§ 2. Криминалистика в системе юридических наук

В свое время много споров вызывал вопрос о том, яв-ляется ли криминалистика юридической наукой1. Этот вопрос далеко не праздный. Он имеет не только теоре­тическое, но и. сугубо практическое значение: в какой системе государственных организаций должны находиться криминалистические учреждения (научные и практи­ческие), кто должен руководить их деятельностью, ком­плектовать кадры, финансировать. Понятно, что только признание таких подразделений «своими» обеспечит им необходимые условия развития.

В практическом аспекте названный вопрос давно и бесповоротно решен. Все криминалистические учрежде­ния, как научные, так и практические, находятся в сис­теме правоохранительных органов (прокуратура, МВД, Министерство юстиции). В теории в целом преобладает правильный взгляд на криминалистику как на юридичес­кую науку.

Предпринятый выше анализ предмета криминалисти­ки убеждает в том, что этот предмет как в познаватель­ной его части (закономерности следообразования, пове­дения людей во время совершения преступления и в ходе его раскрытия и т. д.), так и в части разработок (реко­мендации в области техники, тактики и т. п.) целиком принадлежит к области раскрытия преступлений и судеб-

* Обзор различных точек зрения см.: Предмет советской крими­налистики и ее место в системе юридических наук.—«Соц. закон­ность», 1952, № 3, с. 77.

29

ного доказывания. Криминалистика не исследует и не разрабатывает никаких иных объектов, кроме тех, кото­рые возникают в ходе преступления или в ходе его рас­крытия. Сказанное в равной степени относится ко всем отраслям криминалистики: технике, тактике и методике. Оно справедливо, по нашему мнению, и для теории кри­миналистической экспертизы.

Между тем высказывались мнения, что криминалис­тическая техника (и, следовательно, криминалистическая экспертиза в отличие от тактики и методики) не являет­ся частью юридической науки, а должна быть отнесена к области естественных и технических наук'. Это заблуж­дение имеет несколько причин. Во-первых, его авторы, очевидно, молчаливо предполагают, что объектом юриди­ческой науки могут быть только правовые нормы. Меж­ду тем в любом определении любой юридической науки подчеркивается, что она изучает не только нормы, но и деятельность, регулируемую этими нормами. Хорошо из­вестно, что применение криминалистической техники во всех формах является именно такой деятельностью, в общем виде регулируемой нормами уголовного про­цесса.

Вторая причина заблуждения состоит в том, что за основание классификации принимается не предмет нау­ки, а ее методы (причем не все, а некоторые). Факт ис­пользования какой-либо наукой микроскопа или энцефалографа не превращает эту науку в физику, так же как применение в криминалистике слепочных материалов не дает основания считать ее отраслью стоматологии или декоративного искусства.

Наконец, третья причина заключается в недооценке сложности внутреннего состава современных наук. Мно­жество наук, таких, как биофизика или физическая хи­мия, астроботаника или кибернетика, не укладываются в жесткие рамки традиционной классификации, склады­вавшейся в течение долгой истории развития научного познания2.

' Этого взгляда придерживался и ряд процессуалистов, в част­ности М. С. Строгович (см.: Он же. Кур'^ советского уголовного процесса. Т. I. М., 1968, с. 102),

2 См.: Кедров Б. М. Классификация наук. Т. II. М., 1965, с. 531.

30

Классификации наук лишь в общих чертах, весьма приблизительно позволяют располагать современные на­уки в «ячейках» своих жестких схем.

Криминалистика является юридический наукой и в силу этого принадлежит к системе общественных наук. Этому нисколько не противоречит то обстоятельство, что она использует некоторые методы естествознания и тех­ники. Это так же понятно, как и то, что она использует данные, по своему «происхождению» относящиеся не к естественным наукам, а к наукам о мышлении (через логику и психологию).

Криминалистика ближе всего соприкасается с наука­ми уголовного права и уголовного процесса.

Центральное для науки уголовного права понятие состава преступления имеет существенное значение при построении методик расследования преступлений. Приз­наки конкретных составов определяют в конечном счете предмет расследования по каждому делу. Не удивитель­но поэтому, что почти все исследования по частной мето­дике включают в себя в том или ином аспекте анализ уголовно-правовой стороны соответствующего деяния.

Вместе с тем содержание наук уголовного права и криминалистики столь различно, несовпадение их пред­метов столь явно, что никаких затруднений при их разграничении не возникает.

Напротив, разграничение криминалистики и уголовно-процессуальной науки не столь просто. Относительно легко разграничить науки тогда, когда объекты их поз­нания принадлежат к разным классам, а их разработки касаются разных сфер практической деятельности. Такие науки имеют свои области приложения. Разграни­чение смежных наук сложнее, потому что их объекты соприкасаются, а иногда даже частично пересекаются. Именно такое отношение, характерно для криминалистики и науки уголовного процесса.

В качестве объектов процессуальной науки обычно упоминаются в первую очередь нормы процессуального права и далее возникающие на их основе процессуаль­ные правоотношения и правоприменительная деятельность органов суда, прокуратуры, следствия по рассле­дованию и разрешению уголовных дел.

В определениях же предмета криминалистики в числе специфических для нее объектов, как правило, называют

 «технические средства», «тактические приемы» и «мето­дику» раскрытия (расследования) преступлений.

Можно ли считать указания на «технические средст­ва», «тактические приемы», «методику» достаточными для строгого и четкого отграничения предмета кримина­листики от предмета науки уголовного процесса?

Думается, что да, но только при том условии, что са­ми названные понятия будут точно и строго определены, причем не общесемантически (ссылками на словари, энциклопедии и т. п.), а специфически — как однознач­ные термины юридического научного языка.

