§ 1. К ОПРЕДЕЛЕНИЮ СОДЕРЖАНИЯ КАТЕГОРИЙ «ИНТЕРЕС» И «ПРАВООБРАЗОВАНИЕ»

Исследование интересов в правообразовании предполагает поиски ответа на вопросы, как они формируются, как осознаются и «вводятся» в право. Но прежде чем ответить на эти вопросы, необходимо уточнить исходные термины, поскольку они далеко не одинаково интерпретируются в научной литературе.

Категория интереса начинает изучаться философами-марксистами еще в 20-х годах (С. А. Оранский и др.). Но широкое внимание она привлекает значительно позже — в 50-е и особенно 60-е и 70-е годы. Ныне имеется достаточно оснований, I чтобы говорить об определенных успехах в ее научной разработке. Тем не менее до сих пор остается дискуссионным вопрос о природе интереса, о соотношении в нем объективного и субъективного. К середине 60-х годов четко выявились три точки зрения на природу интереса: его представляли как субъективное или объективное явление, либо как единство объективного и субъективного.

Как субъективное явление интерес обычно рассматривается психологами. Но иногда интерес считают субъективным и представители других отраслей знания. Например, по мнению философа А. А. Чунаевой, юристов Р. Е. Гукасяна и С. Н. Кожевникова, интерес представляет собой осознанную потребность.1 Б. К. Бегичев, корректируя эту точку зрения, утверждает, что интересы «воплощают отраженное в сознании людей стремление к удовлетворению потребностей».2

1  Чунаева А. А.   Категория цели в современной науке и ее методологическое значение. Л.,  1979, с. 48;  Гукасян Р. Е.   Проблема интереса в  советском  гражданском  процессуальном  праве.  Саратов,   1970;   Кожевников  С.  Н.   Социально-правовая  активность личности. — Советское государство и право,  1980, № 9, с. 25. — По нашему мнению, преждевременным является  вывод о том, что субъективное понимание интереса  следует считать уже «преодоленным»  (Марксистско-ленинская   теория исторического процесса. М., 1981, с. 148).

2  Бегичев  Б.  К.   Цели советского  трудового права. — Правоведение, 1980, № 5, с. 44.

>>>6>>>

Тезис об интересе как субъективном явлении был подвергнут критике в ряде работ советских авторов. В философской литературе часто цитировались слова Г. М. Гака: «Если интерес трактовать как психологическое явление, как направленность внимания и воли и соответственно классовый интерес понимать только как общую целеустремленность всех членов класса, тогда получается, что говорить об отражении в сознании классовых интересов — значит говорить об отражении в психике психического».3

Г. М. Гак обосновывал тезис, что интерес — это явление только объективное, связанное исключительно с бытием предмета и не сводящееся к сознанию и воле. Однако признание объективного характера интересов вовсе не означало, вопреки мнению некоторых ученых, что тем самым они отождествляются с потребностями.

Как принято считать, всякая потребность представляет собой недостаток чего-либо, нужду в чем-либо для нормального существования человеческой личности, социальной группы, общества в целом.4 Субъект не в состоянии пренебречь своими потребностями, не подвергая риску свое существование. То, чем может быть удовлетворена потребность, составляет, как при-I нято говорить, предмет удовлетворения потребности. Объектив-I но существующая ориентация на создание и усвоение предмета потребности и представляет собой интерес.

Таким образом, содержание интереса выражает объективно сложившееся отношение субъекта к условиям его существования. Объективный характер интересов в общем и целом выражается в следующих моментах: 1) появление интересов у субъекта предопределено наличием у него потребностей; 2) содержание интересов обусловлено особенностями предмета потребности и процесса овладения им в данных условиях; 3) реализация интересов сопряжена с преодолением объективно существующих препятствий, с наличием определенных средств, вступающих во взаимодействие с субъектом. В объективных интересах, как правильно подчеркивал В. Н. Лавриненко, выражена необходимость и вместе с тем объективная целесообразность совершения субъектом определенных действий. Они, т. е. интересы, всегда и во всех случаях выступают как оптимальный способ социального самоутверждения субъекта.5

Изучение потребностей еще не дает ответа на вопрос, по-

3  Г а к Г. М    Учение об общественном сознании в свете теории познания. М, W60, с. G3.

4  См., напр.: Мерлин В. С.   Лекции по психологии мотивов человека. Пермь,  1971, с.  11  и др.; Диалектика   соотношения факторов детерминации деятельности. Красноярск,   1980,  с.  67, 90;    Ядов  В.  А.   Потребности.— В  кн.:   Философский энциклопедический  словарь.   М.,   1983,   с.  518— 519.

5  Лавриненко В.  Н.   Проблема социальных интересов  в ленинизме. М., 1978, с. 25—27.

>>>7>>>

чему личность поступила тем или иным образом.6 Потребности лишь обусловливают активность человека.7 Содержание же этой активности определяется интересами. Одна и та же потребность может быть удовлетворена с помощью разных предметов. Поэтому на, ее основе могут формироваться различные интересы. Исследовать интересы — значит рассматривать пути, формы, возможности оптимального удовлетворения потребностей.

