§ 5. Тактика допроса в конфликтной ситуации «со строгим соперничеством»

Тактика допроса в конфликтной ситуации «со строгим соперничеством» наиболее сложна. Здесь интересы взаимодействующих лиц строго противоположны: допрашиваемый, как это вытекает из материалов дела, либо с той или иной достаточно высокой степенью вероятности, предполагается следователем в результате проведенной диагностики его информационного состояния, умышленно скрывает или искажает имеющуюся у него искомую, необходимую для полноты и объективности расследования информацию.

В этой ситуации следователю требуется приложить все свои умения, использовать разнообразные допустимые средства (приемы, их комбинации) своего тактического арсенала для достижения основной тактической цели допроса — воздействия на допрашиваемого для получения в результате этого полных и объективных показаний об известных ему, но умышленно скрываемых или искажаемых обстоятельствах расследуемого преступления.

Вопрос о формах и методах воздействия на личность в условиях уголовного судопроизводства и о допустимости в целом такого воздействия весьма сложен и остродискуссионен (диаметрально противоположные позиции по этому вопросу занимают, с одной стороны, Р. С. Белкин, И. Е. Быховский, А. Р. Ратинов, автор настоящей работы и другие криминалисты, с другой — М. С. Строгович, И. Ф. Пантелеев, С. Г. Любичев и др.).

В первую очередь эта проблема касается именно тактики допроса в строго конфликтной ситуации. И в этой связи нам представляется необходимым рассмотрению конкретных приемов воздействия на доп-

рашиваемого в рассматриваемой ситуации предпослать несколько слов о сущности, целях и формах воздействия на личность.

В процессе многовековой социальной практики выкристаллизовались два основных метода воздействия на личность — убеждение и принуждение. Эти же методы воздействия — убеждение, как первостепенный и основной, и принуждение, как подчиненный и факультативный, — лежат в основе всех тактических и процессуальных средств при расследовании преступлений (наиболее характерно их сочетание проявляется, в частности, при производстве такого следственного действия, как обыск). Сразу отметим, что цель любого воздействия, как убеждения, так и принуждения, применительно к тактике следственных действий едина: изменение допрашиваемым, подвергающимся воздействию,.своего поведения и (или) отношения к имеющейся у него искомой следователем информации — от ее сокрытия или искажения к -объективной и полной передаче.

Убеждение как метод воздействия на личность состоит в передаче нравственных, интеллектуальных, эмоциональных и других представлений от одного лица к другому с целью изменения мотивов, которыми лицо, подвергающееся воздействию, руководствуется в своей деятельности. Убеждение имеет весьма сложную структуру; выступая как метод внешнего воздействия на поведение лица через его внутренние побуждения, оно создает мотивы свободного и осознанного определения человеком характера своих поступков и поведения в целом.

Убеждение допрашиваемого в необходимости изменения им избранной линии поведения относительно искомой информации может осуществляться в различных формах и различными приемами (и их комбинациями), отдельные из которых мы рассмотрим чуть ниже. Однако все они направлены не только на то, чтобы допрашиваемый дал правдивые показания, но — и это главное! — на то, чтобы их дача под воздействием убеждения осознанно представлялась допрашиваемому в сложившейся ситуации общения единственно верной, отвечающей его интересам линией поведения. Иными словами, допрашиваемый, изменяя свое поведение под воздействием убеждения, сознает и отчетливо представляет себе, что в создавшейся ситуации передача им следователю искомой информации, в бессмысленности или несостоятельности сокрытия или искажения которой он убедился, необходима в его интересах или, как минимум, желательна по определенным рациональным

217  •

или эмоциональным мотивам (а чаще всего — по совокупности этих мотивов).

Сущность метода принуждения противоположна убеждению. Она состоит в том, что стоящая перед воздействием цель (единая, как сказано, и для убеждения, и для принуждения) достигается (или делается попытка ее достижения) помимо свободного и осознанного желания допрашиваемого лица. Думается, именно этот признак является наиболее существенным, отличающим принуждение от убеждения при допросе в конфликтной ситуации. Естественно, что здесь мы имеем в виду не физическое, однозначно и категорически запрещенное принуждение, а принуждение моральное и психическое. Под моральным принуждением мы понимаем создание таких условий, когда в связи с занимаемой допрашиваемым позицией в допросе — сокрытием искомой следователем информации — может последовать нежелательное для него изменение мнения о нем со стороны отдельных лиц, групп, общественного мнения в целом. Под психическим принуждением при допросе, также, на наш взгляд, допустимым, мы понимаем средства (главным образом вербальные) воздействия на лицо, в результате применения которых искомая следователем информация выдается допрашиваемым без свободного и осознанного желания или без осознания ее значимости для своих интересов, которые в этой ситуации и состоят в ее сокрытии от следователя (или умышленном ее искажении).

Выбор следователем видов и форм воздействия и конкретных приемов его осуществления при допросе зависит от многих факторов. В число их входят: степень адекватности осознания следственной ситуации; количество и качество имеющейся в распоряжении следователя информации относительно предмета допроса, личности допрашиваемого, конфликтующего со следователем; сфера психики допрашиваемого, рациональная или эмоциональная, на которую рассчитано воздействие (иными словами, является ли оно логическим или эмоциональным). Говоря о последнем факторе, следует отметить, что строгое выделение той или иной сферы психики допрашиваемого, на которую предполагается воздействовать средствами и приемами убеждения, невозможно, ибо по своей структуре убеждение всегда имеет две стороны: интеллектуальную и эмоциональную, и существует только при их неразрывном единстве. И тем не менее, одни приемы убеждения в

218

основе своей «апеллируют» к логике допрашиваемого, к его рассудку, другие — к его эмоциям.

Понимая невозможность рассмотрения даже большинства реализуемых на практике средств и приемов убеждения при допросе (и уж ни в коем случае не претендуя на освещение всех известных нам из этого арсенала), остановимся лишь на отдельных из них, которые представляются нам либо наиболее значимыми для многих типовых ситуаций при конфликтном взаимодействии при допросе, либо дискуссионными и неоднозначно оцениваемыми в криминалистической литературе.

Основным принципом применения средств убеждения для предупреждения и разрешения конфликтных ситуаций при допросе является неукоснительное выполнение следователем требований, изложенных в ст. 6, 7, 9-11 УПК и др. Именно полнота, всесторонность и объективность выяснения всех обстоятельств, составляющих предмет допроса, соблюдения при этом всех прав и законных интересов допрашиваемых во многих случаях предупреждает саму возможность возникновения конфликтов, а также служит удовлетворительным и достаточным средством разрешения возникшей конфликтной ситуации допроса. В тактическом отношении важно не только то, чтобы допрос велся объективно, чтобы в ходе его выявлялись как уличающие, так и оправдывающие, как отягчающие, так и смягчающие вину обвиняемого обстоятельства, но и то, чтобы характер допроса (предельная объективность) был нагляден и именно так осознавался допрашиваемым.

Во многом из этих положений вытекает один из наиболее распространенных приемов убеждения допрашиваемого. Мы имеем в виду убеждение конфликтующего со следователем допрашиваемого путем разъяснения ему обстоятельств, которые согласно уголовному законодательству признаются в качестве смягчающих ответственность (ст. 61 УК). Как верно рекомендуется в литературе, используя этот прием убеждения, недостаточно просто сослаться на норму УК, а надо предоставить допрашиваемому возможность самому ознакомиться с соответствующей статьей и разъяснить содержание каждого ее пункта, иллюстрируя это известными следователю примерами того, как отдельные из указанных в статье обстоятельств учитывались судом при назначении наказания.

На практике реализация этого приема убеждения обычно состоит в тщательном разборе следователем каждого из обстоятельств, перечис-

219

ленных в ст. 61 УК, и «примеривании» его к данному допрашиваемому. При этом последнему разъясняется, какие из них и при каких условиях могут быть к нему применены, а также то, что признание таких обстоятельств в качестве смягчающих для суда обязательно. Рациональным является и ознакомление допрашиваемого с копиями приговоров, в которых суд при назначении осужденному достаточно мягкого наказания, ссылался именно на наличие определенных смягчающих обстоятельств.

В этих же целях, с учетом конкретной ситуации и данных о личности допрашиваемого рациональным является разъяснение ему возможности смягчения наказания не только в порядке ст. 62, но и ст. 64 и 65 УК, освобождения от уголовной ответственности в соответствии со ст. 15—11 УК, а также сущность уголовно-процессуальной новеллы, сформулированной в ст. 314, 316 УПК.

Как видим, этот прием из арсенала убеждения рассчитан на изменение мотивов поведения допрашиваемого в конфликтной ситуации в основном по рациональным побуждениям, в надежде на смягчение ответственности за совершенное преступление.

Широко используемым в криминалистической практике приемом убеждения, также рассчитанным на воздействие на интеллектуальную сферу психики допрашиваемого, является обращение к имеющимся доказательствам и установленным обстоятельствам совершения преступления. Проблемы использования доказательств для убеждения допрашиваемого в рациональности и необходимости для него изменения своего поведения и отношения к искомой следователем информации в конфликте при расследовании различных видов и категорий преступлений и тактика предъявления доказательств при допросе достаточно полно, обстоятельно и в различных аспектах исследованы в процессуальной и криминалистической литературе последних лет (см., напр.: Соловьев А. Б. Использование доказательств при допросе на предварительном следствии. М., 2001). Это позволяет нам ограничиться изложением лишь двух, имеющих, на наш взгляд, принципиальный характер рекомендаций по использованию доказательств под углом рассматриваемой темы.

