Глава третья. Французское законодательство*(58)

Французское законодательство о преступлениях и проступках против избирательного права является одним из самых разработанных европейских законодательств. Начала его легли в основу соответственных постановлений почти всех других континентальных стран, и в настоящее время служат надежной опорой всеобщего избирательного права. Конечно, как мы увидим далее, некоторые части французской системы еще не настолько выработаны, чтобы искоренить всякие неправильности и даже злоупотребления при выборах (таковы, напр., недостаточно сильная охрана кандидата от опозорения, слишком широкие правила распространения избирательных афиш и пр.), однако обеспечение законности, искренности и свободы подачи голосов (iegalite, sincerite et liberte du suffrage) ими достигается в значительной степени.

Ввиду особого значения французского права по этому предмету, мы позволим привести несколько исторических справок. Конституция 5 фримера III г. объявляла преступником против верховной власти и безопасности государства всякого гражданина, который ставил препятствия созванию первоначальных избирательных собраний для выбора депутатов в законодательный корпус.

Кодекс 3 брюмера IV г., впервые внесший преступления против избирательного права в уголовное законодательство, содержал в себе постановления, направленные исключительно против стеснения свободы выборов*(59), не касаясь еще вопроса об искренности и законности выборов. Притом высоком сознании важности нового политического права, которое существовало в первые годы республики, казалось, что каждый гражданин, осуществляющий высокую политическую функцию избрания представителя, сам окажется настолько стойким в своих убеждениях и настолько энергичным в осуществлении своего права, что устанавливать для того вспомогательную мотивацию с помощью норм уголовного права признавалось как бы ненужным. Наказания за посягательства на свободу выборов были крайне суровы, особенно если эти посягательства производились должностными лицами. Так, по ст. 616 код. IV г. наказывался галерами до 15 лет всякий участник заговора или посягательства действовавший с целью воспрепятствовать созванию или распущению избирательного собрания; по ст. 617 лишение гражданской чести (degradation civique) грозило тому, кто изгонит силой из избирательного собрания гражданина, имеющего право участвовать в нем; и, наконец, по ст. 618 члены директории, министры, военачальники, если они отдали приказ занять место избирательного собрания войсками или если без позволения председателя проникли в собрание, наказывались галерами до 15 лет*(60).

В эпоху первой республики продолжали издаваться законы, направленные на обеспечение свободы выборов, хотя понемногу начинают уже появляться уголовные санкции и для поддержания законности выборов. Всякое должностное лицо, принимавшее участие в обсуждении или в каком-либо действии, клонящемся к затруднению, отмене или воспрепятствованию устройства избирательного собрания для выбора депутатов, объявлялось предателем отечества и виновным в верховной измене. Но уже предусматривался подкуп избирателя, за что грозило лишение права участия в выборах и занятия публичных должностей в течение 20 лет; наказание это было объявлено позорящим*(61).

Code penal 1810 г. посвятил преступлениям против избирательного права всего пять статей, поместив их в разделе, озаглавленном "преступления и проступки по отношению к пользованию правами гражданства". Эти пять статей Уг. ул. имели целью обеспечить свободу, искренность и законность выборов, однако слишком сильно сузили наказуемость различных посягательств, порою даже без всяких очевидных оснований, и, благодаря своей слишком общей формулировке, недостаточно ясно разграничивали законные приемы и уловки от незаконных. Они могли держаться лишь до тех пор, пока, при отсутствии всеобщего избирательного права, население довольно равнодушно относилось к выборам. С установлением этого права в 1848 году постановления эти оказались очень тесными, и должны были смениться новыми, значительно более развитыми, правилами Закона 15 марта 1849 г., несколько дополненными и измененными Декретом 2 февраля 1852 г. Эти правила составляют настоящий code penal electoral. Система выборов, существовавшая в 1810 г., была основана на том принципе, что граждане выбирают на каждую вакансию двух кандидатов, один из которых утверждается правительством. В основе выборной системы находилось кантональное собрание, в котором участвовали все, имевшие оседлость в данном кантоне и обладавшие гражданскими правами, избиравшее мировых судей; в городах к этому присоединялась обязанность выборов в муниципальный совет. Кантональное собрание избирало также выборщиков в окружные и департаментские коллегии, которые уже представляли правительству кандидатов на должности в муниципальный и генеральный советы. Коллегии эти представляли кроме того двух кандидатов для сената и двух - для законодательного корпуса. Такая система исключала скорее возможность назначения на должность лиц, не представленных народом, нежели обеспечивала действительное избрание народом должностных лиц, так как значительное число избранных оставалось без всякой должности по усмотрению власти. Подобная система, конечно, не могла вызвать особой борьбы страстей при выборах, а, следовательно, не могла и послужить почвой для злоупотреблений. Позднее народом стали уже избираться не кандидаты, а представители, избирательное право расширилось, по все же до установления всеобщего голосования политическое значение выборов было довольно слабо, выборы были редки и немногочисленны по числу участвующих.

