ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ СООТНОШЕНИЯ ПРАВ ЛИЧНОСТИ И ПРАВА

В числе принципов диалектической логики, имеющих методологическое значение на начальной стадии рассмотрения практически любого вопроса, следует называть такие требования, как необходимость брать точные и бесспорные факты в их конкретно-исторической обстановке, в их взаимосвязи, брать всю совокупность относящихся к рассматриваемому вопросу фактов без единого исключения, всю совокупность многообразных отношений изучаемого явления (вещи) к другим1. Такой подход является единственно верным и применительно к проблеме прав личности. Общественные связи и отношения, без которых немыслим действительный человек, многообразны, но всегда конкретны. Поэтому необходим учет именно всей совокупности этих связей и отношений в их диалектическом единстве.

С учетом вышеизложенного становится особенно ясной методологическая несостоятельность, в частности, попыток многих западных авторов рассматривать права личности (или права человека) в условиях классового общества как "неполитическое", "неидеологическое" понятие. Другими словами, они отрицают или же недооценивают связь между правами личности и социальной ролью политических феноменов обще

\Cw;. Ленин В.И. Полн. собр. соч Т. 29. С.202

ства, и в первую очередь наиболее значительных из них -государства и права2.

Однако человек связан с государством и правом, и, следовательно, необходим анализ и учет этой связи в ее многообразии и конкретности. Социалистическая концепция прав личности исходит из того, что решение проблемы прав личности - это вопрос прежде всего политический. Его решение связано ' с активной деятельностью и ответственностью государства, с наличием сложных политических отношений, с деятельностью политических партий, с функционированием классовых по ^воей природе систем демократии и права и т.д.

Вопрос же о соотношении фактических социальных прав и возможностей с юридическим правом представляет значительный интерес. В данном случае нас интересуют лишь некоторые теоретические аспекты этого соотношения.

Речь, таким образом, пойдет о некоторых аспектах соотношения, с одной стороны, права как системы юридических норм (и главным образом норм, имеющих непосредственное отношение к правам личности), а с другой - фактических социальных возможностей (прав) личности как результата и цели взаимодействия объективных и субъективных (идеологических) факторов в целом (включая право).

Отношение - одна из основных логико-философских категорий, отражающая способ (род) бытия (и познания).

С диалектико-материалистической точки зрения понятие об отношении возникает как результат абстракции от конкретных отношений между вещами, явлениями и т.д. В то же время эти /последние не существуют изолированно и вообще не могут быть познаны вне отношений между собой. Диалектическое понимание единства вещи и отношения оз-

lCtл., например: Weliinaii С. A new Conception of Human Rights / World Congress on Philosophy of Law and Social Philosophy. 1977. Paper N 8;

Nozick R. Anarhy, State and L'lopia. Blackwell, 1974. В то же время нужно отметить, что попытки игнорировать связь прав человека с государством подвергаются критике другими западными авторами. См.. например: Holborow L. Human Rights and the role of the State / World Congress on Philosophy of Law and Social Philosophy. 1977. Paper N 36.

начает признание того факта, что "отношения" являются такой же реальностью, что и вещи, а реальная природа свойств той или иной вещи проявляется только в отношении, во взаимосвязи и взаимодействии с другими вещами. Ни одно явление социальной жизни, каким бы специфичным или простым оно ни являлось, не существует вне вполне определенных отношений между другими конкретными социальными явлениями.

Естественно, что сказанное об отношении в полной мере относится и к социальным возможностям и обязанностям, или правам и обязанностям личности, существующим лишь как универсальный способ и результат сложного взаимодействия людей, личности и общества. Фактическое наличие определенных социальных возможностей (для данных конкретных социальных субъектов) всегда есть результат их обусловленности общественным организмом в целом, в "снятом виде" содержащий влияние и роль всех его атрибутов в их единстве и взаимодействии, и, следовательно, также и государства и права как социальных реалий. Уже по этой -причине бытие фактических социальных прав личности, а также их понятие немыслимы без государства и права и оценки их социальной роли. Более того, история человеческого общества свидетельствует о том, что именно государство и право всегда являлись той организованной силой, с помощью которой господствующие классы односторонне присваивали результаты общественного прогресса. Поэтому вычленение и оценка роли этих явлений необходимы и возможны.

