Глава    I.    МНОЖЕСТВЕННОСТЬ    —    ИНСТИТУТ УГОЛОВНОГО ПРАВА

Перед наукой советского уголовного права стоит задача теоретического обоснования дальнейшего разви­тия институтов и норм уголовного права социалистичес­кого общества в период перестройки. Среди ряда важных вопросов, нуждающихся в специальном изучении и об­суждении, стоит проблема нетрадиционных аспектов м нож ественности.

В теории советского уголовного права сформирова­лась и ныне утвердилась концепция множественности преступных деяний . Под множественностью понимается стечение нескольких правонарушений, предусмотренных уголовным законом, в поведении одного и того же лица, при условии, что каждый из актов общественно опасного поведения субъекта представляет собой самостоятельный состав преступления. Составы этих преступлений могут совпадать по своим признакам, отличаться друг от друга по объекту, объективным и субъективным признакам. Однако субъект преступления во всех случаях выступает цементирующим началом, которое объединяет все эти преступления в одно целое — в множественность пре­ступных деяний.

Повторность, рецидив, совокупность преступлений в границах множественности имеют сходную социаль­но-правовую природу, и по этой причине многие однород­ные свойства этих правовых элементов множественности проявились лишь в результате комплексного изучения. Дальнейшая теоретическая проработка проблем множе-

10

ственности преступных деяний позволила прийти к вы­воду о целесообразности их единого законодательного регулирования в рамках специального раздела Общей части уголовного законодательства, что уже нашло реа­лизацию в уголовном законодательстве ряда социалисти­ческих государств. В качестве иллюстрации можно при­вести Уголовный кодекс Народной Республики Болгарии, который включает специальный раздел, объединяющий нормы, относящиеся к множественности преступных деяний2.

Ныне предмет множественности в уголовном праве ограничивается лишь одним аспектом — множествен­ностью преступлений. Эта концепция доказала свою жизненность и практическое значение. Вместе с тем нам представляется, что развитие теоретической модели множественности идет лишь в одном из возможных ее аспектов. В теории уголовного права не учитывается, что множественность может проявляться и в других ка­чествах, причем вызывать ощутимые типизированные уголовно-правовые последствия, не поддающиеся объя­снению через существующие представления о данном правовом явлении. Достаточно в этой связи упомянуть практику квалификации как групповых посягательств деяний, учиненных надлежащим субъектом ответствен­ности совместно с физическим лицом, не обладающим признаками субъекта преступления — невменяемым либо лицом, не подлежащим ответственности в силу недости­жения соответствующего возраста, предусмотренного уголовным законом.

В багаже теории уголовного права появилась инфор­мация и об иных уголовно-правовых явлениях, которые никак не укладываются в существующие теоретические представления о тех или иных институтах, а попытки «уложить» их в традиционные представления порождают споры в юридической литературе и весьма отрицательно отражаются на практике разрешения в судах конкретных категорий уголовных дел. Так, например, не может раз­решиться через существующие теоретические концепции такое выдвигаемое самой практикой явление, как не­осторожное сопричинение преступного результата. Про­истекая главным образом из проблемы неосторожных преступлений, связанных с использованием техники, этот аспект становится все более значимым. В условиях науч­но-технической революции общество сталкивается с не­благоприятными изменениями в структуре неосторож­ных преступлений. Все возрастающая техническая воору-

1 1

женность современного производства, оснащение его все более сложными системами, работа на которых мо­жет совершаться только группой операторов и нередко сопряжена с экстремальными условиями, все чаще ставит перед практикой вопросы, связанные с ответственностью нескольких лиц, совершивших одно преступление по неосторожности. В качестве иллюстрации можно сослать­ся на чернобыльскую катастрофу, на гибель несколь­ких сотен пассажиров «Адмирала Нахимова». Однако каких-либо теоретических концепций, обосновывающих целесообразное нормативное разрешение этого вопроса, пока нет. В то же время известно, что рамки института соучастия и теоретические представления о нем места этому феномену не находят.