Статьи Code penal (109 - 113) распространяли свое действие на все выборы политического характера, т. е. не только на законодательные, но и на муниципальные, на выборы сенаторов, членов генерального совета и пр. Мы не будем останавливаться на подробном их толковании, так как правила эти уже заменены новыми законами, но считаем нужным привести их вследствие того влияния, которое они оказали на другие, отчасти еще действующие законодательства. Ст. 109 и 110 Уг. ул. предусматривали посягательства на свободу осуществления гражданских прав, произведенные скопищем, насилием или угрозами. Виновным в таких деяниях грозило наказание тюремным заключением от шести месяцев до двух лет с потерею права избирать и быть избранным на срок от 5-ти до 10-ти лет. Для наличности этого преступления нужно было таким образом два условия: 1) чтобы кто-либо, один или вместе с другими, воспрепятствовал осуществлению права; покушение, следовательно, ненаказуемо*(62), и 2) чтобы это посягательство было произведено скопищем, насилием или угрозами, а не иным способом (напр., лишением возможности воспользоваться путями сообщения посредством скупки билетов или обязательным занятием служащих в этот день работами и пр.). Ст. 110 квалифицирует это деяние, если оно учинено по заранее составленному плану, который должен был быть приведен в исполнение в нескольких избирательных округах, как тяжкое преступление, и грозит за него изгнанием. Основание такой квалификации ясно, так как произведенное в нескольких местах насилие над собраниями ставит в опасность весь избирательный строй или устанавливает террор какой-либо партии*(63).

Ст. 111 и 112 ограждают законность выборов, угрожая лицам, уполномоченным при счете избирательных бюллетеней, лишением прав гражданства, а всем другим - тюрьмою от 6 мес. до 2 лет, если они будут застигнуты фальсифицирующими эти бюллетени или похищающими их из массы или, наконец, прибавляющими к ним новые. Предусматривается также вписывание в пустые бюллетени избирателей не тех имен, которые были заявлены вписывающему. По странному недосмотру, которого, однако, практика твердо придерживалась, наказуемость этих деяний допускается только при flagrant delit, a не вообще в случае доказанности их*(64). В этих постановлениях остались непредусмотренными случаи голосования или допущения к нему лиц, по закону не имеющих на то права, и случаи подлога в результате выборов.

Наконец, ст. 113, имевшая в виду обеспечить искренность выборов, лишала прав гражданства, всех публичных должностей и служб на срок от 5 до 10 лет того, "кто продаст или купит на выборах за какую-либо цену голос". Кроме того покупатель и продавец голоса приговаривались каждый к денежному штрафу вдвое против стоимости полученных или обещанных предметов. Эта статья должна была охранять нравственное достоинство избирателя, но оказалась слишком узкой, карая одно только совершение подкупа и оставляя безнаказанными предложения и даже заключение первоначальных условий (покушение)*(65). Неудачен и способ определения штрафа, так как не всегда "невещественные отношения" могут быть выражены денежным эквивалентом. Суд не может определить "рыночной стоимости" получения какой-либо публичной должности или знака отличия, который мог бы служить "ценою" такого договора.

Говоря об общем значении ст. 109 - 113 Уг. ул., Кеглэн указывает, что "законность голосования не нашла в них ясного выражения, свобода и искренность охранены лишь в некоторых отношениях, покушение часто оставляется без наказания, часто требуется непосредственное изловление во время преступления, и, наконец, некоторые наказания неспособны быть устрашительными".

Законодательство, установленное декретом 2 февраля 1852 г., до сих пор остается основой действующего права*(66). К нему необходимо прибавить некоторые отдельные законы, как ст. 6 Закона 7 июля 1874 г., ст. 3 Закона 30 ноября 1875 г., некоторые статьи Закона 9 декабря 1884 г. и 5 апреля того же года и, наконец, Закон 17 июля 1889 г. о нескольких кандидатурах и Закон 30 марта 1902 г. о злоупотреблениях со стороны членов избирательных бюро. Содержание этих законов будет изложено в систематическом обзоре действующего французского законодательства, к которому мы и переходим.

В основу законодательства вполне правильно положены постановления, касающиеся правильности избирательных списков, служащих удостоверением способности избирать и являющихся фундаментом для всей организации выборов*(67). Нарушения их правильности могут касаться или не внесения в них правоспособных, или внесения неправоспособных, или, наконец, обманных способов внесения. Ст. 31 Декрета 1852 г. предусматривала три способа посягательств, Так, считалось преступным: 1) вписать себя под ложными именами или с присвоением ложных качеств; 2) вписать себя с сокрытием неспособности, предусмотренной законом, и 3) добиваться и достичь записи в несколько списков. Через двадцать слишком лет ст. 6 Закона 7 июля 1874 г., не отменяя ст. 31, установила более широкую ее редакцию, охватывающую и покушение и соучастие в этих деяниях*(68). Статья эта гласит: те, 1) которые с помощью лживых заявлений или лживых свидетельств достигнут неправильной записи или будут пытаться быть записанными неправильно в избирательные списки или будут принимать участие в этом преступлении, как сообщники, 2) которые впишут или будут пытаться вписывать неправильно с помощью тех же средств лицо другое, чем они сами, или будут участвовать в этом преступлении, как сообщники, и 3) которые вычеркнут или попытаются вычеркнуть правильно записанного там гражданина с помощью тех же средств или будут участвовать, как сообщники, - будут наказаны тюремным заключением от шести дней до 1 года и штрафом от 50 фр. до 1000 фр. Кроме того суд может лишить их гражданских прав на срок в два года. Ст. 436 Уг. улож. (о смягчающих обстоятельствах) здесь применима*(69). Толкование этой статьи не представляет затруднений. Под ложными качествами во французском праве следует разуметь ложное указание пола, возраста и национальности, т. е. конститутивных признаков гражданской и политической правоспособности, в отличие от законной неправоспособности - несостоятельности, лишения прав по суду и пр. Новая редакция не различает этих случаев, говоря вообще о ложных заявлениях и свидетельствах. Однако, следует заметить, что наказание за представление ложного свидетельства (напр., акта о рождении) с целью добиться неправильного занесения в избирательный список не поглощает следуемого по Закону наказания за подлог документа, если таковой имел место. Минимальный размер штрафа и тюремного заключения по Закону 1874 г. несколько уменьшен (6 дней вместо 1 месяца и 50 франков вместо 100), так как новый закон охватывает и покушение. Наказуемость последнего вполне целесообразна, так как в таких случаях покушение обыкновенно бывает законченным; в нем злая воля вполне проявилась, и не репрессировать ее значит до некоторой степени поощрять такое поведение, ибо шансы на обнаружение подлога, когда голосование произведено или список составлен, очень невелики. Правило о записи в нескольких избирательных списках сохраняет свою силу. Непредусмотрен, однако, случай, когда внесение в несколько списков совершается по просьбе третьих лиц. Что касается соучастия, то по конструкции французского уложения оно наказуемо при преступлениях (delits), если противное не оговорено; указание, сделанное в законе 1874 г., лишний раз подчеркивает это правило. Наказуемость неправильных внесений в списки допускается лишь при условии лживых способов действия. С такой точки зрения лицо, само составляющее список (напр., мэр) и вычеркивающее по своему усмотрению нежелательных ему лиц, осталось бы безнаказанным. Этот пробел восполнен Законом 30 марта 1902 года*(70).

