§ 2. СУБЪЕКТИВНЫЕ ПРИЗНАКИ СОСТАВОВ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, ПОСЯГАЮЩИХ НА ПОРЯДОК ОКАЗАНИЯ И ПОЛУЧЕНИЯ МЕДИЦИНСКОЙ ПОМОЩИ НАСЕЛЕНИЕМ В СССР

Уяснение субъективных признаков составов преступного нарушения установленного в стране порядка оказания населению медицинской помощи и ее получения будет неполным, если не учитывать требований, предъявляемых партией, государством и народом к тем, кто призван оберегать его здоровье. Оно доверяется людям, для которых благородство и гуманизм, самоотверженность и милосердие, умение полностью отдаться интересам больных - неотъемлемые свойства личности. Вспомним об

141

отношении В. И. Ленина к труду медицинских работников. Он писал о том, что „врач, занятый у постели опасно больного, не вправе отойти для подачи избирательного бюллетеня" [16, 64]. Этим подчеркивалась важная миссия врача: срочные и неотложные дела не могут отвлекать его от выполнения своего долга. Для облегчения реализации последнего (а он в данном случае вытекает из заботы государства о своих гражданах) лечебная помощь им оказывается по месту жительства и работы. В городах и крупных населенных пунктах работает „Скорая помощь", обслуживающая тяжелобольных и травмированных лиц. Широко разветвленная ее сеть, большое число медицинских работников благоприятствуют оказанию помощи. В случаях, угрожающих жизни человека, медик может использовать бесплатно любой вид транспорта для проезда к больному и доставки его в лечебное учреждение. Государство создает условия для оказания такой помощи, поэтому ее неоказание при определенных обстоятельствах вызывает и уголовно-правовое реагирование. Медицинские работники, не оказавшие помощи, характеризуются равно душным отношением к страданиям людей. Его основой чаще всего является личный эгоизм. И хотя такие преступники в силу изменения социально-экономической, политической обстановки в стране давно уже перестали быть типичными представителями советских работников здравоохранения,хтем не менее с известными оговорками можно сказать, что их историческими предшественниками были те медики, работавшие в первые годы Советской власти, о которых В. И. Ленин писал, что они „предпочитают получать гонорар с богатых, чем идти на борьбу с опасным заболеванием' [11,410].

Ст. 113 УК УССР устанавливает ответственность медицинских работников, служащих в государственных, общественных учреждениях или на предприятиях, за неоказание помощи больному независимо от того, имело ли оно место при исполнении ими своих профессиональных обязанностей или в ситуации, не связанной с этим.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР в определении по делу Ш. указала: „Субъектом преступления, предусмотренного ст. 128 УК РСФСР (ст. 113 УК УССР), могут быть не только врачи по образованию, но и другой медицинский персонал, на обязанности которого лежало оказание помощи больному" [95,10\.

В УК Белорусской ССР, Украинской СГР, Грузинской ССР предусматривается, что субъектом неоказания помощи больному мог,ут быть лица медицинского персонала. В УК РСФСР такого указания нет, что послужило основанием для вывода, будто субъектами данного преступления могут быть и другие лица, на

142

которых специально возложена забота о больных [231, 187]. И. Ф. Огарков полагает, что по ст. 128 УК РСФСР (ст. 113 УК УССР) возможно привлечение лиц, обязанных оказывать помощь или содействовать этому в силу семейных отношений [204,68], а ф. Ю.Бердичевский утверждает, что субъектом такой ответственности может стать даже шофер „скорой помощи" [103, 74].

Нормы за неоказание медицинской помощи устанавливают ответственность лиц, обязанных оказывать ее по закону или специальному правилу. Поэтому субъектами сформулированного в ст. 113 УК УССР состава преступления являются граждане, обязанные оказывать медицинскую помощь. Ее неоказание другими лицами наказуемо по ст. 112 УК УССР.

При всей сложности рассматриваемого вопроса необходимо иметь в виду, что определение субъекта ответственности за неоказание медицинской помощи предполагает учет требования ч. 3 ст. 33 Основ законодательства о здравоохранении, согласно которой такую помощь должны оказывать медики (видимо, в том числе и санитарные врачи, преподаватели теоретических медицинских дисциплин) и фармацевты. Между тем уголовное законодательство последних не упоминает, а говорит лишь о медицинском работнике, лице медицинского персонала. Для ликвидации очевидного противоречия и в интересах единства норм различных отраслей советского права, охраняющих здоровье людей, в диспозиции ст. 113 УК УССР предлагают назвать санитарных врачей и фармацевтов [131,106].