Первый вывод (имеющий методологическое значение), который необходимо сделать применительно к характеристике роли государства и права в связи с проблемой прав личности, заключается в том, что действительными, реальными (реализующимися) правами в условиях классового общества могут быть только- те, бытие которых опосредовано тем или иным образом непременными атрибутами такого общества -государством и правом. "Право отдельного гражданина есть бессмыслица, когда не признано право государства"3, - писал К.Маркс. Велики возможности и исключительна роль госу

^Маркс К... Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 74.

дарства и права в выборе пути решения проблемы прав личности, в определении соответствующих средств.

Так же как и государство, право предстает в качестве продукта определенных общественных отношений, а именно отношений, характеризующихся фактическим неравенством людей. Действительные социальные права людей, характер их фактического распределения могут быть представлены как определяющие моменты по отношению к правовым представлениям, к праву, всей юридической сфере. Такая трактовка исследуемого соотношения вытекает из методологически важнейших требований, заключающихся в том, чтобы исторически и логически вывести данное право из соответствующей ему экономики и объяснить явления юридической сферы' исходя из материальных и иных объективных моментов общественного бытия. Имея в виду именно эту сторону дела, К.Маркс говорил о том, что гражданство и права граждан есть результат развития в последние столетия политического государства и что они являются лишь аллегорией действительного человека и его реальных прав социального свойства. Ф.Энгельс в письме к Ф.Мерингу (1893 г. ) подчеркнул суть материалистического подхода- к данному вопросу: "...главный упор мы делали, и должны были делать, сначала на выведении политических, правовых и прочих идеологических представлений и обусловленных ими действий из экономических факторов, лежащих в их основе"4.

Закон, законность являются не просто средством организации правового поведения членов общества, но именно таким средством, которое поддерживает существующее социальное статус-кво.

В то же время, на наш взгляд, было бы упрощенным и даже неточным утверждение о том, что государство с помощью права как средства реализации социально-субъективной воли, в которой выражены соответствующие представления о должном, идеальном, стремится лишь обосновать фактические общественные отношения, отвечающие интересам господствующих классов и групп, также и в значении должного, добиваясь их упрочения и защиты. В действительности

"Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 39. С. 82.

же государство и соответствующие социальные силы в своей деятельности (в том числе и в области правотворчества), сознают они это или нет, необходимо считаются прежде всего с тем фактом, что в социальной действительности существует в той или иной степени проявляющая себя тенденция к расхождению, к противоречию между действительным, объективным ходом вещей ("сущим") и их интересами, выраженными в соответствующих представлениях ("должным"). Именно это обстоятельство и стимулирует активную роль государства и права, их "вмешательство" в объективно происходящие социальные процессы. "...Если бы мир был таким, каким он должен быть, то отпадала бы, как лишняя, деятельность воли", - писал Гегель5.

Совпадение "сущего" с "должным" в социальной действительности нередко имеет место. Но именно возможность и неизбежность в соответствующих условиях их несовпадения (в частности, представлений о праве с фактическим объемом и качеством социальных прав) вызывают к жизни правовые предписания, с помощью которых законодатель стремится свести на "нет" указанную выше тенденцию. В противном случае правовые предписания были бы излишними. В самом деле, если должное и сущее всегда совпадают или тождественны друг другу, то первое неизбежно утрачивает свое социальное значение. Право же воздействует на объективно происходящие социальные процессы всегда с целью их определенной "корректировки" в направлении упрочения, сохранения и развития соответствующего типа и соответствующей формы общественных отношений в ближайшей и отдаленной социальной перспективе.

По существу, эту же цель преследуют, в частности, и так называемые "охранительные" функции права. Поэтому говорить о защите правом того, что уже имеет место в социальной действительности, можно лишь с- большой степенью условности.

В этой связи трудно согласиться с некоторыми утверждениями ЕАЛукашевой. В частности, она пишет: "...абстрактно-нормативный характер права отнюдь не рассчитан на

^Гегель Г. Соч. М.; Л.. 1929. Т. 1. С. 338.

"проникновение в будущее", эта форма приспособлена для регулирования существующих отношений. Изменение отношений влечет за собой и изменение абстрактной правовой формы... То, что возникнет в будущем, вызовет к жизни новые идеальные нормы. Но эти нормы вырастают из общественных отношений уже существующих, сами по себе они не могут быть источником предвидения"6. И далее: "Специфическая форма "институционализации" правовых норм не должна создавать иллюзии об их первичности относительно

общественных отношений"7.

