§ 5. Мотив и соучастие в прсаунлении

Субъективные признаки состава преступления, в частности мотив и цель, играют немаловажную роль в разрешении проблемы соучастия.

Как извеспю, соучастие не создает каких-либо особых оснований уголовной О1ве1ствешюстп. Как и при совершении преступления отдельным лицом, для ответственности за соучастие в преступлении требуется, чтобы на стороне каждого соучастника были объективные и субъективные основания уголовной ответственности, т. е. чюбы действие каждою соучасшнка было одновременно виновным и носило каузальный характер. Вмесш с тем особая форма деятельности, обусловленная полевыми усилиями нескольких лиц, несомненно, накладывает свой отпечаток на характер причинной и виновной связи в случаях совершения преступления в соучастии.

Вопрос о каузальном значении денюлыюстн нескольких лип, причинивших совместными усилиями общественно опасные последствия, является одним из самых сложных вопросов проблемы соучастия. Не случайно поэтому с его решением многие криминалисты связывали правомерность самой проблемы соучастия как особого института уголовного права. Именно характер каузальных отношений между лицами, совместно совершающими общественно опасное деяние, позволяет установить основания ответственности за соучастие и пределы ответственности соучастников, а также решить другие вопросы, связанные с применением этого института.

Следует отметить, что некоторые формы соучастия, в которых каждый соучастник своим поведением оказывает непосредственное содействие наступлению преступного результата (совиновничество, преступное сообщество), не вызывают каких-либо трудностей в установлении причинной связи как объективного условия уголовной ответственности. В этом случае каждый соучастник, непосредственно воздействуя на объект, тем самым совершает действие, имеющее причиняющее значение и образующее объективную сторону того или иного преступления. Наибольшая сложность в решении этого вопроса возникает при так называемом сложном соучастии, при

107

соучастии и тесном смысле слова; другими словами, в тех случаях, когда ропи соучастников в наступлении преступного результата существенно мел-еду собой разнятся, когда наряду с исполнителем имеется организатор, подстрекатель и пособник. В самом деле, в чем выражается причиняющий характер действия организатора м нодегрека 1еля? Почему заранее обещанное укрывательство причинно связано с наступившими последствиями, а необещанное заранее лишено этого значения?

Совершенно очевидно, что на соучастие нельзя смотреть как на деятельность, в которой каждый участник «продолжает уже начатую цепь причинности»58. Соучастие не простая совокупность внешне последовательных действий, а исключительно сложная по своему характеру и содержанию деятельность. Это особая, специфическая форма деятельности 59, являющаяся результатом совместных волевых усилий всех соучастников. Признак «совместное участие в совершении преступления» является одним из важнейших объективных признаков, положенных в основу определения соучастия по советскому уголовному праву60.

Однако объективная роль и, следовательно, причиняющий характер действий отдельных соучастников в наступлении общественно опасных последствий далеко не одинаковы. Центральное место в преступлении, совершенном в соучастии, занимают действия исполнителя; они непосредственно направлены на объект и образуют объективную сторону преступления; можно сказать, исполнитель выполняет состав преступления. Действия же других соучастников преступления — подстрекателей и пособников — непосредственно не причиняют вред объекту посягательства. Каузальный характер их действий выражается в другом — они обуславливают содержание и направленность воли исполнителя, определяют характер его поведения, оказывают ему содействие в осуществлении преступного намерения и наступлении общественно опасных последствий.

Преступление, совершенное в соучастии, по содержанию волевого процесса значительно отличается от преступления, выполненного одним лицом. Оно «представляет специфическое социально-психологическое явление»61. В этом случае непосредственной причиной волевого акта, лежащего в основе антиобщественного поступка, является не только воля исполнителя, но в известном смысле действия других лиц, в частности противоправное поведение подстрекателя и пособника. При этом сам мотив, послуживший исходным пунктом волевого процесса и породивший у исполнителя умысел на совершение преступления, возникает и укрепляется под непосредственным воздействием соучастников, при активном участии их воли.

