часть 1 Канадского Билля Sopinka J. сказал (с. 192 – 193): «Я стремился продемонстрировать при обсуждении части 7, что, исходя из согласия среди западных стран, медицинских организаций и нашей собственной Законной Комиссии Реформы, лучшим способом защиты жизни уязвимых в обществе является не знающее исключений правило о запрещении предоставления помощи при самоубийстве. Исключения из этого правила могут подорвать защиту жизни и будут вести к злоупотреблению такими исключениями». Он отклонил требования истицы по частям 12 и 15.

22. Lamer CJ выступала в пользу истицы, но на основаниях дискриминации по части 15. Судья же нашел нарушение не части 15, а части 7. Она считала, что государство ограничивает право человека, принимая решения относительно ее тела, что подпадает под часть 7 (p. 194). Она сказала (стр. 195): «В данном случае Парламент применяет законодательную схему, которая не запрещает самоубийство, но рассматривает как преступление акт помощи в самоубийстве. Это неприменимо к некоторым людям, которые не способны самостоятельно распорядиться своей жизнью. Это лишает г-жу Родригез ее безопасности (право принять решения относительно ее собственного тела), тем самым оскорбляет принципы правосудия, таким образом нарушая часть 7 Билля... Человек имеет полную самостоятельность в выборе того, что является лучшим для его или ее тела». Она заявила (p. 197): «С принципами фундаментального правосудия не согласуется то, что просьба г-жи Родригез отвергается, так как она не говорит об акте убийства без истинного согласия».

Cory J соглашается с Lamer CJ and also McLachlin J.: «23. Очевидно, что Канадский Верховный Суд умаляет значение части 7 Канадского Билля как права на личную самостоятельность, распространяющуюся даже на решения относительно жизни и смерти. Большинство членов суда расценили это право, основываясь на принципах правосудия. Суждения были, кроме того, далеки от сути Европейской Конвенции, в которой право на свободу и безопасность человека содержится только в статье 5 (1), причем безотносительно к данному случаю. Статья 8 не содержит никакой ссылки на личную свободу или безопасность. Это имеет целью защиту личной тайны, включая защиту физической и психологической целостности: дело X and Y v Netherlands (см. выше). Но статья 8 направлена на защиту личной самостоятельности, распространяющейся на то время, пока индивидуумы живут, но не подразумевает распространение на право смерти».

24. В страсбургском законодательстве нет аргументов в поддержку г-жи Претти. В деле R v United Kingdom (1983) 33 DR 270 истец был осужден и приговорен к заключению за помощь и подстрекательство к самоубийству. Он жаловался, что его убеждения подпадают под часть 2 Акта 1961 г. В параграфе 13 решения по его делу комиссия заметила: «Комиссия полагает, что деятельность, за которую истец был осужден, а именно помощь и подстрекательство к самоубийству, не попадает в сферу его частной жизни. В то время как можно было бы говорить о частной жизни тех, которые стремились совершить самоубийство, это не распространяется на того, кто оказывает в этом помощь. Напротив, Комиссия считает, что оказание помощи, подстрекательство, рекомендация к самоубийству не подпадают под действие норм о тайне личной жизни, так как служат для нарушения общественного интереса, защиты жизни, что и отражено в Акте 1961 г.».

Это оказывает не много помощи г-же Претти, но, ссылаясь на статью 10, комиссия продолжила (с. 272): «Комиссия полагает, что в сложившейся ситуации имелось вмешательство в право истца передать информацию. Однако Комиссия должна принять во внимание законный интерес Государства в этой области, выражающийся в принятии мер, направленных на защиту от преступного поведения жизни его граждан, особенно тех, которые наиболее уязвимы из-за своего возраста или немощи. Это дает право Государству, согласно Конвенции, принять меры против неизбежных преступных злоупотреблений, которые произошли бы в отсутствие законодательства, против помощи и подстрекательства самоубийства». Такое заключение не может быть вызвано предположением, что запрещение помощи в самоубийстве противоречит Конвенции.

25. В деле Sanles v Spain [2001] EHRLR 348 ситуация была подобна рассматриваемому делу, за исключением того, что жертва умерла вследствие заболевания и дело не было завершено. Истицей была невестка умершей. Интересно, что она основывала требования на статьях 2, 3, 5, 9 и 14 Конвенции, а не на статье 8.

26. Я хотел бы поддержать позицию Госсекретаря в том, что права г-жи Претти под статью 8 не подпадают. Если, однако, это не так и запрещение помощи самоубийству в части 2 Акта 1961 г. нарушает Конвенцию в части статьи 8, необходимо рассмотреть, может ли нарушение, показанное Госсекретарем, быть оправданным в соответствии со статьей 8 (2).