1. Предъявлять доказательство следует после того, как лицо допрошено по всем обстоятельствам, связанным с этим доказательством. При этом допрос по названным обстоятельствам должен производиться

220

I

так, чтобы допрашиваемый в дальнейшем при предъявлении известного следователю факта не мог опорочить его доказательственную силу.

2. Предъявлять доказательства в зависимости от следственной ситуации и личности допрашиваемого: либо в их совокупности с нарастающим итогом — от «меньшего» доказательства к «большему», либо предъявлять отдельные доказательства с постепенным введением новых при последующих допросах.

Более подробно следует остановиться на близких к рассмотренным выше, но отличающихся от них по своей природе и механизму воздействия тактических приемах убеждения, которые, как нам представляется, еще недостаточно освещены в литературе. Эту группу тактических приемов убеждения мы назвали «тактическими приемами демонстрации возможностей расследования». Их сущность заключается в демонстрации допрашиваемому возможности объективного установления каких-либо скрываемых им обстоятельств независимо от его показаний путем: а) проведения в дальнейшем определенных следственных действий (допросов тех или иных лиц, очных ставок, осмотров, обысков и т. д.); б) использования научных методов расследования (применения научно-технических средств, назначения и проведения определенных экспертиз). Приведем пример последовательного и эффективного применения приемов «демонстрации возможностей» при раскрытии двух убийств, весьма сложных с точки зрения доказывания.

Имея к моменту допроса лишь весьма косвенные улики причастности подозреваемого Асеева к расследуемым убийствам, следователь решил провести предварительное исследование вещественных доказательств, а подозреваемого сделать его «участником». Дальнейшее следователь описывает так: «Мы взяли плащ болонью, изъятый при осмотре квартиры Асеева, и в его присутствии стали тщательно его осматривать. При этом мы обратили внимание на то, что в области правой лопатки мел настолько глубоко проник в ткань, что счистить его не удалось. Показывая плащ Асееву, мы рассуждали о механизме образования этого пятна. Включившись в наш разговор, Асеев подтвердил, что действительно пытался вычистить мел на плаще, но это ему не удалось. <...> Однако Асеев заявил, что испачкал плащ мелом у себя в коридоре, когда пьяным возвращался домой.

Здесь лее, при Асееве, было принято решение о незамедлительном изъятии соскобов мела в коридоре и в комнате его квартиры.

221

На вопрос Асеева, зачем это делается, ему объяснили, что со-скобы мела с забора у места убийства Багмы уже взяты, а в его квартире образцы мела не отобраны, и разъяснили возможности судебно-химической экспертизы, которая сможет определить, откуда происходит мел на его плаще — из его квартиры или с места происшествия.

Затем лист растения из кармана его плаща сопоставили с образцами листьев акации с того лее места убийства. Асеев спросил: «Для чего это?» Ему объяснили возможности ботанической экспертизы.

Далее мы предъявили Асееву окурки папирос с места убийства Дол-мановой, обратив внимание на то, что и он курит папиросы «Волна», а затем начали сопоставлять изломы мундштука на этих окурках и тех, которые были найдены у него дома. Асеев объяснил, что заламывать мундштук таким образом мог не только он, но и любой другой курящий. Не возражая против этого, ему объяснили, что судебно-медицинская (биологическая) экспертиза по остаткам слюны, на окурках определит ее группу, и здесь же отобрали образцы слюны у Асеева. Затем мы сообщили допрашиваемому, что обнаружьиш у него дома спички с красной воспламеняющейся массой и такую же спичку нашли на трупе Долмановой и сообщили о возможностях судебно-химической экспертизы в этом плане».

Таким образом, тактические приемы убеждения группы «демонстрации возможностей» научных средств и методов расследования могут быть связаны: а) с осмотром вещественных доказательств с участием • допрашиваемого; б) с разъяснением ему возможностей назначенной или предполагаемой к назначению экспертизы; в) с изъятием образцов у допрашиваемого или с его участием в определенных местах (на месте происшествия, по месту жительства допрашиваемого и т. п.) с разъяснением ему целей и возможностей их экспертного исследования.

В отдельных случаях «демонстрация возможностей» может быть основана на предполагаемом (а иногда и заведомо известном) получении негативного результата от проведения определенного следственного действия с участием конфликтующего со следователем лица. Как показывает практика, такую «демонстрацию возможностей» целесообразно проводить при проверке показаний допрашиваемого о месте сокрытия трупа, орудий преступления и иных вещественных доказательств.

222

Тактические приемы «демонстрации возможностей» целесообразно использовать также при установлении на момент допроса способа совершения или сокрытия длящихся или повторных преступлений.

При расследовании дела о получении взяток за незаконную прописку работником паспортного отделения К. следователь на момент допроса подозреваемого располагал сведениями о фактах получения им взяток от Э. и Ш. Изъяв документы о прописке названных лиц, осмотрев их и допросив ряд свидетелей, следователь установил способ сокрытия К. фактов незаконной прописки: в формах № 15 на прописку Э, и Ш. он учинил подложные подписи о согласии на их прописку от имени совершеннолетних жильцов квартир, в которых имелись излишки жилплощади. При допросе подозреваемого следователь ознакомил его с добытыми доказательствами по этим двум фактам и разъяснил, что он намерен изъять все документы о прописке граждан в квартирах, в которых имелись излишки жилплощади и где разрешение на прописку давалось им К., допросить квартиросъемщиков о том, давали ли они согласие на прописку указанных в документах лиц, знают ли они граждан, прописанных на их жилплощади. «Продемонстрировав» такие возможности, следователь выразил свое убеждение, что этим путем он сможет установить и другие факты получения К. взяток. Использование этого приема убеждения дало положительные результаты: К. не только полностью признал получение взяток от Э. и Ш. (что составляло основную тактическую задачу следователя на данном этапе расследования), но и назвал еще ряд граждан, незаконную прописку которых за взятки он скрыл тем же способом.

Возможны и другие самые разнообразные ситуации, в которых целесообразно использовать тактические приемы «демонстрации возможностей расследования» как средства убеждения допрашиваемого. Основной же принцип их применения, на наш взгляд, заключается в том, что и положительный результат воздействия не исключает необходимости производства следственных действий, возможности которых «демонстрировались» допрашиваемому (за исключением, может быть, проведения в дальнейшем очных ставок) для объективного установления тех или иных фактов.

Применение описанных приемов убеждения, как правило, не только позволяет побудить конфликтующего со следователем допрашиваемого изменить линию своего поведения в желательном для следователя на-

223

правлении, но и облегчает дальнейший психологический контакт с ним, даже если непосредственная цель применения этих приемов не была достигнута (иными словами, если допрашиваемый не счел «демонстрацию возможностей» убедительной для себя и не дал правдивых показаний). Допрашиваемый убеждается, что следователь ведет расследование «с открытым забралом», твердо убежден в правильности своих логических рассуждений, в возможности установить искомые обстоятельства независимо от его показаний.

Другим распространенным приемом убеждения допрашиваемого с целью изменения его поведения в конфликтной ситуации, но уже рассчитанным больше на эмоциональную сферу психики, является обращение к положительным личным качествам допрашиваемого. Примеры использования такого вида убеждения в разнообразных его формах многочисленны и широко известны. Это позволяет в рамках настоящей работы ограничиться лишь общей рекомендацией о целесообразности и эффективности их использования следователем для предупреждения и разрешения конфликтных ситуаций при допросе, и не только как средства получения правдивых показаний, но и как первой «ступени» к перевоспитанию правонарушителя. Действительно, изменение правонарушителем своего поведения на допросе под влиянием обращения к его положительным качествам и свойствам убедительно, на наш взгляд, свидетельствует о том, что именно они преобладают в его эмоциональной сфере.

Один из первых «задокументированных» случаев использования положительных свойств личности в судопроизводстве связан с именем ветхозаветного царя Иудеи Соломона (900-е годы до н. э.): две женщины утверждали, что именно она — мать ребенка. « И сказал царь: эта говорит: мой сын живой, а твой сын мертвый; а та говорит: нет, твой сын мертвый, а мой живой. И сказал царь: подайте мне меч ... рассеките живое дитя надвое и отдайте половину одной и половину другой. И отвечала та женщина, которой сын был живой, царю, ибо взволновалась вся внутренность ее от жалости к сыну своему: о, господин мой! Отдайте ей этого ребенка живого и не умерщвляйте его. А другая говорила: пусть же не будет ни мне, ни тебе, рубите. И отвечал царь и сказал: отдайте этой живое дитя, и не умерщвляете его: она — его мать» (3 Цар., 3).

Существует, однако, проблема возможности применения тактических приемов разрешения конфликтных ситуаций допроса, основанных

224

на использовании так называемых слабых мест в психике допрашиваемого: повышенной вспыльчивости, тщеславия, жадности, беспринципности, чувства мести, ревности и подобных нежелательных в психологической структуре личности состояний.

Рассмотрим этот вопрос более подробно на примере тактического приема, именуемого в криминалистической литературе «разжиганием конфликта», допустимость которого вызывает наиболее резкие возражения у многих специалистов в области судебной этики. Сущность этого приема заключается в том, что допрашиваемого убеждают дать правдивые показания, разъясняя ему содержание показаний, например, его соучастников, возлагающих на него основную ответственность за преступление, отводящих ему, возможно, и не соответствующую истине руководящую роль в преступлении, и рассказывая о другом подобном поведении соучастников, не соответствующем его ожиданиям (например, о несправедливом дележе похищенного). Этот прием может быть реализован также путем сообщения допрашиваемому мнения о нем и его поведении близких ему лиц или, напротив, мнений о близких ему лицах и их поведении, не соответствующих бывшим у него до того представлениям об этом. Поясним сказанное примером из следственной практики.