Без этого условия у исполнителя не могло бы возникнуть намерения совершить преступление и того господствующего состояния, которое обусловливает достижение определенной цели. Действия подстрекателя и пособника непосредственно включаются в мотива-ционнын процесс, определяющий поступок; они оказывают огром-ьос влияние на волю иснодншеля, определяя смысл и содержание

1

его действий. Однако воздействие на волю исполнителя со стороны другого лица, чтобы оно отвечало признакам соучастия, не должно носить общий характер. Лицо, например, не может быть признано соучастником убийства только на том основании, что оно искусственно создавало неприязненные отношения между виновным и потерпевшим. Воздействие соучастника на волю исполнителя всегда выражается в каких-то определенных, конкретных действиях. Соучастие предполагает намеренные конкретные действия, направленные или на возбуждение решимости совершить общественно опасное действие, или оказать содействие в его совершении.

На это обстоятельство специально обратила внимание Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР по делу Ш., осужденной за подстрекательство сына к убийству его жены.

Ш. вменялось в вину то, что она, будучи недовольна браком сына с потерпевшей, вмешивалась в их супружескую жизнь, внушала сыну неприязнь к жене. Потерпевшая, не желая проживать в доме свекрови, ушла к своим родителям и возбудила в суде дело о разделе имущества. Ш., создав видимость примирения, уговорил жену вернуться в их дом, что она н сделала. Через некоторое время Ш. убил жену, а труп закопал в землю. О случившемся Ш. рассказал матери и передал ей окровавленную одежду, которую она выстирала.

Признавая квалификацию действий Ш. неправильной, Коллегия, в частности, отметила, что «действие лица, непосредственно не направленное на подстрекательство к совершению преступления, не может рассматриваться как соучастие»62.

Общественно опасная деятельность в преступлении, совершенном в соучастии, всегда выступает как совместная деятельность всех соучастников, обусловленная их общими волевыми усилиями. Противоправное поведение каждого соучастника находит то или ьное выражение в волевом акте, посредством которого совершается общественно опасное действие. Без волепроявления исполнителя немыслимо само осуществление соучастия. Исключается соучастие, если, несмотря на усилия подстрекателя и пособника, исполнитель не совершит того действия, которым определяется состав данного преступления. Не образует соучастия и так называемое посред-ciвенное шшовпичество, когда в качестве орудия совершения преступления используется лицо, не способное к вменению, например, душевнобольной, малолетний н г. д. Точно так же отсутствует соучастие и тогда, когда кто-либо для совершения преступления использует непроизвольное поведение другого лица или заставляет его принять непосредственное участие в выполнении общественно опасного деяния под воздействием физического принуждения. Во всех этих случаях нет основного признака соучастия — добровольности волеизъявления, без чего не может быть и совместности действий нескольких лиц. Такие действия образуют особый вид единоличного виновничества.

Таким образом, волевии dki  является тем звеном, который

109

соединяет причинно и виновно действие соучастника с совершенным преступлением и наступившими последствиями. В воздействии на волевой акт, посредством которого совершается преступление, и заключается причиняющий характер поведения соучастника. Именно детерминистический характер поведения виновного лица и служит основанием для отнесения к соучастию таких действий, как подстрекательство, интеллектуальное пособничество, ларанее обещанное укрывательство и т. д. С другой стороны, отсутствие такою воздействия со стороны заранее не обещанного укрывательства, а также других форм попустительства исключает каузальный характер этих действий и, следовательно, возможность признания н\ видами соучастия в преступлении.

Как было указано выше, степень участия в преступлении нескольких лиц, совместными усилиями которых совершено общественно опасное деяние, не бывает одинаковой. Наиболее значительной после исполнительства по силе каузального воздействия, несомненно, является деятельность подстрекателя. Именно подстрекатель вызывает к жизни мотив и порождает действие, посредством которого совершается преступление. В соответствии с этим подстрекательство, по общему правилу, признается более общественно опасной формой соучастия, чем пособничество и, следовательно, оно должно, при прочих равных условиях, влечь более суровое наказание, чем пособничество.

Вместе с тем как ни важно требование причинной связи дли ответственности за соучастие, оно, разумеется, не исчерпывает того сложного содержания, которым характеризуется этот институт уголовного права. И дело не только в том, что подобное ограничение привело бы к объективному вменению.

При таком подходе отпала бы практическая необходимость в самом понятии соучастия как в особом институте уголовного права: оно по существу превращало бы соучастие «в простую совокупность нескольких лиц, подобно как существует совокупность нескольких преступлений, совершенных одним лицом» 63.

