§ 3. Общие положения (условия),  регулирующие  постановление вердикта.

Функционирование института суда присяжных зависит от множества факторов экономического, политического, правового и иного порядка. Правоведы конца XIX - начала ХХ столетия, указывая на такую зависимость, отмечали, что на суд присяжных оказывают влияние прежде всего общественная среда, в которой он действует, “ее нравственная физиономия”, общественная культура.[100]

В рамках данного исследования рассмотрению подлежат общие положения (условия) деятельности суда присяжных. Их целесообразно разделить на три группы. К первой группе относятся правовые условия, влияющие на формирование состава коллегии присяжных заседателей. Вторую группу составляют правовые требования, регулирующие подсудность уголовных дел. В третью группу входят условия, определяющие процессуальный порядок производства в суде с участием присяжных заседателей. В свою очередь третья группа условий может быть разделена еще на две подгруппы: собственно процессуальные условия и условия организационно-управленческого характера.[101]

Среди перечисленных групп общих положений особый исследовательский интерес представляют правовые условия, определяющие подсудность уголовных дел суду присяжных и процедуру производства непосредственно в судебном заседании. Этот интерес обусловлен тем, что указанные группы условий устанавливают наиболее важные и специфические черты рассматриваемой формы судопроизводства, обеспечивают успешное решение задач, стоящих перед системой правосудия вообще и судом присяжных в частности. Кроме того, общие условия судебного разбирательства, закрепленные в ст.ст. 240-266 УПК, не всегда могут действовать в судебном разбирательстве при участии присяжных заседателей, так как законодатель сформулировал принципиальное положение о приоритете норм раздела десятого над общими правилами уголовного судопроизводства в Российской Федерации (ст. 420 УПК). Наконец, именно общие правовые условия деятельности суда присяжных непосредственно или опосредствованно обусловливают функционирование всей системы суда присяжных в целом и процессуальный порядок вынесения вердикта и приговора суда.

Проблема подсудности уголовных дел суду присяжных приобрела наибольшую остроту в связи с изданием  Закона от 15 декабря 1996 года[102], внесшим изменения и дополнения в ст.ст. 15, 36, 37 УПК. Издание этого закона породило коллизии не только между нормами Конституции, но и нормами УПК. Так, Конституция РФ (ст. 47) установила, что никто не может быть лишен права на рассмотрение дела в суде присяжных в случаях, предусмотренных федеральным законом. Конкретизируя конституционную норму, ст. 421 УПК сформулировала положение, в соответствии с которым по ходатайству обвиняемого суд присяжных рассматривает дела о преступлениях, перечисленных в ст. 36 УПК. Между тем ст. 420 УПК сформулировала принципиальное  положение о приоритете норм раздела десятого при производстве в суде присяжных над общими правилами уголовного судопроизводства.  В данном случае в законе выдержано важнейшее теоретическое правило: “в случае коллизии общих  и специальных норм одного уровня применяются специальные нормы”.[103] Поэтому в качестве одной из  важнейших  гарантий обеспечения прав обвиняемых следует рассматривать ст. 421 УПК,  предусматривающую возможность рассмотрения краевым, областным, судом с участием присяжных заседателей всех без исключения дел о  преступлениях, подсудных данным судам (ст. 36 УПК). В то же время ст. 15 УПК в редакции  Закона РФ от 15 декабря 1996 года предусматривает, что уголовные дела о преступлениях, за которые законом предусмотрено максимальное наказание в виде лишения свободы на срок свыше пятнадцати лет, пожизненного лишения свободы или смертной казни, рассматривает коллегия в составе трех профессиональных судей или суд присяжных. Поставив в прямую зависимость от размера санкции статьи УК вопрос о подсудности дел суду присяжных, ч. 3 ст. 15 УПК еще более сузила юрисдикцию суда присяжных. Одновременно она нарушила конституционное положение о рассмотрении уголовного дела в суде присяжных по желанию подсудимого. В установленных законом случаях ст. 424 УПК обязывает следователя при ознакомлении обвиняемого со всеми материалами дела разъяснить последнему право на ходатайство о рассмотрении его дела в суде присяжных,  а также все правовые последствия его удовлетворения. Поскольку решение вопроса о подсудности зависит от усмотрения обвиняемого в рамках предоставленных законом вариантов, постольку можно сделать вывод о том, что в данном случае подсудность определяется диспозитивно.[104] Под диспозитивностью понимается свобода распоряжения лицом принадлежащими ему процессуальными правами, связанными с возбуждением, развитием и окончанием процесса.[105] Подсудность уголовного дела, определяемую желанием, усмотрением обвиняемого, условно можно назвать диспозитивной подсудностью. Однако проблемы диспозитивной подсудности требуют специального исследования, ибо она не согласуется с существующими в теории признаками подсудности. Таким образом, применительно к деятельности суда присяжных должны действовать правила ст. 421 УПК в силу того, что законодатель в ст. 420 УПК заранее предопределил приоритет норм раздела десятого УПК над нормами общей части УПК.

