§ 1. Природа и функции утопического сознания

В обществе, где люди загнали себя в ловушку с помощью политических идей, отношение к утопии будет заведомо отрицательным. Поэтому мысль о том, что утопии сопровождают развитие цивилизации и обусловливают мотивацию социальной активности людей, может показаться кощунственной. Однако утопии - непременные спутники социальных перемен и, возможно, их главная субъективная причина.

Многие реформы начинаются в жанре политической утопии. Перестройка в советской России началась как движение к социализму с "человеческим лицом", постперестроечные реформы 90-х годов ориентировали на " вхождение страны в рынок", Для отдельных народов СССР утопические образы предваряли обретение национальной и государственной самостоятельности, процветающую вследствие этого экономику и гражданский мир.

В отечественной литературе под утопией понимается образ общества, построенного на альтернативной социально-исторической гипотезе и являющегося более совершенным, нежели то, в котором живет автор1. Утопический образ будущего присущ политической и художественной литературе, в чистом виде он присутствует в научной и социальной фантастике.

Утопическое сознание свойственно не только России, но и современной западной культуре. Американское общество сцементировано "американской мечтой", достигнутая в нем степень уважения к правам человека хранит в себе память о городе, где царит братская любовь (Т.Кампанелла, Т.Мор, Морелли и др.)

Склонность к утопическим проектам на Западе влекла за собой не менее разрушительные последствия, чем на Востоке. Крестьянская война под предводительством Томаса Мюнцера (XVI век) велась под лозунгом пришествия Царства Небесного и сопровождалась разорением Германии. Образ технотронного общества, где человек с помощью техники и науки достиг власти над природой, чреват экологической катастрофой планетарных масштабов.

Что же обусловливает утопическое сознание и чем оно отличается от мечты, надежды или простого фантазирования?

Истоки утопического сознания расположены в самой действительности и изначально присущи человеческой культуре. Субъективным основанием утопии служит недовольство действительностью. Мир не является тем, в чем воплощаются идеалы человека. Он лежит во зле. Вторым основанием выступает убеждение в том, что мир может быть иным. В самой действительности есть нечто от будущего. Черты идеального общества не являются окончательно чуждыми этому миру и современному человеку. Третьей предпосылкой утопии выступает готовность человека к радикальному социальному переустройству. Утопия - это взрывание действительности, а не ее реформирование. Утопия открывает иной мир и иную реальность, она находится за пределами нынешней действительности. Наконец, человек признает всеединство мира, которому он подчинен. Поэтому если что-то и существует, оно может быть обнаружено здесь и сейчас.

От утопий нельзя отказаться, их нельзя запретить, и с ними, пожалуй, нельзя бороться. Если мир воспринимается как процесс, т.е. становящаяся действительность, утопия заключена в самой возможности альтернативного развития. Утопии невозможны лишь в обществе, где господствует циклическое понимание времени: нет конца, все повторяется и возвращается к своему началу.

Утопия - признак дисгармонии между миром человека и его сознанием. В утопии человек стремится к собственной ничтожности и отказу от творческой свободы, ибо перед утопическим проектом, в котором мир завершает свое развитие и достигает вершин, он осознает, что дерзновение станет излишним.

Утопическое сознание располагает пониманием конечной цели общественно-исторического прогресса. История человечества предстает не в виде дурной бесконечности, а как восхождение к какому-то смыслу. Только так человеческое сознание способно придать ценность всякой жертве, всякой утрате, несчастью и беде, страданию и гибели. Раз это произошло, значит так было нужно для будущего. Кровь и страдания чего-нибудь да стоят. Утопия оправдывает историю.

Коль скоро история человечества закономерно движется к воплощению идеала, исключается риск неудачи. Утопия оправдывает насилие и авторитаризм, поскольку цели человека выхвачены из самой действительности и не навязаны ей, посредством них человек лишь опосредует то, что уже задано в объективном ходе событий. Поэтому утопия не знает ошибок, если те и случались, то лишь для того, чтобы человечество извлекло необходимый для движения вперед опыт.