Производство голосования обставлено известными законными условиями, отчасти обеспечивающими действительность голосования, отчасти предупреждающими ряд неправильных влияний на результаты выборов. Французская теория совокупность этих условий обозначает выражением "законность выборов". Правила о наказуемости отступлений от этой законности нам предстоит теперь рассмотреть. Заметим только сначала, что по содержанию постановления о законности бывают более всего относительными, так как на них прежде всего отражается та или иная постановка выборов, но статьи уголовного закона, поддерживающие законность выборов, устанавливая бланкетные диспозиции, имеют значительно более общий характер. Нарушения законности выборов распадаются на нарушения правильности голосования и нарушения правил производства выборов; последние могут производиться избирателями, кандидатами и, наконец, членами бюро.

Правильность голосования обеспечивается ст. 32 - 34 Декрета 1852 г. Случаи, указанные в этих статьях, являются как бы применением случаев, приведенных в ст. 31, к подаче голосов. Ст. 32 предусматривает голосование лиц, лишенных правоспособности: "Тот, кто, будучи лишен права голоса, или вследствие осуждения судом или вследствие несостоятельности, не сопровождавшейся реабилитацией, будет голосовать в силу записи в списках, предшествовавшей или последующей за потерей правоспоспособности, но произведенной без его участия, будет наказан тюремным заключением от 15 дней до трех месяцев и пеней от двадцати до пятисот франков". Ст. 32 к этому добавляет: "Каждый, кто голосовал в избирательном собрании или в силу записи, полученной в двух первых случаях, предусмотренных ст. 31, или ложно присвоив имена и качества внесенного в список избирателя, будет наказан тюремным заключением от шести месяцев до двух лет и штрафом от 200 до 2000 франков". И, наконец, ст. 34 подвергает тому же наказанию "всякого гражданина, который воспользуется несколькими записями для голосования более, чем один раз". Значительное повышение наказания в двух последних случаях объясняется тем, что эти преступления учиняются после другого преступления (неправильного внесения в список). Два других рассмотренных нами случая наказуются легче, именно: когда запись была произведена правильно, но голосовавший 1) присвоил имя и качества другого избирателя или 2) потерял право голоса, после того, как запись его была произведена. Моментом совершения голосования большинством признается передача избирательного бюллетеня председателю*(71). Во всех случаях предполагается предумышленность, причем лишенный избирательной правоспособности избиратель не может отговариваться незнанием закона*(72). Относительно преступления многократного голосования следует заметить, что оно определяется местом, временем, объектом и свойством выборов. Подобное голосование явится преступным, даже если голоса поданы в различных местах. При французской системе голосование происходит в алфавитном порядке фамилий, так что одному лицу в одном месте и в одно время голосовать несколько раз почти невозможно. Что касается времени, то не требуется непременно голосования в течение одного дня, а достаточно, чтобы голоса подавались в период действительности избирательных списков. Значение объекта ясно само по себе: если одно и то же лицо голосовало одновременно и в муниципальных, и в законодательных выборах - состава преступления нет, так как необходима однородность подаваемых голосов. Специальное постановление существует для выбора сенаторов; оно признает наказуемым двукратное голосование в одной и той же коллегии или в двух различных (ст. 9 Закона 2 авг. 1875 г.).

Кроме неправильной подачи голоса, нарушение законности голосования возможно посредством обманных действий, направленных на извращение правильного результата выборов или правдивости итогов. Преступления эти предусматривались по ст. 111 Уг. ул.; более полное выражение они получили в ст. 35 и 36 Декрета 1852 г. Деяния, наказуемые ст. 35, суть похищение, прибавление, изменение бюллетеней и неправильное их прочитывание. Слово "изменение" заменило "фальсифицирование" ст. 111 code рen. Самая статья 35 гласит: "Каждый, кто, исполняя обязанность, возложенную на него при голосовании по принятию, счету или оглашению бюллетеней, содержащих в себе голоса граждан, похитит, прибавит или изменит бюллетени или прочтет имя, отличное от вписанного, будет наказан тюремным заключением от одного года до пяти лет и штрафом от 500 до 5000 франков". Ст. 36 представляет почти дословное воспроизведение последнего пункта ст. 111: "То же наказание будет применено к каждому, кто, при исполнении поручения избирателя записать его голос, впишет в бюллетень имя, отличное от того, которое было ему указано". Остановимся отдельно на каждом из указанных действий.

