1. Генетические и логические истоки теории юридического процесса как комплексной системы

Теория юридического процесса есть закономерное следствие, естественный результат диалектического и логического продолжения (научных поисков в исследовании правовых форм государстЕенной деятельности как важнейшего аспекта учения о соотношении  государства и  права.Д

>>>7>>>

Одними из первых попытку решить вопрос о правовых формах государственной деятельности предприняли С. А. Голунский и М. С. Строгович, которые еще в 1940 г. предложили конструкцию о так называемых формах осуществления функций социалистического государства и соответственно определили, что функции государства реализуются: законодательством — изданием законов Верховным Советом СССР, управлением (административной деятельностью) — осуществляемым правительством и ведомственными органами, правосудием — осуществляемым выборными судьями4. Jla.-ким образом_,_ каждая правовая форма органически _связывадась с определенными органами государства. Указанная~Тсонцепция не стала стабильной~и общепринятои~однако она послужила толчком для дальнейших теоретических поисков, которые в конечном счете завершились созданием более стройной и логически обоснованной концепции о правовых формах деятельности органов государства. Заслуга в этом прежде всего принадлежит Н. Г. Александрову и его последователям8, которые выделили две основные формы — правотворчество и_ правоприменение и в_качестве основания такого подразделения предложили отношение'этих форм деятельности к действующему праву как социальной реальности.

Двухвидовая характеристика правовых форм деятельностТПТри-знана сейчас общей теорией социалистического права" и всеми отраслевыми юридическими науками7. Однако и на этом научный поиск не прекратился. Исследования всего многообразия реальных сфер правового регулирования навели на мысль о том, что возможно еще более содержательное, более емкое и одновременно более профессиональное унифицирование правовых форм деятельности. Например, {есть основания для обособления самостоятельной правовой формы, которая далеко не укладывается в рамки традиционных представлений о правотворчестве и правоприменении. Такой правовой формой, по нашему мнению, может быть учредительная ^деятельность, имеющая свои специфические особенности и, следовательно, правомерно претендующая на понятийную индивидуализацию. Кроме того, в свете предписаний Конституции СССР 1977 г., выделяющей контроль как однопорядковую функцию с принятием решения и его исполнением (ст. 103) и тем самым последовательно воплощающей идеи марксизма о представительных учреждениях как подлинно «работающих корпорациях», следует признать вполне обоснованной попытку вычленить в качестве специфической разновидности правовых форм и кштдалышА-прм=-цесс8.

Существенным обстоятельством, поощряющим возмо2кдосхь_дбр-сновать обособленность теории юридического процесса как комл. плексной системы, являются исследование и решение вопроса о том, почему составляющие его разновидности определяются как

>>>8>>>

«правовые формы». Как ни странно, но в юридической науке и особенно в ее процессуальных отраслях этот аспект проблемы остается неизученным, а попытки уточнить их понятийную характеристику вообще не предпринимаются9. Видимо, нельзя считать такое положение удовлетворительным, ибо оно не отвечает требованиям понятийной культуры юридической науки и не способствует дальнейшему научному поиску.

Реальное выяснение природы правовых форм деятельности как исходного обстоятельства в понимании сущности и содержания юридического процесса возможно только на основе обнаружения, исследования и вычленения соответствующих признаков, свойств, объективно присущих формам и пронизывающих их содержание. В качестве предварительного подхода считаем нужным сосредоточить внимание на следующих признаках.- Прежде всего юридическая природа/'правовой формы деятельности заключается в том, что она связана с рассмотрением юридического дела, т. е. осуществляется на основе норм права и всегда влечет определенные юридические последствия. Это деятельность строго уполномоченных субъектов. Ее результаты, как правило, закрепляются в официальных документах. Кроме того, порядок осуществления правовой формы деятельности обычно фиксируется в процессуальных нормах и обеспечивается соответствующей системой правил юридической техники.

Все указанные свойства характерны в первую очередь для юрисдикционных процессов как правовых форм классического порядка. Однако эти свойства в равной степени можно обнаружить и в других правовых формах. Целесообразно подчеркнуть, что они являются вполне естественным достоянием всех форм нетрадиционного процесса, в том числе таких, как правотворчество, учредительная и контрольная деятельность.

Обобщая изложенное, можно предложить следующее определение юридического процесса. Юридический процесс — это комплексная система органически взаимосвязанных правовых форм деятельности уполномоченных органов государства, должностных лиц, а также заинтересованных в разрешении различных юридических дел иных субъектов права, которая: а) выражается в совершении операций с нормами права в связи с разрешением определенных юридических дел; б) осуществляется уполномоченными органами государства и должностными лицами в пользу заинтересованных субъектов права; в) закрепляется в соответствующих правовых актах — официальных документах;^ регулируется процедурно-процессуальными нормами;(о) обеспечивается соответствующими способами юридической   техники.

Определение понятия, формулировка дефиниции юридического процесса, установление его онтологии должны, с одной стороны,

е

>>>9>>>

возможно полнее и точнее отражать юридический процесс как реальное явление, особую разновидность юридической практики, а с другой — сформировать, так сказать, структурный научный конфигуратор этого явления, выделить в нем специфические черты и тем самым создать возможность для дальнейших исследований проблем совершенствования процессуального законодательства и практики его применения. Представляется также, что выработка единого общего понятия, научной дефиниции юридического процесса, вычленение общего и особенного в его природе, установление структуры и определение функции составляющих его элементов имеют не только теоретическое, но и практическое значение. Прежде всего это относится к потребностям формирования цельного, профессионального мировоззрения юристов-практиков и других лиц, выполняющих управленческую функцию.