Перечень подобных вопросов можно было бы продол­жить, но и изложенное позволяет утверждать, что теория уголовного права нуждается в поиске концепции, которая могла бы дать объяснение этим и другим уголовно-право­вым явлениям, а в последующем и сформулировать ре­комендации по их отражению в нормах уголовного права. Это особенно важно сейчас, так как «время ставит вопрос о широком выходе общественных наук на конкрет­ные нужды практики, требует, чтобы ученые-общество­веды чутко реагировали на происходящие перемены в жизни, держали в поле зрения новые явления, делали выводы, способные верно ориентировать практику»3.

В качестве варианта мы ставим на обсуждение кон­цепцию множественности, которая позволяет решить ряд спорных вопросов конструирования и применения уголов­ного закона. Нам представляется, что в теоретическом плане множественность в уголовном праве предстает в виде сквозного явления, проходящего через все учение о преступлении. Категория множества в диалектическом материализме характеризуется как совокупность пред­метов, явлений, объединенных определенными общими свойствами. Эти общие свойства могут быть присуши всем уголовно-правовым явлениям, входящим в множе­ственность, либо цементировать по определенным приз­накам конкретные группировки, характеризующиеся однородными свойствами.

Если в целом множественность в уголовном праве можно определить как стечение нескольких уголовно-пра­вовых явлений, в результате которого (именно стечения) возникают типизированные уголовно-правовые послед­ствия, то варианты множественности и возникающие в зависимости от них строго определенные уголовно-пра-

вовые последствия могут, в свою очередь, поддаваться определенной классификации на формы, а каждая из форм — на виды. Действующее уголовное законодатель­ство, как нам представляется, позволяет выделить две формы множественности: множественность преступлений и множественность участников одного преступления. Первая форма общепризнана и активно исследуется в теории, вторая — ждет своего изучения.

Множественность преступлений. Под этой формой в литературе обычно понимается стечение нескольких правонарушений, предусмотренных уголовным законом, в поведении одного и того же лица. При этом каждый из актов общественно опасного поведения должен пред­ставлять собой самостоятельный состав преступления и сохранять свою юридическую значимость, то есть за каждое из деяний, охватываемых понятием множествен­ности, может быть назначено уголовное наказание или, по крайней мере, при назначении наказания за новое преступление может быть учтена судимость за пре­дыдущее.

Составы преступлений, образующих эту форму мно­жественности, могут совпадать по своим признакам, отличаться друг от друга по объекту , объективным и субъективным признакам. Однако субъект преступле­ния во всех случаях выступает тем началом, которое объединяет все эти преступления в одну форму.

Видами множественности по действующему уголов­ному законодательству являются повторность, рецидив и совокупность преступлений. В границах множествен­ности эти ее виды имеют сходную социально-правовую природу, и по этой причине многие однородные свойства перечисленных правовых элементов данной формы проя­вились лишь в результате комплексного изучения. Даль­нейшая теоретическая проработка проблем множествен­ности преступлений позволила прийти к выводу о целе­сообразности их единого законодательного регулирова­ния в рамках специального раздела Обшей части уголов­ного законодательства, что, как упоминалось выше, уже нашло реализацию в уголовном законодательстве со­циалистических государств. Этот опыт, как нам пред­ставляется, целесообразно -использовать и у нас при совершенствовании Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик4.

Множественность участников одного преступления. Этот аспект не разработан в теории. Представляется, что множественность в уголовном праве охватывает не