Совершенно очевидно, что смысл выделения соучастия в особый институт уголовного права заключается не только в объективных, но и субъективных условиях ответственности. Соучастие — это не простая совокупность действий нескольких лиц, а особая совместная форма деятельности, обусловленная как каузальным характером действий соучастников, так и специфическими условиями их виновности.

Субъективная связь между соучастниками признается необходимым признаком соучастия всеми авторами, однако фактически содержание и характер этой связи определяются далеко не одинаково, что, в свою очередь, обуславливает неодинаковый подход к определению понятия соучастия и отдельных его форм.

Следует отметить, что многие авторы говорят вообще о субъективной связи как признаке соучастия, не определяя, однако, характер и содержание этой связи.

ПО

Hckompuc авшрн в качестве необходимого признака соучас-•Ц1Я, оишчающего ею oi просюй совокупности действий нескольких лиц, указывают соглашение64.

Соглашение — наиболее яркий признак соучастия. Именно со-1лашенпе являе1ся тем предварительным условием, без которого не может быть тесной, совместной деятельности. Но этот признак не согласуется с теоретическим и практическим пониманием соучастия. Он являеися слишком узким, чтобы мог быть положен в основу определения соучастия и его видов. Данный признак характерен лишь для наиболее опасных форм соучастия (воровская группа, банда, антисоветская организация). Между тем теория и практика относят к соучастию и те виды совместной противоправной деятельности нескольких лиц, в которых отсутствует предварительное соглашение (например, признание соучастниками лиц, оказавших помощь исполнителю в совершении преступления, хотя последний и не знал о ней). Во г почему указанная точка зрения не получила поддержки среди большинства советских криминалистов.

Стремление преодолеть узкие рамки теории соучастия — соглашения привели А. Н. Трайнина к выводу, что для наличия соучастия достаточно лишь минимальной связи, а именно — знание соучастником о деятельности исполнителя. «Где нет этой минимальной субъективной связи между соучастниками,— писал А. Н. Трайнин,— там нет соучастия»65.

Осведомленность подстрекателя и пособника о деятельности исполнителя не создает той внутренней связи, которая характеризует соучастие как совместную деятельность, направленную на совершение преступления. Если бы этой осведомленности (по терминологии А. Н. Трайнина — знания) было достаточно для понятия соучастия, тогда бы пришлось признать соучастием сознательное оказание содействия преступлению, совершенному исполнителем по неосторожности66. Однако А. Н. Трайнин против того, чтобы рассматривать подобные случаи как соучастие.

Думается, что при решении вопроса о содержании субъективной связи в соучастии нужно исходить из характера каузальных отношений, в которых находятся между собой действия лиц, совместными усилиями совершающих преступление. Как правильно отмечают П. И. Гришаев и Г. А. Кригер, субъективная связь «является не чем иным, как отражением объективно существующей (причинной) связи в сознании соучастников» 67.

Объективная связь в действиях соучастников характеризуется сложной системой каузальных отношений, в которой каждый соучастник направляет свои усилия на совместное совершение умышленной преступной деятельности: или воздействует на волю исполнителя, возбуждая и укрепляя у него намерение совершить преступление, или оказывает ему непосредственную помощь в совершении действий по исполнению преступления. Сознание указанного характера своей деятельности, в частности сознание того, что эта деятельность  детерминирует  волю  исполнителя,   является

111

J

необходимым условием совершения исполнителем преступления и образует содержание субъективной стороны соучастия в преступлении. Другими словами, соучастие предполагает совместные действия, умышленно направленные на совершение преступления. Поэтому не может быть соучастия, если результат наступил вследствие неосторожных действий нескольких лиц.

Соучастие не предполагает обязательно взаимной осведомленности соучастников о совершаемых ими действиях6S. Например, исполнитель может и не знать о намерениях пособника и подстрекателя. Важно, чтобы сам соучастник сознавал антиобщественный характер действий исполнителя и желал совершить действия, являющиеся необходимым условием осуществления исполнителем преступных намерений. Если этого сознания нет, то не может быть и соучастия в преступлении. Из этого же исходит и судебная практика, последовательно проводимая Верховным судом СССР. Так, в определении Судебной коллегии по делу А. говорится, что соучастие в совершении преступления предполагает осведомленность соучастника о преступных действиях, которые намеревался совершить исполнитель 69.