Признание самостоятельности теории юридического процесса как комплексного научного образования — результат не только поступательного развития науки теории социалистического права. Само становление теории юридического процесса как научного направления имеет весьма существенное назначение, ибо призвано способствовать формированию профессиональной юридической основы в разнообразном управленческом труде, а точнее — рассчитано на формирование нормативной культуры и дисциплинированности должностных лиц, воспитание у них чувства профессионального долга и служебного достоинства. Поскольку в конечном счеге ^исследование общих принципов юридического процесса как комплексной системы обеспечит перенесение навыков уважительного отношения к процедурным правилам и закону, классически отработанных в правосудии вообще, во все другие области государственной деятельности/]Последнее важно иметь в виду, потому что традиционное процессуальное мышление зиждется на принципе: только судебная деятельность должна осуществляться при строжайшем соблюдении процедурного порядка, а все иные правовые формы могут с ним и не считаться 10. Такой подход, к сожале-- нию, господствует и сейчас. Видимо, это можно пока квалифицировать в качестве издержек увлеченности традициями, которые, по нашему мнению, уже нельзя признать эффективными. Традиционные процессуалисты должны проявить определенное великодушие, своего рода щедрость и допустить тем самым возможность широкого понимания юридического процесса.

Традиционное представление о процессе как исключительно юрисдикционном имеет глубокие исторические корни и подчас выражается в несколько неуважительном отношении к процедуре и ее неукоснительному соблюдению в неюрисдикционных правовых формах, в позитивном аспекте правового регулирования. Эта процедура обычно подается представителями традиционного   процесса

>>>10>>>

как явление второго сорта, более низкого порядка по сравнению с юрисдикционной процедурой. Кроме того, всякие попытки отождествить, поставить в один ряд процедуру позитивного порядка и юрисдикционныи процесс расцениваются как недопустимое посягательство на классичность, богатство и содержательность понятия «юридический процесс». Например, А. М. Васильев полагает, что «при такой постановке вопроса понятие процессуальной формы юрисдикционной деятельности обедняется, а специфика правоприменения в процессе организующей управленческой деятельности не выделяется». Одновременно он считает, что утверждать о наличии правовой процессуальной формы без соответствующих на то законодательных решений для нее некорректно11. Другие ученые квалифицируют попытку расширительного понимания процесса как коренной недостаток этой новой концепции и предупреждают, что если принять ее, «то под понятие юридического процесса или процессуального права подойдут совершенно различные по своему существу явления... Защита в ученом совете диссертации на соискание ученой степени, проведение и обсуждение результатов обследования деятельности учреждения или организации —• все это и многое другое оказывается есть «юридический процесс», поскольку регулируется «процессуальным правом» и облекается в «юридическую процессуальную форму». И далее подчеркивается, что «данная концепция (или конструкция) имеет искусственный характер и совершенно не выражает подлинной сущности процессуального  права»12.

Согласиться со всеми приведенными упреками в адрес концепции расширительного понятия юридического процесса нельзя по целому ряду причин. Прежде всего мнения представителей традиционного процесса противоречивы и неубедительны. Это особенно обнаруживается в самом^определении понятия «процесс», которое они формулируют. Так, 1М. С. Строгович считает, что процесс есть такая процедура, «которая развертывается в виде последовательных, регламентированных, друг с другом связанных, облеченных в определенные правовые формы и к определенной правовой цели направленных действий. Именно так это происходит в судопроизводстве»13. В связи с этим напрашивается вопрос: а разве процедура защиты диссертации или принятия закона не характеризуется теми же признаками последовательности, регламентированности, связанности и целенаправленности, т. е. теми обстоятельствами, которые выделяют в качестве специфичных в юрисдикцион-ном процессе? Несомненно, что все это содержится во всяком порядке осуществления полномочий любым органом государства, любым должностным лицом. И сама степень значимости этого порядка для непосредственно заинтересованного участника нисколько не ниже, чем в судопроизводстве.

Ю

>>>11>>>

О слабости аргументации М. С. Строговича свидетельствует и следующее. Во-первых, он утверждает, что процесс есть все же пр'оцедура, хотя и не всякая. Но главное, как вытекает из его высказываний, автор убежден, что процесс есть процедура. Во-вторых, в позиции М. С. Строговича обнаруживается очевидная несогласованность, поскольку в одном месте он говорит о процедуре в широком смысле слова, где процесс есть только специальное, особенное, а в другом — выделяет из процесса в качестве особенного процедуру и процедурное правило14. Короче, установить во взглядах автора понятийную определенность и строгую методологическую позицию невозможно. И вообще говоря, любые попытки противопоставить процедуру и процесс как в реальном, так и в понятийном плане бесперспективны, поскольку в сфере общественного мнения эти понятия отождествляются, и вряд ли удастся достигнуть их иного толкования.

Особенно обращает на себя внимание существенное замечание в адрес представителей нетрадиционного понимания юридического процесса. М. С. Строгович, например, пишет, что трактовать все) как «юридический процесс» и объединять под этим абсолютно все — от порядка выдачи справки в учреждении до порядка деятельности законодательного органа — неверно, ибо это не только не повышает значение порядка в теории и практике применения норм права, но и искажает смысл, придаваемый в теории и практике термину^ «процесс»16.