Мещерякова, как предполагалось следствием, пыталась скрыть руководящую и организаторскую роль своего мужа в преступлениях, в совершении которых они оба обвинялись (кражи, поджоги). У Мещерякова было изъято письмо, написанное им в следственном изоляторе своей любовнице: «Я выберусь скоро, Людку посадят надолго. Думаю, нам с тобой до старости хватит блаженствовать — пить чай и смотреть телевизор, пока она дождется амнистии. Обработал я ее крепко. Она мне как кошка предана».

Это письмо следователь предъявил Мещеряковой. Дальнейшее он описывает следующим образом: «Мещерякова несколько раз прочитала письмо мужа, адресованное Маше-товароведу, потом пристально посмотрела в глаза следователя и, ни слова не говоря, взяла со стола авторучку, несколько листов бумаги и стала неторопливо писать — дала полные, объективные, изобличающие действительную роль мужа показания».

Допустимо ли применение указанного и аналогичных ему приемов «разжигания конфликта» при допросе в конфликтной ситуации с пози-

225

ций приведенных выше критериев допустимости тактических средств? Цель их применения ясна и нравственна — получение от допрашиваемого правдивых, соответствующих истине показаний. Имеет ли допрашиваемый в создаваемой в результате действий следователя ситуации свободу выбора линии своего поведения (что, как известно, принципиально важно при оценке допустимости любого тактического приема)? Безусловно, имеет: он может под воздействием этого приема свободно и осознанно не изменить своего отношения к предмету допроса или так же свободно и осознанно его изменить в желательном для следователя направлении. Далее. Содержит ли этот прием элементы обмана, насилия и других однозначно запрещенных законом и этикой методов воздействия? Нет, если сообщаемая следователем допрашиваемому информация — и это непременное условие допустимости всех тактических приемов — основана на имеющихся в распоряжении следователя данных (показаниях, фотоснимках, письмах, как в приведенном примере, и т. п.) и может быть «предъявлена» допрашиваемому.

С этих позиций допустимость рассматриваемых средств убеждения при допросе сомнений не вызывает. Но есть еще один и, на наш взгляд, главный вопрос, обоснованный ответ на который всецело обусловливает решение проблемы допустимости использования «слабых мест» в психике. Может ли применение подобных приемов привести к самооговору допрашиваемого или оговору им невиновных лиц? Будем реалистами — может. Самооговор может стать следствием отчаяния в связи со ставшим допрашиваемому известным нежелательным и, как правило, неожиданным для него как личности мнением о нем других лиц или таким же поведением близкого ему человека. Оговор невиновных лиц возможен, например, из-за желания отомстить за ставшее допрашиваемому известным неожиданное и нежелательное поведение тех или иных лиц, как в приведенном примере, или из-за желания «разделить» с кем-либо причиненный преступлением материальный ущерб, если используется присущее данному допрашиваемому свойство жадности, и т. п. Иными словами, тактические приемы, основанные на использовании «слабых мест» в психике допрашиваемого, не обладают свойством избирательности воздействия, а потому, на наш взгляд, не могут быть рекомендованы для применения в следственной практике (хотя в литературе более распространено противоположное мнение: А. П. Дербенев, Ф. В. Глазырин, В. М. Быков и др.).

226

Близкой по механизму воздействия к описанным выше, но несколько иной по своей психологической структуре является большая часть так называемых следственных хитростей (именуемых также «психологическими ловушками» или «тактическими комбинациями»). Сущность этих приемов сводится к воздействию на допрашиваемого путем маневрирования следователем имеющейся в его распоряжении информацией с целью свободного и осознанного изменения допрашиваемым своего отношения к предмету следственной ситуации и самого своего поведения в ней. Именно такая их направленность на свободное и осознанное изменение допрашиваемым мотивации своего поведения в конфликте и, как следствие этого, переход от сокрытия или умышленного искажения искомой информации к объективной передаче ее следователю позволяет считать, что «следственные хитрости» в большинстве своем являются не чем иным, как средствами, приемами убеждения, сочетаемыми в отдельных случаях с элементами принуждения (когда информация допрашиваемым передается без осознания ее значимости в собственных интересах).

Однако в связи с тем, что допустимость применения «следственных хитростей» при допросе имеет ряд принципиальных противников (М. С. Строгович, И. Ф. Пантелеев, Л. М. Ларин — в работах последних лет и др.), до рассмотрения конкретных вариантов их практического применения выскажем свое мнение о допустимости таких приемов, исходя из механизма их формирования и воздействия и определенных выше основных критериев допустимости тактических приемов допроса в целом.

Очевидно, что «следственные хитрости» применяются к лицам, в отношении которых с большой или достаточно высокой степенью вероятности можно предположить умышленное сокрытие или искажение имеющейся у них искомой информации. Допрашиваемый — субъект воздействий следователя в такой конфликтной ситуации, как уже отмечалось, может находиться в одном из следующих информационных состояний: он обладает искомой информацией, но желает ее скрыть или исказить; он не обладает искомой информацией; он воспринял или воспроизводит ее с непреднамеренными искажениями (для удобства изложения далее будем обозначать указанные состояния соответственно 1-е, 2-е, 3-е). Теоретически вероятность нахождения допрашиваемого в любом из данных состояний, пока не доказано обратное, равно-

227

значна, хотя, естественно, на практике у следователя обычно имеются некоторые данные, увеличивающие или уменьшающие вероятность нахождения конкретного лица в определенном информационном состоянии.

«Следственные хитрости» как раз и являются приемами, с помощью которых следователь предпринимает попытки выяснить действительное информационное состояние допрашиваемого и в случае установления нахождения его в 1-м из указанных состояний перевести допрашиваемого в состояние выдачи искомой объективной информации или готовности к этому.

Чтобы осознать такую роль «следственных хитростей», следует, видимо, хотя бы вкратце напомнить, как формируется, на чем основывается установка допрашиваемого на дачу либо правдивых, либо заведомо ложных показаний. В первую очередь это, естественно, обусловливается интересами допрашиваемого, его отношением к расследуемому делу и к факту совершения преступления. В соответствии с этим лицо в принципе решает для себя либо объективно передать следователю имеющуюся у него информацию о предмете допроса, либо скрыть или исказить ее. На окончательное же определение линии поведения допрашиваемого, безусловно, оказывает существенное влияние следующий фактор: допрашиваемый, исходя из своих интересов в судопроизводстве, вынужден учитывать действительное или возможное знание следователя об этом же объекте (фактах и обстоятельствах, составляющих предмет допроса) и об источниках информации следователя о нем. Тем самым, допрашиваемый в подобных ситуациях активно прибегает к рефлексии, «думает за следователя», строит мысленную модель знания следователя об объекте. В свою очередь, следователь полагает, что допрашиваемый находится в одном из указанных, но, как правило, достоверно следователю неизвестном информационном состоянии.

Желая перевести допрашиваемого в состояние выдачи или готовности к выдаче информации об объекте (если, разумеется, он ею обладает), и, решив с этой целью прибегнуть к «хитрости», следователь исходит из цепи предложений, носящих в целом также рефлексивный характер. Отправным их пунктом является предположение о том, что линия поведения допрашиваемого будет обусловливаться рассмотренными выше взаимосвязанными факторами: психологической установкой

228

личности на дачу правдивых или ложных показаний и моделью допрашиваемого о знаниях следователя по существу предмета допроса (знает ли следователь истину по обстоятельствам, составляющим предмет допроса, есть ли у него доказательства, опровергающие избранную допрашиваемым линию поведения и изобличающие его во лжи, и т. д.).

Таким образом, перевод допрашиваемого в желательное для следователя информационное состояние возможен, на наш взгляд, лишь при изменении как минимум одного из названных факторов. Ни в какой степени не преуменьшая значения использования в ходе допроса предполагаемой сугубо субъективной установки личности допрашиваемого с целью ее изменения в желаемом направлении, все же считаем, что «следственные хитрости» являются средством попытки изменения второго фактора — предполагаемого допрашиваемым знания следователя о предмете допроса. Это связано с тем, что данный фактор в значительно большей степени, чем первый, формируется на объективных (а также вероятностных, принятых в ходе рефлексивных рассуждений) логических посылках, как правило, несложно поддающихся выявлению следователем в ходе его собственных рефлексивных рассуждений, а потому и моделированию. Основанные на этих рассуждениях «следственные хитрости» как раз и служат способом возможной трансформации модели допрашиваемого о знании (или незнании) следователя по существу предмета допроса в желательном для следователя направлении.

В основе их воздействия лежит такая закономерность психической деятельности человека, выявленная и изученная психологией: процесс мышления человека, формирование его знания и линия его поведения во многом зависят от воздействия на лицо различных внешних сигналов, имеющих информационную природу (зрительных, слуховых и т. п.). Такие сигналы выступают в качестве импульса-раздражителя нервной системы человека. На основе анализа протекания событий в прошлом и получаемых при этом импульсов-раздражителей человек предвосхищает будущие значения афферентных (нервных) импульсов. И это в основном является регулятором его поведения. В момент изменения импульса-раздражителя афферентные импульсы перестают соответствовать экстраполируемым (предполагаемым) значениям сигналов; в результате возникают импульсы рассогласования и появляется ориентировочная реакция. Модель знания субъекта (в нашем случае допрашиваемого о знани-

229

ях, которыми, на его взгляд, обладает следователь) нарушается и ее влияние на условно-рефлекторный механизм торможения и установку на определенное поведение (в нашем случае — на сокрытие или искажение допрашиваемым имеющейся у него информации) ослабевает.