Субъектом получения незаконного вознаграждения от граждан за выполнение работ, связанных с медицинским обслуживанием населения, является лицо, которое трудится на соответствующем предприятии или в учреждении, выполняет такую работу в силу своих служебных обязанностей и не обладает должностными полномочиями. Как правило, оно имеет соответствующее специальное образование или необходимую профессиональную подготовку, без которых нельзя оказывать медицинские услуги населению.                                                                                                                                                                                                                                                                                             •

Вместе с тем трудно согласиться с мнением, что субъектом состава преступления, предусмотренного ст. 1552 УК УССР, могут быть и лица, не имеющие с предприятием или учреждением трудовых отношений, но занимающиеся медицинским обслуживанием населения от его имени [147,41}. Это неправомерно расширяет круг лиц, общественно опасное поведение которых должно регулироваться нормами, охраняющими имущественные отношения.

Субъектом незаконного врачевания может быть лицо, не имеющее медицинского образования либо имеющее незаконченное среднее или незаконченное высшее медицинское образование.

143

Врач, не работавший по своей специальности более трех лет, должен быть направлен на стажировку. Лицо с высшим медицинским образованием, являющееся врачом, может считаться не имеющим надлежащего медицинского образования, если оно занимается врачебной деятельностью, не соответствующей полученной профессии (окулист лечит кожные болезни, гинеколог - заболевания органов слуха и т. д.).

В пределах каждой профессиональной категории (врач, фельдшер, медсестра) права и обязанности соответствующих лиц определены достаточно точно и полно. Так, фельдшер может выполнять отдельные малые хирургические операции. Среди врачей есть не только специализация, но и категорийность в зависимости от квалификации. Так, хирург третьей категории имеет право делать типовые операции, а если врач обладает наиболее высокой первой категорией, то он вправе делать операции, не только выполняемые хирургами третьей и второй категорий, но и более сложные.

Содержание диспозиции ст. 226 УК УССР не исключает привлечения к ответственности должностного лица, что вызывает трудности в квалификации, достаточно очевидные при рассмотрении следующего дела.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР в определении по делу М., работавшего без законченного высшего образования заведующим районным отделом здравоохранения и занимавшегося медицинской практикой вне лечебного учреждения, признала, что он должен отвечать за злоупотребление служебным положением, ибо лечил венерических больных, покупал на рынке за их деньги лекарства. М. не выписывал их в аптеках, не посылал за ними своих подчиненных. Больных принимал не на рабочем месте и не в подведомственных ему лечебных учреждениях. Свою квалификацию коллегия обосновала тем, что М. „сам совершил такие действия, которые он должен был в силу своего служебного положения преследовать, если бы их совершил медработник в подведомственному ему учреждении". В тезисе к определению читаем: „Должностное лицо, совершающее действия, которым оно обязано противодействовать в силу своего служебного положения, отвечает за'эти действия как за злоупотребление служебным положением" [83,14].

Указанное определение вызывает возражения. Допустим, работник уголовного розыска, отвечающий за борьбу с преступностью несовершеннолетних, сам совершает по месту своего жительства развратные действия с малолетними. Согласно логике приводимого документа в данном примере виновный должен отвечать за должностное преступление, хотя названные действия не входят в его функциональные обязанности.

По нашему мнению, если незаконным лечением занимается должностное лицо органов здравоохранения, но при этом не ис-

144

пользует свое служебное положение, то в действиях виновного содержится лишь незаконное врачевание. Если же такое положение использовалось (для подбора клиентуры, в рабочее время проводились необходимые лечебные манипуляции и т. д.), то налицо совокупность преступлений.

Не менее сложной и острой является юридическая оценка действий врача, имеющего высшее специальное образование и частным образом лечащего больных помимо соответствующего учреждения. Сейчас они должны квалифицироваться, по нашему мнению, по ст. 1552 УК УССР. Общее же решение возникающей ситуации видится в использовании нормативной техники законодательства Узбекской ССР и Молдавской ССР. Там условия уголовной ответственности за незаконное врачевание сформулированы так, что ее применение допустимо в отношении лиц с высшим медицинским образованием. Преступность незаконного врачевания должна зависеть не только от наличия или отсутствия у субъекта соответствующего образования, но и от существа общественно опасной его деятельности, заниматься которой он не имеет права. Исходя из этих соображений, диспозицию ст. 226 УК УССР необходимо сформулировать так, чтобы она запрещала медицинским работникам лечение во внебольничных условиях.