По нашему мнению, в данном утверждении налицо ряд очевидных неточностей. Во-первых, в суждениях автора обнаруживается абсолютно непонятное, ничем не оправданное пренебрежение к такому процессуальному институту, как порядок выдачи различных справок, которые подчас имеют значительно большую социальную ценность и юридическую значимость для большинства людей, чем отдельные проце:суальные действия или процессуальные документы для лиц, вынужденных быть участниками гражданского или уголовного судопроизводства. Такой пренебрежительный подход не способствует преодолению фактов бюрократизма, бездушного отношения к нуждам людей, что иногда приводит к установлению своего рода принципа презумпции виновности. Примеров подобного рода встречается еще много, и они требуют соответствующей специальной и юридической оценки, а следовательно, и более заостренного внимания с позиции уважительного традиционного подхода к установленному порядку вообще.

Во-вторых, как известно, К. Маркс в оценке роли процедуры в неюрисдикционных формах государственной деятельности придерживался совершенно иных соображений и не допускал какого-либо противопоставления порядка, установленного в судопроизводстве, и порядка в деятельности законодательного органа. Он, в частности,

11

>>>12>>>

отмечал, что «ту роль, которую в судах играет судопроизводство, в законодательных органах играют порядок дня и регламент» [И, 374], т. е. совершенно не допускалось какое-либо различие между порядком осуществления полномочий в этих вообще-то разных органах государства. Причем данное положение было сформулировано применительно к буржуазным политико-государственным институтам, где строго проводится принцип разделения властей представительных органов власти и иных органов государства.

В-третьих, традиционная концепция негибко подходит к оценке суда как органа государства и не учитывает того важнейшего обстоятельства, что социалистическое государство вообще как необычный социальный феномен строится на принципиально иных условиях, не совпадающих с условиями буржуазного государства и природы его юридических институтов. Если в буржуазном государстве суд является органом, обособленным в силу требования разделения властей, то в социалистическом государстве он предстает как однопорядковый орган во всей системе государственного механизма, вместе с другими органами государства представляет собой органическую часть подлинно «работающей корпорации» и воплощает уникальное достояние развитого социализма — единство и сплоченность общества. Выделение суда в обособленное звено, кроме всего прочего, таит в себе опасность возрождения и поддержания атмосферы какого-то противоборства между различными органами социалистического государства и тем самым разного определения их социальной ценности.

Кроме того, если все же юридический процесс можно определять через понятие процедуры, то, может быть, стоит отказаться от бесполезного спора и не настаивать на требовании четкого разделения юридического процесса только для юрисдикции и юридической процедуры — только для неюрисдикционных органов. В этом плане заслуживают внимания соображения, высказанные С. С. Алексеевым. Он поддерживает главный вывод концепции широкого понимания процесса, заключающийся в том, что [вся правоприменительная деятельность, основанная на властных полномочиях тех или иных органов, должна быть подчинена строгим процедурным формам, обеспечивающим законность, обоснованность и целесообразность этой деятельности^ и полагает, что разногласия в основном касаются лишь терминологической стороны проблемы, поскольку терминология здесь связана с сохранением или утратой традиционных представлений о весьма важных правовых ценностях16. И с целью оптимального решения проблемы С. С. Алексеев предлагает принять в качестве родового, наиболее ("широкого общетеоретического понятия юридическую процедуру с последующим четким разграничением ее видовых ответвлений — процессуальных  форм,   процедурно-процессуальных  форм  право-

12

>>>13>>>

\

творчества, процедурных производств позитивной индивидуально-регулятивной административной деятельности17, т. е. вместо «юридического процесса» — «юридическую процедуру». Как ни привлекательна эта позиция, ее принятие, по нашему мнению, будет свя-зано с большими трудностями методологического и практического порядка. Представляется, что внедрение в профессиональный оби-ход понятия «юридический процесс» более предпочтительно и оправ-1 дано с точки зрения практики, приспособления традиционных представлений, обладающих значительной психологической инерцией, к новым обстоятельствам жизни, рождаемым развивающимися общественными процессами. В качестве примера удачного решения этой проблемы можно привести отношение классиков марксизма-ленинизма к вопросу об общем понятии «государство», когда этим традиционным термином охватываются два принципиально различных политических института: государство в собственном смысле слова и государство не в собственном смысле слова, «полугосударство». Причем в данном случае никто не пытается утверждать, что понятием «социалистическое государство» обедняется, выхолащивается и размывается классическое представление о государстве как политической организации общества. По-видимому, целесообразнее также в поиске общих и особенных моментов юридического процесса остановиться на его понимании как единого комплекса с одновременным оттенением специфики его составных компонентов, разновидностей, занимающих свое специфическое место в структуре правовых форм государственной деятельности. И в этом аспекте сам характер традиционного процессуального мышления способствовал бы повышению эффективности научного поиска оптимальных способов и форм процедурной регламентации 18 деятельности многочисленных органов и должностных лиц Советского общенародного государства, в котором коренные интересы управляющих органически сочетаются, а сама система органов по справедливости определяется как «работающая корпорация» разряда лиц, выполняющих управленческие функции. Это в одинаковой мере относится и к суду, и к органам следствия, и ко всем другим органам Советского государства.