Похищение бюллетеней. Под это понятие не подойдет ни отказ председателя положить бюллетень в урну по той причине, что бюллетень имеет какие-либо внешние знаки, ни отказ в принятии от избирателя второго бюллетеня вместо неправильного первого, ни даже умышленное вычеркивание мэром кого-либо из списка лиц правоспособных, хотя это и лишает его возможности голосовать. Но это понятие будет обнимать, напр., сжигание бюллетеней председателем до полного окончания подсчета результатов*(73).

Прибавление бюллетеней. Под это понятие практикой подводятся случаи принятия председателем голоса избирателя, про которого он знал, что тот однажды уже голосовал; принятие от избирателя и положение в урну бюллетеня, заведомо для председателя содержащего несколько избирательных билетов, которые будут считаться более чем за один; умышленное допущение к голосованию лиц неправоспособных, вычеркнутых из списка или противозаконно туда вписанных; и, наконец, умышленное допущение к голосованию лица, относительно которого председателю был сообщен приговор мирового судьи о неправоспособности.

Изменение бюллетеней. Это действие стоит между двумя указанными, так как изменением бюллетеней, с одной стороны, похищается истинный голос, с другой - прибавляется подложный; такая двойственность преступления есть существенный его элемент. Способами совершения могут являться подскребывание, разорвание, зачеркивание и т. д., но при этом требуется, чтобы ущерб причинялся существенной части содержания бюллетеня. К изменению может быть приравнен и случай записи иного лица, чем то, которое было названо, а также подобного рода прочитывание. Особо предусмотреть первый случай важно в тех странах, где безграмотность очень сильна и отдельные избиратели часто прибегают к помощи посторонних для записывания*(74); наказуемость второго случая необходима за невозможностью тщательной поверки правильности оглашения. Постановления этих статей применяются не только к председателю бюро, но и ко всем членам бюро, к которым хотя бы временно перешли отдельные функции председателя. Не решенным является вопрос о применимости санкций к секретарю*(75).

Несмотря на распространительное толкование, указанные постановления закона не могли предусмотреть всех злоупотреблений, возможных со стороны различных органов, участвующих в организации выборов, и потому 30 марта 1902 г. был издан бланкетный закон, имевший в виду обложить наказаниями всякие неправильности со стороны председателя, мера, членов счетной комиссии и других лиц. "Кроме случаев, специально предусмотренных постановлениями законов и находящихся в силе декретов" - гласит этот закон - "каждый, будь то в административной или муниципальной комиссии или в счетном и избирательном бюро или в бюро мэрий, префектур и супрефектур, кто до, во время или после голосования изменит или попытается изменить, посредством умышленного несоблюдения закона или приказов префекта или посредством всяких иных лживых действий, результат выборов, будет наказан заключением в тюрьме от 6 дней до 2 месяцев и штрафом от 50 до 500 фр. или одним только из этих наказаний. Суд, кроме того, может лишить его некоторых гражданских прав на срок от 2 до 5 лет. Если виновный является должностным лицом, наказание назначается в двойном размере". Закон этот, по мнению его докладчика, должен послужить "мерой ассенизации выборов", так как вряд ли можно дать более полное описание обстоятельств, в которых могут производиться злоупотребления при выборах. Закон наказывает только умышленную вину, оставляя неосторожность совершенно ненаказуемой, исходя, вероятно, из тех соображений, что неосторожность в достаточной мере предупреждается совокупностью формальных условий производства выборов.

Свобода самого производства выборов ограждается санкциями ст. 37 и 41 - 47 Декрета 1852 г. Наказаниями облагаются не только деяния, мешающие выборам, но и создающие опасность для спокойного их производства. Закон предусматривает здесь почти исключительно насильственные действия против избирательного собрания, взятого в его целом. Ст. 37 категорически запрещает вход в избирательное собрание лицам вооруженным, при чем, если оружие носилось открыто, виновный наказывается штрафом от 16 до 100 фр., если же оно было спрятано, наказание возвышается до тюремного заключения от 15 дней до 3 месяцев и до штрафа от 50 до 300 фр. Постановления эти применяются и к представителям исполнительной власти, которые по правилам службы обязаны носить оружие; только приглашение таких лиц со стороны председателя устраняет наказуемость появления их в собрании. Такого рода санкция необходима для того, чтобы каждый мог сознавать себя в безопасности при обсуждении различных вопросов и чтобы невозможны были угрозы оружием с чьей-либо стороны. Ст. 41 предусматривает нарушения порядка выборов скопищами, криками или угрожающими демонстрациями, которые мешают деятельности избирательной коллегии или посягают на свободу голосования. Виновные подвергаются тюремному заключению от 3 месяцев до 2-х лет и штрафу от 100 до 2000 франков. Действия эти не должны переходить в прямое насилие, ибо в противном случае грозит наказание более строгое - за нарушение свободы выборов. Ст. 42 предусматривает врывание в избирательную коллегию или учиненное с насилием покушение на это с целью помешать выборам. Посягательство это облагается высоким наказанием - тюремным заключением от 1 года до 5 лет и штрафом от 1000 до 5000 франков. Наказание это возвышается до исправительного дома, если виновные имели при себе оружие или насильственно нарушили голосование. Наконец, оно доходит до каторжных работ на срок, если преступление это било выполнено по составленному плану, предположенному к выполнению во всей республике, в одном или нескольких департаментах. В последнем случае деяние получает уже характер государственного преступления, представляющего серьезную угрозу конституционному строю.