Действительно, с точки зрения генезиса нормы сами по себе не являются источником предвидения будущего, но в качестве определенного результата предвидения они могут выступать также и источником такого предвидения (если при этом не ограничиваться самим субъектом нормотворче-ства), причем не только для адресатов данной нормы, ибо ее интеллектуальное содержание доступно всем, а в нем необходимо присутствует в той или иной форме информация о настоящем, будущем и прошлом. (Более того, этот интеллектуальный момент уже сам по себе "располагает" к соответствующему соотнесению в будущем действий субъекта с содержащейся в нем информацией.)

Право, будучи производным от данных фактических отношений, объективируется в качестве нормативно-регулятивной системы и как относительно самостоятельный социальный феномен обладает способностью мощного обратного воздействия на обусловившие его общественные отношения, становясь, таким образом, источником практических изменений в последних. Право здесь приобретает все черты уже объективно существующей реальности по отношению к складывающимся (теперь уже и под его воздействием) данным общественным отношениям (ибо общественные отношения находятся в постоянном процессе изменения и становления, в то время как право в данном случае характеризуется стабильностью и объективностью). Причем те или иные изменения в самой абстрактной правовой форме способны вызывать про-

"Лукшиева Е.А. Социалистическое право и личность. М., 1987. С. 38-^ам же. С. 43.

гнозируемые конкретные изменения в социальной действительности, естественно, в определенных пределах и "не сами по себе" (речь в данном случае идет также и об изменениях, не только не обусловленных непосредственно объективной социальной необходимостью, но и связанных с серьезными отступлениями от ее требований).

В связи с этим нельзя не видеть того обстоятельства, что право, его абстрактно-нормативный характер необходимо ориентированы на "проникновение в будущее". Об -этом необходимо сказать не только для того, чтобы отметить очевидный факт опережения во времени процесса объективации права (и соответственно проявления его действенности) по отношению к определенной социальной реальности, но и в смысле обязательной постановки вопроса о необходимости правильного соотнесения (в каждый конкретный момент и применительно к данным конкретным отношениям) причины и следствия, средства и результата, а также о возможности и необходимости в соответствующих условиях превращения указанных явлений в свою противоположность, об их взаимных переходах "одно в другое" и наоборот. Поэтому, на наш взгляд, также вполне обоснованным и уместным будет и утверждение о "первичности" права (как обеспеченной государственным принуждением системы норм) по отношению к данным конкретным общественным отношениям, но не в том смысле, что они производны от права непосредственно или им только обусловлены, а в том, что право результативно участвует в их создании во взаимодействии с другими многочисленными факторами, и которые в данном случае не достижимы без его участия.

Право в целом (и правовой статус личности, в частности) не является самоцелью, а выступает лишь в качестве специфического средства достижения определенного социального результата. Ибо в достижении этого результата, в достижении соответствующих целей только и может проявиться действительная воля, выраженная в правовой форме. "Выступая в качестве регулятора общественных отношений, всякая правовая норма призвана прежде всего обеспечить определенное желаемое поведение людей. В то же время обеспечение такого поведения не является самоцелью. Это - средство для

достижения более глубоких социальных целей, имеющих классово-партийный, общественно-значимый смысл"8, В качестве средства право, во-первых, предшествует во времени достигаемым с его помощью социальным результатам, а во-вторых, что особенно важно, в известной степени "творит" (не само по себе, а во взаимодействии с другими социальными явлениями) содержание этих социальных результатов, в чем, собственно, и выражается его эффективность. "В то время как интеллект старается лишь брать мир, каков он есть, - писал Гегель, - воля, напротив, стремится к тому, чтобы теперь только (курсив наш. - А.Б.) сделать мир тем, чем он должен быть"9. Он указывал также, что воля (в нашем случае выраженная в праве), которая ничего не решает, не есть

действительная воля10.

Известно, что основоположники марксизма характеризо-г вали право в качестве возведенной в закон воли господствующего класса.

Воля же необходимо заключает в себе долженствование, преобразующее в соответствующих рамках социальную действительность. В праве же она находит свое объективированное выражение и одновременно эффективное средство самореализации.

В своей монографии "Право и закон" В.С.Нерсесянц, в

частности, пишет: "...право, понимаемое как воля, - это не идеал и не долженствование, а действенность и действительность бытия и осуществления определенных (и именно правовых) форм и норм человеческого общения. Следовательно, действие права, его реальность и осуществляемость необходимо входят в само понятие права. Право, не имеющее реального действия, - это нонсенс'41. Но ведь право, понимаемое как воля, - это не "воля вообще", не абстрактная и не "всемирная" воля, а всегда субъективная, классово-определенная воля, которая "теперь только" пытается сообщить себе также и наличное объективное бытие. В значительной степени приведенное выше суждение смыкается с гегелевским ПОЛО-

^ффективность правовых норм. М., 1980. С. 48.