Следует подчеркнуть, что в интересе зафиксирована особая, а именно социально значимая форма удовлетворения потребности. Этим определяется социальная сущность интересов. Как объективная категория интерес рассматривается многими советскими юристами.8

Как уже отмечалось, существует и третья точка зрения на -проблему интереса: не отрицая объективного характера интересов, более того, приведя в пользу такого утверждения убедительные доказательства, ее сторонники пытаются отыскать в интересе и субъективный момент. По мнению А. Г. Здравомыс-лова, субъективная сторона интереса выражается в том, что «всякая деятельность, любой поступок определяются тем или иным интересом данного субъекта».9 В. П. Грибанов дополняет аргументацию А. Г. Здравомыслова, указывая, что все факторы общественной жизни, принимая вид интересов, «неизбежно должны пройти через сознание людей».10

Для того чтобы решить, правильна или нет эта позиция, следует ответить на ключевой, с нашей точки зрения, вопрос: составляет ли субъективное конституирующий момент интереса? В данной связи уместно напомнить слова Г. В. Плеханова, который, критикуя известного дореволюционного юриста и со-

6  См. об этом: Саркисов  Г.  С.   Мотив и цель    преступления. — Советское государство и право, 1979, № 3.

7  Вскрывая сущность потребностей, Д. Н. Узнадзе указывал, что «там, где нет никакой потребности,  не может быть  и речи  об активности»   (У з-надзе Д. Н. Психологические исследования. М.,  1966, с. 366).

8  См., напр.: Ч е ч о т Д. М. Субъективное право и формы его защиты. Л.,   1968, с. 29; Халфина Р. О.    Общее учение    о правоотношении. М., 1974, с. 228; Черепахин А. М.   Экономические интересы при социализме и  их  правообразующее    значение. — Советское государство    и  право,   1981, № 2. — Д. М. Чечот, однако, как нам представляется, отождествляет интересы с социально детерминированными потребностями,  когда  определяет их «как   объективную  нуждаемость   субъекта     в   экономическом,   политическом или культурном благе» (Указ. соч., с. 29).

9Здравомыслов А. Г. Проблема интереса в современной социологической теории. Л., 1964, с. 7.

10 Грибанов В. П. Интерес в гражданском праве. — Советское государство и право, 1967, № 1, с. 50; см. также: Сиренко В. Ф. Проблема интереса в государственном управлении. Киев, 1980, с. 43.—Любопытно, что В. К. Глистин, рассматривая интерес как единство объективного и субъективного, субъективным считает постановку цели (Глистин В. К. Про-<5лема уголовно-правовой охраны общественных отношений. Л., 1979, с. 67). Но тогда следует признать, что интерес включает в себя цель. Не будет ли такая интерпретация интереса подменой его другой категорией?

>>>8>>>

циолога Н. М. Коркунова, подчеркивал: «Не сознанием людей вызываются к существованию интересы, а определяются ик взаимными отношениями в общественном процессе производства».11 Вместе с тем, раз возникнув, интересы так или иначе отражаются в сознании людей. Именно форму осознания интересов А. Г. Здравомыслов и некоторые другие авторы пытаются рассматривать в качестве субъективной стороны интересов, допуская, таким образом, смешение того, чем интерес является, с тем, как он отражается в сознании.

Интересы действительно могут быть осознанными или неосознанными. Однако осознание интереса ничего не меняет в его содержании, которое целиком предопределено объективными факторами. Даже сторонники понимания интереса как единства объективного и субъективного подчас, хотя и в предельно осторожной форме, отмечают это. Например, Л. С. Явич писал, что социальный интерес личности «не так уж зависит» от того, что личность думает о своем интересе.12

По всей видимости, говоря о единстве объективного и субъективного в интересе, авторы фактически ведут речь не об интересе, а о заинтересованности, т. е. о форме выражения, субъективного восприятия интереса. Необходимость проведения четкого различия между интересом и заинтересованностью уже подчеркивалась в литературе.13 Действительно, в отличие от интереса, заинтересованность и объективна (имеет объективный источник), и субъективна (по своей природе). Интерес может существовать, и не будучи выраженным в заинтересованности, но в этом случае он не выполняет роли осознанного побудительного фактора.14 Интерес в категории заинтересованности может быть представлен более или менее адекватно, а заинтересованность субъекта в чем-либо может в большей или меньшей степени соответствовать его действительным интересам.

Вызвать интерес к чему-либо — это,  иначе говоря, заинте-

1< Плеханов  Г. В.   Избр. филос. произв., т.  II. М.,   1956, с. 260.

12  Явич Л. С.   Общая теория права. Л., 1976, с. 187. — Конечно, определенную непоследовательность  проявляют  и  те  авторы,    которые,  хотя  я рассматривают интерес как объективную категорию, все же считают, что он «не может существовать,  не отражаясь в сознании»   (Сабикенов  С.  Н. Об  объективном  характере интересов    в  праве. — Советское  государство  и право, 1981, № 6, с. 38).

13  См., напр.:  Вартанов Р.  Г.   Диалектика   интенсификации   производства  и  отношений  распределения  развитого социализма. — Вопросы  философии,. 1982, № 12, с. 33.

і4 По-видимому, именно это и имел в виду один из венгерских правоведов, когда акцентировал внимание на необходимости анализа отношений заинтересованности (см.: Antalffy G. Allam, politikai rendszer, tarsada-lom: Az allam-es jogelmelet es a politologia hatSrkerdeseiroe. Budapest, KSzgazd es jogi konyvkiado, 1977). Но такой подход является научно обоснованным лишь в том случае, если анализ доводится до исследования интересов, лежащих в основе заинтересованности.