Особенностью рассматриваемого субъекта является обязательное отсутствие надлежащего медицинского образования, под которым понимается как полное его отсутствие, так и имеющиеся специально полученные знания, но либо не по врачуемым заболеваниям, либо в неполном их объеме. Характеристику субъекта незаконного врачевания образуют существенные признаки. Общее положение о том, что ответственность несут лишь вменяемые, имеет прямое отношение к рассматриваемому посягательству, ибо нередко совершается оно теми, кто не является таковым.

В. увлекалась лечением, поступала в медицинское училище, куда не прошла по конкурсу. Тогда она в одной из школ похитила фонендоскоп и два шприца, ампулы растворителя и туберкулина. После этого в другой школе сделала инъекции раствора хлористого натрия 46 школьникам, а затем скрылась. В ходе расследования было установлено, что В. страдает шизофренией. Число таких примеров по изученным нами делам этой категории за ряд лет достигает 10 %.

Кроме указанного обстоятельства, подпадающего под действие ст. 12 УК УССР, приходится учитывать и другие моменты, такие, как преклонный возраст виновного, состояние его здоровья, низкий общеобразовательный и культурный уровень.

Субъектов незаконного врачевания объединяет желание воздействовать на психику больного, стремление придать своему ремеслу видимость научности.

145

Специфические свойства субъекта незаконного врачевания, обусловливающие общественно опасную его деятельность в сфере здоровья населения, вызывают предложения об увеличении сроков лишения права заниматься врачебной деятельностью. Думается, что лишение осужденного права заниматься определенной деятельностью сроком до 5 лет (ст. 31 УК УССР) достаточно для достижения целей общей и индивидуальной превенции и его увеличение не отвечает интересам равенства граждан перед законом, социальной целесообразности и справедливости.

Искусственное прерывание беременности, подпадающее под признаки ст. 109 УК УССР, может совершаться как врачом, так и иным лицом, чаще всего без медицинской подготовки. Иногда виновными в этом занятии оказываются фельдшеры, медицинские сестры, которые работали либо работают в акушерско-гинекологических учреждениях и знают, как производится данная операция.

При этом врачи и лица среднего медицинского персонала, будучи служащими государственных учреждений и занимая в них определенные должности, могут выполнять функции организационно-распорядительного или административно-хозяйственного порядка, подпадающие под признаки, содержащиеся в примечании к ст. 164 УК УССР. Такая деятельность в сочетании с недозволенной медицинской практикой или без таковой влечет ответственность и за должностные преступления.

Э., как врач гинекологической больницы, принимала некоторых пациенток без направления женской консультации, оформляла фиктивные заключения о необходимости прерывания беременности, госпитализировала пациенток и делала им операции за вознаграждение. Судебная коллегия Верховного Суда РСФСР признала правильным ее осуждение по ч. 1 ст. 116 (ст. 109 УК УССР) и по ч. 2 ст. 173 УК РСФСР (ст. 168 УК УССР), ибо Э. являлась должностным лицом [96,8].

В то же время установление врачом диагноза, обследование больного и его лечение, организация и проведение операции являются производственно-профессиональными обязанностями медицинского работника, а не организационно-распорядительными функциями, присущими должностному лицу. Такие действия влекут ответственность по ст. 1552 УК УССР, Данное обстоятельство признается не всеми [213,82].

Изучение уголовных дел о криминальных абортах показывает, что их субъекты были малограмотными людьми в 67,8 %, врачами-неспециалистами и среднемедицинским персоналом -в 29,4%. Меньше всего криминальных абортов выполнено врачами акушерами-гинекологами - 2,8 %, Не случайны поэтому предложения об изменении редакции ч. 3 ст. 109 УК УССР 146

и установлении в ней более строгой ответственности за производство аборта тех, кто не имеет медицинской подготовки, ибо они должны нести более строгое наказание, нежели медицинские работники [179,57].