Все наиболее общие и существенные действия, связан­ные с расследованием преступлений и с доказыванием в особенности же те действия и отношения, в которых воз­можно столкновение интересов; возникновение конфлик­тов, регулируются процессуальным законом.

При построении правового регламента учитываются соответствующие обстоятельства, и наука уголовного процесса исследует их равно как соответствующие нор­мы я деятельность, прямо предусмотренную нормами права'.

Наряду с этими нормативными (процессуальными) правилами, определяющими деятельность по раскрытию преступлений и доказыванию, существуют правила мень­шей общности, конкретизирующие и детализирующие первые, но не имеющие характера правовых норм, а яв­ляющиеся научными рекомендациями. Это и есть тех­нические, тактические и методические рекомендации криминалистики, составляющие предмет разработки последней.

Различие в уровнях общности нормативных процессуальных правил и следующих за ними конкретизирую­щих их научных (криминалистических) правил и реко­мендаций можно иллюстрировать следующим примером.

Статьи 168—173 УПК, РСФСР устанавливают общие и наиболее существенные (для достижения целей право­судия) правила проведения обыска. К их числу относится формулировка общей задачи этого следственного дей-

* Интересно отметить, что С. С. Алексеев, определяя общее по­нятие предмета юридической науки, указывает на такой объект по­знания, как «объективные закономерности права», изучение которы;

позволяет совершенствовать право, повышать его эффективность (см, А л е кс еев С. С. Указ. работа, с. 95),

ствия, обязательность вынесения постановления и санк­ции прокурора о его проведении, взаимоотношения участ­ников обыска, права и обязанности следователя и обыс­киваемого лица. Некоторые правила вытекают из дру­гих, более общих норм УПК (например, из ст. ст. 20,127 и др.). Все они носят характер нормативных правил, принадлежат процессу и являются объектами процессу­альной науки.

Очевидно, что в реальных ситуациях и по отдельным видам уголовных дел возникает множество более детальных и конкретных вопросов'. Например, в нормах про­цессуального права не сказано о том, надлежит ли на­чать обыск с данного помещения или другого, где ис­кать тайники, как толковать то или иное поведение обыскиваемого, применить ли металлоискатель или га­зовый анализатор, ультрафиолетовый или инфракрасный осветитель. Точно так же вне прямого и непосредствен­ного правового регулирования лежат вопросы о том, в какой последовательности лучше выяснять отдельные эпизоды преступления в ходе допроса или как произво­дить осмотр места происшествия—от центра к перифе­рии или от периферии к центру.

Действующий закон содержит сравнительно подроб­но разработанные правила, относящиеся к проведению экспертизы, в том числе криминалистической. Но за пре­делами этих правил на более конкретных уровнях лежит очень большой объем данных, касающихся техн-ики и ме­тодики исследования различных видов следов и иных объектов, естественно, не входящих в состав норматив­ных предписаний.

Все эти вопросы, находящиеся по степени детализа­ции и конкретизации ниже уровня нормативного регули­рования (на субпроцессуальном уровне), и составляют то, что принято обозначать техническими, тактическими и методическими средствами и приемами раскрытия прес­туплений, собирания и исследования доказательств. Именно они и являются основными объектами науки криминалистики.

* В книге «Криминалистика» (Криминалистическая тактика. Т. II. М., 1970, с. 14, 15) правильно отмечено, что закон не может регламентировать весь комплекс приемов проведения следственных действий, «Процессуальный порядок производства следственных дей­ствий реализуется через тактические приемы их проведения».

При таком соотношении предметов криминалистики и науки уголовного процесса провести между ними стро­гую разграничительную линию в области доказывания вельзя. Правильнее говорить о довольно широкой «поло­се», в которой находятся проблемы, общие для обеих наук.

Понятно, что процессуальная наука не может огра­ничиться рассмотрением только общих характеристик, например взаимоотношений следователя и обвиняемого, или общих ситуаций, возникающих при осмотре. Она по необходимости должна проследить и частные следствия, детали этих отношений, находящиеся за пределами пра­вового регулирования, т. е. по существу в сфере криминалистики. Точно так же криминалистика не может огра­ничиться исследованием только деталей поведения учас­тников процесса или частных ситуаций обстановки происшествия, закрывая глаза на более общие свойства и закономерности. Следовательно, и криминалистика по необходимости восходит в своих исследованиях на уро­вень, подлежащий правовому регулированию, т. е. в сфе­ру интересов процессуальной науки'.

Вследствие этого и научные рекомендации, даваемые обеими науками («конструкции» и разработки), оказы­ваются весьма близкими по содержанию. Но это совсем не означает, что процессуальная наука представляет теоретическую базу для криминалистики, тогда как кри­миналистика, лишенная собственной теории, лишь реали­зует процессуальную теорию в своих рекомендациях. Неверно представление и об обратном соотношении этих наук.

Криминалистика содержит развитые теоретические элементы (теория идентификации, теория версий и пла­нирования, общее учение о следах и др.) и наряду с этим разработки, конструктивные элементы и, так же как и отраслевые юридические дисциплины, является смешан­ной «теоретико-прикладной наукой».

1 Вместе с тем уголовно-процессуальная наука занимается мно­жеством вопросов, которые никакого отношения к криминалистике не имеют (порядок обжалования решений, подсудность и т. д.). Соответственно и криминалистика занимается проблемами, очень да­лекими от интересов уголовно-процессуальной науки (методика уси­ления контраста изображений, состав порошков для проявления сле­дов и др.). Все сказанное выше касается разграничения этих наук в сфере их общих интересов — процесса доказывания.

34