8

>>>9>>>

ресовать субъекта. Интересы настолько «плавно» переходят в заинтересованность, что и в обыденном сознании, и в научной литературе они нередко отождествляются.

Изучение интересов как объективной категории не снимает, конечно, вопроса о существовании так называемых интересов в сознании, или психологических интересов. С. Л. Рубинштейн полагал, что такого рода интерес представляет собой не что иное, как сосредоточенность на определенном предмете мыслей, помыслов личности, вызывающую «стремление ближе ознакомиться с предметом, глубже в него проникнуть, не упускать его из поля своего зрения».15 Иногда интересы определяют как «эмоциональные проявления познавательных потребностей человека»,16 которые «направлены на образы, представления и понятия».17 Причем большинство советских и зарубежных ученых сходится на том, что интерес — это стимул для избирательной деятельности человека, оказывающий воздействие на те или иные области  внешней действительности.18

Следует подчеркнуть, что, хотя психологическая и социологическая концепции интереса не только не исключают, но, напротив, дополняют друг друга, «психологический» и «социологический» интересы не сливаются в едином «объективно-субъективном интересе». Интерес как явление сознания со времени своего возникновения существует как момент актуального субъективного процесса; человек непосредственно руководствуется им. В противоположность этому «социологический» интерес, будучи объективным по своему характеру, целиком принадлежит сфере общественного бытия.

Такое «удвоение» категории интереса, признаваемое ныне рядом ученых,19 нельзя не учитывать и при исследовании права. Если игнорировать объективный характер интересов, то сущность права, его роль в классовом обществе и другие сопряженные с ними проблемы неизбежно предстанут в искаженном виде. Окажется, что право выступает как результат деятельности человека, независимой от каких-либо социальных факторов. С другой стороны, если не считаться с субъективными интересами, невозможным станет выяснение во всей полноте мотивов поведения отдельных индивидов.

Некоторые юристы вслед за философами пытаются рассмат-

15  Рубинштейн С. Л.   Основы общей психологии. М.,  1946, с. 630.

16  Общая   психология / Под ред. А. В. Петровского. М.,  1970, с. 101. '7 Мерлин В. С.   Лекции по психологии  мотивов человека, с.   18.

18 Крегжде С.  П.   Психология формирования профессиональных  интересов. Вильнюс, 1981.

!9 См.,  напр.:  Лавриненко В.  Н.    Проблема  социальных  интересов' в ленинизме. М., 1978; Шайкенов Н. А.   Категория интереса в советском праве: Автореф. канд. дис. Свердловск, 1980.                                                          J>

>>>10>>>

ривать интерес как общественное отношение.20 В таком случае необходимо показать, в чем его специфика. Иначе мы просто имели бы дело с двумя терминами для обозначения одного и того же явления. В интересе, как отмечал Ф. Энгельс, проявляются экономические отношения.21 Но из этого высказывания нельзя делать вывод, что интерес и общественное отношение — одно и то же.22 Авторы, отождествляющие интересы и общественные отношения, не смогли последовательно провести свою точку зрения. Так, В. Н. Лавриненко, рассматривая интерес как общественное отношение (именно так и называется одна из глав книги), в то же время неоднократно указывает, что интересы, — это не сами общественные отношения, а их «проявление».23

Исходя из изложенного подхода к интересу, остановимся на некоторых его интерпретациях, получивших распространение в юридической литературе. Чаще всего интерес определяют как пользу, выгоду.24 В таком значении эта категория рассматривалась не только юристами.25 В. Н. Лавриненко приходит к правильному, на наш взгляд, выводу, что «выгода или польза, как содержание интереса, характеризуют выгодный или полезный путь удовлетворения... потребности, когда наилучшие результаты достигаются при меньшей затрате средств и сил, то есть с меньшими издержками и в более короткие сроки осуществляется в том или ином отношении социальное утверждение субъекта».26

Но у понятий «выгода» и «польза», употребляемых в правовой науке, да и в обыденной жизни, есть еще одно значение: это не просто объективно оптимальный способ удовлетворения потребности, но такой способ, который сам субъект считает оптимальным. В качестве выгоды или пользы рассматривается все то, что, с точки зрения субъекта, способствует реализации его целей.

В некоторых случаях интерес понимается как благо,27 или, иначе говоря, как то, что в той или иной мере удовлетворяет потребности людей, выступает в качестве предмета удовлетво-

20  См., напр.: Шайкенов Н. А. Категория интереса в советском праве.— А. В. Кузнецов, хотя полностью и не отождествляет эти понятия, считает, что между ними «нет принципиальных различий»  (Кузнецов А. В. Уголовно-правовая охрана интересов личности в СССР. М.,  1969, с. 26).

21   См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 18, с. 271.

22   Г л и с т и н В. К.   Проблема уголовно-правовой охраны общественных отношений, с. 65.

23  Л'а в р и н е н к о В. Н. Проблема социальных интересов в ленинизме, с. 8, 57.

24  См., напр.: Я в и ч Л. С. Общая теория права, с. 187.

25  См., напр.: Белинский В. Г. Современные заметки. М, 1983, с. 129.

26  Лавриненко В. Н. Проблема социальных интересов в ленинизме, с. 40.

27  См., напр.: Братусь С. Н.  Субъекты гражданского права. М., 1950, с. 20—21.

