2.  Принципы отраслей международного права

В доктрине международного права в последнее время стали появляться такие понятия, как «основные отраслевые принципы», «принципы отрасли» общего 'международного права.

Для того чтобы установить сущность и назначение этих понятий, целесообразно прежде всего выяснить смысл термина (или правовой категории) «отрасль права». А для этого необходимо

>>>54>>>

обратиться к общей теории права, в которой и возникла впервые эта правовая категория.

В общей теории права наряду с понятием «правовая система», которое призвано дать целостное представление о действующем в том или ином государстве праве как совокупности юридических норм, определяющих общественный порядок, используется и по-нятче «система права», которое, в частности, служит раскрытию строения права как «совокупности норм», дает представление о структуре всего нормативного массива, действующего в данном государстве. Поэтому понятие «система права» охватывает такие правовые категории, как «отрасль права», «комплексная отрасль права», «институт права».

Под отраслью права при таком структурном анализе всего нормативного массива обычно понимается «совокупность правових норм, регулирующих отношения в определенной сфере общественной жизни» (например, гражданское право, уголовное право и др.). В свою очередь отрасли права подразделяются специалистами по общей теории права на правовые институты, под которыми понимаются «группы правовых норм, регулирующих какие-либо однородные общественные отношения, связанные между собой в качестве обособленной группы». При этом основным критерием, или главным основанием, «разделения права на отрасли и институты является предмет правового регулирования, т. е. регулируемые правом общественные отношения».

Аналогичный подход к анализу системы нормативного массива международно-правовых норм присущ и ряду исследований, проводимых юристами-международниками. В ходе таких исследований общего международного права и было выдвинуто новое правовое понятие - - «основной отраслевой принцип». Инициаторы и сторонники этого понятия считают, что «основной отраслевой принцип» является структурообразующим нормативным фактором отрасли. При этом подчеркивается, что «критерий принципа, лежащего в основе отрасли, обладает качеством объективности. Его наличие или отсутствие можно установить с научной достоверностью. Так, принцип свободы открытого моря лежит в основе международного морского права, принцип, согласно которому космическое пространство, включая небесные тела, не под-

>>>55>>>

лежит  национальному  присвоению  и  свободно    для    исследования, — в основе космического права и т. п.».

Действительно, эти принципы, как уже отмечалось, лежат в основе морского и космического права. Такую роль они играли и продолжают играть в нормотворческом процессе государств по созданию, кодификации и дальнейшему развитию норм морского и космического права. Но при этом следует иметь в виду, что их характеристика как «основных отраслевых принципов» •— удел доктрины, науки Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к недавней истории возникновения международного воздушного права. В науке и практике общепризнано, что исходными началами при создании государствами этой новой части (отрасли) общего международного права послужили практически принцип уважения суверенитета государств и принцип свободы открытого моря (и воздушного пространства над ним). В связи с этим возникает вопрос, какой же из этих принципов следует считать «основным отраслевым принципом» международного воздушного права. Сторонники данной правовой категории не дают на это ответа. Они квалифицируют принцип свободы открытого моря как «основной отраслевой принцип» международного морского права. А принципу государственного суверенитета применительно к международному воздушному праву вряд ли можно дать столь ограниченную характеристику, да и к тому же этот принцип не распространяется на все воздушное пространство нашей планеты. Если же положить в основу международного воздушного права такие его общепризнанные принципы, как суверенитет государств над их воздушным пространством и свобода полетов воздушных судов в международном воздушном пространстве, то необходимо признать, что для этой отрасли международного права характерны не один, а два «основных отраслевых принципа». Но подобный вывод, по-видимому, не будет соответствовать смысловому содержанию и назначению выдвинутого понятия «основной отраслевой принцип».

Таким образом, понятия (или правовые категории) «отрасль», «отраслевой принцип» — всего лишь инструменты научной классификации «системы» нормативного массива международного права. В международных документах и в практике государств такие правовые понятия и категории не применяются, поскольку государства создают нормы международного права в целях урегулирования определенных международных отношений, а уж подразделяют все эти нормы на «отрасли», «подотрасли», «общесистемные институты» и просто «институты» международного права ученые в целях их изучения, исследования и преподавания.

