IX.

Все предшествовавшие рассуждения клонились к тому, чтобы доказать, что по общему духу и в силу отдельных постановлений наших законов отчуждение и залог имения лицом, от которого это имение было впоследствии отсуждено, признаются недействительными, хотя бы совершены были в установленном законом порядке. Но нас могут встретить возражения на другой, неюридической почве. Нам могут заметить, что мы сами указываем на неясность и сбивчивость постановлений т. X ч. 1, дающих возможность, с некоторою, конечно, натяжкою, защищать бесповоротность всех законно приобретенных прав на недвижимое имущество.

Не следовало ли бы воспользоваться этою возможностью для придания большей твердости и прочности правам добросовестных приобретателей и залогодержателей имений?

Ответ может быть, по нашему мнению, только отрицательный.

Суд не вправе принимать на себя роль законодателя, не вправе идти в разрез с общим духом и смыслом законов. Практические соображения не лишают закон его силы; они могут и должны быть принимаемы в расчет судом, но лишь в пределах, допускаемых толкованием закона.

Кроме того, если допустить даже такое вторжение суда в сферу законодательной деятельности, то еще большой вопрос, принесет ли это какую-либо пользу и послужит ли признание судебною практикою ст. 1301 за общее правило к упорядочению и упрочению прав земельной собственности. Нам кажется, наоборот, что такое обобщение поведет к весьма невыгодным последствиям.

Надо иметь в виду, что бесповоротность есть оружие обоюдоострое.

Ограждая приобретателей и залогодержателей имений, она в то же время всегда нарушает чьи-либо права.

С этой точки зрения вопрос о бесповоротности вовсе не представляется легким. Недостаточно еще обобщить ст. 1301 и тем, вопреки общим началам наших законов, создать сотни и тысячи бесповоротных приобретателей и залогодержателей имений. Нужно позаботиться и о законных правах собственников. Нельзя же, в самом деле, ставить целую категорию лиц как бы вне защиты закона лишь потому, что они выпустили из своих рук владение имением и сделались жертвою обмана и недобросовестности. Не всегда даже можно вменять им в вину такую утрату ими владения. Следует иметь в виду, что в подобных случаях речь идет весьма часто не о целых имениях, а об отдельных клочках земли, уследить за которыми при мало-мальски крупных размерах имения крайне трудно, а иногда и невозможно, особенно при существующей у нас неопределенности границ землевладения.

Этими соображениями объясняется та крайняя осторожность, с которой применяется бесповоротность даже там, где действует ипотечная система, хотя, казалось бы, что неразрывно связанная с последнею гласность поземельных сделок в достаточной степени обеспечивает уже собственников.

Нет ни одного ипотечного закона, по которому бесповоротность применялась бы без всяких ограничений; затем, везде принят целый ряд мер, направленных к ограждению собственников от неправильных внесений в вотчинную книгу; наконец, везде первоначальному заведению вотчинных книг предшествует вызывное производство с назначением особых решительных сроков для лиц, желающих заявить о каких-либо своих правах или спорах.

Ничего подобного у нас не существует; даже поверка прав отчуждателей и залогодателей имений, служащая некоторою гарантией против отчуждения и залога чужих имений, введена у нас сравнительно весьма недавно, именно нотариальным положением.

Очевидно, что при таких условиях признание у нас бесповоротности за общее правило не принесет благоприятных результатов.

Не можем же мы серьёзно думать, что одновременно с обобщением ст. 1301 судебная практика выработает целую систему ограничительных правил и мер, без которых, как мы видели, целесообразное применение начала бесповоротности нигде не считается возможным. Такая уже вполне законодательная деятельность, очевидно, совершенно не по силам судебной практике, и из самой попытки ее создать подобные правила вышло бы только господство личного усмотрения и произвола в той именно области, в которой это менее всего желательно, именно в области поземельных правоотношений, о прочности и твердости которых не могло бы быть в таком случае и речи. Страдающими лицами явились бы при этом именно приобретатели и залогодержатели имений, и таким образом мера, направленная в их пользу, оказалась бы в сущности весьма для них вредною.