10

>>>11>>>

рения этих потребностей. Такое использование термина «интерес» настолько укоренилось в литературе, что не считаться с ним невозможно. Но следует иметь в виду, что в этом случае понятие интереса сводится исключительно к предмету его удовлетворения. Между тем анализ интересов в праве нельзя проводить только с позиции указанного предмета, необходимо исследовать весь комплекс вопросов, связанных с их становлением и реализацией. Нельзя не отметить, что предмет интереса совпадает с предметом потребности. Это, по-видимому, и послужило основанием для отождествления некоторыми авторами интересов либо с объективно существующими, либо с осознанными потребностями.

Иногда об интересах говорят как о прибыли. Но такая интерпретация интереса, очевидно, укладывается в понимание его как блага, ибо субъект рассматривает прибыль как одну из разновидностей тех благ, к приобретению которых он может стремиться.

И в зарубежной, и в отечественной литературе со времени Р. Иеринга интерес все еще нередко отождествляется с целью. Так, один из современных западногерманских политологов пишет, что интерес — это «цель, ориентирующая поведение и потребности индивидов и групп в их окружении».28

Попытки реализовать в правовых исследованиях идею тождества интересов и целей неоднократно имели место в дореволюционной юридической науке (Н. М. Коркунов и др.). Примеры такого рода имеются и в советской юридической литературе.29 Однако для подобного отождествления нет достаточных оснований.30

Конечно, неоднозначное понимание интереса создает определенные трудности для его анализа. Однако, как подчеркивал К. Маркс, хотя «употребление одних и тех же termini technici... в различном смысле неудобно, но в полной мере избежать этого не удается ни в одной науке».31

Исходя из того, что говорилось выше, ошибочно сводить интерес к потребности (осознанной или неосознанной). Нельзя ограничивать проблему интереса вопросом о предмете его удовлетворения (благе) или характеристикой формы удовлетворения потребности (выгодой, пользой). Изучение интереса включает учет всех его сторон, всех проявлений — от начала его формирования до полной реализации.

Неоднозначно в юридической литературе и понимание кате-

28  W e b е г V. Die Interessengruppen in politischen System  des Bundes-republik Deutschland. Stuttgart, 1977, S. 31.

29   Лебедев К- Г. (Рец. на кн.:] Г. Л. Знаменский. Совершенствование хозяйственного законодательства,  цель и средства.  Киев,   1980. — Советское государство и право, 1981, № 11, с. 148.

30  Об этом см. § 2 гл. 1.

зі Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 228.

11

>>>12>>>

гории правообразования, относительно новой для нашей юридической науки. По мнению одних ученых, правообразование охватывает весь процесс становления права и подразделяется на два этапа: этап, предшествующий внесению субъектом правотворческой инициативы предложения в соответствующий государственный орган о принятии нормотворческого акта, и этап, предусматривающий работу над проектом в самом государственном органе (правотворчество).32 По мнению других, правообразование может предшествовать законотворчеству, которое при этом рассматривается как деятельность компетентных государственных органов, направленная на создание, изменение или прекращение действия нормативных актов.33 Наконец, согласно третьей точке зрения, понятия правотворчества и правообразования тождественны. Аргументируется это тем, что на современном этапе развития нашего общества понятие правотворчества призвано «включить все сложные процессы, предшествующие решению о подготовке проекта нормативного акта, выявить потребности в правовом регулировании тех или иных видов общественных отношений, направление и характер регулирования».34

Оценивая изложенные позиции, следует подчеркнуть прежде всего обоснованность выделения особого организационно оформленного средства, с помощью которого создаются правовые нормы. В роли этого средства выступают юридически закрепленные процедуры превращения правовой идеи в норму, установленную государством.

Дифференциация того, что составляет собственно правотворчество (законотворчество), от того, что предшествует ему, имеет существенное значение для выяснения механизма зарождения нормы, помогает в определенной степени прогнозировать ее будущее.

Есть и второй аспект данной проблемы. Чтобы получить полное представление о том, как происходит становление правовой нормы, нельзя ограничиваться только юридической стороной вопроса. Специфически юридическое исследование не раскрывает, почему та или иная идея стала содержанием правовой нормы. Такой метод анализа, как показала история юридического позитивизма и неопозитивизма, способен выявить лишь определенные логические переходы в становлении нормы,

32   Общая   теория государства и права, т. 2.    Л.,  1974, с. 211; Алексеев С. С.   Общая теория права, т.  1. М.,  1981, с. 307—310; П оленина С. В.   Социальные аспекты   законодательной   деятельности. — Советское государство и право, 1981, № 11, с. 4. — В. А. Туманов именует названные этапы правотворческого процесса    как «предзаконную»    и «послезаконную> стадии   (см.:    О понимании    советского права. — Советское    государство и право, 1979, № 7, с. 58).

33  Нерсесянц В. С.   Право и закон. М., 1983, с. 344—345.

34  Научные   основы советского правотворчества. М.р  1981, с. 7; Н а-ш и ц А. Правотворчество. М., 1974.

12

>>>13>>>

но игнорирует сущностный ее анализ. Не получает ответа и вопрос, почему то или иное жизненное отношение государство ставит под свою защиту.

Марксизм с самого начала отверг названный метод, выработав широкий социологический подход к праву. В основе этого подхода — анализ различных социальных факторов, и прежде всего производственных отношений, оказывающих воздействие на  процесс становления и реализации юридических норм.