9 Гегель Г. Соч. Т. 1. С. 338.

"^ам же. Т. VII. С. 37.

^ерсесянц B.C. Право и закон. М., 1983. С. 337-338.

жением о "всеобщей воле" как основе права, справедливо, однако, отвергаемым марксизмом, ибо оно выражает "отход Гегеля от реальности, объективности, предметности и конкретности воли..."12.

Право как воля не есть общая воля всех социальных субъектов и структур. "В нормах права, предписывающих те или иные правила поведения индивидам, не исчезает, а, наоборот, отчетливо выражается "особенное" их создателей, преследующих совершенно определенные классовые потребности, интересы и цели./."13. К этому следует добавить, что те же особенности создателей несет в себе и вся правовая надстройка. Не только право как система норм (законодательство), как объективированная в нормы воля, но и вся "правовая надстройка является важнейшим инструментом реализации или ограничения свободы с учетом классового значения этого понятия"14. Поэтому, с нашей точки зрения, право, понимаемое как воля, означает также и идеальное, и долженствование, непосредственно выражающее активное обратное воздействие конкретного надстроечного явления на базисные отношения и предполагающее в соответствующих рамках возможность и необходимость изменения в последних. Будучи же материально обусловленным, конкретно-историческим феноменом, юридически выражающим тенденции правового регулирования, право (закон) оказывается, естественно, и действенным, "действительным бытием".

В одной из своих работ Л.С-Явич пишет: "Государство фиксирует (должно фиксировать) то, что сформировалось в реальной жизни, а не "одаривает" по своему усмотрению или произволу юридическим статусом своих граждан, не "дарует" им права и свободы, коренящиеся на самом деле в совокупности тех общественных, в том числе и юридических отношений, которые складываются на базе существующих объективно производственных отношений"". С такой формулиров-

^•Керимм Д.А. Конституция СССР и развитие политико-правовой теории. М., 1979. С. Г51.

^ам же. С. 151.

^Кудрявцев В.Н., Васильев A.M. Право: развитие общего поня-тия//Сов. государство и право. 1985. N 7. С. 9.

"См.: Явич Л.С. Сущность права. Л., 1985. С. 61-62.

кой трудно согласиться. Безусловно, государство не "дарует" права и свободы, в том числе и посредством права. Но оно и просто не "фиксирует" то, что уже объективно имеет место в социальной действительности. Термин "фиксировать" при всей его условности в данном случае в принципе неверно отражает реальное соотношение прав личности с ролью государства и права. Государство лишь может воздействовать на объективно происходящие социальные процессы (в том числе посредством права в целом и юридических определений прав личности в частности), что приводит к определенным социальным последствиям, достижимым в данном случае только благодаря этому воздействию. (Основной же, непосредственный объект такого воздействия - воля участников общественных отношений.)

Но при этом сознательному творчеству людей в сфере права и юридическому закону как продукту этого творчества предшествуют возникающие в самой жизни тенденции правового регулирования. И, следовательно, для того чтобы быть эффективным, совершенным, действенным, право лишь должно основываться на том, что имеет место в действительности (и необходимо основывается, однако, в том или ином случае с различной степенью этой обоснованности), должно учитывать тенденции социально-экономического развития общества, нести в себе единство должного и возможного и т.д., т.е. быть более или менее научно обоснованным, с тем чтобы выполнить в соответствующих рамках свою творческую роль - добиться должного социального эффекта. Этот эффект выражается, в частности, так или иначе в расширении, изменении, ограничении, а в соответствующих условиях и полной ликвидации тех или иных социальных прав или их непосредственном предоставлении для определенных социальных субъектов.

Сказанное целиком относится и к правовому статусу личности как составной части системы права. Правовой статус личности по отношению к фактическим социальным правам индивидов выступает не только в качестве результата, но и в качестве специфического средства их достижения, расширения, ограничения и т. д. и ни в коей мере не должен отождествляться с последними. Хотя при последователь-

ном нормальном развитии юридической надстройки эти явления имеют тенденцию к "внешнему" совпадению и как бы составляют неразрывное единое целое, однако, характеризуемое взаимодействием16 составляющих его частей и, следовательно, на определенных этапах - взаимными, изменениями. (Такая трактовка соотношения правового статуса личности и фактических социальных прав личности позволяет, в частности, четче определить значение функции юридического определения прав личности законодателем.)