Умысел соучастников должен охватывать также те мотивы и цели, которыми руководствовался исполнитель, совершая преступление, если даже отмеченные мотивы и цели и не разделялись соучастниками. Только при этом условии создается субъективная связь и то особое психологическое состояние, которое характеризует соучастие.

Субъективная связь отдельных форм соучастия в разных случаях проявляется по-разному. Она может носить односторонний характер и ограничиваться сознанием и одобрением намерений и содержаний действий исполнителя, как это имеет место при подстрекательстве и пособничестве, или достигать своего наиболее полного выражения, например, при соучастии с предварительным соглашением. Проявление наиболее высокой степени субъективной связи соучастников мы наблюдаем в соучастии особого рода, в преступной организации или преступном сообществе. В этом случае усилия всех соучастников подчинены общей для всех лиц единой цели — совершению преступлений, что делает всех соисполнителей соучастниками общей воли и придает такому объетинению стойкий, сплоченный характер.

Степень согласованности между соучастниками, наряду с объективными условиями ответственности, определяет общественную опасность соучастия и поэтому рассматривается в уголовном праве как важнейшее основание классификации отдельных форм соучастия. Если по силе каузального воздействия в соучастии различается исполнительство, организационная деятельность, подстрекательство и пособничество, то по характеру субъективной связи оно делится на соучастие без предварительного соглашения и соучастие с предварительным соглашением, а в пределах последнего выделяются соучастие в тесном смысле слова и соучастие особого рода, соучастие в виде преступного сообщества.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     i(

112

Наличие субъективной связи между соучастниками не исключает, разумеется, различия в субъективном содержании их действий.

Имея единое основание уголовной ответственности, соучастие, однако, не создает единой вины. Конкретное содержание и проявление субъективной стороны у отдельных соучастников различное, что определяется прежде всего различным психическим отношением соучастников к совершенному преступлению, неодинаковым содержанием мотивов и интеллектуальных элементов умысла.

Предвидение общественно опасного характера действий и наступивших последствий у исполнителя иное, чем у других соучастников. Предвидение последних, как правило, носит общий, неконкретный характер. Как было отмечено выше, содержание умысла соучастника характеризуется тем, что он сознает общественно опасный характер действий исполнителя и что его поведение_яв-ляется необходимым условием их совершения и наступления преступного результата. Но отдельный соучастник не может сознавать конкретных условий, обстановки и всех подробностей совершения преступления 70. Напротив, исполнитель предвидит шире и конкретнее. В сознании исполнителя отражаются все фактические обстоятельства совершения преступления: как обстоятельства, являющиеся признаками состава, так и находящиеся за его пределами, В интеллектуальном элементе его умысла находит наиболее отчетливое выражение связь субъективных (вина) и объективных (общеслвенно опасное действие и вредные последствия) оснований уголовной ответственности.

Особенно много различий имеется в содержании мотивов и целей отдельных соучастников. Исполнитель может руководствоваться корыстью, а действия подстрекателя могут обуславливаться другими, не корыстными, интересами; исполнитель может же-ла'н, наступления преступного результата, пособник напротив — безразлично относиться к его наступлению. По существу каждый из соучастников преследует свои собственные цели и собственные интересы.

Согласно господствующей доктрине в теории советского уго-ливною права и сложившейся судебной практике мотивы соучастника не имеют значения для определения отдельных форм соучастия71. Подстрекатель или пособник признаются соучастниками независимо оттого, какими мотивами они руководствовались в своем противоправном поведении, разделялись или не разделялись эти мотивы исполнителем и т, д. Основное в субъективном содержании соучастия — единство намерений в совершении действий, которыми выполняется состав преступления.