Утопическое сознание обычно рационализирует общественную жизнь до последнего штриха, ибо речь идет об учреждении нового строя. Все подвергается регламентации. Народы, которые не соответствуют идеальной конституции, остаются за рамками истории. Судьба исторических народов, обнаруживших волю к достижению совершенства, одна - вхождение в мировую империю.

Утопическое сознание исключает из истории личность, так как в истории действует лишь целое - человечество. Это оно может меняться, это с ним происходят события. Личность во всем этом участвует как "этой силы частица" (В.Маяковский). Историческим становится не поступок человека и движение его души, а движение массы, поступь человечества. Индивидуальной истории утопическое сознание не знает. Есть история отдельных народов и государств, наконец, всемирная история, где историческими деятелями именуют лишь тех, кто внес заметный вклад в осуществление идеала, кто своим подвигом подтолкнул реальность к заветной цели.

Главный порок утопических проектов состоит в том, что в них предпринята попытка объективировать то, что может быть лишь субъективным, идеальным, неисполнимым до конца - идеалы, смысл человеческой жизни, счастье, любовь и т.д. Утопическое сознание пытается решить человеческие проблемы лишь в общественно-исторической плоскости, ибо другие сферы мироздания ему недоступны. Но человек - существо, преодолевающее рамки "здесь и сейчас", находясь внутри ситуации, он никогда не принадлежит ей всецело, ему открыты двери в иное бытие. "Мир бывания не исчерпывает бытия"3. У личности есть собственная судьба, не определяемая целиком судьбою общества, в которое она заключена. Смысл человеческой жизни реализуется в социальной жизни и с помощью социальных форм, но реконструирование общественных учреждений вовсе не означает реконструкции самого человека.

Осуществление реформ и утопических замыслов всегда непредсказуемо, поскольку их оценивает человек, находящийся в другой точке бытия, нежели сам реформатор, который мыслит собственные планы универсальными, имеющими объективное значение для всех живущих и последующих поколений. Однако человек не объективен - ни в оценке, ни в чем другом. Сам носитель утопического сознания помещен в пространство, телеологически расчлененное им на низшие и высшие уровни, что и позволяет ему толковать о назначении истории.

Утопическое сознание дезориентирует человека. Он ищет завершения истории и стремится в силу этого наделить высшим смыслом общественные учреждения. Но завершение присутствует лишь в человеческой жизни, и высшим смыслом обладает не общество, а человек. Не располагая целями, которые свойственны лишь человеку в меру его субъективности, общество не может быть определено как движущийся объект, ибо движение определяется как приближение к чему-то, что составляет цель движения. Подобно тому как трамвай не способен куда-либо ехать, поскольку едут лишь сидящие в нем пассажиры, общество не способно развиваться и, тем более, прогрессировать. Убеждение в том, что "социальный прогресс" является фактом самой действительности, являет нам одну из особенностей обыденного сознания, усматривающего как объективное свойство то, что составляет нашу оценку (кислое яблоко никуда не "двигалось", когда, полежав на подоконнике, к нашей радости, через три дня стало сладким).

Если утопическое сознание - это ложное сознание, как понять известное утверждение Н.А.Бердяева о том, что в России утопии сбываются?

То, что мы могли бы называть осуществлением утопии, на самом деле является следствием, закономерным итогом реальных поступков человека, преследующего свои цели. Утопические проекты не сбываются, но человек, находясь под впечатлением открывшейся ему новой действительности и воодушевленный этой картиной, своими поступками меняет социальный мир, пользуясь при этом символами и категориями утопического проекта. Так в угоду утопии обнищание деревни и новая форма крепостной зависимости становятся "коллективизацией сельского хозяйства", социальное расслоение и пауперизация -"переходом к рыночным отношениям" и т.д.