Стремясь приспособиться к новым условиям идейно-политической борьбы, буржуазные учения также вынуждены были перестроиться. Появились теории, которые акцентировали внимание на значении «метаправового» для становления права. Но они исказили смысл «метаправового», устремив свои поиски прежде всего в сферу исследования психики личности, либо в те или иные области иррационального. Важно подчеркнуть, что индивидуалистический взгляд на человека, сформировавшийся в новое время, и по сей день накладывает отпечаток на мировоззрение буржуазных правоведов. Признание социальной природы права они пытаются сочетать с апологией индивидуализма. Эклектическое построение концепций, естественно, негативно отражается на их действительной роли—они не выдерживают проверки временем.

Буржуазные теоретики выдвинули немало идей о том, чем является право. Но, несмотря на внешнее разнообразие, они сводятся прежде всего к следующим положениям: а) о том, что одновременно существуют две системы права — естественное и позитивное (естественно-правовое учение). При этом только естественное право является настоящим правом, а позитивное— правильно лишь в той мере, в какой оно соответствует естественному праву; б) о позитивном праве (юридический позитивизм) — существует лишь то право, которое создано государством; в) о праве как предсказании того, как поступит суд (реалистическая школа права в США); г) о праве как импульсах любого лица по поводу правовой ситуации (психологическая школа права).35

Оценивая эти положения, следует подчеркнуть, что узкие рамки юридического мировоззрения, присущего буржуазии, не позволяют ее  идеологам  раскрыть подлинные  истоки    права.

35 О классификации современных буржуазных теорий см.: Туманов В. А. Буржуазная правовая идеология. М., 1971; Кульчар К. Основы социологии права. М., 1981. — Для сравнения укажем, например, что У. Лаутен, один из современных буржуазных исследователей, выделяет три группы правовых школ: те, в центре вниманич которых находится абстрактная правовая норма (юридический позитивизм, нормативизм); те, которые рассматривают право в качестве определенного социального механизма (социологическая и реалистическая школы); и наконец, учения, которые исследуют идеальные функции и задачи права (философско-теоретические школы).— См.: Lou then W. G. The politics of justice. A study of law, social science and public policy.—Port Washington  (N. Y.); London,  1979.

13

>>>14>>>

Игнорирование классового подхода к анализу правовых явлений сводит на нет их усилия даже в тех случаях, когда они пользуются сравнительно передовыми приемами исследования права.

Марксистско-ленинская юридическая наука рассматривает право как систему определенным образом установленных юридических норм. Нормативная природа права — это то, что является непреложным элементом понимания права, выдвигаемого в нашей литературе. Например, при узком понимании право трактуется как система норм, а при широком — как единство объективного и субъективного права, объективного права и правоотношений, объективного права и правосознания, объективного права, правоотношений и правосознания.38

По существу, широкое понимание права, если выделить общее, характеризующее все его трактовки, заключается в том, что право рассматривается как нормы, взятые в действии. Причем, конечно, различается характер действия права, которое предстает в этих концепциях в виде норм, воплотившихся в субъективном праве, в правоотношениях либо в правосознании. Как видим, право существует не просто в виде юридических норм, но, что в данном случае особенно важно отметить — в виде действующих норм.37

В том факте, что правовая норма, для того чтобы быть правом, должна быть действующей, заключен глубокий смысл. Во-первых, лишь те юридические нормы составляют систему права, которые проявляют себя, «сцеплены» с другими нормативными установлениями, взаимодействуют с ними. Во-вторых, только анализ действующей нормы способен выявить подлинные истоки права, его причины в настоящем и прошлом общества. Наконец, в-третьих, только исследование действующих. норм права позволяет определить их фактическое содержание. Невозможно, изучив юридические нормы, принятые в данной стране, сказать, что мы знаем право этой страны. Законы могут по-разному толковаться, неодинаково применяться и т. д. Познать право можно, только изучая действующее право.33

Из того, что было сказано выше, вытекает, что правообра-

36   Р. О. Халфина правильно пишет о том, что при узком и при широком понимании права    его нормативная природа не умаляется     (Халфина Р. О. Правотворчество как научно обоснованный, целенаправленный процесс.— В кн.: Научные основы советского правотворчества. М., 1981, с.  11). Нельзя не согласиться и с суждением Р. О. Халфиной о том, что попытка трактовки широкого понимания права как некоего единства — без расчленения отдельных моментов и   выявления их взаимосвязей — создает ненужные теоретические осложнения, наносит ущерб практике  (там же). В. С. Нерсе-сянц, критикуя широкое и узкое понимание права, также счел возможным, хотя и с других позиций,    отметить    их  тождество    (Н е р с е с я н ц В.  С. Право и закон. М., 1983, с. 354).

37  Одним из первых советских ученых-юристов,   обративших на это внимание, был Е.  Б. Пашуканис  (см. об этом:  Пашуканис Е.  Б.   Избранные произведения по общей теории права  и государства. М.,  1980, с. 79).

38   Алексеев С. С. Общая теория права, т. 1, с. 307.

14

>>>15>>>

зование — это процесс, в результате которого создаются, изменяются или отменяются реально действующие правовые нормы.

Нельзя, однако, не подчеркнуть, что в последнее время в литературе обращено внимание на новый аспект проблемы право-образования, вытекающий из его рассмотрения в контексте различия между правом и законом. В недалеком прошлом указанное различие проводилось в нашей литературе обычно исходя из того, что закон — один из источников права. Впоследствии стали отмечать, что право — это система норм, а закон — лишь форма существования юридической нормы; системность права и обусловливает его отличия от закона. Ныне этой проблеме придается другое значение: подчеркивается, что и действующий  закон  не  обязательно  воплощает  в  себе  право.