13

только область преступления, но и касается также субъекта преступления и иных уголовно-неответственных лиц, так или иначе причастных к событию преступления и влияющих на характер и степень общественной опас­ности этого преступления. Под этой формой следует понимать прямо предусмотренное уголовным законом стечение нескольких физических лиц (субъектов, уголов­но-неответственных лиц) в рамках одного преступления. При этом каждое такое физическое лицо обязательно должно быть причастно к одному преступлению. Прояв­ления видов причастности могут как совпадать по своим признакам, так и отличаться по характеру поведения лица в преступлении и оценке такого поведения уголов­ным законом. Однако одно преступление во всех случаях выступает тем цементирующим началом, которое объеди­няет виды (варианты) стечения нескольких лиц — в одну форму — множественность участников одного преступ­ления. Наряду с отмеченным надо иметь в виду, что все виды причастности, охватываемые данной формой мно­жественности, должны сохранять свою юридическую значимость, то есть каждый из них должен вызывать реальные юридические последствия. Такие последствия влияют на содержание материального признака преступ­ного посягательства — на его общественную опасность, учитываются при формировании основания ответствен­ности, могут влиять на пределы ответственности. Они же отражаются на определении форм совершения посяга­тельства в процессе конструирования уголовно-правовой нормы, воздействуют на оценку содеянного в качестве необходимого признака основного либо квалифицирован­ного состава, влияют на определение круга субъектов посягательства, на структурные элементы объекта охра­ны, учитываются при определении предметного содержа­ния вины, предопределяют форму совершения посяга­тельства (групповые по объективной окраске совершения посягательства при отсутствии признаков соучастия), его факультативные признаки (толпа, стечение потерпев­ших), влияют на процесс индивидуализации наказания. Этот перечень правовых последствий, которые в том или ином сочетании могут проявиться в видах множествен­ности участников одного преступления,-далеко не ис­черпывающий. Важно подчеркнуть, что каждый вид этой формы вызывает свойственные ему типизированные уголовно-правовые последствия. Следует также ого­ворить, что понятие множественности участников одного преступления применимо только к случаям, когда причаст-

14

ность нескольких лиц к одному преступлению прямо преду­смотрена самим уголовным законом.

Видами данной формы множественности, при самом первом подходе, являются соучастие в преступлении, неосторожное сопричинение, групповое совершение пося­гательства, когда преступление совершается личными действиями субъекта ответственности с дополнительным привлечением усилий невменяемого или лица, не достиг­шего возраста, с достижения которого возможна уголов­ная ответственность.

Важно подчеркнуть, что предусмотренные уголов­ным законодательством разновидности множественности участников одного преступления вызывают типизирован­ные уголовно-правовые последствия, которые вовсе не поддаются истолкованию через призму существующих теоретических представлений о соучастии в преступлении. Более того, попытки подвергать различные реальные проявления стечения нескольких физических лиц в одном преступлении «экспертизе» через призму норм института соучастия приводили и приводят исследователей к искус­ственному сдерживанию развития теории уголовного права в данном направлении. Длительная дискуссия о природе так называемого «неосторожного соучастия» привела, например, к тому, что теория соучастия от­вергла эту концепцию как ошибочную и вместе с водой выплеснула ребенка, поскольку самостоятельная, не имеющая отношения к соучастию разновидность множе­ственности участников одного преступления — неосто­рожное сопричинение одного и того же результата сов­местными усилиями нескольких лиц — длительное время вообще не изучалась. Лишь в последние годы появились специальные работы, исследующие эту проблему5.

Точно такая же участь едва не постигла идею воз­можности объективно группового совершения посягатель­ства при отсутствии признаков соучастия, когда преступ­ление совершается совместными усилиями субъекта ответственности и уголовно-неответственного лица (не­вменяемого, малолетнего и т.п.). Попытки соотносить эту разновидность множественности участников одного преступления с нормами института соучастия в преступ­лении приводили и приводят многих исследователей к ошибочному выводу о том, что господствующая ныне практика разрешения дел этой категории в судах не­обоснованна, поскольку противоречит содержанию ст. 17 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союз­ных республик. Исходя из этой ошибочной, на наш

1 5

взгляд, посылки, многие криминалисты и в настоящее время пытаются оспаривать обоснованность разъяснения постановления Пленума Верховного Суда СССР от 25 марта 1964 г. «О судебной практике по делам об изнаси­ловании», подчеркнувшего, что «... действия лиц, органи­зовавших изнасилование группой, следует квалифици­ровать по ч. 3 ст. 117 УК РСФСР и соответствующих статей УК других союзных республик независимо от того, что другие участники в соответствии со ст. 10 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик не были привлечены к уголовной ответст­венности»6.