В связи с изложенным отметим, что концепция традиционного понимания юридического процесса как исключительной деятельности суда имеет существенные недостатки и не отражает реальных изменений, происходящих в праве зрелого социализма. Представителям этого направления можно адресовать упреки следующего характера. Во-первых, они не желают замечать естественную тенденцию расширяющейся процедурной регламентации самых различных сторон государственной деятельности, начиная от правотворчества и кончая порядком выдачи ордера на жилье. Во-вторых, вольно или невольно способствуют поддержанию социально-

13

>>>14>>>

психологической атмосферы своеобразного противопоставления суда всем другим органам Советского государства. В-третьих, отстаивают различное, так сказать, неравнозначное отношение к режиму социалистической законности в охранительной и регулятивной  сферах  правового регулирования.

Видимо, для того чтобы произошли существенные изменения в юридической науке, должно осуществиться определенное смещение (изменение) в культуре мышления ученых-процессуалистов и особенно тех, которые привыкли к традиционным установкам, традиционному представлению о юридическом процессе, препятствующему переосмыслению старой методологии и усвоению новых принципов научного поиска. В этом плане теория юридического процесса, как новое направление в юридической науке, должна выполнить функцию возмутителя спокойствия, показывая, на каких участках наметились застой и отставание, где современный уровень знаний дает возможность двигаться вперед быстрей, успешней 19. Укажем также, что всестороннее исследование проблем юридического процесса, возможность его широкого понимания в совокупности представляют собой скрытый резерв поиска путей и методов дальнейшего повышения эффективности правового регулирования, а следовательно, упрочения режима социалистической законности в условиях развитого социализма.

Представляется, что в значительной мере облегчит решение вопроса о комплексной природе юридического процесса и такой методологический аспект, как проблема преемственности в содержании сложнейших путей революционного преобразования буржуазной правовой системы в социалистическую, в механизме коренной перестройки сущности и структуры правового регулирования социализма  на   всех  этапах  его  развития.

Исследование проблемы преемственности в советской юридической науке — не просто попытка отразить диалектику развития правовой системы, проследить проявление в данном процессе закона отрицания отрицания, как это подчас пытаются показать отдельные авторы. Главным образом, особенно в строго профессиональном плане, это проблема уточнения исторической индивидуальности самого содержания советского права как своеобразного и специфического социального феномена. Иными словами, проблема преемственности должна выражаться в решении вопроса о том, что, в каком объеме социалистическое право вообще и советское право в частности в историческом аспекте и в плане сотрудничества с другими социальными явлениями могут вбирать в себя и к чему они должны вырабатывать, так сказать, социальный иммунитет, социальную невосприимчивость.

В марксистско-ленинской юридической науке проблемы преемственности освещены довольно обстоятельно. Особенно содержа-

14

>>>15>>>

тельным является труд болгарского ученого-юриста Н. Ненов-ски20. Интересные соображения по этому вопросу высказывает и В. К. Бабаев21. Не предпринимая критического анализа существующих мнений и не вступая в дискуссию по целому ряду спорных вопросов, отметим такие факторы, которые еще не рассматривались в литературе, но имеют принципиальное значение для уяснения генетических основ теории юридического процесса как комплексной системы в общем русле современных тенденций развития советского права.

При осмыслении основных тенденций развития правового регулирования зрелого социализма следует учитывать наряду с целым рядом других факторов особенности его исторической необычности и социальной оригинальности как правовой системы, развивающейся на своей собственной основе. Причем специфика эта проявляется не только в самой сущности и социальном назначении22, но и в других ракурсах социального бытия общенародного права. Определенный интерес представляет, например, выяснение тенденций, происходящих в совершенствовании структуры права и правового регулирования. В этом плане можно выделить две наиболее отчетливые линии. [Совершенствование структуры права выражается, с одной стороны, в вычленении отдельных комплексов, массивов норм права с ярко выраженным обособлением в автономные, институционные нормативные образования, а с другой — в соответствующей перегруппировке всей системы советского права в зависимости от объективно складывающихся между его отраслями субординационных связей^ Отметим, что характер этих тенденций не вписывается в традиционные представления о структуре права, и они соответственно должны вызывать к жизни нетрадиционные способы исследования, нетрадиционный подход к осмыслению этих процессов.

Однако оптимальному решению сформулированных проблем в известной мере препятствуют господствующие в нашей юридической науке и практике некоторые традиции, устойчивые привычки профессионально юридического мышления. Они затрудняют осмысление новых оригинальных обстоятельств, обнаруживаемых в структуре правового регулирования, не способствуют правильному решению вопроса о пределах преемственности и иммунности советского  права.

В литературе обычно много говорится об оригинальности и необычности социалистического права, его коренной несхожести с буржуазным правом, но в дальнейшем последовательно эта мысль, как правило, не развивается. Достаточно принципиально подчас не учитываются ленинские идеи о преемственности в советском праве. Вызывает, например, некоторые сомнения достоверность утверждения о том, что руководящее участие В. И. Ленина было

15

>>>16>>>

достаточно полно учтено в подготовке и принятии гражданского кодекса 1922 г., а также о том, что устоявшаяся концепция гражданского права генетически исходит из ленинских положений.

