2. КАРАТЕЛЬНЫЕ МЕРЫ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ ИМУЩЕСТВЕННЫХ ОБМАНОВ (§§ 21,22).

§21. Таково развитие мошенничества в русском праве от Петра И до издания Свода Законов. Но с одной стороны не все имущественные обманы в этот промежуток времени обнимались составом мошенничества, так что многие виды их, не смотря на общее определение указа 1781, представляли самостоятельные преступления; практика и законодательство строго различали их от мошенничества как вида воровства;[1] с другой для ограждения общества от обманов и в видах опеки ремесел и торговли правительство давало предупредительные меры, ставя их под карательную санкцию. Знакомство с теми и другими; думаем мы, бросит еще более яркий свет на понятие мошенничества и законы исторического развития преступления.

Цель установления мер, которые имели значений предупреждающих имущественные обманы, в этом периоде иная, чем в предыдущем. Тогда они давались в фискальных интересах и в видах ограждения прочности имущественного оборота в некоторых отношениях, особенно интересовавших законодателя. Теперь начинается эпоха опеки ремесел и торговли, эпоха государственной регламентации. Законодатель вмешивается в экономическую производительность, главным образом в мануфактурную, предписывая ткать полотно известной ширины[2], вводит ремесленные цехи[3] и указывает другие меры в том же направлении, ставя их иногда под карательную санкцию. Рядом с ними остаются меры против обманов, имеющие предупредительно- фискальный характер с примесью иногда заботы о народном продовольствии. Таковы:

Меры для ограждения доброкачественности золота и серебра и для предупреждения обманов в этих предметах. Соборное уложение проделки мастеров золотого и серебряного дела наказывает только в том случае, когда они дошли до ступени обмана. Указом 1700 февраля 13[4] для золота и серебра введена проба «для лучшего укрепления и истребления всяких в тех делах воровских вымыслов и для пополнения в собрании его великого государя казны». До приложения пробы особо установленным на то старостой каждый мастеровой обязан приложить к сделанный, хотя бы не для продажи, вещи свое именные клеймо. За делание предметов не против пробы старосты их ломают и «за противство Великого Государя указу» берут в первый раз пеню в 5 р., во второй—25 р. и назначают наказание с пощадой, за третий привод виновных велено бить кнутом и ссылать заорля в ссылки. В 1711 к указанным предупредительным мерам прибавилось требование годового клейма и записки принесенный вещи в книгу у старосты и дозорщика[5]; тогда же начали подвергать показанию (денежным взысканиям) и простое непредставление товаров к наложению проб; второй рецидив его иногда карался конфискацией всего имущества[6] и батогами[7]. Вообще же желание, «чтоб в золотых и серебряных делах воровской вымысел все конечно истреблялся», побуждало законодательство очень часто входить в рассмотрение наказуемости представления к клеймению предметов ниже указных проб, то уменьшая[8], то снова[9], увеличивая ее сравнительно с указом 1700. Однако различные мошеннические проделки с золотом и серебром не унимались; императрица Анна Ивановна громко жалуется, что мастера делают вещи ниже еще определенный левковой пробы и, сверх того, некоторые, торгуя по перекресткам вызолотя и высеребря медь продают незнающим за золото и серебро, a другие подделывают золото и серебро различными металлами и минералами, вследствие которых пробующим на оселке оно может показаться за настоящее; сверх того, и от настоящих мастеров происходят вымышленные обманства и воровства, напр. они приносят к клеймению вещи, золотые и серебряные части которых спаяны медью, a в запаины впущены свинец и даже смола, или приносят для клеймения мелкие вещи и так как вследствие мелкоты к каждой из них пробы не прилагаются, то мастера затем подменивают настоящие фальшивыми. Против всех таких злоупотреблений, «милосердия к нашим верным подданным, для лучшей государственный и всенародной пользы ополчается указ 1733 Февр. 26[10]; за делание товаров ниже проб положены наказания, установленная указом 1700, но за второй рецидив назначены вечная каторга и конфискация имущества; выше проб делать позволено. За спаивание золотых и серебряных вещей медью и впущение свинца и смолы в запаины наказание ограничивается конфискацией этой вещи. За золочение меди и серебра и продажу их за золото назначена конфискация всего имущества. Ежели же кто вымышленно воровски будет прилагать в золото зеленую медь, a в серебро ртуть, мышьяк и прочие металлы и минералы, от которых вид дает в белизне пробующим на камень, и тем народу будет чинить обман u убыток, a государству вред и бесславие, то таковых велено казнить смертью, «ибо оной не одному кому обиду сделает, по всему государству вред нанесет.» Любопытно, что строгость наказания степенится здесь по мере большей или меньшей возможности распознать обман. Старостам и дозорщикам за недосмотры и здесь назначены строгие наказания, a доносителям — богатые награды.