Только .неразработанностью проблем множествен­ности участников одного преступления можно объяснить и затянувшийся спор о юридической природе группы, совершающей по предварительному сговору хищения. Судебная практика давно подметила особенности рас­пределения ролей в группах такого типа. Она же, ис­пользуя общее понятие хищения, толкует признаки ис­полнительства в этих посягательствах шире, нежели это прямо вытекает из буквального толкования приз­наков ст. 17 Основ. Однако бытующие среди специалис­тов попытки объяснить этот феномен через понятие «организованной группы» (п. 2 ст. 39 УК РСФСР) теоретически вряд ли состоятельны. Они не учитывают функциональное назначение этого правила, которое всту­пает в действие лишь на уровне конкретного уже совер­шенного преступления и не может применяться в про­цессе квалификации. В то же время подход к этой проб­леме через концепцию множественности сразу же обнару­живает пробельность уголовного закона. В частности, отсутствие в рамках общих правил соучастия в преступ­лении понятия группы, а в главе Уголовного кодекса, предусматривающей составы посягательств на собствен­ность, — специального примечания или положения, разъясняющего исключения из общего правила соучас­тия, фиксирующего более широкие рамки «исполнитель­ства» преступления в хищении при заранее состоявшемся сговоре и распределении ролей.

Предпринимавшиеся попытки решать проблемы множественности участников одного преступления только через призму учения о соучастии привели к затянувшим­ся спорам на страницах юридической печати и по многим другим теоретически и практически важным проблемам.

Следует заметить, что многие, если не все эти во­просы, снимаются при оценке фактов стечения несколь-

16

ких лиц в одном преступлении через призму концепций множественности. При таком подходе оказывается, что все проявления множественности участников поддаются классификации по единому основанию — причастности физических лиц к одному преступлению. Различные уго­ловно-правовые последствия, порождаемые самостоятель­ными видами множественности участников одного пре­ступления, которые прежде не поддавались теоретичес­кому обоснованию через правила института соучастия, успешно решаются в плане их обоснования с использова­нием конструкций множественности. Более того, само со­участие в преступлении предстает в качестве структурного элемента более широкого явления института множествен­ности, в частности, его блока, охватывающего все моди­фикации стечения нескольких лиц в одном преступлении.

При таком подходе проясняется, что множественность в уголовном праве носит сквозной характер. Теорети­чески это институт учения о преступлении, в котором множественность преступных деяний образует лишь один самостоятельный блок. Другой, не менее значимый, со­ставляет группа уголовно-правовых явлений, которые мы определили как множественность участников одного преступления7.

Представляется, что в уголовном законодательстве основные аспекты множественности в обеих ее формах должны получить самостоятельную правовую регла­ментацию не только на уровне отдельных разрозненных постановлений закона, но и в качестве самостоятельного структурного звена Общей части уголовного законода­тельства. Этот путь позволил бы не только снять многие спорные вопросы, но главным образом содействовал бы стабилизации практического разрешения однотипных уголовных дел этой категории.

Для этого имеются и теоретические предпосылки, поскольку множественность участников одного преступ­ления имеет все параметры, необходимые для формирова­ния правового института. Во-первых, причастность не­скольких физических лиц к одному преступлению являет­ся типичной самостоятельной разновидностью обществен­но опасного поведения либо существенно влияет на него. Она объективно требует правового регулирования и под­дается ему. Именно этим объясняется фактическое суще­ствование в рамках Общей и Особенной частей уголов­ного законодательства ряда пока еще не объединенных в общие правила постановлений, с помощью которых на законодательном уровне осуществляется борьба с со-

2   Заказ №   185   1 т

участием в преступлении, оценивается роль и юридичес­кое значение в посягательстве иных типичных разновид­ностей прикосновенности и причастности к преступлению нескольких физических лиц.