Суду присяжных подсудны также, на мой взгляд, все дела, содержащие сведения, составляющие государственную тайну (ч. 2 ст. 36 УПК). При этом требуется соблюдение не только условий, указанных в ст. 18 УПК, но и отобрание подписки о неразглашении сведений у присяжных заседателей. Отобрание указанной подписки целесообразно осуществлять после того, как коллегия присяжных (включая запасных заседателей) будет приведена к присяге. Данное положение нуждается в законодательном урегулировании. Во всяком случае действующее законодательство не содержит правил, непосредственно препятствующих рассмотрению этой категории дел в суде присяжных.[106]

Одним из важных вопросов в теоретическом и практическом отношениях является вопрос о возможности изъятия уголовного дела из подсудности присяжных заседателей. Действующее законодательство предусматривает общие основания изъятия уголовного дела для передачи его в Верховный Суд РФ и специфические основания изъятия уголовного дела из суда присяжных.

В соответствии со ст. 38 УПК Верховному Суду РФ подсудны уголовные дела особой сложности или особого общественного значения, которые он вправе принять к своему производству по собственной инициативе либо по инициативе генерального прокурора РФ при наличии ходатайства обвиняемого. По поводу проблем, могущих возникнуть ввиду особой сложности уголовных дел, высказал свою точку зрения Г.Джаншиев. Он отмечал, что при сколько-нибудь “толковом и беспристрастном председателе и прокуроре присяжные без труда усваивают самые сложные процессы с сотнями и чуть не тысячами вопросов и решают их совершенно правильно”.[107] В качестве примера было приведено таганрогское дело, где присяжным было поставлено 1300 вопросов.

В соответствии со ст. 429 УПК дело может быть изъято у суда присяжных и направлено для производства дополнительного расследования лишь по ходатайству прокурора, потерпевшего, подсудимого, его защитника в случае, когда в ходе судебного разбирательства были выявлены новые, имеющие существенное значение для дела обстоятельства, исследование которых в судебном заседании невозможно без проведения дополнительного расследования.

Как в первом, так и во втором случаях позиция законодателя противоречит конституционным положениям о равенстве граждан перед законом и судом и их праве на рассмотрение дела в установленном законом порядке в суде присяжных. Представляется, что Верховный Суд РФ должен быть лишен права на изъятие уголовных дел из нижестоящих судов. Что касается возвращения дел на дополнительное расследование, то этот институт должен быть ликвидирован. По крайней мере, следует устранить изъятие уголовного дела из суда присяжных по ходатайству государственного обвинителя. Известно, что дополнительное расследование играет роль костылей для поддержания авторитета органов расследования и прокуратуры, осуществляющей надзор за законностью их деятельности. Примером подобного решения может служить законодательство США, запрещающее изымать уголовные дела из суда присяжных после того, как присяжные были приведены к присяге.[108]