Вот соображения, по которым обобщение судебною практикою ст. 1301 кажется нам и в практическом отношении нежелательным.

Но этим мы вовсе не хотим сказать, чтоб по действующим законам все в области наших земельных правоотношений обстояло благополучно и не требовало никаких перемен.

Правда, слишком иногда уж преувеличенно звучат фразы о полной необеспеченности у нас вотчинных прав, о решительной невозможности развития у нас земельного кредита и т. п. Преувеличение заключается здесь в том, что упускается совершенно из виду сравнительная редкость обманов и злоупотреблений, доставляющих главный контингент отчуждений и залогов чужого имущества, и с введением по нотариальному положению (ст. 167 и 168) поверки прав отчуждателей и залогодателей ставших еще менее возможными; забывается и благодетельное влияние давности, у нас сравнительно весьма короткой и обставленной чрезвычайно легкими условиями. Но в общем нельзя не сознаться, что отсутствие прочности и твердости прав на недвижимое имущество составляет одну из слабых сторон нашего юридического быта, и что самая возможность отсуждения имения или признания закладной недействительною, как дамоклов меч висящая над каждым приобретателем и залогодержателем имения, весьма гибельно влияет на развитие у нас вотчинного оборота и кредита.

К сознанию неудовлетворительности существующего порядка укрепления прав на недвижимое имущество пришло уже давно само правительство, и начиная с 50-х годов вопрос о преобразовании этой части путем введения вотчинных книг составляет предмет непрерывной его заботы.

В марте 1859 г. был внесен в государственный совет проект положения об обеспечении договоров и обязательств ипотечным порядком, составленный II отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии, находившимся в то время под управлением графа Д. Н. Блудова. Проект этот в 1860 г. передан государственным советом в учрежденную при министерстве финансов комиссию о земских банках, в которой для разработки ипотечного вопроса образован особый ипотечный отдел. Высочайшим повелением 1861 г. ипотечная комиссия была подчинена ведению статс-секретаря Буткова. В 1867 г. состоялось новое Высочайшее повеление о передаче дела об ипотечной системе в министерство юстиции, при котором была учреждена особая ипотечная комиссия. Составленный этою комиссию проект положения об укреплении прав на недвижимое имущество был внесен в 1874 г. в государственный совет. По рассмотрении его в государственном совете последовало в мае 1881 г. (собр. узак. № 316) Высочайшее утверждение главных оснований предполагаемого порядка укрепления прав на недвижимое имущество. Окончательная же разработка проектов законоположений по сему предмету поручена особой комиссии из членов государственного совета, коей предоставлено допускать те частные отступления от изданных в 1881 г. главных оснований, которые при подробном развитии сих последних могли бы оказаться необходимыми. Затем, в ноябре 1882 г., состоялось Высочайшее повеление, коим начертание правил об укреплении прав на недвижимое имущество возложено на редакционную комиссию по составлению проекта гражданского уложения, в виду, вероятно, тесной связи этого предмета с постановлениями вещного права.

Работы означенной комиссии по выполнению этого Высочайше возложенного на нее поручения, сколько нам известно, в настоящее время почти окончены. В основу выработанного ею проекта положены, согласно главным основаниям 1881 г., начала гласности, старшинства и бесповоротности. Условием применения бесповоротности поставлена добросовестность и возмездность приобретения вотчинных прав. Проектирован целый ряд мер к ограждению законно существующих прав на имение. Первоначальное заведение вотчинных книг обставлено возможно широкою гласностью с отсрочкою наступления бесповоротности на время от 2 - 3 лет.

В таком виде, при таких гарантиях для законно существующих прав на имения введение у нас бесповоротности вотчинных прав представляется в высшей степени полезным и своевременным, почему нельзя не пожелать скорейшего осуществления предположений редакционной комиссии по этому предмету. Но именно в видах целесообразного проведения начала бесповоротности мы считаем безусловно необходимым, чтобы оно явилось к нам не путем неправильного толкования закона, а во всеоружии признанного законодателем общего правила, снабженного всеми атрибутами для успешного применения его на практике.