Во-вторых, существование в рамках уголовного законодательства таких предписаний, которые в разных аспектах «фиксируют» причастность нескольких лиц к одному преступлению, является еще одним доказатель­ством того, что эти правила должны быть систематизи­рованы в одном правовом институте. При их формальном закреплении в правилах общего характера появились бы условия для однотипного регулирования этих во­просов на уровне всей системы уголовного законодатель­ства, что позволило бы целенаправленно организовать борьбу средствами уголовного закона с различными типичными видами причастности нескольких лиц к од­ному преступлению или полно и однозначно учесть их проявления при формировании признаков основных и квалифицированных составов, при оценке опасности содеянного виновными и в других качествах. Только в этом случае удалось бы внутри предлагаемого право­вого института специализировать юридические нормы, разделить сферы влияния между ними с тем, чтобы каждое отдельное правило обеспечивало надежность охраны социалистических общественных отношений от конкретной разновидности типично распространенных, совместно учиняемых общественно опасных поступков людей или учитывало влияние на общественную опас­ность деяния иных видов причастности к преступлению нескольких физических лиц.

Множественность участников одного преступления обладает и третьим свойством, необходимым для фор­мирования правового института. Она как совокупность правил, призванных эффективно бороться или учитывать все проявления причастности к одному преступлению нескольких лиц, могла бы занять в уголовном праве оп­ределенное место в рамках учения о преступлении. От­сутствие такой группы правил в действующей системе уголовного законодательства, на наш взгляд, существен­но снижает его эффективность, поскольку большая группа общественно опасных деяний, характеризующих­ся возрастанием общественной опасности за счет при­частности к преступлению нескольких физических лиц, выпала из поля его зрения.

Существующие ныне разрозненные постановления уголовного закона, фиксирующие различные варианты

множественности участников одного преступления, не могут урегулировать с надлежащей полнотой и всесто­ронностью все проявления общественно опасных посяга­тельств с признаками причастности к преступлению не­скольких физических лиц. Такая задача под силу ком­плексу правил, четко сочетающихся, взаимодействующих между собой, объединенных в определенное самостоя­тельное системное образование (институт множествен­ности), целью которого в конечном счете является орга­низация борьбы со всеми типично повторяющимися ви­дами стеч'ения нескольких физических лиц в одном пре­ступлении .и предупреждение возможности такого рода посягательств в будущем. Именно поэтому 'Эффектив­ность предлагаемого уголовно-правового института во многом будет зависеть не только от органического един­ства норм, но и в рамках такого единства — от четкого взаимодействия, разделения сфер приложения между правилами, его образующими.

Общественная опасность и множественность преступ­лений. Специализация правил в рамках института мно­жественности имеет материальную основу. Она зависит от особенностей, вызывающих серьезное повышение или понижение общественной опасности конкретного типа причастности нескольких физических лиц к одному пре­ступлению для охраняемых общественных отношений. Различная мера опасности типичных повторяющихся разновидностей такого поведения предопределяет сущест­вование общих или индивидуально определенных методов уголовно-правовой борьбы с ними, что требует конструи­рования ряда правил, объединенных в один правовой институт единым однородным предметом регулирования.

При этом следует исходить из того, что институт множественности — реальная теоретическая конструк­ция. Уголовно-правовые нормы, его составляющие, со­циально обусловлены. Они материализуются как реак.-ция законодателя на потребность охраны общественных отношений в условиях ускорения социально-экономичес­кого развития страны от поступков людей, наносящих серьезный вред этим отношениям.

Законодательные органы не изобретают, а лишь по­знают общественную опасность таких поступков. На этой основе они дают конкретным ее проявлениям оценку как преступления либо иного правонарушения с позиции господствующих социальных ценностей.

Проводя отбор отдельных типов вредных поступков людей в целях криминализации в рамках конкретного

2*            1 9

правового института, законодательные органы прежде всего исходят из меры общественной опасности, которая характеризует определенный тип поведения людей в об­ществе как абсолютно нетерпимый, требующий пресече­ния путем уголовно-правовых средств воздействия.

При включении различных вариантов вредных для охраняемых общественных отношений человеческих по­ступков в орбиту уголовного закона законодательные органы оценивают меру их общественной опасности с помощью таких реально значимых показателей, как степень вреда, причиняемого общественным отношениям; важность самих общественных отношений; глубина при­чиняемого или грозящего им ущерба; большая распро­страненность деяний; стойкая тенденция к повторению вредных поступков; возможность большей результатив­ности определенного рода поведения людей; свойства, характеризующие лиц, осуществляющих опасные пося­гательства, и потерпевших; особенности факультативных признаков посягательства (способа, времени, обста­новки) и др.