В группу вопросов о подсудности уголовных дел суду присяжных можно включить также вопрос о пледировании виновности подсудимого.[109] В англо-саксонской системе права возможность использования признания подсудимым своей вины при определении подсудности уголовного дела, считается традиционным явлением. Логическим завершением такого признания в настоящее время, стал институт судебных сделок между обвинителем и обвиняемым. В этом случае функция суда сводится к констатации факта заключенной сделки и назначению размера наказания в соответствии с предложением атторнея. Зародившись в США, институт судебных сделок неоднозначно был воспринят юридической общественностью Великобритании. Однако в настоящее время данный институт нашел применение и в Английской правовой системе. По свидетельству юристов, 90% осужденных в США отбывают наказание в виду добровольного признания своей вины[110]. Как видим, институт пледирования в целом получил свое развитие и закрепление в странах с системой общего права, за исключением Шотландии, где вопрос о подсудности уголовного дела безоговорочно разрешается прокурором. Дореволюционная Россия также не знала института пледирования. Вопрос о подсудности дела решался судебной палатой окружного суда по правилам ст.ст. 529-555  УУС. В настоящее время вопрос о возможности применения института пледирования в рамках российского судопроизводства является дискуссионным. Отдельные авторы допускают возможность введения в стадию предварительного слушания дела пледирования вопроса о виновности, которое исключало бы судебное разбирательство.[111] Одновременно с пледированием некоторые авторы предлагают закрепить положение, в соответствии с которым судья разрешал бы вопрос о правомерности избрания меры пресечения.[112] Думается, что сделка о признании вины - явление для Российского правосудия преждевременное, а на данном этапе экономических, политических, правовых и иных реформ - недопустимое. В американском, английском судопроизводстве, устранением присяжных от рассмотрения дела преследуется цель “сбережения времени и труда”.[113] Однако при этом упускается из виду, что задачей суда является исследование вопроса о виновности и постановление справедливого приговора. Поэтому судебное разбирательство должно “предоставлять гарантии в том, что невинный не будет наказан как преступник”.[114] По мнению многих юристов XIX века обвинительное начало в уголовном процессе ”не может быть доводимо до уполномочия сторон договариваться с судом о применении права”.[115]

Институт пледирования объясняется многими теориями. Так, с точки зрения Бинера, институт присяжных есть доказательство виновности. При наличии “собственного сознания обвиняемого”[116] необходимость в доказательствах вины последнего отпадает. Согласно теории Планка присяжные заседатели есть средство защиты, к которому прибегают подсудимые. В случаях признания подсудимого в совершении преступления участие защитника является неуместным. В соответствии с теорией Кетлина коллегия присяжных - совесть подсудимого. По теории Геппа, к которой присоединяется В.Владимиров, устранение присяжных от рассмотрения уголовных дел, по которым подсудимые признали свою вину, есть результат строго обвинительного и даже искового характера английского уголовного процесса. Сущность обвинительного процесса предполагает, что, “признание иска ответчиком устраняет не только необходимость предоставления доказательств, но и само спорное состояние иска”.[117] Думается, что последняя точка зрения наиболее точно отражает сущность института пледирования.