По сути дела, «следственная хитрость» и выступает в качестве искусственного информационного импульса рассогласования, вносимого следователем в модель допрашиваемого о его (следователя) знании об объекте, обусловившую определенное поведение лица на допросе. Однако при этом необходимо учитывать, что следователь, прибегая к «хитрости», вынужден исходить, как правило, из минимальной или недостаточной информации об объекте (предмете допроса), домысленной им в процессе рефлексивных рассуждений за допрашиваемого, а потому информация, заложенная в приеме, может быть как достаточно убедительной и адекватной ситуации допроса, так и ошибочной полностью или в существенных своих частях.

Рассмотрим возникающие в этом случае варианты, ибо от того, как будет «работать» «следственная хитрость», если информация, в ней заложенная, ошибочна, и зависит, на наш взгляд, решение вопроса о допустимости «следственных хитростей». Теоретические рассуждения будем пояснять на ставшем уже хрестоматийным примере из следственной практики, приводимом в работах Л. М. Карнеевой, А. Б. Соловьева и других авторов.

Ошенкова, похитившая с предприятия золотой песок, показала, что продала его Васирову, который хранил золото в баночке из-под валидола. Последний приобретение золота у Ошенковой отрицал.

Таким образом, на данном этапе расследования следователь располагал показаниями Ошенковой о продаже ею золотого песка Васирову (условно обозначим этот как факт 1) и ее же показаниями о хранении Васировым золота в баночке из-под валидола (факт 2). Отметим, что вероятность истинности или ложности сообщенных Ошенковой сведений равна: оба факта могут быть правдивыми, и оба они могут быть ложными. В то же время первый факт может быть правдивым, а второй — ложным.

Но в тактическом отношении второй факт, безусловно, более ценен, и его можно использовать для формирования «следственной хитрости», чему должны предшествовать примерно такие рефлексивные рассуждения следователя: Васиров допрошен и отрицает скупку золота,

230

значит он либо золота не скупал, либо уверен в невозможности для следователя доказать приобретение им золота у Ошенковой, на чем в последнем случае и основана линия его поведения — установка к даче ложных показаний и отрицанию этого факта.

Но Васиров не имеет сведений, что следователю известно о хранении им золотого песка в баночке из-под валидола. Поэтому, рассуждает следователь, при определении линии своего поведения Васиров скорее всего не принимает в расчет возможные знания следователя об этом факте.

Вызвав Васирова, следователь открыл сейф и достал из него баночку из-под валидола. Заметив, что этот предмет привлек внимание Васирова, следователь сказал: «Нет. Это не валидол...»

Баночка из-под валидола и приведенные слова следователя и явились импульсом-раздражителем рассогласования модели Васирова о знании следователя. Рассмотрим возможные воздействия этого тактического приема с учетом следующих вариантов: 1. Васиров находится в 1-м из названных выше информационных состояний. 2. Васиров находится во 2-м состоянии (с учетом имеющейся в данном случае информации Васиров не может находиться в 3-м состоянии по нашей классификации). 3. В информации, заложенной в приеме, есть существенные ошибки в связи с тем, что: а) показания Ошенковой полностью ложны; б) они ложны или ошибочны в отношении хранения Васировым золота в баночке из-под валидола.

Если Васиров находится во 2-м состоянии и справедливо предположение, указанное в п. За, то, естественно, знанием об объекте он не располагает и рефлексивная модель следователя о его знании на этот счет ошибочна, ибо построена с учетом нахождения Васирова в 1-м состоянии. В таком случае проведенный следователем прием никак не может подействовать как импульс-раздражитель рассогласования для построенной модели и перевести Васирова в состояние выдачи информации, поскольку он, повторим, ею не располагает. Иными словами, тот факт, что следователь достал из сейфа баночку из-под валидола и произнес приведенные слова, не привлечет к себе особого внимания Васирова и уж, во всяком случае, не может привести его к самооговору.

Если же Васиров находится в 1-м состоянии, но справедливо предположение, отраженное нами в п. 36, то прием также не «сработает»,

231

не явится импульсом-раздражителем рассогласования для модели Ва-сирова о знаниях следователя. Однако и здесь использование этого приема не приведет к каким-либо отрицательным последствиям.

И в то же время, в других случаях, если информация, заложенная в приеме, окажется полностью или в существенной части ошибочной, это не только не изменит линии поведения допрашиваемого в желательном для следователя направлении, но и упрочит его нахождение в 1-м состоянии, что, безусловно, следует иметь в виду при принятии решения об использовании «хитрости».

И, наконец, если Васиров находится в 1-м состоянии и информация Ошенковой правдива, то с большой степенью вероятности данный прием явится необходимым импульсом-раздражителем для рассогласования модели Васирова о знаниях следователя, внесет в нее желаемый диссонанс и приведет Васирова к выдаче искомой следователем информации, даче им правдивых показаний по существу предмета допроса.

«Золото! — перебил его Васиров, — Золото!»

Необходимо также иметь в виду, что и при весьма вероятном и даже достоверном значении информации, заложенной в «следственной хитрости», использование ее может не привести к желаемому эффекту, что, однако, нельзя расценивать как безусловное нахождение допрашиваемого во 2-м состоянии. Дело в том, что на линию его поведения влияют многочисленные субъективные психофизиологические факторы: особенности темперамента, быстрота реакции на внезапные раздражители, острота рефлексии, толерантность к стрессу, эмоциональная стабильность и т. п.

Очень точно овладение преступником «хитростью» описал Ф. М. Достоевский в «Преступлении и наказании». Порфирий Петрович разговаривает с Расколъниковым:

«...вот в чем дело-с, вся-то сутъ-с: проходя тогда по лестнице ... позвольте: ведь вы в восьмом часу были-с?

— В восьмом, — отвечал Раскольников, неприятно почувствовав в ту же секунду, что мог бы этого не говорить.

—  Так проходя-то в восьмом часу-с, по лестнице-то, не видали ль хоть вы во втором-то этаже, в квартире-то отворенной — помните? — двух работников или хоть одного из них? Они красили там, не заметили ли? Это очень, очень важно для них!..

232                                                                                                  .        .

— Красильщиков? Нет, не видел... —медленно и как бы роясь в воспоминаниях отвечал Раскольников, в тот же миг напрягаясь всем существом своим и замирая от муки поскорее бы отгадать, в чем именно ловушка, и не просмотреть бы чего? — Нет, не видал, да и кварти-"ры такой, отпертой, что-то не заметил... а вот в четвертом этаже

(он вполне овладел ловушкой и торжествовал) — так помню, что чиновник один переезжал из квартиры...<...>

— Да ты что же! — крикнул вдруг Разумихин, как бы опомнившись и сообразив, — да ведь красильщики мазали в самый день убийства, а ведь он за три дня там был? Ты что спрашиваешь-то?»

Применяя приемы из группы «следственных хитростей», следователь не лжет, он маневрирует имеющейся в его распоряжении информацией; он действительно использует ее хитро, но не в обыденном смысле понятия хитрости, а в том, которое вкладывал в него великий диалектик Гегель. «Разум, — писал он, — столь же хитер, сколь могуществен. Хитрость состоит вообще в опосредствующей деятельности, которая, позволив объектам действовать друг на друга соответственно их природе и истощать себя в этом воздействии, не вмешиваясь вместе с тем непосредственно в этот процесс, все же осуществляет лишь свою собственную цель».

Основные варианты применения следователем при допросе в строго конфликтной ситуации «следственных хитростей», направленных на получение правдивых показаний, достаточно подробно разработаны такими видными криминалистами, как Р. С. Белкин, И. Е. Быховский, А. В. Дулов, Л. М. Карнеева, А. Р. Ратинов и др. Например, А. Р. Ратинов предложил девять таких вариантов; И. Е. Быховский, придерживаясь в целом той же концепции, объединил их в четыре более укрупненные группы, которые мы и рассмотрим более подробно.

1. Приемы, направленные на сокрытие намерений следователя относительно целей допроса.

Применяя приемы этой группы, следователь временно скрывает основную цель допроса, смещает его акценты на выяснение обстоятельств, непосредственно не представляющих интереса по расследуемому делу, рассчитывая, однако, при этом косвенным образом получить показания об обстоятельствах, составляющих предмет до* проса. Рассуждает следователь при этом примерно так: «Мне нужно выяснить, где Иванов находился в момент совершения преступления.

233

Если он его действительно совершил, то, очевидно, готов ответить на прямо поставленный об этом вопрос и даже, может быть, приготовил себе алиби. Однако если я смещу акценты и начну выяснять, где он находился в интересующее меня время, но не в связи с расследуемым преступлением, а в связи с каким-либо совершенно иным событием, не имеющим отношения к Иванову, он, обосновывая свою непричастность к нему, возможно, назовет действительное место своего нахождения в это время. И возможно, — конечно, если он причастен к совершению расследуемого мною преступления, — это будут интересующие меня место и время, так как он будет полагать, что они-то как раз следователя не интересуют». Проиллюстрируем сказанное примером из следственной практики, приведенным в одной из работ А. Р. Ратинова.