Поэтому все эти правовые категории не что иное, как доктри-нальное, а следовательно, и субъективное отражение правовой реальности. Об этом наглядно свидетельствует и тот факт, что

>>>56>>>

нередко одному и тому же правовому явлению учеными дается самая различная юридическая квалификация. Так, большинство юристов-международников считают международное воздушное право «отраслью» международного права, а некоторые — «комплексной отраслью». Инициаторами такого комплексного подхода явились английские юристы К. Шоукросс и К. Бьюмонт, которые в своей известной работе «Международное воздушное право», изданной во многих странах, утверждают, что «международное воздушное право есть сочетание публичного и частного международного права».

В советской юридической литературе также было высказано мнение, что якобы «современное международное воздушное право представляет собой комплексную отрасль общего международного права, состоящую из норм и принципов, которые относятся к общим разделам международного права • • международному публичному и международному частному праву». Для сторонников этой концепции «представляется необходимым определять международное воздушное публичное и частное право как комплексную, но в то же время единую правовую отрасль».

Однако такой подход не соответствует господствующей в международно-правовой литературе точке зрения, согласно которой «международное частное право представляет собой отрасль не международного, а национального права».

Но если международное частное право является составной частью национального, внутригосударственного права, то вывод К. Шоукросса, К. Бьюмонта и других юристов о международном воздушном праве как единой комплексной отрасли, состоящей из двух частей — международного публичного воздушного права и международного частного права, по сути дела означает, что международное воздушное право представляет собой совокупность норм международного и национального права, относящихся к регламентации международных воздушных сообщений. Подобный взгляд встречался и в советской юридической литературе: «Международное воздушное право — это совокупность конвенционных и национальных норм, охраняющих суверенитет каждого государства и регулирующих порядок осуществления международных воздушных сообщений и перевозок с использованием воздушных линий двух или более государств».

Однако нормы международного и национального права не могут составлять объективно существующую единую совокупность норм, даже именуемую комплексной единой правовой отраслью, поскольку по своей социальной и юридической природе международное и национальное право - - это различные правовые систе-

>>>57>>>

мы, объединить которые невозможно даже тогда, когда они относятся к регулированию международных воздушных сообщений. Международные и национальные нормы различаются по своей сущности (международное право - - это общедемократическое право, порождаемое соглашениями государств, имеющих различия в общественном строе, уровне развития и т. п.; национальные же правовые системы создаются законодательной и исполнительной властью с учетом социально-политического строя, существующего в данном государстве), по предмету регулирования (межгосударственные отношения, с одной стороны, и отношения внутренние — с другой), по способам создания норм (международный договор и обычай в международном праве; акты законодательной и исполнительной власти -- в национальном праве), а также по способам реализации норм.

Поэтому невозможно объединить нормы или отдельные группы норм международного и национального права в какую-либо отрасль общего международного права или же в отрасль национального права, а следовательно, и в «единую комплексную отрасль».

Что касается подразделения всей совокупности норм международного права на определенные отрасли и правовые институты, то ч здесь в доктрине международного права можно встретить самые различные подходы.

Так, право международных договоров квалифицируется либо как «отрасль», либо как «общесистемный институт» международного права. Причем не уточняется, какой же «основной отраслевой поинцип» или иной основной критерий составляет объективную базу для такой классификации. Как правило, дается целый набор критериев, среди которых можно встретить предмет (объект) регулирования, особенности источников норм, своеобразие и обособленность этих норм, большой объем нормативного материала и т. п. Но и в отношении этих критериев опять-таки нет единства мнений. Объясняется это тем, что пока еще продолжается научно-поисковый процесс систематизации огромного нормативного массива современного международного права в целях содействия его изучению, дальнейшему развитию и, следовательно, его практическому применению. Поэтому эти усилия ученых заслуживают серьезного внимания и (поддержки.

Для системных исследований международного права привычной стала формула: отрасли права складываются объективно, а устанавливаются наукой. Однако и эта формулировка нуждается в уточнении. В международно-правовой жизни возникают и складываются объективно не «отрасли» (это всего лишь доктриналь-ный термин, понятие), а объективно существующие совокупности или определенные группы норм, составляющие неотъемлемые

>>>58>>>

объективные части общего международного права. Их создание и развитие в международной жизни и в международном праве осуществляется международным сообществом государств и находит проявление в международных документах, в кодификационной и обычноправовой практике государств.

К таким неотъемлемым частям общего международного права несомненно относятся международное морское, воздушное и космическое право. Каждое из них представляет объективно существующую совокупность норм, юридически обязательных для всех государств.