Естественно, социальный статус (как фактические социальные права и обязанности) всегда является ведущей стороной этого взаимодействия. Однако в рамках этой системы взаимодействия необходимо происходит процесс превращения пассивной стороны в активную, причины в следствие и наоборот. Правовой статус как нормативная система, будучи объективирован таковой в качестве следствия по отношению к социальному статусу индивидов, на определенном этапе выступает в соответствующих рамках также и в качестве активной стороны по отношению к последнему. Взаимодействие этих явлений предстает в качестве одного из источников их развития.

С учетом сказанного вряд ли можно довольствоваться определениями правового статуса, не ориентированными в должной мере на учет указанного взаимодействия и характеризующими правовой статус по существу в качестве юридической "копии" социального положения индивидов, что приводит, на наш взгляд, также и к неточной оценке его назначения и социальной роли.

М.С.Строгович пишет: "Правовой статус личности - это правовое выражение и правовое обеспечение того действительного положения, которое занимает человек, личность в социалистическом государстве и обществе. Отсюда громадное и всевозрастающее значение - социальное, политическое, культурное, этическое и юридическое - правового статуса личност.и, его развитие, обогащение и укрепление. Отсюда же

'"Взаимодействие - философская категория, отражающая процессы воздействия объектов друг на друга, их взаимную обусловленность и порождение одним объектом другого (Советский энциклопедический словарь. М., 1980. С, 219.)

и всевозрастающее значение проблемы правового статуса в юридической науке, необходимость ее всестороннего и углубленного изучения"17. Однако правовой статус личности - это не только правовое выражение и правовое обеспечение действительного положения человека, и во всяком случае не только в этом заключается его возрастающее значение.

В чем же может проявиться социальное значение правового статуса, если он (хоть и специфическим образом) лишь выражает (как это следует из приведенной выдержки) социальную действительность, и в чем тогда заключается всевозрастающее значение проблемы правового статуса? Только ли в том, чтобы в юридической форме верно проинформировать о реальном социальном положении Человеческой личности? Исходя из приведенного определения, на эти вопросы ответить непросто. Конечно, верное отражение в правовом статусе реальности само по себе имеет большое политическое и идеологическое значение. Однако неформальность правового статуса, его реальность - это не только верн^ юридическое воспроизведение действительности, но также и его эффективность в качестве средства по отношению к этой действительности. И на наш взгляд, возрастание социального значения правового статуса связано прежде всего с этой его стороной.

Отличительной же чертой правового статуса является его стабильность. Именно эта черта правового статуса по отношению к несравнимо более динамичной социальной жизни прежде всего и характеризует его в качестве средства по отношению к последней.

Отмечая, что основу правового статуса личности при социализме составляют конституционные права, свободы и обязанности советских граждан, наиболее полно и глубоко выражающие суть взаимоотношений личности и обществ государства и граждан, Н.В.Витрук пишет, что эти особенности содержания указанных прав, свобод и обязанностей, опр6" деляют еще одно их важное свойство - стабильность. "Действие конституционных прав, свобод и обязанностей рассчитан0

Права личности в социалистическом обществе. М., 1981. С. 30.

на вполне конкретный исторический период"18. В то же время автор отмечает, что эти права отнюдь не лишены динамизма, который также является неотъемлемым свойством конституционных прав, свобод и обязанностей, однако автор подчеркивает, что динамизм конституционного статуса особый.

Он различает два аспекта развития конституционных прав, свобод и обязанностей граждан: первый заключается в развитии их социального содержания, в реальном обогащении конституционных прав, свобод и обязанностей, не требующем изменения их юридического содержания; второй аспект развития конституционных прав, свобод и обязанностей связан с изменением их юридического содержания, такая необходимость появляется лишь тогда, когда "количественные изменения в социальном развитии конституционных прав, свобод и обязанностей перерастают в качественные и требуют соответствующего адекватного юридического отражения".

Определяющим фактором развития конституционных прав, свобод и обязанностей является развитие социального содержания. Эволюция конституционных и отраслевых прав, свобод и обязанностей осуществляется прежде всего путем обогащения их социального содержания19.