27. С тех пор как самоубийство прекратило быть преступлением в 1961 г., вопрос о декриминализации помощи в самоубийстве также неоднократно рассматривался. Комитет по пересмотру Уголовного Права в его 14 отчете (1980, Cmnd 7844) сообщил о некотором расхождении мнений среди его выдающихся членов и определил различие между помощью человеку, выразившему намерение убить себя, и более отвратительным случаем, когда один человек убеждает другого совершить самоубийство, но большинство имело ясное мнение, что помощь и подстрекательство самоубийства должно остаться правонарушением (с. 60 – 61, параграф 135).

28. После решения по делу Airedale NHS Trust v Bland [1993] AC 789 намного более конкретно высказался Выборный Комитет Палаты лордов по Медицинской Этике (1994, с. 11, параграф 26), обрисовав различие между помощью в самоубийстве и самоубийстве с помощью врача, и его заключение было однозначно (с. 54, параграф 262): «Будучи обеспокоенными вопросом оказания помощи при самоубийстве, мы не видим причин для изменения закона. Мы не считаем возможными обстоятельства, в которых может быть разрешена помощь в самоубийстве, и при этом мы не видим причин делать различие между таким актом, совершенным врачом и любым другим человеком».

Правительство в своем ответе ( 1994, Cm 2553) поддержало эту позицию: «Мы соглашаемся с этой позицией. Как Правительство заявило Комитету, декриминализация попытки самоубийства в 1961 г. сопровождалась повторным заявлением о запрещении действий, направленных на причинение смерти другому человеку. Правительство не видит никаких оснований для разрешения помощи в самоубийстве. Такое изменение использовалось бы, чтобы злоупотреблять и подвергнуть опасности жизни слабых и уязвимых».

Подобный подход обнаружился на Совете Европейских Рекомендаций 1418 (1999) по защите прав человека и достоинства неизлечимо больных и умирающих. Было заявлено (с. 2 – 4):

«9. Собрание рекомендует Комитету Министров поощрять государства –участников Совета Европы, уважать и защищать достоинство неизлечимо больных или умирающих людей во всех отношениях:...

(C) поддерживая запрещение против преднамеренного убийства неизлечимо больных или умирающих людей,

(i) признавая, что право на жизнь, особенно в отношении неизлечимо больного или умирающего человека, гарантируется государствами – участниками, в соответствии с статьей 2 Европейской Конвенции, которая закрепляет, что «никто не должен быть лишен жизни преднамеренно»,

(ii) признавая, что неизлечимая болезнь или желание умирающего человека умереть не является юридическим требованием умереть от руки другого человека;

(iii) признавая случай, когда неизлечимо больной или умирающий человек желает умереть, но не в состоянии сам совершить самоубийство, является законным оправданием для выполнения действий по намеренному вызову смерти».

Помощь при самоубийстве незаконна во всех странах действия Конвенции, кроме Нидерландов, но даже если голландское законодательство и действует в этой стране, это не будет освобождать м-ра Претти от ответственности по статье 294 Голландского Уголовного кодекса, если бы он помог г-же Претти совершить самоубийство, как намеревался.

29. От имени г-жи Претти ее защита отказывается от общих претензий к части 2 (1) Акта 1961 г. и стремится ограничивать его требование специфическими фактами ее случая: психической компетентностью взрослого человека, знающего свое собственное мнение, являющегося свободным от любого давления и сделавшего полностью информированное и добровольное решение. Безотносительно к потребности предоставлять юридическую защиту уязвимости нет никакого оправдания общему отказу одобрить акт гуманности в случае кого-то, кто, подобно г-же Претти, неуязвим вообще. Законы не предназначены для специфических случаев, они служат для людей вообще. Государства – участники должны оценить риск и вероятную сферу действия злоупотребления, если запрещение на помощь самоубийству будет снято, как это сделала комиссия при решении дела R v United Kingdom (м. выше в параграфе 24). Комитет Пересмотра по Уголовному Праву распознавал связь между помощью самоубийству, с одной стороны, и подстрекательством – с другой (с. 61, параграф 135). Выборный Комитет Палаты лордов определил нежелательность всего, поощряющего самоубийство (с. 49, параграф 239): «Мы также обеспокоены тем, что уязвимые люди – пожилые, одинокие, больные – чувствовали бы давление или стали просить о ранней смерти. Мы полагаем, что общество в отношении уязвимых людей должно не поощрять их искать смерть, пускай даже косвенно, а заботиться о поддержке их жизни».

Нетрудно вообразить, что пожилого человека, в отсутствие любого давления, могло бы толкнуть к преждевременной смерти, если бы это было доступно, не желание умереть или готовность прекратить жить, а нежелание становиться бременем для других.

30. Если часть 2 (1) нарушает Конвенцию относительно права г-жи Претти и признает тяжелое бремя, которое лежит на государстве – участнике, стремящемся оправдать такое нарушение, я прихожу к выводу, что Госсекретарь продемонстрировал достаточные основания для оправдания существующего закона. Это не означает, что никакой другой закон не совместим с Конвенцией, однако означает, что существующее законодательство и практика не противоречат Конвенции.