Калинин подозревался в том, что, выдавая себя за работника милиции, произвел в сентябре 1959 г. в городах Москве, Киеве и Харькове ряд самочинных обысков, связанных с изъятием у граждан значительных ценностей. Калинин — житель Днепропетровска, имел автомашину «Москвич» бежевого цвета, на которой выезжал в неизвестном направлении (как раз в периоды, когда были совершены расследуемые преступления).

Следователь предполагал, что Калинин, если он действительно виновен, не захочет рассказать о пребывании там, где он совершъш преступления. Поэтому его допрос был организован в помещении ГАИ, где ему был задан вопрос не о самочинных обысках, а о том, не причастен ли он к автопроисшествию, которое действительно имело место с «Москвичом» бежевого цвета в сентябре 1959 г. в г. Вологде. Калинин на это ответил, что к происшествию не причастен, поскольку в указанное время находился в Харькове, затем в Киеве и Москве, причем свое утверждение подкрепил некоторыми доказательствами пребывания в этих городах. Когда следователь затем перешел к допросу относительно производства самочинных обысков, Калинин понял, что рассказал то, что нужно было скрывать, и признался в совершенных преступлениях.

Этот же принцип «смещения акцентов» может быть положен в основу тактики допроса и по другим разнообразным скрываемым допрашиваемым обстоятельствам. Например, при выяснении отношений допрашиваемого с конкретным лицом (при этом акцентируется внима-

234

ние на отношениях его с другими лицами, а не с тем, которое интересует следователя, — о нем речь идет как бы между прочим); при выяснении отношения допрашиваемого к определенному документу (которое также выясняется между прочим в числе других документов, не представляющих целенаправленного интереса для следователя) и т. п.

Применять его можно и в ходе очной ставки, перемещая ее акцент с выяснения обстоятельства, составляющего основное, наиболее существенное противоречие в показаниях участников очной ставки, на значительно менее существенное, а может быть и такое, в отношении которого между ними вообще нет противоречия (поскольку, например, это обстоятельство не выяснялось ранее у одного из допрашиваемых). Для устранения противоречий в показаниях и проводится очная ставка.

Н. отрицал свое участие в вооруженном нападении на кассу, совершенном совместно с И., и требовал проведения с изобличавшим его И. очной ставки. Помимо показаний И., других доказательств в отношении Н. не имелось. Существовала, однако, реальная опасность того, что на очной ставке, поняв, что Н. отрицает свое участие в нападении, И. изменит свои показания в его пользу. Поэтому, рассуждал следователь, если И. на очной ставке задать вопрос: «Кто участвовал в нападении на кассу?», И. догадается, что Н. отрицает свое участие в преступлении, и откажется от своих показаний об Н. Следовательно, нужно сместить акценты с самого факта участия Н. в нападении на выяснение деталей, которое, однако, должно быть ос-, новано на том, что сам факт участия Н. в преступлении сомнений не вызывает и Н. не отрицается. Поэтому вопрос к И. был сформулирован в такой редакции: «Кто явился инициатором нападения на кассу и чем был вооружен каждый его участник?» Здесь учитывалось также, что при такой формулировке вопроса И. на очной ставке психологически будет легче дать правдивые показания, так как инициатором преступления был он; он же был вооружен пистолетом и стрелял из него, тогда как роль Н. менее значительна. Отвечая на этот вопрос, И. уверенный в том, что Н. сам факт нападения не отрицает, а только хочет преуменьшить его, И., вину, подтвердил, что инициатором нападения был именно он, он же был вооружен пистолетом, тогда как у Н. при нападении был всего лишь штык. На вопрос к П., подтверждает ли он показания И., И. ответил, что полностью их подтверждает, после чего очная ставка была закончена, а И., так и не понявший, что

235

изобличил К, выведен из кабинета. После его ухода И. дал правдивые показания о своем участии в нападении на кассу.

К этой же группе «следственных хитростей» можно отнести и ряд других тактических приемов, направленных на создание условий для «проговорки» допрашиваемым информации, в сокрытии которой он , субъективно на момент допроса заинтересован. «Проговорка, — пишет А. Р. Ратинов, — это объективно правильная информация, в сокрытии которой может быть заинтересован допрашиваемый, попавшая в его показания вследствие непонимания им значения сообщаемых сведений либо в результате незаторможенности реакции на поставленный вопрос».

Надо отметить, что сама по себе «проговорка», как правило, непосредственно не ведет к возникновению доказательственной информации; она является, во-первых, убедительным «диагностирующим» признаком наличия конфликтной ситуации и, во-вторых, будучи умело использованной, выступает в качестве побудительного стимула для допрашиваемого к даче им правдивых показаний.

По делу Боровикова, направившего в адрес своей семьи посылку с взрывным устройством, допрашивалась его сожительница Васенкова, организовавшая отправку посылки. Вначале она вообще отрицала получение посылки от Боровикова, но затем, прослушав фонограмму его показаний, признала это обстоятельство, но отрицала свою осведомленность о содержании посылки. Это же утверждал и Боровиков. У следователя были основания усомниться в правдивости их показаний, и он предложил Васенковой детально, шаг за шагом, рассказать о всех обстоятельствах и событиях, предшествовавших, сопутствовавших и последовавших за отправкой посылки. Показания Васенковой не отличались в основном от показаний Боровикова, кроме одной детали. Рассказывая о получении посылки от Боровикова, она упомянула, что одновременно получила от него 70 руб. Вопрос следователя, за что ей были переданы деньги, застал ее врасплох. Ответить она не смогла. Было очевидно, что Васенкова просто оговоричась. Но это обстоятельство в последующем привело к выяснению действительной ее роли в совершенном преступлении (пример Л. М. Карнеевой).

Весьма эффективным средством для выявления возможной «проговорки» в показаниях допрашиваемого (когда она сразу не осмысливается следователем в этом качестве) и дальнейшего ее использования

236

служит звукозапись показаний. Естественно, что показания допрашиваемого, в том числе и содержащие «проговорку» (если следователь в ходе допроса поймет ее значимость), фиксируются в протоколе допроса, подписываемом допрашиваемым. Однако при этом допрашиваемый может и отрицать, что давал показания, содержащие «проговорку», ссылаясь чаще всего на то, будто его не так поняли или не так записали его показания. При использовании же звукозаписи такое заявление легко опровергается воспроизведением допрашиваемому фонограммы его показаний.

Как уже сказано, условия для «проговорки» могут быть созданы целенаправленными вопросами следователя, рассчитанными именно на то, что, отвечая на них, допрашиваемый без осознания значимости своего ответа выдает информацию, свидетельствующую о его причастности к преступлению. Вот почему мы считаем, что эти приемы содержат элементы психологического принуждения, но принуждения допустимого, обладающего свойством избирательности воздействия, оказывающего это влияние только на лицо, обладающее искомой следователем информацией, и остающегося нейтральным в отношении всех иных лиц.

Психологический механизм воздействия таких приемов нельзя, пожалуй, объяснить лучше, чем это сделал герой «Преступления и наказания» после того как «овладел» приведенной выше ловушкой:

«... стой! — вскричал Разумихин. — ... Ты говоришь, что вопрос о работниках был подвох? Раскуси: ну если б это ты сделал, мог ли б ты проговориться, что видел, как мазали квартиру... и работников? Напротив: ничего не видал, если бы даже и видел! Кто ж сознается против себя?

— Если б я то дело сделал, то уж непременно бы сказал, что видел и работников, и квартиру. <...> Порфирий мог именно рассчитывать, что я непременно буду так отвечать и непременно скажу, что видел, для правдоподобия, и при этом вверну что-нибудь в объяснение...

—Да ведь он бы тебе тотчас и сказал, что за два дня работников там и быть не могло и что, стало быть, ты именно был в день убийства, в восьмом часу. На пустом бы и сбил!

— Да на это-то он и рассчитывал, что я не успею сообразить, и именно поспешу отвечать правдоподобнее, да и забуду, что за два дня Работников быть не могло».

237

Близки к этим приемам и так называемые географические уловки. Такое условное наименование их основано на том, что они «привязаны» к определенному месту и времени. Состоят они в выяснении у допрашиваемого конкретных обстоятельств и событий, которые происходили в названном допрашиваемым месте, в то время когда он, согласно его показаниям, там находился. Если допрашиваемый дает ложные показания, он не сможет не испытывать психологических затруднений, отвечая на поставленный вопрос (ибо не знает, имели место эти факты или нет), что, как и «проговорка», может иметь для следователя «диагностирующее» значение для определения отношения допрашиваемого к предмету допроса.

Алехин — один из героев романа В. Богомолова «В августе сорок четвертого...» — говорит проверяемому лицу:

— А мы с вами, как говорится, эта... земляки... В одном госпитале лежали... <...> У меня там в госпитале женщина была... Повариха!.. <...> Может, знаете, Лизавета, младший сержант?

— Нет, не знаю, — после некоторой, пожалуй, излишне затянутой паузы угрюмо сказал старший лейтенант. —Я поварихами не интересовался!»

И вот как комментирует сущность этого приема другой герой этого произведения Таманцев: «...старший лейтенант ответил с очевидным промедлением, хотя вопрос был простенький и вообще-то раненый, лежавший в госпитале, может и не знать там всю обслугу и всех поварих. <..> Что тут ответить с ходу, когда тебя спрашивают? Сказать: «Знаю», а вдруг это вопрос-ловушка и никакой поварихи Лизаветы там нет? Сказать: «Не знаю», а если это опять же ловушка и Лизавета — местная знаменитость, и не знать ее просто невозможно?»