Полностью соглашаясь с Н.В.Витруком, хотелось бы отметить, что, по существу, аналогичным образом можно охарактеризовать и правовой статус личности в целом. Все сказанное об особенностях развития конституционного статуса советских граждан свидетельствует, в частности, о том, что определенное несоответствие между юридическим и фактическим социальным положением людей является необходимостью и закономерностью развития правового статуса личности. Правовой статус неизбежно должен несколько опережать фактическое социальное положение индивидов не только на момент своего возникновения, но и на относительно длительный период после своего появления. И не только по той причине, что общественная жизнь уже завтра может перерасти свои юридические формы, но главным образом пото-

^Витрук Н.В. Правовой статус личности в СССР. М., /986. С. 87. ^Витрук Н.В. Указ. соч. С. 87-88.

му, что в социальной жизни существуют противоречивые тенденции. Ее динамизм отнюдь не всегда означает прогрессивное развитие и движение по восходящей в соответствии с выдвигаемыми целями. Регрессивные процессы, естественно, в первую очередь сказываются на социальном положении индивидов. В этом случае правовой статус личности, оставаясь неизменным с юридической точки зрения, должен в известном смысле "подтягивать" до "своего уровня" социальный статус граждан.

Сам по себе факт внешнего противоречия между социальным и правовым статусами граждан далеко не всегда является свидетельством нереальности и неэффективности второго. В этом случае лишь становятся более очевидными черты правового статуса как средства по отношению к социальной действительности. В то же время эффективность правового статуса, конечно, может быть весьма различной. Расхождение же правового статуса с социальной реальностью прямой связи с эффективностью или неэффективностью, реаль-. ностью или нереальностью первого не имеет. Хотя в принципе такая связь и существует. Однако она носит иной, значительно более сложный характер.

Говоря о соотношении правового и социального статуса, реальности и эффективности второго уместным будет .вспомнить оценку В.ИЛениным первых декретов Советской власти, составивших основу нового правового положения человека. Он писал, что "эти декреты, которые практически не могли быть проведены сразу и полностью, играли большую роль для пропаганды... Декреты, это - инструкции, зовущие к массовому практическому делу. Вот что важно"20. Таким образом, первые законодательные акты Советской власти значительно "опережали" реальность, неадекватно выражали фактическое положение индивидов, круг их социальных возможностей и в момент принятия, и длительное время спустя. Тем не менее их реальность и эффективность были очевидными.

На наш взгляд, максимальное внешнее соответствие правового и социального статусов граждан свидетельствует об

'Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 38. С. 199.

эффективности первого в том случае, если, во-первых, это соответствие в значительной степени является следствием уже осуществленного правовым статусом (в системе права в целом) воздействия на общественные отношения и, во-вторых, если регрессивные тенденции от уровня социального развития, выраженного в правовом статусе, остаются значительными.

Проиллюстрировать сказанное можно на примере права на труд» Вот уже более 50 лет социалистическое общество и государство гарантируют это право каждому гражданину СССР. С 1936 г. право на труд является конституционным, входит в правовой статус советских граждан. Конституция СССР 1977 г. так формулирует его: "Граждане СССР имеют право на труд, т.е. на получение гарантированной работы с оплатой труда в соответствии с его количеством и качеством и не ниже установленного государством минимального размера, включая право на выбор профессии, рода занятий и работы в соответствии с призванием, способностями, профессиональной подготовкой, образованием и с учетом общественных потребностей..." (ст. 40). Конституция указывает также гарантии обеспечения этого права. Можно задать себе вопрос: а не утратила ли давно своего значения эта юридическая норма? В чем может проявиться социальный эффект ее воздействия на общественные отношения, если сама сущность социалистического общества такова, что возможность трудиться объективно имеет каждый человек вне зависимости от наличия или отсутствия указанной нормы? Например, Ю.Кучин-ский считает, что "в социалистическом обществе не может быть права на труд, ибо не может быть "права на объективные закономерности..." Полная занятость при социализме -это объективная закономерность, а не право"21.

Однако право на труд сегодня - это не только обеспечение полной занятости, обеспечение оплачиваемой работой вообще. И это ясно видно из его формулировки в Конституции СССР. Содержание этого права является весьма емким, а реализация права на труд в полном объеме его содержания и поныне нередко представляет немалую трудность для

^Кучинский Ю. Права человека и классовые права. М.. 1981. С. 73.

граждан и требует от государства проведения большой практической, повседневной и кропотливой работы. И к сожалению, в практике нашего общества тенденция к ущемлению этого конституционного права советских граждан, к отступлению от принципа осуществления социальных прав в максимальном объеме их содержания (собственно говоря, это прямое нарушение указанного права, ибо частичная реализация этого права по смыслу статьи Конституции, не может иметь места; в противном случае, это уже не право на труд советских граждан, а нечто иное) дает о себе знать.

