§ 2. Утопические образы государства

Думаю, не будет логической ошибки в том, что утопические модели права в настоящей лекции я представлю в виде образов государства, которые всегда олицетворяют собой некий правопорядок, ими учреждаемый. Рассмотрим некоторые из них - "теократическое государство", "коммунистическое общество" и "правовое государство".

В силу мистического отношения к земной власти люди всегда были склонны обожествлять доверенных лиц - вождей, царей, политических лидеров. Властвовать должны лучшие - эта идеология аристократизма имеет свое логическое продолжение в идее теократического государства, где правит Бог (здесь уместно провести различие между теократией и клерикальным государством. В последнем правят священники). Теократия есть "вертикальное измерение государственности"3, поэтому ее наличие не определяется горизонтальными отношениями власти с подчиненными, она не характеризует собою взаимоотношения людей, должностных лиц или политических учреждений. Теократия по этой причине лишена формальных признаков, попытки оградить власть какими-либо конституционными полномочиями сторонниками этой модели государственности воспринимаются как противоречащие самой сути власти, слышащей голос Бога. Деятельность власти - это служение Божественной воле вопреки формальной логике закона. Единственной гарантией порядка выступает личность властителя, как например, в самодержавной монархии, либо праведность пророков, что, по мнению А.Меня, имело место в Израиле во времена царствования Давида (умер в 961 г. до н.э.)4.

В России идея теократического государства неразрывно связана с православной монархией, идеологи которой - К.Н.Леонтьев, Л.А.Тихомиров, И.А.Ильин и др. - выступали против гуманизма как секуляризованного индивидуализма. Онтологическим основанием власти выступает не частный интерес, а высшая правда, доступная лицам лишь по мере их религиозности и нравственного совершенства.

Основным камнем преткновения для всех сторонников и идеологов теократического правления стал вопрос о соединении идеи Бога со светским государством. Либо государство обязывалось превратиться в церковь, что в истории обычно оборачивалось становлением деспотического режима, либо церковь становилась государством, что формировало клерикальную власть. Коренной вопрос здесь состоит в следующем: обязывает ли истина? Безусловно, истине подчиняется тот, кому она открылась, но имеет ли она внешний эффект? С.Н.Булгаков, пытавшийся преодолеть антиномию религиозной и светской жизни современного общества, пришел к выводу о том, что евангелическое христианство асоциально: заповеди Христа обращены к ученикам, избранным, но не к толпе, не к политикам. Государство не устоит, если будет соблюдать заповеди "не убий", "не суди" и др.5.

Социальным итогом теократических утопий стало "социальное" (западный вариант) и "социалистическое" (восточный вариант) государство, которое уже в XIX веке существовало в виде "полицейского" государства (Германия, Россия). Это государство было обязано заботиться о социально незащищенных слоях населения, участвовать в социальных реформах, не ограничиваясь функцией "ночного сторожа".

Идея коммунистического общества, в котором исчезнет государство со всеми присущими ему атрибутами и будут преодолены раздирающие общество антагонистические противоречия, продолжает христианские традиции и во многом является проявлением христианской идеологии.

Из христианского миропонимания коммунисты заимствовали прежде всего эсхатологию, учение о конце света и завершении человеческой истории. На земле останутся люди, но они будут иными, преображенными ("новый человек"). Достижение этого состояния возможно лишь через крушение мира - революцию (в христианстве -пришествие Антихриста).

Пролетариат уподоблен Христу - с ним связаны надежды на воскресение к новой жизни, ему уготованы страдания на земле и возрождение.

Коммунизм мыслится как абсолютный идеал, и поэтому он нуждается в абсолютных средствах. Поскольку право не знает ограничений, которые бы не содержались в нем самом, оно упраздняется. Справедливостью объявляется все, что соответствует целям и задачам пролетарской революции.

Отрицание личности во имя человеческого рода (класса) явилось и отрицанием демократии, поскольку в демократии каждый человек мыслится как суверенная личность, высшее существо безотносительно к его социальной ценности.

Своеобразие утопической идеи о коммунистическом обществе состояло в том, что утопия была оформлена как научная концепция, со всеми внешними признаками научной теории - эмпирическими данными, логическими доказательствами и т.п. Однако эти детали не меняли сути дела, утопия не становилась наукой, о чем свидетельствует характер дискуссий, в которых участвовали коммунисты:

отказ от научной доктрины никогда не вызывает морального негодования, которое возможно лишь как реакция на отказ от признаваемых ценностей, т.е. идеологии. Сторонники марксизма относятся к своим коллегам, утратившим коммунистические идеалы, не как к коллегам в деле нахождения истины, а как к врагам - "ревизионистам", "оппортунистам", "изменникам";

логические доводы противников социализма не убеждают коммунистов, аппелирующих в таких случаях к мечте о справедливости, которая всегда будет жить в человечестве;

отказ от коммунистических идеалов и социализма, по мысли коммунистов, обессмысливает историю. "Россия выстрадала социализм" (В.И.Ленин).

Атеистическая эсхатология присутствует и в некоторых трактовках правового государства, что, в частности, имеет место в концепции Ф.Фукуямы о "конце истории"6. По его мнению, с крахом тоталитарных режимов на Востоке мир празднует победу либеральной демократии западного образца, в которой формы общественной жизни и индивидуального существования достигают высшей гармонии. Государство и правопорядок приобретают универсальные черты, годные для применения во всем мире. Человечество больше не содержит в себе противоположностей, борьба которых и являла нам историю. История завершилась, т.е. отныне все события будут лишь наполнять своим содержанием институты правового государства -демократический порядок правления, права человека, рыночные отношения в экономике - не меняя их назначения и, тем более, не разрушая их.

Содержательная критика такой оценки правового государства была дана немецким философом К.Фридрихом, помимо всего прочего заметившим, что если у нашего соседа рухнул дом отсюда еще рано делать вывод о прочности собственного дома7. Главный порок теории о "конце истории" он усматривает в том, что политически возможное Ф.Фукуяма выдает за политически достигнутое. "... Права человека должны стоять над государственными и общественными институтами, но институтов, которые бы эффективно контролировали бы институты государства и общества, гарантируя тем самым права человека, не существует, и, следовательно, о конце истории говорить рано"8.

Человеческие ценности, реализованные в праве и политических институтах, никогда не являются уже свершившимся фактом, но по мере активности стихийного начала в социальной жизни должны постоянно осознаваться как актуальная задача сегодняшнего дня. Поэтому правовое государство никогда не будет построено, если под окончанием строительства следует понимать спадение напряжения государственной воли, поставившей своей целью добиться уважения к человеческой личности.