формирование всесторонне развитой, цельной и здоровой личности немыслимо без того, чтобы на том или ином этапе своего становления она в обязательном порядке не получила необходимую лечебную (например, при вакцинации) или иную помощь, связанную с укреплением ее здоровья, а в последующем следила за его состоянием. В новой редакции Программы КПСС говорится: „Надо поставить дело так, чтобы каждый человек смолоду заботился о своем физическом совершенствовании, обладал знаниями в области гигиены и медицинской помощи, вел здоровый образ жизни" [21,587]. К сожалению, приходится сталкиваться с тем, что люди сознают полезность или вредность своего отношения к здоровью, когда оно уже серьезно подорвано или в значительной мере утрачено из-за легкомысленного к нему отношения. Применительно к тем, кто привлекается к ответственности по ст. ст. 108, 1081"2 УК УССР, это имеет прямое отношение.

Спецификой субъекта посягательств, предусмотренных ст. ст. 108, 1081 УК УССР, является факт определенного состояния здоровья, выражающегося в наличии венерического заболевания или СПИДа. Без этого наступление ответственности невозможно. Существенным ее условием является обязательная осведомленность виновного о наличии у него подобного заболевания в заразной форме.

По делу К., вступившего в связь с Ш. после того, как врач убедил его, что он здоров, Верховный Суд РСФСР признал: „Заражение венерической болезнью наказуемо только в том случае, если обвиняемый знал о наличии у него такой болезни" [86,124].

Вместе с тем интерес представляет и социально-демографическая характеристика подобных лиц, дающая более полное представление о действительной вредности уклонения от лечения заболевания для охраняемых законом общественных и личных интересов в сфере здоровья. В этом плане среди указанных лиц подавляющее большинство женщин — 90 % всего массива осужденных. Основную их часть составляют лица до 30 лет. Половина их начала половую жизнь в 15-17 лет, обычно в состоянии алкогольного либо (несколько реже) наркотического опьянения. Это лишний раз свидетельствует о том, что вовлечение несовершеннолетних в пьянство и доведение их до состояния опьянения, в занятие проституцией приводит не только к трагедиям в лич-

147

ной жизни, но одновременно сказывается на состоянии общественного здоровья.

В сфере здоровья мотивы поведения людей, в том числе и влекущие наступление уголовной ответственности за наиболее общественно опасные его проявления, сложны и многообразны. Не последнюю роль в их формировании играет потребность людей иметь не противоречащее их желаниям и сложившимся представлениям собственное физическое и психическое благополучие. Отсутствие совпадения с действительным его состоянием влечет дискомфорт, устранение которого желательно достичь в максимально короткие сроки с минимально приемлемыми потерями, неудобствами и затратами. Чаще всего полный набор таких возможностей отсутствует, поэтому и нарушается установленный порядок получения и оказания медицинской помощи.

Характеризуя психическое отношение виновного к преступному поведению, нарушающему установленный порядок оказания и получения медицинской помощи, важно отметить, что уклонение от такой помощи, получение незаконного вознаграждения от граждан за выполнение работ в сфере медицинского обслуживания, незаконное врачевание и производство аборта, заражение венерической болезнью и уклонение от ее лечения совершаются только с прямым умыслом. Действительно, трудно представить, чтобы любой из названных составов преступления совершался по неосторожности, ибо в их основе лежит сознательная и целенаправленная деятельность. Если ее результатом, как это предусмотрено ст. ст. 109, 113, 226 УК Украинской ССР, ст. 223 УК Латвийской ССР, могут стать смерть потерпевшего или иные тяжкие последствия, то психическое отношение к ним выражается в неосторожности.

Внутреннему содержанию названных составов преступного посягательства присущи свойства, уяснение которых дает возможность увидеть в полной мере и объеме их исполнителей и то, что их побуждает действовать в пределах конкретной формы вины. Так, при неоказании помощи больному врач осознает факт своего пассивного поведения, понимает, хотя бы в общих чертах, что нарушает порядок оказания медицинских услуг и может причинить вред здоровью, но тем не менее поступает подобным образом. Такое отношение характеризует прямой неопределенный умысел, при котором виновный хотя и не желает неблагоприятных последствий, но безразличен к их наступлению.