В современном российском суде присяжных в отличие от англосаксонской процедуры при признании подсудимым своей вины присяжные обязаны вынести вердикт о его виновности  или невиновности. Следует согласиться с мнением М.В.Немытиной о том, что это “отголоски инквизиционного процесса”,[118] когда судебное следствие строится на собственном признании подсудимого. Тем не менее я полагаю, что поскольку показания обвиняемого, подсудимого признаются в качестве доказательств по уголовному делу, что его признание происходит в присутствии судьи и сторон, постольку было бы целесообразно рассматривать в этом случае дело без участия присяжных заседателей. Такой же точки зрения придерживается рабочая группа по разработке проекта модельного УПК для  государств - участников СНГ, предложившая внести концептуальное положение в уголовно-процессуальное законодательство. Суть этого предложения сводится к тому, чтобы придать признанию обвиняемым своей виновности юридическое значение. Если  признание вины добровольное, сделано перед судом и не вызывает у суда и сторон сомнений, то считать доказанным событие преступления и виновность обвиняемого в его совершении. После признания вины суд, исследовав доказательства, на которые укажут стороны, может переходить к решению вопроса о наказании. Разработчики проекта модельного УПК предлагают распространить предложенную процедуру только на уголовные дела, которые рассматриваются судьей единолично.[119] Анализируемое предложение обусловлено тем, что подлежащие установлению правовые категории (совершил и виновен) не требуют процедуры состязания. На мой взгляд, признание обвиняемым, подсудимым своей вины - юридический факт. Признание вины в присутствии судьи и сторон является добровольным признанием. Признание, сделанное в присутствии судьи и сторон,  устраняет необходимость исследования доказательств для установления той же вины. В США в таких случаях следуют традиционные вопросы, направленные на выяснение степени добровольности признания и отсутствия давления на подсудимого (пятая поправка к Конституции США в совокупности с правилами Миранды - привилегии против самоизобличения).[120] В Российском законодательстве такой детально разработанной процедуры не существует. Вместе с тем мои предложения нашли отклик у практических работников. Проведенное мною анкетирование практических работников выявило, что большинство из них придерживается высказанной мною точки зрения. Так, 81,3% респондентов высказались за то, чтобы ввести в раздел 10 УПК норму, согласно которой признание подсудимым своей вины на предварительном слушании в присутствии прокурора и сторон влечет за собой рассмотрение дела в обычном порядке. Против введения данной нормы высказалось 8,3%, а затруднились ответить на данный вопрос 10,4% респондентов. В связи с этим представляется целесообразным ввести в уголовно-процессуальное законодательство положение, согласно которому признание подсудимым своей вины на предварительном слушании обусловливает рассмотрение дела в обычном порядке, если стороны против этого не возражают.

К важным общим условиям, определяющим порядок судебного разбирательства с участием присяжных заседателей, относятся также правовые положения, определяющие взаимоотношения председательствующего судьи  и коллегии присяжных заседателей.

Многие авторы указывают на председательствующего судью как на фактор воздействия на присяжных заседателей. Однако при оценке роли председательствующего в качестве фактора возможного воздействия на присяжных и, как следствия, на вердикт, мнения авторов существенно разделяются. Так, С.В.Боботов указывает, что, обладая правом обобщения в напутственном слове, председательствующий тем самым обеспечивает “возможность скрытого от публики, но по существу неограниченного воздействия на судейское убеждение”.[121] Напротив, И.Я.Фойницкий полагает, что резюме судьи есть легальный способ воздействия на присяжных под контролем сторон.[122]  Мне представляется более правильной последняя точка зрения. Кроме того, необходимо обратить внимание на то, что некоторые западные юристы полагают, что стороны так же, как и судья, имеют “широкие возможности для устного  или  письменного высказывания  и  всестороннего  влияния  на  ход  процесса”.[123] В частности, это суждение имеет под собой правовое основание, в том числе и в российском законодательстве. В соответствии со ст. 451 УПК стороны имеют право возражать по поводу содержания напутственного слова председательствующего по мотивам нарушения им принципа объективности. Вместе с тем вряд ли можно согласиться с вариантом, предлагаемым в ч. 6 ст. 388 проекта УПК. В этой статье установлено, что по просьбе старшины присяжным заседателям в совещательную комнату передается выписка из протокола судебного заседания с записью текста напутственного слова  или  его печатный текст либо фонограмма. В законодательной практике России вопрос о передаче каких-либо письменных актов в совещательную комнату уже рассматривался и был разрешен в ст. 805 УУС, в соответствии с которой никакие акты из письменного производства не могли быть переданы присяжным заседателям. М.В.Духовской небезосновательно отмечал, что если будет разрешена передача актов судебного следствия присяжным, “то некоторые из них, рассчитывая на возможность прочесть акты, будут менее внимательны к происходящему на суде следствию”.[124] В то же время в некоторых штатах США современная процедура допускает после напутственной речи передачу судьей присяжным заседателям письменного текста, содержащего условия и порядок вынесения вердикта.[125]