Разумеется, такой подход потребовал и иной, чем было принято, трактовки понятия права. Был сделан вывод, что право — это не любые нормы, устанавливаемые государством, а только те, которые отвечают определенным требованиям. Отстаивая такую позицию, Г. Т. Чернобель отмечал: «Только та официальная система норм может быть названа правом, которая создана прогрессивными классами и определяет меру человеческого поведения в соответствии с потребностями и закономерностями общественного развития, обеспечивает действительную свободу трудящихся, каждой конкретной личности».39 В. Д. Зорькин формулирует идею «естественноисторического процесса» в движении права, заявляя, что на каждом данном уровне развития определенной формации неправом будет то, что не соответствует естественноисторическому апогею данной формации.40

Этому подходу, несомненно, присущ ряд положительных черт. Прежде всего он концентрирует внимание на том, что право — не результат произвольной деятельности государства и соответственно государственная власть не является тем началом, из которого исходят, цепляясь друг за друга, юридические установления. Право — это следствие существования определенных общественных отношений, жизненных обстоятельств. Еще Е. Б. Пашуканис особо отмечал случаи, когда государством «был только издан закон», «была попытка создать право, но эта попытка не удалась».41 В рассматриваемой позиции, далее, делается акцент на ценностных моментах, которые должно отражать право. И этот факт также заслуживает положительной оценки.

Изложенным не исчерпываются различные точки зрения на

39 О понимании советского права: Выступление Г. Т. Чернобеля,— Советское государство и право, 1979, № 8, с. 54.

■to О понимании советского права: Выступление В. Д. Зорькина. — Там же, с. 56.

*' Пашуканис Е. Б. Избранные произведения по общей теории права и государства, с. 80.

15

>>>16>>>

проблему правообразования. Нельзя не упомянуть, в частности, о ее трактовке В. С. Нерсесянцем. «Правообразование, — по его мнению, — это процесс фактического складывания и признания тех или иных общественных отношений и взаимосвязей людей и их объединений в качестве „нормальных" и „правильных" (с точки зрения господствующих в данном обществе материальных жизненных отношений и соответствующих им идей, ценностей и т. п.), процесс социально-исторического формирования общих критериев, правил, масштабов, образцов и стандартов этой „нормальности" и „правильности" и в конечном счете их кристаллизация в соответствующие нормы поведения, действия и взаимоотношения людей».42 Но что же в таком случае представляет собой само право? Заметим, что автор в данном случае не ведет речь о неюридических социальных нормах, иначе бы дискуссия была переведена в иное русло— о различии между социальным (неюридическим) и юридическим правом.43

В. С. Нерсесянц исходит из того, что общее понятие права включает как минимум два определения, первое из которых содержит характеристику права как объективно обусловленного специфического социального явления, а второе — характеристику права в его официальной признанности и общеобязательности (право в качестве официального установления, закона).

Ключевой момент дискуссии, с нашей точки зрения, заключается в том, может ли в первом случае идти речь о праве? Известно, что в литературе было высказано мнение о тождестве между понятиями «право» и «сущность права».44 Если исходить из этого тезиса, то проблему права и закона следует представить как проблему соотношения сущности права и закона (выражения его сущности). Нет никаких оснований возражать против такой постановки вопроса, ибо в конкретном законе сущность права не всегда отражается с необходимой точностью. Кстати, В. С. Нерсесянц также рассматривал соотношение права и закона «как сущности и явления».45 Но, как нам представляется, интерпретируя категорию права, автор не сводил ее только к сущности, к закономерностям, отражаемым

«О   понимании    советского   права:   Выступление   В.  С. Нерсесян-ца. — Советское государство и право,  1979, № 7, с. 71.

43  См. об этом, напр.: Алексеев С. С.   1)   Право и правовая система. — Правоведение,  1980, № 1; 2)  Право: методологические подходы к его исследованию. — Вопросы  философии,   1983,  № 3;  3)   Общая теория  права, т. 1, с. 66—72; Рабинович П. М.   Проблемы теории законности развитого социализма. Львов, 1979, с. 14—22.

44  «По  нашему  мнению, — писал    В.  М.   Сырых, — понятия    „сущность права" и „право" являются тождественными, равнозначными по своему содержанию»  (см. «Вступительную статью» В. М. Сырых    к кн.: Т а м а ш А. Судья и общество. М., 1980, с. 7).

45  Нерсесянц B.C. 1) Развитие права и проблема правопонимания.— В кн.: XXVI съезд КПСС и проблемы теории государства и права. М., 1982, с. 82; 2) Право и закон. М., 1983, с. 356, 361.

16

>>>17>>>

юридическим законом. Показательно, что он писал о нормативности как необходимом и важном элементе всякого право-понимания.46

Но в чем же выражается нормативность права в тех, например, случаях, когда правообразование предшествует законотворчеству? Отвечая на этот вопрос, В. С. Нерсесянц указывал, что характеристика права как объективно обусловленного специфического явления представляет собой общую меру (форму, норму) свободы и равенства, выражающую требование справедливости.47

Мысль о том, что «правовое» объективно обусловлено, что определенные общественные отношения с необходимостью порождают его, представляется обоснованной. Но нельзя не учитывать и того, что лишь благодаря официальному признанию мера свободы и равенства, о которой пишет В. С. Нерсесянц, получает специфически юридическое качество. Не случайно, по-видимому, и сам автор подчеркивает, что закон — это «право, наделенное законной силой»,48 «законное право»,49 т. е. обладающее статусом общеобязательности, опирающееся на силу государственного принуждения. И наоборот, «право», рассматриваемое безотносительно к закону, не опирается на авторитет государства. Но почему же тогда соответствующую меру свободы и равенства следует считать правом?