В действительности можно обнаружить картину иного характера. Многие цивилисты, например, до сих пор обходят молчанием принципиальное ленинское отношение к традиционной, классической цивилистической концепции. Так, в труде, специально посвященном исследованию развития цивилистической мысли в СССР, не упоминается даже о ленинских замечаниях по поводу подготовки гражданского кодекса. Автор ограничился в основном изложением мыслей тогдашних интерпретаторов гражданского права — А. Г. Гойхбарга, М. А. Рейснера и П. И. Стучки23. В другой работе прямо утверждается, что «традиционная концепция гражданского права и процесса ведет свое происхождение от первого советского гражданского кодекса, изданного в 1922 году при руководящем участии В. И. Ленина, документированном его письмами и запиской народному комиссару юстиции РСФСР Д. И. Курскому. В результате дальнейшего развития она получила более полное выражение в кодификациях гражданского законодательства   1-й   половины  60-х   годов»24.

При внимательном же ознакомлении с текстом названных ленинских документов и с учетом реальной обстановки разработки и принятия первого гражданского кодекса, а также замечаний одного из марксистских теоретиков права 20-х годов П. И. Стучки напрашивается несколько иной вывод, чем тот, который сформулировали указанные авторы. Особенно наглядно это обнаруживается в той настойчивости и последовательности, с которыми В. И. Ленин излагал свое отношение к создаваемому гражданскому кодексу. Например, в письме Д. И. Курскому 20 февраля 1922 г. исключительно конфиденциально он указывал, что НКЮст в ходе подготовки нового гражданского законодательства «плывет по течению», а он «... обязан бороться против течения. Не перенимать (вернее, не дать себя надувать тупоумным и буржуазным старым юристам, кои перенимают) старое, буржуазное понятие о гражданском праве, а создавать новое». И далее специально подчеркивал, что надо не «поддаваться Наркоминделу, который «по должности» тянет линию «приспособления к Европе», абороться с этой линией, вырабатывать новое гражданское право, новое отношение «к частным» договорам и т. п.» [44, 398]. Спустя два дня, 22 февраля, уже в письме в Политбюро ЦК РКП(б) он снова очень резко отметил: «Обращаю внимание на то, что вчера в Совнаркоме совершенно изгадили ... гражданский кодекс. Именно те предостережения, которые я делал в письме Курскому, оказываются не принятыми во внимание... Не рабское подражание буржуазному гражданскому праву, а ряд ограничений его в духе наших законов...» [44, 401].

16

>>>17>>>

чш

Лично ознакомившись с проектом гражданского кодекса, разработанным в НКЮсте, В. И. Ленин в следующем письме Д. И. Курскому 28 февраля 1922 г. с отметкой «Особо спешно и важно» указывал: «... По поводу гражданского кодекса: я не в состоянии вникнуть в формулировку отдельных пунктов. Здоровье не позволяет». Одновременно он высказывал следующие весьма принципиальные установки: «... Все, что есть в литературе и опыте западноевропейских стран в защиту трудящихся, взять непременно... Не ограничиваться этим (это самое важное). Не идти слепо за НКИДел. Не угождать «Европе», а продвинуться дальше в усилении вмешательства государства... в гражданские дела. Как именно надо это сделать, я не могу сказать, ибо не в состоянии ни изучить вопроса ни вникнуть хотя бы в отдельный кодекс. Но что это надо сделать, для меня ясно. Что нам сейчас грозит опасность — в этой области недоделать (а не опасность «пере»делать), это тоже для меня вполне ясно» [44, 411—412]. Следовательно, ленинский подход заключается в том, что при формировании советского права и особенно такой его отрасли, как гражданское право и процесс, нужно решительно преодолевать цивилистическую традиционность и что в этом плане особенно пагубно что-то недоделать, что-то не продумать.

Однако на практике получилось несколько иначе. Известно, например, что гражданский кодекс, принятый в 1922 г., а также некоторое последующее законодательство квалифицировались как почти дословное воспроизведение гражданского законодательства и судопроизводства Западной Европы. Причем это оправдывалось тем, что не было соответствующих условий для детальной разработки «собственного» социалистического гражданского кодекса Любопытно в этом плане утверждение П. И. Стучки, который в 1930 г. писал: «Наш кодекс (ГК) ввиду краткости его изготовления пришлось почти целиком списать с лучших образцов гражданского права Запада. Задаваться целью создать что-либо оригинальное мы не могли, ибо тогда в гражданско-правовой области мы не могли в точности определить ни пределов окончательного отступления, ни дать новых форм строительства»25. Отсюда ясно, что допущенная в тот период несомненная социальная издержка была следствием недостатка времени и отсутствия необходимого научно-теоретического потенциала. Все это, конечно, должно быть учтено и положено в основу серьезного и интенсивного научного поиска путей окончательного отступления от всякого буржуазного влияния и создания новых юридических форм социалистического правового регулирования в последующие годы. То, что нашей юридической практикой и наукой не была разработана оригинальная модель   исключительно  социалистического   гражданского  законо-

17

>>>18>>>

дательства и судопроизводства, которая могла бы установить пределы окончательного отступления от буржуазного гражданского права и дать новые формы правового регулирования гражданского оборота, послужило, видимо, основанием для соответствующей стабилизации понятийного аппарата юридической науки и категориального арсенала цивилистической практики. Это оказало определяющее влияние на формирование основ культуры профессионально юридического мышления, определило современное состояние нашей юридической науки и способствовало в конечном счете тому, что юридическая мысль и научный поиск в своей подавляющей части как бы адаптировались, свыклись с тем, что было традиционным, почти естественным для правовых учений в течение предшествующего периода. Именно поэтому некоторые советские ученые-юристы не обнаруживают определенного противоречия между содержанием правового регулирования и реальными закономерностями развития социалистического общества и предлагают или отстаивают такие модели научных конструкций права и его закономерностей, которые не всегда можно признать удачными, жизненными и обоснованными. Сказанное прежде всего относится к гражданскому праву и процессу, отраслям самым представительным и плодотворным, в силу действия социальной инерции влияющим на развитие других отраслей и в целом на всю юридическую науку. Ведь именно в отношении их традиционно господствует мнение, отрицающее всякие нестандартные, нетрадиционные подходы к исследованию, а также научные выводы и конструкции.