Кроме указанных, закон предусматривает еще посягательства па членов избирательного бюро и на неприкосновенность избирательной урны. Ст. 45 предусматривает оскорбления и насилия со стороны членов собрания против бюро или отдельных его членов, а также препятствование со стороны членов посредством насилия и угрозы правильному течению выборов. Наказание в этом случае - тюремное заключение от одного месяца до одного года и пеня от ста до двух тысяч франков; оно возвышается до тюремного заключения от 1 до 5 лет и штрафа от 1000 до 5000 фр. в случае насильственного прекращения голосования. Наказание, предусмотренное этой статьей, несколько ниже того, которое грозит по ст. 222 Уг. ул. за оскорбление должностного лица. Необходимым условием является совершение этого преступления избирателем, хотя бы даже не принимавшим непосредственного участия в голосовании. Значительное возвышение наказания при насильственном прекращении голосования объясняется важностью этого действия, подобно тому, как это сделано в ст. 43 и 44. К последнему случаю по наказуемости приравнивается и опрокидывание урны, заключающей в себе уже поданные, но не подсчитанные голоса. Деяние это становится тяжким преступлением, караемым заключением в исправительном доме, если оно произведено в собрании я с насилием. Независимо от обстоятельств, нарушивших правильное течение голосования, наказание по ст. 47 возвышается до исправительного дома, если виновными являются члены бюро или органы власти, поставленные для охраны бюллетеней, еще не подсчитанных; посягательством на неприкосновенность бюллетеней, они кроме совершения общего преступного деяния, нарушают еще доверие (abus de confiance), вследствие чего наказание и возвышается.

Свободная подача голосов возможна лишь тогда, когда убеждение каждого гражданина не будет подавлено ни угрозами, стесняющими его внутреннюю свободу, ни обманчивыми сенсационными слухами, приводящими избирателя в состояние возбуждения и заставляющими его порою голосовать случайно. Законодательство поэтому должно предупредить подобные воздействия, создав угрозу против лиц, оказывающих таким путем давление на результат выборов. Французское законодательство, установив подобные запреты в ст. 109, после должно было расширить их действие Декретом 1852 г., в котором посвятило этому предмету три статьи: ст. 39, 40 и 41. Ст. 39 редактирована следующим образом: "Те, которые самоуправными действиями, насилием или угрозами против избирателя, или тем, что заставят его опасаться потерять свою должность, либо подвергнут какому-нибудь ущербу свою личность, свою семью и свое состояние, побудят его воздержаться от голосования или окажут воздействие на подачу им голоса, будут наказаны тюремным заключением от одного месяца до одного года и штрафом от 100 фр. до 1000; наказание удваивается; если виновным оказывается должностное лицо". Перечисление средств, содержащееся в этой статье, носит исчерпывающий характер. Оно, впрочем, достаточно широко, чтобы вместить главнейшие способы противозаконного воздействия. Само действие выражается в принудительном воздержании от голосования или в голосовании под давлением страха или опасности. Для совершения преступного действия требуется результат в виде неправильного голосования или воздержания от него; покушение наказуемо*(76).

Ст. 40 предусматривает распространение ложных слухов с целью противозаконного воздействия на избирателей: "Те, которые с помощью ложных новостей, клеветнических слухов или других лживых проделок обманно привлекут или отвратят (surpris ou detourne) голосующих или побудят одного или не скольких избирателей воздержаться от голосования, будут наказаны тюремным заключением на срок от одного месяца до одного года и штрафом от 100 фр. до 2000 фр.". В этой статье при перечислении средств воздействия закон приводит лишь общеупотребительные, для примера, покрывая их затем понятием лживых проделок. Наличность результата здесь также необходима. Понятия "surpris" и "detourae", по-видимому, относятся к двум могущим представиться положениям: первое - к случаям обманного приобретения голосов в пользу какого-либо кандидата, второе - к обманному отнятию голосов от какого-либо кандидата.

