Глава II. Три "кита" современной криминалистики

В 1946 г. издательство Военно-юридической акаде-

мии Советской Армии выпустило в свет небольшую

брошюру С.М. Потапова "Введение в криминалистику".

С тех пор прошло свыше пятидесяти лет, а работа

Потапова все еще "на слуху"; она легла в фундамент

многих докторских и кандидатских диссертаций, бес-

численного множества монографий, статей, тезисов

выступлений, многие из которых так и остались в па-

мяти лишь самих авторов. А книжка Потапова продол-

жает свою научную жизнь, и упоминание ее все вновь

и вновь встречается на страницах журналов и книг.

Чем же объясняется столь завидное долголетие?

Здесь нет никакой тайны: Потапов посвятил ее одному-

единственному понятию, которое было у всех, как го-

ворится, на устах, но над сущностью которого он заду-

мался первым. Это понятие — идентификация, отожде-

ствление. По скромности он отвергал свой приоритет в

этой области, заявляя, что идентификацией задолго до

него занимался еще Бертильон; не чужды были ей и

Другие пионеры криминалистики. Но криминалисты сра-

зу же отметили, что предшественники Потапова хотя и

пользовались этим термином, но уподоблялись при этом

известному мольеровскому герою, который не подозре-

вал, что всю жизнь говорил прозой. Ни Бертильон, ни

Гросс, ни Локар, ни другие ученые-криминалисты кон-

Ца XIX — начала XX в. не задумывались над глубоким

смыслом термина "идентификация"; это был удобный

рабочий термин, обозначавший установление конкрет-

ного объекта, главным образом в системе криминали-

стической (уголовной) регистрации. Потапов же вышел

За рамки обыденного значения этого термина, он со-

48 Киминалистика: проблемы сегодняшнего дня

здал на его основе теорию идентификации, которая

долгие годы была чуть ли не единственной в фундамен-

те криминалистической науки.

Теория идентификации фактически стала первой

попыткой связать криминалистику с философией, по-

скольку базировалась на двух фундаментальных фило-

софских категориях — тождества и сходства. Еще це-

лых двадцать лет криминалисты довольствовались этой

попыткой, если не считать обязательного упоминания

о том, что единственным подлинно научным методом

криминалистики (как и вообще всякой науки) являет-

ся марксистский диалектический метод. Упоминание

это стало привычным, на нем не задерживался глаз,

как и на других идеологических догмах, на которых

были воспитаны люди моего поколения.

Конец 1960-х и 70-е гг. ознаменовались процессами

сближения философского и нефилософского знания как

следствия влияния научно-технического прогресса. В кри-

миналистике это проявилось в пробуждении интереса к

таким философским категориям, как случайность и необ-

ходимость, причина и следствие, и некоторым другим. И

тут по странному стечению обстоятельств возникла ситу-

ация, напоминающая историю с понятием идентифика-

ции: в самых разных сочетаниях, в самых разных аспек-

тах криминалисты стали широко использовать термин

"отражение", но очень редко задумывались над действи-

тельным значением этой философской категории для кри-

миналистики, над ее фундаментальной ролью как в тео-

рии, так и в практике приложения криминалистических

выкладок и рекомендаций.

Между тем формирование общей теории кримина-

листики неизбежно должно было привести к тому, что

именовалось в философской литературе "ленинской те-

орией отражения", о которой уже в те годы существо-

вало множество публикаций и целый ряд положений

которой успешно использовался и развивался не толь-

ко в философии, но и в других науках. Обратился к этой

проблематике в 60—70-х гг. и автор этих строк. В 1969 г.

вышла в свет написанная мною совместно с А.И. Винбер-

гом монография "Криминалистика и доказывание". В гла-

ве 4 этой книги — "Информация, криминалистика, до-

Глава II. Три "кита" современной криминалистики__49

называние" я впервые для себя попытался уяснить роль,

которую играет категория отражения в криминалисти-

ческой науке. Следующим шагом в этой области стала

работа "Ленинская теория отражения и методологичес-

кие проблемы советской криминалистики" (М., 1970), и,

наконец, некоторые результаты моих исследований

были изложены в главе совместной с А.И. Винбергом мо-

нографии "Криминалистика. Общетеоретические пробле-

мы" (М., 1973). Глава так и называлась: "Проблема отра-

жения и ее криминалистический аспект". Я пришел к

твердому убеждению, что концептуальная философская

категория отражения составляет философский, теорети-

ческий и практический фундамент криминалистики, что

эта категория охватывает фактически все направления

криминалистической науки и многие другие философ-

ские категории, используемые в ней.

Правда, не обошлось без пересмотра и некоторых

вошедших "в плоть и кровь" стереотипов. Занявшись ис-

ходными положениями теории отражения, я обнаружил,

что никакой подобной "ленинской" теории просто не су-

ществует. Действительно, в основе этой теории лежат

гениальные (этот эпитет вполне заслужен!) ленинские

догадки: в самом фундаменте материи лежит свойство,

родственное ощущению, — свойство отражения; отраже-

ние не существует без отражаемого; отражаемое богаче

отражения. Но это именно догадки; Ленин никогда не

претендовал на формирование (на их основе) теории;

произошло нечто похожее на "ленинский принцип не-

отвратимости наказания", который никогда Лениным не )

формулировался: фраза, которая легла в основу этого

"ленинского" принципа, начинается у него словами: "Дав- /

но уже сказано..." — и сказано вовсе не им.

Думается, что отнюдь не лишним будет еще раз

обратиться к категории отражения и попытаться свес-

ти воедино все ее ипостаси, имеющие значение для

криминалистической науки.