В этом плане наиболее характерна дискуссия относительно самостоятельности хозяйственного права. Представляется, что есть много теоретических оснований и социальных обстоятельств, которые подтверждают правильность точки зрения тех ученых-юристов, которые обосновывают факт складывания в системе права его самостоятельной отрасли — хозяйственного  права.

Наряду с упреком в нетрадиционности несамостоятельность хозяйственного права пытаются обосновать тем, что это-де такой нормативный комплекс, который включает в себя нормы различных отраслей права, прежде всего гражданского и административного28. В данном случае подчеркивают исключительно формальный, преходящий момент, а сам факт такого «заимствования» можно объяснить и по-другому. Видимо, более справедливо с учетом предметности хозяйственных связей, регулятивного режима и нормативной архитектоники хозяйственного права утверждать, что гражданское и административное право в условиях зрелого социализма неправомерно «удерживают» в своем владении тот нормативный материал, который в силу естественных оснований социалистического общества «по праву» принадлежит хозяйственному праву, хозяйственному  законодательству как автономному норма-

18

>>>19>>>

тивному образованию, органически объединяющему в себе указанные нормы. Такой подход предпочтительнее, он реальнее отражает действительное положение в структуре общенародного права и более соответствует системе уже сложившегося хозяйственного законодательства. Да и гражданское право зрелого социализма имеет иное состояние, чем то, каким оно представляется с традиционных позиций. Очевидно, настала пора решительнее преодолевать известную узость традиционно-цивилистического мышления, не позволяющего подчас перешагнуть рамки устоявшихся представлений о праве, его структуре и современных тенденциях развития. Такая традиционность оказывает далеко не плодотворное воздействие и на характер научного поиска природы, структуры и тенденций развития процессуального права как особого пласта в системе общенародного права. Это прежде всего проявляется в узости традиционной концепции процессуального права, выражающейся в формуле: процессуальное право имеет место только в юрисдикционной деятельности, неюрисдикционные сферы применения связаны не с процессуальными нормами, а с процедурными правилами. Однако это утверждение вызывает решительное возражение у многих советских ученых-юристов, полагающих, что целесообразнее допускать возможность широкого понимания процессуального права, поскольку концепция о юридическом процессе как о комплексной системе, охватывающей все сферы государственной деятельности, соответствует реальным тенденциям права в современных условиях, она доказательнее и в методологическом плане. И вообще, почему мы должны непременно отказывать в праве на унифицированное обозначение, на однозначную категорию другому нормативному пласту, наряду с материальным правом, также чрезвычайно различному, но единому по своей природе и общему назначению — определять оптимальный порядок реализации норм материального права. Это трудно оправдать с точки зрения элементарных требований понятийной культуры. Тем более, что все это есть в действительности, во всяком порядке осуществления полномочий любым органом государства, любым должностным лицом. И если подчас это не находит своего закрепления в нормативно-процессуальных актах, так лишь потому, что свидетельствует об определенной пробельности в системе советского права, т. е. о таком состоянии, которое постепенно восполняется в ходе дальнейшего совершенствования нашего законодательства. Известно, что в последние годы значительно увеличилась доля нормативно-правовых актов процессуального характера. Например, порядок формирования представительных органов государства урегулирован новыми избирательными законами. В соответствии с Конституцией СССР приняты и другие процессуальные акты: Регламенты   Верховных  Советов  СССР   и   союзных   республик27,

19

>>>20>>>

законы СССР «О порядке заключения, исполнения и денонсации международных договоров СССР»28 и «О гражданстве в СССР»29, Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об организации работы с наказами избирателей»30, постановления Президиума Верховного Совета СССР «О порядке вручения государственных наград СССР»31 и «О порядке хранения избирательных документов по выборам в Верховный Совет СССР»32 и т. д.

Факты активизации процедурно-процессуальной регламентации в сфере государственного права дают основание полагать, что налицо четко определившиеся тенденции выделения в самостоятельное, институционное, нормативное образование в рамках государственного права государственно-процессуального права, обособляющегося от массива норм материально-правового характера. Такой нормативный массив уже давно замечен государствоведами. Он, по их мнению, предназначен регулировать многообразную организационную деятельность Советов народных депутатов и исследуется в плане науки советского строительства как одной из специальных отраслей правоведения. О процессуальном содержании советского строительства как организационной деятельности и учебной дисциплине пишут и советские государствоведы. Например, А. И. Ким принципиально придерживается точки зрения, согласно которой советское строительство есть своеобразный процесс по отношению к материальным нормам государственного и административного права. Сущность данных процессуальных норм выражается в том, что они предназначены главным образом для регулирования правоприменительной деятельности в сфере государственного строительства, направленной на осуществление субъективных прав и юридических обязанностей в соответствующих материальных правоотношениях33. Процессуальный характер обособленных нормативных массивов отмечают Б. В. Дрейшев, В. О. Лучин, В. С. Основин, В. А. Юсупов и др. Разумеется, нельзя утверждать, что все они заблуждаются и в своих выводах допускают какие-то теоретические неточности. Видимо, для данной группы ученых характерны более новаторский подход и трезвая оценка реального состояния правовой системы развитого социализма, чем для наших оппонентов, не разделяющих концепцию юридического процесса как комплекса всех правовых форм деятельности уполномоченных субъектов.