В тесной связи с рассматриваемой проблемой находится проблема, связанная с попытками судей и высших судебных органов объяснять присяжным заседателям, каким образом и в какой последовательности им необходимо подавать голоса. Так, в юридической литературе были подвергнуты критике рекомендации Правительствующего Сената судьям, которые должны были объяснять присяжным порядок голосования в случаях утвердительного ответа на первый, отрицательного - на второй, без ответа - на третий вопросы и т.д. По мнению критиков, получалась весьма сомнительная логическая последовательность, так как решение по третьему вопросу могло явиться пересмотром предшествующих ответов. А.К.Вульферт называл такой порядок “торжеством мнений, оставшихся в меньшинстве по предшествующим вопросам, вследствие чего утрачивается самостоятельное значение последнего вопроса и центр тяжести покоится на предшествующих.[126] Представляется, что современные вопросные листы страдают именно таким недостатком.[127]

Изложенное позволяет сделать вывод о недопустимости разработки рекомендаций о порядке голосования, передачи судьей в совещательную комнату каких-либо материалов судебного следствия, в том числе и текста напутственного слова за исключением, возможно, текста ст. 454 УПК, регулирующей порядок совещания присяжных заседателей.

К важнейшим правовым условиям, определяющим деятельность суда присяжных, относятся также положения, связанные с отбором присяжных заседателей. Предвзятое мнение - антипод правосудия. Поэтому процедуре отбора присяжных правомерно отводится особое место в нормах права как западных стран, так и России.

В Англии суду присяжных отводится прочное место в новой судебной системе, несмотря на многолетнюю последовательно проводимую политику его вытеснения. Накопив богатый многолетний опыт работы суда присяжных, английские правоведы подвергли модернизации саму процедуру отбора присяжных заседателей, установив, что “не будет никаких ограничений по поводу места в Англии и Уэльсе, куда могут потребовать, чтобы лицо явилось в качестве присяжного” (п. 2 ст. 31 Закона 1971 года). Таким образом, идея “мобильности” судей и унификации судебного аппарата распространена и на присяжных.[128]  По ранее действовавшему законодательству присяжные призывались к рассмотрению дел в том графстве, где они проживали. Конституционный совет Франции, рассмотрев подобного рода процедуры, пришел к выводу о том, что “ни законодательная, ни правительственная власть не будут правомочными упразднять эти процедуры, обязаны, однако, заботиться об их совершенствовании”[129]. Этим решением подчеркнуто, что во французском праве нет какой-либо конституционной нормы в отношении специально подбираемого судьи, которая гарантировала бы его юрисдикционные функции. Однако предполагается, что при исполнении своих специфических обязанностей судья должен проявлять прежде всего беспристрастность и объективность.

В России XIX - начала ХХ века при создании списков потенциальных присяжных использовался принцип территориальности. Этот же принцип действует также и в настоящее время в силу обширных территориальных пространств государства. В связи с этим закономерен вывод о том, что правила выбора присяжных заседателей из всего населения устанавливаются законом, который определяет условия, ценз и другие характеристики, обладание которыми необходимо для выполнения обязанностей присяжного. Обусловлено это прежде всего тем, что присяжные призываются не к освещению мнений отдельных общественных групп, а к вынесению решения в условиях, определенных законом.

В странах, где суд присяжных имеет многовековую историю, выработан ряд правовых, прецедентных положений отбора присяжных. Так, Верховный Суд США при рассмотрении дела Эрвин против Дауда определил, что простое знакомство с фактическими обстоятельствами  того или иного дела не является препятствием для выполнения гражданских обязанностей присяжного. Как правило, американские судьи убеждают присяжных не брать во внимание информацию, полученную вне зала суда. Однако, по меткому выражению члена Верховного Суда Лернеда Хенда (1924-1951), судьи требуют от присяжных “такой гимнастики ума, которая вообще никому недоступна”.[130] Думается, что в значительной степени проблема возникла в связи с соединением воедино двух различных понятий (беспристрастности и неосведомленность). Это соединение создает представление о том, что идеальными присяжными могут быть лишь неосведомленные лица, представляющие собой “чистую страницу”, на которой суд может подготовить судебное решение. Однако решение этой проблемы усугубляется колоссальным развитием средств массовой информации, которые коренным образом изменили мир. К сожалению, одним из способов серьезного влияния на судебную практику являются средства массовой информации, которые бездоказательно и необоснованно прибегают к диффамации - “безапелляционным правовым оценкам” задолго до приговора суда.[131]  Думается, что одним из средств обеспечения беспристрастности в ситуациях, когда у сторон возникает сомнение в объективности присяжных в связи с имевшими место публикациями по конкретно рассматриваемому делу, служат правила ст. 441 УПК. Эта норма права допускает роспуск коллегии присяжных заседателей по мотивам тенденциозности состава коллегии в целом.