Вместе с тем это не означает, что определений мотивов и целей соучастников в преступлении точно так же, как и установление различия в содержании их умысла, лишено практического значения. Установление сходства и различия в содержании мотивов и целей соучастников играет важную роль не только в характеристике соучастия, но и в разграаичении его форм, в особенности

ИЗ

в определении соучастия по предварительному сговору, соучастия особого рода в виде преступной организации или преступного со общества

Как известно, соучастие в виде преступною сообщества является наиболее сплоченной формой соучастия Эта форма характеризуется не только умышленной виной, но специальной целью, являющейся признаком составов преступлений, совершение которых входило в план преступной организации Так, ответственность за организационную деятельность, направленную к подготовке или совершению особо опасных государственных преступлений, к созданию антисоветской организации, а также участие в такой организации (ст. 72 УК РСФСР) наступает при условии, если эти действия преследовали цель определенную — совершение особо опасных государственных преступлении Равным образом, цель признается обязательным элементом бандитизма (ст 77 УК РСФСР). Действия вооруженной группы лиц могут быть квалифицированы как бандитизм лишь в том случае, если подобная группа была организована с целью нападения на государственные, общественные учреждения или предприятия либо на отдельных лиц Во всех этих случаях лицо лишь тогда может быть признано соучастником преступной организации, если в его действиях установлена специфическая для данных составов пель преступления.

Единство цели в действиях нескольких лиц является необходимым условием уголовной ответственности и в тех случаях, когда квалифицирующим признаком преступления является совершение его по предварительному створу группой лиц (с г 156 УК РСФСР). Установление данного признака особенно большое значение имеет по делам о хищении государственно! о и общественного имущества Верховный Суд СССР не раз указывал, что для квалификации хищения государственного или общественного имущества как совершенного ио предварительному сговору группой лиц необходимо установить, что в хищении участвуют двое и более лиц, «заранее договорившихся о совместном его хищении»72.

Единство преступной цели, как правило, обусловливает и единство мотивов антиобщественной деятельности Чаще всего члены преступной группы или сообщества действуют из одних и тех же побуждений Вместе с тем в отличие от цели сходство мотивов не является обязательным условием признания лица участником преступной группы. Судебная практика по делам о хищении государственного и общественного имущества, а также личного имущества граждан дает немало примеров, когда отдельные участники воровской группы, особенно в случае совершения этих преступлений несовершеннолетними, руководствуются в своей преступной деятельности не корыстными, а другими личными побуждениями.

Л., несовершеннолетний, возвращаясь ночью домой, повстречал незнакомого парня (19 лет), который предложил Л. совершить ограбление К. Л. согласился Под угрозой ножа виновные отобрали у потерпевшего часы. Л был признан участником разбойной группы  и осужден по п.п. «а», «б» ч. 2 ст. 146 УК РСФСР.  На

114

i

суде Л. показал, что преступление он совершил не по корыстным мотивам, а из-за боязни показаться трусом73.

Несовпадение мотивов участников совместной преступной деятельности чаще всего имеет место в менее сложных формах соучастия, в частности, при соучастии в тесном смысле слова. Причем в этом случае мы наблюдаем не только несовпадение мотивов, но и нередко несовпадение целей совершения преступления В связи с этим возникают следующие вопросы. Оказывает ли такое несовпадение мотивов и целей совершения преступления влияние на квалификацию действий соучастников? В каких случаях можно вменить соучастнику преступление, в состав которого мотив и иель входят в качестве основных или квалифицирующих признаков?

Совершенно очевидно, что при решении этого вопроса нужно исходить из общих положений о влиянии на квалификацию действий подстрекателя, пособника организатора и исполнителя от дельных обстоятельств, характеризующих противоправное поведение или личность других соучастников

Как известно, в теории советского уголовного права по этому вопросу нет единого мнения Авторы учебника общей части советского уголовного права издания 1960 г. считают, что «в тех случаях, когда соучастник сознает те или иные обстоятельства, относящиеся к личности исполнителя и влияющие на квалификацию совершенного последним преступления, они должны повлиять на квалификацию преступления соучастника»74. Учебник издания 1962 г к обстоятельствам, влияющим на ответственность соучастников, относит обстоятельства, характеризующие совершенное исполнителем преступление и имеющие квалифицирующее значение. Отягчающие и смягчающие обстоятельства, характеризующие общественную опасность одного лишь соучастника, не влияют на ответственность других соучастников, если даже эти обстоятельства имеют квалифицирующее значение и охватывались их умыслом75. Иначе этот вопрос решает М. И. Ковалев. Он различает обстоятельства объективного характера и обстоятельства, относящиеся к личности исполнителя Обстоятельства объективного характера подлежат обязательному вменению не только исполнителю, но и другим соучастникам, если они охватывались их умыслом. Напротив, обстоятельства, характеризующие лишь личные свойства исполнителя, могут быть вменены соучастникам, при наличии сознания ими этих обстоятельств, только в тех случаях, когда они имеют значение основного или квалифицирующего признака состава преступления 76.

