3. Древневавилонские воззрения о праве и законе

Заметное развитие законодательство получает уже в конце III — начале II тысячелетия до п. э. в городах-государствах Южного Двуречья8. Известны, например, законы, принятые в шумерийских городах Ниппур, Эш-нунны, Ларсы. Ряд законодательных мер в Лагаше был связан с реформами Урукагины (XXIV в. до п. э.), ставшего во главе успешного народного восстания про­тив знати.

Урукагина наряду с принятием новых законодатель-"йых -положений, как сообщают источники, в интересах храмов и земледельцев «вернул старинные постановле­ния». Его законодательством устанавливалось такое су­щественное правоположение (и вместе с тем важное пра­вовое начало), как принцип договорной (т. е. свободной, а не принудительной) формы отчуждения собственности. Этот принцип, выражавший идею правовой охраны соб­ственности вообще, был особенно значим для бедняков и мелких землевладельцев. Так, в постановлениях Урукаги­ны специально подчеркивается, что «никакой жрец уже не входит в сад бедняка». О необходимости согласия (т. е. свободного волеизъявления) бедняка и простого подданного (шуб-лугаля) на отчуждение его собственно­сти говорится, в частности, так: «Если шуб-лугалю ро­дится хороший осел и если его староста скажет: ,,Я хочу (его) купить у тебя", то когда он у него будет покупать, пусть (шуб-лугаль) скажет: „Отвесь серебро по моему желанию хорошее"; (а) когда он у него не сможет ку­пить, (то) староста не должен из-за этого на него гне­ваться» 9.

8              См.: Дьяконов' И. М. Реформы   Урукагины в   Лагаше.— Вестн.

древ, истории, 1951, № 1; Он же. Законы  Вавилонии,   Ассирии

й Хеттского царства.— Там же, 1952, № 3.

9              См.: Вестн. древ, истории, 1951, № 1, с. 25.

16

Шумерииская правовая культура и выросшее на этой основе законодательство получили свое дальнейшее раз­витие в Вавилоне и за^еТ110 повлияли на формирование знаменитого древневавиЛОнского законодательного акта XVIII в. до н. э.—Зако1,ов Хаммурапи, именуемых в ли­тературе как Законник (или Судебник) Хаммурапи.

Высокую степень развития правовых представлений и отношений у шумеров отмечает известный историк и археолог С. Крамер. ^Закон и правосудие,— замечает он,— были основополагающими понятиями для древних шумеров, как в теории, так п иа практике... Археологи обнаружили тысячи гли1шных табличек со всевозможны­ми юридическими текстцми: договоры, соглашения, заве­щания, векселя, pacnitCKHi судебные постановления. В Древнем Шумере ученики старших классов посвящали немало времени изучеш1ю законов и усердно осваивали труды и специфические юридические формулы, а также переписывали своды зак<)Н0В и судебные решения» 10.

В Шумере и Вавилоц^ как и в Древнем Египте, пред­ставления о праве и 3ai;oue не развились до формирова­ния теоретических пол(,жений и концепций. Соответст­вующие воззрения в сфере тогдашнего правопонимания, не получившие самостг)ятельнои разработки, вместе с тем получили определешгое отражение в ряде других источников (в мифологиИ; в иных памятниках духовного творчества,  в   самих  заг?онодательных  актах  и  т.  д.).

Так, уже в древнешумерииском мифе о божественном сотворении мира и чел()веКа говорится о противополож­ности добра и зла, справедливости и несправедливости. Упорядочение мира све>льш и мудрым богом Мардуком в его победоносной схватке с богиней Тиамту (олицетво­рявшей первоначальный беспорядок и хаос) изображает­ся в мифе как торжестцо света, добра, справедливости и порядка над тьмой, злом^ неправдой и хаосом.

В специфическом контексте мифологической интер­претации явлений эта Победа несомненно значима и для человеческих отношений, принципом упорядочения кото­рых, по смыслу мифа, выступает божественная справед­ливость. Победа справедливости есть вместе с тем, со­гласно логике мифа, Утверждение правового начала и права вообще как торжества правого над неправым. Миф

10 Цит. по:  Черниловский .'}    м.   Всеобщая  история   государства и права. М., 1973, с. 43.

17

 мю урср

 БИБЛИОТЕКА

тем самым отражает представление о божественном про­исхождении, источнике и характере справедливости и права как принципе взаимоотношений в божественных и человеческих делах.