Из диспозиции ст. 1552 УК УССР видно, что предусмотренный ею состав совершается с прямым умыслом. Ведь объективный характер вымогательства, как простого, так и при отягчающих 148

вину обстоятельствах, показывает, что его совершение по неосторожности просто невозможно. Виновный понимает, что своими незаконными действиями он заставляет потерпевшего передать ему вознаграждение, и желает этого. Чаще всего подобное поведение вызывается корыстными мотивами, но их наличие не образует самостоятельного квалифицирующего признака, установленного рассматриваемой нормой. Тем не менее их присутствие свидетельствует о степени общественной опасности содеянного и его субъекта.

Анализ субъективной стороны незаконного врачевания показывает, что ее содержание значительно богаче традиционного и справедливого упоминания о наличии в действиях виновного прямого умысла. Дело в том, что для рассматриваемого элемента состава преступного врачевания присущ заранее обдуманный прямой умысел. Эта разновидность умышленной формы вины характеризует психическое отношение к содеянному в ситуациях, когда намерение совершить преступление возникло без провоцирующего влияния конкретной жизненной ситуации и было осуществлено им через значительный промежуток времени после его возникновения [219,8—9].

По своей сути недозволенное врачевание представляет деятельность, нуждающуюся в предварительном, а порой и продолжительном обдумывании. Наличие подобного умысла свидетельствует о стойкости намерений, об изощренности субъекта в достижении преступных целей, что заметно повышает опасность как преступления, так и самого преступника. При этом может проявляться особое его коварство в том, что виновный использует доверчивость больного, искусственно внушая ему видимость своего „могущества".

Анализ субъективной стороны незаконного врачевания в теории советского уголовного права свидетельствует об отсутствии в нем единства. В частности, высказывается мнение, что для данного состава преступления необходима корыстная цель, ибо деятельность виновного определяется корыстными устремлениями, поскольку из нее извлекается основной или дополнительный доход. Тем не менее с этим трудно согласиться, несмотря на то что незаконное врачевание совершается по корыстным мотивам. Дело в том, что юридическое описание указанного преступления названных признаков не включает, следовательно, ст. 226 УК УССР применима независимо от того, было ли лечение безвозмездным или нет.

Весьма важен.практический вопрос о квалификации преступного врачевания, выражающегося в обмане больных или их представителей в интересах наживы. Одни авторы полагают, что в та-

149

ких случаях должна наступать ответственность за мошенничество [265, 165], другие - по совокупности за незаконное врачевание и мошенничество, если виновный ложно выдает себя за врача. Утверждается также, что если преступник сознает бесполезность применяемых им средств и методов, но тем не менее получает за них материальную выгоду, то он подлежит ответственности за мошенничество [154,470].

Именно так была осуждена Е., которая, выдавая себя за лицо, имеющее патент на право лечения, систематически путем обмана или злоупотребления доверием получала от граждан деньги и имущество. В течение нескольких месяцев под видом лечения больных особо ценными, специально приготовленными якобы по сложной технологии лекарствами продавала больным воду с запахом валерьяны, причинив им ущерб на сумму более 2000 рублей.

Поскольку преступный аборт есть разновидность незаконного врачевания, постольку и внутренние признаки названных составов преступлений во многом совпадают. Это относится, в частности, к мотивам преступного поведения, для формирования которых чаще всего характерны предпосылки корыстного свойства. Однако это не исключает возможности совершения преступления, предусмотренного ст. 109 УК УССР, под влиянием ложно понятых дружеских чувств, желания помочь утаить от близких или родственников внебрачную беременность путем ее ликвидации и т. д.

Следует отметить также, что субъективная сторона ч. 3 ст. 109 УК имеет специфические особенности, заключающиеся в двойной (смешанной) форме вины, когда у виновного наличествует прямой умысел на производство аборта и лишь неосторожность по отношению к длительному расстройству здоровья или смерти потерпевшей.

Субъективная сторона состава преступного уклонения от лечения венерического заболевания характеризуется наличием прямого умысла. Необходимо лишь добавить, что целью указанного поведения является стремление не принимать участие в обследовании и в лечебных процедурах. Мотивы, которыми вызвано уклонение от лечения, не имеют уголовно-правового значения, но могут учитываться при организации лечения в ходе отбывания виновными назначенного судом наказания. Основой возникновения мотивов в таких случаях являются недостатки общественного и семейного воспитания, наличие беспорядочных половых связей, уклонение от общественно-полезного труда и ведение аморального паразитического образа жизни.

150