Нам думается, что при решении этого вопроса нельзя исходить нз противопоставления объективных и субъективных обстоятельств совершения преступления. Несомненно, объективные обстоятельства оказывают большее влияние на ответственность отдельных соучастников. Но это объясняется не особыми свойствами указанных обстоятельств, а исключительно их ролью в совершении преступления.   Объективные обстоятельства   (особенности времени,

4                                                                                                                                                                      115

обстановки, способа действия, тяжесть последствий и др.) всегда связаны с совершенным преступлением и, следовательно, оказывают влияние на поведение соучастников, а также на содержание и характер совершаемых ими действий, чего нельзя сказать о личных отношениях и обстоятельствах. Последние могут быть только внешне связаны с совершенным преступлением и не оказывать никакого влияния на его характер и содержание, на волю соучастников, и, естественно, они вменяются не всем соучастникам, а только тем, на стороне которых они имеются.

Вместе с тем среди личных обстоятельств немало таких, которые характеризуют совершенное преступление, определяют степень его общественной опасности. К таким прежде всего относятся мотивы и цели совершения преступления. Поскольку эти обстоятельства являются важнейшими условиями мотивации противоправного поведения, они не могут не учитываться при определении ответственности соучастников. Следовательно, основание и объем вменения субъективных обстоятельств покоятся на одних и тех же принципах, что н вменение обстоятельств объективного характера — необходимо, чтобы обстоятельства, о вменении которых идет речь, были связаны с совершенным преступлением, оказывали воздействие на волю соучаспшка.

Все обстоятельства, влияющие на совершение преступления, подлежат, при наличии субъективных основании, обязательному вменению и другим соучастникам, хотя они и отсутствуют на стороне последних.

Вопрос о вменении субъективных обстоятельств, имеющихся на стороне соучастника, должен решаться не только с учетом содержания этих обстоятельств, но и в зависимости от характера преступления, его конструкции и, в конечном счете, от оценки, данной этим обстоятельствам в действующем праве.

Если мотив и цель, которым руководствовался исполнитель, совершая преступление, являются признаками состава преступления либо рассматриваются как обстоятельства, делающие основной состав более тяжким, то они подлежат вменению и другим соучастникам, если даже эти мотивы и цели и не разделялись ими, но охватывались их умыслом. Так, например, если исполнитель совершил убийство из корыстных мотивов, а подстрекатель и пособник сознавали это, то они также должны подлежать ответственности за корыстное убийство, несмотря на то, что в своем поведении они могли руководствоваться иными намерениями и мотивами.

Разумеется, в данном случае корыстный мотив исполнителя не становится мотивом преступной деятельности подстрекателя и пособника. В своем поведении они руководствуются собственными интересами и преследуют собственные цели. В мотивах (и целях) действий обычно выражаются основные свойства человеческой личности, индивидуальный характер. Причем они не теряют этого значения даже в том случае, если побудительные причины совер-

116

шеиия преступления у всех соучастников являются сходными (например, корыстными).

Вменение соучастникам мотивов и целей, которыми руководствовался исполнитель при совершении преступления, покоится на иных основаниях: организатор, подстрекатель и пособник, как отмечалось, непосредственно обусловливают волю исполнителя, влияя своим поведением как на возникновение мотива преступления, так и на его реализацию.

Мотив, а также цель преступления должны вменяться другим соучастникам и в том случае, если они не влияют на квалификацию, но характеризуют повышенную общественную опасность совершенного исполнителем преступления.

В некоторых случаях, в силу неодинакового воздействия этих обстоятельств на мотивацию поведения соучастника, они могут иметь противоположное значение. Если, например, кто-либо, воспользовавшись сильным душевным волнением лица, которому причинено тяжкое оскорбление, подстрекает его к убийству оскорбителя, руководствуясь при этом местью и личной неприязнью к последнему, то для подстрекателя месть должна рассматриваться как отягчающее обстоятельство, в то время как преступление, совершенное исполнителем, должно квалифицироваться как учиненное при смягчающих обстоятельствах77.