Например, Комитет партийного контроля при ЦК КПСС установил, что ошибки Госплана Грузинской ССР в планировании привели к тому, что большое количество выпускников высших и средних специальных учебных заведений не обеспечивается рабочими местами в соответствии с приобретенной ими квалификацией. В 1981-1985 гг. в плановом порядке не были распределены на работу около 19% выпускников вузов и более 39% окончивших средние специальные учебные заведения, почти половина всех подготовленных учителей22. Таким образом, в данном случае государство, по существу, не обеспечивает реализацию права на труд.

В то же время правовой статус граждан, не обеспеченных работой в соответствии с квалификацией, не изменился. Значение же содержащихся в нем юридических норм оказалось противоречивым. С одной стороны, поскольку они могут быть нарушены, их значение падает, но, с другой, поскольку здесь имеет место прямое нарушение конституционного права, значение этих норм возрастает в том смысле, что, во-первых, должен быть поставлен вопрос об ответственности виновных за нарушение одного из основных прав советских граждан и, во-вторых, гражданин вправе добиваться всеми законными средствами восстановления нарушенного субъективного права, ссылаясь на соответствующие статьи Конституции СССР, а государство обязано принять все меры к обеспечению реализации этого права. Более того, на государстве лежит обязанность восстановления нарушенного кон-

"Праваа. 1987. 10 янв. С. 3.

ституционного права при всех условиях, и оно обязано обеспечивать его в дальнейшем. В любом случае восстановленное фактическое социальное право будет в значительной степени следствием юридического права.

Таким образом, регрессивные тенденции от уровня социального развития, выраженного в формулировке одного из основных прав советских граждан - конституционного права на труд, существуют и порой значительны. Не случайно в Постановлении ЦК КПСС от 30 ноября 1986 г. отмечается, что "в повседневной практике государственных и хозяйственных органов нередко допускаются серьезные отклонения от правовых норм, особенно при решении различных вопросов, затрагивающих жизненные интересы людей. Довольно распространенный характер носят нарушения трудового законодательства..."23. Во многом аналогичным образом можно охарактеризовать положение и с реализацией многих других основных прав советских граждан, составляющих основу его правового статуса.

Нужно отметить, что права личности в юридическом смысле выступают и как элемент объективного права, и как субъективные права24. В частности, правовой статус личности является частью объективного права в целом. В то же время содержащиеся в нем права личности являются одновременно и субъективными правами, ибо принадлежат отдельным гражданам. Например, конституционная норма, провозглашающая право граждан СССР на отдых (ст. 41), является нормой объективного права. Право же на отдых, выраженное в этой норме, является субъективным правом всех граждан.

Юридические субъективные права личности возникают также и на основе норм объективного права, установленных текущим законодательством. Естественно, что этому процессу, как правило, предшествуют определенные материальные и идеологические предпосылки.

"Правда. 1986. 30 нояб.

^Смысл разграничения в юридической науке субъективного и объективного права сводится к тому, что в первом случае речь идет о праве (правомочии), принадлежащем отдельному конкретному лицу, субъекту, во втором же случае под правом понимаются все юридические нормы, содержащие общие правила поведения.

Если не сводить субъективное право личности только к рефлексии объективного права25, то нужно иметь в виду, что в данном случае субъективное право личности должно пониматься в более широком социальном смысле, а не только в юридическом. С юридической же точки зрения субъективные юридические права личности в условиях законности и отсутствия судебного и административного прецедентов всегда так или иначе - "рефлексия" объективного права.

Правда, законодатель, широко использует и такое понятие, как "законные интересы" граждан, которые в принципе могут быть включены в понятие субъективного права, за счет чего последнее может трактоваться несравненно шире, нежели это вытекает из обусловливающих его норм объективного права. Однако и "законные интересы" с юридической точки зрения производны от объективного права. Другое дело, что посредством формулы "законные интересы" мы можем выходить и выходим далеко за пределы непосредственного содержания объективного права. Но с юридической точки зрения цепь зависимости субъективного права от объективного здесь не прерывается.

Юридические субъективные права как социальные возможности, существующие в пределах и на основе гарантируемых государством правил поведения (объективного права), следует четко отличать от социальных субъективных прав как фактических социальных возможностей (в том числе и юридических, а также возникающих в той или иной степени благодаря воздействию юридических возможностей и обязанностей), обусловленных обществом в целом, выходящих, как правило, за рамки объективного права и нередко ему предшествующих.