К искажению правдивости подаваемого голоса противозаконными средствами должно отнести и наиболее частое преступление против избирательного права - подкуп. Преступление это, предусмотренное ст. 38 Декрета 1852 г., было более подробно определено ст. 19 Закона 2 августа 1875 г. и Законом 9 декабря 1884 г. Ст. 38 гласит: "Каждый, кто даст, обещает или получит какие-либо деньги, имущество, ценности, под условием дать или приобрести голос или воздержаться от голосования, будет наказан тюремным заключением от трех месяцев до двух лет и штрафом от 500 до 5000 франков. Тому же наказанию подвергнутся те, которые на тех же условиях будут или делать предложения, или давать обещания относительно общественных или частных должностей. Если виновным является должностное лицо, то наказание удваивается". Новая редакция этой статьи отличается от ст. 113 Уг. ул. главным образом заменой указания на абстрактную сделку - куплю-продажу; перечислением отдельных способов подкупного влияния и затем установлением легальных границ денежной пени, вместо взыскания двойной стоимости цены. П. 1 предусматривает давание, получение и обещание каких либо материальных благ, п. 2 - предложение и обещание благ публичного свойства. Теория*(77) проводит различие между предложением и обещанием во второй части ст. 38, видя в первом случае - покушение (простое заявление, которое может быть взято назад), а во втором - более сформированный договор; такое различие, однако, практического значения не имеет. Относительно покушения на подкуп французская практика и доктрина дают противоречивые ответы: большинство признает, что покушение на подкуп, судя по редакции закона, остается безнаказанным*(78). Общее положение о ненаказуемости покушения подтверждается законом 1875 г., (2 авг. и 30 ноября, относительно выборов сенаторов и депутатов), создающим исключение из общего правила. Этот закон наказывает "всякую попытку подкупа посредством применения средств, указанных в ст. 177 уг. ул. (предложения, обещания, подарки, подношения), для воздействия на голос избирателя или для склонения его к воздержанию от голосования". Исключение подтверждает правило: создание нового особенного закона указывает на ненаказуемость покушения во всех остальных случаях. Для наличности подкупа необходимо, чтобы обещания, предложения и пр. производились с целью повлиять на голос избирателя; необходимо, чтобы эти предложения и пр. были приняты другим лицом и чтобы они действительно вызвали то поведение, которое имело в виду достичь лицо, покупающее голоса. "Цена" может быть определена лишь общим образом, она даже может вытекать из обстоятельств, а не только из явного соглашения*(79).

При обсуждении Закона 1849 г. было сделано два интересных предложения*(80): 1) чтобы каждый хозяин, собственник, предприниматель или фабрикант, который возложит на своего служащего, рабочего или приказчика обязанность голосовать за определенного кандидата под угрозой увольнения при отказе, подвергался тому же наказанию, которое грозит за подкуп, и 2) чтобы духовное лицо, которое совершит одно из вышеназванных преступных деяний, подлежало наказанию. Оба предложения были отвергнуты, потому что "при наличности таких постановлений под следствие могли бы подпадать и почтенные лица только потому, что они оказывали законное влияние с целью просветить подчиненных им лиц".

Из отдельных видов посягательств против избирательного права нам остается рассмотреть еще постановления, относящиеся к обеспечению свободы предвыборной агитации. Так как агитация исходит обыкновенно от отдельных партий, выставляющих определенных кандидатов, то и обеспечение свободы заключается в гарантии пропаганды за всякого кандидата, независимо от содержания его программы. При этом под свободой агитации не должно разуметь отсутствие всякой ее регламентации, нет, - последняя лишь должна быть таковой, чтобы не оказывать влияния в пользу той или иной партии.

Организация выборов, особенно покоящихся на системе всеобщего избирательного права, предполагает возможность ознакомления широкой массы избирателей с программами, оповещеньями и циркулярами кандидатов для того, чтобы голосование было более или менее сознательным. Возможность такого ознакомления обеспечивается правом афиширования. Прежнее законодательство безусловно воспрещало выставление афиш политического содержания даже с разрешения муниципальной власти, опасаясь всякой политической пропаганды. Введение всеобщего избирательного права заставило сделать отступления от этого запрещения. Так, ст. 3 закона 1849 г. гласила: "В продолжение 45 дней, предшествующих общим выборам, всякий гражданин имеет полную свободу выставлять сам или посредством одного из своих уполномоченных афиши, написанные или напечатанные, относящиеся к выборам". Далее Закон 16 июля 1850 г. распространил эту свободу на циркуляры и программы, если они подписаны кандидатом, но продолжительность агитации уменьшил до двадцати дней для парламентских выборов и до пятнадцати для департаментских и муниципальных. Закон 30 ноября 1875 г. подтвердил это право, но потребовал предварительного представления афиш (однако не с целью разрешения) прокуратуре*(81). Этим же законом право афиширования было предоставлено каждому гражданину; комитеты отдельных партий также получили возможность выставлять афиши, но за подписью кого-либо из членов бюро*(82). Наконец, Закон 29 июля 1881 г. регулировал право афиширования и обеспечил неприкосновенность афиш, почти приравняв их к официальным документам. Ст. 17 этого закона карает штрафом до 15 франков тех, которые "снимут, разорвут, закроют или изменят каким-либо способом, могущим изменить смысл или сделать неразборчивыми, избирательные афиши, исходящие от частных лиц". Если этот проступок совершен должностным лицом, то наказание возвышается до штрафа в 100 фр. и до тюремного заключения от 6-ти дней до 1 месяца. Исключающим преступность обстоятельством в первом случае является то, что афиша была привешена к недвижимой собственности лица, сорвавшего ее, во втором - что афиша была повешена не в надлежащем месте (т. е. на месте, предназначенном лишь для официальных оповещений, или на здании, служащем для религиозного культа)*(83).