Иное значение имеют мотивы и цели, характеризующие действие не исполнителя, а других соучастников. Если мотив и цель, влияющие на квалификацию, отсутствуют па стороне исполнителя и характеризуют исключительно действия других соучастников, то спи не могут быть вменены ему в вину. Например, А. из мести решил убить Б. В., не разделяя мотивов А., решил, однако, оказать ему содействие, преследуя при этом свои собственные мотивы и цели, а именно,— стремился уклониться от уплаты большой суммы, которую он был должен Б. Ясно, что в данном случае корыстный мотив убийства не может быть вменен исполнителю, хотя бы он и был осведомлен относительно действительных намерений В., так как этот мотив не оказывал никакого влияния на его волю и поведение.

Имеющиеся па стороне подстрекателя и пособника мотивы и цели могут быть вменены исполнителю лишь в отдельных случаях, а пмешю тогда, когда исполнитель, преследуя свои собственные интересы, тем не менее берет па себя выполнение мотивов и намерений, в которых заинтересованы соучастники; другими словами, когда действия исполнителя выступают как средство реализации намерений и воли соучастников. Подобное положение, в частности, может иметь место при совершении преступлений по подкупу. «В таких случаях лицо как бы присоединяет свою волю к преступной воле того, кто подкупил его для совершения преступления» 78.

Определенный интерес в эюм отношении представляет дело А. и братьев С, рассмотренное Верховным Судом ТАССР. А. и брльм С   были прплыны   виновными   в умышленном убийстве

117

бывшего учителя, активиста и общественника И. Убийство было совершено при следующих обстоятельствах. А. затаил злобу iu потерпевшего, которого он считал авшрсш анонимного письму, поступившего в районную газету, в связи с чем после проверки фактов назначенная жене А. пенсия была признана незаконно "i, н решил его убить. Однако, являясь инвалидом первой группы, м\ думанное намерение сам осуществить не мог, С эюй целью подговорил братьев С. на совершение преступления, п\ он неоднокреп-но угощал спиртными напитками и обещал им денежное вознаграждение. Последние, выследив тмерпевшего, нанесли ему множество ранений, от которых ин ' скончался Верховным ("удом Татарской АССР действия А, были квалифицированы по ст, 17 п п.п. «а» и «в» ст. 102 УК РСФСР, а действия братьев С. по п.п. «а», «в» и «г» этой статьи. В данном случае действия исполнителей убийства по мотиву преступления суд правильно квалифицировал не только по п. «а», но и по п. «в» ст. 102 УК РСФСР т' Соглашаясь за вознаграждение совершить убийство потерпевшего, виновные тем самым брали на себя выполнение намерений и стремлений подстрекателя.

Другой пример. П., Т., X. и другие были привлечены к утлов ной ответственности за поджог Тбилисского государственного академического театра оперы и балета имени 3. Палиашвили, совершенный 9 мая 1979 г. В результате возникшего пожара полное 1Ы<) сгорели зрительный зал и сцена, поврежден ряд служебных помещений театра. Пожаром уничтожены рукописи классиков гр\'зпп-ской музыки и театра, народный театральный занавес и другое имущество. Общая сумма ущерба составила МОЯ шсяч p\n>i<=n. Как писала газета «Заря Востока;», судебным следствием бы то установлено, что поджог был задуман и осуществлен из корыстных соображений, а также из других преступных побуждений. Организаторами преступления оказались Т. н X. Было выяснено, что один из участников поджога, Р., о: имени человека, личность которого установить не удалось, передал Т. 50 тысяч р) блей в качестве аванса за совершение поджога. Т. тут же распределил деньги. «Столько же нам достанется после операции»,— сказал Т.» 80.

В данном случае виновные, действуя из корыстных соображений, полностью сознавали, что за вознаграждение они берутся выполнить намерение, которое преследовало не установленное следствием лицо, платившее деньги. Поэтому преступление этих лиц следовало бы квалифицировать не как умышленное уничтожение и повреждение государственного и общественного имущества, как это сделали органы следствия и суд, а по статьям закона, предусматривающим уголовную ответственность за государственные преступления.

118