К. Маркс и Ф. Энгельс, как известно, проводили различие между двумя способами существования права — варварским и цивилизованным. «.. .История права, — писали они, — показывает, что в наиболее ранние и примитивные эпохи... индивидуальные, фактические отношения в их самом грубом виде и являются непосредственно правом. С развитием гражданского общества, т. е. с развитием личных интересов до степени классовых интересов, правовые отношения изменились и получили цивилизованное выражение. Они стали рассматриваться уже не как индивидуальные отношения, а как всеобщие. Вместе с тем, благодаря разделению труда, охрана сталкивающихся между собой интересов отдельных индивидов перешла в руки немногих, и тем самым исчез и варварский способ осуществления права».50

■** Нерсесянц В. С. Развитие права и проблема правопонимания, с.  80.

4? Нерсесянц В. С. Право: многообразие и единство понятия. — Советское государство и право, 1983, с. 30.

48 Там же, с. 27.

■»9 Там же, с. 29.

50 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 336—337. — Как показано В. В. Лапаевой, К. Маркс и Ф. Энгельс нередко употребляли термин «правовое отношение» не в специальном юридическом смысле (как это имеет место в современной юридической науке), а в более широком, философском значении этого слова, когда под правоотношением имеется в виду право как форма экономических отношений (Л а п а е в а В. В. Вопросы права в «Капитале» К. Маркса. М„ 1982, с. 50).

2  Заказ J* 192                                                                                                                                      17

>>>18>>>

Как видно из приведенного высказывания, фактические отношения (в том числе и фактическая мера свободы и равенства) являются правом лишь на ранних этапах развития общества, когда личные интересы не развились до степени классовых. Напротив, цивилизованный способ проявления права предполагает не «индивидуальные», а «всеобщие отношения», когда охрана интересов отдельных индивидов переходит «в руки немногих», т. е. публичной власти. Здесь цивилизованная форма права связывается К. Марксом и Ф. Энгельсом с существованием государства. Следовательно, вне связи с государством неправильно говорить и о цивилизованной форме права. Но из этого вытекает, что проблема правообразования в классовом обществе неотделима от соответствующей роли государства, или, другими словами, то, что создается вне связи с государством, не является правом. Речь может идти о различных объективных предпосылках права, о складывающихся закономерностях его развития, наконец, о его сущности, но не о самом праве как нормативной системе.

Обсуждая правомерность использования категории права для характеристики его объективных свойств, нельзя не обратить внимания на то, что концепция права и закона была выдвинута еще домарксовой политико-правовой наукой. В то время она отражала стремление отыскать независимые от законодателя истоки права, показать обусловленность юридического закона определенными внешними факторами. Исследуя становление марксистского учения о праве, Л. С. Мамут показал, что К. Маркс и Ф. Энгельс «отдали неизбежную дань терминологии самых передовых по тем временам направлений юридической науки, и не только терминологии. Для них имели значение проблематика, находившаяся в центре внимания этих направлений, познавательные средства, которыми эти направления располагали, намечающиеся решения этих проблем и т. п.».51 К числу постулатов, обративших на себя внимание основоположников научного коммунизма, относился и тезис об отличии права от закона.

К. Маркс и Ф. Энгельс использовали этот тезис для критики тех идеологов, которые считали, что право и закон «возникли из всеобщего понятия, в конечном счете из понятия человека, и созданы были ради этого понятия.. .».52 Между тем, подчеркивали они, «закон должен основываться на обществе, он должен быть выражением его общих, вытекающих из данного материального способа производства интересов и потребностей.».».53   Закон  выводился  основоположниками    научного

51  Марксистско-ленинское   учение    о   государстве    и    праве: История  развития   и    современность.    М.,   1977,    с.  28     (автор  раздела — Л. С. Мамут).

52  Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 336.

53  Там же, т. 6, с .259.

18

>>>19>>>

коммунизма из закономерностей развития общества,    которые нашли в нем более или менее адекватное отражение.

Диалектико-материалистический метод исследования права, выработанный К. Марксом и Ф. Энгельсом, позволил им провести четкий водораздел между объективным источником права (объективными факторами, обусловливающими содержание юридических норм) и его субъективной природой (деятельностью законодателя). Причем для этого К- Марксу и Ф. Энгельсу не пришлось обращаться к категориям «закон» и «право». Отмечая, например, что «урегулированность и порядок являются именно формой общественного упрочения данного способа производства и потому его относительной эмансипации от просто случая и просто произвола»,54 К- Маркс подчеркивал особую роль в этом процессе обычаев, традиций и положительного закона. Переходя, в частности, к анализу конкретного факта, он писал: «Предположим, например, что барщинный труд на земельного собственника первоначально составлял два дня в неделю. Эти два дня барщинного труда в неделю, таким образом, прочно установились, являются постоянной величиной, законно урегулированной установившимся или писаным правом».55 Не вызывает сомнения, что в данном случае речь идет о правовом обычае и законе как формах выражения права. Причем К- Маркс здесь ничего не говорит о каких-либо «фактических», неюридических нормах права.