Прояснению проблемы о широком понимании юридического процесса должны способствовать и поиски оптимальной структуры юридической науки, особенно логического строя ее понятийного аппарата.

Многолетний опыт преподавания теории государства и права в вузе, систематический обмен мнениями с коллегами по специальности (например, на Всесоюзном совещании-семинаре заведующих

20

>>>21>>>

кафедрами государственно-правового цикла в Москве 14—22 мая 1982 г.) наводят на мысль о том, что логическая система категориального строя (арсенала) советского правоведения вообще и науки теории государства и права в частности не совершенна. Она, с одной стороны, уже не отвечает требованиям упорядоченности всего накопленного понятийного материала, а с другой — не обеспечивает оптимальные перспективы его дальнейшего развития и совершенствования.

В последние годы значительно усилился методологический потенциал советской юридической науки, повысился и авторитет теории государства и права. Достигнуты ощутимые результаты по многим аспектам методологии правоведения, несомненны успехи в плане разработки фундаментальных основ логического строя категориального арсенала юридической науки. Здесь особенно заметны труды таких теоретиков права, как В. К. Бабаев, А. М. Васильев, В. Е. Жеребкин, Д. А. Керимов34 и др. Попытки этих ученых осмыслить характер системы понятий правоведения и выяснить основы их взаимосвязей с позиции законов формальной и диалектической логики дали немало положительных результатов, которые могут быть с успехом использованы в совершенствовании логического строя правоведения в целом и его отраслей. Например, А. М. Васильев сформулировал весьма заманчивый вывод о том, что «логическая структура теории государства и права — это внутренняя организация системы выражаемых ею теоретических знаний, которая проявляется в последовательной и необходимой связи образующих ее элементов, упорядоченных в целостное образование как наука»35. Здесь особенно четко выделяется то, что логический строй категориального аппарата и такого его раздела, как теория права, должен быть внутренне организован, обнаруживать последовательную и необходимую связь и выражаться в упорядоченно-целостном образовании. Именно эти требования должны учитываться при моделировании логического строя не только науки теории социалистического права, но и соответствующих   программ учебных  курсов.

Чрезвычайно существенным в данном аспекте является и замечание С. С. Алексеева, который, моделируя, например, структуру механизма правового регулирования, отмечал, что ее отработка позволяет предельно четко распределить все средства правового воздействия по клеточкам целостной системы (курсив наш.— Авт.), и это должно служить основанием для обоснованного распределения научного материала, установления последовательности при его систематическом изложении38.

Отработка логического строя любого множества, обладающего соответствующей системой,— естественный элемент научного поиска37, осуществляется постоянно, никогда не прекращается, охваты-

21

>>>22>>>

вает самые разнообразные области жизни и знаменуется самыми различными результатами. Так, поистине гениальным решением вопроса о логическом строе расположения химических элементов явилось создание периодической таблицы Менделеева, в которой не только были приведены в определенный порядок уже известные химические элементы, но и, так сказать, приготовлены «свои места» для элементов, еще не открытых. Эта таблица, естественно, значительно облегчила поиск недостающих элементов и, главное, точно определила направление дальнейшего исследования.

Примеров решения данной проблемы немало и в общественной жизни. Одним из таких факторов является удачно по сравнению с Конституцией 1936 г. найденный логический строй политических институтов в Конституции СССР 1977 г., в которой четко субординированы все основные разделы о правовом положении личности в развитом социалистическом обществе и тем самым подчеркнуты его подлинный гуманизм и неопровержимый демократизм.

Продолжается поиск логического строя в структуре советского права, где также есть еще не решенные проблемы. Не вызывает сомнений выбор логического ключа в создании основы системы уголовного права — его разделение на две части: общую и особенную. В известной мере оптимальной признается система расположения институтов особенной части уголовного и некоторых других отраслей права.

Однако отметим, что с позиции требований понятийной культуры логическая системность советского правоведения и программ учебных дисциплин еще не может быть признана вполне удовлетворительной, необходим более активный поиск по самым различным направлениям  совершенствования   юридического  образования.

Одним из направлений последовательного совершенствования логического строя правоведения являются отработка и построение модели категориального арсенала теории социалистического права, лежащей в основе формирования оптимальных структур и содержания учебных программ, учебников и учебных пособий по специальности «Правоведение». Первостепенное значение в этом плане приобретает отработка логической схемы (структуры) понятийного аппарата теории социалистического права, выполняющего наряду с другими функцию обеспечения оптимального межотраслевого (междисциплинарного) общения. Поэтому в данном разделе курса теории государства и права необходимо в первую очередь усовершенствовать логический строй категориального аппарата теории права, действительное состояние которого признать вполне удачным нельзя. Например, в программах по теории государства и права в течение многих лет, и это уже признается традиционным, явно неудовлетворительно устанавливается место отдельных понятийных комплексов, допускаются  разрывы между однородными ком-

22

>>>23>>>

плексами в едином массиве или ничем не обоснованные повторения. В связи с этим трудно понять, на каких основаниях отдаленно друг от друга расположены такие понятийные комплексы, как правотворчество и правоприменение, хотя и то, и другое общепризнанно относят к одному общему — правовым формам деятельности государства. Правонарушение и юридическая ответственность выделены в автономный блок, далеко расположенный от понятийного института правоотношения. Все это приводит не только к неоправданному повторению материала в учебниках и лекционных курсах, но и к формированию нецельного представления о правовом регулировании и его структуре в мировоззрении юристов.