Международная кормотворческая практика государств убедительно показывает, что для возникновения и развития этих определенных групп норм современного международного права всегда были необходимы три объективных фактора:

а)   появление новых общественных отношений в международной жизни,  порожденных  насущными потребностями в  использовании государствами пространств Мирового  океана,     космоса  и воздуха;

б)   заинтересованность сообщества государств в  установлении четко  определенного   международного   правопорядка  для   такого использования в интересах международного сообщества в целом. Эта заинтересованность объективно проявляется во всеобщем согласии государств относительно содержания и формулировок правил   использования   морского,    воздушного,    космического    пространств и признания этих правил в качестве норм международного права;

в)   установление и общее признание государствами исходных, основополагающих начал правового порядка в Мировом океане, в  воздушном   и  космическом  пространствах   (причем,   как  показывает процесс становления правопорядка в воздушном пространстве, в качестве таких исходных начал могут быть использованы уже сложившиеся принципы — уважение государственного суверенитета и свобода открытого моря). Эти начала предопределяют общую целенаправленность правового режима Мирового океана, воздуха, космоса и служат основой для разработки и возникновения конкретных норм деятельности государств в этих пространствах. Поэтому они являются  общепризнанными основными  нормами   (принципами)  общего международного права, отступление от которых недопустимо.

Все эти важнейшие свойства исходных начал для становления и дальнейшего прогрессивного развития международного морского, воздушного и космического права в качестве неотъемлемых составных частей общего международного права убедительно свидетельствуют о том, что они являются основными принципами общего международного права. К ним относятся принцип свободы открытого моря (и воздушного пространства над ним) и принцип свободы исследования и использования космоса, включая небесные тела.

Поскольку только на основе этих принципов может развивать-

>>>59>>>

ся нормативный массив правопорядка и вся деятельность государств в Мировом океане и космосе, то они, конечно, служат одновременно и основными принципами сложившегося и действующего в наше время международного морского и космического права. Что касается международного воздушного права, то его основными принципами являются суверенитет государств над их воздушным пространством и свобода полетов воздушных судов в международном воздушном пространстве. В сущности, эти принципы явились лишь конкретизацией применительно к правопорядку в воздушном пространстве уже таких существовавших основных принципов общего международного права, как уважение суверенитета государств и свобода открытого моря.

В целом такая правовая констатация более точно, по нашему мнению, отражает современную международно-правовую реальность и подтверждается международными документами, официальной перепиской государств и заявлениями их официальных представителей, решениями различных международных организаций и конференций, международными декларациями, договорами и конвенциями.

Международно-правовая действительность свидетельствует также о том, что расширение деятельности государств и появление новых ее видов, а следовательно, и новых видов их отношений по использованию морского и воздушного пространства нередко вызывают к жизни совершенно новые нормы морского и воздушного права. Существенная специфика новых отношений часто требует от государств установления особых новых исходных начал для разработки определенных, относительно автономных (по предмету регулирования) групп новых норм в рамках действующего международного морского или воздушного права.

Эти новые начала, или принципиальные установки (например, относительно обеспечения безопасности воздушных судов, о рациональном использовании морских биоресурсов и т. п.), становятся очередными новыми основными принципами международного воздушного или морского права, поскольку именно на их основе возникают, действуют и развиваются новые группы норм в системе этих частей (отраслей) общего международного права. Об этом убедительно свидетельствуют решения и соответствующие конвенции, разработанные по инициативе ИКАО, а также решения III Конференции ООН по морскому праву и соответствующие разделы и части Конвенции ООН по морскому праву 1982 г.

В международном воздушном праве наряду с нормами, конкретизирующими и обеспечивающими практическую реализацию уважения государственного суверенитета в воздушном пространстве и свободы полетов в международном воздушном пространстве, этих двух основных принципов международного воздушного права, в последнее время появилась значительная группа норм, вызванных к жизни заинтересованностью международного сообщества в обеспечении общих стандартов технической надежности (безопасности) международной гражданской авиации и ее защи-

>>>60>>>

ты (безопасности) от различного рода преступных посягательств, от «воздушного терроризма». Эта заинтересованность всех государств проявилась еще при выработке Конвенции о международной гражданской авиации 1944 г., предназначенной для того, чтобы «международная гражданская авиация могла развиваться безопасным и упорядоченным образом» (преамбула).