Доказав несостоятельность идеи права как некоей самодовлеющей всеобщей воли, К. Маркс и Ф. Энгельс придали всей проблематике соотношения права и закона диалектико-матери-алистическую интерпретацию. Следствием этого было, во-первых, устранение метафизического противопоставления указанных категорий как чего-то независимого от законодателя, с одной стороны, и простой прихоти «господской воли»,56 с другой стороны, как это было в идеалистических учениях. Во-вторых, право и закон предстали как диалектически взаимосвязанные категории. Оказалось, что юридический закон, составляя элемент конкретной системы права, не мог быть иным по своей сущности, чем он есть, независимо от намерений законодателя.

Небезынтересно отметить, что в первые послереволюционные годы проблематика права и закона неоднократно поднималась в юридической литер'атуре. Например, И. Разумовский рассматривал закон в соотношении с правом как нормой общественных отношений.57 Нетрудно понять причину повышенного интереса к названной проблематике в то время: необходимо было преодолеть все еще значительное влияние юридико-формали-стической волевой теории права, основывающей свои теорети-

54  Там же, т. 25, ч. II, с. 356—357.

55  Там же, с. 357.

56  Там же, т. 3, с. 324.

57  Разумовский И. Проблемы марксистской теории права. М., 1925.

>>>20>>>

ческие построения на идеалистических методах познания социальных явлений.

В последующие годы, как известно, проблема соотношения права и закона специально не разрабатывалась в нашей литературе. Между тем нельзя не признавать ее значения и для современного этапа развития марксистско-ленинской юридической науки. Если иметь в виду трактовку соотношения права и закона с позиции объективных и субъективных факторов, определяющих /развитие юридических институтов, то ныне она сохраняет свое важное значение для углубленного осмысления исторического развития права и правовой мысли, для показа того принципиально нового, что внес марксизм в практику правотворчества и применения права. Ее разработка играет также значительную роль в деле осуществления успешной критики основных течений буржуазной правовой мысли, выявления их методологической несостоятельности и социальной ограниченности.58

Но все же обращение к интерпретации права и закона в указанном выше ключе не должно выражаться в их искусственном разделении, а тем более противопоставлении друг другу. Это неизбежно повлекло бы серьезную перестройку понятийного аппарата юридической науки. Например, пришлось бы проводить различие между «нормой права» и «нормой закона», «правовым» и «юридическим» и т. д.

Однако означает ли все это, что во всех остальных случаях, кроме тех, о которых говорилось выше, юристам вообще не следует проводить различия между правом и законом. По-видимому, ответ на этот вопрос должен быть отрицательным. Вместе с тем проведение такого различия должно строиться исходя из того, в качестве каких социальных категорий рассматриваются право и закон. Если речь идет о праве и законе как юридических категориях, то основу их различия, как уже отмечалось, следует искать, в системном характере права. У системы всегда есть такие свойства, которых нет и не может быть у образующих ее элементов. С другой стороны, система существует лишь постольку, поскольку образующие ее элементы обладают соответствующими свойствами. Смысл такого подхода состоит в том, чтобы обеспечить максимальную эффективность воздействия всей правовой системы на общественные отношения, исключить из этой системы нормы, создающие ненужные «шумы», обеспечить единство и непротиворечивость права. Может ли юридическая наука игнорировать эту проблему?!

Далее, различение права и закона можно проводить с учетом того, что они представляют собой социально-политические, социально-психологические и нравственные категории. С этой

58 Эти проблемы нашли яркое отражение в работах В. С. Нерсесянца (Нерсесянц В. С. 1) Право и закон; 2) Современные буржуазные концепции соотношения права и закона. — Общественные науки,  1983, № 6).

.20

>>>21>>>

точки зрения право выражает волю класса (или всего народа— в социалистическом общенародном государстве), напротив, отдельный закон по причинам, о которых будет сказано нижег может лишь более или менее точно выражать эту волю. Право закрепляет моральные ценности господствующего класса; отдельная норма это делает лишь в той или иной степени. Право является отражением психологических форм приспособления человека к социальной среде, нормы права охватывают эти формы более или менее точно. Проблема различения права и закона, как она представлена здесь, — это практическая проблема смысла и эффективности действия отдельной нормы и права в целом.

Возвращаясь непосредственно к описанию правообразова-ния, мы хотели бы солидаризироваться с мнением И. Сабо. «Своей деятельностью, — отмечал И. Сабо, — государство создает право и не создает его, ибо по своему содержанию как общественное отношение право исторически уже «имеется» и выступает как «данное» в виде уже сложившихся отношений собственности и политических отношений. В то же время, когда государство закрепляет эти отношения в качестве правовых (пользуясь термином гражданского права, осуществляет их своеобразную новацию), то тем самым создает право».59 Объективные предпосылки права, таким образом, складываются в качестве неотъемлемых свойств самих общественных отношений, но «правовое» трансформируется в право лишь благодаря деятельности государства. Исходя из сказанного, было бы неправильно противопоставлять правообразовакию еще какие-то процессы законодательной деятельности. Напротив, предправо-творческий и правотворческий процессы следует рассматривать как единый процесс правообразования, завершением которого является действующий закон.

Остановимся более подробно на анализе этой проблемы с позиции рассматриваемой в данной работе категории интереса.