Известно, что приговор не может быть основан на предположениях (ст. 309 УПК). В связи с этим обязательным условием его постановления является рассмотрение всех допустимых доказательств в суде. Эти требования в равной степени могут и должны относиться к судебному следствию и судебным решениям в суде присяжных. Не случайно в правовой литературе отмечалось, что от присяжных “требуют приговора, следовательно, перед ними нужно произвести совершенно самостоятельное исследование”.[132] Необходимость самостоятельного исследования доказательств продиктована двумя обстоятельствами. Во-первых, в суде исследуются не только материалы предварительного следствия, но и материалы, представленные сторонами. При этом представленные материалы, как правило, отличаются противоречивостью и несут на себе отпечаток заинтересованности соответствующей стороны. Во-вторых, одним из важных условий соблюдения принципа непосредственности является получение информации о фактических обстоятельствах дела из первоисточника. Поэтому важное значение для правильного разрешения  “имеет создание условий для самостоятельного, независимого и активного участия каждого из судей в обсуждении всех вопросов, возникающих при постановлении приговора”.[133] Соблюдение перечисленных условий гарантирует присяжным заседателям возможность всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела. На мой взгляд, именно эти три составные части (всесторонность, полнота и объективность) являются достаточным минимумом для принятия решения, удовлетворяющего стороны.

В связи с изложенным особый теоретический и практический интерес приобретает проблема участия присяжных в процессе формулирования вопросов, подлежащих разрешению при вынесении вердикта. Актуальность указанной проблемы определяется также тем, что в ст. 391 проекта УПК предусматривается положение, в соответствии с которым при вынесении вердикта “виновен” присяжные заседатели вправе будут изменять обвинение в сторону, благоприятную для подсудимого.

В юридической литературе высказывались различные точки зрения по поводу возможности изменения присяжными заседателями обвинения в сторону, благоприятную для подсудимого. Так, К.Миттермайер отмечал, что, если присяжные находят, что подсудимый невиновен в том преступлении, о котором говорится в обвинительном акте, а виновен в другом, менее значительном проступке, то они могут вынести обвинительный приговор применительно к этому проступку, “хотя бы даже им и не предлагали особенного вопроса об этом обстоятельстве”.[134] В свою очередь В.Д.Спасович, критикуя положение ст. 812 УУС, предоставившей присяжным заседателям право прибавлять к установленным выражениям некоторые слова, указывал, что при помощи таких дополнений присяжные заседатели “изменяли нередко юридическую квалификацию преступления, чего, конечно, они не вправе делать”.[135] М.В.Духовской также утверждал, что посредством таких дополнений коллегия присяжных выходила за пределы вопросов, признавала или отрицала такие факты, которые не были предметом исследования в судебном следствии, и тем самым произвольно определяла  юридическую квалификацию преступления.[136] В связи с этим думается, что ст. 391 проекта УПК, принятого Государственной Думой в первом чтении, разрешающая присяжным заседателям изменять обвинение, может создать серьезные практические трудности при вынесении приговоров судом присяжных. Проведенное нами исследование показало, что на вопрос о том, положительно ли скажется на правосудии  введение в УПК нормы, позволяющей присяжным одновременно с вынесением вердикта о виновности подсудимого изменять объем обвинения, 79,2% респондентов высказалось отрицательно, 14,6% - положительно, а 6,2% затруднились с ответом. Приведенные данные свидетельствуют о необходимости введения законодательного положения, регулирующего участие присяжных заседателей в постановке вопросов, фиксируемых в опросном листе в качестве одного из общих условий судебного разбирательства. Моя идея находит поддержку в правовой литературе. Так, В.Вальберг отмечал, что излишний формализм при разрешении вопросов стесняет присяжных, в связи с чем необходимо “предоставление присяжным, наравне с обвинителем и защитником, права делать возражения и представления суду при постановке вопросов”.[137] Спустя 22 года с момента принятия УУС 1864 года присяжным было предоставлено право принимать участие в постановке вопросов Законом от 15 мая 1886 года (ст.ст. 762, 808, 816 УУС).[138] В связи с изложенным я предлагаю изменить ст. 450 УПК и разрешить присяжным заседателям участвовать в постановке вопросов.