Рядом с такими карательными постановлениями против возможности обманов в золотом и серебряном деле идут другие чисто предупредительные, напр. запрещение незаписавшимся в цех мастерам работать золотые и серебряные вещи[11], запрещение пробирным мастерам производить серебряное мастерство и заниматься торговлею[12], запрещение в серебряных рядах держать не серебряные металлические вещи[13] и пр. Частным лицам объявлено, чтоб они не покупали серебряных вещей без клейма[14]; но и пробам они не доверяли, пуская в дело свои звания и проверяя доброкачественность золота и серебра оселками и другими средствами[15]. Однако все эти меры оказывались бессильны против обманов; правительство не доверяло даже собственным органам, приставленным для надзора за золотым и серебряным делом. Вот причина, почему оно так часто меняет их. Первоначально в этом периоде высший надзор за золотом и серебром был предоставлен приказу морского Флота[16], затем он переходил последовательно к канцелярии правительствующего сената при денежном серебряном дворе[17], передан вскоре сенатору Апухтину[18], потом в монетную контору[19], a в городах провинциальным бурмистрам[20], которым были подчинены пробирные палатки; но вскоре палатки эти переданы в ведение частной компании для размена мелких денег[21], a потом снова отошли под государственно общественный надзор. Старосты и дозорщики, надзиравшие за золотым и серебряным делом, то назначались от правительства[22], то отправляли свою службу по выбору[23].

§22. Правильность мер и весов также обращало на себя внимание законодательства. Еще в предыдущий период установлено официальное клеймение их. Но в жизни эта мера большею частью не выполнялась. В высочайшем докладе министра внутренних дел от 1828 февраля 16 сообщено[24], что по Петербургу за клеймение весов и мер поступило: в 1820—12,500 р., в 1822 — 1824 гг. по 200 р., в 1825 —1094 р., в1826 — 500 p., a в 1827—380 р. Это уменьшение министр объясняет тем, что торговцы употребляют неклейменые весы и меры. Заботы о мерах и весах существовали заметным образом в рядах финансовых: еще в 1837 году пошлина с весов и мер в городах отдавалась за откуп[25]. Правительство наблюдало лишь за тем, чтоб весы и меры были заклеймены, установляя пени за несоблюдение этого распоряжения[26]; но от клеймения освобожден мелкий аптекарский разновес, так как найдено, что клеймение уничтожает правильность его[27]. Вместе с тем правительство продолжает заботиться о введения однообразия в эту систему; с этою целью между прочим при с.петербургском монетном дворе учреждено собрание образцовых мер и весов иностранных государств, «по которым можно бы делать таковые же меры и весы для других мест России, имеющих в том по случаям надобность»[28]. Поздние для надзора за правильностью заклейменных мер и весов установлялись внезапные поверки[29]. Наибольшее внимание обращала на себя правильность весов в золотом и серебряном деле; тут, кроме того, карался обман в количестве и без употребления весов[30].—Воинские артикулы идут еще дальше: они карают лживое употребление мер и весов.

Обыкновенно же карательная санкция относилась лишь к употреблению неклейменых мер и весов; любопытно, что назначая внезапные поверки их, законодатель не устанавливал для торговцев никакого наказания, если их меры и весы окажутся неправильными, лишь бы они были заклеймены. Случай преследования обманов в количестве независимо от верности орудий измерения встречаются очень редко; общих определений до указа 1781 закон не дает. Так, в 1755 году, при составлении таможенного устава, внимание императрицы Елизаветы Петровны обратили на себя разные мошеннические проделки торговцев в количестве, на которые громко жаловалось общество того времени. И вот таможенный устав[31] определяет: чтоб фальшивых бочек и кадок (с ненормально толстым и тяжелым дном), не делать, в противном случае виновные подвергаются взысканию убытков вдвое и штрафу с.каждой бочки по рублю, a при несостоятельности — наказанию батогами (гл. II п. 4); чтоб на юфти лыкам, a на сахаре веревкам быть умеренным, но здесь наказания никакого не положено, a предоставляется лишь покупщику вес лыка и веревок вычитать из общего веса и платить за один товар (ib. п. 8). Такими частными постановлениями он и ограничивается. В 1781 вопрос этот был поставлен на совершенно иную почву: обмер и обвес приравнен мошенничеству. Однако уже Устав Благочиния подрывает это обобщение, выделяя торговые обманы из «преступлений против имения». Наконец Свод Законов примкнул к указу 1781.