Мы полагаем, что «географические уловки» могут быть использованы следователем лишь при одном, но непременном условии: если они не основаны на обмане допрашиваемого, если следователь действительно располагает информацией, заложенной в этой «уловке».

2. Приемы, направленные на создание у допрашиваемого преувеличенного представления об осведомленности следователя об обстоятельствах совершенного преступления и наличии уличающих доказательств. Это, пожалуй, самая распространенная и в то же время наибо-

238

лее сложная для реализации группа «следственных хитростей». Здесь следователь маневрирует имеющейся в его распоряжении, увы, чаще всего далеко не полной информацией так, чтобы она представилась допрашиваемому настолько убедительной, изобличающей его, что могла вызвать желательное для следователя рассогласование в созданной допрашиваемым модели знаний, которыми, на его взгляд, располагает следователь (напомним: именно она определяет в целом поведение допрашиваемого в конфликте). Чтобы раскрыть сущность этих тактических средств, приведем ряд примеров из следственной практики.

Кусенев подозревался в убийстве Чокина, совершенном ударом металлической трубы, обнаруженной рядом с трупом. На ней были выявлены отпечатки пальцев, однако смазанные и непригодные, по заключению эксперта, для идентификации.

Допрос Кусенева ограничивался выяснением его отношений с Чоки-ным. По заранее продуманному «сценарию» во время допроса в кабинет следователя зашел работник уголовного розыска и, задав несколько вопросов, касающихся расположения трупа Чокина на месте происшествия, спросил, не найдены ли отпечатки пальцев на трубе. Следователь ответил, что отпечатки пальцев обнаружены и экспертами уже исследованы. Оперуполномоченный ушел. «Кстати, — сказал следователь, обращаясь к допрашиваемому, — а отпечатки пальцев у вас в изоляторе временного содержания взяли?» и, получив утвердительный ответ, стал подробно выяснять, как они получились, отчетливо ли вышли, сделаны ли были контрольные отпечатки. «Да ладно уж, — сказал Кусенев, — мое дело»... — и дал подробные показания об убийстве им Чокина.

Старушка была убита в своей квартире с целью грабежа. Незадолго до этого у нее жила дочь. К ней однажды пришел молодой человек, но не застал ее и оставил записку, которую случайно увидела соседка. Последняя и сообщила о своих подозрениях в отношении этого человека и рассказала о записке, которая, к сожалению, не сохранилась. Этого человека установили. Следователь, не говоря о цели, стал отбирать у него образцы почерка. Вначале шел безразличный текст: «Уж небо осенью дышало... Да, жалок тот, в ком совесть не чиста...». И вдруг: «Таня, был у тебя, не застал. Зайду завтра...». Молодой человек решил, что следователь располагает запис-

239

кой, подтверждающей факт его пребывания в доме потерпевшей, и рассказал о преступлении (пример И. Е. Быховского).

В ходе расследования крупного хищения следователю предстояло допросить кладовщика, подозреваемого в совершении этого преступления. В значительной мере случайно среди массы документов удалось обнаружить семь накладных с дописками, что было подтверждено экспертизой. Общая сумма хищений по этим документам составляла всего 42 руб. Поиск других накладных занял бы чрезвычайно много времени и сил и не обязательно увенчался бы успехом.

Следователь использовал следующий прием. Он сложил стопкой накладные так, чтобы сверху лежали семь, имеющих дописки, ниже несколько десятков самых ординарных. В ходе допроса следователь предъявлял кладовщику взятую сверху накладную, объяснял, что она имеет дописку, говорил о сумме, которая таким образом похищена, и переходил к следующей. У кладовщика возражений по этим документам не могло быть, и он эти эпизоды признавал. После третьей накладной следователь спросил у подозреваемого, не имеет ли он намерений дальше сам рассказать о всех совершенных им хищениях. Кладовщик отказался, после чего следователь, не настаивая, продолжал предъявлять накладные. После шестой накладной кладовщик прервал следователя и рассказал о том, как он на протяжении длительного времени занимался хищениями. Впоследствии уже с помощью кладовщика были изъяты и исследованы многие сотни подложных документов (пример Л. А. Соя-Серко).

Приемы этой подгруппы «следственных хитростей» в отдельных ситуациях могут быть основаны и на использовании дубликатов, аналогов или макетов вещественных доказательств, отсутствующих на момент допроса в распоряжении следователя, но сведения о которых базируются на показаниях отдельных лиц и других материалах дела. Именно таким образом был реализован прием в подробно проанализированном выше примере с использованием баночки из-под валидола, в которой хранился золотой песок. Еще один пример подобной «следственной хитрости»:

По заключению судебно-медицинской экспертизы потерпевший был убит ударом рубящего орудия, которым наиболее вероятно мог явиться топор. К моменту допроса подозреваемого Васнецова он обнаружен не был.

240

Готовясь к допросу Васнецова, следователь поставил в угол кабинета топор, прикрыв его газетой так, чтобы не были различимы какие-либо его индивидуальные особенности (видны были лишь конец топорища, часть обушка и часть лезвия). В ходе допроса Васнецов обратил внимание на топор. «Что, нашли?» — спросил он. «А как вы думаете» — ответил вопросом следователь». После этого допрашиваемый дал подробные показания об убийстве, в том числе рассказал, где находится колодец, в который он бросил орудие убийства (там он впоследствии и был обнаружен).

3. Приемы, направленные на создание у виновного представления о том, что другие соучастники преступления сознались. Эти приемы также могут быть реализованы в разнообразных вариантах: от смещения акцентов при выяснении отдельных обстоятельств на очной ставке между соучастниками до сообщения в иных формах непризнающемуся соучастнику показаний другого в такой интерпретации, которая приведет лицо, подвергающееся воздействию, к мнению, что тот дал правдивые показания (исключая при этом, естественно, как однозначно недопустимый прямой обман допрашиваемого). Возможна, на наш взгляд, демонстрация с той же целью макетов или аналогов объектов, о месте нахождения которых помимо допрашиваемого знают только другие лица, также причастные к совершению преступления. Обратимся для иллюстрации сущности и вариантов применения этой группы «хитростей» к следственной практике.

В показаниях Полякова и Исаянца, отрицавших свою причастность к преступлению, в совершении которого они подозревались, были существенные противоречия, относящиеся к тому, чем они занимались до момента совершения преступления.

Следователю представлялось, что показания Исаянца в этой части более правдивы. Очная ставка между подозреваемыми, направленная на устранение этих противоречий, была закончена так. Вопрос к Исаянцу: «Скажите, ваши дальнейшие показания о событиях этого дня также правдивые?» Ответ Исаянца: «Да все мои показания об этом дне полностью правдивые». Завершив таким образом очную ставку, следователь удалил из кабинета Исаянца и перешел к повторному допросу Полякова. Последний, полагая, что Исаянц рассказал о совершенном ими преступлении, признал себя виновным и дал подроб-

241

ные, полностью затем подтвердившиеся показания об обстоятельств

вах преступления.                                                                                    ;:,

Жена подозревалась в убийстве мужа. О совершенном преступлении, как полагал следователь, знала дочь. Однако на допросе дочь заявила, что ничего об убийстве отца не знает, и вместе с тем утверждала, что говорит правду. По окончании допроса следователь вышел с допрашиваемой из кабинета и, прощаясь с ней, сказал так, чтобы слышала ожидавшая своей очереди мать: «Спасибо, ваши показания очень важны для нас. Хорошо, когда люди говорят правду». Тут же в кабинет была приглашена мать, которая, решив, что дочь дала правдивые показания, рассказала о совершенном убийстве (пример И. Е. Быховского).

Мартынов и Юдин были задержаны по подозрению в совершении квартирной кражи, в том числе дубленки, хрустальных ваз и других ценных вещей. Вещи обнаружены не были, в совершении преступления они оба не признавались.

Во время допроса Мартынова в кабинет следователя работник милиции внес дубленку, аналогичную похищенной (аналог был подобран в соответствии с показаниями потерпевшего), и спросил у следователя, куда ее положить, добавив, что остальные вещи у него в машине. Мартынов решил, что поскольку он показаний о краже не давал, а вещи обнаружены, то следовательно показания о них дал Юдин, а потому нет смысла отрицать факт кражей, после чего дал правдивые показания.

4. Приемы, направленные на обнаружение скрываемых объектов и лиц. Эта группа «следственных хитростей» может быть реализована, в сущности, тем же образом, что и в ряде примеров, приведенных выше (путем интерпретации показаний отдельных лиц, использования аналогов и макетов вещественных доказательств и т. п.). Кроме того, она может преследовать цель побудить допрашиваемого к определенному поведению или к определенным действиям, которые, будучи подконтрольны работникам следствия, помогут обнаружить скрываемые объекты.

В результате оперативной работы по нераскрытому убийству Б. были выявлены несколько лиц, которые могли совершить убийст-

242

во. Один из них к этому времени был призван в армию. Прогнозируя поведение подозреваемого в будущем, исходя из его социально-психологической характеристики и других данных, следователь, допросив его в воинской части, предупредил, что после возвращения из командировки намеревается провести тщательный обыск на квартире его матери. На почтово-телеграфную корреспонденцию матери был наложен арест. Прогноз подтвердился. Сначала матери пришла телеграмма, а затем письмо, в котором подозреваемый подробно инструктировал ее, как уничтожить следы преступления. Получив эту информацию, следователь провел обыск и обнаружил унты подозреваемого со следами крови потерпевшего и документы последнего.

