13

В то же время необходимо отметить, что Конституция СССР 1924 г. сохраняла в системе органов исполнительной власти элементы прежнего периода – военного и хозяйственно-экономического союза Советских республик времен гражданской войны. Это проявлялось в наделении уполномоченных народных комиссаров СССР по иностранным делам, военным и морским делам внешней торговли, путей сообщения, почт и телеграфов правом решающего голоса по решению ЦИК союзных республик, а также в превращении ВСНХ и народных комиссариатов продовольствия, финансов, труда и РКИ союзных республик в органы двойного подчинения – наркоматам Союза и ЦИК и СНК союзных республик.

Подводя итоги сказанного, автор отмечает следующее:

Идеи федерализма не имеют глубоких корней ни в теории, ни в практике государственного строительства России дореволюционного периода. Стратегическая цель коммунистического руководства страны сводилась к инициированию мировой революции, в ходе которой победу над буржуазией должны были одержать трудящиеся массы всего мира, а результатом этой победы должна быть не только гибель капитализма, но и вместе с ним устранение деления общества на классы и государства, победа социализма и создание мировой социалистической Советской Республики.

Создание федерации по национальному принципу не входило в стратегические цели политического руководства страны, а было лишь вопросом тактики, способом «собирания» земель вокруг Москвы в условиях распада Российской империи и роста сепаратизма ее территориальных образований. Подтверждением этого вывода является то обстоятельство, что дальнейшая национальная политика руководства страны (провозглашение идеи расцвета и сближения социалистических наций, создание единой советской интернациональной культуры, провозглашение образования единой исторической общности – «советского народа», создание общенародного советского государства, предоставление гражданам права свободного выбора своей национальности и т.д.) шла вразрез с устройством федерации по национальному принципу, подрывала ее идейные основы.

Федерация в РСФСР была искусственной конструкцией, поскольку вводилась «сверху», по решению высших органов государственной власти единой страны. Федерация не обеспечивала равенства прав ее субъектов, создавала фактическое преимущество в органах власти русского населения, но не давала русскому народу как субъекту политической власти даже тех юридических прав, которые приобретали инонациональные общности в условиях автономии. Самосознание русского народа в 20 – 30-е годы подменялось идеей интернационализма, грядущей мировой революции и братства трудящихся всех стран. Более того, духовный потенциал русского народа использовался для экономического подъема менее развитых территорий многонациональной Российской Федерации, да и всего СССР.

СССР также не был федерацией в чистом виде, поскольку не являлся добровольным объединением равноправных субъектов. Механизм государственной власти создавал коммунистическому руководству страны социальную опору в виде представителей трудящихся масс русской нации. Это не только вело к сужению демократии, свойственной федеративному государственному устройству, но и ассоциировалось в сознании нерусских народов СССР с диктатом русской нации в лице московского руководства страны.

Тенденции к фактическому унитаризму, заложенные Договором об образовании СССР и Конституцией СССР 1924 г. в механизм государственной власти страны, усилились в последующие годы. С принятием Конституции СССР 1936 г. Союз утратил договорный характер объединения, превратившись в конституционную федерацию. Однако следует заметить, что эта Конституция не только установила всеобщие, равные, прямые выборы депутатов, но и существенно изменила представительство субъектов федерации во второй палате Верховного Совета СССР – Совете Национальностей. Отныне она формировалась из равного числа депутатов, избираемых от каждой союзной республики, независимо от численности населения. Но даже и эта мера не обеспечивала реального равноправия субъектов федерации, поскольку малые нации и народности, проживавшие в составе автономных республик, областей и округов, также имели представительство в Совете Национальностей, за счет чего РСФСР к моменту принятия Конституции имела в Совете Национальностей 252 места из 572  (более 44 %).

Ни подвергнутые анализу Конституционные акты, ни иные нормативные акты того времени не закрепляли специального правового механизма, призванного обеспечить свободное (как провозглашалось) развитие наций и народностей страны, а также не создавали специального механизма гарантий национальных интересов народов, населяющих СССР. Следует согласиться с выводом М. Мендра, что «в СССР не существовало подлинного самоопределения наций, республики были не более чем произвольно образованными административными единицами».

Таким образом, общий вывод таков: РСФСР и СССР, будучи созданными как федерации национального типа, фактически своего предназначения не оправдали и не стали способом решения национального вопроса в стране. Более того, деление территории страны по национальному принципу заложило в ее государственное устройство мину замедленного действия. Сепаратистские и националистические тенденции до поры сдерживались авторитарной системой управления и господством коммунистической идеологии. Однако с ослаблением этих факторов распад стал неизбежной закономерностью. Напрашивается вопрос: была ли у России возможность пойти по другому пути? И, хотя история не терпит сослагательных наклонений, необходимо все же рассмотреть более подробно идею культурно-национальной автономии, отброшенной большевиками.