Важным вопросом в рамках общих условий судебного разбирательства в суде присяжных является вопрос о времени совещания присяжных.  По мнению С.Г.Мирецкого, “фактор времени всегда воздействует на психологию судей”.[139] Такого же мнения придерживаются разработчики уголовно-процессуального законодательства.  Так, в проекте судебных уставов 1864 года предусматривалось правило, в соответствии с которым к принятию решения  большинством голосов присяжные заседатели могли переходить только после трехчасового совещания. Государственная Дума не приняла данное предложение[140] и судебные уставы ограничились требованиями ст. 813 УУС, в которой минимум времени не был установлен. Современное действующее законодательство установило для присяжных трехчасовой минимальный срок для принятия единодушного решения. Некоторые авторы объясняют появление этого правила тем, что необходимость “поиска  единого  решения  обусловлена при этом особым характером дел и теми последствиями, с которыми связано признание лица виновным в их совершении”.[141] Трудно не согласиться с мнением указанного автора о том, что суд присяжных рассматривает и разрешает особую категорию дел. Между тем правило, закрепленное в ст. 453 УПК, о необходимости  трехчасового совещания для принятия единодушного решения, напоминает Вестминстерский судебный  процесс. В этом процессе “если присяжные долго не приходили к единогласию,  то судья заключал их в тюрьму до тех пор, пока они не постановляли единогласного приговора; для побуждения к такому исходу судья мог даже отказывать им в пище,  кроме самой необходимой.”[142]

Рассмотрение данного вопроса  позволяет сделать вывод о том, что из законодательства следует исключить правило, согласно которому присяжные в течение трех часов обязаны искать единогласия.

Анализ изложенных выше проблем позволяет в заключение подвести некоторые итоги. Во-первых, общие условия судебного разбирательства, указанные в ст.ст. 240-266 УПК и относящиеся к традиционному производству в суде, не могут действовать в полной мере при рассмотрении дела с участием присяжных заседателей. Ограниченность их действия обусловлена как самой спецификой процедуры, так и ст. 420 УПК, определяющей приоритет норм раздела 10 над другими частями уголовно-процессуального законодательства. Во-вторых,  общие положения, изложенные в ст.ст. 420-430 УПК, на мой взгляд, недостаточно полно и точно отражают специфические условия судебного разбирательства с участием присяжных. Наличие же таких особенностей очевидно. Однако они рассредоточены по различным нормам всего раздела десятого УПК. Не разрешен данный вопрос и в проекте УПК, принятом Государственной Думой в первом чтении. В-третьих, представляется целесообразным выделить условия постановления вердикта в самостоятельную группу в рамках общих положений производства в суде присяжных. В самом обобщенном виде они могут быть представлены следующим образом.

1. Условия, влияющие на процедуру предварительного слушания дела, включая вопросы о подсудности и пледировании виновности.

2. Условия, влияющие на отбор присяжных заседателей.

3. Условия, определяющие особенности судебного разбирательства с участием присяжных заседателей, в том числе постановку вопросов перед присяжными и постановление вердикта.

4. Условия, определяющие порядок обсуждения последствий вердикта.

Рассмотренные в первых двух параграфах работы вопросы позволяют утверждать, что условия, определяющие порядок судебного разбирательства и постановления вердикта, в значительной мере относятся и к приговору суда присяжных. В связи с этим становится очевидной необходимость рассмотреть вопрос о соотношении этих двух главных процессуальных решений, принимаемых в рамках суда присяжных.