Изучение реальных проявлений множественности в уголовном праве показывает, что отбор их форм и ви­дов не случаен. Он выступает в качестве адекватной реакции на определенную меру общественной опасности, присущую конкретному типу поступков людей. Так, для множественности преступных деяний как самостоятель­ной формы данного правового института, характерно такое сочетание критериев общественной опасности, как важность охраняемых общественных отношений, степень причиняемого им ущерба, тенденция к повторению, рас­пространенность деяний, невозможность предотвратить вредные поступки другими средствами8. Именно то или иное сочетание этих критериев главным образом поз­воляет законодателю криминализировать деяния путем конструирования в рамках данной формы множествен­ности ее видов: повторности, рецидива и совокупности.

При включении в орбиту уголовного закона второй формы — множественности участников одного преступ­ления, в основном, принимаются во внимание другие реальные показатели меры общественной опасности, а именно: возможность большей результативности опре­деленного типа поступков людей, возбуждение реального соблазна совершать такие же поступки у других лиц, явное возрастание вредоносности поступка за счет при­частности к его совершению нескольких лиц или причине­ния вреда нескольким потерпевшим и др.

20

Сам учет дополнительных объективных качеств обще­ственной опасности не является жестким, в отдельных случаях для отбора поступков в целях криминализации могут учитываться и другие показатели. Однако пере­численные выше оказываются все же основными. На­пример, различные виды множественности участников одного преступления вызваны к жизни типизированными объективными свойствами общественной опасности. Выделение таких видов, как соучастие в преступлении, групповое исполнительство, неосторожное сопричинение, зависит от того, объединяются ли люди для совместного

причинения вреда социалистическим отношениям. Вряд ли нуждается в дополнительных доказательствах по­стулат, что\ устойчивая группа, занимающаяся вредной для общества деятельностью, несет больший потенциал опасности и вредоносности для господствующих в об­ществе отношений, нежели аналогичное поведение раз­розненных лиц. На мере опасности отражаются особен­ности взаимосвязи между участниками группы, реальное воздействие со стороны одних участников на других, причинение или угроза причинения вреда нескольким потерпевшим. Мера опасности, несомненно, зависит 'от того, осознана ли инициатива по причинению вреда объективно совместными усилиями нескольких лиц, или же, напротив, охраняемые отношения затронуты в ре­зультате совместной неосмотрительности.

Отмеченные положения позволяют сделать вывод, что механизм образования и учета собственных показа­телей общественной опасности различных форм и видов множественности сложен. Применительно к определен­ному типу человеческих поступков общественная опас­ность формируется в результате сочетания ряда показа­телей существенности вреда, грозящего или причиня­емого социалистическим общественным отношениям. Их типичный комплекс и дает возможность, на самом общем уровне анализа, решить вопрос законодательным органам, достиг ли заряд опасности такой меры, чтобы попасть в орбиту регулирования уголовным законом, а следовательно, отграничить сферу уголовно-регули-руемых явлений от сферы непреступного поведения. Он же позволяет выделить две самостоятельные формы множественности (множественность преступлений и мно­жественность участников одного преступления), а в их рамках — два самостоятельных ряда видов множествен­ности: 1) повторность, рецидив, совокупность; 2) со-

21

участие, групповое исполнение преступления, неосторож­ное сопричинение.

Иными словами, можно утверждать, что само выделе­ние института множественности в уголовном праве высту­пает в качестве реакции законодательных органов на реальную меру опасности типичных поступков людей, которая требует адекватного воздействия средствами уголовного закона.

В действующем советском уголовном законодатель­стве нормы, так или иначе регламентирующие различные аспекты множественности в двух ее формах, пока не объединены в самостоятельный комплекс. Однако в це­лях создания теоретических предпосылок для даль­нейшего совершенствования уголовного законодатель­ства, а также в целях более глубокого уяснения содержа­ния существующих норм и обеспечения единообразного решения вопросов на практике следовало бы выделить все формы и виды множественности в особый уголов­но-правовой институт, который объединит как множе­ственность преступлений, так и множественность участ­ников его.