С учетом этого отправного начала в самой Конвенции 1944 г. и в Приложениях к ней были закреплены единые требования к безопасности (надежности) гражданской авиации (с учетом научно-технического прогресса они постоянно совершенствуются и обновляются в международных регламентах ИКАО). Затем в ИКАО было разработано особое приложение к Конвенции 1944 г. — «Безопасность. Защита гражданской авиации от актов незаконного вмешательства). В этих же целях по инициативе и в рамках ИКАО в 70-х годах были разработаны Гаагская конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г. и Монреальская конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации, 1971 г.

В результате в международном воздушном праве сложилась определенная группа норм, предметом (объектом) которых являются отношения государств по обеспечению безопасности международных полетов гражданской авиации. В целом появление таких норм, обладающих определенной спецификой, было обусловлено заинтересованностью международного сообщества государств в гарантии безопасности международной гражданской авиации. Эта заинтересованность в сочетании с единой целенаправленностью особо созданной группы норм воздушного права, регулирующих усилия и взаимоотношения государств по обеспечению технической и социально-правовой безопасности гражданской авиации, позволила юристам-международникам констатировать факт возникновения нового основного принципа международного воздушного права - - принципа обеспечения безопасности международной гражданской авиации.

Позднейшие мероприятия и переговоры в рамках ИКАО, посвященные повышению эффективности этого принципа, подтверждают научную обоснованность доктринального вывода. В официальных предложениях государств и в дискуссиях на сессиях органов ИКАО теперь уже прямо говорится о принципе обеспечения безопасности международных полетов гражданских воздушных судов и необходимости принятия дальнейших мер по его практической реализации.

Что касается международного морского права, то решение вопроса о наличии в нем иных основных принципов (наряду с принципом свободы открытого моря) является более сложным. Обусловлено это прежде всего тем, что международное морское право представляет собой систему (совокупность) большого числа

>>>61>>>

многообразных норм, определяющих правовой статус и режим не только самых различных морских пространств и порядка судоходства в них (прибрежные воды, международные проливы, воды государств-архипелагов и др.), но и разнообразных природных (живых и минеральных) ресурсов Мирового океана и его дна.

Морское право находится в постоянном развитии под влиянием экономических и социальных потребностей, в том числе обусловленных научно-техническими достижениями в сфере освоения хозяйственного потенциала морских пространств и ресурсов. В результате действия этих объективных факторов предметом международно-правового регулирования наряду с традиционными видам,І использования морских пространств стали и новые отношения государств, связанные, например, с появлением дальнего экспедиционного рыболовного промысла, с проведением всесторонних научных исследований естественных процессов в Мировом оьсане, его живых и минеральных ресурсов, с осуществлением разработки полезных ископаемых не только прибрежного, но и глубоководного морского дна, с различными мероприятиями по защите морской среды (от загрязнения в результате интенсивно-то судоходства, эксплуатации минеральных ресурсов недр дна и т.п.).

Можно даже констатировать определенный скачок в развитии предметного содержания международного морского права, по-ск~льку за весьма короткий срок оно стало охватывать, по существу, все современные виды деятельности государств в Мировом океане. Возникло большое число новых норм морского права. В целом значительно возрос его нормативный массив, появились совершенно новые правовые понятия и категории («исключительная экономическая зона», воды «государств-архипелагов», континентальный шельф, «Международный район» морского дна и др.).

В процессе всеобъемлющей кодификации и дальнейшего ррз-••'рития международного морского права государствами — участниками III Конференции ООН по морскому праву (1972—1982 гг.) были внесены существенные изменения в реализацию отдельных свобод в использовании пространств и ресурсов Мирового океана, которые до сих пор считались составными элементами («свободами») принципа свободы открытого моря

Это проявилось прежде всего в сфере регламентации традиционной свободы рыболовства. Угроза истощения запасов морских биоресурсов в результате весьма интенсивной их эксплуатации с помощью новейшей морской промысловой технологии, необходимость учета особых интересов прибрежного населения в прибрежном рыболовстве, забота об удовлетворении растущих потребностей всего мирового сообщества в морепродуктах придали особую актуальность повышению уровня международно-правового регулирования, направленного на обеспечение рационального Использования морских живых ресурсов и их сохранения как для нынешнего, так и для будущих поколений. Опираясь на имеющийся международно-правовой опыт в этой сфере взаимоотноше-

>>>62>>>

ний государств (различные конвенции и соглашения 1945—1980гг. относительно китобойного промысла, охраны и сохранения котиков, рыболовного промысла в разных частях Атлантического и Тихого океанов и др.), а также на официальные предложения прибрежных государств, III Конференция ООН по морскому праву выработала и юридически закрепила большую группу норм относительно использования морских живых ресурсов. Исходным началом здесь послужил принцип сохранения и рационального использования морских живых ресурсов.