Сохранился и другой миф, повествующий о том, что некоторые разумные «рыбоподобные» существа (Оанн и другие) научили людей знанию и искусству, умению соз­давать города и законы. Политико-правовые умения и знания людей и здесь, следовательно, возводятся к неко­торому впечеловеческому (по смыслу—к божественно­му) источнику и авторитету.

В ряде мифологических сказаний и гимнов в качест­ве покровителя справедливости, защитника слабых и тес­нимых фигурирует бог Шамаш, жестоко карающий все злое, лживое, несправедливое и неправое. Всякого, кто нарушит «стезю Шамаша» — путь правды, справедливо­сти и права,— ждет, по тогдашним правопредставлениям, неминуемая и суровая кара. Переступить «стезю Шама­ша»  означало совершить преступление, нарушить право.

Шумерийские и вавилонские законодатели настойчи­во подчеркивали божественный характер своей власти и своих законов, их соответствие неизменным божествен­ным установлениям и справедливости. Эти представления широко отражены в Законах Хаммурапи. Изображая свое законодательство как осуществление воли богов, он провозглашает: «По велению Шамаша, великого судии небес и земли, да сияет моя справедливость в стране, по слову Мардука, моего владыки, да не найдут мои пред­начертания никого, кто бы отменил их» ".

В преамбуле к своим законам Хаммурапи уделяет специальное внимание указанию на их цели. Поясняя их, of, в частности, отмечает, что установил их для водворе­ния в стране права и оказания справедливости притес­няемым, вдовам и сиротам, для ограждения слабых от обид со стороны сильных.

Большое значение Хаммурапи придает идее незыбле­мости своих предначертаний. «Если,— предупреждает он,— человек не будет чтить мои слова, написанные на моей стеле, пренебрежет моим проклятием, не побоится проклятия богов, отменит судебные решения, что я ре­шил, изменит мои предначертания, то — будет ли это царь,   пли владыка,   пли правитель, пли какой бы то ни

11 См.: Вестн. древ, истории, 1952, № 3, с. 259.

18

было человек, носящий имя,— пусть великий Ану, отец богов, назвавший годы моего правления, лишит его царского блеска, сломает его жезл, проклянет его судь­бу» 12.

Помимо уже отмеченных черт тогдашнего правопони-мания, заслуживают внимания и некоторые другие, тоже нашедшие свое отражение в правовой культуре и зако­нодательстве рассматриваемого времени.

Прежде всего отметим характерный для многих древ­них народов стойкий обычай выставлять принимаемые законы на видном и общедоступном месте (чаще всего на центральной городской площади и главном здании го­рода, где отправлялось правосудие) 13. Так, для всеобще­го обозрения и ознакомления были выставлены и Зако­ны Хаммурапи, высеченные на столбе из черного базаль­та, который, кстати говоря, сохранился до наших дней без существенных повреждений.

В плоскости правопонимапия этот обычай и соответ­ствующая законодательная практика означали, что обще­обязательности требований закона, выражавших офици­альные представления о справедливости и праве, непо­средственно сопутствовала и их известность и доступность всем тем, кому они адресованы. Речь идет об одном из существенных принципов права и правового закона: обще­обязательную законную силу может иметь лишь общеиз­вестное и общедоступное правило поведения. Причем общеизвестность и общедоступность закона (как одного из источников положительного права) означают не прос­то осведомленность (информированность) о законе, по и соблюдение самим законодателем принятой (на данной ступени правовой культуры соответствующего общества) формы введения в жизнь новых законоположений, их проявление и обнаружение во вне (для всеобщего сведе­ния) надлежащим образом.

Названный правовой принцип, следовательно, имеет в виду не только необходимость всеобщей осведомленности о законе  (чтобы не ссылались на незнание его и т. п.).

12            См.: Там же, с. 260.

13            3. М. Черниловский в данной связи отмечает: «В отличие от гре­

ков, римлян и славян, писавших  свои  законы  на  деревянных

досках, древневосточные народы использовали камень. Выстав­

ленный на городской площади „столб законов" должен был слу­

жить правосудию, совершавшемуся здесь же, и одновременно

гаи мипать: никто но может отговариваться незнанием права»

(Черниловский 3. М. Указ. соч.. с. 43).

19

Этот принцип одновременно означает и нечто другое, не менее важное, а именно: надлежащее обнаружение зако­на во вне и общедоступное осведомление о нем являются необходимыми составными частями и чертами того, что называется официальным законом государства; без этого пет и самого закона как такового. Иначе говоря, общеиз­вестность и общедоступность закона относятся к числу конституирующих признаков закона, а не только к ха рактеристике сведений о нем.