Французское право афиширования недостаточно регулировано законом, вследствие чего иногда получаются нежелательные последствия. Так, Фабрегетт замечает*(84): "Что вышло с правом свободно развешивать афиши в Париже? - Почти всегда происходит недозволенная конкуренция, в которой кандидат стремится заклеить своими афишами афиши противника. Отсюда совершенно бесполезное с точки зрения гласности загромождение афишами улиц, на что отовсюду раздаются жалобы. Поле битвы остается за тем, кто может вложить в это дело больше денег. Кандидат бедный умирает, буквально удушенный кипами бумаги своего более богатого соперника. И здесь деньги доставляют победу". Средством против такого американизирования или рекламирования выборов, являющегося безусловно вредным явлением, может служить устройство особых плакатов для вывешивания избирательных афиш и определение их размера*(85). Проект, внесенный в 1900 г. в палату, предлагал предоставлять кандидатам для афиширования в городах с населением более 5000 жит. лишь особые места, грозя штрафом до 100 франков и тюремным заключением до одного месяца за нарушение этого правила. Однако проект этот не был принят. Некоторым облегчением для бедных кандидатов является освобождение избирательных афиш от всяких обложений в пользу казны.

Для того, чтобы устранить административное воздействие на предвыборную агитацию, закон 30 ноября 1876 г. (ст. 22) запрещает, под угрозой денежной пени в размере от 16 до 300 франков, каждому лицу, состоящему на государственной или городской служб, раздачу избирательных бюллетеней, программ и циркуляров кандидатов. Подобная раздача могла бы носить характер рекомендации, оказывающей некоторое давление на избирателей; запрещение это может иметь и ту правовую цель, чтобы не дозволять пользоваться авторитетом публичной власти для партийных целей. Практика, однако, дает понятию лиц, служащих на городской службе, весьма ограничительное толкование, подводя под него чуть ли не одного только мэра, как наиболее активное лицо при выборах. Раздача программ, бюллетеней и циркуляров воспрещена как в публичных, так и в частных местах, но она, конечно, не является преступной, если само должностное лицо выступает в качестве кандидата.

При обсуждении закона 1849 г. высказывалось предложение установить наказание ст. 107 (ст. 40 закона 1852 г.) и для того духовного лица, которое в церкви или в месте, предназначенном для богослужения, будет раздавать избирательные бюллетени или стеснять свободу избирателей воздействием на их совесть или унижением с кафедры кандидатов*(86). Предложение это было, однако, отвергнуто, так как большинство признало применимыми к подобным случаям лишь общие постановления закона*(87).

Для избежания злоупотреблений при выставлении кандидатуры и специально для предупреждения кандидатур в нескольких избирательных округах одного и того же лица, закон 17 июля 1889 г. установил ряд правил, санкционированных уголовной угрозой. Опасность кандидатуры в нескольких округах заключается, по мнению правительства, в том, что с помощью такого средства возможно устроить как бы плебисцит, т. е. всенародное голосование за какое-либо лицо, вследствие чего может явиться возможность государственного переворота; самый закон был издан во время агитации буланжистов. Вследствие такого своего характера он применим только к выборам в палату депутатов. По ст. I никто не может быть кандидатом более чем в одном округе. Всякий гражданин, являющийся к выборам, должен заявить, в каком округе он выставляет свою кандидатуру. Это заявление делается в префектуре не позже пяти дней до голосования. До такой заявки запрещается развешивать от имени такого лица программы, циркуляры, рассылать бюллетени, под угрозой штрафа в 1000 - 5000 фр. Если же виновный является кандидатом, то штраф может доходить до 10.000 фр. (ст. 2, 4, 6). Все эти деяния предполагаются умышленными; по ним ответственны одни только непосредственно виновные (так, напр., типографщики не отвечают за напечатание недозволенных бюллетеней); под этот закон подпадает также и афиширование вне сроков, указанных в законе*(88).

Свобода агитации обеспечивается и возможностью широкой критики программ и действий отдельных кандидатов, как представителей определенной политики, Критика эта не должна, однако, переходить в опозоривание отдельных кандидатов. Постановления французского права по этому вопросу вкратце сводятся к следующему. Как известно, французское право считает уголовно наказуемой всякую диффамацию, независимо от истинности или ложности разглашенного обстоятельства. Правда, существуют на практике кое-какие исключения для опозорения должностных лиц относительно фактов, касающихся их общественной деятельности, исключения в интересах правосудия; однако для данного случая они оказываются крайне узкими. Как вполне правильно признает практика, кандидат вообще является частным лицом, опозорение которого должно преследоваться на общих основаниях*(89). Однако, подобное стеснение могло бы подорвать всякую критику личности отдельных кандидатов и их действий; поэтому сначала доктрина, а потом и практика, стали определять границы справедливой критики, не переходящей в диффамацию. Grellet-Dumazau*(90) пишет: "В некоторых случаях и в известной степени право посягать на уважение к известным личностям должно существовать при свободном правительстве. Но какой именно род уважения не должен был охранять и не мог желать охранить законодатель? - Это именно то уважение, которое мы назвали политическим и которое вытекает из приспособленности, умелости, таланта, преданности, проявляемых человеком в обсуждении государственных дел, или которое является следствием приобретенной им славы. Это уважение является благом для того, кто обладает им; но происхождение, состав и ценность этого блага свободно могут быть обсуждаемы. Дух конституции распространяет это право оценки на все действия, выполненные в политической сфере. Интересы, здесь затронутые, являются слишком важными и требуют, чтобы была предоставлена достаточно широкая возможность обсуждать их с известной осторожностью". Приблизительно в таком же смысле высказывается Labbe. "Тот, кто выставляет себя кандидатом на публичных выборах, считает себя достойным, способным и заслуживающим той должности, занять которую он собирается; таким путем он подвергает себя суждению, которое будет произнесено над ним посредством голосования. Но голосованию должно предшествовать рассуждение, подготовляющее и освещающее его. С этой минуты прежние действия кандидата, как публичного лица, могут стать предметом обсуждения, равно как и его мнения, высказанные на предшествовавших выборах, и статьи, напечатанные им, как журналистом. И если по судебному приговору кандидат потерял право быть избираемым, то эта законная неспособность может быть противопоставлена утверждению им своей пригодности. В этих пределах обсуждение является свободным под условием, чтобы тот, кто указывает на факт, мог бы его доказать. Но обида или оскорбление, которые никогда не служат общему интересу, никогда не проливают света, безусловно запрещены. Что касается частной жизни кандидата, то она остается тщательно скрытой от разоблачений и злобы. Различие между частной нравственностью и нравственностью публичной, конечно, является неопределенным. Провести его будет делом благоразумного судьи". Практика пошла дальше доктрины, требуя непременно умысла оскорбить из-за злобы на самого кандидата*(91). Введя субъективный критерий, констатируемый в подобных случаях с большим трудом, практика сделала преследование опозорения кандидатов почти невозможным, что конечно не замедлило сказаться на полной бесцеремонности пропаганды.