Что касается природных ресурсов морского дна и его недр, то при определении их правового статуса и режима были использованы положения о предоставлении суверенных прав государствам на континентальный шельф, ранее закрепленные в Женевской конвенции 1958 г. Это признание за определенной группой государств, в данном случае прибрежных, особого приоритета в использовании ресурсов шельфа, конечно, явилось определенным изъятием из постулата о равном использовании морских пространств, заложенного еще в принципе свободы открытого моря. Своеобразный приоритетный подход в пользу интересов определенной группы государств, а именно развивающихся стран, был отражен и в выдвинутой ими концепции «общего наследия человечества» в отношении глубоководных ресурсов морского дна и его недр. На ее основе и были разработаны соответствующие нормы, а также международный механизм по решению вопросов эксплуатации минеральных ресурсов «Международного района» морского дна. «Ядром» данной особой группы норм морского права явился принцип общего наследия человечества.

Комплекс новых норм относительно статуса природных ресурсов Мирового океана и его дна не мог не отразиться на правовой регламентации проведения государствами научных исследований этих ресурсов. Тем более что ранее свобода морских научных исследований (как элемент свободы открытого моря) не была четко закреплена ни в одном из общих международных договоров, и в частности ни в одной из Женевских конвенций 1958 г., а потому постоянно оспаривалась и нередко даже отрицалась. Однако заинтересованность международного сообщества в получении научных знаний о Мировом океане, о естественных процессах, происходящих в нем и имеющих глобальное значение, обусловила необходимость подтверждения и укрепления принципа свободы морских научных исследований. На III Конференции ООН по морскому праву были разработаны на основе этого принципа конкретные нормы относительно условий и порядка проведения таких исследований в различных частях Мирового океана.

На Конференции был сделан весомый вклад и в развитие относительно нового принципа охраны морской среды. Возникновение и становление этого принципа справедливо связывается с тем комплексом норм, определяющих права и обязанности государств по защите Мирового океана от загрязнения, которые были закреплены во многих международных договорах по вопросам охраны

>>>63>>>

морской среды (с начала 50-х годов). Этот опыт международно-правового регулирования был отражен в группе норм Конвенции по морскому праву 1982 г., конкретизирующих действие принципа охраны морской среды в различных по своему правовому статусу и режиму просторах Мирового океана.

Наконец, в Конвенции 1982 г. было впервые четко указано на то, что «открытое море резервируется для мирных целей», а весь всеобъемлющий правовой режим отношений государств по освоению Мирового океана, согласно Конвенции, направлен на то, чтобы содействовать «использованию морей и океанов в мирных целях». Об этом свидетельствует нормативное содержание всех основных положений Конвенции 1982 г. В сумме своей они содействуют становлению и развитию нового основного принципа морского права — принципа использования Мирового океана в мирных целях.

Все перечисленные принципы получили уже оценку в юридической литературе как основные принципы международного морского права.

В отношении международного космического права можно ограничиться лишь следующим: положение о том, что космическое пространство и небесные тела открыты для исследования и использования всеми государствами на условиях равенства и не подлежат присвоению, послужило основой для создания всей этой новой части (отрасли) общего международного права. Поэтому оно выступает и в качестве основного принципа космического права. Процесс дальнейшего развития сравнительно «молодых» норм космического права продолжается, но пока еще, по нашему мнению, ни международные документы, ни обычноправовая практика не свидетельствуют о том, что в международном космическом праве появились какие-то иные основные принципы.

В заключение целесообразно отметить, что, несмотря на все еще существующую различную квалификацию тех или иных норм общего международного права в качестве «основных принципов» всей системы этого права или его отдельных частей (отраслей), «основных отраслевых принципов» или же просто «принципов международного права», «принципов международного морского права» и т. п., все юристы-международники (как ученые, так и практики) совершенно справедливо исходят из того, что это нормы несомненно универсального действия и их соблюдение обязательно для всех без исключения участников международных отношений. В этом единстве залог дальнейшего укрепления международного правопорядка в современном сложном мире.

>>>64>>>