Подобные представления о законе хотя не были теоре­тически сформулированы в рассматриваемое время в ви­де продуманного правового принципа, однако довольно определенно осуществлялись в правовой и законодатель­ной практике.

Справедливость, о которой говорится в Законах Хам-мурапи, подразумевает социальное, политическое и пра­вовое неравенство членов различных сословий общества: свободных (с их делением на два разряда — авилумов и муткенумов), рабов-иноплеменников (захваченных на войне и т. д.) и долговых рабов (на срок не свыше трех лет). Законодательство признает и защищает определен­ные (далеко не равные) права членов различных соци­альных групп, в том числе и рабов (право иметь семью, дом, имущество, совершать сделки, право опротестовать в судебном порядке решение хозяина продать его и т. д.).

Но идея каких-либо всеобщих нрав человека, челове­ка как человека (а не члена того или иного сословия и разряда), в Законах Хаммурапи отсутствует. Собственно «человеком» («сыном человека», «сыном мужа») являет­ся лишь авилум14. Отсюда очевидно, что в Законах Хаммурапи отсутствует принцип равенства людей перед законом15.  Это  отчетливо  проявляется,  помимо  деления

14            То   обстоятельство,   что   понятие   «человек»    («сын   человека»,

«сын мужа»)  является   самоназванием   членов   определенного,

в социально-правовом отношении привилегированного сословия,

на наш взгляд,   свидетельствует об их  первоначально   этниче­

ском, родоплеменном отличии от членов других сословий. Нет

недостатка в примерах совпадения  самоназвания  членов   того

или иного этноса, рода, племени, народа с понятием «человек»

(и «муж», «мужчина» — в смысле «человек» — влияние патриар­

хата!).

15            Б. А. Тураев, характеризуя древневавилонское государство вре­

мен Хаммурапи, писал: «Государство по идее — мировое, поэто­

му все свободные подданные равны перед законом, привилегий

20

на свободных и рабов, в различии правовых статусов таких двух категорий свободного населения, как авилум и мушкенум.

Принцип равенства в Законах Хаммурапи реализует­ся в более ограниченной сфере — там, где речь идет о соответствии наказания преступлению по принципу та­лиона. Причем равенство это соблюдается лишь во взаи­моотношениях членов одного сословия и даже уже — между обладателями одинакового статуса внутри одного и того же сословия.

Так, авилум за удар по щеке равного себе авилума должен заплатить денежный штраф в одну мину сереб­ра; мушкенум, ударивший по щеке мушкенума, платит в шесть раз меньше (10 сиклей серебра). Если же авилум ударит более высокого по положению авилума, то ему полагается на сходке 60 ударов плетью из воловьей кожи.

В плане законодательной культуры и техники коди­фикация Хаммурапи в целом свидетельствует о довольно высоком для своего времени уровне законотворческого искусства. Хотя в законодательстве отсутствует специ­альная разбивка на отдельные разделы и статьи, однако в нем прослеживается определенная система и продуман­ная последовательность в изложении правоположений, имеются общая преамбула и заключительная часть, рас­считанные на идейно-воспитательное воздействие закон­ника и его религиозно-идеологическую легитимацию в духе бесспорных ценностей того времени.

Следует отметить также и стремление составителей кодификации выразить в общенормативной форме наибо-

по национальностям нет, вавилоняне подлежат такому же суду и взысканию, как хананеи или эламиты; закон не знает ни при­шельцев, ни инородцев» (Тураев Б. А. История Древнего Восто­ка. Л., 1935, т. 1, с. 106).

Касаясь этих суждений, Г. Ф. Александров считал обосно­ванными «доводы против расистской концепции древневавилон­ского государства», хотя, с другой стороны, отмечал (на наш взгляд, верно), что «по законам Хаммурапи, не все свободные были равны перед царем и государством» (Александров Г. Ф. История социологических учений. Древний Восток. М., 1959, с. 153, 154). По нашему мнению, привилегированное социально-политическое и правовое положение авилумов («сынов челове­ка») свидетельствует об определенном влиянии этнического (ро-Доплеменного) фактора на структуру и характер древневави­лонского общества, государства, права и законодательства.

21

лее   существенные   моменты   разнообразных   явлений   и ситуаций   из   правовой   жизни   тогдашнего   общества.

Все это делает Законы Хаммурапи заметным памят­ником в истории законодательства и значительной вехой в истории правопонимания.