Рассмотрение этого вопроса хотелось бы завершить следующим замечанием: участие в допросе защитника (адвоката) допрашиваемого предопределяет повышенные требования к допустимости избираемых следователем тактических приемов и, несомненно, в некоторой мере усложняет их применение — от тактики предварительных «тестовых» бесед с допрашиваемым до использования рассмотренных выше «следственных хитростей». Но отнюдь в принципе не исключает, как то представляется некоторым авторам, таковую возможность. Защитник подозреваемого или обвиняемого, на наш взгляд, не вправе каким-либо образом препятствовать следователю в их проведении. В то же время он (как предусмотрено в отношении адвоката свидетеля и потерпевшего) по окончании допроса может в его протоколе выразить свое мнение о допустимости некоторых приемов, указав, в чем, на его взгляд, выражается в результате их применения нарушение прав и законных интересов допрашиваемого.

Существенными тактическими особенностями допроса на очной ставке являются, во-первых, психологическая подготовка допрашиваемого, дающего, по мнению следователя, правдивые показания, к участию в очной ставке, и, во-вторых, определение последовательности постановки вопросов на очной ставке.

Дело в том, что между первоначальным допросом и очной ставкой, как правило, проходит определенное, а иногда и достаточно длительное время, за которое позиция такого допрашиваемого по тем или иным причинам могла измениться (его могли запугать, подкупить, он может попросту испугаться повторить ранее данные им показания «в

243

глаза» человеку, которого его показания изобличают, и т. п.)- И потому без предварительной беседы с таким допрашиваемым и выяснения его позиции на предстоящей очной ставке, а в необходимых случаях — его психологической подготовки к даче правдивых показаний результаты ее могут оказаться негативными. Более того, с учетом результатов такой беседы может быть целесообразным либо в целом отказаться от ее проведения, либо отложить ее на иное время.

Обычно на очной ставке вопросы первым задаются тому допрашиваемому, который, на взгляд следователя, дает правдивые показания. И это в большинстве случаев вполне тактически оправданно. Тем не менее, с учетом конкретной следственной ситуации, прогнозируемых следователем позиций допрашиваемых эта последовательность может быть изменена.

Спивак обвинялся в изнасиловании и совершении иных насильственных действий сексуального характера К. Однако перед проведением между обвиняемым и потерпевшей очной ставки в результате предварительной беседы с последней следователь предположил, что К., которой родственники обвиняемого пообещали крупную сумму денег «в возмещение морального ущерба», склонна свои показания изменить в пользу Спивака. Учитывая это, на очной ставке следователь первый вопрос по существу дела задал обвиняемому. Выслушав его циничные, «в картинках» объяснения о том, как ранее незнакомая ему потерпевшая добровольно совершила с ним не только половой акт, но извращенные действия сексуального характера, возмущенная К. полностью подтвердила свои обвиняющие Спивака показания, объективность которых у следователя сомнений не вызывала.

Протоколы допроса и очной ставки составляются в порядке ст. 190 и 192 УПК и в соответствии с приводимыми ниже приложениями к нему. В этой связи обратим внимание лишь на одну содержащуюся в ч. 3 ст. 190 УПК новеллу (УПК РСФСР такого положения не содержал): «если в ходе допроса допрашиваемому лицу предъявлялись вещественные доказательства и документы, оглашались протоколы других следственных действий и воспроизводились материалы аудио - и (или) видеозаписи, киносъемки следственных действий, то об этом делается соответствующая запись в протоколе допроса».

244

Приложение 13

Протокол допроса подозреваем

г..

(место составления)

Допрос начат  в _ Допрос окончен в

мин мин

Следователь (дознаватель)

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

следователя (дознавателя) в помещении____________________________________________________

(каком именно)

в соответствии с частью второй ст. 46, ст. 189 и 190 УПК РФ допросил

по уголовному делу №__________________________________в качестве

подозреваем__:

1.  Фамилия, имя, отчество_____________________________________

2. Дата рождения_____________________________________________

3.  Место рождения_____________________

4.  Место жительства и (или) регистрации телефон______________________________

5. Гражданство_____________________

6.  Образование____________________

7.  Семейное положение, состав семьи_

8. Место работы или учебы _________

телефон___________________________

9.  Отношение к воинской обязанности__________________

(где состоит на воинском учете)

10.  Наличие судимости

(когда и каким судом был__осужден__, по какой

статье УК РФ, вид и размер наказания, когда освободил__)

Подозреваем___________д    • -. ■•■'•..... _.______________________•

(подпись)

245

11.  Паспорт или иной документ, удостоверяющий личность подозреваем__________________________________________________________

12. Иные данные о личности подозреваем_______________________

Иные участвующие лица ______________________________________

(процессуальное положение, фамилии, имена, отчества)

Участвующим лицам объявлено о применении технических средств

(каких именно, кем именно)

Перед началом допроса мне разъяснены права, предусмотренные частью четвертой ст. 46 УПК РФ:

1)  знать, в чем я подозреваюсь, и получить копию постановления о возбуждении против меня уголовного дела, либо копию протокола задержания, либо копию постановления о применении ко мне меры пресечения в виде заключения под стражу;

2) давать объяснения и показания по поводу имеющегося в отношении меня подозрения либо отказаться от дачи объяснений и показаний;

3)  пользоваться помощью защитника с момента, предусмотренного пп. 2 и 3 части третьей статьи 49 УПК РФ, и иметь свидание с ним наедине и конфиденциально до моего первого допроса;

4) представлять доказательства;

5) заявлять ходатайства и отводы;

6)  давать показания и объяснения на родном языке или языке,   которым я владею;

7) пользоваться помощью переводчика бесплатно;

8) знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с моим участием, и подавать на них замечания;

9) участвовать с разрешения следователя или дознавателя в следственных действиях, производимых по моему ходатайству, ходатайству моего защитника либо законного представителя;

10)  приносить жалобы на действия (бездействие) и решения суда, прокурора, следователя и дознавателя;

11)  защищаться иными средствами и способами, не запрещенными УПК РФ.

Мне разъяснено, что в соответствии со ст. 51 Конституции РФ я не обязан___свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен п. 4 ст. 5 УПК РФ.

246

Подозреваем_

Подозреваем_

Подозреваем__

(подпись)

(подпись)

объявлено,

(фамилия, инициалы)

что он__подозревается в совершении__

(излагаются обстоятельства преступлен__,

в совершении котор__он__подозревается)

то есть в совершении преступлен___, предусмотрен^

УК РФ.

Подозреваем_

(подпись)

По существу подозрения могу показать следующее:

(показания подозреваем__излагаются от первого лица, по возможности

дословно, а также излагаются поставленные ему вопросы и ответы на них)

Подозреваем_

Подозреваем___                    ______________________

(подпись)

.    Перед началом, в ходе либо по окончании допроса подозреваем_ от участвующих лиц

(подпись)

заявления

(поступили, не поступили)

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы) _____. Содержание заявление _____

Подозреваем_

Иные участвующие лица:

(подпись)

(подпись)

(подпись)

247

Протокол прочитан____________________________________

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу_________________________________

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие)

Подозреваем__                      _____________________

(подпись)

Иные участвующие лица:     ________________

(подпись)

Следователь (дознаватель)   ________________

(подпись)                                     '

Приложение 24

Протокол допроса потерпевш_

«    »                             г.

(место составления)

Допрос начат   в____ч___мин

Допрос окончен в____ч___мин

Следователь (дознаватель)______

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

следователя (дознавателя) в помещении____________________________________________________

(каком именно)

в соответствии со ст. 189 и 190 (191) УПК РФ допросил по уголовному делу №______________в качестве потерпевш__:

1.  Фамилия, имя, отчество_____________________________________

2. Дата рождения_____________________________________________

3.  Место рождения____________________________________________

4.  Место жительства и (или) регистрации________________________

телефон______________________________________________________

5. Гражданство

6.  Образование

7. Семейное положение, состав семьи

8. Место работы или учебы _________

телефон___________________________

248

9.  Отношение к воинской обязанности__________________

(где состоит на воинском учете)

10. Наличие судимости________________________________

(когда и каким судом был_ осужден^, по какой

статье УК РФ, вид и размер наказания, когда освободил__)

Потерпевш____________________

(подпись)

11. Паспорт или иной документ, удостоверяющий личность потерпевш

12. Иные данные о личности потерпевш^ Иные участвующие лица*_____________

(процессуальное положение, фамилии, инициалы) Участвующим лицам объявлено о применении технических средств

(каких именно, кем именно)

Перед началом допроса мне разъяснены права и обязанности потер^ предусмотренные частью второй ст. 42 УПК РФ. Согласно ст. 18 УПК РФ мне разъяснено право давать показания на родном языке или на том языке, которым я владею, а также пользоваться услугами переводчика бесплатно.

Мне также разъяснено, что в соответствии со ст. 51 Конституции

Российской Федерации я не обязан__свидетельствовать против самого

себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен п.4 ст. 5 УПК РФ.