В юридической науке не только предложены общие принципы логического строя, но и вырабатываются конкретные варианты непосредственной схемы структуры всего понятийного аппарата. В этом плане заслуживает особого внимания схема логического строя, предложенная С. С. Алексеевым. В общем виде она выглядит следующим образом. Первый блок — право как нормативное образование; второй блок — механизм правового регулирования как анатомия правовой действительности. В последний блок автор включает всю совокупность правовых актов и правоприменительную деятельность38. Самым ценным и наиболее существенным здесь является то, что С. С. Алексеев не просто смоделировал схему логического строя, но и наполнил ее конкретным понятийным массивом, поскольку она представляет фундаментальный курс общей теории права, охватывающей систематизированную информацию по проблемам.

Однако при всех несомненных достоинствах структуры эта схема нуждается в некоторых уточнениях. Прежде всего вызывает неудовлетворение то, что в данной логической структуре не выделен в качестве обособленного блока понятийный уровень социалистической законности и правопорядка. Тем самым не подчеркнута ее особая значимость в системе правовых явлений, заключающаяся в том, чтоЛвсе правовое регулирование направлено на создание обстановки всеобщего благоприятствования личностиТ] Кроме того, допускается не совсем оправданное объединение в один блок вообще-то разных понятийных уровней: внутренних и внешних компонентов механизма праворегулирования. Видимо, это не согласуется с самой логикой анатомии правовой действительности, ибо, например, правоотношения и правоприменительная деятельность лежат все же в разных плоскостях и неоднозначны с точки зрения своей природы. И поэтому они должны «принадлежать» разным уровням в схеме логического строя теории социалистического права, занимать свое надлежащее место.

Если взять за исходные уже добытые в научном поиске результаты исследования структуры логического строя и уточнить соот-

23

>>>24>>>

ветствующие моменты, будет оправданной попытка отработать общий стержень в понятийном строе раздела теории права, который отражал бы логическую последовательность в категориях с точки зрения как их органичности связей и внутренней организации, естественности перехода от одного состояния к другому, так и упорядоченности и целостности всего понятийного образования. Причем в данном плане следует как можно точнее учитывать реальный строй отражаемых в понятиях правовых явлений.

Представляется, что общие контуры такого стержня, выделив особо соответствующие уровни, можно смоделировать следующим образом: статика права, динамика права, обеспечение права, результаты права.

Такая модель структуры логического строя теории социалистического права позволяет, с одной стороны, точно определить природу того или иного понятия, а с другой — безошибочно найти ему место в категориальном строе юридической науки, как это принято в химической науке. Кроме того, предлагаемая модель общего стержня категориального строя раздела теории социалистического права может выполнять и такую функцию, как обеспечение оптимальных условий, исключающих необоснованные дискуссии по поводу возможности вводить в обиход научного поиска обобщенные понятия, создавать условия для признания их естественности и устранения сомнений в правильности введения каких-то новых понятий, отражающих объективный процесс наращивания объема знаний в той или иной отрасли юридической науки.

В связи с изложенным полагаем, что раздел (теории юридического процесса относится к уровню обеспечения права и в нем целесообразно объединить научную информацию по трем органически связанным темам.

Тема «Правовые формы деятельности органов Советского государства»: понятие правовой формы деятельности и ее основные признаки; структура правовой формы и ее основные элементы; процедурно-процессуальная форма; процессуальные производства, процессуальные стадии, процессуальный режим; разновидности правовой формы деятельности; В. И. Ленин о соединении законодательства и исполнения законов; Конституция СССР о законодательной, исполнительной и контрольной деятельности; учредительная деятельность; теоретические и практические проблемы юридического процесса как комплексной системы.

Тема «Правотворчество и формы (источники) советского права»: правотворчество как одна из правовых форм государственной деятельности; принципы и основные функции правотворчества Советского общенародного государства; структура правотворчества; участие трудящихся и их общественных организаций в правотвор-

24

>>>25>>>

честве; основные виды правотворчества в СССР; разработка и принятие Конституции СССР 1977 г.— образец демократизма правотворчества   общенародного   государства.

Тема «Применение советского социалистического права»: применение права — особая форма реализации правовых норм, ее место в системе правовых форм деятельности; признаки применения права и его основные функции; структура правоприменительной деятельности; правоприменительные производства; стадии применения права; характеристика стадии логической последовательности и функционального назначения; правоприменительный режим; доказывание в правоприменении и его назначение; предмет и пределы доказывания; средства доказывания; собирание, исследование и анализ средств доказывания;  акты применения права.

Отметим, что генетические и логические истоки теории юридического процесса, содержание которых изложено выше, свидетельствуют о ее комплексном характере, поскольку в ней объединяются единые по существу и различные по своему назначению правовое формы.