В организации выборов имеется еще одна сторона, порою требующая поддержки уголовной угрозой: это обязательное участие в выборах. Высокий государственный интерес выборов требует, чтобы в них общая воля нашла наиболее полное отражение, вследствие чего и может создаться обязанность участия в выборах. Но для массового воздействия уголовная угроза непригодна. При обсуждении закона 1849 г. высказывалось предположение сделать участие в выборах обязательным и неисполнение этой обязанности обложить наказанием; но мысль эта была сейчас же отброшена. Однако, такая обязанность установлена при выборах сенаторов законом 2-го августа 1875 г. По этому закону подвергается штрафу в 50 франков 1) всякий депутат муниципальных советов, не принимавший без законной причины участия во всех голосованиях или не известивший своего заместителя в случае препятствия к явке в соответственный срок, и 2) всякий депутат-заместитель, предупрежденный письмом, телеграммой или личным уведомлением о необходимости явки и не принимавший участия в выборах.

Интерес полной правильности выборов является безусловно всенародным; необходимо каждому гражданину предоставить возможность обращаться к суду для того, чтобы последний проверил законность тех действий, которые такой гражданин считает неправильными. Кроме общего права выступать в качестве гражданского истца в случаях, если преступление причинило ему прямые денежные убытки, каждый избиратель по ст. 123 закона 1849 г. получил право самолично выступать обвинителем, даже помимо прокуратуры. "Избиратели коллегии, производящей выборы, во время которых будут совершены тяжкие преступления или преступления, одни только будут иметь право приносит жалобу, хотя не принесение ими жалобы не послужит препятствием для публичного преследования"*(92). Так как в данном случае не требуется наличности личных, прямых и денежных убытков, то самая жалоба является как бы народным обвинением, actio publica, осуществляемым каждым гражданином. Такого рода частное обвинение вполне целесообразно, потому что при обвинительной монополии прокуратуры возможны были бы пристрастия в пользу какой-либо партии. Право это, хотя и не перешло в декрет 1852 г., но не было отменено никаким постановлением. Наоборот, ст. 20 декрета 1852 г. как бы подтверждает его, предоставляя каждому избирателю, вписанному в один из списков, право требовать вычеркивания или вписания кого-либо пропущенного или неправильным образом записанного. Что касается гражданского иска, то он осуществляется на общих основаниях, и лишь любопытна практика кассационного суда по вопросу о границах недозволенного*(93).

Вопрос о действительности выборов решается обеими палатами. Поводом к кассированию выборов обыкновенно бывает доказанное широкое применение подкупа и насилия, могущее внушать сомнение в том, что данный кандидат действительно соответствует желанию избирателей округа, от которого он значится избранным.

Вследствие крайне трудной констатируемости и текучести доказательств при преступлениях против избирательного права, ст. 50 декрета 1852 г. устанавливает погасительную давность гражданского и уголовного иска в три месяца, считая со дня провозглашения результата. Эта давность применяется как к тяжким, так и к простым преступлениям; соблюдаются общие постановления о приостановке и перерыве давности. Момент провозглашения результата избран, как наиболее устойчивый и бесспорный, в виду особой важности при столь кратком сроке установить начальный момент течения давности. Давность наказания, как покоящаяся уже на определенном приговоре суда, подлежит общим правилам (т. е. 20 лет для тяжких преступлений и 5 лет - для преступлений).

Право принимать во внимание смягчающие вину обстоятельства специально оговорено во многих случаях. Особое правило установлено для совокупности преступлений: "В случае осуждения за несколько тяжких преступлений или преступлений, предусмотренных настоящим законом и совершенных до первого акта преследования, применяется только наиболее тяжкое наказание" (ст. 49). Система эта занимает как бы среднее место между системой поглощения и системой сложения: здесь вместо момента осуждения, как грани между этими двумя системами, существующей в общих правилах уголовного права, принят момент начала преследования. Впрочем, этот разграничительный момент довольно неопределен.

В заключение обзора французского права отметим, что преступления против избирательного права отнесены к категории политических, а следовательно по ним не допускается выдача и виновные в них подлежат общей амнистии.

Появление ряда законов, взаимно дополняющих друг друга и не отменяющих старых, на практике вызывает споры, и потому существует потребность новой кодификации законов о преступлениях против избирательного права*(94).