Об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний по ст. 308 УК РФ и за дачу заведомо ложных показаний по ст. 307 УК РФ предупрежден^

Потерпевш__                         ______________________

(подпись)

По существу уголовного дела могу показать следующее:

(излагаются показания потерпевш__, а также поставленные ему (ей) вопросы

и ответы на них)

Потерпевш__                         ______________________

(подпись)

Потерпевш__________________

(подпись)

249

Перед началом, в ходе либо по окончании допроса потерпевш__от

участвующих лиц_______________________________________________

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления___________________. Содержание заявлен: ______________

(поступили, не поступили)

Потерпевш__                        ________________

(подпись)

Иные участвующие лица:     _____

(подпись)

(подпись) Протокол прочитан

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие)

Потерпевш__                         ______________________

(подпись)                                          ,1

Иные участвующие лица:     ______________________                      .;

(подпись)

(подпись)

Следователь (дознаватель)   _____

(подпись)                                                       •'■■'•

Приложение 26

Протокол допроса свидетеля

(место составления)

Допрос начат   в____ч___мин

Допрос окончен в____ч___мин

Следователь (дознаватель)______

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

следователя(дознавателя) 250

в помещении_____________________________________________________■

(каком именно)

в соответствии со ст. 189 и 190 (191) УПК РФ допросил по уголовному делу №________в качестве свидетеля:

1. Фамилия, имя, отчество_____________________________________

2. Дата рождения_____________________________________________

3.  Место рождения____________________________________________

4.  Место жительства и (или) регистрации________________________

. телефон______________________________________________________

5. Гражданство_______________________________________________

6.  Образование________________________________________________

7.  Семейное положение, состав семьи___________________________

8. Место работы или учебы____________________________________

телефон______________________________________________________

9.  Отношение к воинской обязанности___________________

(где состоит на воинском учете)

10. Наличие судимости_________________________________

(когда и каким судом был_ осужден_, по какой

статье УК РФ, вид и размер наказания, когда освободил__)

Свидетель_____________________

(подпись)

11.  Паспорт или иной документ, удостоверяющий личность свидетеля ___________________________________________________________

12. Иные данные о личности свидетеля _________________________

Свидетель                              _____________________

(подпись)

Иные участвующие лица*_

(процессуальное положение, фамилия, инициалы)

Участвующим лицам объявлено о применении технических средств

(каких именно, кем именно)

Перед началом допроса мне разъяснены права и обязанности свидетеля, предусмотренные частью четвертой ст. 56 УПК РФ:

1) отказаться свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников^ круг которых определен пунктом 4 статьи 5 настоящего Кодекса. При-согласии дать показания я предупрежден_ о том, что мои показания могут быть использо-

251

ваны в качестве доказательств по уголовному делу, в том числе и в случае моего последующего отказа от этих показаний;

2) давать показания на родном языке или языке, которым я владею;

3) пользоваться помощью переводчика бесплатно;

4) заявлять отвод переводчику, участвующему в допросе;

5) заявлять ходатайства и приносить жалобы на действия (бездействие) и решения дознавателя, следователя, прокурора и суда;

6)  являться на допрос с адвокатом в соответствии с частью пятой статьи 189 настоящего Кодекса;

7)  ходатайствовать о применении мер безопасности, предусмотренных частью третьей статьи 11 настоящего Кодекса.

Об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний по ст. 308 УК РФ и за дачу заведомо ложных показаний по ст. 307 УК РФ преду-прежден_

Свидетель                              ______________________

(подпись)

Свидетель                              ______________________              * "'

(подпись)

По существу уголовного дела могу показать следующее:

(излагаются показания свидетеля, а также поставленные перед ним вопросы и ответы на них)

Свидетель                              ______________________

(подпись)

Перед началом, в ходе либо по окончании допроса свидетеля от участвующих лиц_______________________________________________.

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления__________________. Содержание заявлен_:________________

(поступили, не поступили)

Свидетель                              ________________

(подпись)

,.„   Иные участвующие лица:     ________________

(подпись)

(подпись)

252      "

Протокол прочитан ______________________________

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие)

Свидетель                           _______________

(подпись)

Иные участвующие лица:     _______________

(подпись)

(подпись)

Следователь (дознаватель)   _______________

(подпись)

Приложение 30

Протокол очной ставки

«    »                          г.

(место составления)

Очная ставка начата  в___ч___мин

Очная ставка окончена в___ч___мин

Следователь (дознаватель)

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы следователя (дознавателя)

в помещении________________________________________

(каком именно)

в соответствии со ст. 192 УПК РФ провел очную ставку между

(фамилии, имена, отчества и процессуальное положение допрашиваемых лиц с указанием о том, что сведения о личности допрашиваемых имеются в

уголовном деле)

Иные участвующие лица*_

(процессуальное положение, фамилии, инициалы)

253

Участвующим лицам объявлено о применении технических средств

(каких именно, кем именно)

Перед началом очной ставки

(фамилии, инициалы допрашиваемых лиц) разъяснен порядок проведения очной ставки.

Допрашиваемые лица:

(подпись)                                          (подпись)

__________________________________________________________также

(фамилии, инициалы допрашиваемых лиц)

разъяснено, что в соответствии со ст. 51 Конституции Российской Федерации они не обязаны свидетельствовать против самих себя, своих супругов и других близких родственников, круг которых определен п. 4 ст. 5 УПК РФ.

Допрашиваемые лица

(подпись)

(подпись)

предупрежден_ об уголовной

(фамилии, инициалы допрашиваемых свидетелей (потерпевших)

ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний по ст. 307 и 308 УК РФ.

Допрашиваемые свидетели (потерпевшие):

(подпись)

(подпись)

На вопрос, знают ли они друг друга и в каких  отношениях    находятся между собой, допрашиваемые лица заявили: 1.

(содержание ответа) 2.

(содержание ответа)

Об  обстоятельствах,  для  выяснения  которых  проводится  очная ставка, допрашиваемые лица показали следующее___________________

(показания допрашиваемых лиц, а также вопросы следователя и ответы на них в той последовательности, в которой они задавались)

254

I

На вопросы, заданные друг другу, допрашиваемые лица ответили

(вопросы и ответы на них в той последовательности,

в которой они задавались) Допрашиваемые лица:

(подпись)                                                                   (подпись)

Перед началом, в ходе либо по окончании очной ставки от  участвующих лиц________________________________________________

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления________________. Содержание заявлен__:_____________

(поступили, не поступили)

Допрашиваемые лица:

(подпись)

(подпись)

Иные участвующие лица:     _______________

(подпись)

(подпись)

Протокол прочитан______________________

(лично или вслух следователем (дознавателем) Замечания к протоколу

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие)

Допрашиваемые лица:

(подпись)

(подпись) •

Иные участвующие лица:     ________________

(подпись)

(подпись)

Следователь (дознаватель)   _______________

(подпись)

255

Протокол допроса обвиняемо__

«    »                             г.

(место составления)

Допрос начат   в___ч___мин

Допрос окончен в___час___мин

Перерыв с___ч___мин до___ч___мин

Следователь (дознаватель)______________

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы следователя (дознавателя)

в помещении____________________________________________________

(каком именно)

в соответствии со ст. 173, 174 и 189 УПК РФ допросил по   уголовному делу №___________в качестве обвиняем__:

1. Фамилия, имя, отчество_____________________________________

2. Дата рождения  ____________________________________________

3. Место рождения ___________________________________________

4. Место жительства и (или) регистрации _______________________

телефон______________________________________________________

5. Гражданство_____________________

6. Образование ___________________

7.  Семейное положение, состав семьи

8. Место работы или учебы _________

телефон___________________________

9. Отношение к воинской обязанности___________________

(где состоит на воинском учете)

10. Наличие судимости________________________________

(когда и каким судом был_ осужден_, по какой статье УК РФ, вид и размер наказания, когда освободил__)

Обвиняем_______________________

(подпись)

256

11.  Паспорт или иной документ, удостоверяющий личность обвиняем__

12.  Иные данные о личности обвиняем                             ____

Иные участвующие лица*

(процессуальное положение, фамилии,

инициалы участвующих лиц)

Участвующим лицам объявлено о применении технических средств

(каких именно, кем именно)

Перед началом первого допроса обвиняем__ ____________________

________________________разъяснены права, предусмотренные ст. 47

(фамилия, инициалы)

УПК РФ. Кроме того, ему (ей) разъяснено, что в соответствии со ст. 51 Конституции Российской Федерации он_ не обязан__ свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен п. 4 ст. 5 УПК РФ.

Обвиняем__                            ________.______________

(подпись)

Согласно ст. 18 УПК РФ мне разъяснено право давать показания на родном языке или на том языке, которым я владею, а также пользоваться услугами переводчика бесплатно.

Обвиняем_                            ______________________

(подпись)

Сущность предъявленного мне обвинения в совершении преступлен^ предусмотрены_____________________________________________

УК РФ, мне разъяснена и понятна. Виновн_ себя в совершении преступлен__, предусмотренн___________________________________________

УК РФ,_________________________________________________________

(признаю, не признаю, признаю частично)

Давать показания ____________________________________________  на

(желаю, не желаю) (каком именно языке)

Обвиняем

(подпись) Обвиняем

(подпись)                             '

257

По существу предъявленного обвинения обвиняем_ показал следующее: ________________________________________________________

(излагаются показания обвиняем__от первого лица

и по возможности дословно) Обвиняем

(подпись)                                   ,

Перед началом, в ходе либо по окончании допроса обвиняем__от

участвующих лиц_______________________________________________

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления__________________. Содержание заявлений: _____________

(поступили, не поступили)

Обвиняем^                            _________________

(подпись)

Иные участвующие лица      _________________

(подпись)

(подпись)

Протокол прочитан

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу_________________________________

(содержание замечаний либо указание на их отеугсгвие)

Обвиняем_                            _________________

(подпись)

Иные участвующие лица:     _________________

(подпись)

(подпись)

Следователь (дознаватель) _____

(подпись)

258