Юридические возможности как таковые - это тоже определенные социальные возможности. Однако это еще не фактические возможности пользования предусмотренными и

^Права личности в социалистическом обществе. С. 30-34. 263aкoнныe интересы личности - это охраняемые законом интересы личности, которые не охватываются содержанием прав, но подлежат защите со стороны государства. В данном случае на практике прибегают либо к применению аналогии права и закона, либо к расширительному толкованию правовых норм.

гарантируемыми ими социальными благами. Не только в смысле необходимости различения нормы и самого социального блага, ею опосредуемого, но и главным образом имея в виду то, что юридическое далеко не всегда совпадает по своему содержанию и смыслу с фактическим.

В то же время значение нормы, как правило, велико. В зависимости от ее наличия или отсутствия, эффективности или неэффективности определяется не только характер реализации социальных возможностей, но и, по существу, наличие или отсутствие таковых для тех или иных социальных субъектов. Ибо юридическая возможность может выступать не только как следствие фактических социальных возможностей, но и как следствие потенциальных социальных возможностей, которые лишь должны появиться в будущем. Во втором случае юридическая возможность обычно выступает в качестве необходимой предпосылки (или средства) "перевода" потенциальной возможности в фактическую. В то же время юридическая возможность может являться и препятствием для такого перевода (в зависимости от характера ее содержания)27.

Более того, законодатель способен упразднить фактические социальные возможности для определенных социальных субъектов, либо значительно ограничить их для данных субъектов, либо препятствовать их реализации.

Соглашаясь с критикой М.С.Строговичем некоторых буржуазных авторов, отрицающих самостоятельное значение субъективного права, сводящих последнее только к рефлексии объективного права и итерирующих фактические социальные предпосылки тех или иных субъективных прав, хотелось бы вместе с тем возразить в связи с критикой им позиции Н.И.Матузова по вопросу о соотношении субъективного и объективного права. М.С.Строгович пишет: "В советской юридической литературе в настоящее время теория субъективного права как "рефлекса объективного права" или "как "делегированных государством прав" (это одно и то же), есте-

^В принципе не исключен такой вариант, когда юридическая возможность не имеет под собой, никаких социально-экономических и идеологических оснований. В этом случае она по существу эфемерна.

ственно, не находит распространения. Однако некоторые неясности в вопросе соотношения субъективных прав и объективного права все же встречаются. Высказывается мнение, что объективное право .и субъективное право различаются по тому признаку, что объективное право является первичным, а субъективное право - вторичным: объективное право, т.е. правовые нормы, порождает, создает субъективные права28. Согласиться с этим нельзя. Как отмечалось выше, субъективные права неверно просто выводить из норм действующего права как формальное их порождение. Субъективные права и объективное право проистекают, по существу, из одного общего источника - из реальных общественных отношений, из общественных интересов, выражаемых и защищаемых правом"29.

Думается, что позиция Н.И.Матузова в этом вопросе далека от игнорирования общественных отношений как источника объективного и субъективного права. Предложенный же им критерий различений объективного права и субъективного юридического права вполне приемлем.

Хотелось бы обратить внимание на еще одно положение, имеющее прямое отношение к вопросу о соотношении прав личности и права: дальнейшему развитию социалистического демократизма призван служить весь арсенал социально-политических и личных прав и свобод человека. В этой связи может возникнуть вопрос: разве права и свободы личности могут рассматриваться в качестве средства по отношению к демократизму (как это, по-видимому, следует из вышеизложенного)? Ведь сам по себе демократизм - это не самоцель, а, напротив, средство по отношению к фактическим социальным правам личности, которая только и выступает, согласно марксистскому учению, в качестве цели. Казалось бы, формула должна быть иной: демократизм должен служить развитию личности, расширению и охране ее прав и свобод. В таком варианте она бы в полной мере согласовыва-

^РечьидетоработеН.И.Матузова "Личность. Права. Демократия. (Теоретические проблемы субъективного права)" (Саратов, 1972. С. 26, 31). NПpaвa личности в социалистическом обществе. С. 34.

лась и с основной целью социалистического строительства, выраженной в лозунге: "Все во имя человека, все для блага человека". Однако в данном положении нет ничего противоречивого, ибо речь идет не о фактическом объеме и качестве социальных прав личности, а об их идеологической интерпретации в качестве прав и свобод, как о политических, юридических и идеологических средствах по отношению к личности и с их помощью достижимым в социальной перспективе фактическим социальным правам и свободам личности (что и будет реальным выражением демократизма).